Текст книги "Хозяйка Валгаллы"

Дщерь Морены

Черная комната без окна, воды и хотя бы банального ночного горшка. Серый коридор, слабо подсвеченный тоже непонятно чем, еще четыре двери, никогда и никем не открываемые. Ни шорохов, ни скрипов. Даже мышей со сверчками и то не завелось.

Недолгий путь вниз, к роскошному столу, полному мясных и рыбных деликатесов, сластей и солений – а потом обратно, наверх, в тесный карцер. В келью добровольного отшельника.

Ибо делать в этом мире что-либо еще Валентина не могла. Не умела, да и не хотела.

Даже бить баклуши – нужно уметь. Особенно если делаешь это не стальной стамеской, а кремниевой – острой и хрупкой, словно осколок оконного стекла. Равно как пасти овец, шпаклевать бочки горячим воском, чесать кудель или хотя бы носить воду коромыслом. Ведь этому искусству учат с детства. С непривычки – только кости попусту переломаешь.

А операторы газовых котельных, веб-дизайнеры и кассиры в этом мире как-то не требовались…

Впрочем, даже если бы Валя умела – но богиня, таскающая на кухню ведра с водой…

Смертные подобного перформанса точно бы не оценили. И здешняя хозяйка – тоже. Недаром же она откармливает свою полупленницу, как рождественского гусака! Смертному – смертное, богине – богинево. И бунтовать против сего закона мироздания покалеченная в своем даре ведьма не собиралась.

Не имела настроения.

Она просыпалась, ела-пила, валялась среди шкур на сене, снова отжиралась и опять погружалась в себя, лишь изредка позволяя себе неторопливую прогулку в городе или окрест, таращась перед собой бессмысленным пустым взглядом.

В один из дней, рано утром, Валя вдруг услышала снаружи скрип, тут же скатилась с постели и выскочила за дверь, едва не врезавшись в проходящего там Викентия.

– Ого! – хором воскликнули оба, изумленно оглядывая друг друга.

Молодой человек теперь даже близко не походил на прежнего подзаборного гопника. Новенькие сапоги и штаны из мягкой коричневой замши, меховая куртка, широченный пояс из золотых пластин с янтарными вставками; рукояти и ножны оружия украшены драгоценными камнями, в руке – тяжелая палица с шипастым гранитным навершием.

Но главным было даже не это. У гопника изменился взгляд. Теперь его глаза светились азартом хищника, забравшегося в сонный курятник, а вся фигура излучала уверенность в себе, монументальную силу победителя. Это был уже не мальчик, а матерый зверь, настоящий самец, от запаха которого у ведьмы даже заныло внизу живота.

– Это серебро? Золото? Где разжился? – сглотнув, Валя приблизилась к нему вплотную, потрогала янтарные вставки и накладки поясной сумки, нагло проникая в личную зону, к самому телу.

– Ерунда, ломбард ограбил, – усмехнулся молодой человек. – А ты как? Склеп для мертвого сна уже сотворила?

– В этом чертовом мире нет даже лопат! – подняла к нему лицо девушка. – Тут вообще ничего нет! Хожу, как дура, из угла в угол… Спасибо хоть, кормят… В уголке, как никчемную дворнягу.

– Это как? – Викентий чуть отступил, снова замыкая свой мирок только на себя.

– Светка к Макоши примазалась, – сморщившись, пожаловалась ведьма. – Ходит вся расфуфыренная, в святилище поклоны принимает, заговоры и амулеты раздает. Матвей к Сварогу отвалил. Не видно и не слышно. Мы же ведь все из одного времени, Вик! – опять подступила девушка, положила ладони ему на плечи. – Мы должны вместе держаться, выход из этой задницы искать! А кроме меня, этим, похоже, никто не заботится. Чего ты ржешь?!

Викентий взял ее за щеки, привлек, крепко поцеловал в губы, отпустил и выдохнул:

– А мне тут нравится!

– Дурак, – мягко ответила Валентина.

– Хочешь совет? – Молодой человек наклонился к самому ее уху. – Богу помолись, он поможет. Здесь боги отзывчивые.

– С чего ты взял?

