Текст книги "В поисках настоящего"

Глава 3. Старьевщик

Тишина больно давила на перепонки. Тело ныло, жаждая привычной почвы под ногами. Здесь даже дышалось не так, как обычно – спокойный, застывший в неподвижности воздух с трудом просачивался в легкие. Сама атмосфера казалась чужеродной, словно я очутился на другой планете, где гравитация, плотность и химический состав совсем другие, отличные от тех, что были на моей. Цвета и краски, температура и запахи, и даже ощущение смертной тоски, в общем все… все кругом другое.

Я стоял на одном из десятков, а может даже и сотен перронов огромного железнодорожного вокзала. Мой поезд послушной лошадкой дремал в тупике. Одиннадцать вагонов всегда представлявшиеся непобедимыми громадинами сейчас можно сравнить разве что с детской игрушкой. Тому виной был на добрый метр возвышающийся над путями и уходящий вдаль насколько хватало глаз асфальтированный парапет. Этот вокзал вообще являл собой монументальное сооружение. Влево расползалось несчетное множество путей. Лишь вдалеке виднелись границы вокзала. Интересно, чем на самом деле он обрывался – то ли серой стеной, то ли пути уходили дальше, у горизонта создавая иллюзию границы? Справа, так же лишь смутным силуэтом еле различим вход в здание Вокзала. Трехэтажный уродец тянулся вдоль путей справа налево, достигнув меня убегал дальше. За огромными окнами кроме темноты ничего нельзя различить.

И все это защищал от переменчивых настроений природы, свод из железа и стекла. Огромная крыша, служившая небесным отражением железнодорожных путей, точно так же уходила бесконечно вдаль. Над путями она нависала жестяными пластинами, над платформой – из прозрачных квадратов, видимо пластика или мутного стекла. Все это массивное сооружение опиралось на стальные балки, толстыми стволами вырастающими из асфальта.

Сквозь искусственный небосвод проникало тусклое свечение. Если долго смотреть на него, начинало казаться, что за стеклом не дневной свет, а умело вмонтированные ртутные лампы. Скудные блеклые лучи окрашивали все кругом в пастельные тона. Я зажмурил веки. Глаза болели, отказываясь принимать свет чужих миров.

Наверное, сейчас я выгляжу со стороны по меньшей мере странно – один посреди гигантского пространства, поделенного на равные линии. Я один там, где должны бежать, суетиться, опаздывать десятки тысяч людей, приходить и отправляться поезда, распадаться и вновь соединяться судьбы.

Платформы усыпаны выцветшими этикетками, и скомканными алюминиевыми банками из под пива. В воздухе пахнет дождем и мазутом. Так или иначе, я прибыл в пункт назначения, а значит какая-то часть моего пути завершена. Внутри возникло отчетливое ощущение, что связь с моим домом в одиннадцать вагонов разрывается. Теперь я сам по себе. Теперь придется пешком…

Как и в прошлый раз, в купе без малейших сомнений я забрал все, что там было, уже зная – поезд заботиться обо мне и всякая казалось бы ерунда, может оказаться необходимой. Одеваясь в форму, подходящую для осенней погоды, я собирался в дорогу. Не знаю, что ждет меня впереди, и это пугает больше всего. Да, обязанности проводника мне наскучили, но они создавали чувство надежности. Спокойная, размеренная жизнь, обеспеченный хлебом быт – все это порядком поднадоело, но не вызывало страх. Я знал, что должен делать вот это, и вот это, и тогда все будет по-прежнему, то есть нормально. А сейчас отправляюсь неизвестно куда, в поисках неизвестно чего – моего прошлого.

С первых мгновений пребывания в Городе, я почувствовал себя чужаком. Невидимая угроза размешана в воздухе. Мне страшно… ведь я успел свыкнуться с мыслью, что не смогу разгадать и малой толики окружающих меня загадок – странный поезд и я со своей амнезией, казались чем-то непостижимым… Теперь же впереди раскинулись такие масштабы, с которыми не то что свыкнуться, а даже в голове уместить невозможно! И что дальше?

