Текст книги "Соратник Орлеанской девы. Триумф и трагедия Жиля де Рэ"

Глава 4
История Лавалей, Шабо и Краонов. Завещание Жанны Мудрой. Детство и отрочество Жиля де Рэ. Две неудачные помолвки

Принято считать, что короля играет свита, а человека создают обстоятельства. Так это или нет – сказать сложно. Бесспорно одно: любой характер проявляется в действии. Пожалуй, это единственный пункт, с которым согласны психологи разных научных школ. Но каждое ли действие человека позволяет понять характер? В русских сказках герой на первых же страницах встаёт перед выбором: по одной дороге пойдёшь – коня потеряешь, по другой – денег лишишься, по третьей – без головы останешься. Каждый вариант связан с риском. Огромным, зачастую – смертельным… И это не случайно, ведь все мы одинаково умываемся, чистим зубы, ходим за покупками, но очень по-разному себя ведём, когда из тёмного переулка навстречу вываливается толпа пьяных хулиганов.

Однако действие – само по себе – немного может сказать о человеке, если не знать, какие мотивы вынудили его так поступить, ведь избежать драки постарается не только трус, но и хирург, которому надо беречь руки. Огромное значение для оценки поступков имеют законы, нравы и обычаи, господствующие в обществе. Мужчина, убивший и съевший молодую соседку, – жестокий маньяк, если это случилось в наши дни… Или прогрессивный гуманист – в обществе древних каннибалов, где девушек из соседнего племени принято есть живьём, отрезая кусок за куском от ещё трепещущего тела.

Предыдущие главы дают общее представление об эпохе, в которую жил герой этой книги – Жиль де Монморанси-Лаваль, барон де Рэ. Теперь пришло время познакомиться с семьёй, где он появился на свет. Понять, в какой среде рос, в какие игры играл, кто и как его воспитывал.

Основателями этого древнего рода историки считают Ги I де Лаваля (годы жизни: примерно 990—1062) и его жену Ротруду де Шато-дю-Луар. Их потомки за три века успели послужить всем французским королям. Лавали роднились с лучшими бретонскими семьями. Их считали одной из знатнейших фамилий в этой части страны. В начале XIII века мужская линия рода пресеклась. Земли и титулы перешли к Эмме де Лаваль. В 1211 году она вышла замуж за коннетабля Франции, Матье II де Монморанси. Соединив, как тогда требовал закон, свои фамилии и гербы, супруги продолжили линию Монморанси-Лавалей (часто для краткости именуемых просто Лавалями).

Отец Жиля, Ги II де Лаваль де Блезон, представитель одной из младших ветвей семьи, унаследовал от родителей знатное имя, но большая часть богатства и земель досталась другим. Поэтому молодой рыцарь внимательно следил за судьбой баронства Рэ, принадлежавшего его тётке по матери, одинокой и бездетной Жанне Шабо. Владелица обширных земель и огромного состояния, получившая к тому времени прозвище Мудрая, прожила очень сложную жизнь. Ровесница Столетней войны была ещё совсем юной, когда в 1344 году скончался её отец – Жирар Шабо IV. Главой семьи стал старший брат – Жирар Шабо V.

Бретань в это время не раз становилась ареной битв и грабежей. Однако стены крепостей в баронстве Рэ были крепкие, бойцов тоже хватало, поэтому для Жанны Шабо следующие 25 лет прошли достаточно спокойно. Вызывает удивление: почему она не вышла замуж? При таком богатстве семьи размер приданого наверняка был соответствующим. Однако из-за отсутствия информации строить догадки бессмысленно. Возможно, это была какая-то личная история… Но в таком случае девушка обладала поистине железной волей, если отец и брат примирились с её решением.

Как бы то ни было, а переговоры о замужестве сестры Жирар Шабо V начал только в 1370 году, да так и не успел довести дело до конца. Умер он от болезни или погиб в сражении – неизвестно. Второе более вероятно, так как в 1371 году к владениям Жанны добавились земли, отбитые у англичан в сеньории л’Иль де Буэн. Это был дар «за добрую службу» Жирара Шабо V при особе короля.

