Текст книги "Настоящий хит. О счастье по расписанию, любви к искусству и о том, как начать жизнь с нуля"

Честный врун

Жил на свете Коля-правдоруб. Правдоруб – это не фамилия, фамилия у него была Гришин.

Коля был человеком искренним, даже слишком. Он всегда старался говорить людям правду, причем в глаза. А потому у Коли всегда была кривая челка, несмотря на то, что стригся он в дорогом барбершопе; в автосервисах ему плохо балансировали колеса и пачкали маслом двигатель; в кафе у Коли на столе всегда стояли порции меньше, чем у остальных гостей, а дети его подозрительно походили на соседа.

А еще жил на свете Ромка-врун по фамилии… совершенно неважно какой.

Ромка всегда выглядел стильно: модно подстрижен и выбрит, кожа чистая, никаких синяков под глазами. В кафе Рому кормили, как критика Мишлен, дети были его точной копией. Да что там дети, даже попугай и хомяк были вылитые Ромка. Ну а колеса он не балансировал, его на работу сосед возил – Коля-правдоруб.

– Вот скажи мне, Ром, как у тебя в жизни все так гладко складывается? В чем секрет? – начал ни с того ни с сего разговор Коля как-то утром, когда подвозил соседа на работу. – У меня все так отвратительно: на работе вечно с начальством проблемы, дома с женой скандалы… Не нравится ей правду в глаза выслушивать, что она обленилась, не следит за собой, заплыла вся. Дети меня тоже не слушаются. Куда ни приду, везде люди мне какую-то свинью подкладывают, стараются сделать как можно хуже. Устал я, понимаешь, от жизни такой!

Ромка дождался, пока сосед выговорится, а потом решил открыться.

– Да врун я просто, вот и весь секрет.

– Как это врун? Обманщик?! Кидала? Не, я так не смогу… Я за честность. Вранье – это грех, как и воровство.

– Врать по-разному можно, – спокойно ответил Ромка.

– Все равно это вранье, как его ни назови, – задумчиво произнес Коля, подъезжая к месту остановки.

– А ты попробуй врать по-доброму.

– Как это? – нахмурился Коля, чувствуя, что его разводят прямо сейчас.

– Давай я тебе лучше покажу. Бери завтра за свой счет выходной, и с утра прям начнем, глядишь, может, дам пару уроков.

Коля немного пожевал губы: было видно, что его коробит от этой идеи, но в итоге кивнул:

– Ладно, в конце концов сейчас кругом вруны, одним больше, одним меньше – хуже мир не станет.

Утром они встретились, как обычно, на том же месте.

– Ну, с чего начнем? – недоверчиво спросил Коля.

– Начнем с парикмахерской. Я всегда выбираю самые дешевые, чтобы денег много не тратить.

– Ага! И подстригут тебя там, как пса дворового.

– Увидим.

Они дошли до первой попавшейся парикмахерской. Надпись на выцветшей вывеске «Стильная мода» не предвещала ничего хорошего, но Рома, кажется, выглядел оптимистично.

– Добрый день, – поздоровался Роман с женщиной на входе.

– Здрасти, – холодно ответила она.

– Скажите, это же студия красоты «Стильная мода»? Я правильно попал?

– Угу.

Коля про себя усмехнулся: студией здесь и не пахло.

– Дело в том, что я наткнулся на отзывы о вашей студии, – Рома говорил медленно, делая акценты в нужных местах.

– И что там? – без интереса спросила мадам за стойкой, явно ожидая издевки.

– Там вас так расписывали! Что ни отзыв, то восторг!

– Правда? – подняла женщина бровь.

– Да, написано, что у вас самые лучшие мастера в городе – настоящие профессионалы, а еще сервис на высшем уровне, как в столичных салонах. А я, знаете ли, к кому попало не хожу. Мне важно выглядеть хорошо, так как работа связана со встречами и серьезными контрактами. Я привык опираться на мнение клиента, а не на рекламу!

Женщина расцветала на глазах. Казалось, она упивается словами Ромы.