Нет, я конечно, мог бы остаться в своем поезде – никто ведь его у меня не отбирал. Мог бы… но не буду. Просто не смогу. Даже не из страха, что все вокруг начнет гнить и ржаветь, как это случилось со Стариком, нет. Старик верно тогда подметил, что дарит мне самый бесценный подарок, какой только можно вообразить – Цель, способную вытолкнуть меня из насиженного места, не позволяя сидеть без движения в ожидании полного исчезновения или слепоты… Мне нужно понять, почему я оказался в этом странном мире и что было до него. А для этого достаточно нацепить на плечо сумку, как у почтальона, глубоко вздохнуть, и затолкав поглубже страх, решиться сделать первый на платформу, а там уже не далеко.

У меня не осталось сомнений, что я прибыл именно в огромный мегаполис, а не захудалый провинциальный городишко. Вряд ли такая махина, способная принимать одновременно десятки тысяч людей, может существовать сама по себе. Воображение само дорисовывало ко всем этим перронам такое же бесчисленное количество домов, в которых обитают несметные полчища людей. Люди? И ведь на самом деле, почему я здесь один? Должен быть еще хоть кто-то!

Когда я вдруг понял, что на самом деле могу оказаться совершенно один в огромном Городе, страх снова стал едкой отравой расползаться по телу, постепенно овладевая разумом. Я сел на койку. В голове картины сменяли друг друга: как потерявшись, бесцельно брожу среди домов-гигантов, где в пустующих стенах главенствует тишина; а за каждым переулком чудятся тени живых, и я гонюсь за миражом, стараясь схватить несуществующие образы, в надежде вернуться к Вокзалу… ведь там, на путях, покинутый ждет меня дом.

– Хватит! – крик острым ножом резанул по ушам. От неожиданности я подскочил, больно ударившись о вешалку. Голос, что выдернул меня из оков страха и отчаянья был моим, но губы не оставили ощущения произнесенных слов. Я слышал свой голос, но говорил не я.

Потерев ладонями лицо, я постарался вернуться к пугающей реальности. Хватит бояться… пора идти. Если не начать действовать сейчас же, можно навсегда остаться внутри переживаний, так и не выбравшись из череды сомнений и страхов, превратив мысли в ловушку.

Надел пальто с нашивкой и погонами «ГЖД», перекинул через плечо сумку, даже не став смотреть, что внутри, и вышел, прикрыв за собой тяжелую дверь.

От своей платформы отправился вдоль здания налево. Именно там, вдалеке виднелось что-то похожее на арку входа. Идти пришлось много… дальше, чем казалось. Путь протяжностью шестьдесят три платформы (не считая мою), таким образом получиться сто двадцать шесть путей или двести пятьдесят рельсовых линий. И это только в одну сторону! В направлении серой стены идти пришлось бы явно больше.

Я обернулся. Передо мной простиралось бескрайнее поле, расчерченное ровными линиями. Подпиравшие стеклянный навес балки смешиваясь, казались единым лабиринтом. Мой вагон отсюда был практически неразличим. Кому и для чего понадобилось строить такого монстра?

А еще я заметил, что серая стена находится на том же расстоянии, что и была, будто шаг в шаг шла за мной. Наверное игра блеклого света.

Снаружи здание вокзала выглядело грустным (если так можно говорить о строениях). Но именно таким оно мне и показалось. Большие, длинные окна, абстрактные образы из гипсовой лепнины, серая, под стать перронам, штукатурка – мрачным его не назовешь, скорее именно грустное… печальное. А еще этот искусственный небосвод, как бы разрубал здание на половины. Явно крышу над путями построили много позже самого вокзала. Если бы сквозь навес просматривалось продолжение здания, уходящее ввысь, тогда впечатления о нем вполне могло сложиться другое. А так лиши кого половины тела, он будет выглядеть лучше? Вряд ли…

Само собой в воображении возник образ завершенного вокзала: высоко-высоко представляются тонкие шпили, уходящие в самое небо, несколько башен, фигуры горгулий и минотавров застывшими глазами наблюдают за суетливым народом…

Я шагнул внутрь.