Таким образом, в 34 года Жанна осталась одна. Жених, с которым её брат договорился о свадьбе, находился в английском плену. Это был Роже де Бофор, родной брат папы Григория XI. Он служил в гарнизоне Лиможа и был захвачен в плен войсками Чёрного Принца 19 сентября 1370 года. Одинокая женщина всегда уязвима. В те времена, о которых идёт речь, любое земельное владение нужно было постоянно защищать – то от судебного преследования, а то и с оружием в руках. Среди знатных дворянок встречались женщины, способные самостоятельно вести тяжбы и командовать войсками. Однако в большинстве случаев для этого требовался мужчина. Богатая вдова или девица, оставшись одна, вынуждена была срочно искать себе супруга по душе. В противном случае её ждало похищение и насильственное замужество.

Во многих герцогствах и графствах сеньор имел право пригласить одинокую даму ко двору и предложить на выбор нескольких женихов, равных ей по знатности. Домой новобрачная возвращалась уже после венчания, вместе со счастливым супругом. В случае если речь шла об аллодиальных[17]17
  Свободных от вассалитета.


[Закрыть] землях, подобные действия сеньора были незаконны, но это мало кого останавливало, ведь заступиться за женщину мог только король, а ссориться с могущественными вассалами во время войны ему, как правило, не хотелось.

Баронство Рэ – лакомый куск, и бретонский герцог Жан IV де Монфор был не прочь прибрать его к рукам. Дело казалось простым и верным. Сначала обручить Жанну с кем-то из вассалов, попокладистей… Затем наложить руку на её приданое. Но в дело, по понятным причинам, вмешался папа. Григорий XI напомнил Жанне, что его брат ждёт ответа на своё предложение. Скорее всего, за спиной папы стоял французский король, не желавший усиления герцога. Прикинув все плюсы и минусы, Жанна Мудрая дала согласие на брак с Бофором.

Поскольку жених всё ещё томился в плену, свадьбу сыграли в Авиньоне по доверенности. Охрану баронства Рэ, на время отсутствия Роже де Бофора, поручили будущему коннетаблю Франции Оливье де Клиссону. Король Карл V и папа Григорий XI были довольны. Но время шло, а Роже де Бофор продолжал томиться в плену. Это не устраивало Жанну. Замужество в таком возрасте – последний шанс обзавестись потомством. Похоже, именно ради этого она и шла под венец…

Когда скончался папа Григорий XI, отчаявшаяся женщина стала искать нового супруга. Её выбор пал на Жана де Ларшевека из Пуату. Сыграли свадьбу, но герцог Бретонский не желал мириться с тем, что баронство досталось человеку «со стороны». За двоемужество и кровосмешение (жених приходился ей кузеном) Жанну отлучили от церкви. 18 августа 1381 года брак был официально аннулирован. Несчастная женщина скрылась от позора в замке Принсе. Однако в покое её не оставили. Герцог Жан IV периодически наведывался в гости, предлагая принести ему вассальную клятву и передать под опеку баронство Рэ. Жанна не соглашалась. Было ясно, что уговорить упрямицу не удастся. Тогда Жан IV под каким-то предлогом заманил её в Нант и заключил под стражу в замке Тур-Нев. При Карле V это бы не прошло безнаказанно. Но король к тому времени умер, его сын был ещё ребёнком, а младшие братья боролись за место регента.

К тому же в 1378 году начался «великий раскол» католической церкви. На троне святого Петра оказались одновременно двое пап: один – в Авиньоне (его поддерживала Франция), второй – в Риме (он опирался на англичан). Духовная и светская власть находились в глубоком кризисе. В результате на местах укоренялся принцип: кто смел, тот и съел.

Следуя духу времени, герцог Бретонский утвердил в ключевых крепостях баронства свои гарнизоны, а на присвоенных землях повёл себя как типичный временщик, грабя и притесняя население. Он рассчитывал, что сломленная заключением женщина согласится подписать любые бумаги. А если нет – тихо умрёт в тюрьме.

