Текст книги "Зона мутации"

Глава 6

Маша сжала зубы, отворачиваясь от логова Говорящего с небом и от спутниковой антенны, которая так манила к себе.

– Ладно, давай возвращаться. Женщины скоро еду начнут готовить, на обратном пути нас могут заметить.

Ей тяжело было смириться с жизнью взаперти, вернуться в свою избушку и продолжать делать вид, будто ничего не случилось. Маше хотелось действовать! Проникнуть в логово, установить связь со спутниками, если это возможно. Разузнать подробнее о том, чем занимается Говорящий. В колдовство она не верила. Научные эксперименты? Этот человек не похож на ученого, скорее уж на хитрого проныру, мало что смыслящего в исследованиях и утраченных технологиях, но… возможно, опирающегося на знания и умения кого-то другого.

Возвращаясь обратно, Маша не разговаривала с Хромым – нечего чесать языком, если хочешь оставаться незамеченным. Но когда пришла домой, оставила дверь хижины приоткрытой, совсем немного, на щелочку. Ее охранник сел на ступеньки, а она на пол, опустившись на колени по другую сторону дверей. Теперь они могли говорить друг с другом, не привлекая чужого внимания.

– Ты веришь, что он создает оборотней? Видел их?

Сквозь щелку она заметила, как Хромой утвердительно кивнул.

– Видел. Там, в логове. Ходил с ним несколько раз.

– То есть из обычных человеков он делает тварей, которые на время могут превращаться в нелюдей?

– И так пытается, и наоборот. Но у него еще плохо выходит. Говорящий загубил с десяток несчастных, я сам их потом закапывал. Ох и страшные!

Он сидел к ней спиной, говорил тихо, опустив голову.

– Откуда ж ты взял, что они оборотни? Может, просто новый вид нелюдей?

– Говорю же – видел. Собственными глазами! Сначала подопытный меняется, кожа его темнеет, на руках и ногах когти отрастают… Одним словом – нелюдь. А через час или два – обратное дело, возвращается к человеческому облику. Только все равно скоро дохнет. И перед смертью уже ни то, ни се – урод.

– Зачем они ему? – в задумчивости проговорила Маша.

«Армию из таких не сделаешь, дрессировке они вряд ли поддаются. Засылать в чужие гнезда? Проще людей отправить, они хоть понимают, какое у них задание. Странно».

Хромой встал, потянулся. Сходил к другим охотникам, уже собравшимся неподалеку в ожидании завтрака. Поговорил с ними о чем-то и вернулся на крыльцо.

– Не знаю, Пришедшая, что ты думаешь о всех человеческих гнездах и диких стаях, расселившихся по миру, но у нас каждый ребенок понимает: однажды останется кто-то один – или мы, или они. Уже сейчас их намного больше! А Говорящий… Я так разумею, он хочет обмануть сразу всех, создать что-то свое.

Хромой замолчал. Он сидел на ступеньках, вытянув покалеченную ногу, положив руки на колени. Его широкая спина так и не согнулась под тяжестью лет. Маша не видела лица охранника, но знала, что он смотрит на мир с презрением и одновременно с уверенностью в чем-то неизбежном, от чего не скрыться, не убежать. Не обмануть никакими экспериментами.

Маше не было нужды просить еду – оставались запасы с прошлых дней. Теперь она старалась готовить сама, надеясь проявить кулинарные таланты и порадовать себя хоть каким-то разнообразием из того немногого, что имелось в гнезде.

Но прямо сейчас есть не хотелось. Она передвинула с места на место тарелки и горшки, с тоской оглянулась на маленькое окошко. Там, за несколькими кусочками кое-как подогнанных друг к другу стекол продолжалась жизнь. Звонко щебетали детские голоса, раздавался чей-то смех. Маша схватила кружку, швырнула ее о стену – глиняная посудина с глухим стуком развалилась на куски. Хромой, открывший дверь после долгой паузы, посмотрел на осколки. Опустился на одно колено, с недовольным видом стал их собирать.

– Я принесу другую.

Он уже выходил, когда девушка сказала ему вслед:

– Позови Говорящего, когда тот вернется.