– Подскажите, а где вы видели эти отзывы? – аккуратно спросила она, боясь спугнуть такого важного клиента.

– Честно говоря, не помню, в каком-то новом онлайн-гиде по городу, вы там в топе.

– Неужели?

– Честное слово!

Колю чуть ли не разрывало от смеха. Этот чертяка безбожно лгал и не краснел.

– Ну что, как стричься будем? – явилась откуда-то взопревшая, громко жующая жвачку женщина в засаленном фартуке.

– Иди, Маш, я сама подстригу, – быстро начала выпроваживать парикмахершу мадам с ресепшн, которая, судя по всему, была хозяйкой заведения.

Коля был поражен таким поворотом. Ромку усадили в единственное кожаное кресло, предварительно его протерев. В руку клиенту сунули наспех сваренный кофе, а хозяйка вся из кожи вон лезла, наводя на его голове что-то очень серьезное.

– Ну, что скажете? – с легкой тревогой в голосе спросила она по окончании.

Ромка деловито провел рукой по волосам, глядя в зеркало, а Коля отметил про себя, что стрижка сделана очень хорошо, даже отлично.

– Скажу, что отзывы не врали, вы – настоящий мастер! Я приду к вам еще, не сомневайтесь.

Цена оказалась смехотворной. В пять раз дешевле того, что платил Коля в барбершопе, а разница – просто космос!

– Куда теперь?

– Я бы перекусил.

Мужчины двинулись на поиски общепита. На пути им попалось небольшое семейное кафе – так им сказали при входе.

Внутри было мало места, на сцене среди бела дня пели и играли какие-то жертвы медвежьих ног. Мужчин усадили в темный угол.

– Ужасное место. Тесно, музыканты какие-то неумехи, ремонт странный, в меню одна ерунда.

– Отлично! То что надо, – заявил Рома.

Подошла официантка.

– Какое у вас прекрасное заведение! – снова затянул свою песню Роман, и Коля негромко хмыкнул. – Очень уютно, меню такое небанальное, а эти музыканты, они просто великолепны!

Немолодая официантка расплылась в улыбке.

– Спасибо большое! Мы сами делали здесь ремонт, а на сцене мой племянник с друзьями. Они недавно собрали группу, и мы разрешили им репетировать у нас в кафе. И людям приятно, и молодежи польза.

– Гениально! – заявил Рома. – Я бы даже купил их диск, если бы он у них был. Да? – толкнул он Колю в бок, и тот кивнул. – Мы не знаем, что выбрать. Принесите нам, пожалуйста, блюдо дня.

Женщина забрала меню, откланялась и убежала на кухню.

Через рекордные десять минут на столе стояли две огромные порции чего-то мясного под ягодным соусом.

– Я не видел этого в меню, – удивился Коля.

– Это презент от шеф-повара – отца вокалиста, – подмигнула официантка.

Никогда еще Коля так вкусно не ел. Он был в восторге от методов Ромы.

Этот парень врал абсолютно всем. Старым говорил, что они молодо выглядят, молодым – что те зрелые, ленивым – что они герои современности и двигатели экономики. И все в ответ бросались Роме угодить. Даже на парковке Рома соврал девушке, что она прекрасно управляется с вождением, когда та перекрыла проезд, пытаясь припарковаться. Коля хотел сказать о купленных правах, но Рома его остановил. И в итоге девушка припарковалась так хорошо, что у ребят появилась возможность втиснуться рядом. Больше мест на парковке не было ни для кого.

– Никогда бы не подумал, что от вранья может быть столько пользы и никакого вреда, – заявил в конце дня Коля, высаживая Рому.

– Знаешь, мы ведь, по сути, и не врали, а лишь говорили людям то, что они мечтали услышать. И люди сами не заметили, как эта ложь стала правдой. Подумай об этом хорошенько в следующий раз, когда будешь говорить кому-то, что у тебя в жизни все плохо. Лучше ври – сам не заметишь, как это вранье станет твоей жизнью.