Однако у Жанны Шабо оказался поистине железный характер. 15 лет она ждала помощи от короля и дождалась. Как только было подписано перемирие между Англией и Францией, дело сдвинулось с мёртвой точки. 4 мая 1496 года суд обязал Жана IV выпустить узницу, выплатив ей в качестве компенсации 60 тысяч экю. Вскоре бретонский герцог умер. Его наследнику Жану V удалось снизить размер выплат до 16 тысяч экю, но в остальном приговор не изменился: богатые земли уплыли из рук.

Жанна вышла на свободу 60-летней старухой. На мечте о собственном ребенке можно было ставить крест. Оставалось одно – усыновить кого-то из родственников. Поразмыслив, она выбрала племянника Ги II де Лаваля. По условиям сделки от него требовалось отказаться от фамилии предков. Теперь Ги должен был именоваться сиром де Рэ, а его гербом становился чёрный крест на белом щите. Зато после смерти Жанны Шабо приёмный сын получал всё её огромное состояние.

23 сентября 1401 года Ги дал письменное согласие на усыновление, а шестью днями позже его приёмная мать также поставила свою подпись. Затем, согласно законам и обычаям, наследник баронства Рэ закрепил за собой право на титул и герб. Казалось бы, история с наследством должна на этом закончиться… Но не тут-то было!

14 мая 1402 года Жанна Мудрая заявила, что берёт свои слова назад и назначает наследницей престарелую Катрин де Краон. Ги, естественно, подал на приёмную мать в суд. Дело дошло до Парижского парламента, представлявшего тогда высшую судебную власть в стране. Тяжба продолжалась больше года и закончилась весьма оригинально. Ги согласился на обручение с единственной внучкой Катрин де Краон – Марией, а в приданое за ней получил спорные земли. 5 февраля 1404 года все стороны подписали договор.

24 апреля отец невесты, Жан де Краон, подтвердил соглашение перед парламентом, днём позднее это сделал Ги де Лаваль. 2 мая парламент ратифицировал сделку. 24 июля 1404 года Жанна Мудрая передала приёмному сыну права на большинство владений: сеньории Рэ, Ла Мот-Ашар, Ле Шен и Ла Мовьер, оставив себе часть доходов в качестве пожизненной ренты. По всей видимости, свадьбу сыграли вскоре после этого – поздним летом 1404 года. По настоянию своих новых родственников Ги де Лаваль перебрался к жене – в замок Шантосе, выстроенный на границе Анжу и Бретани.

Ситуация, типичная для французской аристократии XV века: несколько поколений дружной семьи живут под одной крышей в мире и согласии. Впрочем, так же хорошо окружающим были видны и ссоры между родственниками. Чтобы не мозолить друг другу глаза, родители с детьми (а то и муж с женой) разъезжались по отдалённым замкам, появляясь вместе лишь на официальных мероприятиях.

Семейство Краонов, в которое вошёл новоиспечённый зять, было одним из знатнейших в Анжу, а по богатству уступало лишь герцогскому дому. Безоговорочным главой рода была бабушка – Катрин де Краон (урождённая де Машкуль). Та самая, что сначала перехватила у Ги де Лаваля богатое наследство тётушки, а затем вернула его на таких своеобразных условиях. Катрин – практически ровесница Жанны Мудрой. В то время ей было 63 года. Последняя в своём роду, после смерти отца – Луи де Машкуля – она сосредоточила в своих руках все богатства семьи и управляла ими очень эффективно.

В 1376 году Катрин осталась вдовой с двумя сыновьями на руках. Старшему из них было на тот момент 14 лет, младшему – 7. Однако решительная вдова, положившись на собственные силы, отказалась от второго замужества. Мы уже представляем, каким бесстрашием и волей нужно было обладать богатой аристократке, чтобы решиться на такой шаг. Будучи очень религиозной, дама де Машкуль на собственные деньги содержала богадельню, построенную по соседству с одним из её замков – Лоро-Боттеро.