Внутри царил глубокий сумрак – это когда пасмурным, холодным осенним днем заходишь в зашторенную комнату и почти ничего различить не можешь. Не смотря на обилие окон в большом едином зале можно увидеть лишь общие очертания помещения. Высокие колонны, лестницы с подъемом на верхние этажи, отгороженные перилами балконы, посреди зала возвышался небольшой постамент… Наверное здесь когда-то стоял памятник или еще что-то.

Вообще, в этом месте что-то странное творилось со светом, будто он имел определенный, совсем небольшой радиус действия. Хотя окна и были достаточно яркими, но внутренний сумрак они развеять не могли, отказываясь делиться дефицитной теплотой.

Из-за царящей кругом темноты, чтобы увидеть из которого материал сделан пол мне пришлось нагнуться. Сначала показалось, что я стою на утоптанной земле, но затем присмотревшись понял – это просто темный мрамор… или что-то вроде монолитного куска сланца. Я несколько раз топнул ногой – звук мгновенно разбежался по углам, уносясь все выше к своду, которого также отсюда не видно. Вполне могло оказаться, что вокзал имеет форму огромной башни, или высотой всего в несколько этажей… Свечение окон, по которым можно судить о высоте здания, нельзя было различить уже с третьего этажа.

– Эй… – крикнул я, и тут же огромные невидимые титаны отозвались басами со всех сторон.

– Эй… эй…эй… – кружилось эхо вокруг меня. Никогда не думал, что пустые помещения своими масштабами способны сводить с ума.

Каждый новый шаг давался с большим трудом, но я заставил себя отправиться дальше, в одну из четырех больших арок. Выбирал наугад.

Спустя полсотни шагов, я оказался еще в одном просторном зале. Он конечно не дотягивало до размеров только что покинутого, но и скромным его так же не назовешь – два этажа, посреди большая люстра, вдоль стен какие-то застекленные будки – по виду киоски для товаров. Наверное, когда-то здесь вовсю продавали соки и фрукты, газеты, свежую выпечку, пиво… Я подошел к одному из лотков и провел рукой по стеклу. Так и есть – на руке остался слой пыли. Затем сел на корточки и присмотрелся, за мной тянулся шлейф следов.

Теперь мне стало ясно что именно на меня здесь давило, что заставляло напрягаться и тру́сить. Если в старом здании Старика все разваливалось на части, увядало, катилось вспять к нулю, то здесь все замерло, остановилось… Осмотревшись, у меня сложилось такое впечатление, что люди не убегали отсюда в панике или спешке, не спасались от неведомой угрозы, а спокойненько собрали свои вещи, товар, и отправились куда-то подальше отсюда. Вместо жизни здесь царствовали затхлость и пыль, и даже окна не смели пропускать свет, чтобы не дай Бог побеспокоить покоящийся внутри вокзала мрак.

Прикрепленный к стене щит стрелками указывал направление. Почему-то в том зале я ни одного указателя не заметил. Дальше по коридору и прямо – тех зона: камера хранения, комната отдыха, матери и ребенка, туалеты. Прямо по коридору и налево – кассы, справка, начальник вокзала. Прямо и направо – выход в Город.

Немного поразмыслив, решил отправиться к кассам, надеясь найти справочную. Ведь там вполне могли оставить карту, телефонную книгу или еще хоть что-нибудь, что могло бы мне помочь составить представление о том, куда я прибыл и найти направление дальнейшего движения.

Прошел еще в одну арку, раза в два меньше первой, и оказался в длинном коридоре. На всем его протяжении слева в стене были окна, а за ними… то же самое бескрайнее поле железных путей.

Даже не знаю какое расстояние мне пришлось преодолеть, прежде чем я оказался возле развилки – коридор раздваивался прямо и направо. На потолке предусмотрительно висели таблички-указатели, еще раз напоминающие пассажирам, что прямо – к кассам, направо – выход в Город. Еще сколько-то там сотен шагов и я стою у поворота к кассам. Дальше коридор вел к техзоне.

Свернув налево я заметил, что коридор чуть расширился. Хотя до этого в нем и так спокойно могли разъехаться пара грузовиков. Это место явно строил болеющий максимализмом архитектор.

