Текст книги "Финансовый кризис 2009. Как выжить"

Кто стравил Север и Юг?

Почему начинаются гражданские войны? Низы не хотят жить по-прежнему, а верхи не могут – так, кажется, говорили нам на уроках истории? Но в суровой реальности мнения «верхов» и уж тем более «низов» теми, кто правит миром, в расчет не принимаются…

Проблемы в «новорожденной» стране нарастали, как снежный ком. 12 апреля 1861 года, через месяц после инаугурации Авраама Линкольна, в США началась Гражданская война. Сейчас, по прошествии полутора столетий, мы точно знаем, что основной проблемой, которую решали между собой в этой войне Север и Юг, было рабство. Точнее, нас в этом почти убедили. Но отмена рабства была всего лишь одной из причин братоубийственной войны. Более того, Линкольн не собирался отменять рабство. В его инаугурационной речи есть такие слова: «У меня нет намерений прямо или косвенно вмешиваться в институт рабства в штатах, где оно существует. Уверяю вас, у меня нет ни законного права, ни желания это делать». Другое дело, что Линкольн был против расширения рабства на новые территории. Но даже после начала боевых действий он неоднократно повторял, что война никак не связана с рабством. Эта новая цель возникла уже в ходе боевых действий. Основной причиной войны был, безусловно, выход некоторых южных рабовладельческих штатов из Союза после избрания Линкольна президентом. Часть рабовладельческих штатов – такие, как Делавэр, Кентукки, Миссури и Мэриленд, – остались в Федерации.

Причин Гражданской войны было множество. Но искрой, от которой вспыхнуло пламя, стали все же экономические причины. Конфликт между Югом и Севером назревал уже давно. Юг оказался в некоей финансовой западне, и, кроме отделения от Федерации, другого выхода у него, пожалуй, и не было. Дело в том, что промышленники Севера делали все, чтобы Юг не мог покупать недорогие европейские товары, и практически вытеснили Европу с американского рынка. Европа в ответ уменьшила импорт хлопка. Южане, с одной стороны, были вынуждены покупать недешевые товары, произведенные северянами, а с другой стороны, лишились доходов от экспорта. Но это внутренние причины. Были и внешние.

Отто фон Бисмарк, германский канцлер, утверждал, что «решение о разделе Соединенных Штатов на равные по силе Федерации было принято задолго до американской Гражданской войны высшими финансовыми кругами Европы. Эти банкиры испугались, что если Соединенные Штаты сохранятся как единое государство и один народ, то они смогут обрести экономическую и финансовую независимость, которая поколеблет их финансовую власть над всем миром».

Бисмарк, сумевший объединить мелкие немецкие государства в единую империю, надо полагать, знал, что говорил.

Уже через месяц после стычки в форте Самтор, от которой отсчитывается начало Гражданской войны, император Франции Наполеон III получил от банкиров ссуду в 210 млн франков на захват Мексики и возвращение ее под протекторат Европы. Европейские финансовые круги рассчитывали, что, вне зависимости от исхода Гражданской войны, США будут так ослаблены и зависимы от долгов, что снова откроют Центральную и Южную Америку для европейской колонизации.

В 1823 году Дж. К. Адамс, государственный секретарь в администрации президента Джеймса Монро, издал доктрину о том, что США не допустят восстановления колонизации на обоих Американских континентах. Это предупреждение сначала относилось к России, но вскоре распространилось на все европейские державы. Но сейчас, когда США было явно не до внешних факторов, европейские банкиры решили вернуть себе колонии. Было понятно, что Штаты, распавшиеся на две Конфедерации, уже не смогут противостоять напору Европы.

Впрочем, желающих распада страны хватало и внутри нее. Когда в 1861 году Линкольн обратился к нью-йоркским банкирам за кредитами, то те согласились выдать их по ставкам от 24 % до 36 % годовых. Линкольн был вынужден отказаться и попросил заняться поиском источников финансирования полковника Дика Тейлора из Чикаго. Тот быстро придумал выход: предложил Линкольну провести через конгресс законопроект о выпуске государственных обязательств, имеющих платежную силу, и платить ими солдатам. В итоге в 1862–1863 годах было напечатано долговых обязательств на 450 млн. долларов. Решение было не идеальное, но Линкольн оправдывал его тем, что «мы сэкономим налогоплательщикам огромные суммы, уходящие на выплату процентов. Деньги перестанут быть хозяином и станут слугой человечества».