Охотник замер на мгновение, потом прикрыл за собой дверь.

Не было смысла продолжать игру в «кто кого переупрямит». Теперь Пришедшей как никогда нужны были свобода передвижения и доступ к информации. Она должна стать собственностью Говорящего, попасть к нему в дом, быть рядом, слушать то, что он болтает и видеть то, что он делает. А для этого – всего ничего – купить доверие недоверчивого человека.

Ей казалось, что достаточно будет сдать баркас со всем содержимым, показать, где он спрятан. Маша верила, что от радости Говорящий потеряет осторожность и примет ее к себе. А если нет… То из похода к баркасу она может и не вернуться.

Снова подсела к окну, теперь уже расслабившись, не позволяя себе раздражаться на чужие радости, пока ей недоступные. Это ненадолго. Ненадолго…

– Что, поумнела? Оставила гордость?

Говорящий с небом отряхивал черную накидку, покрытую бисеринками растаявшего снега. Было уже далеко за полдень. Низкие тучи, гонимые ветром, создавали сумрак и из них то и дело начинал валить мокрый, густой снег.

– Ну? Говори!

Маша бросила в очаг еще одно полено, повернулась к человеку, подмявшему под себя все гнездо.

– Ладно. Я покажу, где схрон.

Говорящий повесил накидку на стул, подошел ближе. В свете пляшущего огня его лицо казалось подвижным – то худым, то полным, иногда совсем не похожим на себя. Он улыбнулся.

– Думал, дольше будешь упираться.

Потрепал девушку за щеку.

– Завтра соберу людей, пойдем за твоими запасами. И ты с нами, конечно.

– Могла бы и дольше, – проворчала она. – Только зачем? Ничего не изменится. А мне нужна нормальная жизнь, надежда на будущее.

– Так что там у тебя? – спросил Говорящий, не слушая Машу. – Есть огнестрелы?

Нетерпеливо толкнул ее в грудь, прижал к стене.

– Да, есть, – ответила девушка. – Два автомата, несколько пистолетов – я их не считала и не уверена, что все работают. Надо проверять. Есть запасные магазины, патроны. Там еще свежее мясо, настоящее, не черное. На холоде, может, не испортилось. Мешки с семенами есть и я знаю где взять больше, только туда добираться долго.

Говорящий ждал, словно понимал – не все рассказала!

Маша отвернулась в сторону, призналась:

– И биогенератор.

Мужчина старался понять значение слова, смотрел, прищурившись.

– Это что?

– Электричество вырабатывает. Знаешь, что такое электричество?

Он знал, поэтому лицо его просияло. Для племени, живущего при свечах да коптилках с лучинами, энергия сулила настоящее волшебство! Любого жреца за такое могли вознести до положения, сравнимого с богом.

Снега навалило столько, что они взяли с собой сани. Неказистые, сделанные из дерева и ржавых прутьев, впрочем, вполне годные, чтобы тащить груз. Сейчас пустой воз тянул один человек, но потом понадобятся двое, а то и трое. Всего к баркасу отправились шесть охотников, не считая Маши и Говорящего. Переправившись на лодках через широкую реку они углубились в заросли, давно поглотившие северные районы города.

– И много знаний в твоей голове? – тихо спросил он, поворачиваясь к вооруженным людям, чтобы проверить – не подслушивают ли?

– Каких знаний?

Говорящий окинул взглядом заснеженный лес.

– Разных… О мире. Об истории. О мутантах.

Он первый раз назвал их привычным для нее словом. Видно, очень хотел выставить себя непохожим на соплеменников.

– Мир, со всей его историей, накрылся медным тазом.

Человек в черном продолжал смотреть на нее, в очередной раз силясь понять то, что она сказала.

– Или деревянным, – постаралась исправиться девушка, но и это не помогло. – Ведром деревянным, короче говоря. Накрылся наш мир, все! Нет его.

– А кто его накрыл? Зачем? Есть догадки?

– Может, сама природа постаралась, – задумчиво ответила Маша.

Говорящий тряхнул головой. Не верил он в такую теорию.

