Текст книги "Люди меча"

– Ерунда, – отмахнулся Кузнецов. – Просто все ливонцы – это большое трусливое стадо. При виде опасности сразу разбегаются, как кролики от лисы. Эх, зря ты тогда оказался свой отряд с моими ребятами объединить! Имея полсотни крепких русских ребят, мы бы уже не комтурии соседние крышевали, а епископства местные. Да и сам Орден к ногтю прижали бы, попомни мое слово. Сейчас я был бы уже королем Прибалтики, а все вы – породистыми баронами, зуб даю!

– Что, хочешь попробовать?

– Да я их всех… – тут фогтий Витя Кузнецов запнулся, примерно полминуты молчал, а потом осторожно спросил: – Ты серьезно?

– Почему бы и нет? – откинулся в кресле Костя. – Считай меня золотой рыбкой. Давай, начинай: «не хочу жить фогтием уездным, а хочу быть королем Ливонским».

– Перестань хохмить, – холодно потребовал Кузнецов. – Ты что, и вправду собираешься присоединить свой отряд к моему?

– У меня есть несколько другое предложение… – Росин задумался, прикидывая, как бы ловчее сделать свое предложение.

– Ну?! – нетерпеливо наклонился вперед Витя, забыв про Нелю и вино в руке.

– Скажем так: от неких заинтересованных лиц тебе поступило предложение захватить Эзельское епископство. Остров Эзель. Сечешь?

Кузнецов откинулся обратно на спинку дивана и задумался. Росин не торопил, прекрасно понимая, что творится в душе бывшего артиллерийского старшины.

– Захватить, или обложить? – спустя несколько минут уточнил он.

– Обложить данью? Нет, это не то, – покачал головой гость. – Его нужно полностью вывести из игры.

– Из какой игры?

Теперь настала Костина очередь задуматься. Говорить все, или умолчать про некоторые моменты?

– Я могу быть уверен, что из сказанного здесь ни единого слова не покинет стен этого замка?

– А ты думаешь, у меня в зубе передатчик для связи с римским папой? – поморщился Виктор. – Давай не будем играть в шпионские игры. Ты прекрасно знаешь, кто я и откуда, и что никаких тайных друзей в этом мире у меня нет. Говори, не тяни кота за хвост.

– Добрым людям хочется, – Костя все-таки понизил голос и наклонился вперед. – Чтобы ты в ноябре месяце напал на остров Эзель. Задача максимум: захватить остров и далее действовать на нашей стороне. Задача минимум – навести шороху, посеять панику, не допустить, чтобы епископские войска пришли на помощь основным силам Ливонии.

– Ага, – кивнул Кузнецов. – Я вижу, здешние бесхозные города вызывают аппетит не только у меня…

– Но у других «голодающих» заметно больше сил и средств. Так ты будешь играть на нашей стороне?

– А большие силы может выставить против нас эзельский епископ?

– Порядка тысячи человек.

– Нехило, – присвистнул Кузнецов. – А вы в курсе, что нас всего двадцать рыл, включая Нелю?

– Не знаю, как у вас, – не выдержала женщина. – Но у меня лицо.

– Извини, – Витя привлек ее к себе и поцеловал в щеку. – Конечно же, лицо, личико, и очень симпатичное. Так вот, Костя. Ты помнишь, что нас всего девятнадцать рыл и одно симпатичное личико?

– Клиент хочет сковать максимальные силы врага с наименьшими затратами.

– Но двадцать против тысячи?

– Ну, это не совсем так, – Росин допил вино и отнес кубок на стол. – Клиент не только заказывает музыку, но еще и платит. Ты ведь, как я мог заметить, сапиместкий фогтий?

– Оспорить этого еще никому не удалось, – Витя с довольной улыбкой сжал кулак и покачал им около уха.

– А если ты глава орденской провинции, то тебе не составит особого труда набрать себе в Риге, Вильме, Пайде и прочих городах несколько сотен наемников для скромной и компактной военной операции?

– Ага, – глаза Кузнецова хищно блеснули. – Вот это уже становится вкусно. Ты как, Неля?

– Не знаю, – пожала плечами женщина. – В принципе, почему бы мне и не стать королевой?

