Текст книги "Смертный страж – 5. Путь Гекаты"

– У них получилось? – требовательно перебила Геката.

– Очень многие боги испугались того, что новое создание низведет всех нас до уровня простых животных… – с какой-то легкой грустью ответил Легосток. – Недовольные грядущей опасностью властители объединились, прилетели в земли клана Истучи и перекрыли реку, питающую их Родильное древо. И древо высохло, так никого и не создав. А единомышленники Двухвоста ничего не смогли сделать, ибо их по сей день намного меньше, чем боящихся перемен. Так с тех пор и повелось. Те, кто боится, внимательно следят, чтобы мудрецы нигде не заложили в Древо божьи семена. А пуще прочего стерегут, чтобы никто не вырастил Древо втайне от других. Древо, которое не удастся проверить. Поэтому противники эксперимента очень внимательно следят за возникающими тут и там болотами, запрудами и водоемами и всегда их разрушают. Ибо Древу для своего роста требуется очень много воды.

– Мне немного жаль, что у них ничего не вышло… – вздохнула Геката.

– Всем жаль, – согласился властитель. – Было бы интересно узреть результат подобного опыта. Увы, страх превратиться из бога в слугу в этот раз превысил любопытство научного сообщества. Как мы с тобой знаем, нередко исследователю приходится заглушить свою радость, дабы ужас открытия не превысил его величия!

– Да, мой бог! Я помню о твоем самоограничении.

– Ноша, разделенная на двоих, становится легче, – ответил мудрый Легосток. – Однако ты, помнится, желала обратиться ко мне с какой-то просьбой?

– Прости, всемогущий! – спохватилась Геката. – Я увлеклась! Каждый час твоей жизни полон стольких интересных открытий… Наверное, я отвлекаю тебя от постижения мира?

– Посмотри на стражей, что стоят вокруг меня, фария Геката, – предложил повелитель гнездовья.

– Прекрасные нуары, мудрый Легосток!

– Это так, подарок, – согласился властитель. – За свою жизнь я видел их многие сотни, многие сотни стояли рядом со мной. Но за все века ни один из них, понимаешь, ни единый не проявил интереса к тому, чем я занимаюсь! Среди двуногих ты оказалась единственной, кого миновала аскеза безразличия. Уже за одно это можно простить очень многое… Так какой награды ты желаешь, фария Геката?

– Всего лишь куска кожи, мой бог… – почтительно склонила голову сотая. – Мне надоело ходить голой и босой. Но голых смертных в твоих владениях много, а кож у забойщиков мало. Без твоей воли не дадут…

– Тогда ступай и передай забойщикам мою волю. Возьми себе все, что требуется!

В этот миг где-то в голубой вышине слегка взгрустнулось хранительнице вимана. Ведь у нее не имелось вообще ни единой возможности добыть себе хоть какую-то одежду!

И аккурат в это же самое время на берегу прохладной запруды досыта наевшаяся Геката тоже вырезала себе новую одежду вместо порченной. У нее со шкурами не имелось никаких сложностей, ибо многие звери в момент падения огня находились брюхом в воде, и кожа на этих местах совершенно не пострадала!

И в горном гнездовье Легостока, и на берегу низинной реки Геката соорудила себе совершенно одинаковую обувь: поставила ногу, обвела, сделала вырезы в стороны. Половину кожи срезала, половину оставила. Получились простенькие сандалии с ремешками. Они не защищали ноги от царапин и холода, зато изготавливались практически мгновенно и отлично спасали ступню от острых камней, колючек, корней и прочих неприятностей.

Так же легко выкроилась и туника: просто ровное полотнище длиной немногим меньше, чем два роста, плюс вырез для головы посередине. Одним из обрезков кожи фария обвязалась над бедрами – и все, она одета!

– Геката, тебе какой цвет больше нравится? – окликнул ее Бродун.

– Черный!