– Потому что в этом мире я сам – бог! – Викентий снова рассмеялся и пошел дальше. На полпути обернулся: – Тоскливо станет, Валенька, заглядывай. Пожалею!

– Идиот! – бросила ему в спину девушка. – Я от этой тоски уже чуть не волком вою, а он только перья способен распускать. Трепло пустопорожнее!

Самовлюбленный солдафон ее не услышал.

И, черт возьми – Викентий опять перестал появляться в своей комнате!

И вновь потянулись пустые, бессмысленные дни и ночи. Сон, жратва, блуждания куда глаза глядят от нечего делать.

Во время одной из таких прогулок, заведших девушку достаточно далеко от города, ведьма вдруг обнаружила у кострища на берегу реки трех воинов, охраняющих каменное изваяние тончайшей работы: молодой человек в славянской одежде, пышноволосый, стоящий в небрежной позе. Непостижимым образом мастеру удалось проработать каждый волосок, придать естественность каждой складке одежды.

– Прости, великая, но всемогущая Макошь запретила нам хоть кого-то подпускать к ее сыну! – Расхватавшие щиты и копья воины, похоже, боялись своих слов куда больше, нежели девушка, которой предназначались угрозы.

– Это ее сын? – удивилась Валентина, разглядывая невероятное по красоте произведение искусства. – Интересно, кто смог сотворить подобное?

– Его обратила в камень богиня Табити, прародительница скифов! – ответил воин. – Не гневай Макошь, великая, она очень беспокоится за Орея!

– Мне кажется, он жив. – Ведьма, по привычке попытавшись призвать мертвую душу, неожиданно ощутила отзвук. Но не мертвый, а горячий, пульсирующий.

Внезапно в реке зашипела вода, словно закипела, побежали волны, и из прибрежной ряби поднялась Светлана.

– Здравствуй, Валечка! – кивнула она.

Воины все разом опустились на колено.

– Какими судьбами, светлая? – изумилась ведьма. – Ты неудачно утопилась?

– Надеюсь, мне это больше никогда не понадобится. – Света покрутила головой, попыталась отряхнуть отделанное мехом горностая платье. – Валя, пошли домой! Мне нужно переодеться.

– Дай угадаю, – прищурилась ведьма. – Ты просто хочешь меня отсюда побыстрее увести.

– Посмотри на меня, Валя, – развела руками Света. – Я вся мокрая, и тина в волосах. А тайны никакой нет, по дороге все расскажу.

– Ладно, – согласилась ведьма. – В конце концов, всегда можно вернуться, этот мини-эрмитаж рядом.

– История проста, – быстро зашагала в сторону Вологды помощница Макоши. – Правительница договорилась о браке по расчету, сын вроде бы согласился. Но в последний момент между мамой и сыном случилась какая-то размолвка, они поссорились, причем прямо на свадьбе Орей жениться отказался. Мама невесты, знамо, обиделась и превратила жениха в камень. Говорят, она жуткое чудовище, у нее змеи вместо ног, убивает взглядом, ходит через огонь. В общем, радость еще та. И дочка маме не сильно уступает по всем параметрам.

– Тогда почему…

– Ворожба показала, что, если статую отнести во дворец, Орей останется каменным навсегда, – не дослушав вопроса, продолжила Света. – А если оставить на берегу, то вскорости он воскреснет. Макошь, понятно, до сих пор на сына в великом гневе за ослушание и готова сгноить в опале, однако сердце матери – не камень, и загубить сына безвозвратно богиня не хочет. Посему к себе не забирает. Только охрану выставила.

– Все, как всегда, – хмыкнула ведьма. – Он воскреснет, мама во гневе прикажет отрубить ему голову, после чего все помирятся, кинутся в объятия, и семья воссоединится, утопая в липких сиропных слезах.

– На самом деле было бы неплохо, – кивнула светлая богиня. – Макошь на словах гневается и готова сына чуть не на скребки для кожевенников пустить, но на деле жутко нервничает, когда кто-то появляется возле ее чада. Вот и сейчас, едва охрана испугалась, тут же меня отправила Орея защищать.