– Станешь, – кивнул Витя и кивнул Росину: – Деньги где? Сколько?

– Так ты согласен?

– Глупый вопрос. Неужели я упущу единственный шанс сорвать банк? Срубить себе корону на чужие бабки?

– Ты захватишь Эзельское епископство?

– Как два пальца оплевать. Можешь передать своим клиентам, что ни один солдат с острова на материк не ступит. Слово рыцаря!

– А остальные ребята согласятся?

– Еще бы! – расхохотался Витя. – Они одурели в этой каменной банке почище меня! Им только команду «фас!» нужно дать. А на кого кидаться – тут уже все равно. Все равно своих в округе нет. Тем более, что я каждому дворянский титул к старости обещал. Пора и о выполнении клятвы подумать. Замок типа нашего по уму положено десятку человек оборонять. Можно обойтись пятью. Оставлю Клепатника с Никоном, Георга, пару человек из наших, если согласятся. И вперед… Пусть бабы сами тут разбираются. Оброк мужики им подвезут, золота немного оставлю. Не пропадут.

– Ну, что ж… – прикусил губу Росин. – Тогда о деле. Пятнадцатого сентября в порту Гапсоля кинет якорь ладья купца Баженова, Ильи Анисимовича. У него на борту будет для тебя четыре тысячи богемских талеров. Плюс, лично от меня, два десятка новеньких пищалей с припасом пороха, пуль и жребия. Обращаться с этими штуковинами вас учить не надо, наверняка в детстве с самопалами баловались. А вы должны самое позднее к середине ноября устроить на Эзеле заваруху. Обещаешь?

– Клянусь! – довольно ухмыляясь, вскинул, как перед присягой, ладонь Кузнецов. – Все, эзельского епископа можете списывать в небытие. И вообще… Ну, Костя, теперь я твой должник. Коли шанс такой не использую, значит, я идиот, недостойный быть старшим подметалой младшего дворника.

– Ладно, ладно, – отмахнулся Росин. – Ты, главное, остров развороши. Не то уже я окажусь мошенником перед хорошими людьми.

– Мастер, я клянусь, – на этот раз Виня приложил ладонь к сердцу. – Я тебе обещаю. Я тебе… Костя, все! Через пять лет… Ладно, пусть через десять. Так вот, через десять лет приходи ко мне во дворец, и проси любой титул. Возведу на халяву в тот же день. Ты меня знаешь, слово даю. Понял?

– Ладно, заметано, – рассмеялся Росин. – Я приду. А пока налей еще вина. А то за разговорами в горле пересохло.

Глава 4
Можжевеловый остров

– Все мужики, баб долой отсюда, детей во двор, разговор серьезный! – увидев, как скрылся за поворотом дороги последний из росинских мальчишек, развернулся от окна Кузнецов. – Лафа кончилась, пора работать.

– А что такое? – захихикали некоторые из взятых в замок девок. – Чего это вы тут замышляете?

– Я сказал: все бабы – вон отсюда! – рявкнул Виктор и грохнул кулаком по столу. – Кому неясно?!

Хихиканье стихло, разодетые в парчу и бархат сервки потянулись к дверям, зовя за собой детей. Мужчины тоже насторожились, усаживаясь за стол.

– Так уж и все бабы? – тихо поинтересовалась Неля.

– Ты не баба, ты леди, – усмехнулся Витя. – Боже мой, неужели мои уши услышали тишину? Я думал, этого не случится уже никогда! Давайте, мужики, объедки сгребите на край, разлейте вино и обмозгуем один вопрос…

Кузнецов подождал, пока дверь закроется, потом тихонько подкрался к ней и неожиданно резко распахнул. В сторону отлетели две девки, и тут же стреканули вниз по лестнице.

– Вот, черт! – Предпочтя отставить дверь открытой – хоть видно будет, если кто подслушивать подкрадется – он вернулся к столу, и тихо предупредил: – Сразу договариваемся, мужики. Остров Эзель отныне называем просто Остров, а епископа – дичь. Чтобы случайно не брякнуть лишнего. Все понятно? Теперь о деле. Значит, появился заказчик, который берется оплатить нам захват Острова. В крайнем случае он согласен на большой шурум-бурум в тамошних землях. Какие будут вопросы или возражения?

