Текст книги "Ангелы Эво. Книга 1. Восставший разум"

– Есть аномалия! Мы попали в точку! Идет довольно четкий сигнал, по всем параметрам. Все говорит о высокой активности темной энергии, что искажает размерность пространства почти на три десятитысячных. Чудо! Сила исходит от Шапки. Это гораздо серьезней, чем наша Рыболовная горка!

– Если упавший объект, действительно, реальный инопланетный корабль, то ничего удивительного, что, попав в измененную среду, у него в разнос пошли двигатели, и пилоту пришлось затопить, неуправляемый космолет в озере, – делает вывод Пашка.

– Ну что ж, желательно осмотреть всю территорию, где нам предстоит развернуть свой глобальный проект, – предлагает Вольдемар.

Постепенно открываются сложные контуры водоема. Извилистая береговая линия изломана, далеко выступающими, мысами и, глубоко врезающимися в берега, заводями. Рельеф дна, насколько это можно рассмотреть, тоже усложняется чернеющими провалами, подводными скалами, торчащими корягами и многоярусными зарослями водорослей.

Кроме того, водный простор бороздят плавающие острова, способные быстро изменять картину. Это огромные, поросшие березовым лесом, кочки. Даже сосны громоздятся на них, как мачты с зелеными парусами. При небольшом ветре, эти чудо корабли могут бесконечно курсировать по озеру, в поисках новых пристанищ.

– Как много здесь плавучих островов, – замечает Вольдемар. – Они могут подпортить комфорт отдыхающих. Сегодня мы видим такой водоем, а завтра утром может все измениться, если эти плавуны придут в движение.

– Не стоит думать о плохом, – пытается успокоить его Пашка. – Если утром пред нами предстанет другая картина озера, с незнакомыми очертаниями берегов, с новыми штрихами и красками, то в этом есть прелесть куролесовской самобытности!

Проезд к дальним границам осложняют торчащие из ила коряги и отполированные волнами черные стволы затопленных деревьев, затрудняющие проезд. Все говорит о том, что уровень воды в бассейне резко менялся, захватывая прибрежный лес и превращая сосны в нетленные мумии.

– Держись подальше от берега, а то наскочим на камни или топляк! – командует рулевому Вольдемар.

Амфибия медленно продвигается в западную часть таинственной экосистемы. Впереди открывается обширная заболоченность из множества заводей, проток, мелких озер, разделенных камышовыми полями и зарослями кустарника. Все это представляет огромную пойму, где можно затеряться среди водных лабиринтов.

Через большую, вытянутую заводь экспедиция пробирается дальше по извилистому проливу, расходящемуся веером новых проток.

– Дальше соваться не стоит, а то заблудимся, – предупреждает из кабины Игорь. – Нам потом не найти обратный путь.

– Смотрите! Лось! – кричит Андрей, показывая вдаль поймы.

На твердом клюквенном поле стоит великан, гордый властелин глухих чащоб и топей. Сколько в этой застывшей позе величия и грации! Сколько отваги и душевного спокойствия, нерушимой веры в свою силу и правду! Не обращая внимания на непрошеных гостей, он неторопливо подходит к протоке и громогласно трубит гимн глухомани.

– С таким встретишься один на один – мало не покажется! – чешет затылок Андрей.

– И даже не думай, – предупреждает Игорь, выбравшийся на палубу посмотреть на великана. – Однажды, такой сохатый загнал меня на дерево. Я сразу вспомнил, что люди произошли от обезьян, и мгновенно вскарабкался на березу. Пришлось сидеть, там, пока ему не надоело меня караулить.

Покрасовавшись перед любопытствующей публикой, лось бросается в воду, поднимая волны. Телесная мощь легко переносит его через широкий пролив. И долго еще в камышах маячит грозная голова, идущего по своей тропе хозяина тайги.

– Чудеса! – восклицает Олег. – Энергетическое возбуждение здесь не ослабевает, а наоборот увеличивается! Видимо из-за тектоники. Мы находимся в уникальной аномалии: с одной стороны имеем энергетическое ядро, с другой – тектонический разлом, провоцирующий интеллектуальные структуры на активные действия. На куролесовских болотах могут возникать самые яркие фантомные явления.