Нуар прошел по берегу, наклонился, подобрал из воды черный вытянутый голыш примерно с кулак размером, вышел с ним к береговому ивняку. Выбрал деревце в два пальца толщиной, срезал на уровне груди, слегка прищурился. Послушные его безмолвной воле, верхние края на срезе быстро и крепко закрутились вокруг камня, оставив наружу по кончику с каждой стороны. Страж богов взмахом меча срезал стволик на высоте пояса, обрубил лишние ветви.

Топором получившийся инструмент назвать было трудно, но выглядел он довольно весомо и прочно.

Отдав поделку младшей фарии, так же быстро он сделал еще один псевдотопор для Шершень, но уже из белого камня с коричневыми прожилками.

– Давайте утра подождем. – предложил Бродун. – Может статься, кто-то все же выжил. Вдруг подойдут.

Обе фарии надеялись на то же самое и потому не спорили.

К тому же всем троим после заживления страшных ран очень хотелось есть, а возле плотины все еще имелось невероятное количество мяса. Хорошо пропеченное, оно пока не проявляло признаков порчи.

Но чуда не случилось. Новый рассвет они встретили втроем.

– Что делать станем, фарии? – спросил нуар, ополаскивая ладони после завтрака. – Плотина цела, божий приказ не исполнен. Да и гореть было больно. Так больно, что из всех стражей выжил только я один!

– Гореть было больно, – согласилась Шершень. – Очень! Я слышала, как мои титьки шипят и запекаются, как ноги обугливаются и волосы трещат.

– Боги умеют развлекаться! – согласилась Геката. – Такого развлечения, как запекание живьем, мне не забыть до самого скончания дней. Теперь нужно показать, что мы тоже умеем развлекаться. Я правильно говорю?

– Такова воля богов! – решил нуар. – Наш долг ее исполнить. Пошли!

Для выслеживания врага большого мастерства не потребовалось. От левого берега, шагах в сорока выше плотины, отходил в сторону бодрый ручеек глубиною по колено и шириной в размах рук. Трое охотников быстро двинулись вслед за звенящим потоком, обогнули несколько скал, пробрались через колючий кустарник, пришлось даже спуститься в русло и пригнуться почти к самой воде, и почти сразу за ним оказались в странном лесу. Здесь росло много пальм, лип и каштанов, но все они стояли достаточно редко, едва-едва смыкаясь кронами. И при этом нигде не поднималось подлеска, ни единого молодого деревца вокруг!

– Сверху все выглядит как обычный лес, – негромко сказал страж богов. – А снизу чисто и просторно, словно в обычной долине. Здесь что-то прячут.

Вскоре они увидели первых смертных. Полностью обнаженные, они старательно укладывали камни в русло ручья, аккуратно пристукивая каждый деревянными колобашками. Появление незнакомцев вызвало в них интерес, рабы начали распрямляться.

Но нуар приказал: «Работайте!» – и интерес мгновенно исчез.

Вскоре впереди показались хорошо знакомые рожденным Древом путникам травяные шатры.

– Всего семь, – прикинула Шершень. – Росток еще совсем молоденький.

– Эй, смертные, вы кто?! – От огромной кучи свежесрезанной травы их окликнул высокий, плечистый красавец в тунике, опоясанный темно-красным мечом. Одно слово, страж богов. – Откуда тут взялись?

Бродун тут же, не смущаясь, повернул к нему и даже ускорил шаг.

– У вас тут лес везде, воин! Пришлось драконов аж у плотины оставить. Меня прислали с подарком от рода Элам. Где ваш мудрейший правитель? Как его найти, пока ничего не испортилось?

Местный нуар заметно расслабился, сделал несколько шагов навстречу, повернулся боком, вытягивая руку:

– Ступайте по тропе до старого дуба, он здесь единственный. Там поверните направо. Увидите две скалы, между ними гнездовье. В нем мудрый Отлоз обычно и отдыхает, если все в порядке…

Шершень, оказавшись у нуара за спиной, быстро взмахнула «топориком» и проломила бедолаге затылок красивым овальным бело-коричневым камушком.

Страж богов рухнул как подкошенный. Старшая фария склонилась сверху, цыкнула зубом:

– Удачно получилось! До вечера точно не оклемается. Одним противником меньше. И тревоги не поднимет.