А еще, что меня удивило – это окна, точнее вид за ними. Только что я шел вдоль проложенных слева от меня путей. Повернув налево я обнаружил окна справа, за которыми простирались платформы идущие так же вдоль моего движения. Я постарался нарисовать в голове приблизительную схему вокзала.

Не требовалось особого ума, чтобы понять – одно из двух: или одни линии должны пересекаться с другими, или места для прибытия поездов имеют несколько ярусов, и тогда стеклянная крыша вовсе не стеклянная, и не крыша, а перекрытие между уровнями со скопищем ламп дневного света. Но почему я нигде не ощущал спуска или подъема? Если вокзал устроен так, как я представил, уровень должен был подняться метров на десять. И к тому же, если лампы освещают платформы, почему ни одна не горит внутри здания?

Непонятности с моим поездом просто детские загадки по сравнению с этим местом… И для Рая, или Ада вокзал слишком странный выбор. Остается только смириться с очередной загадкой и отправляться дальше.

Идти пришлось не так далеко. Коридор уж как-то совсем неожиданно закончился, перейдя в просторное помещение, метров пять в высоту и черт знает сколько в длину. По бокам от меня виднелись вросшие в стену кабинки касс – огороженные от зала стеклом десятки, сотни кабин для продажи билетов… Мне опять начинало представляться наводнение – выстроенные в бесконечных очередях потоки людей. Я встряхнул головой, стараясь отогнать подступающую панику. Все, чего много для меня явно вредно. И почему я так странно реагирую на большие пространства и строения? Наверно потому, что привык жить в маленьком, закрытом мирке вагона.

Огромные, почти во всю стену окна располагались у противоположной стены. Я направился к ним. Сказать что удивился, увидев главный перрон и отходящие от него пути, а чуть поодаль – мой состав? Наверное, нет. Хотя стоило бы! Ведь, если вспомнить блуждания по залам и коридорам вокзала, я должен был зайти черт знает как далеко от места, где оставил поезд. А получилось, что пришел туда же, откуда ушел. Знал бы, просто выбил окно и пролез сюда. Все равно здесь никого нет, кому мое хулиганство могло прийтись не по вкусу…

Недолго думая, я попытался найти ручку или защелку, чтобы открыть окно. В тот же момент в одной из стеклянных кабинок зажегся свет. Я встал как вкопанный, не зная, что делать – бежать «от»-сюда или «к».

Сначала маленький огонек парил в воздухе, медленно спускаясь вниз. Затем застыл, чтобы резко разгореться с новой силой, превратившись в керосинку. Живой свет осветил лицо мужчины. Даже не шелохнувшись, я наблюдал за неизвестным человеком, боясь спугнуть наваждение. Человек же в свою очередь не сильно-то мной и интересовался, полностью увлеченный своими делами. А именно, он явно готовился перекусить. Доставал из под стола какие-то баночки, свертки, посуду, термос – даже ни разу не посмотрев в мою сторону.

Когда он сделал себе что-то наподобие бутерброда и принялся уплетать еду, запивая чем-то горячим, я решил, что пора действовать. Иначе незнакомец не скоро закончит свою трапезу, и обратит на меня внимание.

Подойдя к стеклянной перегородке с вырезами переговорных дырочек, за которой сидел незнакомец, я решил стоять, надеясь ненавязчиво обратить на себя внимание. В тусклом свете лампы, он поглощал все новую и новую порцию еды, неотрывно уставившись в какую-то книгу. Человек читал. Глядя на него мне страшно захотелось самому осилить какой-нибудь хороший роман. Стало жалко Рубину, оставленную в поезде лежать недочитанной.

Человек за стекло на вид совершенно непонятного возраста. Это, наверное, из-за длинной, густой бороды, почти полностью скрывающей его морщинистое лицо. На голове темно-синяя кепи, и такого же цвета пиджак с погонами и вышитой эмблемой ГЖД – точь-в-точь как у меня.

