Текст книги "Власть любви"

– Однако с семейной жизнью в этом мире наверняка серьезные проблемы, – пробормотала она, пробираясь поближе к поправляющему медвежью шкуру Похвисту. – Надеюсь, ночью ко мне никто приставать не станет. Я ведь все-таки богиня!

Но на всякий случай юная ведьма дождалась, пока повелитель ветров вытянется во весь рост, а потом поспешно легла рядом и нахально прижалась к широкой горячей спине могучего мужчины, почти сразу провалившись в глубокий, как пересохший колодец, сон.

А потом теплая мягкая стена исчезла – и она открыла глаза.

Большая славянская семья спала – кто-то всхлипывал во сне, кто-то храпел, кто-то постанывал или ворочался с боку на бок. Бревна в очаге превратились в жаркую угольную кучу по колено высотой. Куча дышала жаром, однако света давала всего чуть-чуть, его еле хватало, чтобы разглядеть спящих поблизости – людей.

Поняв, что повелитель ветров ушел, юная ведьма тоже поднялась. Осторожно перешагивая через теплые тела, Светлана пробралась к выходу, толкнула створку и вздрогнула от ударившего в лицо холода. Вернее, обычной утренней прохлады. Просто после жарко натопленной спальни контраст оказался слишком велик.

Девушка поежилась, потерла ладонями плечи, сделала шаг наружу, закрыла за собой двери. Вскинула кулаки, крепко их сжала, несколько раз взмахнула руками.

Холодок взбодрил, разогнал сон. Возвращаться в «людскую» юной ведьме больше не хотелось. Светлана огляделась, повернула к лестнице, поднялась на стену.

Повелитель ветров стоял здесь, укрытый меховым плащом, и смотрел на медленно светлеющее небо, по которому непривычно быстро проносились мелкие облачка.

– Ты что-нибудь чувствуешь, великая Светлана? – спросил он, не поворачивая головы.

– Что именно, великий Похвист?

– Мне кажется, оборотни ушли, – ответил седовласый бог. – Я не вижу ни единого дымка. Не слышу голосов, треска веток, не вижу никакой стражи.

– Когда я собираю заговоры, то часто призываю ветра себе в помощь, – ответила юная ведьма. – Они везде летают, все слышат, все видят, все знают. Ты же их хозяин! Разве ты не можешь их спросить?

– Конечно, они все знают, – рассмеялся воин. – Но плохо умеют рассказывать…

Он провел рукой перед собой, словно кого-то гладил, и по зарослям за грядками ударил сильный порыв, обрывая листья, качая деревья, потроша кроны, вздымая мусор из-под корней. Бог склонил голову набок, потом оглянулся на девушку, уверенно кивнув:

– Да, там никого нет… А ты ведь совсем замерзла! – Великий Похвист торопливо сдернул плащ и накинул на плечи девушки. – Твое одеяние придумано явно не для наших земель. Это египетский лен, верно? Токмо у тамошних жителей хватает терпения и лишних нитей, чтобы ткать из них полотно! И токмо у них всегда так жарко, что они не мерзнут в подобном одеянии.

– Это хлопок… – неуверенно ответила девушка.

– И тапочки твои токмо по дому гулять пригодны. – Похвист опустил глаза на сандалии собеседницы. – Надо бы приодеть тебя по-человечески.

– А жена не заревнует, что ты подружек всяких одариваешь?

– Не подумал… – озадаченно почесал в затылке властелин ветров. – Это ведь из ее запасов брать придется. Мои сапоги и охабни тебе не подойдут.

– Лучше не рисковать, – посоветовала Светлана. – К тому же светает. Сейчас солнышко выкатится, и даже в моем платье здесь станет жарко.

– Это верно, – согласился Похвист. – Летнее солнце знойное. Так сокол выкрал тебя из Египта, великая Светлана?

– Нет, из Москвы, – покачала головой девушка.

– О-о, владения медоносного Квасура! – обрадовался сварожич. – И каковой она станет через сто поколений, твоя Москва?

Юная ведьма подумала, потом сосредоточилась и резко развела руками, создав вокруг себя сверкающие стеклом высотки, витрины магазинов, огни реклам, торопливо бегущих людей, мчащиеся автомобили. Морок получился не очень – полупрозрачный, дрожащий, неровный, однако славянский бог все равно изумленно приоткрыл рот.