– От любви до ненависти один шаг, – парировала Валя. – Ссоры между родными самые злобные. Они друг у друга все слабые места знают и по ним со всего размаха бьют. Так больно бьют, что потом простить невозможно. Даже после смерти отпущения грехов многим вымолить не удается. Поверь мне, я наслушалась всякого.

– Не знаю, – пожала плечами Света. – Трудно поверить, чтобы мама сына не простила.

– Да, конечно, простит! – ехидно согласилась ведьма. – Только сперва выпорет до полного бесчувствия, этак от души, по-родительски, три шкуры спустит, да и простит.

С этими словами девушки вошли в ворота города, и беседа волей-неволей оборвалась.

Однако вскоре после обеда светлая богиня внезапно объявилась в карцере ведьмы в сопровождении довольно высокой для вострухи старушки в рогожке, держащей мощный пятирожковый масляный светильник.

– Великая Валентина, тебя призывает всемогущая Макошь, – слегка поклонилась Светлана.

– Боже, как торжественно! – отозвалась с постели ведьма. – Спешу и плачу, уже подметки на бегу поотлетали.

– И я прошу тебя, Валечка, – сложила перед собой ладони Света. – Попытайся хоть раз в жизни обойтись без дерзостей и оскорблений. Ты будешь разговаривать с двумя самыми могущественными существами вселенной, богиней смерти и богиней богатства и успеха. От них зависит вся твоя дальнейшая судьба. Постарайся притвориться паинькой.

– Только ради тебя, подруга, – поднялась ведьма. – Сделаю все, что могу.

Внешне Валентина хорохорилась, однако на самом деле была готова уже на все, что угодно, лишь бы получить хоть какое-то разнообразие в своем унылом прозябании. И потому, войдя в тронные палаты, она даже почтительно склонила голову, громко и ясно произнеся:

– Приветствую вас, великие и всемогущие богини!

Могучая душой и телом, всесильная Макошь сегодня предпочла одеяние из гладкого меха выдры с широкой просторной юбкой, а выше талии наряд украшала россыпь золотых клепок. Чем-то они напоминали звездное небо – Вале даже показалось, что она различает знакомые созвездия. А может – померещилось.

Гостьей властительницы Вологды была женщина куда более поджарая, с острыми чертами лица, тонкими пунцовыми губами и черными, как ночь, волосами, собранными в пучок и закрепленными несколькими заколками, радужно переливающимися перламутром; на висках – тонкие золотые кольца, внутри которых покачивались перламутровые руны. Облегающее синее платье украшал мех чернобурки, переброшенный через плечи, и жемчужные крапинки на груди, талию обнимал пояс в три пальца толщиной, собранный из перламутровых накладок в костяном обрамлении.

По прикидке ведьмы, стоило все это – кожа, перламутр, жемчужный мусор – копейки. Однако выглядела белолицая дама чуть ли не богаче, нежели не жалеющая золота хозяйка.

– Знакомься, сестра, – обошла девушку кругом великая Макошь. – Это Валентина, избранница кречета, посланного на сто поколений вперед. Заклятие моего супруга, могучего Волоса, определило ее как сильнейшую из богинь будущего. Она способна повелевать смертью, видеть призраков. Мы полагаем, сия дева одна из твоего рода, воспринявшая все твое могущество. Если ты поделишься с ней своей мудростью и властью, она способна стать твоей верной помощницей в делах правления Золотым миром и…

– Ты забыла, сестренка? – перебила хозяйку черноволосая женщина. – У меня нет детей!

– Сто поколений, Морена, – напомнила гостье Макошь. – Дети еще появятся. Ты бессмертна, Мара. Не может быть, чтобы за тридцать грядущих веков ты так ни разу и не зачала!

Гостья чуть скривилась, покачала головой:

– Богиня смерти, дарующая жизнь. Ты сама-то веришь в подобное, Макошь?

– Но вот же, Мара! Пред тобой стоит дева, разделяющая твой дар!

– Ну и что? – пожала плечами черноволосая богиня.

– У нее твой талант, сестра, – после небольшой заминки повторила правительница Вологды. – Она способна помогать тебе, учиться у тебя, стать частью твоего дома, твоей семьи.