Слово «баксы», которым называют доллары, возникло именно тогда. Дело в том, что, для отличия от других находившихся в обращении банкнот, обратную сторону новых денег красили в зеленый цвет, и банкноты прозвали «greenbacks», то есть «зеленые спинки».

Очень интересно, как отреагировали на это решение Линкольна европейские финансисты. Их позицию высказала газета «London Times»: «Если эта порочная финансовая политика, возникшая в Северной Америке, будет доведена до логического конца, то правительство США обеспечит страну деньгами без платы за их использование. Оно выплатит свой внешний долг и не будет больше иметь долгов. У него будут необходимые средства для поддержания торговли, и страна станет невиданно богатой. Умы и богатства всех стран потекут в Северную Америку.

Эту страну нужно разрушить, или она уничтожит все монархии в мире».

Однако «мировой жандарм», Россия, не испугалась такой перспективы, и Александр II предложил свою помощь Линкольну. Тут, наверное, самое время объяснить, почему в нашем историческом обзоре вовсе не упоминается банковская система в России. Дело в том, что ее просто не было. Русские цари, прекрасно понимая, что такое международная банковская система, и видя, что бывает с теми, кто попадает от нее в зависимость, просто отказывались от учреждения центрального банка в России. Александр понимал, что на Американском континенте решается в том числе и судьба его страны. Вопрос стоял о том, кто победит: отдельная страна или мировая финансовая система. Если бы США были развалены, Англия и Франция вскоре приступили бы к дележу России. Поэтому Александр II официально заявил, что будет считать военную или какую-либо другую помощь Англии или Франции Югу объявлением войны. Русский Тихоокеанский флот стал на рейде в Сан-Франциско. И Европа не вмешалась…

В середине войны Линкольн, которому было необходимо выпустить еще партию «зеленых спинок», позволил принять закон о национальных банках, которые должны были работать на принципах полного отсутствия налогообложения и в совокупности владеть исключительной монополией на эмиссию банкнот. С этого времени вся денежная масса США начала создаваться за счет выкупа банками правительственных облигаций и выпуска адекватного количества банкнот.

Заговор банкиров?

В 1865 году Линкольн был убит: наемный убийца ворвался в его ложу и выстрелил в президента в упор. В 1934 году известный канадский юрист Джеральд Макгир нашел документы, косвенно подтверждающие, что за убийством Линкольна стоял заговор мировых банкиров.

Как будто предчувствуя это, незадолго до своей смерти Линкольн писал другу в частном письме: «Власть денег охотится за нашим народом во время мира и плетет против него заговоры, когда идет война. Она более деспотична, чем монархия, более нагла, чем автократия, и более эгоистична, чем бюрократия».

Многие эксперты придерживаются мнения, что если бы не произошло этого жестокого убийства, то, скорее всего, закон о национальных банках был бы отменен. И земля не стала бы наследием банкиров, как открыто писал об этом канцлер Германии: «Смерть Линкольна – это катастрофа для всего христианского мира. Во всех США не было человека, равного ему… Я опасаюсь, что известные своим лукавством и хитроумными трюками иностранные банкиры возьмут под свой полный контроль огромные богатства Америки и направят их на систематическое развращение современной цивилизации. Они не преминут погрузить весь христианский мир в пучину войн и хаоса только для того, чтобы вся Земля стала их наследием».

Самое интересное, что главной целью мировых банкиров было золотое подтверждение американской валюты (ведь большая часть золота мира находилась как раз в их руках). А независимые американцы основывали свою валюту на серебре, залежей которого было достаточно на территории США, и печать «зеленых спинок» подрывала мировую золотую систему. Всего через 8 лет после убийства Линкольна в финансовой системе США воцарился «золотой стандарт», а серебро было забыто. Но, тем не менее, присутствие в мире валюты, не обремененной внешним долгом, очень не нравилось международным банкирам.

В 1872 году Банк Англии выдал некоему Эрнесту Сейду 100 000 фунтов стерлингов (или, по курсу того времени, 500 000 долларов США). Сейд отправился в Америку для подкупа влиятельных конгрессменов с целью вывода серебряных монет из обращения. В Англии ему пообещали, что если этих денег не хватит, то он получит еще столько же или больше – сколько понадобится. Впрочем, Сейду удалось обойтись первоначальной суммой, и в 1873 году конгресс выпустил закон о монетах.