– Простите… – как можно мягче, чтобы не спугнуть, сказал я. Но усилия себя не оправдали – от моих слов мужчина метеором вскочил, опрокинув чашку с кофе на стол, заляпав книгу, бешено дыша и пятясь. – Извините, я просто узнать хотел… – примиряющее замотал я руками показывая, что я не опасен.

Мужик учащенно дышал и таращился на меня. Затем, видимо сообразив что к чему, несколько раз осмотрев мою форму выдохнул, смачно сплюнул на пол, а затем спешным, писклявым голоском недовольно выругался:

– Черт! Ну нельзя же так пугать! – тут же, словно вспомнив об оставленном на плите молоке, его взгляд упал… не спустился, не съехал, а именно тяжело, громко плюхнулся на книгу. – Ну что же это! – жалобно пискнул человек и кинулся к столу, подхватил в руки промокшую книгу, усердно вытирая ее рукавом. Но все его усилия были напрасны. Кофе успело изрядно заляпать страницы. – Черт, черт, черт… – продолжал он пищать.

Его странный голос совершенно не совпадал с внешностью. Не то, чтобы голос должен быть суровым или грозным, нет… скорее просто серьезным. А к этому писку, что при шевелении губ выходил изо рта человека, даже с натяжкой нельзя относиться серьезно.

В конце концов, видимо смирившись с потерей, он обреченно кинул безнадежно испорченную книгу на сухую часть стола и принялся вытирать появившемся из кармана платком лужи чая.

– Нельзя же так людей пугать! – грозно пропищал бородатый.

– А я и не пугал, – я старался защититься от несправедливых обвинений. – Просто извинился за беспокойство. Откуда мне было знать, что вы такой нервный?

– Не нервный я! – нервно пискнул бородач, бросив в меня гневный взгляд. – Просто гости здесь редки… – Он наконец успокоился и сел за стол, явно переживая из-за потерей важной вещи.

– Извините, я на самом деле не хотел вас пугать. Так получилось.

– Да знаю я… – он тяжко вздохнул. – Только от этого не легче! Что теперь делать, а?! Столько промаялся с книгой, и вот… почти уже разобрался что да как, а тут такое. Вишь, как бывает, – он расстроено покивал своим словам.

Писклявый человек несомненно был самым настоящим ключом к разгадке этого места, и если его сейчас упустить (а куда он мог отсюда деться, я честно говоря не представлял, но чувствовал, что это вот-вот произойдет и ситуацию надо исправлять), то с большинством загадок мне придется разбираться самому.

– Когда книга подсохнет, то будет как новая, – подбадривающее улыбнулся я. Не сработало…

– А толку что? – он поднял на меня свои глаза, полные грусти и разочарования. – Вещи, если с ними быть неаккуратным, легко превратить в бесполезный мусор. Как мою книгу, например.

– Ну почему? – удивился я. – Сейчас высохнет, и можно будет читать. Ну немножко заляпана. Ведь в этом ничего такого нет – главное, что буквы можно различить.

От моих слов мужик еще сильней вперил в меня взгляд:

– Ты не местный?

– Нет. Только что прибыл.

– Прибыл? – мужик явно удивился. – Это на чем ты «только что прибыл?» Только не говори, что на поезде.

Я сдержанно кивнул, готовясь к какой-нибудь выходке.

– Врешь! – запищал во весь голос мужик, и опять неожиданно сиганул из-за стола, уронив на пол термос и стул. Схватил керосинку и исчез за дверью кабины. Я успел досчитать до семидесяти, когда в дальнем углу что-то защелкало, вслед за чем отворилась дверь. А я ее даже не заметил. Показавшийся огонек покачиваясь быстро приближался, в сопровождении топота пары ног.

Мужик подбежал к окну.

– Обалдеть можно! Это твой поезд?! Действительно настоящий поезд?! – он чуть ли не танцевал от радости. Я стоял на том же месте, ожидая пока этот ненормальный возьмет себя в руки.

– Слушай! – чуть не прокричал он мне в ухо. – Ты хоть понимаешь что это значит?! Не зря! Все не зря! – скакал он кузнечиком вокруг меня. – Я-то думал, уже все, каюк! А тут ты…

Как я не старался, из его бессвязной речи почти ничего не понимал.