– А этот… – Низенький и пухлый, черноволосый Игорь Берч широко перекрестился. – Который «дичь»?

– О нем разговора не шло. Но мне кажется, он теперь человек для нас лишний.

– И это все? – подал голос Алексей Комов, мужчина уже в возрасте, с изрядными залысинами, ростом сто восемьдесят сантиметров, широкий в плечах и уже обзаведшийся солидным животиком. – Карты, как я понимаю, нет, где замок епископа и как укреплены подходы к нему неизвестно, численность гарнизона тоже. Что еще?

– А еще Остров может выставить армию в тысячу воинов, – скромно добавил Кузнецов.

– Нехило… – только, почесал за ухом Комов. – Мы как, станем их мочить всех разом, или поодиночке?

– Есть еще один момент, – Неля заняла свое излюбленное место за спинкой витиного кресла. – Заказчик отстегивает четыре тысячи золотых на вербовку наемников. Можно сказать, подравнивает нам шансы.

– Чего тогда трепаться? – Берч залпом выпил вино и стукнул кубком по столу. – Поехали ливонцев гонять. Давненько мы их не трогали!

– А вырезать всю тысячу обязательно? – передернул плечами Комов. – Мы ведь все-таки не мясники. Может, сработаем как здесь: вежливо зайдем в замок, свернем шею епископу и объявим Витьку новым начальником?

– Вопрос по существу, – кивнул Кузнецов. – Я тут уже покумекал, и думаю, что тысяча, это скорее мобресурс Острова. Под «ружьем» находится, наверняка, не больше сотни. Остальные сидят в своих деревнях и поместьях, и от нечего делать пьют пиво и охотятся на оленей и кабанов. Если сработать быстро, они не успеют собраться для отпора. А нам главное – закрепиться. Но… Но ни я, ни вы Острова не видели и обстановки не знаем. И первое, что нужно сделать: это съездить туда и осмотреться на месте. Возражения есть?

Никто из присутствующих голоса не подал.

– Мужики, может остаться кто хочет, за хозяйством присмотреть? За уши никого не тяну.

– Нет уж спасибо, – крякнул Комов. – Я в этом гадюшнике больше не жилец. «Эрнсту нужно курточку, Эрнсту нужно кепочку. У Матильды новая котта, у Шарлотты новый платок». На хрена мы этих баб сюда собрали? Вот, понимаю, рыцари жили: бордель за стеной и ни одной змеи в доме.

– Нет, Леша, тут ты не прав, – покачал головой Игорь Берч. – Женщина тоже человек, а не холодильник напрокат. Она всегда рядом должна быть… Просто иногда от них требуется отпуск.

– А еще лучше, отдельный дом, – согласился Комов. – И подальше.

– Будет вам и отпуск, и отдельный дом, – пообещал Кузнецов. – Если никто оставаться не хочет, кинем жребий. Не совсем же без присмотра замок оставлять? А потом… Два дня на сборы, и уходим к Гапсолю. К середине сентября нас должны там ждать.

* * *

Клуб «Ливонский крест» покинул замок почти в полном составе ночью, вскоре после полуночи. Виктору совсем не хотелось уведомлять своих настроенных не самым дружелюбным образом соседей, что в случае нападения Сапиместкая фогтия не сможет оказать достойного сопротивления. Поэтому одноклубники не просто ушли из своего дома тайно – первые трое суток они пробирались по полутемным дорогам только во мраке, на день забираясь в лесные чащи и отсыпаясь в своих сохранившихся с двадцатого века ярких шелковых палатках. Только на четвертый день, обойдя далеко стороной Нианурму, давшую знать о себе громким собачьим лаем, Кузнецов решил показаться дневному свету и повел своих людей дальше уже открыто, ни от кого не таясь.

Спешить было некуда – пройти двести верст за пятнадцать дней не представлялось сложным даже пешему, а потому одноклубники с удовольствием сорили накопившимся в карманах серебром, снимая в постоялых дворах целые этажи, затаскивая к себе продажных девок и вдосталь отпиваясь местным кисловатым пивом. Единственное, за чем строго присматривал командир – так это, чтобы его соскучившиеся по ратному делу воины не затевали шумных драк. Ему совсем не хотелось рассказывать какой-нибудь поселковой страже, кто они такие и куда идут. Не вырезать же всех на своем пути ради секретности операции?