Зачем же этой богатой, решительной женщине потребовалось тяжба за наследство Жанны Шабо? И почему она так легко выпустила из рук спорные земли? Ответа мы не узнаем никогда, но можем сделать кое-какие предположения… Мария де Краон влюбилась в Ги де Лаваля. В отличие от пушкинской Татьяны, девушка доверила секрет не бездушной бумаге, а заботливой бабушке. Катрин посвятила в тайну Жанну Шабо. После чего две мудрые женщины решили стать добрыми феями и поспособствовать чужой любви, ведь их самих в этом плане жизнь явно не баловала. Вся история с судебной тяжбой была нужна, чтобы натолкнуть Ги на мысль: а не предложить ли Марии руку и сердце?

В эту схему отлично укладывается и странное поведение Жана де Краона. Обычно напористый и энергичный, в истории с баронством Рэ он ведёт себя как безвольный статист. А ведь Жану уже 42 года! Он известен в Анжу как храбрый рыцарь и способный командир, ловкий интриган и изворотливый дипломат. Это один из лучших охотников своего времени, любитель хорошо поесть и выпить… Затейник, кутила, весельчак, но одновременно с этим – расчётливый купец, никогда не упускающий выгоду и всегда остающийся при барышах. Такой человек способен уступить без борьбы только в одном случае – если поражение сулит ему больше, чем победа.

Так что можно сказать, Ги де Лавалю повезло во всём сразу: он получил богатство, любящую жену и обожающих её родственников. Брак, к которому Ги стремился по расчёту, оказался на редкость счастливым. Через год у молодой пары родился первенец. Появление на свет наследника в знатной семье – всегда повод для ликования. У постели роженицы столпотворение: радостная толпа родственников, вассалов, соседей и друзей семьи. У каждого в руках – подарки для матери и малыша.

Ребёнка нужно быстрее окрестить, чтобы уберечь от козней дьявола. На церемонии в приходской церкви Сен-Пьер-де-Шантосе яблоку негде упасть… Помещение освещено множеством факелов. Зрители и участники держат в руках горящие свечи. Главным восприемником малыша от купели стал Жан де Краон, о крёстной матери ничего не известно.

Выбор имени для первенца был тогда делом ответственным и серьёзным. В знатных семьях малыша часто называли в честь основателя рода или кого-то из прославленных предков. У Лавалей старших сыновей обычно именовали Ги, у Краонов – Морис или Амори, в семействе Шабо преобладали Жирары. Но ни в одном из этих родов не было первенцев Жилей. Однако существовал и другой обычай: давать ребёнку имя святого, в день которого малыш появился на свет. Это позволяет предположить, что Жиль де Рэ родился 1 сентября 1405 года, когда во Франции празднуется день Эгидия[18]18
  По-французски Gillesю.


[Закрыть] Гарского. Его святилище находится на юге страны.

Когда Жилю исполнился год, умерла Жанна Мудрая, и Ги де Лаваль получил вторую часть её наследства. На следующий год молодая семья перебрался в замок Машкуль, где до этого жила Жанна. Катрин де Краон не стало 21 июля 1410 года, когда Жилю было пять лет.

О его детстве мало что известно. Но ничего удивительного в этом нет. Хроникёры интересуются лишь королевскими детьми, которые могут сыграть важную роль в истории страны. Скорее всего, жизнь Жиля текла по типичному для его круга руслу. До семи лет ребёнку полагалось развлекаться и играть. Можно предположить, что в компании сверстников из числа союзников и вассалов семьи он лихо скакал на деревянных лошадках, играл в мяч и крутил на бегу палкой поставленный стоймя обруч.

В семь лет, как было принято в те времена, беззаботное детство закончилось. После первого причастия мальчику полагалось погрузиться в учёбу, чтобы за годы отрочества подготовиться к взрослой жизни. Первые уроки чтения и письма ребёнок, как правило, получал у матери. Затем его образованием занимались домашние учителя. Перед юным дворянином открывались три дороги для карьеры: церковная, военная и придворная. Как старшему сыну, Жилю полагалось выбирать из двух последних. В качестве ментора к Жилю приставили аббата Жоржа де Буссака. Он был лиценциатом права и большим другом Ги де Лаваля. Вторым преподавателем стал анжерский викарий Мишель де Фонтене[19]19
  Скорее всего, один из младших отпрысков этой знатной бретонской семьи.


