Текст книги "Клятва Темного Лорда"

– Мне не к кому обратиться за помощью, мадам Снежана, – посетовал Битали. – Те, на кого я полагался, стали участниками моего убийства. Не уверен, что Эшнун Ниназович исцелит меня, а не добьет. Что же касается смертных…

– …то осмотрев, они сочтут тебя уже мертвым, – понимающе закончила за него северянка. – Полагаю, половина твоих внутренних органов еще не действует. Верно? Да-а… Так что тебя ни накормить с дороги, ни напоить, ни в баньке попарить. Все обычаи гостеприимства прахом рассыпаются.

– Я надеялся на вашу помощь, мадам.

– Моя сила достигает наибольшего расцвета летом, мой мальчик, – с сожалением покачала головой хозяйка усадьбы. – Разница столь велика, что в большинстве случаев я предпочитаю замораживать павших и увечных до весны, дабы исцелять их потом, когда наш мир наполнится жизнью. Если ты готов на это, то…

Битали заколебался. В конце концов, он уже мертв, и лишних полгода небытия ничего не меняют. Тотемника молодой маг торопил, дабы спасти мертвую плоть от гниения. Но если тело заморозят…

– Неужели ничего нельзя сделать, ваше величество?! – взмолилась Юлиана. – Целых полгода полного небытия! Ни одной весточки, ни одного слова, ни письмеца, никаких звонков! Я столько не вытерплю, меня же съедят поедом тоской и унынием! Это же целая вечность! Я даже не представляю, что соврать в оправдание подобного молчания? Королева, умоляю! Неужели нельзя привести Битали в божеский вид хотя бы на время, а долечить уже потом?

– Невозможно проводить обряд чуть-чуть и абы как, – покачала головой Снежана. – Или полностью во всю силу, или не начинать вовсе.

– Так ты способна сотворить это чудо, великая всемогущая королева? – сложила ладони на груди рябая.

– Ты перебарщиваешь с лестью, веснушка, – улыбнулась хозяйка усадьбы. – Но в общем и целом получается неплохо.

– Это значит «да»? – встрепенулась Юлиана.

– Вообще-то, у меня есть зимний сад, – призналась женщина. – И там, конечно же, земля живая, не спит. Но ее совсем немного.

– Зимний сад? – усомнился потомок Темного Лорда.

– Он, понятно, намного младше усадьбы, – пожала плечами Снежана. – Но после того, как смертные научились делать большие стекла, мне захотелось немного поэкспериментировать. Кое-что получилось, что-то нет… Потом баловство наскучило, но убирать садик я уже не стала. Тройные стекла, отопление, самоточный полив… К тому же зимой свежая зелень кажется особенно вкусной.

– Вы хотите сказать, моя королева, что среди здешних сугробов и морозов существует рукотворный островок лета?! – восхищенно охнула Юлиана.

– Уже лучше, веснушка, – одобрила ее слова Снежана и взмахнула палочкой, указывая ею на Битали. – Леви! Пойдем, смертная. Я покажу тебе свое маленькое развлечение.

Увлекаемый заклинанием, юный маг проплыл по воздуху вслед за женщинами через оба двора, через хозяйские покои, сквозь могучую бревенчатую стену и оказался под наклоненной стеклянной стеной, полузанесенной снаружи снегом.

Как это обычно бывает у северных варваров, «маленькое развлечение» оказалось большущей теплицей, полсотни метров в длину и примерно десяти в ширину. Примыкала она к южной стене дома, старательно ловя лучи бегающего низко над горизонтом солнца. И сделана была под углом, от земли к крыше, потому, наверное, что к самому зениту светило здесь не поднималось никогда.

Впереди, под низкой частью прозрачной стены, тянулись грядки с луком, укропом, сельдереем, редисом и еще какими-то травами. Видимо, местными. Позади, вдоль самых бревен, поднимались вверх кусты роз, сирени, бересклета, можжевельника, камелии, чубушника, вились лианы винограда и клематиса, тут и там проглядывали бутоны лилий. Эти посадки заботливо окружали дорожки, выложенные красным кирпичом. Кое-где дорожки превращались в маленькие арки, под которыми струился по керамическому ложу ручей.