– Я двигаться… двигаться начал!!!

– В Городе так устроено… – уже спокойный, он сидел на подоконнике рядом, влюбленно глядя на мой безголовый состав, – что единственная цель каждого – выбраться отсюда.

– А кем так устроено? – спросил я, согреваясь о чашку теплого чая, раздобытую Смотрителем Вокзала.

– Не знаю, – пожал он плечами. – Просто всем известно, что отсюда нужно выбраться. Это цель – кем и почему установленная неизвестно. Но так надо…

Я хмыкнул:

– Странно. Сначала нужно попасть в Город, чтобы затем выбираться из него. Как-то по-дурацки, не находишь?

– Нет, – он не отрывая взгляда от окна, прихлебнул из своей чашки. – Все правильно, это как перевалочные пункты. Чтобы добраться сюда, ты, как и любой другой должен кое-что понять. Понял, значит добился определенного уровня и можно переходить на другой, более высокий, тоже со своими задачами и трудностями. Разве не игра?

– Не больно ты на увлеченного игрока был похож, когда я тебя встретил.

Смотритель Вокзала оторвал взгляд от поезда и посмотрел на меня:

– Всякое бывает. Я вот боялся, что уже никогда не смогу выбраться из Города. Поэтому и надежда угасла, и сам я потихоньку терялся. Но твое появление здесь все изменило.

– И что я такого сделал? – удивился я.

– Ты? Ничего. То, что ты здесь появился скорее не твоя заслуга, а моя. Значит, я успел разглядеть смысл книги, и скоро Вокзал наполнится до отказа.

– А что в этой книге такого?

– Пока что не знаю. Если б знал, то здесь давно бы шныряли тысячи человек, желая поскорее выбраться, купить билеты. Прежде чем книга была испорчена, я что-то определенно понял, но вот что? Много мыслей копошилось в голове – какая из них правильная? Вот в чем вопрос! А ты – не более чем симптом правильного пути.

Я ухмыльнулся:

– Книга у тебя какая-то скоропортящаяся.

– Получишь от Старьевщика свою подсказку, тогда и поймешь, что к чему… – радость постепенно сползала с лица Смотрителя, и мои вопросы явно мешали ему сосредоточиться на своих мыслях.

– Старьевщик?

– Да… – подтвердил он. – Это человек, который с помощью предметов помогает найти дальнейший путь. Тебе именно к нему и нужно попасть. Именно он подскажет тебе куда двигаться дальше.

– То есть, как выбраться из Города?

– Ага…

– И как мне его найти? Судя по количеству перронов, Город – настоящая громадина.

Смотритель приподнял кепку, чтобы поправить короткий бобрик волос, и снова водрузить ее на место.

– Нет. Он не огромный… он бесконечный.

– Как это? – я аж привстал.

– Сам поймешь скоро. Выходи на улицу только тогда, когда точно будешь знать, куда хочешь попасть. Иначе никуда не идя, никуда и придешь, бесконечно блуждая по улицам.

– Я не совсем…

– Все поймешь, когда выйдешь из Вокзала. А так толку тебе объяснять? Если не знаешь куда деваться, или хотя бы кого именно хочешь найти – сиди там, где сидишь. Понял?! – назидательно пропищал Смотритель.

– Да.

– Ну и ладно, – и замолчал, привычно уставившись на мой поезд.

– Так, а как мне Старьевщика найти? – напомнил я ему.

– Ах, да… Выйдешь в Город и постоянно думай, что идешь к Старьевщику – размышляй: какой он, во что одет, какой у него характер, представляй его взгляд. Все до мелочей!

– Ты серьезно? – я старался понять, не шутит ли он.

– Конечно. Все понял?

– Все, – неуверенно кивнул я. – Идти думая, что хочу попасть к Старьевщику.

– А вот и нет! – оборвал меня Смотритель. – Не «хочешь» попасть, а «знаешь», что идешь к нему.

– А есть разница?