– Ого… У вас там выросли горы? И вы выдолбили в них пещеры? И как много смертных, они буквально кишат! Сколько же их там?!

– Боюсь, великий Похвист, в одной только моей Москве обитает куда больше людей, нежели на всей здешней земле, от моря и до моря, – смахнула морок девушка.

– Как же вы все там помещаетесь? Как выживаете в такой тесноте?!

– Дело привычки, великий Похвист, – улыбнулась Света.

– Наверное, попав в наш мир, тихий и просторный, вы решили, что оказались в прекрасной сказке? – порадовался за гостей из будущего повелитель ветров.

На это Светлана просто не нашлась что ответить. Поэтому она лишь глубже запахнулась в плащ с пушистым горностаевым воротом.

Над лесом за рекой наконец-то показался край солнца – и со всех сторон радостно запели птицы, взметнулись в воздух стрекозы и бабочки, застрекотали кузнечики. На Древней Руси начинался новый ясный день.

– Так как тебе наш мир, великая Светлана? – Бог ветров попытался настоять на ответе.

– Здесь много чудесного, великий Похвист, – подставила лицо первым лучам юная ведьма. – Например, вы ходите через зеркала, словно через двери. Как это удается?

– Ничего особенного, – пожал плечами седой воин. – Просто представляешь, куда нужно попасть, и идешь. Если уверен, что все правильно, то там и оказываешься. Коли хоть чуток засомневался, то все… – Великий Похвист усмехнулся. – С разбегу лбом о камень расшибешься.

– Неужели у тебя такое бывало? – не поверила собеседнику Света.

– Иной раз заколеблешься, уже шагая, куда лучше направиться, к Макоши на совет, али к Перуну на пирушку?.. Тут тебе «бдзынь» в лоб и приходится, – рассмеялся сварожич. – В сем деле главное уверенность. И кровь, понятно. Наша с тобою родовая кровь. Смертным ходить через зеркала не по силам.

– А мы, значит, бессмертные… – негромко пробормотала юная ведьма.

– Мы бессмертны, – согласился великий Похвист. – И сильны. Твой друг Один вчера так оборотней потрепал, что продолжения больше уже не хотят. Пожалуй, мы можем возвращаться. Его храбрость и крепкая рука наверняка в других краях прямо сейчас надобны.

Седовласый бог ушел, а Светлана осталась на краю стены, млея в рассветных лучах и обдумывая услышанные советы.

«Уверенность… Главное, это уверенность в своих силах, – повторила себе она. – Знать, куда идешь, и не колебаться, ступая в камень. Все в точности так, как с мороком. У меня ничего не получалось до тех пор, пока я не испугалась до такой степени, что забыла о своем неумении. А потом все стало просто и легко. Главное – сделать в зеркало первый шаг. Поверить, что это возможно. Дальше все станет проще».

Юная ведьма вздохнула и тоже ушла со стены. Полная решимости проверить свои способности, внизу она сосредоточилась, напряглась, толкнула тяжелую створку, уверенно шагнула в дом… И оказалась в спальне.

– Вот черт… – пробормотала Света. – Похоже, я немного промахнулась с дверьми.

– Приветствую тебя, великая! – торопливо поклонилась ей молодая девочка.

– Хорошего тебе дня, великая, – сложилась пополам пожилая матрона.

– И вам удачи во всем, дочери славного народа! – вскинула руку, словно благословляя, юная ведьма. Прошла чуть дальше, к Матвею, который опять мучил смартфон, пытаясь найти мобильную связь. Поздоровалась, бесцельно перекинулась парой слов, развернулась и снова отправилась на воздух. От безделья совершила еще один кружок по крепости.

Жители Сарвожа уже занялись насущными хлопотами и на гостью внимания не обращали. Однако юная ведьма, не желая им мешать, все равно вернулась обратно к длинному дому.

Здесь Похвист, Матвей и переодевшийся в кожаный костюм Викентий успели сцепиться языками, обсуждая железо и зеркала. Да так рьяно, что подошедшую Светлану совершенно не заметили.