Из-за кучи травы поднялись головы сразу двух смертных.

– Работайте! – распорядился нуар и зашагал по тропинке.

Дуб, растущий чуть ли не под самые небеса, появился здесь явно раньше всех прочих деревьев. На нем на некоторой высоте темнело густое переплетение ветвей. Видимо, старое гнездо, ставшее для подросшего бога слишком маленьким. Левая тропа уходила к загородке с крылатыми ящерами, теребящими какую-то большую тушу, средняя вела прямо к мелкому прудику, пока пустому – ни рожениц, ни крокодилов. Здешний властелин еще не успел обосноваться в роще достаточно уверенно.

– Направо… – вслух повторил Бродун и повернул к скалам, стоящим друг от друга в сотне шагов.

Удачное укрытие для гнездовья! Есть куда расти и на что опереться.

Переплетение молодых ветвей, густо покрытых листьями, сторожили два немолодых нуара с обветренными телами и лицами, оба в потертых туниках.

– Этих обмануть не получится, – мрачно сказал Бродун, нащупывая рукоять меча.

– Кто вы такие и чего вам нужно? – спросил один.

Гости не ответили, быстро приближаясь.

– Кто вы и чего вам нужно? – с явным недоумением повторил вопрос второй.

Теперь его и странную троицу разделял всего десяток шагов, и первый нуар вскинул руку, отдавая твердый приказ:

– Стоять!

Бродун, ускоряясь, выхватил свой меч. Фарии последовали его примеру.

– Да вы рехнулись! – На лицах стражей читалось огромное изумление, однако оружие они все-таки выхватили.

С громким стуком столкнулись деревянные мечи, пока не причинив никому вреда.

Шершень замахнулась далеко из-за головы. Ее противник тут же вскинул меч, намереваясь парировать удар. И Геката без промедления врезала ему в грудь своей палицей. Без замаха, но достаточно сильно, чтобы проломить ребра.

В этот миг из гнезда и вырвался мудрый и могучий молодой бог Отлоз, обрушив на смертных столь могучую волну гнева, что всех нуаров буквально смело с ног, как порывом урагана.

– Что творится?! Кто посмел?!

Сила его ярости и неодолимой воли была столь велика, что дрогнули даже фарии, приказам богов неподвластные.

Отлоз, весь белый, с мелкими серыми крапинками, не был бы представителем мудрейших существ планеты, если бы мгновенно не осознал неладное. Ведь женщины остались стоять! И он совершил стремительный бросок, так быстро захватив Шершень в свои кольца, что Геката даже заметить ничего не успела! Сжал свои объятия, с громким хрустом костей выжимая жизнь из пойманной жертвы.

Но уже в следующий миг сотая коротким взмахом опустила черный окатанный голыш ему на макушку, аккурат между большими желтыми глазами.

Голова бога упала на плечо старшей фарии, и могучее тело властителя бессильно обмякло.

– Это оказалось куда проще, чем я думала… – Геката еще пару раз взмахнула в воздухе своей палицей, приглядываясь к врагу, но добавлять так и не стала.

Мудрый бог Отлоз был мертв.

– Вытащи меня отсюда! – взмолилась Шершень. – Не могу пошевелиться!

Геката примерилась, потом ухватила трехликую обеими руками за подбородок – кроме головы больше ничего наружу не выглядывало, – поднатужилась и вытащила свою спутницу на свободу из божьих объятий.

Та застенала, хлопая глазами.

– Ты как, сестренка? – спросила Геката.

– Сама-то как думаешь? – опустила веки старшая фария. – Иногда я даже жалею, что такая бессмертная!

Нуар с проломленной грудью отполз к скале и привалился к ней спиной. Тяжело дыша, ощупал пояс. Приподнял голову, увидел меч в стороне, протянул ладонь. Уронил руку и закрыл глаза.

Впрочем, жизни и здоровью никому из рожденных Древом ничто не угрожало. Только несколько часов мучительного исцеления.