Далее исследователи осматривают южную часть озера. Синее безмолвие продолжает удивлять своей непостижимой красотой. Длинная гряда коряг преграждает путь, словно древняя засека защищает подступы к замку, стены которого вздымаются к небу. Сверху, как башни, гигантские лиственницы прячут макушки в низко висящих облаках.

– Да! Накуролесила природа! Как будто у нее здесь испытательный полигон. Куда не сунься – всюду так наворочено, как будто специально, чтобы человека заморочить, – восхищается Андрей.

– Ха! Заморочить! – нервно усмехается Тонкиход. – Тут саму мать природу заморочило страшное колдовство. Вам не кажется, что за нами следят и ждут момента, чтобы сотворить с нами такое, чего в жутком сне не привидится. Если попытаемся тот фантом искать, то это, наверно, будет последним, что мы увидим. Затылком чувствую – здесь можно потерять рассудок раньше, чем обрести некое знание.

– Ну, ты братец даешь! Так загнешь, что оторопь берет от твоих слов! – выражает свое недоумение Вольдемар.

– Одна из особенностей диких озер в том, что нет нигде подступов к берегам, – замечает Пашка. – Лишь открытое место со стороны поляны, с которой мы заехали. Остальной периметр заболочен, закрыт камышом и кустарником.

– Для нас это выгодно: не будет дикого заселения недоступных берегов, а все устремятся в уютные домики, – заключает Вольдемар.

За коряжистым затором, открывается новый вид: цепь каменных остовов, протянувшихся от южного берега к центру озера, условно, поделив его на две части.

– Сразу видно, что место облюбовано рыбаками, – продолжает Вольдемар делать выводы, осматривая острова. – Удобные, ровные полянки для палаток и костров. А не здесь ли ночевали очевидцы упавшего объекта?

– Возможно, – пытается Пашка вспомнить детали рассказа. – Если они ночевали здесь, в середине озера, то НЛО могло пролететь над их головами и упасть в воду в любом направлении. Положение усложняется, так как искать придется по всему водоему.

Восточная часть оказывается более обозримой, с ровным, подковообразным окружением гор, с берегами без изломов, но также заболоченными. Машина останавливается в середине этой полукруглой арены, на которой должны скоро развернуться основные поисковые мероприятия. Ее зеркальная гладь отражает мельчайшие детали неподвижных облаков.

– Если ты не забыл свой математический метод, попробуй определить площадь и глубины этого бассейна, – предлагает Пашке Олег. – Штиль идеальный. В самый раз потревожить информационный каркас.

– Надо попробовать, – соглашается Пашка.

– Как же вы собираетесь измерять площадь? – удивляется Андрей. – На воде спидометр не работает. Рулеткой что ли?

– Все гораздо интересней, – подмигивает ему новый в компании человек. – Нужен всего лишь прибор.

– Помнишь свой высокочастотный вибратор? – Спрашивает Олег у Пашки и достает из бокового ящичка ту самую трубу, с помощью которой в юности изучали родной пруд. – Я ее сохранил, и батарейки в нем заменил.

– Насколько же смело, мы в юности вторгались в тайны природы! Наш физик, Петр Григорьевич так и не понял великое назначение этой игрушки.

Пашка, рассматривает свой прибор, включает его, ставя нужную частоту вибрации, и опускает его на веревочке в воду. По гладкой поверхности разбегаются, хорошо видимая мелкая рябь и линии, создавая причудливый фрактальный рисунок. Наблюдатель вынимает из нагрудного кармана рубахи блокнот и быстро записывает в него столбики цифр. Они заполняют обе развернутые страницы в последовательности известной, только создателю уникального метода считывания информации.

Если друзья детства знают о Пашкиных опытах с водой, то Тонкиход с Андреем воспринимают эту затею как розыгрыш, который вот-вот закончится дружным хохотом команды. Но экспериментатор спокойно, без лукавой улыбки, останавливает процедуру:

– Все! Достаточно рисовать узоры. Информация снята. Теперь будем считать.

