Текст книги "Власть любви"

Похоже, шанс обзавестись собственным уголком в богатой и обширной Вологде наполнял горожанку великой гордостью.

– Коли своего закутка найти не удается, влюбленные пары часто из города жить уходят? – спросила Светлана.

– Да куда там, великая Света! – У славянки даже глаза округлились от изумления. – Вдвоем в лесу не выжить, погибель верная! В новые деревни семьями отселяются. Ну, коли в старом месте тесно, тогда братья али отец с сыновьями взрослыми уходят, да новый двор рубят. Знамо, идут не абы как, а топоры хорошие имея, да лодки, да снасти рыболовные. Сети там да заколы, дабы не оголодать по первости. Али бывает, друзья сбираются, человек пять, да с девками ладными новый берег для себя занимают. Так оно даже лучше складывается, ибо потом невест со стороны искать не надобно, из соседского рода брать можно. А еще бывает…

Что случается еще, Светлана не узнала, ибо в мастерской внезапно возникла старушка в вязаной кофте, резко дохнула:

– Света-богиня, тебя великая Макошь кличет… – и тут же пропала.

– Кажется, мне пора, – с сожалением вздохнула юная ведьма. – Ты же, Курчана, после заката сюда приходи. Свечи варить станем. Коли кто спросит, ссылайся на волю Макоши…

Светлана быстро пересекла двор, вскользь поглядывая по сторонам.

Высокие бревенчатые стены, жердяные сарайчики, навесы из циновок, плетеные загородки, в которых хрюкали светло-коричневые поросята. Бочки, сено, груды валежника. И в центре всего этого деревенского убожества возвышался огромный дворец высотой с шестиэтажный дом – из толстых, в полтора обхвата, бревен, уложенных на каменную подклеть в два человеческих роста высотой. Слюдяные окна окружали резные наличники, крышу в два слоя покрывал толстый тес, черный от пропитавшего древесину дегтя; ступени, резные столбы и поручни высокого крыльца отливали желтым блеском от нескольких слоев олифы, закрывавшая стены чешуя остроконечной дранки была окрашена в разные цвета и придавала дворцу радостный вид.

– Вот так всегда. Кто-то радуется углу с соломой, а кому-то трех этажей не хватает, – печально произнесла юная ведьма.

Правда, у Светы это прозвучало не очень искренне. Возможно, потому, что сама она обитала как раз на верхнем этаже этих самых богатых хором, в отдельной светелке с постелью и хоть какой-то мебелью, а не в пристройке из связанных лыком палок, застеленных циновкой и утепленных набитой в щели старой мешковиной.

Юная ведьма вошла в дом и остановилась, практически ослепнув после яркого дня в темноте прихожей. Поколебавшись, девушка хлопнула в ладоши и громко произнесла:

– Воструха-помощница, помоги дорогу к великой Макоши найти!

– Иди за мной, Света-богиня! – возникла прямо перед ней маленькая старушка с яркой свечой в руке.

– Надо же, – тихо пробормотала себе под нос девушка. – Все, как в бабушкиных сказках.

Воструха стремительно перемещалась от поворота к повороту, пока наконец не замерла перед одной из дверей, вскинула свечу выше и пропала.

Светлана постучала. Прислушалась. Занесла руку еще раз, но тесовая створка внезапно отворилась, в лицо дохнуло запахом пряностей и сухости. Юная ведьма разглядела в помещении полки, корзинки, лукошки, горшки… Наверное, здесь находилась какая-то кладовка.

– Это ты, светлая? – зачем-то переспросила правительница Вологды, скользнула рукой по поясу и протянула девушке маленький березовый туесок размером с палец. – Наши волосы внутри. Не потеряй. Можешь идти обедать, для вас как раз накрыли стол.

Дверь закрылась.

– Ладно. – Слегка ошарашенная холодностью хозяйки, Света зажала туесок в кулаке. – Пообедать – это тоже неплохо. Воструха-помощница, покажи дорогу!

Возле девушки тут же возникла старушка со свечой. Недовольно буркнула что-то неразборчивое и сместилась на несколько шагов. А потом еще и еще, пока юная ведьма не вошла в уже знакомую комнату для трапез. На столе стояли блюда с порезанным ломтями чуть красноватым запеченным мясом, тушки копченых окуней, миски с капустой, грибами и яблоками, вместительный кувшин кваса.