Поднялся на ноги Бродун, убрал меч в ножны.

Следом встал его враг. Замер, глядя на мертвого бога.

Он явно не понимал, что теперь делать. Случившееся выходило далеко за пределы его разумения.

А вот Бродун жестом поманил Гекату, помог встать старшей фарии, забросив ее руку себе на плечо, и потянул по тропинке к дубу.

– Трудно подождать, пока кости срастутся? – укорила его Шершень.

– У меня плохое предчувствие… – тихо ответил нуар. – Мы только что убили бога! Прямо в его гнездовье убили, рядом с тайным Родильным древом. Не думаю, что все кончится так просто…

– Зато мы показали, что тоже умеем развлекаться! – нервно хохотнула изувеченная Шершень. – Жареных фарий они теперь запомнят навсегда!

– У тебя ноги хотя бы ходят? – посмотрел он вниз. – Или только волочатся?

– Немного шевелятся… – вздохнула фария и болезненно поморщилась. – Дай мне хоть малую передышку, Бродун! За нами ведь никто не гонится, нас не топчут, не убивают. Куда гонишь? Дай хоть немножко косточки срастить!

– Ладно, – уступил мольбам страж богов и осторожно опустил Шершень на землю. – Привал!

Геката осталась стоять, сжимая рукоять палицы и настороженно глядя по сторонам.

– Странно… – пробормотала она. – Почему все тихо?

– А чего ты хотела, сестренка? – с легким стоном сказала старшая фария. – Даже у нашего Родильного древа, которое размером раз в пять больше этого саженца и раз в десять его старше, и то всего шестеро нуаров бога оберегают и за порядком следят, да еще сотня смертных на работах занята. Убрать там, почистить, унести… Каналы поливные замостить… Здесь, может статься, всего три стража рабов и обитало! А смертным что? Им работу дали, они делают. До вечера и не узнают ничего. Успокойся, до нас тут никому дела нет! Дайте полежать спокойно…

В роще и вправду царили покой и гармония. Шелестела листва, пели мелкие пичуги, носились туда-сюда стрекозы, спасая обитателей долины от залетных комаров и мошек, заливисто звенел невидимый отсюда ручей…

Наконец Шершень зашевелилась, присела. Сделала пару глубоких вдохов:

– Кажется, ребра на месте. Грудь больше не болит. Нуар, наверное, тоже уже исцелился. Интересно, ему отомстить не захочется?

– Ого, у нашей фарии появились здравые мысли! – отозвался Бродун. – Похоже, ты и вправду выздоровела.

– Давай командуй, – встала на ноги Шершень. – Куда теперь?

– К драконам!

– Зачем?! – вздрогнула Геката.

– Чтобы пешком не идти, коли есть на ком умчаться.

Бродун тут же перешел на бег трусцой, фарии устремились следом.

– Я летать совсем не умею… – предупредила сотая.

– Я помогу, – пообещал нуар.

Вскоре они выбежали к просторному загону, на одном краю которого плескалась в канаве вода, а на другом лежала куча свежей травы. Все прочее пространство было усыпано чьими-то костями.

– Скотники дармоеды! – выдохнул Бродун. – Вообще у ящеров не убирают!

Повинуясь его приказу, драконы присели, опустили головы. Страж богов и фарии забрались на их шеи, нуар вскинул руку, раздвигая молодые деревца со стороны ручья. Крылатые ящеры выбрались через получившийся проход, пробежались прямо по руслу к просвету среди крон, подпрыгнули, расправили крылья, несколькими взмахами поднялись в голубое небо.

– Виман!!! – одновременно вскрикнули Шершень и Бродун, указывая в направлении плотины, с которой они пришли. Там на высоте деревьев, едва не цепляя брюхом самые высокие макушки, величаво двигалась зеленая гора.

– Я как чувствовал, что нужно скорее ноги уносить, – оскалился страж богов. – В каждом вимане всегда находится бог. Воля властителя сильнее моей. Он сможет повелевать нашими драконами и заставит их лететь туда, куда пожелает!