– Такая же, как между бесконечным блужданием, и попаданием в пункт назначения. Просто знай, что идешь к нему – вот и все! Это разницу необходимо уяснить, если хочешь добраться туда, куда тебе нужно. Ты даже не представляешь сколько блуждал я, прежде чем смог встретиться с ним.

– Тогда мне нужно знать какой он? Это чтоб легче было найти его.

Смотритель тяжко вздохнул:

– У каждого свой благодетель. Мой Старьевщик скорее всего отличается от твоего.

– И как мне тогда его найти? Как я узнаю, что он – тот самый, кого ищу?

– Город сам приведет к нему, если знать свой путь. Я понимаю, тебе тяжело все уместить в голове. Ты и не старайся, просто двигайся. По пути сам найдешь все ответы. Тогда и твой мир тоже начнет шевелиться, поспевая за тобой.

– Ты это имел в виду, когда говорили, что начал двигаться?

– Да, – улыбнулся Смотритель. – Когда я прибыл сюда…

– «Прибыл»?

– В Город приходят каждый своим путем. Кто-то – как я, пешком по дороге, кто-то – как ты, на поезде, другие сразу появляется в Городе. Всегда по-разному. Так вот, когда я сюда прибыл и наткнулся на небольшой вокзальчик скорее напоминающий будку, чем здание, я сразу понял, что это и есть моя обитель. Поселился здесь. Тогда была всего одна касса, платформа и путь. Я мечтал усовершенствовать мой дом. Иногда, изредка появлялись люди, чтобы купить билет на поезд. Поезда тоже появлялись скорее как исключение. И тогда я стал мечтать об огромном здании с кучей касс, платформ и путей – о Совершенном Вокзале огромных масштабов. Как и все, я сплю. Каждый раз засыпая, я знал, что проснувшись, обнаружу различные усовершенствования Вокзала. Потихоньку – то еще один путь прибавится, то комнатка появится, какой раньше не было, то касса… Но мне всегда было мало! Я мечтал о чем-то поистине грандиозном, достойном моей фантазии. Честно говоря, я тогда был занят исключительно сооружением, совсем не задумываясь о людях, для которых все то делается. Когда в конце концов получился вот этот монстр, до меня вдруг дошло, что ни люди, ни поезда больше не появятся здесь. Я слишком был занят строительством и будущим, потеряв истинный смысл – пассажиров, для кого все это делалось, кто этим мог пользоваться. Представляя себе Вокзал, я не видел в нем людей – только стены, колонны, да пути… И единственное, что я заработал – бесконечное количество платформ.

– Бесконечное? – исступленно переспросил я.

– А ты разве не заметил вдалеке серую стену? Это из-за освещения – «иллюзия предела». На самом деле, сколько в ту сторону не иди, всегда будут пути и платформы, и крыша над головой. Классно, правда?! Мое изобретение! Я подумал, как хорошо, если бы Вокзал подстраивался под нужды людей – сколько понадобится дорог, столько и будет.

– Неплохо… – я был искренне удивлен.

– А нелогичность в пространстве, если ты его заметил – это непоследовательность моих мечтаний. Сначала мечтал так, а потом по-другому…

Все становилось на свои места.

– Когда понял, что переборщил и слишком уж увлекся будущими свершениями, совсем исчерпав «пассажиров», я решил выбраться в Город, пытаясь понять, где они.

– И где же люди?

– А черт его знает… – пожал он плечами. – Я никого не встретил, точнее не видел.

– Все попрятались?

– Нет. Почему попрятались? А хотя… сам потом поймешь.

– Потом да потом. К чему загадки?

Смотритель будто не услышал:

– Мне многое нужно обдумать. Поэтому… спасибо, что появился здесь, – улыбнулся барадач. – Я, конечно, понимаю, что твое появление здесь всего лишь стечение обстоятельств – не ты, так кто-то другой. Но как вестника добрых вестей, благодарю тебя. Следуй указателям и выберешься в Город. А дальше я объяснил.

– Но у меня еще куча вопросов! – постарался возразить я.

Смотритель встал с подоконника и протянув руку, спокойно сказал:

– Держи лапу! – его борода разъехалась в стороны для улыбки. – Найди Старьевщика. Он тебе все и объяснит. Это его обязанность, как моя – присматривать за Вокзалом, а твоя – за Поездом. Увидимся!