– Больно хитро для природы. Если бы только превращение в тварей было главной бедой… Тут еще секвохи эти! Растут, прокладывая нелюдям пути к нашему жилью. Неспроста это! Будто спланировано кем.

Маша пожала плечами. Даже будь у нее больше знаний, она бы не торопилась выкладывать их такому человеку. Но о тех же деревьях у нее и знаний-то не было. Ведь большую часть жизни она прожила там, где почти ничего не растет.

– Книги читала? – снова стал выспрашивать.

– Немного, – ответила она уклончиво. – Больше художественные.

Подумала и пояснила, на всякий случай:

– Выдумки всякие.

Маша умолчала о том, что вся ее библиотека – с научными статьями, энциклопедиями, инструкциями по использованию и ремонту всевозможной техники и оружия – осталась в смартфоне. Она лишь примерно помнила, где зарыт пластиковый пакет с бесценным багажом знаний и еще одним пистолетом, к которому прилагался запас патронов. В ближайшее время это ей вряд ли понадобится, ну а потом… Найдет, если захочет.

Их окликнул один из охотников. Обогнал, прошел дальше шагов на десять, выглядывая куда-то с берега речушки.

– Здесь жрущие водоросли.

Маша тоже подошла ближе, посмотрела вниз: снег, остатки древнего моста и тихо струящееся, еще не замерзшее русло. В нем колыхались зеленые нити водорослей, казавшиеся совершенно безобидными.

– Я же через них проходила! – вспомнила девушка о том, как пробиралась к гнезду от баркаса.

– Повезло, – сказал охотник. – Ступила, значит, куда надо. Или они просто среагировать не успели. Так-то они больше птиц ловят – тех, что на воду садятся, но могут и человека ужалить. До сих пор бы тебя пережевывали!

Бывалым людям стало смешно, а она лишь судорожно сглотнула, прогоняя видение своего изъеденного хищными растениями тела.

Охотники набросали досок, заботливо прихваченных с собой из гнезда, помогли Пришедшей и Говорящему перебраться на другой берег, перетащили сани. Еще три речных протока, оставшихся на пути, форсировать было проще – там водоросли почему-то не росли.

Когда оказались в порту, среди кричащих чаек, идущий первым заметил дым. Белесая струйка вилась над той частью пристани, где стройные ряды камышей должны были скрывать баркас от чужих глаз.

– Надежно спрятала, – посмеялся над ней Говорящий.

«Дура» – обругала себя Маша. – «Следовало догадаться, что в холод обогреватель себя выдаст. Хорошо, что корабль до сих пор никому на глаза не попался! Да и кому тут попадешься? Архангельским охотникам? Заплутавшему мутанту?»

Словно в опровержение своих мыслей Маша увидела нечто, заставившее ее остановиться и внимательно смотреть под ноги, пока мужики спускались на палубу баркаса. Прямо перед ней на свежем снегу отпечатались следы. Это были добротные башмаки с глубоким рисунком протектора. Кто-то приходил сюда недавно. Он не приближался вплотную, оставил отпечатки чуть в стороне – так, что их никто, кроме Маши, пока не заметил.

– Иди, показывай, где что лежит! – крикнул ей Говорящий. – А то неучи мои сейчас устроят бесчинство и кавардак.

– Сейчас… – она оглядывалась по сторонам, стараясь заметить движение или признаки чьего-то присутствия. Бросила взгляд на часть корабельного рукава, что был виден отсюда. На рейде никого.

Маша спрыгнула на баркас, грубо отпихнула одного из охотников. Нашла в рубке бинокль, и, вооруженная оптикой, поднялась наверх. Говорящий наблюдал за ней и было видно, что он насторожился.

– Ты кого-то увидела? – сам встал в полный рост, повернувшись в ту же сторону. – Там, на воде?

Девушка не отвечала, пока не убедилась, что речная поверхность пуста.

– Люди с северо-запада. Они где-то здесь.

Человек в черной накидке вкрадчиво приказал всем заткнуться, перестать гомонить. Охотники подчинялись беспрекословно, тут же навострили уши, прислушиваясь к ветру и плеску волн.