– Выше, выше, выше!!! – взмолилась Геката, что есть силы обнимая шею своего дракона. – Выше!

– Что ты кричишь? – не сразу понял Бродун.

– Выше, выше!!! Бог и слуги сидят внизу, я знаю, я хранительница вимана! Я знаю, что делать! Взлетайте выше! Если повезет, он нас вообще не заметит. Или хотя бы не успеет догадаться!

Нуар, похоже, ее услышал, поскольку крылатые ящеры стали намного чаще взмахивать крыльями.

– А теперь прямо к нему, по верхушке!

Три дракона, уже успевшие взмыть заметно выше вимана, все разом легли на левое крыло и, стремительно разгоняясь, помчались прямо на верхнюю площадку.

Охраняющий летучую гору Шаполога нуар, конечно же, всеми силами пытался остановить, отвернуть огромных ящеров в сторону, но он был всего лишь стражем, примерно равным по силе Бродуну. И победила воля того, кто находился ближе к разуму зверей.

– Я зря исцелялась… – успела прошептать Шершень, и драконы, сложив крылья, вонзились в плоть вимана.

Посадка оказалась на удивление мягкой. Рыхлое тело летучей горы мало превосходило прочностью птичий пух, и потому тела нападающих пронзили махину почти насквозь, мягко и плавно застряв где-то в глубине зеленой массы.

– Кроши все! – крикнула Геката, сваливаясь с дракона и широко размахивая палицей, разбрызгивая стенки, пузыри и обрывая тонкие нити, заменяющие летучей горе костяк.

Виман чуть подпрыгнул, послышался хлопок, сквозь нежные тончайшие стеночки его плоти прошла алая волна, сопровождаемая оглушительным воплем боли и отчаяния, а затем махина осторожно опустилась вниз.

– Прорубаемся! Прорубаемся вниз! – продолжала требовать младшая фария, и соратники активно помогали Гекате в ее стараниях.

Пробиться через рыхлую плоть оказалось совсем не сложно. В некий миг опора под ногами внезапно разорвалась, и все трое рухнули на дымящуюся, пахнущую паленым землю.

Изуродованный, обугленный и бесформенный виман радостно рванулся ввысь, стремительно уменьшаясь в небесах.

Страж богов поднялся, все еще сжимая влажный, покрытый зеленой слякотью меч, обвел взглядом пустынную равнину вокруг.

Шагов на триста во все стороны исчезло все живое. И только многочисленные низкие и обугленные, причем все еще дымящиеся, пеньки доказывали, что совсем недавно это был густой, живой и радостный дикий лес.

– Что произошло? – поднял он на Гекату угрюмый взгляд. – Это сделали мы?

– Трудно сказать, – пожала плечами фария. – Мы просто завалили виман. Он ведь, несмотря на размеры, очень чувствителен к нагрузке, всегда держит тонкий баланс между своим весом и высотой. Когда мы свалились на него вместе с драконами, виман рухнул вниз. На самом деле, я собиралась просто опустить его и испортить. Но Шаполог, скорее всего, надеялся свою летучую гору спасти. Чтобы набрать высоту, ему нужно было сбросить вес. И он разом сбросил свою горючую слизь. Этот великий, мудрый и находчивый бог не заметил лишь того, что земля находится слишком близко. И когда все полыхнуло, жар его оружия истребил нижнюю часть вимана вместе со всеми обитателями. Вот и все…

– Зачем же властитель его поджигал?

– Скорее всего, слизь сама вспыхивает, – задумчиво ответила сотая. – Я знаю, боги создали такого хитрого жука, красного, с черной спинкой, и у него в брюшке два зелья. Врозь они безопасные, а если плюнуть, то при смешении загораются. Вот и здесь, наверное, то же самое. Как еще можно столько слизи одновременно поджечь?

– Откуда ты все это знаешь, сестренка?!

– Наш бог подарил меня мудрому Легостоку. Он очень умный и много всего мне рассказывает.

– Везучая! – вздохнула Шершень. – А я одной частью постоянно в рыбьей чешуе, другой – в компосте, а третьей – вот, кости через день ломают.