Как догадался Битали, прежде чем надоесть, зимний сад был обустроен именно с этой стороны. Кустарники выросли, однако цвести не пожелали. Какой магией ни пользуйся, а заменить солнечный свет она не способна. Между тем зимний день у варваров короток. Только-только завянуть не дает, большего не добьешься. Хозяйка разочаровалась, махнула на все рукой – и дальше оранжереей занимались уже низшие духи, прагматично выращивая здесь салаты и коренья, а не цветы.

– Обалдеть! Снежная королева тайком прячет у себя кусочек лета, – крутанулась, разведя руками, Юлиана. – Кто бы мог подумать! Может статься, именно отсюда в мир и выбирается весна? Находит щелочку – и готово! Попробуй удержи!

– Она не сбегает, смертная. Я ее выпускаю, – ответила Снежана таким тоном, что юный маг даже засомневался: шутит она или говорит всерьез?

– Я всегда подозревала, что в школе врут, рассказывая непонятные глупости про наклон земной оси и эллипсоидность орбиты, – согласно кивнула рябая.

Северянка рассмеялась и развернулась к Битали:

– Тебя заморозить до лета, мой мальчик, или ты рискнешь довериться этой малой земле?

– Рискну, – ответил Кро, которому не очень-то хотелось умирать еще на полгода.

– Да будет так! – хлопнула в ладоши женщина, указала кому-то невидимому рукой под парящего гостя. – Ройте здесь. Пойдем, веснушка. Мне надобно кое-что взять, а тебе не следует кое-чего видеть.

На некоторое время потомок Темного Лорда остался один, не считая низших духов, работу которых было слышно, но самих их, понятно, раненый не различал.

Вернулась Снежана уже в платье – простом, из грубого холста. Волосы были собраны за спиной, лоб закрывала повязка, украшенная рунами. Подойдя к Битали, она быстро повязала что-то ему на шею, на руки, на ноги.

– Скрепляю кости лентой вековой, так бы и они вековыми становились, – забормотала северная ведьма, – окропляю тело водой лунной, дабы красоту обрело лунную. – Она опрыскала юношу холодной жидкостью. – Накрываю глаза монетой золотой, дабы блестели златом. – Холодные металлические круги накрыли зрачки Кро. – Закрываю тело саваном, дабы кожа была крепкой, как сие полотно… Леви!

Битали ощутил, что опускается, причем не на грядки, а явно ниже:

– Ты, земля-прародительница, всему живому властительница, – распевно забормотала Снежана, – из тебя мы выходим, в тебя возвращаемся, по тебе ходим, из тебя силу черпаем, на тебя опираемся, за тебя кровь проливаем. Тобой гордимся, тобой клянемся, из тебя рода свои ведем. Прими, мать сыра земля, сие чадо болезное, укрой его заботой материнской, проведи его кругом вечности, дай ему смерть и жизнь, покой и тревогу, жар и хлад. Забери его плоть мертвую, раствори душу вечную, отними память мимолетную, дай покой желаниям мятущимся. Пусть в тебя уйдет, пусть из тебя вернется. Пусть вернется плотью живой, пусть вернется душой горячей, пусть вернется с памятью крепкой, пусть вернется с желанием страстным…

С самым началом заговора на Битали начала сыпаться земля. Ее становилось все больше, она заполняла яму, сжимая тело, выпрямляя руки и ноги, обнимая горло, голову, тело. Тяжесть нарастала, не позволяя шелохнуться, вздохнуть, сглотнуть, не позволяя биться его сердцу, и с каждым новым падающим комком земли голос северной ведьмы становился все тише и тише, пока не растворился совсем – и потомок Темного Лорда остался наедине с мраком, тишиной и неподвижностью. Можно сказать – с небытием. Пустотой… Ничем не ограниченной, неощутимой, открытой во все стороны.

Не встречая сопротивления, Битали начал растекаться в этой пустоте, растворяться в ней, невольно вспоминая последние уроки профессора Омара ибн Аби Рабиа и его слова о том, что после кончины любого существа его память, знания, опыт расщепляются, обращаясь в единое общее поле великого Знания, окружающего планету. Вот теперь и его небогатый опыт становился всеобщим достоянием, а сам он – частью огромного мира.