Выхма, Вяндра, Ярваканди, Марьяма, Сипа – каждый городок, понемногу облегчая их кошельки, приближал отряд к конечной цели путешествия. Природа тоже готовилась к предстоящей войне: солнце наконец перестало нестерпимо припекать плечи и голову, по небу поползли тяжелые темные тучи, увозя куда-то в далекие земли нескончаемые массы долгожданной, дождевой воды, а пару раз путники и сами попали под проливной ливень, вынужденные с позором бежать к ближайшему ельнику.

Как бы то ни было, но вскоре после полудня тринадцатого сентября вразвалку бредущий по дороге отряд с рюкзаками за спиной, поднявшись на очередной взгорок, увидел впереди, над вершинами деревьев, зубчатые края городских башен.

– Привал… – коротко распорядился Кузнецов, скинул на землю рюкзак и расправил затекшие плечи.

Потом оглянулся на своих ребят, устало развалившихся в придорожной траве. Разумеется, они уже давно мало чем отличались от местных рыцарей и богатых купцов – одежду проезжие торговцы доставляли им из Вайсенштайна, сами они привыкли вести себя, как наглые и уверенные в своем превосходстве над окружающими дворяне, кое-кто даже начал вставлять в разговор всякие чухонские словечки. Он оставалось два очень важных момента. Во-первых, местные рыцари предпочитали передвигаться верхом – а одноклубники за все годы ни к одной из лошадей даже не прикоснулись. В набеги на соседей они ходили пешком, а когда требовалось что-то вывезти – телегой управляли смерды Егор Клепатник или Никон Рядопрях. Во-вторых – если местные жители и пользовались заплечными мешками, то они отличались от туристских рюкзаков, как лопата от бульдозера. И самое главное – богато одетый дворянин с мешком за плечами выглядел здесь как нищий, просящий подаяние, не снимая с руки золотого «Ролекса».

За время долгого пути задавать двум десяткам вооруженных людей разные вопросы не решился никто. Ну, идут откуда-то ландскнехты с добычей. Ну, пешком и без повозок. Ну, смогли добыть хорошую одежду. Однако одно дело – деревня с отрядом караульных из пяти человек, а другое – город, где только на воротах десяток стражников может стоять. Да еще гарнизон, муниципалитет, какая-нибудь префектура… Не научишься вежливо отвечать на вопросы – быстро окажешься в каменном мешке. Да и пустят ли вообще в город двадцать вооруженных людей, не способных объяснить, кто они такие? Крестоносцами назваться нельзя – в ганзейские города их не пускали. А правдоподобно соврать что-нибудь другое одноклубники не могли, так как плохо владели местным фактическим материалом.

– Нет, пожалуй в город мы соваться не станем, – задумчиво проговорил Кузнецов.

– А куда тогда? – поинтересовалась Неля.

– Куда?.. – ставить лагерь в лесу Виктору не хотелось: холодно уже по ночам. Да и внимание наверняка привлечет. Возле города народу всегда много, как в чащу не забирайся, кто-нибудь, да наткнется. – Вот куда! Подъем, мужики. Привал окончен.

Сапиместкий фогтий свернул с дороги на накатанную колею, прошел по ней через пахнущий сыростью осинник, и сразу увидел впереди то, чего хотел: поднимающуюся за усыпанным кочанами капустным полем черепичную кровлю.

– Вот нам и гостиница. Только чур мужики – вести себя, как ангелы. Ни к чему, чтобы серв хозяевам жаловаться побежал.

Отряд по дороге обогнул поле, вышел к хутору, состоящему из дома и четырех больших сараев, чуть в сторонке от которых стоял высокий колодезный журавль. Возле журавля две сервки – одна лет тридцати, а вторая от силы пятнадцати, тискали в деревянном корыте белье. Гостей они увидели, когда до тех оставалось от силы полторы сотни шагов. Бросив стирку, бабы с истошным визгом кинулись к дому и заскочили внутрь, громко захлопнув за собой дверь. Из-под ближнего сарая выскочили собака, верно, разбуженная воплями, и с истошным лаем кинулась на воинов в атаку – но в паре шагов от гостей опомнилась и попятилась назад, не переставая угрожающе рычать, время от времени переходя на лай.