– Мудрый Легосток говорит, что меня миновала чаша аскезы, – похвасталась Геката. – Что иные боги могли бы брать с меня пример. Он меня очень многому учит. Он мудр, заботлив. Часто бывает весел. Относится ко мне с уважением. У него приятный окрас…

– Да ты, сестренка, никак влюбилась?! – рассмеялась Шершень.

– Что может быть плохого в любви к своему богу? – опять пожала плечами сотая.

– Хватит болтать, фарии! – наконец-то спрятал меч страж богов. – Нужно исчезать, пока еще чего-нибудь не случилось. Драконов мы потеряли, придется идти пешком.

И в то же самое время, когда одно из тел Гекаты устремилось к плотине, а другое, совершив обход, развалилось на солнышке возле зреющих виклуш, мудрый Легосток излучал веселье, любуясь самой маленькой из фарий:

– Ты хотела заполучить как можно больше кожи, мой славный подарок?! Зачем, зачем тебе такая длинная туника?!

Новенькое одеяние его подарка краями подола волочилось по земле, а в ширину выступало над плечами самое меньшее на две ладони.

– Я фария, мой бог! – горделиво ответила Геката. – Я прошла перерождение и быстро расту! Мне что же, каждые пять дней новую тунику делать? Эта уже завтра перестанет доставать до земли, а еще дней через двадцать станет мне впору!

– Ах вот оно как! – немного успокоился властитель. – Оказывается, я принял за глупость твой острый ум и предусмотрительность. Что же, это бывает. Прими мои извинения!

– Тебе незачем извиняться, мой бог! – Фария порозовела от смущения. – Ведь ты мой властитель!

– Признавать свои ошибки полезно всем, подарок. Иначе они очень скоро станут частью твоего ума. А наш мир и без того состоит из заблуждений… Что такое желтое у тебя на затылке? Я заметил, многие смертные женщины гнездовья носят очень похожие штуки.

– Это просто золотое кольцо. Я скрутила его из ручки от выброшенной сломанной ложки. Если волосы не закреплять на затылке, они рассыпаются в стороны и постоянно мешают. А срезать их, как это делают мужчины, нам нельзя. В родильном пруду за наши волосы держатся дети, чтобы не утонуть.

– Но ведь ты не женщина, фария?! У тебя нет детей!

– Ты желаешь, чтобы я срезала волосы, мой бог?

Мудрый Легосток немного поколебался, потом решил:

– Оставь! Посмотрим, какой длины они достигнут, если им не мешать. Будет забавно, если они окажутся длиннее твоей туники.

– Ни у кого подобного не видела, мудрый Легосток. – Геката слегка склонила голову, а потом вскинула руку и плотнее сжала золотое кольцо на волосах…

* * *

– Стоп, стоп, стоп! – буквально взвыла археологиня. – Я так больше не могу! Нет, Геката, ты, конечно, богиня авторитетная, но золотые заколки, золотые котлы, золотые ложки?! Откуда все это в эпоху неолита? Откуда?!

– Шеньшун, мальчик мой, – «деловая» ипостась перевела взгляд на нуара, – отвези свою красавицу к ней на дачу, вырасти ей деревянный котел, и пусть она хоть раз в жизни вскипятит воду, бросая в него раскаленные камни из костра! А еще лучше, пусть сварит таким образом суп. Думаю, тогда она мгновенно поймет, в чем преимущество золотого котла, который можно ставить прямо на огонь, перед общедоступной деревянной бадьей.

– Да при чем тут котлы, Геката? – мотнула головой Дамира Маратовна. – Золото, оно же тупо непрактично! Оно тяжелое, оно мягкое, из него невозможно сделать ничего достаточно крепкого!