Осознание этого факта подсказало, помогло увидеть этот самый мир – залитую жарким солнцем землю, накатывающуюся из ночи в день, вскидывающую к яркому небу зелень листьев и трав, жадно дышащую свежим воздухом, омываемую дождями, очищающуюся ветрами. Он прорастал деревьями и опадал старыми трухлявыми стволами, он пробивал ущелья реками и засыпал их оползнями, он выдыхал пламя вулканов и застывал ледниками, он мчался сквозь черноту, тоскуя от невероятного одиночества и спасаясь от него – вглядывался сам в себя, надеясь найти собеседника в собственной душе, собственной памяти, собственных страстях и желаниях…

Битали сделал глубокий вдох, выдох – и вдруг понял, что никакой тяжести больше нет, не существует. Он открыл глаза, поднял руки, посмотрев на ладони, поджал и снова вытянул ноги.

Нигде ничего не болело, не тревожило. Он ощущал себя настолько здоровым, что не уловил разницы от перехода из небытия к жизни, к возвращению в плоть.

– Ты можешь встать, – разрешила Снежана и взмахнула палочкой, перемещая его из горизонтального положения в вертикальное.

Саван заскользил с тела, и Битали торопливо его поймал, сообразив, что совершенно обнажен – спортивный костюм и белье исчезли. Сгнили, что ли?

– Как долго я спал? – спросил он хозяйку усадьбы.

– Пять дней, – ответила северянка и протянула ему деревянную флягу. – Вот, выпей.

– Мне показалось, прошла целая вечность. – Юный маг поднес горлышко к губам, маленькими глотками осушил емкость, поглощая горячий, сладкий и пряный напиток, пахнущий гвоздикой, корицей и розмарином, с привкусом кардамона и холодящей язык мяты.

– Там, где ты был, времени не существует, – ответила Снежана. – Вечность и мгновение там суть одно и то же.

– Благодарю, мадам. – Битали протянул флягу обратно, однако женщина ее не приняла. – Что-то не так, мадам Снежана?

– Ты мне скажи, янтарноглазый мальчик.

Кро непонимающе развел руками.

– Раз все хорошо, значит, твоя плоть возродилась, – сделала вывод ведьма. – Подними флягу.

В этот раз Битали ее понял, подбросил емкость, вскинул палец, указывая на донышко.

– Леви!

Фляга замерла, слегка покачиваясь. Юный чародей повел рукой, перемещая емкость из стороны в сторону, а потом опустил ее в ладони хозяйки усадьбы.

– Ты здоров, – сделала вывод Снежана. – Ступай в свою комнату, оденься и спускайся к столу. Мы тебя ждем.

После нескольких поездок к северным варварам Битали уже не требовалось спрашивать, о какой именно комнате идет речь. Его все время селили в одну и ту же, на втором этаже, рядом с печью, перед поворотом гульбища, и потому потомок Темного Лорда уверенно прошел сквозь стену в хозяйские покои, из них во внутренний двор, в гостевой, взбежал по лестнице, привычно пронзил «онбериком» створку из толстого теса.

На постели его ждали трусы, футболка, а также замшевые штаны мехом внутрь и такая же куртка с непривычными застежками из петель и деревянных палочек. Для ног были приготовлены шерстяные носки с пришитой к ним кожаной подошвой и валенки под вешалкой с тулупом. Но это, как понял Битали – на выход.

Непривычную одежду потомок Темного Лорда принял с пониманием. В здешних краях, с сугробами по пояс и морозами, убивающими птиц на лету, в других костюмах, наверное, просто не выжить. Битали смущало лишь то, что его совсем недавно вырыли из земли. После прошлого «восстания из могилы» видок был еще тот…

Однако зеркало показало, что молодой маг совершенно чист: розовощек, бел, с пышными волосами, и поэтому Кро, облачившись, спокойно вышел на внутренний балкон… И неуверенно остановился: внизу, за богато накрытым пиршественным столом, молча сидели два десятка широкоплечих, совершенно седых бородачей. Почти все варвары были в возрасте – с морщинистыми обветренными лицами, выцветшими волосами, натруженными руками.