Девушка уселась на скамью, взяла себе мяса, съела, закусила грибочками, выпила кваса, разделала пару окуней. Пока она ела, подтянулись хмурые и молчаливые Матвей и Валентина. А спустя несколько минут одетый в меха и опоясанный топориком Викентий, лучащийся счастьем, словно обожравшийся свежей сметаной и хорошо погулявший мартовский кот.

– Чего такие хмурые, славяне? – Удачливый вояка с ходу, даже не садясь, отправил в рот кусок мяса, зачерпнул пальцами капусту. – Опять жратва недосолена?

– Клоповник… – недовольно буркнула чернявая девчушка и чуть одернула топик. – Бежать отсюда надо, да только некуда.

– А вот это неправда! – не выдержала Светлана. – В здешнюю постель добавлено много полыни и лебеды. Ее насекомые не любят, паразиты не заводятся. И, кстати, от порчи и колдовства эта травка тоже оберегает.

– Клопов, может статься, и нет! – вскинулась Валя. – Но вот само жилье больше на конуру собачью похоже. Четыре стены и ящик с сеном. Это что, жизнь?!

– Телевизора не хватает? – усмехнулся Викентий, уселся поближе, за обе щеки уплетая угощение. – Да мы, считай, в настоящую компьютерную игрушку попали! Да еще и на халяву!

– Смотри, чтобы череп не проломили в этой игре!

– А ты что, собираешься жить вечно? – Победитель оборотней довольно захохотал. – Пей, дерись, люби! И да пребудет с тобой счастье!

– Ты просто упырь, Вик… – не выдержала Света.

– Что-о?! – Осекшись, воин, уже отведавший битвы и крови, повернул лицо к девушке.

– Ты кровожадный, кровавый упырь, Викентий, – спокойно посмотрела в глаза Одину Света. – Ты жаждешь убивать, калечить и насиловать! Ты это любишь, тебе это нравится.

– Чтобы ты могла спокойно собирать цветочки на полянке, лапуля, – наклонился вперед Викентий, – рядом всегда должен скрываться кто-то, кто будет вспарывать животы дикарям, желающим изнасиловать уже тебя.

– Но ты наслаждаешься этой возможностью, Викентий! Ты не воспринимаешь надобность убивать как тяжкую необходимость. Ты радуешься шансу безнаказанно калечить людей и отнимать у них жизнь!

– Работа должна приносить радость, Светочка! – Молодой человек оскалился, наклонившись к собеседнице так близко, что почти касался ее лица щекой. И да, сейчас он выглядел именно как бог войны, как злобный и безжалостный кровопийца, как самый настоящий Один, живущий только в смертных схватках. А все остальное время – прозябающий…

– Именно это меня и печалит, мой мальчик, – нежно провела ладонью по близкой щеке девушка. – Ты не страшишься кровавой работы. Ты рвешься в мясники всей душой.

Бог войны отпрянул, словно обжегся, и скривился:

– Как хочешь, Света. Искать дружбы не стану. Однако советую поменьше плакать над тяжкою судьбою и побольше смотреть по сторонам. Раз уж мы бессмертны, то домой рано или поздно вернемся. Так что просто наслаждайся выпавшим на нашу долю приключением.

Дверь распахнулась, в горницу заглянул вихрастый розовощекий мальчишка.

– Прощения прошу, сварожичи, но великий Один не средь вас пребывает?

– Ага, это за мной! – встрепенулся Викентий и вышел из трапезной.

– А кто тебе сказал, что я рыдаю? – слабо усмехнулась юная ведьма, глядя ему в спину. – Еще неизвестно, кого из нас этот мир примет лучше!

После обеда Светлана поднялась наверх и нашла на перевернутой корзине легкий мягкий плащ из тонкого войлока с меховым воротом и пахнущий медом горшочек в два кулака размером.

– Наверное, у Репки в мастерской воска нет, – пробормотала девушка, отставила горшок, развернула плащ, встряхнула. Крохотное окошко под потолком давало совсем мало света, и оценить состояние одежды ей не удалось. Однако от войлока и опушки ощутимо пахло затхлостью. Вестимо, правительница Вологды расщедрилась для нее на то, что валялось где-то в кладовке не первый год и не понадобилось даже слугам.