Пака Пашка делает расчеты, никто не произносит ни звука. Все заинтригованы удивительным способом определения параметров водоема. Какими-то неведомыми, сокровенными знаниями нужно обладать, чтобы так, совершенно непонятно, перевернуть все представления об измерениях реального мира.

– Объем нам пока не нужен, но важно заметить, что глубина местами достигает двадцати метров. Самая большая амплитуда порядка двадцати четырех метров. Площадь поверхности получается, почти, тринадцать квадратных километров. Это не считая болот, – заключает Пашка.

– Конечно, можно придумать и другие цифры! Мы, ведь, ни подтвердить, ни опровергнуть их не можем! – протестует Андрей. – Я, например, назову самую большую глубину – тридцать метров, и попробуйте доказать, что это не так. Кто поверит, что по бултыханиям воды можно определить площадь огромного озера!

– Это не шутка, а серьезные вычисления, глубинное знание структуры материи, – заступается за друга Игорь. – По нескольким косвенным цифровым значениям можно составить информационный каркас любого тела. Расшифровка каркаса дает все параметры тела и даже его историю жизни. Мир построен на цифрах.

Пашка, тем временем, продолжает углубляться в расчеты и озвучивает новые данные, подтверждая слова Игоря:

– Возраст озера двадцать восемь тысяч лет в фазе дремлющего состояния. Четыре тысячи лет назад началась вегетативная активная фаза. Далее идет постепенное затухание. Водоем, видимо, зарастал, превращаясь в болото, потом в лесную низину. Но выявляется еще одна граница, совсем недавняя: где-то, лет триста назад, озеро пережило второе рождение – чужеродный фазовый сдвиг. Произошло искусственное вмешательство, что привело к подъему уровня воды.

– Я все же не понимаю – причем тут цифры?! – продолжает протестовать Андрей. – Как из них можно построить реальные предметы?

– Ты прав. Из них ничего не построить. Цифры, значки, буквы – это лишь удобная форма отражения физических явлений, – соглашается Пашка. – Как любой живой организм имеет свой генетический код, так и каждое материальное тело строится во времени и пространстве по информационному коду-каркасу.

– Понятно, что твердое тело имеет какой-то каркас. Но ведь жидкость – бесформенна, – пытается парень раскрыть обман.

– Вода на нашей планете – есть средний элемент механизма эволюции, поэтому имеет высокую информационность, – отстаивает свое мировозрение носитель необычных знаний. – Сама трехатомная молекула соединения водорода с кислородом не обладает выдающимися свойствами. Только организуясь в сложную кристаллическую структуру, эта жидкость приобретает свою уникальность.

– Она, по-вашему, оказывается живым существом?

– Да, ее можно отнести к зачаткам жизни. Земная вода – великий растворитель, но не в силу своих химических свойств, а благодаря, заложенным в нее программам. Можно прочитать многочасовую лекцию об интеллектуальных свойствах воды. Например, почему эта субстанция имеет необычайный скачок теплопроводности при температуре человеческого тела? – Пашка прерывает свою лекцию, сделав печальное лицо и, осмотревшись кругом, добавляет:

– Но сейчас не об этом мои мысли, а о том, что, не зная направления падения объекта, придется искать место крушения по всей огромной площади дна, включая болотные топи. Выходит, что задержусь здесь надолго, пока не найду объект или хотя бы место падения. Без раскрытия этой тайны я отсюда не уеду, в ней – важнейший вопрос моей теории.

– Зачем же тебе одному искать это НЛО? – удивляется Игорь. – Можно организовать общественность на поиски этого упавшего объекта. У нас много людей, жаждущих тайн и приключений. Предоставим им полный комфорт для отдыха и развлечений. Желающие прославиться на весь мир обшарят все дно вдоль и поперек.