Некогда болеть

Гоша только что закончил медицинский с красным дипломом терапевта, и его энтузиазм хлестал через край. Он рвался в бой, был готов на любые самые сложные дела. И судьба подкинула такую возможность. Несмотря на высокие оценки и превосходную практику в столице, никто не собирался закреплять за желторотым выпускником целый район в городе. Сначала ему решили дать поработать с окрестностями – набить, так сказать, руку.

В свой первый рабочий понедельник Гоша получил перевязанную бечевкой кипу желтой бумаги, на титульном листе которой виднелась надпись: «Веселая жизнь», и был выставлен в коридор, не успев сказать и слова.

Эта макулатура оказалась личными медицинскими делами населения одной деревни, которую не мог найти даже навигатор. Помимо бумаг, Гоше выдали компас, резиновые сапоги и карту местности середины прошлого века – на ней в последний раз и была отмечена деревня. А врача последний раз направляли туда два года назад. По указу Министерства в этом году нужно было собрать полный анамнез у всех жителей области, а в итоге составить отчет, в котором указать, требуется в населенном пункте поликлиника или нет.

Гоша глянул мельком списки болезней жителей и понял, что, скорее всего, едет на погост. Что ни дело – то страшный диагноз: брюшной тиф, гангрена, туберкулез, онкология, серьезные сотрясения, требующие срочного вмешательства, переломы конечностей, болезни почек и сердца. И ни одной пометки о том, как проводилось лечение и каковы его результаты.

Делать нечего. Терапевт взял бумаги, натянул сапоги и побрел туда, куда указывала стрелка. Дороги до деревни не было вообще. Появилась первая запись в отчете: «Машина скорой помощи не доедет».

По прибытии на место Гошу встретил местный глава поселения – Андрей Аристархович. Человек этот был усат, коренаст и неразговорчив. Его тело покрывал такой шоколадный загар, что хоть сейчас на рекламу солярия фотографируй. Он предложил терапевту свою избу для ночлега и приема больных, став при этом первым пациентом.

Гоша отрыл карту мужчины и зачитал вслух:

– Менин… Менингит? – врач с тревогой взглянул на человека перед собой и спросил первое, что пришло в голову: – Как себя чувствуете?

– Нормально.

– Чем обычно лечитесь?

– Пчелами.

– Пчелами?! – переспросил с недоумением Гоша.

– Ну да. У меня пасека своя за сараем. Чувствуешь, что захворал, идешь с утра перед работой голым к ульям, постучишься к пчелкам, тебя в благодарность, что разбудил, пожалят, затем меду пол-литра съешь, и все. А там, на работе, не до болезни – само проходит. Нас так с братом отец лечил, а его – дед. Пчелиный яд полезен.

На вид мужчина был вполне здоров и в своем уме. Гоша проверил на всякий случай, нет ли каких симптомов, и, на удивление, ничего не обнаружил. В карточке появилась запись: «Здоров».

Следующим на осмотр был вызван Кузьма Кузьмич, местный пастух. Согласно году рождения, мужчине было девяносто три. Судя по записи в карте, Кузьмич единственный раз попал на прием после того, как его проткнул рогом бык.

– Как себя чувствуете?! – врач был удивлен, что мужчина пришел сам, да еще и не с кладбища, а из самого дальнего дома в деревне, босиком, с колоском пшеницы в своих собственных, а не вставных зубах.

– Отлично, – пожал плечами мужчина.

– А как же ваш… прокол?

– Какой такой прокол? – удивился Кузьмич. – Я нигде не прокололся, все стадо на месте, я пересчитываю каждый раз.

– Да нет, я про тот прокол, который вам бык сделал, – дрожащим голосом уточнил доктор.

– Ах, этот! Да это разве прокол? Так, пощекотал мне ребра Васька. Пришлось, правда, его за это поколотить немного, сорванца.

– Как это – поколотить?

– Как, как… По мордасам пару раз ему дал, чтобы дурь молодецкую выбить. Он тогда только силу почувствовал, пришлось немного «потушить» гонор.