– Поздравляю великого ученого с исторической кафедры института Миклухо-Маклая с величайшим открытием! – захлопали в ладони все три ипостаси древней богини. – Оказывается, золото менее удобно для прикладных поделок, нежели серебро или бронза! Открою тебе страшную тайну, о мудрейшая… В мое время именно по этой причине за один серебряный или бронзовый котелок давали три золотых! Но никто не соглашался! Золотом покрывали крыши, золотом обивали ворота, золотом украшали столбы в святилищах и арки в пещерах. Когда вы, дорогие археологи, раскапываете гробницы, полные золотых поделок, вы думаете, что там похоронен дико знатный и уважаемый человек. А на самом деле кому-то из покойных родичей свалили по случаю всякую ненужную рухлядь, которую жалко отнести на помойку.

– Адресок пары помоек спросить можно? – осторожно поднял руку Варнак.

– Самой пригодится! – широко улыбнулась ему «лягушонка», а упитанная ипостась продолжила:

– Все рассказы про золотой и серебряный век ни разу не метафоры, дорогая Дамира Маратовна! Просто бывали времена, когда самым доступным было первое, а потом второе.

– А как же керамика?! Ведь главным археологическим материалом всегда является керамика!

– О мать моя Родильное древо! – вскинула руки к потолку «деловая» ипостась.

– Как же трудно иметь дело с гуманитариями! – продолжила «лягушонка».

– Но так и быть!

– Будучи богиней…

– Знания и мудрости…

– Просвещения и жалости…

– Я так и быть…

– Устрою маленькую…

– Просветительскую…

– Лекцию… – заметались короткие фразы между устами трех воплощений одной богини.

– Что такое золото, дорогая Дамира Маратовна? – остановился бисер мелких фраз на «деловой» ипостаси. – Это достаточно видный собой, мягкий, легкоплавкий металл, массово встречающийся в виде самородков. Его трудно не заметить. Его легко обработать. Если сделать на земле ровную площадку, накидать на нее золото слитками с песком или обломками старых игрушек и развести вокруг костер, вся эта красота расплавится, растечется и у вас получится золотой лист. На ближайшем камне его можно запросто выгнуть в простенькую чашу. И тогда вы становитесь обладателем котелка, который можно ставить прямо на огонь и варить в нем хаш из старых костей, кашу из молодого зерна, репу, лук, картошку и кучу всего разного, сытного и полезного для малых детей и доступного для беззубых стариков.

– Если в твое время золото было дешево, как мусор, почему сейчас оно такое дорогое? – не к месту встрял в разговор Еремей.

– Интересы людские переменчивы, челеби, – ответила ему толстуха. – Платину вон тоже поначалу в реку сваливали, как мусор никчемный. А потом она вдруг дороже злата оказалась. Просто люди со временем зажрались, и металл, годный только для украшений, стали ценить выше действительно полезных материалов.

– И кстати, о них, – продолжила «деловая». – Заценив удобство металлических котлов, настырные смертные очень скоро нашли еще один вид массовых самородков. В отличие от золота, самородков темных и невзрачных, но все же поддающихся и ковке, и плавке. Правда, серебро плавилось намного хуже золота, но зато и котлы из него получались куда более прочные и легкие. А также блюда, тарелки, ложки, миски, светильники и еще много-много чего другого. Научившись делать отливки, работая с золотом, смертные уже без особых проблем начали изготавливать все что ни попадя из более удобного серебра.

– Надо сказать, жизнь смертных в гнездовьях всегда сильно отставала удобствами от жизни одичавших двуногих, – с неожиданной мрачностью добавила «лягушонка». – Ведь властителям не приходилось самим кидать в котлы раскаленные камни, чтобы утром у слуг имелся распаренный кулеш. И золотые ложки у них в руках за едой не гнулись. Поэтому уклад своих хозяйств они меняли, лишь точно убедившись на примере лесных племен, что жизнь с новыми придумками станет проще и удобнее. Варить зерно придумали дикие, золотые котлы – тоже дикие. И серебро открыли тоже они. Дикие смертные успели перепрыгнуть в серебряный век уже тогда, когда еще не все гнездовья богов добрались до золотого. К примеру, в нашем гнездовье котлы при моем рождении были все еще деревянные…

– Как звали твоего первого бога, Геката? – вдруг спросил Варнак.

– Прости, челеби, – встав с подоконника, потянулась толстушка. – Я не помню!

