Текст книги "В поисках настоящего"

После короткой разминки учитель скомандовал натягивать сетку. Несколько парней ожидавших приказа сразу же кинулись разматывать волейбольную сеть, разравнивать ее, цеплять к крюкам. Когда зал был разделен на две части, ученики быстро поделились на две команды.

Физрук отправился в тренерскую, где хранились все мячи и мелкий спортинвентарь. Только тогда Сос не сдержался и изменил своему хладнокровию, мельком скользнув взглядом по сидевшему с закрытыми глазами, устало привалившись к холодной стене, объекту насмешек. Сам Алан этого не увидел, а скорее ощутил тошнотой, как Сосик смотрит на него и ухмыляется.

«После школы поговорим…»

– Одно и тоже… Задолбал! – зачем-то прошептал Алан.

– Мяч! – крикнул учитель, и в ту же секунду короткие громкие хлопки разнеслись по залу. Алан приоткрыл один глаз, чтобы убедиться – так и есть, к ученикам подпрыгивая и перекатываясь, несся баскетбольный мяч.

Еще одна загадка жизни Алана – почему в их школе играют в волейбол баскетбольным мечом?! Почти у каждого ученика трофеем от такой забавы хотя бы один палец был вывихнут, губа разбита в кровь, не говоря уже о бесчисленных ушибах, синяках и ссадинах. Ладно больно, но ведь и глупо – на соревнованиях по волейболу, изредка случавшихся между соседними школами, «дети баскетбольного мяча» на могли даже толком гол забить. Они все время попадали в аут, привыкнув к более тяжелому мячу и не умея правильно рассчитывать силы.

И это притом, что каждый ученик знал – волейбольных мячей в школе хватает. Просто учитель физкультуры по каким-то своим, только ему понятным соображениям, не считал нужным давать их детям. А подойти и спросить никто не решался.

Прозвучал свисток, ученики разошлись по зонам. Игра началась. Первая же передача привела к разодранной до крови костяшки у одноклассника.

Алан терпеть не мог эту бессмысленную боль от ударов тяжелого мяча. Играя, он всегда старался следить за пальцами, больше всего боясь их повредить – ведь тогда он не сможет рисовать, а это самое страшное, что с ним могло произойти в жизни… По крайней мере тогда ему так казалось.

Он всегда даже пуще головы берег руки, от чего играть у него получалось намного хуже, чем у остальных. Одноклассники, думая, что он просто неумеха, не хотели брать его в команду, каждый раз стараясь спихнуть ненужную «обузу» соперникам, что в свою очередь достаточно ярко демонстрировало отношение окружающих.

«Какая разница, что обо мне думают. Главное, я могу рисовать!» – самообманом убеждал он себя.

Алина переминалась с ноги на ногу по другую сторону сетки от Цакоева, периодически поглядывая на Алана, явно беспокоясь за него. А он сидел с закрытыми глазами, и насколько мог, погрузился во тьму собственных мыслей, стараясь отрешиться от этого странного, нелепого мира холодной горной деревушки.

Крики, свист, ругань, скрип подошв по полу, возбужденные голоса, хлопки и шлепанье меча – все это напоминало Алану, что сколько не прячься в темноте, мир все равно тебя настигнет.

Зачастую наши проблемы бегают за нами по пятам, не желая отвязываться, пока мы не встретимся с ними лицом к лицу.

Стараясь избежать драки Алан решил отпроситься с последнего урока зная, что у Цако́я (как ребята называли Сослана) столько же уроков, сколько и у него. На защиту одноклассников можно не надеяться – хотя они и относились к Алану не плохо, но влазить в неприятности, тем более связанные с Цакоем никто не станет.

Учительница истории нехотя отпустила Алана домой.

Стоило ему выйти на крыльцо школы, как он понял свою ошибку – Сос тоже догадался о желании Алана уйти пораньше, чтобы избежать расправы. Возле магазина стоял Марат – одна из «шестерок» Цакоя, а значит, тот ждал где-то поблизости.

Конечно путь через магазин был не единственным. Пробраться до дома незамеченным можно в обход – пройти школу с торца, потом за домами вдоль реки, там добраться до конца деревни, перебежать дорогу возле дома дедушки Азамата, а затем вновь позади домов, только уже со стороны горы… чтобы в конце концов перемахнуть через свой забор. Сегодня отлежаться, пока пройдет головная боль, а завтра уже со свежими силами что-нибудь придумать.