[Закрыть].

Будущего барона учили латыни, французскому языку, истории и богословию. Мальчик был смышлёным, всё схватывал на лету. Позже друзья и соратники Жиля утверждали, что он свободно говорил и писал по-латыни. Учителя привили ему любовь к поэзии и литературе. Жиль зачитывался римской историей и богословскими трудами. Даже в походы он брал с собой книги и на привалах с головой погружался в чтение. В личной библиотеке Жиля были произведения Светония Транквилла и Валерия Максима, красочные Библии и Псалтыри, сочинение Блаженного Августина «О граде Божьем» и другие издания.

Дворянин должен быть умелым воином. Под руководством отца Жиль начал учиться верховой езде, фехтованию, стрельбе из лука – всему тому, без чего не обойтись рыцарю на поле боя. Мальчик рос смышлёным, любознательным, хватким в учёбе и жадным до всего нового. В соревнованиях и играх он неизменно стремился к победе. Быть первым, всегда и всё делать лучше других… Очень нужное качество для лидера.

Вот так он и рос – под присмотром любящих родителей, заботливых слуг, строгих учителей и целого консилиума медиков, призванных следить за здоровьем наследника знатного рода. Счастливое детство, о котором большинство из сверстников могли только мечтать…

Всё изменилось, когда Жилю исполнилось девять лет. В январе 1414 года неожиданно умерла его мать, Мария де Краон. Её похоронили на церковном кладбище у Нотр-Дам-де-Рэ. Некоторые исследователи предполагают, что Мария скончалась от послеродового сепсиса, подарив жизнь младшему сыну – Рене[20]20
  По другим сведениям, он родился на 7 лет раньше – в 1407 году.


[Закрыть]. Меньше чем через два года, в октябре 1415 года, умер и отец Жиля, Ги де Лаваль. Причина смерти в точности не известна. Историки высказывают разные предположения, в числе которых война, дуэль, несчастный случай на охоте и тяжёлая болезнь.

Перед смертью Ги поручил опеку над сыновьями своей кузине Жанне де Саффре и её мужу Жану Турнемину де Юноде. Душеприказчиками были назначены отец Жанны – Ален де Саффре (бывший в то время капитаном крепости Машкуль), а также Жан де Роже, Юд де Соваж и Жорж де Буссак. Историки часто обращают внимание, что умирающий выбрал опекуном кузена, хотя у мальчиков был дед со стороны матери, Жан де Краон. Высказываются предположения, что Ги де Лаваль всеми силами пытался удалить сыновей от семейства Краонов. Якобы он предполагал, что в доме деда детей станут неправильно воспитывать, и поэтому…

Мне кажется, причина намного проще. Кроме внуков у Жана де Краона был сын Амори. В этой ситуации Ги де Лаваль постарался решить вопрос об опеке так, чтобы не создавать в душе у деда конфликт мотивировок, ведь, как глава рода, Жан де Краон обязан был заботиться в первую очередь об интересах своего сына, а уже потом – о благополучии внука – наследника баронства Рэ. Опекун «со стороны» должен был защитить собственность и доходы Жиля от возможных посягательств деда. С той же целью Ги де Лаваль завещал крупную денежную сумму – 10 тысяч ливров!!! – герцогу Бретонскому и епископу Нанта. Однако, делая эти распоряжения, Ги не знал, что ситуация в семье изменилась, причём коренным образом.

Единственный сын Жана де Краона, Амори, погиб 25 октября в битве при Азенкуре. Наследниками стали Жиль де Рэ и его младший брат Рене. В этих условиях последние распоряжения Ги де Лаваля потеряли смысл. Жан де Краон из потенциальной угрозы благополучию внуков превратился в их главную надежду и опору. Понятно, что в скором времени он стал опекуном обоих мальчиков, и никаких особых усилий для этого прилагать не пришлось. Жиль и Рене переехали к деду в Шантосе, где старший внук продолжил образование.