– Вот мы и займемся раскруткой этой массовой поисковой кампании, – поддерживает мысль Вольдемар и раскрывает свой план действия. – Напишем несколько правдивых статей в газеты об упавшем инопланетном корабле, о том, что нужно навалиться на поиски всем народом. Расскажем, какие здесь прекрасные места, какая тут рыбалка. Я думаю, что ночь, проведенная на озере, подскажет нам темы для таких описаний.

– Ну что ж, вам предоставляется право первой ночи. Дерзайте! – говорит Олег. – А мы с Игорем поедем готовить десантирование базового комплекса в эту глухомань. У меня сегодня еще вечернее выступление в театре.

– Вы оставляете нас одних на растерзание комарам и неведомым духам? – грустно спрашивает Тонкиход.

– Вам тут прохлаждаться некогда будет. Вживайтесь в этот мир, и он станет для вас родным. Завтра уже здесь будет шумно и много людей. Чтобы планы наши сбылись, с этого момента начинаем отсчет подготовки к шоу. До субботнего выступления у нас осталось ровно сто сорок шесть часов, то есть шесть суток. Вот и проверим, на сколько, мы мобильны.

Выбирайте себе место для ночлега.

– А что тут выбирать! Высаживайте нас на каменных остовах! Лучшего места не найти! – предлагает Андрей.

Чудные острова

– Земля! Мы пришли покорить тебя!

– Здесь будет шоу, которого еще не знает природа!

– Эй вы, сосны, склоните головы перед разумом человека!

Компания выгружается шумно, помпезно, с музыкой, криками, свистом. Тонкиход сразу же идет осматривать остров. Андрей решает порыбачить, берет обе удочки, что нашлись в багаже, ищет червячков для наживки. Пашка помогает Вольдемару ставить шатер.

– Сегодня мы ставим палатку, как первопроходцы, а завтра озеро будут бороздить комфортные домики, предлагающие отдых по высшему разряду! – выражает свой восторг Вольдемар.

– Я все же не понимаю, как можно организовать здесь такое массовое мероприятие, да еще и целую зону отдыха за шесть дней? – пытается уяснить Пашка. – Это же займет массу времени на всякие разрешения и согласования с властями.

– Все уже давно согласовано, – с довольной ухмылкой заверяет организатор зоны. – Наш творческий процесс сродни высокому искусству. Если тебе пришла идея написать картину, ты же не побежишь в мэрию согласовывать ее сюжет. Так и у нас – вопросы разрешаются благодаря здравому смыслу, а не вопреки тому. Вдохновение – это момент инициативы! Или наоборот.

Андрей уходит подальше от лагеря в прибрежные заросли, выбирает для рыбалки большой камень, далеко выступающий в воду, забрасывает удочку и неторопливо готовит следующую. Смотрит – а первого поплавка уже нет на поверхности. Забрасывает вторую удочку и вытягивает первую – на леске трепыхается окунек. Ловит его рукой, а сам, краем глаза, видит, как второй поплавок пошел ко дну.

Удачливый рыбак торопится освободить крючок от рыбки, но не тут-то было – малец проглотил его. Парень достает из кармана перочинный ножик и пытается разрезать жертву тупым инструментом, от чего получаются лишь рваные ошметки. Бросает их в ведро.

Второпях нацепив свежую наживку, забрасывает и спешит вытащить вторую удочку. На леске дергается такой же мизерный окунишка и, опять история повторяется: крючок проглочен до желудка. Приходится рвать беднягу на куски не точеным орудием. Бесформенные обрывки летят в ведро, где покоятся останки предыдущего окуня.

Другой поплавок опять скрылся под водой. Новая наживка устремляется навстречу голодной стае. Очередная добыча так же съела червя вместе с леской, за это ей приходится расплачиваться порванным брюхом. И снова не видно на воде поплавка, но вытаскивать его нет смысла, пока не настроена замена. Следующий закид и доходит очередь до затопленного поплавка – беспечная жертва летит в руку рыбака.

– Ну, вы что – одурели?! Куда заглатываете до самых кишок?! Крючки, что ли для вас мелкие?!