– В смысле вы его прям так лупили?

– Ну как лупил… У нас с ним целый бой был, он мне тоже пару раз двинул, зато с тех пор – не разлей вода.

– А чем же вы рану лечили?! – уже чуть ли не кричал терапевт.

– Да чистотелом, чем же еще! Помажешь – и вперед, на отгон.

Гоша осмотрел шрам, затерявшийся среди десятка других, о которых Кузьмич с охотой рассказывал:

– Это я с дерева падал по молодости, сучком распорол. А это, кажется, от топора метка – Вовка мой первый раз дрова рубил, а я рядом подсматривал, вот и не доглядел немного.

– И что? Все это вы чистотелом лечили?! – врач чувствовал, как у него самого поднимается давление.

Мужчина кивнул. Еще один пациент ушел с пометкой «Здоров».

Следующей на пороге стояла баба Маша – женщина непонятной возрастной категории. О ней не было никаких данных, только диагноз: «Двусторонняя пневмония, а еще глухонемая с пяти лет».

– Добрый день, меня Игорь Валентинович зовут, я ваш новый врач, – написал терапевт на бумажке.

– Здрасти. Баба Маша, – поздоровалась женщина голосом.

Врач вскочил с места.

– Быть не может! Вы же глухонемая!

– Ну и что, что глухонемая? Мне что же, и поздороваться теперь нельзя? – обиженно буркнула баба Маша, словно ее дурой назвали.

– Но вы же с пяти лет не разговаривали!

– А может, мне и поговорить было не с кем? А тут вижу, человек образованный, воспитанный, не то что предыдущий был, сразу начал материться при мне. А с остальными мне и говорить-то не о чем, они книжку в руках ни разу не держали, – недовольно ворчала женщина.

Гоша потрогал собственный лоб на предмет температуры.

– А что у вас с легкими?

– А что с ними? – удивилась «глухонемая».

– У вас пневмония двусторонняя, чем вы ее вылечили, раз еще живы?

– Ах, это. Так у меня сосед баню по-черному топит, чуть что – сразу к нему. Все болячки как рукой снимает. Ну а для закрепления можно иван-чаю с медом выпить – у Аристарховича мед забористый, пчелы его круглый год делают.

– Скажите, а в прошлом году кто-нибудь умер в деревне?

– Да никого почитай, только Валька из седьмого дома.

Гоша полистал карту.

– От бешенства? Ее ранее лиса укусила, судя по записям.

– Не-е… Вернее, да, только не от бешенства, а от зависти. У меня тогда морковь в два раза крупнее, чем у нее, уродилась, а Валька та еще завистница была, не смогла перенести и утопилась. А лиса тогда половину деревни перекусала. Ее потом Федька забрал, выдрессировал, теперь лиса его дом охраняет.

До конца дня к Гоше явилась большая часть населения деревни; люди не особо стремилась на прием – дел и так по горло.

Разные были случаи, но всё, вплоть до отрубленных конечностей, лечилось либо работой в поле, либо подорожником, либо отваром из укропа, а то и простым человеческим подзатыльником, что выбивал всю дурь из тела и головы.

Гоша был в шоке, но в отчете написал: «Поликлиника не требуется, следующий визит врача назначить через пять лет».

В городе его похвалили и выделили небольшой подконтрольный участок. В первый же день к Гоше пришел здоровенный мужчина с занозой в пальце. По его словам, он умирал медленной и мучительной смертью, требуя срочную операцию и двухнедельный стационар.

Аварийная служба для души

В половине третьего ночи, когда последние автобусы уже видели третий сон на конечных станциях, а продавцы круглосуточных магазинов пробивали по тройному ценнику алкоголь, в аварийную службу позвонили.

– Диспетчерская, – отозвалась сонным голосом Лидия и выпила залпом половину кружки остывшего чая, который так сильно заварился, что от его горечи желудок жалобно застонал, а голос осип.