Через год Сейд признался: «Мне поручили приехать в Америку зимой 1872–1873 гг. специально для того, чтобы по мере возможности пролоббировать прохождение через конгресс законопроекта о прекращении хождения серебра. Это было сделано в интересах лиц, которых я представлял, – управляющих Банка Англии. Поэтому в 1873 году единственным металлом в денежной системе США осталось золото».

После Гражданской войны в США велось много разговоров о появлении независимого денежного института, но этому весьма сильно противодействовали европейские финансовые магнаты, и в итоге идея была забыта.

Еще до появления «золотого стандарта» банкиры пытались оказывать воздействие на экономику США, и в итоге 12 апреля 1866 года, всего через год после гибели Линкольна, конгресс принял закон о сокращении денежной массы. Секретарю казначейства было поручено начать частичное изъятие «зеленых спинок» из обращения.

Если бы это происходило постепенно, как и задумал Линкольн, то тяжелые времена, последовавшие вслед за войной, прошли бы максимально спокойно. Но вместо этого началась череда финансовых кризисов, результатом которых в конечном итоге стал принятый 23 декабря 1913 года закон о Федеральном резерве.

Изъятие денег из оборота происходило слишком быстрыми темпами. Если в 1866 году в обращении находилось 1,8 млрд долларов, то есть 50,46 доллара на человека, то уже через год было изъято 0,5 млрд., а спустя 10 лет, в 1877 году, в обороте осталось всего 0,6 млрд, или 14,60 доллара на человека. Еще через десять лет в обращении осталось 0,4 млрд, или 8,67 доллара на человека. То есть фактически покупательная способность среднего американца упала за 20 лет на 760 %!

Но уже за год до этого экономический кризис был настолько силен, что безработными оказалась треть работоспособного населения страны! Начались манифестации с требованиями вернуть хоть серебряные монеты, хоть «зеленые спинки»… Напуганные народным возмущением конгрессмены создали комиссию по серебру, которая, проведя расследование, напрямую связала экономические трудности с сокращением денежной массы. В своем отчете члены комиссии весьма поэтично сравнивали положение США с событиями во времена падения Римской империи, но на конгрессменов это не произвело должного впечатления, и никаких мер, способных стабилизировать ситуацию, принято не было. В итоге в 1877 году США охватила лихорадка голодных бунтов. Самый крупный, в Чикаго, в котором принимали участие трамвайщики, моряки, железнодорожники и т. п., был жестоко подавлен полицией, федеральными войсками и национальной гвардией.

Рабочие, полагая, что конституция США гарантирует всем «право на ношение оружия», начали создавать «стрелковые клубы», но власти штата запретили рабочим носить оружие, одновременно упростив процедуру его приобретения для бизнесменов – членов национальной гвардии США. Америка находилась на пороховой бочке.

Между тем в том же году прошло заседание Американской Банковской Ассоциации, на котором было рекомендовано всем членам «сделать все возможное, чтобы люди забыли, что такое „зеленые спинки“. «Секретарь Ассоциации Джеймс Бьюэл обращался к ее членам: «Желательно делать все, что в ваших силах, чтобы поддерживать те авторитетные ежедневные и еженедельные издания, особенно сельскохозяйственные и религиозные, которые будут протестовать против возрождения бумажных денег – „зеленых спинок“. А также предпринять все возможное, чтобы лишить вашего покровительства издания, не желающие бороться с правительственной точкой зрения по поводу выпуска бумажных денег. <…>

Повторение трюка с выпуском банкнот или эмиссией правительством собственных денег может обеспечить народ деньгами и поэтому серьезно подорвет нашу доходную базу как банкиров и кредиторов. <…>

Сейчас же свяжитесь с вашими знакомыми конгрессменами и заручитесь их поддержкой, с тем чтобы мы могли контролировать законодательный процесс».

28 февраля 1878 года был принят закон Шумана, разрешивший чеканку ограниченного количества серебряных долларов в течение следующих 5 лет. Банкиры, поняв, что эмиссии не будет, уменьшили проценты на кредиты, и кризисные явления стали исчезать, депрессия закончилась.