Стараясь идти так, чтобы Марат ничего не заметил, Алан быстро добрался до задворок школы, а от туда в соответствии с планом побежал к дому старого Азамата. Пересечь дорогу тоже получилось незаметно…

Только собираясь свернуть за угол, Алан вдруг остановился, не решаясь сделать следующий шаг. Не то, чтобы он услышал или увидел что-то, скорее просто понял, этой дорогой идти нельзя.

«А что тогда делать? Не вваливаться же к деду Азамату с просьбой приютить…»

Взгляд упал на возвышающийся над деревней Мертвый Город.

«Почему бы и нет?! – размышлял мальчик. – Мать думает, что я на уроках. Не так уж и долго подниматься. Путь обратно тоже много времени не займет. Там полчасика посижу, пока Цакой с Маратом отчаются меня найти решив, что я уже давно дома»

Приняв решение, Алан перебежал обратно на другую сторону дороги. За домом спустился к реке, и уже вдоль нее решил добраться до подвесного моста, чтобы затем вскарабкаться к Мертвому Городу.

Зачастую наши проблемы бегают за нами по пятам, не желая отвязываться пока мы не найдем в себе мужества встретиться с ними лицом к лицу…

Почти добравшись до самого Города Алан вспомнил, что из деревни местами хорошо просматривается тропа, по которой он сейчас поднимался. Стоило обернуться, как стало ясно – отвертеться от встречи с Цакоем сегодня, видимо, не удастся. К подвесному мосту приближались три фигуры. В них легко можно узнаться единственного в жизни врага с дружками.

И вот опять, надо что-то срочно решать. Лезть выше и прятаться среди скал? Во-первых, опасно. А во-вторых, там легко можно попасть в тупик, откуда точно не удастся сбежать. Оставался только один вариант… хоть и более рискованный, но сулящий выбраться невредимым.

Прибавив шаг, он как мог быстро преодолел оставшиеся метры и забежал за одну из саклей. Эта каменная башня располагалась дальше остальных и ближе всего к обрыву, практически нависая над ним. За многовековую историю существования скалистое плато Мертвого Городка сильно уменьшилось, разъедаемое сильными ветрами и дождем, и теперь с каждым годом все больше, сантиметр за сантиметром, осыпающаяся в реку зыбкая почва, грозила унести с собой «культурное наследие Кавказа». Благодаря естественным природным механизмам, сразу за саклей образовался небольшой, вполне надежный на вид выступ. Если спуститься на него и самоубийцей на парапете проползти чуть дальше, то можно остаться незамеченным, под надежным прикрытием стены.

Пришлось экономить каждую секунду. Стараясь побороть отдающий болью в висках страх, кричащий ему почему-то маминым голосом, что падение в пропасть хуже, чем кулаки врага, Алан держась за стенку сакли, спустился на выступ. Все оказалось не так сложно.

Главное теперь, перебирая ногами и отвернувшись лицом к скале, чтобы ни дай Боже не посмотреть вниз, сделать несколько шагов и уйти из поля зрения неприятеля.

Что-то посыпалось сверху. Алан рефлекторно зажмурился, но отрывать от шершавого камня руку, чтобы стряхнуть песок не решился. Когда сверху перестало сыпать, Алан поднял взгляд, проверяя нет ли опасности. Как ни странно, но на этот раз ему повезло. Под основанием каменного жилища почва образовывала ведущую внутрь узкую нору, будто кто-то специально оставил спасительный проход, способный пропустить лишь не большого мальчишку.

Мысли, что древний каменный фундамент может не удержать вес всего дома и развалиться, или что рука может сорваться, когда он будет взбираться внутрь, не стали беспокоить загнанного в угол зверька. Алану казалось, что в этой дыре хранится спасение.

Внутрь каменного чрева! Скорее внутрь!

Схватившись за нижний пласт сланца он подтянулся, протиснувшись между камнями. Наверняка измазавшись, Алан стал дожидаться своей участи, стараясь справиться с громким сбившимся дыханием и сердечным перестуком.