Судя по тому, что никто не пил, не ел, не веселился – ждали его.

Впрочем, отступать было некуда, и Битали прошел по гульбищу до лестницы, спустился вниз, поклонился собравшимся дикарям:

– Хорошего вам дня, добрые люди, удачи и здоровья крепкого.

– И тебе того же, чадо, – поднялся сидящий во главе стола Дедята, на этот раз облаченный в замшевую рубаху, украшенную во многих местах золотыми клепками, и опоясанный широким ремнем с янтарными накладками. Оружия на поясе не было – нож в локоть длиной не в счет, здесь это считалось чем-то вроде зубочистки. Зато лоб хозяина усадьбы закрывала золотая полоса с синими и красными драгоценными камнями. Что-то вроде очень скромной короны. Похожая, но из серебра и со свисающей на лоб золотой каплей с ярко-красным рубином посередине, венчала голову Снежаны.

Рядом с хозяйкой усадьбы сидела Юлиана. Ей досталась «корона» замшевая, с несколькими золотыми клепками и тиснением из рун. Однако – с «капелькой». Избор, тоже в рубашке и дорогом поясе, носил «корону» с украшенными камнями накладками…

Битали вдруг подумал, что ему все это напоминает бейджики! Когда смертные собирались на некие официальные встречи, они таскали на груди картонки с указанием имени, должности, места работы. Короны варваров, похоже, играли ту же самую роль, и понимающий значение рун и знаков северянин мог легко прочитать по ним происхождение и звание носителя.

А еще это означало, что он попал на какой-то дикарский «официоз».

– Иди сюда, друг мой! – поманил юношу мечник. – Окажи честь дому моему, со мною рядом сядь, хлеб общий преломи.

– Благодарю за честь, храбрый Дедята, – поклонился ему Кро, прошел вдоль стола, опустился на скамью рядом с хозяином.

Мечник притянул к себе огромный каравай теплого и румяного, недавно испеченного хлеба, отрезал большую горбушку, густо посыпал солью. Зачерпнул ковшом из бочонка пенистого кваса. Затем переломил горбушку пополам, часть протянул гостю, часть надкусил, прожевал, запил квасом и протянул ковш Битали. Тот, стараясь как можно точнее скопировать поведение варвара, тоже откусил, прожевал, запил, проглотил.

По столу пробежал легкий вздох. Облегчения или осуждения – поди пойми этих варваров!

Хозяева выставили для гостей множество блюд с жареными птичьими тушками, копченой рыбой, тушеным мясом, лотки с капустой, грибами, яблоками… Однако никто из пожилых воинов к угощению не прикасался. Битали тоже не рискнул, дабы по незнанию какого-нибудь правила, обычая или ритуала не нарушить, обошелся хлебом, доев горбушку до конца, запил. После этого Дедята попросил:

– Расскажи нам свою историю, друг мой. Всем дедам дюже интересно.

– Чего тут рассказывать? – пожал плечами потомок Темного Лорда. – Директор нашего колледжа вызвал меня на поединок. Поскольку вызвал неожиданно, а сам был в доспехах и с амулетами…

– Нет, мой мальчик, – полушепотом перебила его Снежана. – Расскажи с самого начала. С детства.

Битали прикусил губу, надолго задумавшись. Он и сам до сего часа особо не вглядывался в свое прошлое и не размышлял над длинной чередой странных совпадений. Но, похоже, настала пора свести все воедино. Варвары терпеливо ждали – и он заговорил:

– Своей семьи я не знаю. Возможно, это был Лис Избери, коего не раз упоминал при мне мечник Дедята и его друг Жан Печер. Возможно, кто-то другой. Как мне теперь стало известно, меня и мою сестру еще во младенчестве забрали из семьи, а родителей убили, чтобы они не добились в своей жизни слишком многого. Меня и сестру разлучили, дабы мы не ведали о своем родстве. Ведь тогда бы между нами развились родственные чувства, а вовсе не плотская любовь, которой добивался орден Пяти Пророчеств. Посему меня отдали на воспитание наемнику Гаэтано Кро и его жене, а Лилиан – в семью беглых вызывателей дождя.