Молодых дворян той эпохи, достигнувших подросткового возраста, полагалось отдавать в обучение к одному из старших родственников или к феодальному сеньору. Будущий защитник государства при дворе своего воспитателя начинал военную карьеру в роли «благородного слуги». Он прислуживал господину за столом, работал на кухне, чистил и кормил лошадей. Кроме черной работы юноша учился верховой езде, фехтованию, стрельбе… В общем, проходил «курс молодого бойца» тех лет. Кроме того, его учили сочинять стихи, играть на музыкальных инструментах и вести светскую беседу с дамами. В итоге молодой дворянин получал из рук воспитателя звание оруженосца и был готов принимать участие в военных действиях. В рыцари его посвящали уже позже – за боевые заслуги.

Если юноша рос без родителей, роль воспитателя мог исполнять опекун. Правда, тогда в оруженосцы воспитанник должен был идти к кому-то другому. Жан де Краон избрал для Жиля второй вариант. Дед хотел, чтобы старший внук и наследник всё время был у него на глазах. Так легче контролировать качество обучения. К тому же дед уже начал искать для Жиля невесту. А это проще делать, когда жених под рукой.

Внук этим планам не противился. Наследнику угасающего рода полагалось заводить детей как можно раньше, чтобы при любом повороте судьбы – не будем забывать, шла Столетняя война – имущество осталось в семье. Впрочем, Жан де Краон думал не только о продолжении рода. Ничуть не меньше ему хотелось с помощью выгодного брака преумножить достояние семьи. В этом отношении наилучшим вариантам была женитьба на богатой сироте или на наследнице состоятельной вдовы. Понятно, что за такой лакомый кусочек могла развернуться нешуточная борьба. Но Жан да Краон верил в свои способности дипломата и сутяжника. Да и связи у него были на зависть многим.

Сначала дед выбрал для внука четырёхлетнюю Жанну Пейнель, дочь Фулька IV Пейнеля де Амбийе и Маргариты де Динан. Жилю в то время было 11 лет. Маленькая Жанна осиротела, и король назначил ей опекуна, который немедленно просватал малышку за своего семилетнего сына. Узнав, что дедушка невесты, Шарль де Динан, увяз в долгах по уши, Жан де Краон пообещал ему 4 тысячи золотых экю в обмен на руку внучки. Динан тут же ухватился за это предложение. Помолвка была объявлена и 14 января 1417 года скреплена подписями обоих дедушек. Однако их соперники не пожелали сдаваться, и дело ушло в суд.

Процесс закончился соломоновым решением: обе помолвки были аннулированы, а девочка передана на попечение тётки, Жаклин де Пейнель, с указанием: не выдавать Жанну замуж до 21 года. Возможно, в иных обстоятельствах этот суд не стал бы последним. Однако вскоре Нормандию захватили войска Генриха V. Английский король аннексировал владения семейства Пейнель и подарил их графу Суффолку. Без приданого Жанна никому не была нужна. Повзрослев, она ушла от мира и закончила свои дни аббатисой монастыря Нотр-Дам-де-Лизье в 1457 году.

Обдумав неудачу, Жан де Краон решил поискать невесту поближе к дому. Теперь его выбор пал на Беатрису де Роган, дочь виконта де Рогана и Беатрисы де Клиссон. Девушка была сверстницей Жиля. Помолвка состоялась 28 ноября 1418 года в замке Эрмин. На церемонии присутствовали родной дядя невесты, бретонский герцог Жан V де Монфор, и вся местная знать. Однако свадьбе не суждено было состояться. Документы умалчивают о причинах разрыва, но скорее всего стороны не сошлись в цене. Семейства Монфоров и Роганов славились своей скупостью, а Жан де Краон был не из тех, кто берёт в приданое голое родство с герцогским домом. Вскоре после разрыва помолвки Беатриса умерла. Возможно, именно тогда Жан V и затаил обиду на зазнавшихся вассалов.

Однако вскоре сердечные дела отступили на второй план. 13 февраля 1420 года все участники неудачного сватовства оказались втянуты в междоусобную войну, известную историкам как заговор Пентьевров.