Так продолжается рыбалка с ругательствами добытчика и продолжалась бы еще, но этот бесконечный процесс прерывает Тонкиход. Он появляется, двигаясь вдоль берега по колено в воде, с закатанными высоко штанами. Его легкая походка не создает шума, но комическое выражение лица с горизонтальными усами и черными бусинками зрачков, может рассмешить даже рыбу. Андрею самому уже надоедает потрошить свой улов, и, появившийся, комедиант приносит с собой волну веселья.

– Ты мне всю рыбу распугаешь своими усами! – смеется парень.

– И кого же ты хочешь накормить этим паштетом? – спрашивает Тонкиход, заглядывая в ведро, где плавает месиво из рыбного мяса и потрохов. – Как их теперь от чешуи отделять? Бросай это грязное дело. Пойдем раков собирать.

– Я не хочу раков собирать, хочу рыбу ловить!

– А это, что – рыба? Что б я ее ел?! Да ни в жизнь! – выражает отвращений долговязый ревизор и, схватив ведро, выплескивает содержимое в озеро. – На корм хищникам пойдет!

Андрей, нехотя, сматывает удочку и берется за другую, но, в этот момент, резко отламывается ее конец и за леской исчезает в воде.

– Вот это рыбина клюнула! А ж удочку сломала! – восклицает парень.

– Это щука твоего живца уволокла, – объясняет Тонкиход.

Андрей хватает свое неудачное снаряжение и бежит за спиннингом. У костра, Вольдемар с Пашкой готовят приспособление для подвешивания котелка.

– Зря стараетесь! – предупреждает незадачливый рыбак. – Ухи сегодня не будет! Тонкиход выплеснул мой улов в озеро. А у меня такой клев шел, что даже удочку обломили – черти!

– Какая муха его укусила? – негодует Вольдемар.

– Скорее всего, рак клешней за пятку цапнул, – ворчит Андрей, хватает спиннинг и убегает.

Тонкиход, между тем, продолжает путешествие, с отобранным ведром, по прибрежным отмелям в поисках раков. Он внимательно осматривает дно, переворачивает камни, коряги. Раки попадают крупные, но уж больно увертливые и приходится немало повозиться, чтобы изловить их, когда со дна поднимается муть от неуклюжих движений ловца. К тому же, работу затрудняют, склонившиеся до воды ветви ольхи и рябины, а путь преграждают массивные корни сосен, тянувшиеся прямо по дну.

На одной из веток, прямо над головой Тонкихода, раздается неприятный верещащий голос птицы. Она издает пронзительные хрипящие звуки, словно какой-то лесной старикашка продирает свое горло. Нарушитель тишины совершенно не пугается человека, напротив, из всех сил старается напугать незваного гостя.

Но пришелец невозмутимо бредет по воде дальше, собирая озерную дань, хотя, внутри чувствует дискомфорт. Крикун залетает немного вперед и опять садится над головой чужака, продолжая свою надсадно хрипящую песню. Собирателю раков слышится в этом противном крике уже угроза и предупреждение. Он проходит под самым эпицентром хрипа и чувствует, как по его спине пробегают холодные мурашки.

Крылатый тиран снова залетает вперед, преграждая путь полифонией своих трескучих звуков.

– Ну, это совсем становится невыносимым! – взмолился Тонкиход. – Ты хочешь сорвать мне такую удачную ловлю! Что, я у тебя хлеб отбираю? Ты же раков не ешь. Так что отстань от меня!

Певун, расценив монолог незнакомца как вызов, меняет на ходу тактику. С дерева уже слышится жалобное мяуканье маленького котенка. Но это не вызывает умиления у любителя раков. Ему хочется рассмотреть эту каналью, так, нахально, вмешивающуюся в его промысел.

Вот, наглец, в очередной раз, садится на ветку перед своим слушателем и громко, но нежно, мяукает, призывая к состраданию. Кошачьи стоны разносятся из тонкого согнутого клюва солиста, на вид серого, без особых примет.

Невольный зритель, не вытерпев такого издевательства, взмахивает корягой, поднятой со дна. Сорванец перелетает вглубь зарослей и, оттуда, уже несется грозное завывание дикой кошки, словно встретились на тропе любви мартовские коты. Вся эта серенада, к тому же, перемежается, холодящим душу, разбойничьим свистом.