Не обращая на псину внимания, одноклубники подошли к дому, подкидывали свои ноши и расселись, кто на ступеньках крыльца, а кто на стоящей у высокого фундамента лавочке.

– Заткнись, охрипнешь, – посоветовал собаке Комов. – Так, все сараи нараспашку, коровы мычат, овцы блеют, куры возле колодца бродят. Хозяйство, похоже, работает вовсю. Видать, и хозяин поблизости, должен вскоре появиться.

Леша оказался прав – примерно через час на ведущей к хутору дороге показалась запряженная пегой кобылой телега, наполовину груженая капустными кочанами.

При виде множества вооруженных людей серв натянул поводья, остановился. Похоже, в эти мгновения больше всего ему хотелось бросить все и удрать куда-нибудь подальше. Однако впереди был дом, в котором оставалась вся его семья, и вся его жизнь – а потому он все-таки огрел лошаденку концами вожжей по крупу и покорно поехал вперед навстречу судьбе.

– У меня для тебя хорошая весть, раб, – шагнул к нему Кузнецов. – Мы поживем у тебя на хуторе несколько дней. Держи.

Фогтий кинул ему золотую монету.

– Это за жилье. А это, – он кинул ливонцу второй талер, – за еду. Привяжи собаку, открой дом и заколи свинью, коли есть. Не люблю баранины. Когда станем уезжать, получишь еще столько же.

* * *

Утром следующего дня к воротам Гапсоля подошел молодой, высокий дворянин в бархатном берете, темно-синем журнаде плотного сукна, из-под которого выглядывала дорогая атласная камизоль. На тисненом кожаном поясе у него висел короткий широкий тесак, а свободные коричневые шаровары уходили в высокие черные сапоги.

– Конь у меня ногу сломал, пришлось добить, – по-русски, хотя и с акцентом, сказал дворянин, подходя к сжимающему длинную алебарду стражнику, потер пальцами, и стражник увидел небольшую серебряную монетку. – У вас тут лошадьми торгуют?

– За воротами сразу налево если свернуть, – караульный быстрым движением прибрал монету и сунул ее за пояс, – то шагов двести пройти придется. Там двор постоялый, и коней хозяин часто путникам продает.

– Налево, – понимающе кивнул дворянин и шагнул под нависающие сверху пики падающей в случае опасности решетки.

Про то, что за вход в город положено заплатить два артига, стражник напоминать не стал. От потери двух артигов муниципалитет не обеднеет, а серебро с утра пораньше – это хорошая примета для наступающего дня.

Дворянин и вправду повернул за воротами в указанном направлении, однако пройдя по узкой, чавкающей вонючей улочке две сотни шагов не остановился в поисках постоялого двора, а пошел дальше, уверенно продвигаясь в сторону порта, со стороны которого веяло чистотой и свежестью.

Вскоре перед ним открылась гавань со множеством причалов. Пожалуй, для столь мелкого городишки – даже слишком большим количеством причалов. Однако в порту кипела работа, достойная настоящего торгового центра: по истертым широким сходням потные грузчики в холщовых, насквозь промокших рубахах скатывали бочки, таскали большие тюки и пыльные мешки, высокие плетеные корзины. На первый взгляд, люди занимались сизифовым трудом, поскольку точно такие же бочки, мешки, корзины и тюки они затаскивали обратно на корабли.

Впрочем, при более внимательном рассмотрении можно было заметить, что часть грузов перегружается с тяжелых мореходных кораблей на легкие лоймы – видимо, для отправки в Новгород через мелководный Финский залив. Часть грузов перекочевывает уже с лойм на крупные суда. Что-то из товаров уходит в обширные портовые склады, а что-то подвозится на телегах прямо на причалы.

Впрочем, дворянина интересовали не столько грузы, сколько корабли. У причалов во множестве стояли и угловатые одномачтовые ганзейские коги, и более округлые одно и двухмачтовые коги английские, пузатые венецианские нефы. Наконец среди леса мачт удалось разглядеть и характерный силуэт новгородской ладьи – ровная палуба с небольшой надстройкой на корме. Безлошадный гость Гапсоля направился туда, к ней, остановился у сходен, пытаясь угадать среди суетящихся на борту людей хозяина судна.