Битали облизнул губы, сделал глоток кваса и продолжил:

– В десять лет меня отправили в мужской интернат Тасаввуф в Анталии, затем перевели в колледж Глоу в Шотландии, затем в школу маркиза де Гуяка в Бретани. В каждом заведении я провел по два года, везде меня преследовали неприятности с пожарами и смертью тотемников, посему меня опасались, селили отдельно, и завести крепких, надежных друзей я до бретаньской школы не смог. Наверное, именно на это орден и рассчитывал, постоянно переводя меня с места на место и сопровождая плохой репутацией. В замке маркиза де Гуяка меня опять же поселили отдельно от прочих учеников, в башне Кролик, служащей местом ссылки для неудачников. Здесь ко мне проявила живой интерес Генриетта Вантенуа… Как я теперь понимаю, орден приставил ее, чтобы я, достигнув юности, не воспылал интересом к другим девушкам. А она в нужный момент просто отступила бы, ушла, не мешая ожидаемой страсти, которую Темный Лорд всегда испытывал к Озерной Леди…

Битали запнулся, впервые произнеся вслух имя, которое всегда и везде находилось под запретом. Но ничего не случилось, варвары внимательно слушали – и он продолжил:

– Итак, я учился, не прилагая особых усилий и получая очень высокие отметки. Таким был их план: орденом предназначалась для меня судьба тупого самодовольного неуча с отличным аттестатом. Чтобы у меня было много самомнения и мало ума, и чтобы я как можно дольше не догадывался бы о том, кто я, каково мое назначение и куда меня ведут. Однако мне повезло. Я встретил на своем пути умнейшую красавицу Аниту Горамник, дочь храброго Дедяты и прекрасной Снежаны. Она и вправила мне мозги, сказав, что на самом деле я всего лишь жалкий самодовольный неуч…

– Странно, как могло привлечь внимание моей дочери такое ничтожество, каковым ты себя выставляешь, мой мальчик? – не выдержала Снежана.

– Видимо, то, что я был признан лучшим фехтовальщиком колледжа, – небрежно пожал плечами Битали, и стол одобрительно загудел. Похоже, умение владеть мечом варвары ценили куда выше любого образования и хитроумия. – Однако я очень благодарен Аните, стараниями которой стал не только лучшим воином замка, но и не самым глупым из учеников, – поклонился он хозяевам усадьбы. – Во всяком случае, сейчас мне уже не стыдно за получаемые оценки…

– Ты тоже благотворно повлиял на нашу дочь, – ответил благодарностью на благодарность мечник Дедята.

– Встреча с Анитой изменила мою судьбу, и я свернул с пути, начертанного мне орденом. Мы сдружились с остальными обитателями башни Кролик и смогли выстоять в нескольких схватках с бывалыми колдунами. Экзамены мне пришлось сдавать уже по-настоящему, и после одного из них… после одного из них я встретил смертную, что стала для меня дороже всех прочих девушек.

Битали невольно взглянул на Юлиану. Не потому, что рябая девица вызывала у него хоть какую-то симпатию – просто Франсуазы здесь не было, а страхолюдина оказалась ее самой близкой подругой.

– Этим летом орден перевел Лилиан в колледж маркиза де Гуяка, и директор поручил девушку моим заботам, – вздохнул юный чародей. – Нас оставили наедине, вдвоем на весь замок, и если бы мое сердце не было занято, то между нами наверняка возникла бы страсть. Лилиан очаровательная и самобытная красавица. Однако у нас все ограничилось обычной дружбой. Орден проявил настойчивость, отобрав у моей сестры кавалера, к которому она воспылала взаимной симпатией… Но что это могло изменить? Когда ордену стало ясно, что план провалился, его глава, профессор Бронте, выдернул меня из окружения друзей и убил.

– Но ты жив, – напомнил мечник.

– Профессор предварительно убил не того тотемника, – пожал плечами потомок Темного Лорда. – Я никогда не был особо послушным учеником и не подчинился приказу выбрать хранителя души в зверинце замка. Предпочел дикого хищника. Но никогда и никому об этом не хвастался.