Маша уже копалась в трюме и вскоре извлекла оттуда два автомата и рожки к ним. Один ствол передала Говорящему, второй хотела взять сама, но он не позволил. Медленно покачал головой из стороны в сторону, заставил положить обратно.

Она недовольно чертыхнулась. Поднявшись на пристань, махнула рукой – «иди сюда, посмотри». Пальцем указала на следы. Он присел на корточки, рассматривая находку, проследил взглядом за цепочкой следов, скрывающихся в кустах.

Пользовался ли Говорящий таким оружием раньше, или знал только теорию, но зарядить и привести автомат в боевое положение смог самостоятельно. Указал охотникам, чтобы двое остались на баркасе, остальные шли по следам вперед.

Двигались они навстречу уходящему солнцу, через подъемы и рытвины заросших портовых строений. Следы порой исчезали, но опытные охотники, среди которых один наверняка был искателем, каждый раз их вновь обнаруживали.

Опять пошел снег. Если не настигнуть чужака немедленно, не обнаружить его убежище или транспорт, мокрые хлопья окончательно завалят отпечатки. Группа преследователей вышла к воде – это был один из широких протоков речного устья. Из темных волн торчали покосившиеся остатки причалов, разбросанных вдоль берега, и к одному из них была привязана моторная лодка.

– Да, вижу, – Говорящий ответил на взгляд искателя. – Но она пустая.

Ни в лодке, ни рядом действительно никого не было. Маша подошла ближе, тихо сказала:

– Тот, кто оставил следы, не мог на ней приплыть. До их земель больше тысячи километров. Слишком хлипкое корыто для таких прогулок. Если только корабль не ждет его где-то неподалеку, в море.

Человек в черном с подозрением взирал на кусты, из которых они только что вышли. Казалось, что там кто-то прячется, наблюдает, скрываясь за покрытыми снегом, еще не потерявшими листьев ветками.

– Надо обшарить все вокруг, – он показал, кому и в какую сторону следует идти. Сам отправился с Машей и еще одним охотником вдоль берега.

Чайки, чем-то встревоженные, с гиканьем носились над землей и водой. Ветер подгонял их, потом спускался к земле и порывами проносился над невысоким прибрежным лесом, поросшим больше кустами, нежели деревьями. Сдуваемый снег летел в глаза и за шиворот, предлагая людям уйти отсюда, чтобы никогда больше не возвращаться.

В какой-то момент берег стал слишком крут. Чтобы не шлепать по холодной воде, им пришлось вернуться на несколько шагов, поднятся по уступу и углубиться в заросли. Охотник, идущий первым, шагал все медленнее, он затравленно смотрел по сторонам, кончик стрелы в его арбалете был выставлен вперед.

– Черствый, что там?

– Я не знаю. Темно. Кажется, каменный угол, оставшийся от древней хижины.

Во мраке что-то сверкнуло и тут же уши заложило от грохота. Охотник рухнул на снег, словно подкошенный, забрызгав все вокруг красным.

– Ложись! – крикнула Пришедшая, хватая тирана за его любимую черную накидку. Послышался треск рвущейся ткани, а сразу за ним – вытряхивающий из любого дикаря всю душу треск автоматной очереди. Пули просвистели над головами, срезая ветки. Маша была уверена, что остальные охотники, какими бы смелыми они ни были, сейчас в ужасе положили свои лица на колючие, морозные снежинки, не смея пошевелиться. И в себя они придут не раньше, чем через несколько минут.

Она схватила сначала автомат, а уж потом рукав Говорящего, стараясь оттащить его в сторону, уйти с линии огня, скрывшись в зарослях. Он сообразил, чего она хочет, сам стал работать руками и ногами.

– Лежи здесь, не двигайся.

Встала на колено, вскидывая оружие, направляя его туда, откуда по ним стреляли. Но не было уже ни шороха, ни движения. Девушка поднялась на ноги, медленно приблизилась к тому месту, где их должен был ждать стрелок. Разглядела утоптанный снег – «не одну минуту караулил, гад!» – и следы, уводящие вокруг останков каменной хижины. «Обмануть хочет, отвести в сторону».