– Скажи, сестренка, – вздохнула Мара, – разве я просила тебя о помощнице? Разве я жаловалась, что бремя власти над Золотым миром тяготит меня и я желаю с ним расстаться? Что я утомлена дарованным мне даром и не справляюсь со своим долгом? Нет? Тогда о чем мы говорим?

Богиня богатства поджала губы.

– Великая Макошь… – чуть поклонилась в сторону хозяйки Вологды стройная гостья, – великая Валентина… Была рада встрече.

Откланявшись, великая Мара решительно обогнула трон и скрылась там за дверью.

– М-м-м… Валентина… – с явной неуверенностью произнесла сверкающая золотом великая Макошь.

– Вот только не надо засирать мне мозги! – вскинула ладони ведьма. – Я все отлично поняла! Вы закинули в будущее невод для ловли богов. В него попалась пара породистых тушек и всякая сорная рыба. Я оказалась в числе случайного мусора. Блин, раз я вам здесь и нахрен никому и ни за чем не нужна, так, может, наконец отправите меня обратно?!

– Это… Очень… – Всесильная богиня не сразу нашла правильные слова. – Ты понимаешь, великая… Мы посылали в будущее кречета потому, что отправить туда кого-то из богов нам оказалось не по силам. Троян или Похвист, конечно же, сделали бы более разумный выбор среди потомков. Но человек не в силах проникнуть в будущее. Поэтому пришлось полагаться на удачу. С тобой, видимо, могучее закли…

– Я поняла, накладочка вышла. Да пошли вы… – выдохнула ведьма и вышла из зала, громко хлопнув за собой дверью.

Спустя пару часов в ее темную конуру тихо просочилась Светлана, перевернула корзину, присела на нее.

– Жалеть пришла, светлая? – промолвила Валя, радуясь тому, что в темноте не видны слезы.

– Я хочу рассказать, как здесь все устроено, – покачала головой гостья. – Ты понимаешь, твой изначальный дар, твое изначальное место, изначальная сила на самом деле имеют мало значения. Главную силу богам дают люди. Это как в торговле ватными палочками. С каждого по копеечке – тебе особняк на Карибах. Главное, чтобы эти копеечные палочки люди брали у тебя, а не у другого. Так и здесь. Каждая молитва, направленная к тебе, дает тебе капельку силы, вложенной смертным в искреннюю молитву. Из отдельных капелек складывается океан могущества. Викентий здесь всего месяц, но столь яро дерется за славян в каждой глухой дыре, что ему молится уже половина людей, и силы у него сейчас, наверное, не меньше, чем у самого Волоса. Я поначалу сама ножками в священную рощу бегала и просто советы семейные давала, девочкам влюбленным помогала, от бесплодия по мере сил исцеляла. Смертные благодарить начали, обращаться, советовать. И вот уже молятся, камни в мою честь ставят, требы приносят. И я… – Девушка вытянула перед собой руки, и они наполнились слабым голубоватым светом. – И теперь я могу делать такое, о чем раньше и не мечтала!

– Поздравляю, подруга, – выдохнула ведьма.

– Валя, ты меня не поняла! – Руки гостьи погасли. – Выбрось из головы все, что тебе наговорили Мара с Макошью! Важно не то, чего хотят они. Важно то, что ты сама можешь сделать для людей. Иди к славянам, помогай, советуй, доказывай свою необходимость, важность, пробуждай молитвы. Пойти, Валя, самое главное. В конечном итоге все решают не боги! Выбор делают смертные!

– Светик, ты дура, да? – ласково поинтересовалась ведьма. – Света, я богиня смерти! Как мне доказывать свою полезность? Пойти кого-нибудь зарезать, да?

– Но… – Гостья явно растерялась.

– Богиня смерти без своих мертвецов! – Валя горько рассмеялась. – Света, иди отсюда на хрен, пожалуйста. Я хочу остаться одна. В этом мире я могу только жрать и спать, спать и жрать. Может, хотя бы мой навоз порадует твоих любимых смертных своей концентрированной полезностью.

Карьера богини

В этом присутствует готический извращенный юмор – когда бессмертная богиня смерти хочет наложить на себя руки. От полной безысходности такие мысли у ведьмы начали возникать. Однако Валя оказалась достаточно здорова на голову, чтобы не поддаться столь истероидным порывам. Ведь мертвые в своей судьбе уже ничего изменить не способны. Надежда остается, лишь пока ты жив.