Светлана пожала плечами, вытянулась на постели, прикрыв плащом ноги, на плечи и грудь нагребла шкуры и закрыла глаза. Она не очень надеялась заснуть, но ранний подъем, напряженный день, свежий воздух и обильный обед сделали свое дело. Юная ведьма почти сразу провалилась в небытие и выбралась из сладкой дремоты только вечером. Сиречь – когда окошко под потолком стало уже совсем тусклым.

– Мне только проспать не хватало! – резко встрепенулась она.

Света поднялась, накинула плащ. Ощутила у ворота сыромятные ленточки, завязала на бантик, забрала горшок. Воструху девушка звать не стала – вышла из комнаты, повернула к лестнице, на ощупь нашла ступени, сбежала вниз, выскочила на крыльцо. С наслаждением вдохнула свежий воздух, спустилась во двор, дошла почти до самой мастерской, но в последний момент свернула, по приставной лестнице поднялась на стену и замерла у самого края, глядя на раскинувшиеся по левую руку огороды, на ряды причалов справа, на заливной луг впереди, на котором где-то далеко горел одинокий костер, на заросли вдалеке и текучую воду в совсем близкой реке. Вся эта деревенская идиллия плавно, с величественной ленцой погружалась в сумерки.

– Тебе чем-то помочь, великая? – подошел к ней один из караульных и развернул плечи, положив обе ладони на гранитный топор за поясом. Короткая рыжая бородка, гладкое лицо, ремень и сумка без украшений. Воин явно хотел выглядеть куда более значимым, нежели являлся на самом деле.

– Нет, сварожич, я сама, – покачала головой Светлана.

Смертный поклонился и отступил на несколько шагов. Демонстративно отвернулся. Однако юной ведьме было не до обид скучающего стражника. Она вскинула ладони, глубоко втянула носом запахи, подняла лицо к небу.

– Ведьма способна помогать только тем, кого она любит, – прошептала девушка. – Влюбиться в здешнюю хозяйку мне, по счастью, не дано. Хорошо хоть, Макошь мне нисколько не противна…

Света еще не успела стать опытной чародейкой, однако уже понимала, что для успешного колдовства вполне хватает приподнятого настроения и обычной доброжелательности к просительнице. Чем лучше расположение духа и приятнее собеседница, тем крепче магия. Но коли гостья окажется противной или самочувствие испортится, то все, пиши пропало. Можно даже не пытаться – все едино окажешься «обычной шарлатанкой». И потому сейчас Светлана старалась успокоиться, расслабиться, пропитаться нежностью вечерней прохлады, красотами заката, безмятежностью текучей воды, благодушием птичьего чириканья, шелестом травы и ветвей.

– Владычица Вологды прекрасна… – негромко напомнила она сама себе. – Она красива и благородна, у нее отличная фигура и чудесные волосы, она мудра и величава. Она добра и гостеприимна. Она дала нам кров над головой, накрывает для нас стол, учит жизни в своем мире. Она для всех нас великий дар судьбы…

– Да хранят небеса великую и премудрую богиню Макошь, любимую дочь всесильного Сварога! – эхом отозвался караульный. Наверное, расслышал бормотание девушки.

Юная ведьма собралась сказать ему что-нибудь ехидное, но тут над краем стены показалась голова Курчаны, на этот раз прикрытая замшевой шапочкой.

– По твоему повелению, великая Света… – Она вдруг поморщилась, резко чихнула и жалобно закончила: – Я внизу ждала… А ты здесь…

– Разводи огонь, – распорядилась юная ведьма. – Я сейчас спущусь.

– Да, великая, – славянка исчезла.

Светлана распрямилась, взмахнула руками, громко хлопнула в ладоши, крутанулась на пятке и тоже скользнула вниз по лестнице. Весело напевая, пробежала до мастерской, откинула полог. Одобрительно хмыкнула: в очаге уже полыхал огонь, освещая комнатку и излучая приятное живое тепло.

– Это нужно растопить. – Света протянула воск помощнице. – Сможешь?