Она не пошла за ним. Спустилась к воде, вернулась к бетонной балке причала, у которой покачивалась оставленная лодка. Некуда ему больше идти, все равно сюда прибежит! И для нее место удобное: Машу почти не видно, зато любой, кто попробует отвязать корыто, окажется под прицелом.

Он выскочил из кустов сломя голову, на ходу зашвыривая в лодку оружие, начиная раздергивать узел вокруг балки. Девушка не стала кричать ему «руки вверх!» или «стой, стрелять буду!» Она вообще ничего не сказала, лишь надавила на спусковой крючок. Пуля вышибла бетонную крошку над головой чужака. Тот вскрикнул, обернулся.

– Разведчик? – спросила Маша спокойно, когда ветер унес грохот и запах пороха.

Бородатый мужчина кивнул.

– Хреновый. Чего же оружие бросил?

Он не ответил, хотя и так было понятно – торопился.

– Один сошел на берег?

– Йа…

– Остальные что будут делать, если ты не вернешься?

– Уйдут… Зачем рисковать? Мы только проверить хотели. Все думать – здесь ланд ав мьютанте. Меня вот послали… Может, еще приплывут по эт орь. Через год.

Она подняла автомат.

– Эй, эй! Стоп! Я все расскажу! Где наша база, сколько людей, какое оружие, текник. У нас даже хеликоптер есть! Настоящий, исправный! Только летать никто не может. Еще компьютеры, тоже рабочие!

– Молодец, – Маша ему подмигнула. – Как раз это ты и не должен никому рассказать.

– Я молчать, я буду мо…

Выстрел грохнул над лесом, прокатился по заснеженным соснам, вновь поднимая птиц.

К тому времени, когда появились охотники, а вслед за ними и Говорящий, Маша успела обыскать труп, забрала у него, спрятав в складках своей одежды, нож. Больше ничего ценного при чужаке не нашлось. Автомат, так и оставшийся лежать в лодке, она не тронула.

– Ты что, застрелила его? – спросил Говорящий, отбирая у девушки ствол.

– Конечно. Он же хотел убить меня. Да и тебя тоже, если ты забыл. А уж что Черствый об этом думает…

– Ладно! Не умничай. Просто было бы уместно брать таких живыми. Повыпытывать о том, о сем. Он ничего не говорил?

– Да не умеет он по-нашему.

– Тьфу… Пошли, Крапленый. Босяк, остаешься за главного. Закопайте Черствого, потом привяжите моторку к ее кораблю, вытяните его из камышей и вместе с грузом перегоните к горе-высотке, пока вода не встала. А там уж на санях перетаскаем. С мотором-то управишься?

– Слажу!

Говорящий опять повернулся в сторону широко разливающейся реки. Дальше, за несколькими поворотами, море.

– Где вот их корабль?

– Сплавай на лодке с ребятами, поищи.

– Не дерзи! – он достал чужой автомат, подошел к Маше.

– Как же он тебя убить собирался, если оружие у него – вон где валялось? А?

– Уронил, когда падал, – не моргнув глазом ответила она.

– Угу.

– А автомат у него, – заметила Маша, – не такой, как мои. Калибр другой. Одним словом, зарядить его потом будет нечем.

– Ничего, пригодится, – проворчал Говорящий и закинул добычу на плечо.

Уже когда вышли с территории порта и отпустили сопровождающего шагов на двадцать вперед, формальный правитель гнезда позволил себе выговориться: и о том, что Пришедшая взяла без спросу автомат, и об убитом чужаке, и о неизвестности, которая стоит за пришельцами с севера и которую теперь не разъяснить, а значит границы с этой стороны придется караулить постоянно и большими усилиями.

– Ты ведь не думаешь, что я тебе верю? – спросил он Машу не поворачивая головы.

Она понимала – не верит. И слова его звучат, как угроза. Он уже достаточно получил от нее, чтобы избавиться, чиркнуть скальпелем и сбросить в реку. Почему же не сделает этого? Что его останавливает? Тем более теперь, когда сама же, дура, показала, насколько может быть опасной… Значит, бродит в его голове какая-то мысль. Не о том ли, что девушка будет полезна в деле, с которым сам Говорящий не справился? Только бы добраться до этого дела!