– Вы не могли бы кого-нибудь прислать? – раздался шепот в трубке.

– Что у вас случилось?

– Я не могу уснуть. Кажется, у меня пропала надежда…

– Кажется или пропала? – надеясь избежать ночной заявки, переспросила диспетчер.

– Пропала, точно пропала…

– Надежда – это имя?

– Нет, надежда – это моя вера в будущее.

– Так надежда или вера?

– Перестаньте издеваться, я же тут совсем одна, мне страшно…

– Адрес назовите, – громко зевнула в трубку Лидия и щелкнула пару раз автоматической ручкой.

– Улица Веселая, дом один, квартира семь.

– Опять, ёпрст, Веселая! – выругалась диспетчер. – Рассадник депрессии и вечно пьяных поэтов. Вы, случайно, не родственница Дубова из двадцатой?

– Н-н-нет, – словно сомневаясь, ответила девушка.

– А то этот каждую неделю нам звонит и говорит, что у него цель в жизни пропала. Мы не частное бюро, а муниципальная служба, понимаете?

– Понимаю, но мне очень нужна помощь…

– Вы точно все проверили? Это только у вас? Или у соседей тоже случилось?

– Кажется, только у меня, я не уверена.

– Может, у вас короткое замыкание? Вы, случайно, в проводку своей нервной системы не лазили? Если слишком много плюсов соединить в одном направлении, то может коротнуть на радостях и появится испуг, что все рухнет. Очень легко перепутать с потерей надежды. Тогда просто нужно поменять предохранитель.

– Нет, у меня – как у всех: черная полоса, белая, потом пятница, а с понедельника – все по новой.

– Ясно, – без интереса произнесла Лидия и налила в разбухшую заварку еще воды.

– Возраст?

– Двадцать три.

– Профессиональная деятельность?

– А это зачем?

– Мастеру нужны будут данные для ремонта вашей надежды.

– Я дизайнер интерьеров.

Звонившая слышала, как Лидия царапает ручкой бланк.

– Муж, дети?

– Я одна, есть молодой человек, но мы недавно познакомились, пока ничего серьезного.

Диспетчер долго записывала, а потом щелкнула ручкой, что означало: заявка оформлена.

– Мастер будет у вас через два часа. Приготовьте триста пятьдесят рублей за вызов. Если будет просить больше – не давайте, а то он тот еще жук.

– Через два часа? А раньше никак?! – жалобно прозвучало в трубке.

– Никак, он же не метеор.

– Ну… ну, может, вы со мной тогда поговорите?

– Я? О чем нам с тобой говорить? О надежде? Хах, ты живешь в новостройке, судя по плану дома – в двухкомнатной квартире. Тебе двадцать три года, у тебя профессия – дизайнер интерьеров!

– И что? – удивилась девушка.

– А то, что я сижу в предбаннике два на три метра – почти под землей, а в соседней комнате храпят мастера. Мне пятьдесят два, муж ушел пять лет назад к такой же вот дизайнерше туалетов, дети звонят, только когда деньги нужны, а белые полосы у меня лишь на экране мобильного, который упал на асфальт на прошлой неделе. О чем мы с тобой можем поговорить? В чем твоя проблема?

Девушка растерялась. Слова застряли где-то в горле, и в трубку врывалось лишь ее сбивчивое дыхание.

– Я боюсь, что меня переводят в новый офис, а там я не смогу найти общий язык с коллективом, а еще у меня сломалась… – она хотела сказать про свою недавно купленную «ауди», но замолчала. Ей вдруг стало так неудобно, что первой пришлось заговорить Лидии:

– Чего замолчала-то? Что сломалось? Нога?

– Ага… – стыдливо пробубнила трубка.

– Сожалею, – впервые с сочувствием в голосе произнесла Лидия. – Ноги ломать неприятно. Я в том году сломала, а кости как-то неправильно срослись, и теперь я хром…

– Стойте! – закричала в трубку девушка.

– Чего это?