– Чего тут сложного, великая? – Курчана присела на корточки, поставила горшочек на камень возле очага.

– А он там согреется? – засомневалась юная ведьма. – Не слишком далеко?

– Зато не треснет, – ответила славянка. – Горшки открытого огня не любят.

– Ускорить бы…

– Может, так? – Курчана подобрала с пола какую-то щепку, щедро выгребла из горшка большой шмат воска, отошла в угол, переложила воск в один из медных ковшиков, уже с ним вернулась к очагу. Добавила еще воска в ковш, сунула его в огонь. – Сейчас закипит…

Ковш зашипел почти сразу. Славянка торопливо перелила воск в горшочек, размешала палочкой. Потрогала бока горшка, причмокнула, перелила содержимое в ковш, наполнив его до краев, поводила над очагом:

– Вот и готово!

– Не совсем. Этому рецепту нужен лунный свет… – Светлана сняла со стены второй ковш, немного погрела и кивнула на циновку: – Пошли!

Двор перед мастерской встретил девушек непроглядной темнотой. Двух пылающих на стенах костров, россыпи звезд и тонкой полоски полумесяца явно не хватало, чтобы разогнать полуночный мрак. Юная ведьма негромко чертыхнулась – все же полная луна воздействовала на заговоры куда лучше полумесяца. Однако месяц был растущим, что являлось главным условием чародейства на укрепление и увеличение чего бы то ни было.

– Становись сюда, Курчана, – указала пальцем Светлана и опустилась на колени. – Лей воск из одного ковша в другой так, чтобы струйка проходила через мой взгляд, направленный на Луну. Подожди…

Юная ведьма склонила голову и закрыла глаза, старательно взращивая в душе ощущение всеобщей любви и воодушевления, покоя и радости, вспоминая с нежностью великую Макошь, ее заботу, мудрость и красоту… Наконец, чародейка раскрыла небу ладони, вскинула лицо, коротко выдохнула:

– Начинай! – и подняла веки.

Воск потек янтарной струйкой из ковша в ковш, а колдунья, глядя через этот поток на небесное светило, зашептала:

– Выйду, не помолясь, убегу, не отпросясь, не дверьми-воротами, не калиткой-порогом, а норой мышиною да окладным бревном. Выйду в чисто поле, поклонюсь на четыре стороны: водам текучим, ветрам могучим, земле сырой да небесам ясным. По воле небесной, по закону земному, по обычаю живому ты, воск златой, под солнцем жарким родился, красотой цветочной питался, сладостью нектарной наливался. Ты лучами теплыми ласкан, ты пчелами пушистыми собран, ты руками заботливыми принесен. Ты, воск красивый, ты, воск нежный, ты, воск сладкий, ты, воск мягкий, прими в себя свет владычицы ночной, возьми в себя власть полуночную. Пусть не станет в ночи никого тебя сильнее, тебя нежнее, тебя слаще, тебя желаннее. Ты согрейся, воск, огнем страстным, ты растай, воск, дымом невесомым. Ты исчезни, воск, в жаркой ночи, ты отдай, воск, себя деве, Макошью нареченной, из рода сварожьего. Пусть станет дева Макошь, как мед, сладка, как цветок, прекрасна, как рассвет, желанна, как ночь, томна. Ты отдай, воск, деве Макоши красоту рассветную, губы красные, лицо белое, стан дивный, грудь высокую, тайну вожделенную…

– Остывает… – полушепотом предупредила Курчана.

– Да будет так! – Ведьма хлопнула в ладоши и откинула голову, закрыв глаза, махнула рукой: – Иди, грей.

Светлана сделала несколько глубоких вдохов, приходя в себя. Чародейство неизменно отнимало у нее очень много сил. Но уже через минуту девушка поднялась и вошла в мастерскую. Там Курчана подбрасывала в притихший очаг свежие веточки.

– Сей миг полыхнет, великая!

– Главное, не пролей, – предупредила юная ведьма.

– Так застыло все, – покрутила в руках ковшик славянка. Покосилась на Светлану. – Неужели ты творила чары на великую Макошь?

– Ваша повелительница – могучая богиня, – пожала плечами Света. – Но она все равно женщина. У нее есть муж, у нее есть семья, ей дарована любовь. Даже дочери Сварога иногда нужно освежить свои чувства и подкрепить семейные узы.