– А вот не подеретесь! – громко подначила мужчин Валя, вошедшая в калитку во влажном топике и с мокрыми волосами. Видимо, умывалась в реке после ночи. – А вот слабо в глаз кулаком!

– Драться с богом войны по своей воле никто не согласится! – сурово ответил ей бог ветров. – Все собрались, сварожьи правнуки? Тогда давайте возвертаться!

Он резко распахнул связанную из плотно подогнанных жердей дверь, вошел в бревенчатую стену-дом. Гости из будущего вслед за ним шагнули в сухую и пыльную кладовку, гуськом пробрались между мешков и корзин к серебряному зеркалу в дальнем углу. Могучий седой воин без всяких предисловий сцапал Валю за талию, качнулся к зеркалу, сунул девушку в овал, откачнулся, сгреб Матвея, почти на полметра оторвав от пола, толкнул в полированное серебро, следом отправил храброго Одина…

– Не нужно, я сама… – остановила его Светлана, нарочно отставшая от остальных, и, не давая себе опомниться, испугаться, усомниться, решительно шагнула в металл, намереваясь ступить на пол в вологодском дворце великой Макоши!

И…

Действительно оказалась там!

Легко и просто, словно порог на балкон переступить!

В этот раз у нее не случилось даже головокружения и подташнивания. Юная ведьма просто прошла в открытую всем славянским богам дверь.

Ничего особенного! Обычнейшее колдовство.

– Кречет Велеса не ошибся в тебе, великая, – слегка склонил голову возникший в обсидиановом овале повелитель ветров. – В тебе таится божественный дар и великая сила. И ты из нашего рода, ты потомок Сварога, создателя обитаемого мира и праотца всего нашего славного народа!

– Спасибо тебе, великий Похвист. – Девушка сняла с плеч меховой плащ и вернула его владельцу. – Спасибо за тепло, заботу и науку. Здоровья тебе и благополучия, и пусть в семье твоей всегда царит совет да любовь! Низкий поклон супруге твоей, прекрасной Хоре.

– Обязательно передам! Полагаю, когда вы с нею познакомитесь, светлая, то зело понравитесь друг другу, – великий Похвист приложил руку к груди и направился к дверям.

– Надеюсь, – кивнула девушка.

Вслед за богом ветров юная ведьма отправилась в тронную залу, к своим товарищам по приключению, но тут вдруг рядом с нею возникла худенькая бабулька, ростом немногим выше колена, одетая в вышитую юбочку и кофту, с двумя седыми косичками на затылке.

– Дозволь в опочивальню проводить, добрая богиня! – прохрипела она.

– Ой, ты кто?! – испуганно взвизгнула от неожиданности Света.

– Воструха сие, – успокоил ее Похвист. – Добрый домашний дух. Коли они вас привечают, я тут более не надобен. Тоже в свой город отправлюсь.

– Света-богиня! – нетерпеливо подергала девушку за юбку маленькая старушка. – Пойдем, дорогу тебе укажу!

– Хорошо, веди! – смирилась девушка.

Старуха тотчас исчезла и тут же возникла снова, но уже в нескольких шагах за троном. Глаза ее были черными, почти без белков, носик маленький, кожа белая, губы серые… И Светлана вдруг вспомнила емкое определение для всех подобных существ, и добрых, и злых: «нежить»!

Воструха довела гостью до сколоченной из полутеса лестницы с широкими ступенями, указала наверх, сгинула. А когда юная ведьма поднялась на пару этажей, возникла в середине коридора, что начинался за верхней ступенькой, указала на дальнюю левую створку:

– Тебе сюда! – и окончательно пропала.

Отведенная Свете комната оказалась размером примерно четыре на четыре метра, с единственным крохотным окном в углу потолка. Зато весь пол застилала кошма, в углу стояла сплетенная из толстой ивовой лозы прямоугольная корзина, рядом с ней возвышалась скамья из полутеса. У стены напротив имелось небольшое возвышение, тоже накрытое кошмой, но с набросанными сверху бараньими шкурами. Светлана подошла к ней, осторожно легла. Постель оказалась мягкой и приятно благоухала полынью. Девушка подползла к краю, приподняла шкуры… Так и есть! Внизу шуршало свежее сено.