– Я… Я просто… просто я только что поняла, что зря вам позвонила…

– Что значит – зря? Аварийная ситуация же!

– Наверное, я все-таки в проводку залезла случайно и предохранитель перегорел. Сейчас проверю, подождете?

– Ага, – отхлебнула Лидия из кружки.

Прошло секунд десять.

– Да, так и есть – это предохранитель.

– Мастера нужно выслать для замены?

– Нет, новый нормально подошел на место перегоревшего, я снова полна сил.

– Так что же, я заявку отменяю?

– Да, отмените пожалуйста, у меня все хорошо, я… вам так благодарна! Простите меня, пожалуйста!

– За что? – удивилась диспетчер.

– Просто… Просто, понимаете, я сейчас осознала, что у меня столько всего впереди, я могу сделать что угодно, построить жизнь так, чтобы…

– Чтобы не стать такой, как я?

В трубке снова замолчали.

– Ладно, не переживай, все нормально. Это же аварийная служба, мы для того и существуем, чтобы помогать. Всего хорошего, звони, если снова будут проблемы.

– Спасибо огромное!

Вызов сбросили.

Лидия вылила в раковину подкрашенную заваркой воду и вывалила жмых в мусорное ведро, а затем прочистила горло. Голос ее снова стал молодым и звонким. Она подошла к стеклянной стене своего офиса и взглянула в монокуляр.

Свет в квартире номер семь в доме номер один по улице Веселая погас – значит, девушка легла спать. С тридцать второго этажа хорошо просматривалась вверенная их аварийной службе территория. Окна отражали юное лицо Лидии и просторный комфортабельный офис, в котором она вела прием в одиночестве. За все время существования их службы не было нанято ни одного мастера – она справлялась со всеми вызовами самостоятельно. Заварив новую кружку чая, она легла спать.

Ближе к утру раздался звонок. Лидия выпила противный, но необходимый для работы напиток – голос ее осип, стал скрипучим и приобрел нотки старости.

– Диспетчерская, – пробубнила она в трубку.

– Здравствуйте. Прошу прощения, что так рано. Не могли бы вы кого-нибудь прислать? Кажется, я потерял свое счастье.

Ночной должок

Это был промозглый сентябрьский вечер – первый такой холодный за весь год. Я спокойно потягивал глинтвейн, сидя в кресле и укутавшись в плед, когда вошел мой раздавленный горем сын и уничтожил меня одним-единственным словом.

Долг. Сын принес к нашему порогу тяжелый долг. Мне хотелось кричать, хотелось разорвать плед и бросить стакан горячего пойла на пол, но я сдержался и первым делом позвонил жене:

– Ты знала о его долгах? Знала, что он натворил? Сперва он умолчал, но, так и не разобравшись самостоятельно со своими проблемами, решил скинуть их на меня.

– Ты отец, и этот долг автоматически переходит к тебе.

– А ты мать!

– Но у меня нет навыков, чтобы решать подобные дела. Ты должен помочь ему, а я пока пережду у своей матери…

– Что?! Вот так вот просто свалишь все эти проблемы на меня? А как же «вместе в горе и радости»?

– Будет лучше, если ты все сделаешь сам. Так будет чище, спокойнее и быстрее. Я знаю, что ты умеешь решать такие вопросы. Утром я позвоню. Люблю.

«Черт! Черт-черт-черт!» – хотелось кричать мне, но я сдержался и посмотрел в глаза своему сыну.

– Почему ты не сказал раньше, что у тебя проблемы?!

– Я… Я не знаю, – повесил он голову. Несколько слезинок выкатилось из глаз и разбилось о паркет.

– Ладно, не переживай, я все сделаю. Сиди тихо и никому не открывай.

Вот так теплый уютный вечер превратился для меня в холодную грязную ночь и телепортировал из мягкого кресла в городской парк.

Я стоял неподалеку от тускло светящегося фонаря и одной рукой держался за ствол. Второй рукой я подсвечивал себе телефоном, собираясь сделать что-то весьма глупое. Ночью парк не так приветлив, как днем. Здесь в потемках постоянно кто-то шастает, чавкает, что-то роет. Я не должен был привлекать внимание и потому вел себя как можно тише.