– Ты… Э-э-э… – Курчана повернулась к юной ведьме всем телом.

– Да, я умею сохранять семью, возвращать мужей, привораживать любовь и отсушивать настырных любовников, – поняла ее вопрос Света. – И пока получается неплохо.

– Правда?! – вскинулась славянка. – Ты можешь приворожить мне парня?

– Да. Но только не сегодня! – предупредила юная ведьма. – Сегодня мы должны потрудиться во имя премудрой Макоши. Плавь воск. Нужно добавить в него еще несколько заклинаний.

– Ты это сделаешь, великая Света?! – Глаза Курчаны восторженно распахнулись.

– Плавь воск! – повторила приказ девушка и достала берестяной туесок. Открыла, присела у огня, пытаясь рассмотреть содержимое в пляшущих алых отблесках.

– Что там? – вытянула шею славянка.

– Много будешь знать, скоро состаришься… – пробормотала юная ведьма. Тихо ругнулась, покрутила туесок, сунув в него палец, и наконец нашла нужную невесомую нить. – Вот он, черненький наш! Волос Валентины сегодня с ее плеча сняла. Вот ее облик на будущую ночь для Макоши и украду. От Вали не убудет, а супругам веселье. Пусть ее мужу черная и короткая прическа у жены на голове причудится. Расплавила?

– Да, великая! – подняла ковчик Курчана.

– На острове Буяне, на море-окияне стоит бел-горюч Алатырь-камень, – зашептала чародейка, – Свет белый охраняет, духов шальных прижимает, люд смертный бережет. Ты прими, Алатырь-камень, поклон мой низкий, прими дар горючий, восковой и сладкий. Подними свой край, бел-горюч Алатырь-камень, отпусти духа веселого, духа слепящего, шалуна-блистуна ко мне во слуги. Пусть шалун-блистун сына Сварогова Велеса блеском своим ослепит, суетой заморочит, весельем запутает, глаз отведет, да облик сей возьмет, и во взор мужу могучему вложит. И да живет заклятие мое, покуда огонь зачарованный пылать станет…

Юная ведьма провела пальцами прямо через пламя, растерла обуглившийся волос и сдула его в поднесенный ковш с горячим воском. Достала еще два волоска, намотала на палец, а затем скатила к ногтю, плотно смотав:

– Камнями вечными узлы сии заклинаю, цепями булатными узлы сии запираю, огнем горючим узлы сии защищаю. Как волосы Макоши и супруга ее ныне накрепко связаны, так бы и сами они в союзе пребывали, покуда никто узла сего не развяжет! Как камень, вечными, как булат, крепкими, как пламя, неуязвимыми… – Сняв волосяное колечко, чародейка и его пронесла через пламя, позволив свернуться, превратиться в серую пыльцу, каковую и растерла пальцами. Задорно подмигнула помощнице: – Как полагаешь, Курчана, трех заклинаний для одного романтического вечера хватит?

– Воля твоя, великая Света… – почтительно склонилась славянка.

– Моя… – согласилась юная ведьма, перехватила ковшик, погрела над очагом. – На вожделение заклинание есть, на нежность есть, облик непривычный мужу внушили, дабы об однообразии забыл, сладострастие усилили, узы семейные закрепили… – Чародейка подняла с пола щепку, хорошенько перемешала свое варево. – Пожалуй, грядущая ночь станет для наших правителей самой горячей за все минувшие века. Прими, Алатырь, сию жертву скромную!

Она кинула провощенную палочку на угли и повернулась к славянке:

– Давай, Курчана, помогай! Теперь все это варево надобно превратить в четыре свечи.

– Сей миг, великая!

Славянка засуетилась. Схватила медный «пенал», перелила воск в него, сунула внутрь четыре тонких травяных стебелька. Подбросила еще несколько веток хвороста в огонь, вставила емкость между камнями, ограждающими очаг, присела рядом на корточки.

– Ты это уже делала? – поинтересовалась Светлана.