Спустя пару недель девушка вдруг опять услышала шум в комнате через коридор. И, словно учуявший кобру мангуст, устремилась за добычей.

– Тук-тук! – Валентина заглянула в камеру бога войны. – Я слышу шум, шаги. Дай, думаю, проверю?

– Привет, – поднялся навстречу Викентий.

Он опять успел поменять одежду, однако пояс на нем оставался прежний: золото с янтарем, разбавленное рукоятями ножей, вытертой сумкой и замасленной рукоятью палицы. А еще при нем появился мальчишка-слуга, раскладывающий вещи в углу комнаты.

Ведьма закрыла дверь, пересекла комнату, прикидывая самый надежный способ захвата зверя.

– А у тебя все никак? – спросил великий Один.

– Ты о чем? – резко посмотрела на него Валентина.

– Не отвечай, и так все понятно, – отмахнулся молодой человек.

– Это с тобой все понятно, – кивнула в сторону слуги девушка. – Мсье предпочитает румяных юных мальчиков?

Быстро принудить мужчину к сексу женщина может двумя основными способами. Либо раздеться перед ним догола, лечь и раздвинуть ноги, надеясь на сообразительность партнера, либо назвать его гомиком.

Если после такого оскорбления мужик не возьмет даму силой в течение трех минут – значит, он и впрямь голубой.

Викентий оказался нормальным. Взревев, как раненый тигр, он кинулся на гостью, запустил лапы сразу ей в штаны и под топик, наверняка оставив на теле пару синяков, а потом принялся срывать одежду.

Оставшись почти голой, ведьма вдруг заметила, как вытаращился на ее прелести мальчишка, швырнула в него майкой:

– Пошел вон отсюда! – а потом облегченно расслабилась и позволила Вику делать с собой все, что только взбредет ему в голову.

Бог войны особой фантазии не проявил, оказался груб и молчалив – зато неутомим, горяч и ненасытен. Он так рьяно возмещал девушке долгие дни пустоты и одиночества – что вскоре Валентине самой пришлось вымаливать себе передышку, заводя беседы о приключениях Вика на войне с оборотнями и напоминая ему о еде.

Отвлекаясь от девичьего тела, Викентий вдруг начинал суетиться, вспоминать о делах, дальних планах, рвался куда-то бежать, кого-то спасать, чем-то заниматься.

Ведьма, чуя опасность, старалась не отпустить жертву ни на минуту. Вместе с ним она бродила по лугам и полям, высматривая цели для молота, сидела рядом, когда он натаскивал своего мальчишку в рукопашных схватках, вставала в общий строй, когда бог войны учил стражу города правильной войне, вместе с ним нагишом купалась в реке, когда он смывал с себя пот после тренировок, и само собой – вытягивалась рядом с ним в постели в конце каждого дня, переселив мальчишку-слугу в свою комнату.

Да, разумеется, Валя отлично понимала, что не вызывает у бога войны абсолютно никаких чувств, что для Вика она всего лишь секс-игрушка. Но в ее положении даже стать солдатской подстилкой – это уже ступенька наверх по карьерной лестнице. Ведь для девки в жизни главное – вовремя в мужика годного крепко вцепиться, да не сорваться со шкуры раньше времени. Правильный мужик – он, что секач лесной, через судьбу и пространство тараном ломится. Тупой, слепой, страшный – совершенно без разницы. Главное – чтобы далеко и быстро. Авось куда-нибудь да вывезет.

За несколько дней Валентина исцелилась и душой, и телом, избавившись от ощущения пустоты и безнадежности внутри себя, от тоски ненужности и одиночества, вспомнила сладость мужских ласк и крепкой телесной близости. И только-только начала к этому привыкать…

– Вик, оборотни деревню на Варлуге рвут!

– Вот черт!

Валя спросонок еще даже понять не успела, о чем в дверь кричат, а ее парень уже скатился с постели, буквально запрыгнул в одежду, сгреб оружие и выскочил наружу.