Под ногами хрустели замерзшие и пожухлые трупы листьев: как жаль, что эти мертвецы не подойдут мне – подойдут другие…

Что-то шевельнулось неподалеку, задергался куст. Я посветил фонариком:

– Кто здесь?!

Ответа не последовало.

– Дэн, это ты?! Отвечай!

– Я это, я, – послышалось сипло из кустов. – Ты давно тут? Слушай, я принес пистолет на всякий случай, а еще скотч и лезвие, как ты и просил. Не знаю, что потребуется, но я решил взять все.

– Хорошо, ты молодец, Дэн. Наши ребята классно подставили нас сегодня, не так ли?

– Да. Не такими мы их растили…

Сын Дэна принес домой точно такой же сюрприз, как и мой оболтус. Они были лучшими друзьями, как и мы с Дэном, потому и в передряги всегда попадали вместе.

– Ты уже решил, что будешь делать? – спросил Дэн и подул на свои озябшие руки.

– Да. Но мне нужна твоя помощь, один я никак не справлюсь, а вдвоем сподручнее.

– Хорошо, командуй.

– Подсади-ка меня, ствол весь сырой и скользкий, – показал я ему на дерево.

Дэн подставил руки и помог мне забраться.

– Смотри, чтобы никто не шел!

– Ага.

Я залез на самую большую ветку и занял максимально удобную позицию. Вытащив телефон, я снова начал себе подсвечивать. Мне нужны были самые яркие листья, и я начал аккуратно их срывать. Дэн тоже не терял времени зря: он собирал закладки, которые выпали у него из кармана, а еще веточки, желуди и другие вещи, которые могли нам помочь.

– Кто-то идет, – прошептал Дэн.

– Я скоро, подожди.

Кряхтя и обливаясь потом, я дрожащими руками срывал листочки, навсегда отрывая их от жизни. «Что ж, вам все равно недолго осталось».

– Я вижу тебя, – раздалось откуда-то из ночи, и выжигающий глаза луч ударил мне прямо в лицо. – Пристрелю!

Дальше послышались странные звуки. Я посмотрел вниз, на Дэна: он делал приседания – видимо, сильно замерз.

– Живо вниз! – крикнул мне голос и снова направил фонарь мне в лицо.

Я хотел снова схватиться за ствол, но промахнулся и полетел к земле. Хорошо, что было невысоко, ушибся я несильно.

– Бежим! – крикнул Дэн и уже стартанул.

– Нет! – пыхтя от боли, остановил его я. – Мы должны закончить начатое!

К нам уже приближался человек.

– Да плевать! Пусть сами разбираются, я не хочу рисковать!

– Нет, мы в ответе за наших оболтусов! Давай, собирай что видишь, и бежим.

Я слышал, как Дэн впопыхах пихает в карманы все подряд. Потом он помог мне подняться, и мы вместе побежали прочь из парка.

– Наркоманы проклятые! – летело нам вдогонку.

Добежав до машины Дэна, мы вытащили из карманов все, что смогли собрать, и рассмотрели при свете фонаря.

– Доставай клеевой пистолет, попробуем сначала им. Если не выйдет, воспользуемся двухсторонним скотчем, – предложил я.

– Слушай, я тут набросал дома контуры: вот тут типа деревья, а это кабанчики собирают желуди. Похоже? – посмотрел на меня Дэн.

– Ага, неплохо. Вот ведь засранцы! Не могли днем сказать, что им к первому уроку нужны эти поделки.

– И не говори. Мы вообще в детстве все сами делали.

– Ладно уж, мне-то не ври, у тебя мать постоянно что-то вязала, а мой отец из пластилина лепил, – посмеялся я над другом. – Давай еще ежиков из шишек сделаем, я их по дороге нашел.

– Давай. Думаю, что наши осенние коллажи будут лучшими в этом году.