– Репке помогала, – не очень уверенно ответила Курчана. – Поначалу надобно дать фитилям пропитаться. Теперь вынимаем…

Она подняла стебли, что-то запела себе под нос. Зажала между пальцами так, чтобы они не касались друг друга, опустила в пенал. Тот стоял прочно. Видимо, просвет между валунами был оставлен аккурат для этой цели. Курчана покачала ладонями, вынула свечи, опять замурлыкала.

– Что ты поешь? – спросила юная ведьма.

– Песенка про трех зайчат. Репа три куплета пела для пропитки, три для просушки, один на каждое макание, – торопливо ответила славянка и снова замурлыкала: – Трое маленьких зайчат на поляночке сидят, забралися под листок, лапкой спрятали носок. Не увидит их волчок, улетит сова в бочок…

– Колыбельная, что ли?

Курчана буркнула что-то неразборчивое, макнула свечи снова, выждала, вынула и снова запела. Посмотрела на руки и испуганно охнула:

– Сверху притончились! Великая Света, наклони ведерко, сделай милость. А то свечи на всю длину ужо не помещаются!

– Сейчас… – Юная ведьма наклонила «пенал», выдвинув его донышко ближе к огню, благо самое пламя уже опало, и оперев боком на камень. Славянка благодарно кивнула и снова макнула свечи на время «одного зайчонка».

Дать заготовке остыть, затем опустить в расплав и почти сразу выдернуть. После того как новый слой остынет и отвердеет, макнуть снова. Количество воска в емкости быстро уменьшалось, «пенал» пришлось сперва наклонить, потом положить на угол, макая свечи по одной и прокручивая, а самые остатки заговоренного зелья славянка просто вылила через край на одну из свечей. Получилось коряво, однако Курчана выглядела довольной. Наверное, именно так и полагалось выглядеть восковым свечам в этом мире.

Девушки выждали еще немного, позволяя кривым и волнистым поделкам окончательно затвердеть, после чего Светлана забрала их и поставила в пустой теперь горшочек.

– Так ты сделаешь мне приворотное зелье, великая? – торопливо напомнила славянка.

– Не сомневайся! – кивнула чародейка. – Только не сейчас, хорошо? Скоро рассвет.

– Да, великая Света, – согласилась смертная. – А можно мне не уходить в людскую? Можно остаться здесь?

– Конечно, – кивнула девушка. – Если что, вали все на меня.

– Благодарю, великая! – радостно воскликнула Курчана. Но тут же спохватилась и склонилась в поклоне: – Прими мою благодарность.

– Если ты начнешь исполнять обязанности свечницы, вполне сможешь тут закрепиться. – Светлана отлично понимала, что так обрадовало девушку. – Говори всем, что это мое повеление. Если что, я подтвержу.

– Можешь положиться на меня, великая Света!

Юной ведьме показалось, что от радости смертная вот-вот кинется к ней обниматься, и поспешила нырнуть под циновки.

* * *

Разумеется, проспала Светлана до полудня. Проснувшись, уже привычно позвала:

– Воструха-помощница, приди! Расскажи, где сейчас перекусить можно? – чуть выждала и снова окликнула: – Вострухи?

Что-то мелькнуло, мигнуло – на скамье возникли кувшин и полоска бересты с лежащим на ней толстым печеным окунем. Правда, холодным. Что не помешало девушке умять угощение быстро и с наслаждением. Света запила его квасом, после чего тщательно облизала пальцы… и поняла, что этим не обойтись.

– Воструха-помощница, проводи меня умыться! – попросила она.

Кувшин и береста с костями и шелухой пропали.

Светлана, уже наученная опытом, немного выждала. И действительно, на скамье возникла деревянная миска с водой, сопровождаемая недовольным бурчанием. Что-то вроде: «Лишняя грязь и сама бы отвалилась».

Юная ведьма усмехнулась, сполоснула ладони, хорошенько отерла их одну о другую, затем отряхнула:

– Благодарю, воструха-помощница!

Миска исчезла. На этот раз тихо.

Светлана вздохнула и снова заговорила:

– Воструха-помощница, проводи меня к великой Макоши!

– Ступай за мной, Света-богиня! – в ответ на сию просьбу дух-помощник все-таки материализовался. Хрупкая старушенция размером с котенка и в меховой одежке.

Девушка схватила горшочек со свечами и устремилась следом за ней.