– Моим богом был, есть и навсегда остался мудрый Легосток… – тихо добавила «деловая» ипостась.

– Ты так ничего и не сказала про керамику, богиня! – перебила ее археологиня.

– А, прости! – кивнула «лягушонка». – Исправляюсь. Итак, керамика. Берете глину, лепите миску и сушите. Но пользоваться ею нельзя, ибо при наливании воды миска размякнет. Поэтому сушеную миску вы суете в печь и плавно нагреваете до температуры на сто градусов выше температуры плавления бронзы. И не просто нагреваете и выливаете в форму, а держите в таком состоянии самое меньшее день! А потом плавно остужаете. И получается у вас, если не треснула и не рассыпалась… нет, не керамика! получается полуфабрикат. Ибо такая поделка воду держать не будет, она протекает. Чтобы не протекала, ее покрывают глазурью, секрет которой нужно еще открыть, и отправляют снова на обжиг. Но теперь в температуру уже на триста градусов выше точки плавления бронзы. И опять примерно на день.

– Кстати, Дамира Маратовна, – разглядывая ногти, поинтересовалась «деловая», – вы в курсе, что температура обжига фарфора превышает температуру выплавки стали?

– Но даже самые обычные горшки так просто глазурью не покроешь, – добавила «лягушонка». – Это ведь вам не слиток в кузнечном горне, и его обычными мехами в угле не раскалить. Нужно строить специальный высокотемпературный гончарный горн.

– Так что, Дамира Маратовна, – сделала вывод толстушка, – если кто-то скажет вам, что слепить глиняный горшок проще, чем отлить царь-пушку, смело крутите пальцем у виска.

– Ибо изготовление керамики, Дамира Маратовна, это люто высокотехнологичное, крайне сложное производство, – развела руками «деловая» ипостась. – И если оно все же когда-то успешно раскрутилось, то только благодаря столь же люто дешевому сырью, каковое можно было копать буквально прямо под ногами! Просто даром!

– Вся эта история с залежами керамики больше всего напоминает современное загрязнение океана пластиком, груды пластиковых бутылок в лесах, свалки одноразовой посуды на пляжах. Вот откопает все это археолог и скажет: зачем же люди вырезали деревянные ложки, если им было доступно столько пластмассовой посуды? И невдомек будет этому гуманитарию, что для изготовления деревянной ложки нужны только нож и полено, а для пластиковой… – «Лягушонка» стала загибать пальцы: – Развитая нефтехимия, развитая нефтедобыча, развитое поточное литье…

– Мне иногда кажется, – задумчиво произнесла «деловая», – что вся история человечества – это попытка с помощью высоких технологий заменить качественные вещи всяким омерзительным дерьмом. Вместо золотых кубков – картонные стаканчики, вместо хрустальных ваз – пластиковое литье, вместо мебели из живого дерева – листы из клееных опилок, вместо кожаных курток – дерматин, вместо полотняных рубашек – синтетика…

– Зато раньше свой дом имели только короли! А теперь свою комнату выделяют каждому ребенку, – не утерпев, возразил Варнак. – И любой простой дворник живет лучше средневекового графа!

– Я бы согласилась и на античного, челеби! – усмехнулась «лягушонка».

– Ладно, пусть будет так… – решила археологиня. – Я правильно поняла, что мир, в котором развилась цивилизация древних и мудрых богов, был все еще так богат ресурсами, что вы активно развивали примитивную кустарную металлургию с опорой на собираемые самородки легкоплавких металлов? Технология гончарного производства не развивалась, поскольку все потребности покрывались доступным серебром и золотом. Правильно?

– Красиво излагаешь! – рассмеялась «лягушонка».

– Сразу видно настоящего ученого! – поддакнула толстуха.

– Вся моя пламенная речь влезла в три строки строгой отчетности! – подвела итог «деловая».

– Тогда… – вскинула подбородок Дамира. – Тогда мы остановились на том, что простые смертные вступили в свой серебряный век, а для богов наступил век золотой. И что случилось дальше?