В 1881 году президентом был избран Джеймс Гарфилд. Занимавший в конгрессе пост председателя Комитета по банкам и ассигнованиям он начал свое правление со ставшей легендарной речи: «Тот, кто контролирует денежную массу любой страны, является полным властелином ее промышленности и торговли. <…> А когда вы поймете, как просто вся экономическая система так или иначе контролируется несколькими влиятельными людьми, вам не понадобится объяснять, где причины депрессий и инфляций». Но уже через несколько недель после этого выступления, 2 июля 1881 года, Гарфилд был убит.

Банкиры продолжили зарабатывать деньги, устраивая то депрессии, во время которых за доли от реальной стоимости скупали земли, предприятия и т. п., то подъемы, когда это имущество уходило за свою реальную стоимость.

Одна из этих историй получила огласку и была расследована специальной комиссией конгресса. В 1891 году была назначена дата нового кризиса. Вот отрывок из письма, разосланного в том же году Американской Банковской Ассоциацией своим членам: «После 1 сентября 1894 года мы ни под каким предлогом не будем возобновлять кредиты. Мы потребуем наши деньги назад. <…> Мы лишим заемщиков права выкупа залога и станем его владельцами. Мы сможем заставить ²/₃ фермеров к юго-западу и тысячи фермеров к востоку от Миссисипи продать свои фермы по указанной нами цене. <…> Тогда они станут арендаторами, как это обстоит в Англии». Эти цитаты приведены по протоколам конгресса США от 29 апреля 1913 года.

Но это расследование было еще впереди. Пока же в США начиналась новая предвыборная гонка. Она снова проходила в противостоянии американцев мировой финансовой системе. Демократ Уильям Брайан, сенатор от Небраски, в своей предвыборной программе предлагал ввести свободное обращение серебра: «Мы ответим на их требование о внедрении „золотого стандарта“: „Вам не одеть на человека труда терновый венец, вы не распнете человечество на золотом кресте“».

Ему противостоял республиканец Уильям Маккинли, сторонник «золотого стандарта». Пока Брайан объезжал штаты и проводил предвыборные митинги, его противник выбрал очень простой способ агитации: рабочим говорили, что если Брайан победит, то фабрики и заводы закроются, настанет новый виток безработицы. Брайан проиграл. Впоследствии он участвовал в президентских выборах 1900 и 1908 годов, но так и не мог выиграть, каждый раз отставая от победителя совсем на чуть-чуть.

В итоге в 1912 году он поддержал Вудро Вильсона, и тот, став президентом, назначил Брайана государственным секретарем. Тот, впрочем, уже через два года ушел в отставку: он был против втягивания страны в мировую войну.

«Банда с острова Джекилла»

Знаете ли вы, что в начале ХХ века семь людей, имена которых вам почти ничего не скажут, обладали 25 процентами, то есть четвертью всего мирового капитала? И эти люди тайно встретились на необитаемом острове, где все называли друг друга только по инициалам, для того чтобы обсудить один очень важный вопрос. Какой?.. Об этом вы узнаете чуть позже, а началась эта история с того, что мировые банкиры снова решили попробовать возродить частный центральный банк США. И одним из инициаторов этого дела стал банкир Джи Пи Морган. Он считал, что хватит одной сильной экономической депрессии и разорения ряда мелких банков, чтобы граждане Америки убедились в том, что центральный банк, который сможет «страховать» вкладчиков, жизненно необходим.

Отец Моргана, Джулиус Морган, был финансовым посредником США в Великобритании. После его смерти Джи Пи взял к себе на работу британского партнера отца Эдварда Гринфелла. Тот, кстати, весьма долгое время занимал пост члена совета директоров Банка Англии.

Но банкиры во главе с Морганом получили весьма сильного и умного противника в лице президента Теодора Рузвельта. В 1902 году тот, приняв новые антимонопольные законы, попытался разукрупнить промышленные монополии. Но его попытка окончилась неудачей. Тот же «Стандарт Ойл», финансируемый Морганом, был просто поделен на семь корпораций, а руководство в них по-прежнему принадлежало Рокфеллерам.

К почти открытой борьбе банкиры решили перейти в 1907 году, решив тайно спровоцировать обвал фондового рынка.