– Подожди! Ты как, когда…

Куда уж там! Ведьма еще только начала задавать вопросы, а ее кавалера уже и след простыл. Что самое обидное – даже не поцеловал на прощание. Пусть не ради чувств, а хотя бы для приличия. После стольких-то общих ночей и многих дневных уединений.

– Проклятый самец… – Девушка откинулась на постель и прикрыла глаза.

Изменить она все равно ничего не могла, оставалось спать.

Утром в столовую заявился взъерошенный русоволосый мальчишка, нос картошкой, склонился перед богиней:

– Приветствую тебя, великая! А где могучий Один?

– Парень, ты все проспал! – рассмеялась ведьма. – Бог войны умчался на свою любимую развлекуху: проливать кровь и ломать кости.

– Он ушел сражаться?! – В голосе мальчишки прозвучало жалобное разочарование. – Без меня?

Валя не ответила, предпочла потянуться к своим любимым грибочкам. Шутить над тем, что паренек в нужный момент оказался не на месте, язык не повернулся. Ведь это именно она отселила бедолагу в другую комнату.

– Приятного аппетита, – степенно вошла в трапезную Светлана.

– И тебе того же, – приглашающе указала на стол ведьма.

– Вострухи наябедничали, что здесь посторонний, – глядя на вскочившего паренька, вздохнула девушка. – Мы тебя забыли…

– Почему «мы»? – уловила неправильное междометие Валя.

– Это ведь я ночью бросила Вика в реку у Вострухи, – призналась светлая богиня. – И спросонок не вспомнила, что из прежнего похода храбрый Один вернулся с товарищем.

– Я готов отправиться вслед за ним, великая! – склонил голову мальчишка.

– Нет такой необходимости, – ответила девушка. – Тамошние славяне уже возносят благодарственные молитвы. Вик, как всегда, победил, и где он сейчас, поди угадай. Пока сам не позовет, не узнаю.

– Слава Одину! – торжествующе вскинул кулаки враз повеселевший паренек.

– И Слава, и Вася, и Петя, – непонятно для здешнего жителя пошутила светлая богиня. – Ладно, разрешаю тебе дождаться своего повелителя в его покоях. Пока его нет, будешь мне помогать.

– Слушаюсь, великая! Служить тебе честь для всякого сына славного народа!

– Как тебя зовут, юный воин? – улыбнулась Светлана.

– Весар, великая! – выпятил грудь мальчишка.

– Ты уже поел? Тогда пошли. Мне как раз надобно перенести несколько сундуков. Вострухам сего не поручить, надорвутся.

– Как прикажешь, великая!

Светлая богиня кивнула, вышла, парень выскочил следом.

– Одного мужика сперла ночью, второго утром, – покачала головой Валентина. – И кто из нас после этого «темный»?

Первый день без чересчур энергичного Викентия стал для ведьмы днем отдыха. Все же, положа руку на сердце, вел себя бог войны слишком бурно. Полдня ведьма просто проспала, а вторую половину продремала, с интересом прислушиваясь к многозначительным звукам в соседней камере. Сдавленное хихиканье, шорохи и стоны навевали на нее самые странные фантазии.

Но ведь не могла же образцовая паинька, девочка-припевочка, первая советница всемогущей Макоши, богини богатства, успеха и полных амбаров, правительницы славянских земель, сильная и знаменитая богиня любви и согласия – затеять похотливый загул с юным слугой из числа простых смертных?

* * *

Викентий появился через несколько дней, провел с Валей три бурные ночи – и исчез, не предупредив. Опять возник спустя десяток дней, устроил ведьме ночь безудержного секса – и пропал. Та же история повторилась еще через полмесяца. Бог войны пользовался девушкой нагло и безапелляционно, как своей собственностью. Типа – лежит забавная безделушка в кладовке. Выдалось время – достал, поиграл. Некогда – сунул обратно.

Однако ведьма не сетовала. Время от времени у нее был отменный секс, причем Вик приходил к ней сам, искать и соблазнять не требовалось. Не сторонился, не прятался. У них сохранялись хорошие дружеские отношения, никакой усталости и разборок. А значит – ее кабанчик продолжал мчаться через чащу, неся пассажирку на загривке, и Вале оставалось только запастись терпением и внимательно глядеть по сторонам.