– С новосельем, великая богиня, – усмехнулась юная ведьма. – Вот ты и дома!

Попади Светлана сюда еще вчера, подумала бы, что ее гнобят, как никчемную рабыню. Но после ночлега в Сарвоже она уже знала, что собственная спаленка в этом мире – невероятная роскошь. Почище личного вертолета в двадцать первом веке. Получается, им всем выдали огромнейший по здешним понятиям аванс! И теперь наверняка ждут от гостей достойной отдачи.

Не ударить бы в грязь лицом…

– Бабушка? – с надеждой на мудрый совет взмахнула рукой ведьма. Однако одного лишь тусклого взгляда возникшего морока хватило, чтобы тут же развеять иллюзию.

Души в созданном ею образе не имелось…

Девушка прошлась от стены к стене. Шесть шагов в одну сторону, шесть шагов в другую. Постель, скамья, корзина. Делать здесь было совершенно нечего. Одно слово – опочивальня. Кроме как спать, более ни на что не годится. Светлана провернулась на пятке, вышла за дверь и побежала по ступенькам вниз. После двух пролетов повернула налево, миновала сумрачный коридор, распахнула тесовую дверь и едва не споткнулась на пороге, увидев множество женщин, нескольких мужчин и десяток вострух. Все они почтительно внимали великой Макоши, восседающей на троне в свободном платье с горностаевой опушкой на плечах и подоле, украшенном множеством золотых колечек от ключиц до пояса.

– Прошу прощения… – поклонилась Светлана, собираясь отступить, однако властительница Вологды жестом пригласила ее войти и продолжила свою речь:

– По времени к причалам нашим вот-вот варяги должны со своею солью добраться. Уговор обычный все знают, набор из пяти иголок за мешок! Начнут мутить солевары, выгоду иную предлагать – даже слушать не думайте! Обманут северяне, навертят, обхитрят, и ищи их опосля средь рек бескрайних! Вода следов не хранит. Горчак! Караульных упреди, дабы с варягов глаз не спускали, покуда здесь бродить станут. Сии менялы безродные, где ограбить неспособны, так хотя бы украсть лишнего норовят. Будь моя воля, вообще бы на берег не пускала. Да уж очень славно они отдыхают после тяжелой дороги. Настойки хмельные пьют без счета, жрут от пуза, платят щедро. Лишняя соль нам завсегда пригодится. Посему гулять и веселиться им, Горчак, не мешай. Но за руками варяжскими следите внимательно, дабы ничего лишнего не прилипло!

– Будет исполнено, великая Макошь, – приложил ладонь к груди один из воинов.

– Ласта, как там дела с амбарами?

– Четыре освобождены и вычищены, великая. – Светлана со своего места не увидела, кто из служанок ответил хозяйке. – Еще один скоро опустеет. Коли нужда возникнет, еще из одного припасы по кладовым и прямо на кухню можно распихать.

– Славно… Карпера, а как твое хозяйство?

– Три ладьи с мехами за два дня прибыло, великая! Ныне переборкой занимаюсь.

– Я тебя сегодня навещу, – пообещала властительница: – Вострухи?

– На левом крыле крыша потекла, у рыжей башни мыши, под верхней кровлей рыба плесневеет, большой сеновал преет, кошма в горницах под ним тоже, слюда в пиршественной палате треснула… – наперебой зачастили крохотные старушки.

– Балуйка, слышала? – перевела взгляд влево повелительница Вологды.

– Дабы верхнее сено пересушить, руки нужны, великая Макошь! Хотя бы пять работников! Моим девкам одним не управиться.

– Ласта, сегодня Балуйке помогай, – решила богиня. – Амбары подождут.

– Да, великая.

– И выдели в дальние караулы два пуда солонины.

– Да, великая.

– Это все, сварожичи, – ударила ладонями по подлокотникам богиня. – Ступайте!

Старушки-крохотульки разом провалились сквозь пол; люди направились к дверям, и юная ведьма торопливо посторонилась. Когда обширный зал опустел, великая Макошь поднялась со своего кресла:

– Сказывай, богиня, зачем ты ко мне пришла?

– Я направлялась к зеркалу, великая Макошь, – приложила ладонь к груди девушка. – Я надеялась увидеть в нем свою бабушку.