Пока брел по коридору, еще раз смог убедиться в нелогичном устройстве Вокзала. Да, в этом мире возможно все. И пора бы уже перестать удивляться. Как говорил Старик, откуда я могу знать, как должно быть верно.

«По коридору прямо, до развилки. Налево – техзона, направо до поворота – выход в Город». Я свернул в сторону выхода.

По ощущениям обратно пришлось идти намного больше, нежели к кассам. Достигнув указателя, свернул налево. Новое ответвление оказалось совсем коротким по сравнению с предыдущим коридором. По ширине приблизительно такой же, правда темно хоть глаз выколи – на протяжении всего пути ни одного окна. До этого, жалуясь на плохую освещенность я даже не представлял, что впереди меня ждет такой мрак. Если еще доведется свидеться со Смотрителем Вокзала, надо будет узнать, почему кругом такая темень и нет электричества. Только лишь я об этом подумал, как впереди замелькало белое пятно. Я неосознанно ускорил шаг, стремясь поскорее выбраться из такой темнотищи, в которой остаешься не до конца уверен в собственном существовании.

Спустя семьдесят четыре шага я стоял перед выходом… входом в Город. Пять высочайших широких дверей выстроились в ряд. Явно тяжелые на вид, их рамы украшала искусная резьба, а сами двери покрыты толстым слоем темного лака. Сквозь стекла, прямоугольниками вставленные в двери, внутрь проникал такой же белый матовый свет «люминесцентных ламп». Я потянул за ручку средней двери.

Никаких ламп за дверью, конечно же, не оказалось…

Лишь стоило приоткрыть створку, как в образовавшуюся щель повалила белесая субстанция. Сам не зная чего испугавшись, я отпрянул назад. Дверь с грохотом захлопнулась. Но то количество белого вещества, лишь слегка напоминающее туман, осталось на полу. Если это был обычный туман, то проникнув внутрь помещения, он сразу же растворился. Я наблюдал, как странная масса медленно таяла, пока от нее не осталось и следа.

Немного подождав, решил продолжить эксперимент.

Резко, насколько это возможно проделать с пятиметровой бревниной, открыл дверь. Внутрь с готовностью повалило белое желе, расползаясь по полу ватным ковром.

Вытянув руку, я погрузил ладонь в это вещество. Прохладно и влажно. Придвинув ладонь ближе, внимательно осмотрел ее – пусто.

Теперь уже более смело, я зачерпнул пригоршню желе. Оно не имело веса. Поднес к лицу, понюхал – запаха тоже нет. Только температура чуть ниже, чем в помещении. Однако вещество было намного плотней, чем обычный туман, и могло сойти за него лишь издалека. Я сжал ладонь в кулак – вещество слизью просочилось сквозь пальцы. Оно была тяжелее воздуха, стекая вниз струйкой молока.

Вернуться к Смотрителю, чтобы расспросить его о странном тумане? Ай, черт с ним, все равно хуже, чем уже есть – не будет.

Сделав шаг, я окунулся в белый кисель. Позади хлопнула дверь…

Погрузившись целиком, я утонул в нем, словно в болоте. Сразу вспомнилось блуждание в Поле Отчаянья – тогда хотя бы небо над головой виднелось, сменяли друг друга свет и тьма, и можно было мечтать, что скоро выберусь. А если застрять в этом тумане, то тут одним лишь отчаяньем не отделаешься.

Я вытянул вперед руку – кончики пальцев исчезли где-то далеко впереди, значит видимость не больше полуметра. Да уж, потеряться здесь плевое дело. В какую сторону идти? В каком направлении?

Теперь понятно зачем Смотрителю понадобилась крыша над перроном и почему стекла почти не дают света – чертов туман (буду называть его пока так) солнечным лучам не позволит осветить лишний метр.

Я сделал несколько шагов вперед… нерешительных, робких. Затем еще, и еще. Идти было легко, словно я плыл в невесомости. Подошвы ног ступали по чему-то приятно мягкому, похожему на газон.