Встреча, долгое расставание, снова встреча, расставание. Без прощаний, без условий и обещаний…

Когда тихим вечером из комнаты Одина внезапно донесся такой грохот, словно ее взорвали, Валя подпрыгнула в постели, вскочила, метнулась через коридор, распахнула дверь и увидела, как бог войны колотит кулаками в бревенчатую стену:

– …теперь Дый наверху сидит, а я на посылках! – услышала девушка его последние слова. – Старперы сраные! Ну, я вам это припомню!

– Вик, ты чего?! – ведьма положила ладони ему на плечи. – Что случилось? Что-то плохое?

– Они уроды, Валя! Просто уроды! – развернулся к ней бог войны, поднял сжатый кулак к ее лицу: – Ну ладно, во главе сидеть я не напрашиваюсь! Но хотя бы между Перуном и Похвистом?! Я что, не заслужил?! Я мало крови пролил? У меня мало дыр на шкуре прибавилось?

– Вик, ты меня пугаешь… – сглотнула Валя, ощущая истекающую от любовника ярость.

– Да уж, меня теперь лучше бояться! – скрипнул зубами великий Один. – Я эту шутку так просто не спущу. Я за нее со здешними богами сквитаюсь. Козлы старые! Я, значит, для них мальчик на побегушках!

Его пальцы ощутимо сомкнулись на горле ведьмы.

– Вик, я могу тебе чему-нибудь помочь? – осторожно поинтересовалась Валя.

– Тебе придется, милая, – прошипел воин, запуская руку ей в джинсы. Быстрыми движениями он даже не раздел, а ободрал гостью, кинул на постель. – Мне жутко хочется кого-нибудь убить.

– Хорошо, Вик, ты победил, – вскинула руки девушка. – Я сдаюсь. Я в твоей власти, Вик. Я вся твоя…

Ведьма позволила себя изнасиловать, потом снова и снова, и только ближе к утру, когда ярость зверя окончательно перетекла в ее тело, стала задавать осторожные вопросы.

К рассвету ей стало понятно, что привело великого Одина в неистовое бешенство. На пиру в честь победы над оборотнями – его, Викентия, победы! – на этом пиру его посадили в самом низу стола. На месте, предназначенном для никчемных, безродных замухрышек. Ниже остались совсем уж сорные людишки, которых не пригласили на торжество вовсе. И с одной стороны, здешние боги вроде бы так поступили по обычаю – ибо пришельцы из будущего, как тут ни крути, были самыми младшими в роду сварожичей, а потому и место им отводилось ниже старших родичей. А с другой…

Когда герой, храбрый бывалый воин, победитель жестокого врага ожидает почетного караула, барабанной дроби, рукопожатия президента и ордена на шею – а вместо этого получает снисходительное пошлепывание по попке от старших товарищей… После подобной церемонии от понюхавшего крови хищника можно добиться только ненависти.

Уж лучше бы боги славного народа не затевали никаких торжеств вообще!

На рассвете внешне спокойный бог войны вышел за дверь – и больше не вернулся, не показавшись ни к обеду, ни к ужину, ни к ночи. Однако Валя знала, что мир славян больше уже никогда не станет прежним. Ее «кабанчик» явственно уходил из старой чащи в новые неведомые земли. Нужно крепче держаться за шкуру. В новых землях может найтись место и для нее…

Это были хорошие вести. Из плохих же стало то, что топик изнасилования не пережил, окончательно превратился в лохмотья. Джинсам тоже досталось изрядно. Нижнее белье и вовсе давно исчезло.

Несколько месяцев назад она попала в сей мир в штанах и маечке. С тех пор одежда снималась ею только для стирки, причем – ручным перетиранием, без мыла, и теперь окончательно пришла в ветхость.

В новый неведомый мир ведьма рисковала войти нагишом.

Прошло больше двадцати долгих дней, прежде чем Валя опять услышала на лестнице знакомые шаги и, выскочив из «карцера», с восторженным визгом повисла на шее бога войны:

– Ур-ра-а!!! Вик вернулся!

Викентий тоже усмехнулся, погладил ее по голове, произнес неожиданные, но очень теплые слова:

– Здравствуй, любимая! Ты даже не представляешь, как я по тебе соскучился!