– В зеркале? – удивленно вскинула брови властительница Вологды.

– Да, – кивнула юная ведьма и после небольшой заминка пояснила: – Я разговариваю с ее призраком. Это она научила меня всему, что я умею.

– И многое ты умеешь, великая Света? – подошла ближе богиня.

– Даже не знаю, как на это ответить, – пожала плечами юная ведьма. – Умею укреплять семьи, возвращать ушедших мужей, спасать от супружеских измен, привораживать любовь. Однако судя по тому, что я увидела, с семьями здесь, похоже, не очень… А если нет семей, то и любовь, полагаю, тоже не нужна. Вы знаете, что такое любовь, великая Макошь?

– Как же без этой заразы?! – неожиданно зло ответила правительница Вологды. – Постоянно то тут то там всплывает!

– Разве любовь – это плохо? – удивилась девушка.

– А чего в ней хорошего, великая Света? – нахмурилась богиня. – Любовь хуже холеры! От холеры хоть вылечиться можно. Любовь же всегда убивает!

– Любовь – это сильное взаимное влечение юноши и девушки, – на всякий случай уточнила ведьма. – Может быть, ты имела в виду что-то другое, дочь Сварога?

– Ее самую, – поморщилась хозяйка Вологды. – Многие такие влюбленные сбегают из родных деревень, дабы принадлежать друг другу. А разве способен человек выжить в одиночку? Никто не в силах сам одновременно и дом построить, и дрова для очага заготовить, и сети постоянно проверять. Смертному сие не потянуть. Выжить в подлунном мире способна токмо большая, крепкая и сильная семья. Сошедшие с ума из-за любви парочки обречены, они почти всегда погибают. И все равно, что ни год, обязательно десяток-другой отправляются на смерть! Да что там смертные? У меня собственный сын из-за этой проклятой любви превратился в камень!

– Это как? – искренне удивилась Света. – Разве такое возможно?

– Он влюбился в служанку, – вздохнула хозяйка Вологды. – В обычную смертную, что варила для дворца свечи. Репку именем. Я про это узнала аккурат в день его свадьбы с дочерью богини скифов, Ящерой. Эта дура, свечница, даже попыталась утопиться от горя! Я ее, знамо, спасла и спровадила в тайное место, дабы на торжествах скандала не случилось. И все же не убереглась. Прямо перед венчанием Орей вдруг вздумал пытать меня о том, куда пропала его девка?! И в последний миг отказался венчаться… Великая Табити рассвирепела и обратила его в камень. И я даже не могу ее винить в сем поступке! – глубоко вдохнула и выдохнула женщина. – Ибо столь жестокое оскорбление перенести невозможно. И все случилось из-за этой поганой любви!

– Это ужасно, великая Макошь, – не рискнула перечить правительнице девушка.

– Да, это страшно, – согласилась богиня. – Все знают, что ничего хорошего от любви ждать не стоит. Все! Но все равно только о ней и мечтают. Это безумие, милое дитя. Это самое настоящее безумие!

Всесильная властительница Вологды, могучая славянская богиня, дочь самого Сварога, бессильно скрипнула зубами и отвернулась, отошла в сторону.

– Я могу вернуть тебе страсть твоего мужа, – неожиданно предложила юная ведьма.

– Отчего ты возомнила, что мне это нужно?! – резко оглянулась Макошь.

– Таково мое умение, великая, – пожала плечами Светлана. – Но если моя помощь не нужна, то я только рада за тебя, дочь Сварога. Тогда позволь я пройду к зеркалу? Мне не удается вызвать дух бабушки из своей комнаты. Может статься, хотя бы твое зеркало сможет мне помочь? Зеркала облегчают контакт с духами.

– Тебе не удается вызвать дух своей бабушки просто потому, что она еще не родилась, – ответила властительница Вологды. – В твоей беде, светлая богиня, зеркала бесполезны. Тебе поможет только время.

– Вот черт! – искренне выдохнула девушка. – Мне будет ее не хватать!

– Не нужно грустить, великая Света. – Богиня опять подошла ближе. – Ведь в нашем мире сия чародейка вовсе не умирала. Ее просто нет. Придет день, и она родится, вырастет, обретет силу. У нее впереди долгая счастливая жизнь.