Наверное прошло около пяти минут (хотя в подобной ситуации о времени говорить бессмысленно) прежде чем он услышал аккуратно-неуклюжие шаги крадущихся загонщиков. Судя по звукам они разбрелись по Городку, в тщетных попытках найти Алана. Старались они вести себя тихо, но хруст камней под ногами массивных туш с легкостью выдавал присутствие Цакоя с друзьями. Алану почему-то въелась в память эта темнота, с просветами дыр полуразрушенного древнего здания и громкое перешептывание камней из под ног.

Какое-то время покружившись по территории Мертвого Города, несколько раз прокравшись мимо закрытой снаружи двери (чем не на шутку пугали Алана), преследователи направились вверх по склону, видимо решив, что жертва ушла дальше.

Так и не посмев покинуть убежище, Алан положил портфель на земляной, хорошо утоптанный пол, а сверху сел сам, привалившись к стене. Мысли в голове вертелись лишь об одном – сколько продлится эта дурацкая, жестокая игра в охоту на человека.

Теперь, превратившись в узника древней башни, Алану понял свою ошибку – от Цакоя быстро не отделаться, и скорее всего придется торчать здесь до самого вечера. «Может выйти? Пусть морду набьют, да угомонятся… Зато домой не опоздаю, мать за сердце хвататься не будет…»

Размышляя о возможных последствиях, перебирая наихудшие варианты, он теребил шнурки на ботинках. Была у него такая привычка, когда переживал или нервничал, всегда что-то вертел в руках. Это Алина как-то обратила внимание на такую особенность и в моменты, когда он говорил что все в порядке, а сам нервно вертел что-нибудь в руке, с большой охотой подкалывала друга. Обычно это были карандаш или ручка, но сейчас ничего более подходящего, чем шнурки на ботинках не найти.

Тонкие полоски света шпагами пронзали темноту. Не так уж здесь и темно, просто глазам нужно немного попривыкнуть.

Сколько Алан себя помнил, на дверях саклей висели толстые амбарные замки как раз рядом с табличкой, строгим родителем угрожающей штрафом каждому, кто посмеет притронуться к забытым экспонатам музея Времени. Сколько он себя помнил, ему всегда хотелось узнать что находится внутри. Мальчику думалось, что здесь должны обязательно валяться выбеленные черепа умерших от чумы людей, погнившая старинная мебель и обломки глиняной посуды, а на стенах висеть мечи, щиты и стрелы. Поэтому увидев совершенно пустую комнату, он даже немного расстроился. Пол такой чистый, словно его недавно подметали, и стены… просто голые стены. Ни тебе черенков посуды, ни оружия, ни костей, ни…

Алан удивленно вскинул брови – рядом с ним лежал какой-то предмет. Вроде не камень. Первое, что подумалось, открывалка или швейцарский ножик.

Подобрав неопознанную вещицу он почувствовал, как холодное тельце предмета, будто стараясь насытиться, принялось жадно вбирать в себя тепло живого человека. Кончики пальцев чувствовали исходящие от гладкой поверхности уколы льда… Затем они неожиданно оборвались, а вместе с ними (о чудо!) ушла с самого утра терроризирующая голову боль. Но времени не оставалось даже на удивление…

За стеной послышались приглушенные голоса. От них Алану снова пришлось сжаться. Не раздумывая, он положил отвлекающий предмет в карман.

– …мог деться?! – донесся до него недоуменный голос. – Все же видели, что он сюда шел…

– А может это не он был? – предположил голос Марата.

– А кто, блядь, еще из деревни мог сюда податься?! Только этому трусу надо было где-то спрятаться. Очкун!!! – в надежде, что Алан услышит, проорал Цакой, от досады громко сплюнув на землю.

«Ах, какой я видите ли трус. Всего лишь испугался трех амбалов» – не весело ухмыльнулся в мыслях Алан. Сидя в темноте, затаив дыхание, он боялся в свое удовольствие… боялся яростной, тупой, жестокой расправы за свое естественное желание уцелеть.

– Может здесь подождем? Или у моста? Не будет же он вечно прятаться… – предложил кто-то третий.

– А если это все же не он был? – продолжил стоять на своем Марат, явно не желающий оставаться здесь надолго. – Кто-нибудь из местных? Или турист? Всякое ж может быть…

– Ну, а если не он, то все равно, где этот призрак? Головой думай, а не жопой! – Цакой со своими друзьями, как и со всеми круго́м, говорил в привычной для себя снисходительно-пренебрежительной манере.

– Так мы будем ждать или нет?!