– Это же чертовщина какая-то! – трясется от страха Тонкиход. – Соловей-разбойник, если не оборотень!

Лов раков сорван, и ловец спешит ретироваться с освистанного места. Он успокаивает свою совесть мыслью, что полведра раков хватит для небольшой компании. Возвращаясь обратно, встречает Андрея, кидающего спиннинг.

– Ну как раки? – спрашивает парень, видя понурого Тонкихода.

– Раки-то более дружелюбные, чем порхающий лешак, что сорвал мне ловлю. Так что не очень-то нам тут рады. Не хотят делиться с нами своими богатствами. Вот и твою рыбу заморочили, от того и клевала как безумная.

– Кто ж тебя так напугал?

– Подвязался ко мне серый дьявол с загнутым тонким клювом, и давай мне хрипеть, верещать, мяукать, завывать, да еще и освистал напоследок. Уж такой злыдень попал, что нервы мои не смогли стерпеть все его выкрутасы.

– Так это ж обыкновенная пищуха, – смеется Андрей. – По деревьям ползает и пищит на разные голоса. Она страху нагонять умеет, тем более на людей, как редких тут гостей.

– Неспроста она тут появилась и птичкой только кажется. Это демон в перьях, не иначе, – уверяет Тонкиход. – Бросай свою рыбалку, пойдем. Нам тут раков на ужин хватит.

– Ладно, сейчас еще побросаю и приду, – обещает Андрей и в очередной раз забрасывает блесну.

Вдруг, ход катушки останавливает натянутая леска. Намотка идет то прерывисто с остановками, то ровно, но тяжело. Есть! – это не зацепившаяся коряга и не спутавшиеся водоросли, так может сопротивляться щука, не понимая, что с ней случилось. Надо плавно подвести ее к берегу, чтобы она не увидела рыбака и не предприняла решительных действий. Раздается всплеск, и рыба показывает свою темную спину, но прочная леса и сила ловца не дают ей свободы маневра. Хитрый крючок, тоже не оставляет возможности выплюнуть обманку. Жертва покорно идет к берегу, пугая парня своими размерами.

Андрей впервые видит такого гиганта и тащит с опаской, отходя вглубь кустарника. Щука, метра полтора длиной, еще несколько раз ударяет хвостом и замирает в прибрежной осоке.

У костра все столбенеют от неожиданной картины, как Андрей тащит на плече голову щуки, а ее хвост скользит по траве. Тонкиход первым приходит в себя и по-своему пытается разрешить ситуацию:

– И куда ж ты ее, такую зеленую, тащишь? Ты посмотри – сколько ей лет? Она же стара как мир, поросла мохом и светится от накопившегося в ней фосфора! Такую, если съесть – отравиться можно! Надо бросить старушку обратно в море, пока она не издохла совсем. Ей, ведь, все двести лет, а то и триста. Она видела еще декабристов, идущих в Сибирь, а может и первых Демидовых. Праматерь всех здешних рыб, она специально ждала, когда ты ее поймаешь, чтобы умереть на берегу и избавить воду от смрадного тленья.

Рыба, действительно, имеет неприглядный зеленоватый цвет, рыхлую морщинистую кожу на хребтине. И вся ее неподвижность создает впечатление мертвечины.

– Я вам такой деликатес из раков сварганю, век вспоминать будете, – продолжает Тонкиход. – А эту тухлятину убирайте с глаз! Не портите аппетит! Отравлять свои нежные желудки, таким дряхлым мясом, не стоит. Нам рисковать никак нельзя, мы должны сохранять боевой дух для организации великих шоу.

– Последние слова окончательно убеждают всех, что Тонкиход прав, и решили быстрее избавиться от хладеющего трупа. Пашка с Андреем сплавляют жертву как можно дальше от берега, придав тело воде.

– Ну, рыцарь печального образа, если ты не сваришь нам своих раков, мы тебя на березе за ноги подвесим, – распаляется Вольдемар, потирая свой урчащий желудок.