– Мне трудно это понять, великая, – призналась юная ведьма. – Ведь я знаю о ее смерти.

– Но ты еще увидишь ее рождение, – пообещала хозяйка города. – Так что ты говорила о страсти моего супруга?

– Ее можно разжечь… – осторожно ответила девушка.

– И у нас родятся дети? Ты поможешь мне их зачать?

Неожиданный вопрос заставил Светлану надолго задуматься. Она покачала головой, пригладила волосы сразу обеими руками, прикусила губу. И наконец кивнула:

– Я попробую, великая Макошь.

– Что тебе для сего надобно?

– Растущая Луна, волос твой и мужа, воск для свечей. Твое согласие на некоторые перемены. Если мы хотим изменить сложившуюся судьбу, то менять нужно сразу все, а не ковырять древо судьбы по одной щепке.

– Невеликие затраты для столь важной цели, – кивнула женщина. – Что-нибудь еще?

– Да, великая… – Света вздохнула. – Здесь прохладно, особенно ночью. Можно мне одолжить хотя бы на ночь какую-нибудь накидку?

– Вострухи доставят все потребное к тебе в опочивальню, – пообещала правительница. – Кроме волос. Их я принесу сама.

– Благодарю, всемогущая. – Юная ведьма кивнула, проявляя предельную уважительность к хозяйке.

– Один вопрос, – слабо улыбнулась женщина. – Ты собираешься плавить воск на огне или у тебя есть особый дар?

– Прости, я не подумала, – поморщилась Света. – В моем мире все намного проще. Газ, спиртовки, электроплитки и груды посуды.

– Ничего страшного, милое дитя. Вострухи проводят тебя в мастерскую Репки. Она все равно пока простаивает… – Великая Макошь хлопнула в ладоши, и возле юной ведьмы возникла старушка в истертом, грубо скроенном кожаном балахоне и в замшевой остроконечной шапочке с длинными наушами.

– Ступай за мной, Света-богиня, – кивнула воструха и стремительно переместилась к двери. Девушка кивнула хозяйке города и поспешила за старушкой.

Воструха перемещалась столь быстро, что юной ведьме пришлось перейти на бег. Она промчалась мимо лестницы, свернула возле небольшого оконца, миновала две двери и оказалась на крыльце. Сбежала вниз, пересекла двор, встала возле крепостной стены, почему-то завешенной циновкой.

– Там! – указала на камышовое полотнище старушка.

Светлана наклонилась, подняла за край свисающий до самого пола полог, прошла в открывшийся за ним узкий проход. И оказалась в крохотной каморке, размером аккурат с ее спальню. Правда, пол здесь выстилали не ковры, а мелкая щепа и веточки, на стенах висела не кошма, а камышовые циновки в несколько слоев, и они же заменяли дверь.

– Вестимо, не каждому в этом мире и такое богатство причитается, – пробормотала девушка, осматриваясь по сторонам. – Мне снова повезло.

В центре мастерской находился обложенный закопченными камнями очаг, две ивовые корзины у стены наполняли стебли хвоща, в паре других лежали травы: крапива, полынь, длинные стебли лютиков, под потолком болтались соцветия дудочника, в углу стояли четыре крупных горшка, над ними висели два медных черпака на длинных рукоятях и еще какая-то посудина непонятного назначения, похожая на чехол для флейты. Еще под стеной лежала высокая охапка валежника, а небольшое возвышение покрывали старые, облезлые шкуры. Зато много, не меньше десятка.

Освещалось все это из большого окна под потолком, возле которого болталась на ремешке еще какая-то ветошь. Скорее всего, это была затычка для волоконного оконца – простейшего дымохода. После угасания костра окно наверху полагалось затыкать, чтобы тепло не уходило.

Но, несмотря на обилие трав, веток и камышовых стеблей, пахло здесь как на помойке – чем-то мерзко-прогорклым, вроде горелого тухлого мяса.

– Отлично… – пробормотала Светлана. – Значит, из всего этого мусора я должна сделать для великой Макоши чудо. Интересно как?

Циновка качнулась, женский голос спросил:

– Репа, это ты?