Немного помолчав, голос Цакоя скомандовал отступать:

– Нам еще домой возвращаться. Так что выдвигаемся к школе. В конце концов Алаша от нас никуда не денется. Не сегодня, так завтра с ним «увидимся»…

– Завтра выходной.

– Какая разница! Есть же и понедельник…

Несколько минут они еще поспорили, и лишь затем хруст камней начал постепенно отдаляться. Еще немного выждав Алан встал, чтобы посмотреть в щели между камнями – ни остался ли кто в засаде… Насколько можно было разглядеть территорию Мертвого Города, караулить его не стали. Тогда Алан проделал путь обратно – через нору на выступ, чуть-чуть проползти на опасной высоте, чтобы взобраться на плато.

Подойдя к краю спуска он аккуратно, оставаясь незаметным выглянул. Обидчики как раз переходили подвесной мост. Теперь дождаться, пока они достигнут школы, и как можно более быстро спуститься вниз по правому краю.

Пригибаясь, Алан подошел к камню, как к старому приятелю. Он недовольно поморщился, обнаружив на нем грязные следы подошв. Сам мальчик всегда старался не пачкать чудесную глыбу.

Ребром ладони очистил камень от грязи, затем отряхнул и руки, одежду, рюкзак… Но все же без помощи воды следы приключений с одежды стереть не удастся. А таким зачуханным домой отправляться нельзя. Сколько понадобится времени чтобы хорошенько почиститься?

Размышляя, Алан привалился к камню со стороны скал так, чтобы его силуэт не проглядывался из деревни. Лишь стоило коснуться спиной каменного шара, как правое бедро словно резануло острым предметом, или обожгло раскаленной железякой. Рефлекторно отпрянув от камня, одновременно стараясь понять, что же его «ужалило», он осматривал идеально гладкую поверхность, но так ничего особенного увидеть не смог. Болезненные ощущения все еще отдавали в районе правого кармана.

«Точно!» – осенило его.

Алан только сейчас вспомнил про находку. Он залез в карман и извлек на свет замызганные землей, небольшие наручные часы с железным ремешком.

Часы?! Но откуда?! Откуда в древнем строении могли взяться вполне современные часы?

На циферблате отмечены всего четыре числа – римские 12, 3, 6 и 9 располагались именно там, где им и положено находиться. В маленькой прорези, как раз между «III» и «VI» отображалось еще одно число, судя по всему показывающее день месяца – ноль пять.

Всего две стрелки – большая минутная, и маленькая, отсчитывающая часы. Секундной не было, поэтому визуально различить идут ли они оказалось невозможным. Поднеся странную находку к уху, мальчик прислушался – определенно никакого движения. Сбоку корпуса виднелся барабанчик. Алан покрутил его в надежде, что часы оживут, но результат остался прежним. Механизм хранил мертвое молчание.

Мелькнула мысль, а не выкинуть ли их? Все равно не работают и не заводятся. Какой в них тогда смысл? Но секунду подумав, Алан решил оставить находку себе. Во-первых, ему очень нравился их внешний вид. Во-вторых, часы он нашел в старинном здании. И не важно, что внутрь они могли попасть через бойницу – какой-нибудь эксцентричный иностранец из санатория всего несколько дней назад взял да и закинул «свое личное время» в понравившуюся саклю, как поступают с монетками, бросая их в воду, чтобы вернуться к понравившемуся месту (кстати, это также объясняло почему они не работают – от удара). Пусть так… Главное совсем другое – Алан нашел их там, где должны быть скелеты и черепа, где когда-то жили люди, а сейчас властвуют лишь мертвецы.

К тому же дополнительным пунктом почему часы не следовало выбрасывать, для Алана стала бесследно исчезнувшая головная боль. Может это и совпадение, но раньше, чтобы при касании вилки, карандаша, носового платка или еще чего-то боль ретировалась – подобных вещей не случалось…

Сцепив часы на запястье, мальчик отодвинув кисть подальше, чтобы понять как они смотрятся на руке.

– Ничего так… – заключил он.

Застывшие стрелки показывали шесть двадцать с чем-то – делений на циферблате было мало и более точно застывшее время определить не удавалось.

Одернув рукав куртки Алан отправился вниз по склону, стараясь идти по заданному маршруту – как можно правее от тропы, оставаясь незаметным. Добравшись до моста, быстро преодолел его, спустившись к реке. Второпях, но как можно тщательней протерев одежду и рюкзак от пыли, побежал в сторону деревни.