– А чего ж не сварить! Это мы мигом! – уверяет Тонкиход. – только мне помощники нужны, чтобы подготовить ингредиенты.

Помогают все, кто как может и как требует искусный кулинар. Потрошат раков, крошат овощи, ищут специи. Процесс подходит к своему гастрономическому завершению. Аромат, не то ухи, не то чудной похлебки, разносится по поляне.

Накрывают стол подальше от дыма костра, поближе к берегу. Подтаскивают туда рюкзаки с другим провиантом и посудой. Устанавливают в центре торжественного стола изысканное вино, обильно обкладывают его экзотическими фруктами, добавляются разные копчености и пряности. Каждый выбирает себе удобное место и по желанию рюмку, кружку, чашку, ложку. Аппетитные запахи давят на разум, и приходится держаться из последних сил, в ожидании команды главного повара.

Высотные ветры разрывают облачный покров, открывая сияющую лазурь, так что все вокруг наполняется радостью и ликующими звуками. Но сходящее с небосвода солнце уже прячется за Шапку, вознося над ней золотой ореол, словно величественную корону.

– А как, все же хорошо, вот так, посидеть со свежей ушкой на вечерней зорьке! – млеет в грезах счастья Вольдемар.

– Ну чего ждем? Неси своих раков!

Тонкиход уходит, а Вольдемар продолжает созерцать озерные красоты. От томительного ожидания ужина в желудке, словно тысячи дворников скребут стенки и так тщательно, что становится больно.

– Ну, где он!

– Слушайте, вы будете надо мной смеяться, но ухи больше нет! – грустно произносит Тонкиход. – Ведро случайно опрокинулось, и раки сгорели.

– Что?! Да как ты мог?!

– Я совсем не виноват! Я тут не причем! Это все шутки злых духов. Они с первой минуты, как мы на острове, ополчились против нас.

– Ах, ты не причем! Ах, это шутки!

– А кто мою рыбу выплеснул?! Кто щуку заставил отпустить?

– Лови его!

Тонкиход бежит – все за ним. Но преследователи, не желая рвать одежду в зарослях, утомленные долгим ожиданием ужина, возвращаются к своему застолью. Они продолжают свистеть, кричать «Лови его! Заходи с боку! Окружай!» Проходя мимо костра, все видят обуглившихся раков, которых так и не удалось отведать.

Между тем, Тонкиход, уходя от преследования, перебирается по мелководью на другой остров и прячется в кустах.

– Вот же каналья! Испортил праздник! – ругается Вольдемар и достает из рюкзака водку. – Что-то вино пить расхотелось.

Начинается неудержимое поглощение привезенных с собой съестных запасов: копчения и консервы с зеленым луком и огурцами, соки с фруктами и ягодами.

– Долгая прогулка на природе забрала у меня много энергии, а впечатления истощили организм так, что он сейчас впитает любую пищу в большом количестве, – оправдывается Пашка, отправляя в свое нутро все в подряд, без разбора очередности.

– Я все же не могу представить, как можно по волнам определить площадь озера? – продолжает Андрей сомневаться в серьезности эксперимента с водой, откусывая, одновременно, большой кусок хлеба с ветчиной. – Какой такой каркас ты определяешь? Жидкость ведь формы не имеет. Как она может записывать информацию?

– Конечно, на пальцах я этого тебе не объясню, и даже, если бы ты имел высшее образование, вряд ли понял бы мои рассуждения. Это совершенно другой образ мышления, отличный от привычных представлений, – пытается Пашка настроить парня на особое восприятие. – Ты ведь мне не поверишь, если я скажу, что никакого движения тел в природе не существует.

– Это точно! Понять его теорию не возможно и даже принять на веру трудно! – выражает свое мнение Вольдемар, сморщившись от принятой дозы алкоголя.

– Все вы, просто, великие выдумщики, как и мой отец! – высказывает разочарование Андрей. – Тот тоже навыдумывал всяких шоу, обставил свои спектакли трюками и фокусами, так что не поймешь: где – правда, а где – розыгрыш. И вы тоже, дурите меня своей мнимой ученостью.