Время для американской экономики было весьма сложное: сотни, если не тысячи, мелких банков по всей стране испытывали дефицит средств, выдавая кредиты с частичным покрытием, многие из них могли обеспечить всего лишь несколько процентов розданных денег.

Американская экономика постоянно то падала в депрессию, то поднималась, но кризис 1907 года стал первым серьезным звоночком перед Великой депрессией. Это уже было серьезно. Им оказалась поражена не только Америка, но и еще восемь стран.

Причины этого кризиса просты и никогда не были тайной. Его спровоцировал Банк Англии, который, по официальной версии, желая пополнить свои золотые резервы, в 1906 году поднял учетную ставку с 3,5 % до 6 %. Это вызвало отток капиталов из США, и уже в начале нового 1907 года деловая активность на нью-йоркской бирже пошла на убыль, а потом и вовсе произошел крах.

Через несколько дней после краха на бирже началась так называемая «паника вкладчиков» – по всей стране люди бросились забирать свои деньги из банков. (А мы с вами уже знаем, что никаких денег в банках нет.) Банки стали закрываться, перед их дверьми возникали очереди, некоторые банкиры отказывались выдавать вклады, другие просто пускались в бега… Полиция и национальная гвардия пытались навести порядок, но как можно потушить лесной пожар одной пригоршней снега?..

В октябре того же года кризис ликвидности трастовых компаний распространился и на коммерческие банки. Из США и Англии кризис распространился на Францию, Италию и еще ряд государств.

Но вскоре спаситель был найден. Вернее, он появился на исторической сцене самостоятельно. Джи Пи Морган заявил, что может спасти не только умирающие в конвульсиях банки, но и всю зашатавшуюся американскую экономику с помощью денег, которые он создаст «из пустоты». Это уж были даже не операции с «частичным покрытием», это уже было отсутствие всяческого покрытия. Конгресс Моргана поддержал, и тот напечатал 200 млн долларов, которые отправились в филиалы его банка для выдачи кредитов под процент. План удался: граждане снова обрели доверие к национальной валюте. В 1908 году кризис завершился, а Моргана славили как героя страны. Президент Принстонского университета и будущий президент США Вудро Вильсон, чествуя Моргана во время визита в университет, заявил следующее: «Всех наших проблем можно было бы избежать, если бы мы назначили специальный комитет из 6–7 государственных мужей, таких как Джи Пи Морган, чтобы решать проблемы нашей страны».

Кризис был преодолен, но в результате плана Моргана основную часть денег, а в придачу к ней – власть над страной, получили несколько крупных банков.

Конгрессмен-республиканец от Минессоты Чарльз Линдберг, вспоминая позже о кризисе 1907 года и захвате власти крупными банками, писал: «Тех, кто был неугоден менялам, можно было „выдавить“ из бизнеса. И люди боялись требовать изменения банковского и валютного законодательства, которое „денежный трест“ формировал под себя».

Президент Теодор Рузвельт подписал постановление о создании нового финансового органа: Национальной Денежной Комиссии. Она должна была мониторить состояние дел в банковской сфере и составлять регулярные доклады для Конгресса. Состав комиссии был весьма интересен: все места там заняли люди, так или иначе приближенные к Джи Пи Моргану. Ее председателем был назначен сенатор Нельсон Олдридж из Род-Айленда, дочь которого, Мэри, была замужем за Джоном Рокфеллером-младшим.

Олдридж тут же отбыл в Европу на консультации с представителями центральных банков Англии, Франции и Германии, пробыв в Старом Свете два года. За это время он сумел израсходовать там 300 тысяч долларов – сумму, по тем временам просто гигантскую. (Хотя мы и ругаем наших чиновников за разбазаривание средств, до таких официальных расходов им еще далековато.) Сразу же по возвращении путешественника из Европы, 22 ноября 1910 года, лучшие люди американского банковского сектора решили с ним встретиться. Был арендован специальный люксовый железнодорожный вагон, а сама встреча прошла на острове неподалеку от берегов Джорджии.

Тут на сцене появляется весьма интересный персонаж: некто Пол Уорберг. Работал он на инвестиционную компанию Kuhn Lobben Company, где получал зарплату в 5000 долларов в год (очень хорошая сумма на тот момент, уровень высшего менеджмента) и должен был за эти деньги просто лоббировать создание в США частного центрального банка.