– Слушай, я сдала тебе свои запасы. Сдам большой склад, если хочешь. В нем и нет никакой тайны, про банк-хранилище на Шпицбергене многие источники сообщали. Что еще тебе нужно? Меня? Хрен с тобой, пусть я буду твоей! Не формально, а на деле! Со всеми потрохами!

– Не ори.

– Да всем же удобнее. Твои привыкли к двоевластию, так и дай им марионетку, пусть радуются. Можешь даже назвать по-своему, не руководчиком. Буду решать в твое отсутствие «важные» вопросы, вроде того, кто у кого бусы спер или чью женушку попортил – одним словом, блюсти традиции. М? Что скажешь?

Говорящий не торопился с ответом, а Маша продолжала гнуть свое, насилу сдерживая громкий голос:

– Черт, да у тебя дети появятся от нормальной бабы! Я же не касалась ваших внутриплеменных родовых связей.

Она ждала, чувствуя, что сердце колотится все быстрее, а переправа все ближе. «Молчит, подлец! Если я себя не преподнесу как надо, то могу и не добраться до гнезда».

– Все еще не нравлюсь? Я что, страшная?

Было омерзительно торговать собой, словно куском мяса. Но Маша знала, что это надо перетерпеть. Что будет время, когда сама станет судить – кого казнить, кого миловать. И для Говорящего с небом у нее загодя вынесено решение.

– Не дави на меня! – рыкнул он. – Домой придем, решу.

Позволил себе взглянуть косо и улыбка мелькнула на его лице.

– Не страшная. В самый раз для такого дела.

«И на том спасибо. Про какое бы дело он не говорил, это лучше, чем на дно».

Когда переправлялись на лодках через реку, увидели, как в районе разрушенного моста бурным потоком выходит на поверхность что-то химическое, разноцветное. Такое порой случалось – то ли машина, упавшая в воду давным давно, наконец прохудилась и выпустила из цистерны свой яд, то ли это был вагон грузового поезда… Для охотников-то оно и вовсе было общением с духами.

Но расходящиеся цветные круги напомнили Маше о другом. О том, как она впервые увидела карту заражения, размалеванную вот такими же яркими окружностями. Отец сказал: «На, изучай. Пригодится в жизни, будешь знать, куда ходить нельзя».

– Чего ты туда смотришь? – спросил Говорящий, переживая – не увидела ли она новую опасность?

– А? – Маша отвлеклась от воспоминаний. – Нет, ничего, – и тут же снова уставилась на юг. – Ближайшая зона там.

Он хмыкнул, тоже вгляделся вдаль, но, конечно, ничего не увидел, даже представить не смог – на что это похоже, как там все происходит?

– Что ж, зона есть зона. Рядом долго не стой, ешь черное мясо и все будет хорошо. Туда ведь, на юг, до сих пор по старой дороге ходят. И обратно тоже. Не совсем мимо зоны, но…

«Все у него просто – жри мясо, рядом не стой! А я видела со спутника, как год за годом уходили с побережья племена. Исчезали в районе древней космической гавани, из которой и корабли-то лет двести как не отправляются. Сжирала зона людей, заманивала и переделывала по своему разумению».

– Ты прав, – сказала она Говорящему. – Подозрительно.

– Да что опять?

– То, как эти точки мутации по миру разбросаны. Будто специально их разложили. Помнишь, говорили мы об этом? Очень оно подозрительно… Хотя и природное явление исключать нельзя. С природы, знаешь ли, станется такой фортель выкинуть. Вон, динозавры – слышал про них? Сто шестьдесят миллионов лет жили и все равно сдохли! А у них не было ни машин, ни вонючей, едкой грязи. И войн не было. Все равно! Если матушка природа надумает нас порешить, она это сделает.

– Интересные у тебя были книги «с выдумками». Но на динозавров-то другая планета упала.

– Астероид.

– Без разницы.