– А Тонкиход тоже придумал, что он из прошлого? – спрашивает Пашка.

– Конечно, придумал!! У нас на Рыболовной горке какая-то эпидемия выдумщиков разразилась! Разве человек может перемещаться во времени? – распаляется Андрей. – Это, ни в какие понятия и законы не вписывается.

– А я думаю по-другому, – высказывает свое мнение Пашка. – Мы привыкли воспринимать все явления природы, как причинно-следственную последовательность, но это лишь мизерная, лежащая на поверхности, доля процессов. Основные же явления скрыты от нас в глубинах мироздания. Весь наш светлый мир – это всего лишь сияние краешка айсберга осторожно выглядывающего из информационного океана, в котором кипят неведомые нам страсти. Там сильно штормит и бросает векторная неопределенность, а время имеет свойства маятника. И, только, благодаря Ангелам Эволюции существуем мы и наш тихий светоносный оазис с вялотекущей необратимостью. Но и сюда доносятся информационные бури, вызывающие явления, необъяснимые нашей прямолинейной логикой. Случай с Тонкиходом вполне может относиться к колебательным броскам времени. Такие переброски скорее всего и делают Эвоангелы, верша сложные, непостижимые для нас, эволюционные процессы.

– Если твои ангелы на самом деле существуют, то это настолько невероятно, что поверить в них трудно. – нерешительно произносит Андрей В нем происходит борьба новых впечатлений со старыми представлениями о физическом мире.

– Они и воду на Земле превратили в живое вещество, наделили его сложной кластерной структурой, изменив внутриатомную информацию. Если бы вода подчинялась общим правилам химических элементов, то на теплой планете она была бы атмосферным газом, иссушившим океаны, а на холодной планете лед тонул бы, и океаны промерзли бы до дна. Песчаные бури замели бы их, сделав планету пустынной, что, вполне возможно, и происходит на Марсе. Искусственные же свойства земной воды создали благодатную среду для эволюции углеродистых соединений. которые превратили мертвую планету в живой цветущий сад. И сейчас Эвоалгелы продолжают управлять земными процессами.

– Ну, допустим, что духи реально существуют, – соглашается парень. – Но как они, по сути эфирные, могут управлять твердыми телами? У них же нет рук.

– Если об этом рассказывать то навряд ли хватит суток, чтобы подвести тебя к таинствам этих, как ты говоришь, эфирных организмов. Но, если сказать проще, то пространство – это многоуровневое преобразование информации. И то, что сформировано в нем, в виде материальных тел, тоже есть преобразованная информация. Изменяя ее – можно изменять предметы и их положение в пространстве. Человеческий разум способен управлять этими стихиями, но он скован каменными тисками ложных предрассудков. Мне как-то удалось выскользнуть из этих оков и ощутить глубину мироздания в абсолютных понятиях. Поэтому, когда я смотрю на рисунок сходящихся волн, я наблюдаю не движение, а меняющуюся информацию в цифрах, вижу изменения в пространственных уровнях. И отец твой работает с этими уровнями, созданными интеллектуальными структурами. Такова реальность нашего мира без иллюзий.

Андрей смотрит на Пашку, понимая, что перед ним совершенно необычный человек, его слова, кажется, нарушили какой-то порядок в юном сознании, заставили задуматься над сказанным.

– И что? Пленники времени, тоже, переброшены сюда из других веков Эвоангелами? – не доверяя своему прозрению, спрашивает Андрей.

– Выходит, что так. Надо верить фактам, – отвечает Пашка.

– Да! – вмешивается в полемику захмелевший Вольдемар. – Я уже успел с ними пообщаться. Странный народ. На наших бомжей они совершенно не походят и рассуждают, довольно своеобразно. Я тоже им пытался доказывать, что они сами себе придумали фантастическую историю. Но их главарь Филарет, который собрал этих несчастных, мне рассказывал о причудах материи, только я ничего не понял. Говорил, что существует три времени, которые давно предопределили наши судьбы.