– Это мудро, – кивнул Дедята. – И конечно, ты не скажешь, кто твой тотем?

Битали отрицательно покачал головой. Полученный урок не прошел для него даром.

– Что ты полагаешь делать теперь, возрожденный? – спросил один из варваров.

– Отомстить, – одним лишь уголком рта улыбнулся потомок Темного Лорда. – На протяжении шести веков мой род принуждали к инцесту. На протяжении шести веков нас выводили, словно скот, только для того, чтобы получать удовольствие от нашей гибели. Нас убивали те, кому мы верили, как самим себе. Убивали жестоко, подвергая пыткам, дабы наказать за наше происхождение. Хотя о чем я? У моего врага есть имя: профессор Артур Бронте. Я заставлю его вступить в честный поединок. И убью.

– Назови нам свой род, – предложил другой дикарь.

– Я потомок великого мага Эдриджуна, известного также как Темный Лорд или Маг Двух Драконов, – твердо ответил Битали.

– Пятое Пророчество гласит, что смертные обретут силу, равную силе великих магов, – негромко проговорила Снежана. – И возродится Темный Лорд в прежнем обличье, и вновь поднимет духов, смертных и друзей своих на войну против мира чародеев. Разразится новая Большая Война, еще страшнее прежней. И рухнут основы мира, и захлебнется в крови память людская, и сама земля возопит от ужаса, и придет солнце в города, став пламенем, и уйдут города во мрак, убегая от мертвого мира. Ничто не останется прежним, ничто не останется нетронутым, и лишь знак Великого Хаоса воспарит в бесцветных небесах.

– Не столь хорош этот мир, чтобы так печалиться грядущим переменам. – Ближний варвар, корону которого заменяла чистая лыковая лента, подтянул к себе каравай, отломил кусочек хлеба, макнул в солонку и забросил в рот. – Я обнажу меч за мальчишку. Мне надоели хранители, надоело жить зверем, надоела безродность. «Сильным – честь, слабым – справедливость!» Лучше умереть во имя чести, чем скитаться ради свободы. Если повезет, прихвачу с собой парочку магов из Совета Свободных.

– Мой дом всегда открыт для тебя, отец! – резко положил ладони на стол Дедята.

– Нет, сынок, – покачал головой могучий старик. – Если уж бунтовать, то с секирой в руках, а не с фигой в кармане, что тайком от самого себя показываешь. Я не войду в твой дом сто первым воином, я не нарушу Хартии Единения. Я лучше истреблю ее защитников и переступлю твой порог с высоко поднятой головой!

– Хранители Хартии осточертели, – согласился его сосед с замшевой повязкой на лбу и тоже отломил кусок хлеба, ткнул в соль, забросил в рот, утер рыжие усы. – Надеюсь, нам удастся убить хотя бы парочку!

– Хранители очень жестоки, сильны и злопамятны, – сказал третий старик, к которому подвинули каравай. – Это звание присвоили сильнейшие из магов, каждый из которых стоит целого рода. У них есть соратники, и они могут объединяться, запрещая это всем остальным. Если мальчик не победит, наши роды потеряют свои уделы. Хранители истребляют целые народы даже не за войну – за саму попытку соединить силы без их на то повеления. Я не могу рисковать семьями нашей земли…

Он подвинул буханку дальше, но следующий варвар сразу отдернул руки.

– Мальчик сказал про шесть веков? Шесть веков хранители успешно изгалялись над потомками Темного Лорда, и ничто не могло им помешать. За шесть веков, полагаю, уже случились любые возможные расклады, и ни разу потомкам Эдриджуна не улыбнулась удача. Как, хочу напомнить, и ему самому. Но Эдриджун был сильнейшим из магов! А перед нами – всего лишь мальчик… Я не верю в его успех.