– Кого ищем, господин кавалер? – окликнул его с кормы воин из судовой рати.

– Купца Баженова. Знаете такого?

– Илью Анисимовича? Как же не знать! Он, вроде бы, к венецианским купцам торговаться пошел. Вина у них несколько бочек взять хочет.

– А ладья его где?

– Дальше, в самом конце. Он ноне без ладного товара пришел, сгружать ничего не станет. Вот и оставил на воде ладью, на якоре.

Дворянин пошел вдоль причалов дальше, к самой стене, огораживающей с суши подходы к порту с внешней стороны. Там, среди покачивающихся на рейде кораблей и вправду обнаружилась еще одна ладья с привязанной у борта лодкой. А стало быть, забирать хозяина моряки должны были откуда-то отсюда. Поправив берет, дворянин уселся на влажный береговой валун и приготовился к долгому ожиданию.

Примерно через час послышался шорох береговой гальки – со стороны порта к стене приближался одетый в высокую бобровую шапку, длинную, до середины сапог, валянную епанчу, отделанную серебряным кружевом и украшенную коричневыми яхонтовыми пуговицами купец, с солидным, заметно выступающим вперед брюшком и длинной ухоженной бородой.

– Да уж, с немцем наших людей не перепутаешь, – усмехнулся дворянин, и громко окликнул: – Как вино, Илья Анисимович, сторговал?

– Не сторговал, добрый человек, – вздохнул купец. – Цену большую голландцы ломят.

– А сказывали, ты к венецианским торговцам ходил.

– И к венецианским ходил, и к немецкими, и к голландским. Подняли цену на вино схизматики окаянные, ни деньги скинуть не хотят.

– Чуют, наверное, что скоро им всем напиться захочется, – не удержался дворянин.

– А с чего бы это, добрый человек? – моментально насторожился купец.

– А с того, что не «добрый я человек», а Виктор Кузнецов. И у тебя, Илья Анисимович, посылка ко мне должна быть.

– Есть, коли должна, – понизил тон купец. – Да только тяжеловата в порту разгружать.

– Да и мне она в городе только мороки доставит, – оглянулся по сторонам сапиместкий фогтий. Может, за стенами лучше встретимся? Где-нибудь поблизости…

– Нехорошо поблизости, – покачал головой Баженов. – Стража береговая заметит, в контрабанде заподозрит.

– А мы выгружать ничего не станем, Илья Анисимович, – улыбнулся Кузнецов. – Мы сами к тебе поднимемся.

– Уговора такого не было…

– Так договоримся, – кивнул Виктор. – Тем паче, посылка эта нам здесь ни к чему. Она нам понадобится на Эзеле.

– На Эзеле? – купец задумчиво зашевелил губами. – Пожалуй, медь в слитках, сукно и кружева все-таки сторгую… А зеркал и кошельков и так хватит. Это с погрузкой день целиком уйдет… Давай так договоримся, господин кавалер: на восток от города, за большой бухтой мысок вперед выступает, от сторожевых башен берег закрывая. Ты с сотоварищи жди меня там завтра, после полудня. А как шлюпку спущу, зараз в нее садитесь, не медля. Много вас?

– Двадцать душ.

– Ну, коли волн на море не станет, за два раза перевезем, – перекрестился купец, развернулся и снова пошел в сторону порта: торговать медь, сукно и кружева.

* * *

Удалось Баженову купить в предчувствии неладного европейский товар, или нет, Кузнецов так и не узнал – но к оговоренному месту ладья пришла вовремя. С плеском шлепнулся в воду якорь, от борта отвалила лодка с двумя гребцами и торопливо направилась к берегу. Торопясь переправиться скорее, одноклубники набились в нее так, что воде не доставала до края борта от силы пару пальцев – но Бог миловал, добрались до судна нормально, и лодка вернулась за оставшимися воинами. На этот раз челн осел не так сильно, и Неля даже позволила себе на ходу пополоскать руки. Примерно через полчаса после того, как судно бросило якорь, последний из воинов «Ливонского креста» уже перевалился через борт, и Илья Анисимович с облегчением махнул кормчему:

– В море поспешай, Торокуша, от берега. Скрыться с глаз хочу, коли были такие, и поскорее.