Светлана, что стояла за ним, воздела глаза к потолку и сплюнула в сторону. Наверное, от зависти.

Вик занес девушку к себе, прикрыл дверь, но когда Валентина начала его целовать, положил палец ей на губы:

– Подожди ночи, милая. Ко мне должны прийти люди.

– Какие вы тут все деловые! – возмутилась ведьма. – Смотреть противно. К дикарям провалились – и суперменов из себя корчите. А тут везде тоска смертная! И дубак еще постоянно, не согреться. Все время в шкуры заворачиваться приходится. Светка, вон, в мехах ходит. А я до сих пор в одной маечке слоняюсь. Скоро расползется вся, будет вам стриптиз бесплатный.

– Так попросила бы у светлой хотя бы плащ.

– Не хочу унижаться.

– Ладно, тогда я спрошу, – отмахнулся Викентий.

Валя облегченно перевела дух. Ее главная на сегодня проблема, похоже, разрешилась. Держащееся только на честном слове тряпье удастся поменять на новое. И, вытянувшись в постели, девушка расслабилась, не мешая любовнику беседовать со стариком, явившимся рассказать о набеге скифов.

Впрочем, очень скоро она стала прислушиваться – трудно остаться равнодушной, когда рассказывают о людях, одним взглядом врага обращенных в камень. Так, между делом. Драка как драка. Кого стрелой сразили, кого копьем, кого – в камень превратили.

– Два потомка змееногой богини, одним взглядом убивающие врага наповал, – бог войны тоже обратил на них внимание. – Интересно только, на какой дистанции действует это волшебство? Дальнобойность – чертовски важный фактор при штурме…

– Что ты задумал, Вик? – забеспокоилась девушка.

– Ты прямо будто не от мира сего, Валя! – усмехнулся Викентий. – Я бог войны. Великий воитель и защитник русской земли. Если скифы захватили города, я должен их освободить. Завтра на рассвете отплываю.

– Уплываешь? В путешествие? – вскинулась Валентина. – Возьми меня с собой!

– Я не в круиз отправляюсь, милая, – покачал головой Вик. – В военный поход, на войну. Убивать, погибать, драться.

– Я согласна!

– Это не было рекламой, Валя! Я объяснял, почему сие невозможно!

Валя ухватила молодого человека за шею и рывком оседлала:

– Вик, ты что, не понимаешь?! Я томлюсь тут уже целую вечность, я почти полгода в тюрьме! В самом настоящем концлагере! Я схожу с ума, Вик! Я уже готова грызть бревна и выть на луну. Мне уже хочется утопиться или повеситься! Я согласна на все, лишь бы вырваться отсюда! К черту, к дьяволу, к пингвинам на Северный полюс и к белым медведям на Южный. Или наоборот. Куда угодно, только отсюда! Вик, я сделаю все, что угодно, согласна на все, только забери, увези меня отсюда хоть ненадолго. Хоть на месяц, хоть на неделю, хоть на несколько дней! Я тоже ведьма, Вик, и у меня тоже есть свой дар. Возьми меня, Вик. Возьми! Я тебе еще пригожусь.

Девушка сбросила обветшавшую маечку и снова наклонилась, коснулась его губ сперва одним, потом другим соском.

– Ты умеешь быть убедительной, Валенька, – запустил ладонь ей под пояс храбрый Один. – Договорились, ты поедешь со мной. Нужно только тебя переодеть…

И он разъединил застежку заношенных девичьих штанов.

* * *

На рассвете нового дня свершилось чудо. От причалов Шексны отвалила могучая, тяжело нагруженная ладья, вспенила веслами воду и покатила, покатила вниз по течению, с каждым гребком набирая ход. А на носу корабля стояла Валентина, в платье из оленьих шкур, сшитом мехом внутрь и потому невероятно щекотном, в просторной заячьей епанче и лисьем треухе. Ее лицо овевал прохладный и влажный ветерок, ее фигурку оценивали взгляды сотен одиноких мужчин, ее слух услаждала протяжная песня гребцов.

И самое главное – впервые за последние полгода она вырвалась из застенков вологодского дворца Макоши!