Юная ведьма отреагировала мгновенно: высунувшись наружу, ухватила худощавую девчушку за руку и втянула ее в мастерскую. Резко развернула пленницу, поставив ее на свет. Грозно спросила:

– Ты кто, смертная?

Славянка испуганно шмыгнула носом. Это оказалась кареглазая длинноносая девчушка в платье из стриженой белки, ростом чуть ниже Светы и опоясанная плетеным ремешком. С головы ниспадали длинные каштановые волосы, из которых торчал на затылке бледно-розовый резной гребень. С лица девушка выглядела лет на пятнадцать, не более. Однако спереди одежду приподнимала уже весьма заметная грудь.

– Я гостья вашей правительницы, великой Макоши, мое имя Света, – отпустила плечи славянки юная ведьма. – Я выполняю ее поручение. Так кто ты такая?

– Курчана я, при кухне на посылках. – Девушка утерла нос ребром ладони. – Полагала, Репунька наша вернулась. Дружили мы…

– Это я догадалась. Потому и позвала, – кивнула юная ведьма и указала на корзины: – Это что?

– Хвощи… – поежилась славянка. – Для свечей заготовлены… Хвощовых…

Светлана молча ждала, и ее жертва продолжила:

– Репа их нарезала, сушила, а опосля вымачивала в жиру. Ну, в зверином всяком али рыбьем, каковой на кухне остается. Какой ужо вытопленный брала, какой сама топила. Для нее жир завсегда на леднике откладывали. Она потом свечи варила и тоже на ледник уносила. Ну, здесь ведь, в тепле, не оставишь. Гниет он, жир-то. Тухнет. Кому надобно, там брали. Ну, слуги, по хоромам ходить, работники, каковым дня не хватило. Караульные. Стража иной раз в пучки их вяжет. Таковые факела даже ярче, чем ясный день, светят.

Юная ведьма дослушала лекцию, указала на горшки:

– Это что?

– Воск, жир, сало… – пожала плечами Курчана. – Сказываю же, перетапливала она обрезки всякие… Вестимо, для свечей принесла, да токмо сделать не успела, пропала куда-то. Вот на ледник и не унесла.

– А воск откуда?

– Дык, из меда, – развела руками славянка. – Мед выкручивается, соты восковые остаются. Свечи восковые горят хорошо, ярко. Не коптят, не воняют, не гниют. Хорошие свечи, да токмо мало воска бортники добывают, а нужда в нем изрядная. Бочкарям надобен, лучникам, лодочникам. Посему на свечи токмо богам оставляют. У них в покоях горят, понятно. Да и то по особым дням. Обычно даже боги лампами светят. Коли изо льна али конопли масла надавить, оно тоже не коптит и пахнет приятно.

– Это что? – дальше повела пальцем Светлана.

– Ковши для растопки.

– Это что?

– Кувшин свечи восковые макать.

– Это как?

– Ну так ведь липкий он зело, воск-то. – Курчана успокоилась и говорила почти спокойно. – В форму его не налить, опосля вынуть не получится. Сломается. Посему Репа воск в сем медном кувшине растапливает, а потом фитиль макает, – славянка указала на лютиковые стебли. – Вынимает, макает, вынимает и макает, вынимает и макает… Пока на фитиле воска примерно на толщину пальца не налипнет.

Юная ведьма запоздало сообразила, что силиконовых форм для свечей в этом мире нет. И не появится еще как минимум три тысячи лет. Так что отлить хоть что-то самостоятельно у нее не получится. Во всяком случае – с первой попытки.

– Похоже, ты неплохо разбираешься в сем ремесле, смертная, – похвалила подробный рассказ Светлана. – Помогала подруге?

– Больше смотрела, – пожала плечами девушка. – Когда Репа варила свечи, тут было хорошо. Тепло, уютно. Вдвоем… – Курчана тоскливо вздохнула. – Она пропала навсегда, великая, да?

– Я могла бы погадать на воду, – огладила подбородок юная ведьма. – Но нужно что-то из ее вещей, имя и… И вода. Так что попробуем в другой раз. А что там у нее случилось с сыном великой Макоши? Он правда превратился в камень?