Его партнером был Джейкоб Шифф, правнук того самого Шиффа, который некогда жил в одном доме с семьей Ротшильдов. Очень ярко характеризует ситуацию в банковском бизнесе то, что самые крупные европейские «банковские» семьи – Ротшильды, Уорберги и Шиффы – были весьма тесно переплетены друг с другом родственными связями. Вряд ли это можно счесть случайностью, так как абсолютно аналогичную картину мы видим и в Америке: здесь скрещивались роды Морганов, Рокфеллеров и Олдриджей.

Ну так все-таки вернемся к совершенно секретной встрече на острове Джекилла. Секретность была такая, что все участники встречи обращались друг к другу не «мистер (например) Морган», а «мистер Джи Пи». Обслуживающие их официанты, а также прочий персонал не должны были даже отдаленно догадаться, кто перед ними.

Присутствовали на этой тайной встрече семь человек, владевшие 25 % мирового капитала: Френк А. Вандерлип, впоследствии ставший президентом Национального городского банка Нью-Йорка, который на встрече представлял семейство Рокфеллеров; Абрахам Питт Эндрю, позднее занявший пост генерального секретаря казначейства Соединенных Штатов; Генри П. Девисон, представлявший Дж. П. Моргана; Чарльз Д. Нортон, президент Первого Национального банка; Бенджамин Строит; еще один помощник Моргана, Нельсон В. Олдридж; председатель национальной финансовой комиссии и тесть Джона Д. Рокфеллера-младшего, Пол Мортиц Вобург, представлявший систему банков М. М. Вобурга в Германии и Нидерландах.

Но нет, как учит мудрость, ничего тайного, что не стало бы явным, и рано или поздно любая информация становится достоянием гласности. О произошедшей встрече смутные слухи пошли уже сразу же, но окончательно все стало ясно лишь в 1935 году, когда представитель семьи Рокфеллеров и президент National Citibank of New York Фрэнк Бандурлип, припертый к стенке репортерами газеты «Saturday Evening Post», признался: «Как всякий заговорщик, я действовал скрытно и даже тайно. Мы понимали, что огласки просто не должно быть. Или все наши затраченные усилия и время пропадут даром. Если бы то, что наша группа собиралась для выработки проекта закона о банках, стало достоянием общественности, у законопроекта бы просто не осталось шансов пройти через конгресс».

Кроме обсуждения, каким образом можно подтолкнуть правительство к созданию центрального банка, поднимались и другие, не менее интересные темы. Весьма беспокоило, например, международных менял то, что доля крупных национальных банков на американском рынке стремительно сокращалась. За первое десятилетие нового века количество банков выросло вдвое, но лишь треть из них была международными. Остальные же представляли местных американских бизнесменов, что менялам было не очень выгодно. Хотя эта треть и владела 57 % всех депозитов страны.

Именно здесь была впервые процитирована фраза Рокфеллера, вскоре ставшая легендарной: «Конкуренция – это грех!»

Беспокоило менял еще и то, что американская экономика находилась на подъеме, и промышленники все чаще начинали финансировать расширение производства, а также другие неотложные нужды не из кредитов, а из собственной прибыли. Статистика говорит, что около 70 % финансирования корпорации получали из своих доходов. Это для менял и в самом деле страшная цифра…

Было решено, что центральный банк, когда он будет создан, ни в коем случае не должен называться банком и внешне даже ничем не должен напоминать подобные учреждения. Название придумал Уорберг, предложив, что проталкиваемый в конгресс закон может называться законом о Национальном резерве или законом о Федеральном резерве.

Вскоре менялы сошлись во мнениях и, довольные, разъехались. Национальный, или Федеральный, резерв, по их мнению, должен был получить монопольное право распоряжаться валютой США и иметь право создавать деньги «из воздуха».

Вскоре Федеральная резервная система (ФРС) была, по закону от 23 декабря 1913 года, создана, и именно ее деятельность, по мнению многих экспертов, привела к Великой депрессии. Однако всё по порядку.