Хромой, словно верный пес, ждал ее у узорщецкого дома. Во взгляде бывалого охотника отразились сразу удивление и облегчение – чужеземная женщина, с которой он успел вступить в сговор, вернулась живой и здоровой. Не избавился от нее Говорящий, не запытал где-нибудь по дороге, вытягивая всю информацию, в том числе и о его предательстве. Теперь уж другие дела пойдут! Раз вернулась, значит нужна, есть на нее планы у Говорящего с небом.

Хромой услужливо открыл дверь – с большим, чем поутру, почтением, показывая и другим, что заканчиваются неопределенности, стоит привыкать к новому человеку в верхушке гнезда.

Оказавшись в хижине, Маша накинула майку на оконце, достала трофейный нож. Хороший клинок, в северных землях против зверя делали. Теперь-то чего уж… Нет того зверя. Только на человека!

Спрятала кусок стали в соломенную постель. «Его час придет». Оружие было уложено так, что невозможно почувствовать неловкость, даже если расслабишься на кровати или будешь ворочаться. Она этому еще на маяке научилась, когда отец запрещал маленькой девочке играть с острыми предметами.

Маша слушала стихающие звуки гнезда, чьи-то возгласы, команды сторожевых постов. Растворяясь в ночи, они переходили в сон, где были свои причудливые шорохи и скрипы…

Утром в дверь постучали. Она разлепила глаза, опустила ноги на холодный пол. Не слишком смущаясь, пошла открывать в одной рубашке. На пороге стоял Хромой.

– Он ждет, – сказал охранник. – Сейчас.

Маша кивнула. Через несколько минут она, умытая и причесанная, шла к черному дому. На входе посторонился вооруженный человек, отвесив ей едва заметный поклон. Определенно это утро встречало ее иначе, нежели предыдущее!

Знакомый коридор, маленькая комната. Еще коридор, поворот. Она успела услышать обрывок разговора:

– Ушли на юг, скорее всего на базар.

– У нее там родич.

– Забрать живыми, или…

– Не сейчас, позже решу.

Навстречу ей вышел хмурый искатель с обветренным лицом. Остановился, пропуская Пришедшую вперед, пошел дальше. Она хотела посмотреть ему вслед, но никого уже не увидела, только слышала, как хлопнула дверь, впуская еще одно облачко морозного воздуха.

– Мы сделаем это вечером. Сегодня.

Говорящий с небом поднял голову. Он сидел за столом, перед ним были разложены какие-то бумаги, огрызки пластиковых карандашей и даже две толстых, потрепанных книги. В очаге, как обычно, трещали поленья, слабому свету из окон помогали лампы.

– Ты станешь Пришедшей Властительницей. И гнездо никогда больше не будет выбирать руководчика, потому что в черном доме будут жить только наши дети, а после них – их дети, и так до конца мира, когда бы он не настал. Один из нашего рода всегда будет Властителем.

Маша не знала – упасть ли ей на колени в знак благодарности, или, быть может, надо сесть на колени к нему и сделать что-то другое…

– Тебя не все устраивает? – спросил Говорящий, глядя на ее озадаченное лицо.

– Нет. Все хорошо. Просто неожиданно – вот так, без подготовки…

– Подготовят. Женщины ждут у костра. Да, и – тебя уже никто не сторожит в доме Узорщика. Можешь гулять, где вздумается.

И снова склонил голову над бумагами, давая понять, что разговор окончен.

Она медленно попятилась, потом развернулась, вышла узкими коридорами на улицу. Казалось, что сразу сотни глаз наблюдают за ней. Маша смотрела себе под ноги, наугад выбирая дорогу. Когда шум поселка остался позади, прибавила шагу. Но этого казалось мало и порой она переходила на бег, пока не понеслась во всю прыть! Ветки хлестали ее по лицу, снег, потревоженный в кронах деревьев, падал на волосы и одежду.

Маша продолжала бежать, не в силах остановиться. Весь мир, весь чертов огромный мир летел ей навстречу, но он был пуст и непригоден для жизни. Куда ни пытайся скрыться, везде будет одно и то же. Гнездо и костер между зонами.