Купеческая ладья, о которой одноклубники раньше судили только по картинам Рериха или силуэтам, проплывающим где-то на горизонте ввиду Березового острова, вблизи оказалась не просто большой – она поражала своими размерами. В длину она составляла, в привычных размерах, примерно два «Икаруса» типа тех, что возят пассажиров на оживленных маршрутах. В ширину – три «Икаруса». Борт возвышался над водой примерно на полтора человеческих роста, и еще на столько же уходил под воду. Получалось, что в ее трюмы без особого труда влезло бы пять-шесть железнодорожных вагонов какой-нибудь ерунды вроде леса или стиральных машин. А кроме того, поскольку никакие надстройки не предусматривались, купец имел возможность заставить грузом еще и всю палубу.

Зато на счет удобств для отдыха строители судна особо задумываться не стали. В двух помещениях, на носу и на корме, каждое метров пять в ширину и метра три в длину, сетчатые гамаки висели в три яруса – и все равно мест получалось примерно на треть меньше, чем требовалось для всей команды.

«Наверное, лишние спят на палубе» – решил Кузнецов, направляясь к купцу.

– На Эзель правим, Илья Анисимович?

– На него, куда же еще, – вздохнул Баженов. – Ты как, господин кавалер, место какое для высадки задумал, али просто куда-нибудь сойти хочешь?

– Куда-нибудь подальше от чужих глаз, – кивнул Кузнецов. – Там разберемся. А посылка где?

– В светелке моей. Ты, господин кавалер, ее пока не трогай. Негоже товар, что в сумах завернут, людишкам простым видеть. Спужаются понапрасну, в порту чужом ляпнут не подумавши. Не нужно, господин кавалер.

Кузнецов внутренне подготовился к долгому путешествию, однако еще до того, как он успел проголодаться, прямо по носу ладьи появилась темная полоска, которая очень быстро превратилась в низкий лесистый берег.

– Эзель, господин кавалер, – кивнул купец. – Море здесь мелкое, к берегу близко не подойти. Вы уж не серчайте.

– Да ладно, – кивнул Виктор. – Поселки ближайшие далеко?

– Не очень. Деревня Леси вправо верстах в пяти. Орисари верст десять влево. Коли Аренсбург нужен, то он на той стороне острова. По прямой верст тридцать. Но стражи береговой здесь нет. Берег большой, а людишек на острове живет мало. Можно не спешить.

На этот раз одноклубники усаживались в лодку всего лишь по четверо, забирая с собой рюкзаки. Вдобавок моряки спускали к ним по одной из посланных Росиным сумок – продолговатых и довольно тяжелых. А если к этому добавить, что до берега приходилось грести саженей триста, то становится понятно, что высадка затянулась до темноты.

– Вот, – прежде чем Кузнецов спустился в лодку, Илья Анисимович протянул ему довольно тяжелый мешочек. – Это главное. Да благословит тебя Господь, господин кавалер.

– Спасибо на добром слове тебе, купец, – Виктор спрятал драгоценную посылку за пазуху. – Прощевай. Не поминайте лихом.

Он спустился в лодку. Гребцы откинули веревочный конец, взялись за весла. Вскоре фогтий вместе с Нелей и двумя одноклубниками легко выпрыгнули на каменистый берег. Моряки, не задерживаясь, отвалили назад, торопясь вернуться на судно до наступления темноты – сумерки сгущались с пугающей быстротой.

– Ну вот мы и на Эзеле, – подвел итог долгому путешествию Кузнецов. – Половина дела сделана. Осталось только этот остров покорить.

В темноте рассматривать вещи уже не стали, а кое-как разобрались с надувными матрасами и ковриками, и улеглась спать. Зато утром, еще до завтрака, принялись с интересом изучать, что за подарок подкинул им с собой мастер из «Черного шатуна».