Олдрич выступал за полностью частную ФРС, не контролируемую государством, но вынужден был согласиться с присутствием представителей правительства в совете директоров. Большинство республиканцев одобрило законопроект, однако большинство демократов его отвергли, что не помешало принятию закона. «Частные банковские учреждения опаснее армий», – говорил президент Джефферсон в 1816 году, но его слова были забыты. В итоге подкупленный банкирами президент Вудро Вильсон протолкнул через конгресс закон о Федеральном резерве, когда часть его основных противников разъехалась на рождественские каникулы.

Говоря проще, по этому закону был создан централизованный банк, находящийся во владении частных лиц, который и сегодня печатает и продает Соединенным Штатам их валюту и у которого Соединенные Штаты берут в долг деньги. Если вы слышите сегодня по телевизору, что США имеют долг в триллионы долларов, то эти деньги народ страны должен именно Федеральному резерву. (Многие эксперты считают, что рождение Федерального резерва положило конец экономической свободе Соединенных Штатов.) Как в 1913 году, так и сейчас Федеральным резервом владеют несколько богатейших семей, фамилии которых мы уже знаем.

Собственно, и система Федерального резерва, и подоходный налог (16-я поправка к конституции США), и участие Америки в Первой мировой войне – «заслуга» небольшой группы лиц, потомки которых владеют резервом и сейчас и предки которых устраивали кризисы еще в XIX веке.

Уменьшить власть Федерального резерва попытался почти через шестьдесят лет после принятия закона Джон Кеннеди. Причины его убийства до сих пор не озвучены: в версии, что в него стрелял живший некоторое время в СССР Ли Харви Освальд, есть весьма серьезные сомнения. Впрочем, Освальд был убит вскоре после своего ареста, что заставляет вспомнить странную смерть убийцы еще одного президента, пытавшегося дать Америке экономическую свободу, – Линкольна. Странное совпадение: финансисты, придумавшие Федеральный резерв, встречались на острове Джекилла в тот же день, в который, спустя 53 года, был убит Кеннеди.

Не забыла «банда с острова Джекилла» и о репутации Федерального резерва. Вскоре был учрежден фонд размером в 5 млн долларов. Эти деньги должны были идти на «научные исследования», связанные с резервом, а фактически на подкуп университетских профессоров и научных специалистов. Но это не улучшило имидж корпорации. Конгрессмен Линдберг во время прений в конгрессе заявил: «План Олдриджа создан на Уолл-стрит. Это значит, что если понадобится держать людей в страхе, будет вызван новый кризис. Правительство платит Олдриджу за то, чтобы он представлял интересы народа. Вместо этого он предлагает план, направленный на интересы денежных монополий».

С приемом ФРС, кстати, связана еще одна интересная история, иллюстрирующая «правдивость» некоторых политиков. Во время избирательной президентской компании демократы, которых представлял Вудро Вильсон, заявляли, что они противники этого законопроекта, и обещали, что, пока они у власти, ничего подобного принято не будет. Избиратели, голосуя за Вильсона, голосовали фактически против Федерального резерва. Но уже вскоре после выборов началась реализация плана «Федеральная резервная система».

Новый законопроект, прозванный Glass Owen Bill, по словам пришедших к власти политиков, кардинально отличался от законопроекта Олдриджа. Кампания по подчеркиванию «различий» была настолько мощной, что Пол Уорберг, идейный вдохновитель обоих законопроектов, был вынужден даже выступить перед своими «друзьями» в конгрессе с заверениями, что на самом деле отличий нет: «Если отмести чисто внешние различия, затрагивающие только „шелуху“, мы обнаружим, что „зерна“ обеих предлагаемых систем очень похожи и логически взаимосвязаны».

Понятно, что эта речь была не предназначена для посторонних ушей – ушей избирателя. Впрочем, это и так было ясно многим противникам законопроекта, и они пригласили для выступления в конгрессе юриста из Огайо по имени Альфред Кроузер, большого специалиста по финансовым делам. Тот заявил: «Данный законопроект … облекает в букву закона то, к чему последние 25 лет стремились Уолл-стрит и крупные банки, – частный, а не общественный контроль за национальной валютой. Поскольку Glass Owen Bill может с этим справиться так же хорошо, как и законопроект Олдриджа, то оба документа в случае их реализации отбирают у правительства и народа всякий эффективный механизм контроля над общественными деньгами и передают банкам исключительное и чреватое опасностью право делать национальную денежную массу недостаточной или избыточной».