Споткнулась о корягу, полетела вперед, больно ударившись плечом. Зажмурилась и с шипением перекатывалась с боку на бок, схватившись одной рукой за другую. Наконец затихла, открыла глаза. Над ней со скрипом качались исполинские стволы. Секвохи.

Маша поднялась, отряхнула одежду.

– Думал, обосрусь от счастья?! – крикнула она деревьям. – Проверочка, да?!

Насупившись, пошла обратно, лишь раз оглянувшись на дорогу для нелюдей, пересекающую древний город. Может и не проверял ее никто. Может, это фантазия разыгралась, а Говорящий и правда освободил ее от ареста и ничего больше. Как бы то ни было, она вернулась в гнездо, позволила женщинам помыть себя, переодеть. Сделать на предплечье рисунок – маленький черный дом.

На подходе к настоящему, не рисованному, ее остановил Хромой.

– Туда нельзя. Сейчас – нельзя.

– Почему? Что, обычай какой?

– Просто он занят, просил не ходить вокруг да около.

Ей что-то послышалось. Маша снова попыталась прорваться, но сквозь цепкую хватку Хромого сделать это было невозможно.

– Пусти. Да пусти же! Чтоб тебя…

Отошла на шаг назад, хотя и так уже понимала, что она слышит. Женские стоны.

– Просто уйди, – снова посоветовал Хромой. – Посиди до вечера в доме Узорщика.

Оглянулся, бросил на сумрачное строение недовольный взгляд.

– Ты даже не узнаешь, кто она. И зачем? Говорящий всегда брал, кого хотел. Любую. Не будешь же ревновать? Скоро получишь гораздо больше, чем любая из них…

– Ревновать, – с презрением выплюнула Маша, развернулась и пошла к дому. Но внутрь заходить не стала, просидела до вечера на крыльце. Даже когда за деревьями мелькнула чья-то фигурка, она сдержалась, не стала поворачивать голову. «Действительно, какая разница? Она никто! Вы все – никто».

Во время обряда, проходившего у костра под барабанный бой, держала теплую руку Говорящего своей холодной ладонью. Делала то, что требовалось, говорила то, что ждали. И не стала противиться, когда ее саму повели в дом со стонами. Маша не забыла, что у нее есть своя, особенная цель, которая оправдывает средства.

Свет десятка ламп, коптивших куда-то под крышу, в хитрую, изолированную от огня вентиляцию, освещали кровать неровным мерцанием. Обнаженные тела были едва прикрыты вышитой тряпицей, заменяющей хозяину одеяло. Впрочем, тряпица пропиталась потом и ее давно пора было сбросить, мешала лишь лень.

Двое, только что угомонившиеся, уставшие от борьбы друг с другом и каждый сам с собой, лежали рядом, но не касаясь локтями, бедрами. Разрушения границ минуту назад было достаточно и пересекаться снова им не хотелось. Не сейчас.

Маша прислушалась к праздничным возгласам на улице. Она не сомневалась, что и толпа простого люда, оставшегося у костра, греет уши, внимает стонам и крикам из черного дома. И девушка не стеснялась, порой даже переигрывая, стараясь подарить мужчине ложное чувство могущества, а толпе блудливые фантазии. «Немного больно, немного приятно. А он пусть думает, что способен на все. Пусть думает…»

– Перед тем, как ты здесь появилась, – подал голос Говорящий с небом, – из гнезда ушла девчонка.

– Что еще за девчонка?

– Да не так важна она сама, как то, что сбежала именно от меня, а увел ее убийца руководчика.

– Ушла от тебя? Что это значит? Разве ты уже был…

– Нет, просто… я считал ее своей, вот и все.

– Понятно. И зачем ты мне это рассказываешь?

– Собираюсь отправить за ними своих людей. Что думаешь?

Маша разрывалась между желанием прикрыть наготу и нежеланием показывать этим жестом свое неудобство. Просто закрыла глаза.

– Отправляй. Его можешь сразу сгубить, а стерву пусть ко мне приволокут.

Говорящий улыбнулся. Как ни старался он сохранить стену между собой и Пришедшей, она пленила его все сильнее. Он повернулся, заползая на нее сверху, сбросил на пол вышитую тряпицу…