– Если Темный Лорд возродится, позор покроет всех, отказавших ему в помощи, – задумчиво произнес дикарь, лицо которого пересекал глубокий шрам. – Если он сгинет, смертная мука обрушится на тех, кто посмел отказаться от покоя во имя чести. Трудно выбирать тем, у кого дети на руках, роды, большие семьи, наследные угодья. Легко тому, кто может оставить все возмужавшим потомкам и следовать лишь велению совести. Я не стану говорить от имени рода Мохначей, скажу лишь за себя. Я покину удел, дабы вывести его из-под гнева хранителей, и отдам свой меч потомку Эдриджуна, дабы в памяти рода остаться тем, кто погиб во имя чести. И мне неважно, победит мальчик или падет от руки Совета Свободных.

Старик отломил свой ломоть хлеба, посолил и съел.

– Пора моим детям доказать свою взрослость, а мне свою честь, – кивнул его сосед. – Я не верю, что мальчик может победить там, где проиграл его могучий предок. Но ныне я отрекаюсь от своего удела, дабы встретить смерть в битве за достойное дело!

Каравай прошел вокруг стола, уменьшившись более чем наполовину. Однако, хоть и немало нашлось желающих сражаться рядом с Битали, шансы юного мага уцелеть дикари оценили как безнадежные. Варвары намеревались не победить, а умереть рядом с ним, во имя памяти о великом Эдриджуне и ради чести. Подставлять гневу Совета Свободных свои дома, семьи, уделы не желал никто. Ради права на смерть рядом с потомком Темного Лорда дикари отрекались от своих родов и провозглашали себя бездомными бродягами.

– Я могу задать вопрос? – спросил Битали, удивленный такой жертвенностью со стороны незнакомых ему варваров.

– Конечно, друг мой, – кивнул мечник Дедята.

– Я никогда не знал своего отца, мага Эдриджуна, – тщательно подбирая слова, проговорил юный маг. – Но за свою недолгую жизнь я слышал про него очень много… Очень много плохого. О том, что его подарки убивали невинных людей. О том, что он помогал своим друзьям совращать чужих жен. И о том, что созданные им ожерелья душили неверных женщин. Еще о том, что он был жесток и кровожаден. Скажите мне, откуда в вас столько преданности столь плохому правителю? Вы готовы умереть ради имени не самого лучшего человека. Просто ради имени давно сгинувшего мага!

Варвары возмущенно загудели, некоторые даже вскочили. Снежана же резко выпрямилась в кресле.

– А что может быть плохого в подарках верности или таких же украшениях?! – выкрикнула северянка. – Я готова без колебаний и носить ожерелья Темного Лорда, и принимать его амулеты для своих детей! Честному человеку не следует бояться заклятий крови!

– Я бы никогда не попросил для тебя таких подарков! – ответил ей мечник.

– Замолчите все! – вскинул руку старик с лыковой лентой на лбу, и в усадьбе наступила тишина. Похоже, отец Дедяты, пусть и покинувший дом, пусть и отрекшийся от рода, все равно пользовался у дикарей непререкаемым авторитетом. – Давайте я отвечу на этот вопрос. Ведь он был не об изменах жен и не о внебрачных детях. И даже не о жестокости вступившего в бой воина. Ведь так, мальчик? Он о том, что Эдриджун совершал не самые лучшие поступки, порой недостойные высокого звания Темного Лорда. Правильно?

– Да, дедушка, – не зная имени, именно так обратился к варвару Битали.

– Я отвечу… Но сперва тоже хочу задать тебе несколько вопросов. Невестка моя, жена Дедяты, много чего рассказала мне об Аните и ее, а значит, и твоих, друзьях. Она хвалила их, восхищалась ими. Но я заметил много странного. Например, Надодух Сенусерт проклят, он мохнатый полуоборотень, неспособный стать ни зверем, ни человеком. А ты его считаешь лучшим другом!

– Он последний среди проклятых, его дети будут нормальными, – пожал плечами Кро. – Зато он весел, находчив, сообразителен, ловок…

– Цивик! – не дослушал его старик. – Вот уж воистину несчастное существо! Мальчишка постоянно попадает в неприятности, словно мучается сглазом.

– Да, он невезучий, – согласился юный маг. – Но зато он самый умный парень на нашем курсе!

– Дубус, Лорак… Как я понял, они глуповаты?

– Но оба отчаянно храбры!