– Ниже по реке стоит, – махнула рукой славянка. – Великая Макошь приставила к его статуе стражу, дабы ничего не случилось. Сказывают, он еще сможет вернуться. Не совсем, получается, мертвый.

– А Репка?

– Сказывали, топилась она при многих людях. Вроде как все сие видели, да токмо чем сие кончилось, куда она сгинула, то неведомо осталось. Тонула-тонула, да и пропала. Ведь тело-то исчезло! Ни у Вологды не всплыла, ни по реке не уносило. Коли унесло бы, так в сетях обязательно б нашли. Но нет нигде! Не иначе в русалку обернулась. Сказывают, кто от любви неразделенной топится, опосля в русалок превращаются.

– Так то от неразделенной, Курчана, – напомнила Светлана. – А сын Макоши тоже за любовь сию поплатился, разве нет?

– Вроде бы да, – пожала плечами воложанка. – Вместе они долго держались.

– Как же у них сие сложилось? – навострила уши юная ведьма. – Кто он, а кто служанка?!

– Потому и сложилось, что служанка, – охотно ответила славянка. – Репка свечницей после матери стала. Пока малой росла, завсегда помогала родительнице. За хвощом с ней ходила, за хворостом, за травами ароматными. Топила, варила, макала… К юности ужо не хуже мамы с ремеслом управлялась. И как пропала родительница-то, дело сие продолжила. Великая Макошь, вестимо, не сразу и заметила, что заместо старой свечницы у нее новая появилась. А потому как свечи во первую голову для богов в хоромах надобны, то Репа туда чуть не каждый день наведывалась. Как же ей с Ореем не повстречаться-то при такой жизни?

– Орей – это сын Макоши? – на всякий случай уточнила юная ведьма.

– Знамо он, – согласно кивнула Курчана. – Иных с таким именем у нас в Вологде не живет.

– Они стали встречаться?

– Репке-то с этим удобно, – развела руками славянка. – У нее своя мастерская имеется. Своя крыша, свой очаг, своя постель. Тут никто миловаться с любым не помешает. Опосля весть пришла, что великая Макошь сына своего за уродину скифскую отдает. Тут Репушка наша и не стерпела… Я все надеюсь, убегла она просто. От города постылого подальше, от любви поломанной.

– Сама надеялась замуж за Орея выйти? – понимающе кивнула Светлана.

– Как можно, смертной-то, да за бога?! – отмахнулась Курчана. – И не мечтала даже! Любви ей хотелось, и ничего более. Может статься, и осталась бы она, любовь-то… Да токмо не выдержало внезапно сердечко девичье разлуки неминуемой. Вот Репка в омут и кинулась.

Юная ведьма криво усмехнулась. Рассказ славянки заметно отличался от того, что говорила о любви правительница Вологды.

– Много у вас пар любящих венчается? – спросила Света. – Семьями живут? В Сарвоже я так видела, все горожане в одной общей горнице спят. При таких привычках о личной жизни можно забыть…

– Ну, так кто в людской живет, тем, знамо, любовь найти трудно! – признала Курчана. – Там, едва темнота настает, так и вовсе невесть кто под юбку влезть пытается! Однако же и там, коли мужчина достойный… Воин там сильный, умелый, али староста, али еще чем уважаем, так и то, суженую себе выбрав, женой ее объявить может, венчаться с нею прилюдно и трогать всем прочим уж не позволит!

– Если воин сильный и умелый, это несложно, – ехидно скривилась Света.

– В деревнях еще отцы-деды за порядком приглядывают, – добавила славянка. – Там ведь каждое селение есть семья одна большая. Когда невест со стороны берут, так ведомо всем, для кого сосватана. А меж собою нехорошо. Хотя, понятно, всякое бывает. Особливо, когда деревня разрастается зело и за родство ужо непонятно… Но когда уж хорошо растет, то пристроек больше становится, мастерских и домов тоже, – развернула плечи и выпятила грудь Курчана. – В крепости добротной али в городе большом у многих славян свой собственный уголок часто случается. Туда и жену привести можно, и детей разместить. Понятно, без своего очага в непогоду холодно бывает. Ну так ведь морозы на земле не часто стоят! Коли сильно ударит, так завсегда в людскую убежать можно, у очага отогреться. А как потеплеет, к себе домой вернуться!