В самой объемной из сумок оказались небольшие, размером с голову, выдолбленные из цельного деревянного чурбака и закрытые деревянной же пробкой бочоночки с порохом – штук пятнадцать. Здесь же лежали матерчатые мешочки с крупной, девятимиллиметровой картечью и отдельно – мешочки с пулями примерно двадцать миллиметров в диаметре.

В трех других сумках оказались пищали. Не с гранеными железными стволами, как большинство современных огнестрелов, а с круглыми и, похоже, стальными. Приклады подаренных ружей имели привычно изогнутую форму, а конец заметно расширялся. Набитая на торец толстая кожаная прокладка ясно показывала, что приклад следовало упирать в плечо, а не засовывать подмышку, как делали по всей Европе. Мало того – на конец стволов крепились, упираясь в специальные пазы, самые настоящие каленые четырехгранные штыки с глубокими долами. Якобы предназначенные для стекания крови, на самом деле они позволяли заметно облегчить оружие без ущерба для его прочности – Росин успел продумать все до мелочей. В свете главных усовершенствований железные шомпола, колесцовые замки и ремни для закидывания пищалей за спину уже никого не удивили.

– Однако, нехилые машинки Костя для нас сварганил, – покачал головой Комов. – Не «Калашников», конечно, но по нынешним временам любому оружию на свете фору в двести лет даст.

– Ну да, – недовольно поморщился Кузнецов. – Не считая того, что стоит хоть одному серву увидеть, как по дороге бредет двадцать мужиков с пищалями на шеях, как слухи о нашем появлении разлетятся по всему острову в момент.

– Модно подумать, весть о появлении просто двадцати вооруженных мужиков, пусть даже без пищалей, не разлетится с той же скоростью, – резонно ответил Берч, примеряя пищал к руке. Он сделал несколько выпадов, уколол невидимого врага штыком, отбил воображаемый выпад, саданул противника прикладом. – Хорошая вещь. Не знаю, как вы, мужики, а я по таким игрушкам уже соскучился.

– Не мужиков, а дворян, – поправил Берча Кузнецов.

– Он прав, Витя, – подала голос Неля. – Пусть даже мы выглядим, как породистые дворяне, но отряд в двадцать человек незаметным остаться не может. Причем ладно бы еще сервов грязных и сирых. А уж такую толпу дворян – точно заметят. Тут небось во всем епископстве столько не наберется.

– Наберется, – хмуро ответил фогтий. – Коли они тысячу воинов выставить могут, еще больше наберется. Каждый из дворян человек десять в среднем с собой по призыву приводит. Тысяча человек армии, это сто дворян.

– Я так думаю, ты сгущаешь краски, Витя, – покачал головой Комов. – Это на Руси на рать без двух коней минимум никто не приходил. А здесь конным только рыцарь, да его оруженосец являются. Остальные пешими позади трусят. Соответственно, с каждой деревеньки раза в три больше народу наскрести можно. Дели твоих сто дворян натрое, и получаем всего тридцать господских семей.

– Тридцать три.

– Неважно. В общем, по примерному прикиду можно считать что при тысяче воинов, собираемых по общей мобилизации, в епископстве должно проживать примерно полсотни дворянских фамилий и около десяти тысяч населения, которые их кормят. Десять процентов призывников от общего населения – для западной Европы это нормально.

– Десять тысяч? Всего? – Берч облегченно рассмеялся. – Ну, это мы и сами справимся.

Одноклубники, как по команде, повернулись к нему и с интересом уставились, ожидая продолжения.

– А чего? – тут же смутился Игорь. – Ну, десять и десять… Магеллан, вон, на Филиппинах с пятьюдесятью моряками против двух тысяч островитян сражение закатил.

– Я помню, – кивнул Комов. – Как раз в этом сражении его и грохнули.

– Ну и что? – развел руками Берч. – Зато португальцы победили!

– Лично мне этот пример не нравится, – под общий смех сообщил Кузнецов. – Предпочитаю, чтобы все закончилось наоборот. Ладно, будем решать проблемы по мере их возникновения. Купец, что нас сюда привез, рассказывал, что тут по всему острову дорога вдоль берега тянется. Так что, разбирайте пищали, каждому по штуке, бочонки с порохом, сворачивайте свои подстилки, и будем пробираться на проезжий тракт.