– Генриетта как раз наоборот – в опасные моменты норовит перекинуться куницей, а порою просто исчезает, когда нужна. Да еще, похоже, тайком служила ордену! Разве нет?

– Это верно, полагаться на нее трудно, – с усмешкой кивнул юный маг. – Но в общем хорошая девчонка!

– Смотри, как получается, – развел руками варвар, – у твоих друзей полно недостатков! Однако ты с легкостью прощаешь все, зная об их достоинствах. А иных прощаешь просто за то, что они твои друзья! Если послушать твоих врагов, так все вы лишь кучка никчемных детей, проклятых, невезучих и глупых. Однако это не помешало тебе с друзьями добиться сразу нескольких громких побед! Совсем неплохо для неудачников… Прости, я совсем забыл, о чем ты спрашивал? Ты не мог бы повторить свой вопрос еще раз?

Битали немного помолчал, обдумывая услышанное, и покачал головой:

– Спасибо, дедушка, я все понял. Теперь я тоже знаю, что про Темного Лорда говорили чистую правду, что у него было много недостатков и не все его поступки были поступками достойного правителя. Это так, и это бессмысленно отрицать. Но его достоинства полностью искупали его слабости.

– Самый могущественный чародей из всех рожденных, – напомнил варвар, – посвятивший себя тому, чтобы добиться справедливости для всех людей, смертных и духов, живущих в этом мире! Согласись, за такое стремление можно простить очень многое.

– Но почему тогда у него появилось столько врагов? Почему борьба за справедливость превратилась в Большую Войну?

– Ты задаешь странные вопросы, мальчик. Подумай, что случится, если ты станешь правителем удела и запретишь грабить прохожих на дорогах и улицах? Жители, может, и обрадуются. Но вот бандиты и воры восстанут против такого закона все до одного и начнут против тебя жестокую войну, не жалея своей никчемной жизни. Что есть закон и справедливость для одних, то становится тюрьмой и смертью для других. Грабителям не нужен закон. Им нужна свобода. Полная, ничем не ограниченная. Так и родился Совет Свободных, так и была провозглашена Хартия. Каждый волен творить все, что вздумается, – если достаточно для этого силен. Те, кто не имел совести, но считал себя достаточно сильным, чтобы стать хоть маленьким хозяином, все они сплотились вокруг Хартии и отказались признавать провозглашенные Темным Лордом законы.

– Как всегда, победила свобода, – неожиданно высказалась Юлиана. – Свобода всегда побеждает, об этом можно узнать из любого кино!

– Да, смертная, ты права, – вдруг согласился северный дикарь. – Нас приучают к этой мысли уже полных шесть веков. И поэтому чем дальше, тем сильнее руки тянутся к секире!

Над столом повисла мрачная тишина. Но мысли собравшихся варваров выдали их ладони, что опустились на рукояти ножей. Десятки взглядов обратились на сына Эдриджуна. Потомку Темного Лорда показалось, что отдай он сейчас прямой приказ – и все они встанут и пойдут на штурм или на битву, без единого колебания, забыв про свои уделы и семьи. В эти мгновения он и сам был готов начать войну.

Вот только с кем?

Хартия – это не человек и не город. Ее невозможно зарезать, как невозможно проломить ее стены, невозможно поднять над нею свое знамя. Хартия – это просто правило, которому следуют все, которое соблюдают даже сами варвары, сидящие за этим столом! Которое поддерживают и защищают некие неведомые хранители, словно растворившиеся в окружающем мире. Как воевать с тем, что не имеет ни облика, ни материального воплощения, ни даже какого-либо символа – но в то же время присутствует всегда и везде?

Потомок Темного Лорда готов был повести воинство… Но не знал куда?

У него имелся только один враг. Но для его уничтожения не требовалось армии…

– Я благодарен всем вам, храбрые воины, – поднялся Битали и поклонился могучим старикам, каждый из которых вдвое превосходил его ростом и почти втрое в размахе плеч. – Однако Артура Бронте я намерен сразить сам, своею рукой. Других же врагов у меня нет. Простите, друзья, но у меня нет битвы, на которую я смог бы вас повести.