После нескольких минут бега они оказались в холодной каменной подклети, заставленной бочками. Хозяйка Вологды делала засечки на длинном ивовом пруте, ей старательно светили сразу две вострухи.

– Я могу тебе чем-то помочь, великая Макошь? – спросила девушка.

– Вряд ли, милое дитя, – покачала головой женщина. – Обычные житейские хлопоты. В дальних дозорах страже нужна солонина. Вот эта. По осени станем закатывать новые бочки. К тому времени амбары хорошо бы освободить. Но не остаться без запасов слишком рано.

– Я умею хорошо считать, великая, – пообещала Светлана.

– Я тоже, – показала палку с зарубками богиня. – Ты чего-то хотела?

– Да, великая, – вскинула горшок юная ведьма. – Но я, кажется, не вовремя.

– Я хозяйка Вологды и покровительница славянских земель, – сурово ответила женщина. – У меня всегда мало времени. Говори!

– Эти свечи заговорены на укрепление твоей семьи, – объяснила Светлана. – Все четыре нужно использовать за один раз.

Они с богиней вышли из кладовой, вострухи захлопнули дверь, исчезли, возникли у кладовой чуть далее, распахнули створки перед хозяйкой. Великая Макошь воткнула свой прутик в щель над дверью, двинулась дальше по коридору, явно пропуская слова девушки мимо ушей.

– Ты хочешь обрести счастье, богиня?! – остановившись, громко спросила юная ведьма.

Женщина замерла. Выждала несколько мгновений. Потом повернулась к Светлане. Невероятно спокойно произнесла:

– Раз уж мы с таким трудом вытащили вас из будущего, будет неразумно не выслушать твоего совета. Говори.

– Четыре свечи… – протянула горшочек Светлана. – Их нужно поставить по углам постели. Когда муж ляжет, ты должна снять с него все обереги и амулеты. Иначе моя магия не сможет до него добраться. После этого разденься донага и обнаженной зажги их все по очереди. И тоже укладывайся в постель.

– Все? – вскинула брови правительница Вологды.

– Да!

– Прекрасно… – Богиня взмахнула рукой, и одна из вострух подскочила к девушке, сцапала горшок и вместе с ним исчезла. – Я обязательно воспользуюсь твоим даром, великая Света.

– Огромное спасибо, дамочка, – низко поклонилась юная ведьма. – Тогда я пошла.

Ей было обидно до жути. Она угробила на заклинания половину ночи, готовилась, вложила в свечи всю душу! А хозяйка, ради которой она старалась, отнеслась к подарку так, как старички, играющие в домино, отнеслись бы к рисунку пятилетней соседской девочки. Кивнули для приличия, по головке потрепали и тут же забыли.

– Зачем же тебе без дела-то слоняться? – скривилась правительница Вологды. – Ступай за мной!

Похоже, она тоже ощутила себя оскорбленной поведением излишне самоуверенной гостьи.

Вместе богини миновали тронный зал, вошли в дверь за ним.

– Я слышала, ты в Сарвоже лекарские способности хорошо проявила, – бросила через плечо женщина. – Так вот, сегодня поутру оборотни изрядно порвали великого Похвиста. Покажи ему, что умеешь…

Великая Макошь и ее гостья как раз подошли к зеркалу, и могучая богиня без дальнейших церемоний швырнула Свету в обсидиановый овал.

Оказавшись по ту сторону, девушка сделала несколько торопливых шагов, взмахнула руками, сильно качнулась вперед, но на ногах устояла. С обидой оглянулась. Ведьма заподозрила, что больше уже никогда не сможет создать для великой Макоши ни единого рабочего заклинания. Однако за спиной девушка увидела лишь овал из полированного серебра в резной деревянной оправе.

– Серебро… – вслух пробормотала Света. – Интересно, в этом мире оно считается ценностью или дешевкой? В Вологде стоит обсидиановое. А Макошь вроде бы изображает из себя самую крутую богиню из всех живущих. Наверное, все-таки дешевка…

В остальном комната выглядела богато: ковер на полу, два небольших окошка со слюдяными пластинками, стены из тщательно отесанных бревен, висящая посередине одной из них медвежья шкура.