Подобравшись вплотную к домам, он все же решил идти задними дворами. Добраться до своего дома получилось без особых проблем. Алан перелез через забор, спрыгнув в огород. Осталось пройти между кустарниками, и мальчик дома. Весь путь он мысленно молился, надеясь на снисходительность времени – может быть Его Величество сщедрится, уйдя не слишком далеко… так, чтобы на очередного скандала с мамой чуть-чуть не хватило.

Уже второй раз за день Алан порадовался своему везению – матери дома не оказалось. Это было настоящей редкостью.

Судя по висящим на стене столовой большим круглым часам, с окончания последнего урока прошел всего час. Будь мама дома, этого опоздания вполне бы хватило для серьезной взбучки. Особенно после вчерашнего.

Алан наскоро переоделся. Ему совершенно не хотелось снимать часы и показывать их родителем тоже не следовало, по крайней мере сейчас, поэтому выбор пал на теплую водолазку с длинным рукавом. Затем, даже не перекусив сел делать уроки – мать могла заявиться в любую минута, и нужно напустить виду, будто он уже давно дома.

Мать пришла минут через сорок. Зашла в комнату, как ни в чем не бывало. Чмокнула «трудолюбивого» сына в темя сообщив, что пропадает у Мадининой мамы.

– У Азы сегодня день рождение. Я помогаю хозяйке на кухне. Так что буду с отцом поздно.

Поздно – не то слово. Алан знал, как могут затягиваться подобные гуляния, особенно в преддверии выходных. Что скрывать, возможность провести вечер полноправным хозяином дома Алана очень обрадовала.

– Я за приправами забежала, – сообщила мать, после минутной возни на кухне. – У Азы закончились. Ну, пока! Может еще зайду…

Только лишь когда хлопнула дверь, Алан кинулся на кухню, запихивая в себя все съестное, что мог найти, даже не разогревая. После чудесного исчезновения головной боли на ее место пришел дикий, опустошающий голод.

Наевшись так, что с трудом получалось дышать, Алан отправился в «отцовскую» комнату, решив немного посмотреть телевизор.

В принципе, получился чудесный пятничный вечер: поборовшись со скукой, Алан кое-как доделал уроки; еще раз позавтракал; немного порисовал; затем еще чуть-чуть посмотрел телевизор. Ближе к девяти заскочила пьяненькая и очень довольная мать, принесла на тарелке немного вкусного: пару кусков пирога из бурачных листьев и сыра, мяса, фасолевый салат. Пошуршав на кухне опять убежала, предварительно напомнив чтобы поздно не ложился.

Лег Алан около двенадцати. Завтра выходной, поэтому можно поспать чуть подольше…

Когда именно пришли родители он не слышал.

Алан проснулся посреди ночи от странного ощущения – что-то в окружающей обстановке явно было не так. Но вот что?!

В горах луна всегда светит ярко. В разбавленной лунным светом темноте очертания предметов хорошо различимы. Но сколько он не озирался по сторонам, сканируя полумрак сонным взором, все никак не мог понять, что же не так, что изменилось. Наверное, его потревожил остаток неприятного сна. Он повернулся набок, в надежде поскорее заснуть.

Только лишь подложив под голову руки он понял в чем причина. Часы на его запястье шли, издавая отчетливый звук ожившей секундной стрелки… стрелки, которой на самом деле не было.

Тик-так-тик-так-цок-цок-тик-так… – чеканила секунды невидимка.

Сев на кровать и включив настольную лампу, Алан посмотрел на циферблат, борясь с желанием зажмуриться – «три сорок пять». На табло дней – «нолик» и «пятерка» скрывшись на половину сместились вверх, а снизу показались очертания «нуля» и «четверки».

Даже с не думающей спросонья головой Алан сразу увидел не стыковку в цифрах. Когда он надел часы, стрелки показывали шесть часов, а сейчас почти четыре – не могло пройти девять часов с шести до трех. Одно из двух – или он во сне каким-то образом прокрутил барабан переставив стрелки, или время на этих часах шло вспять. А судя по четверке на табло дней, именно так оно и было.

Сколько не крутил Алан маленький рычажок справа, стрелки упрямо не желали подчиняться, своевольно управляя Временем.