Не увидев дверей, девушка приподняла шкуру и действительно обнаружила за ней аккуратно отесанный проем, ведущий в куда более просторную горницу, примерно десять на десять метров. Ровный тесовый пол, бревенчатые стены, крытые кошмой лавки возле них, столы, составленные плотно один к другому, и четыре слюдяных окна, по два справа и слева.

Немного покрутившись, Света пожала плечами и хлопнула в ладоши:

– Вострухи-помощницы, проводите меня к вашему хозяину!

Послышался легкий хлопок, рядом выросла замотанная в нечто мохнатое старушка с двумя седыми косичками, кивнула:

– Ступай за мной, Света-богиня!

Вслед за домовым духом гостья, откидывая на своем пути медвежьи пологи, миновала две проходные комнаты и неожиданно для себя оказалась в опочивальне: кошма на стенах, меха на полу, однотонное окно, затянутое чем-то вроде пергамента. И, разумеется, постель. В самом центре, высотой примерно по колено, заваленная овчинами, лисьими и барсучьими шкурами. Там, укутанный мехами, лежал седовласый и седобородый мужчина, возле которого хлопотали сразу три сиделки: две юные девчушки в свободных замшевых сарафанах и синеглазая скуластая женщина лет тридцати, в платье из рысьего меха, с пышными собольими рукавами и воротом из чернобурки, в высоком резном костяном кокошнике с несколькими самоцветами и в широком поясе с золотыми пластинками. Девушки хлопотали, протирая тело воина влажными шариками болотного мха. Судя по тому, что стоящий на полу ухват темные тампоны наполняли почти наполовину, Похвисту досталось изрядно, крови он потерял много. Скуластая женщина никак не помогала – просто сидела возле угла кровати.

– Доброго дня… – тихо поздоровалась девушка. – Как великий Похвист, не сильно пострадал? Помощь не нужна?

– А ты еще кто? – поднялась женщина. – Откуда ты тут взялась?

– Мне сказали, великий Похвист ранен… – Юная ведьма кашлянула.

– Ты решила меня проведать, юная Света? – повернул голову седобородый воин. – Спасибо за твою заботу. Прости, ныне из меня хозяин никудышный.

– Я лишь хотела узнать, не нужна ли помощь, – пробормотала юная ведьма, буквально физически ощущая, как женщина прожигает ее взглядом. – Раны закрылись?

– Ну, коли у великого Похвиста столь заботливая гостья появилась, не станем им мешать… – скрипнула зубами женщина. – Пусть беседуют.

Она передернула плечами и вышла из опочивальни. Юные девицы поспешили вслед за хозяйкой.

– Вот проклятье! – поморщилась Светлана. – Кажется, твоя жена приняла меня за твою любовницу. Только этого мне тут и не хватало!

– Не придумывай, малышка, – поморщился Похвист. – Моя Хоря умница. Она знает, мне не нужен никто другой.

– Ты плохо понимаешь женщин, седовласый воитель, – покачала головой юная ведьма. – Ты неожиданно пропадаешь на несколько дней, занимаешься невесть чем, возвращаешься усталый и безразличный. Откуда ты можешь знать, что за мысли копошатся в ее голове?

– А ты, значит, понимаешь, юное дитя? – хмыкнул повелитель ветров и тут же болезненно застонал.

– Тебе плохо? – встревожилась девушка. – Я могу помочь?

– Перестань, малышка, я же бог, а не смертный! – недовольно морщась, ответил Похвист. – К вечеру все дырки затянутся, завтра на ноги поднимусь.

– Почему не сегодня? – Света оглянулась на дверь.

– Меня не первый раз рубят, малышка. Я хорошо знаю, какие раны как затягиваются, – опять болезненно скривился властитель ветров. – К вечеру я буду еще слишком слаб.

– Это хорошо. Значит, по крайней мере сейчас я остаюсь вне подозрений… – задумчиво погладила себя пальцем по губам девушка. – Так ты действительно в порядке?

– Вообще-то, нет, малышка, – горько усмехнулся седой воин. – Вообще, я ранен и у меня все болит. И будет болеть довольно долго.

– Мне жаль, великий Похвист, – пожала его руку девушка. – Однако тебе я помочь не могу. Попытаюсь хотя бы успокоить Хору. Ей тоже тяжко. От ревности страдать – не сахар.