Текст книги "Паргоронские байки. Том 5"

А еще у твинодаков полностью отсутствует активный дух, чакры и духовные линии. Они не видят снов и не умеют фантазировать, у них нет религий, а главное – они не способны овладеть даже самой простейшей магией. Натаскивай твинодака хоть сотню лет – толку не будет.

Именно это с грустью объяснял их депутатам Локателли. Но твинодаки, способные в уме совершать сложнейшие расчеты, здесь проявляли удивительную твердолобость. На каждую реплику Локателли они возражали одним и тем же:

– Мы не наблюдаем в приведенных вами фактах аргументов в пользу принципиальной неосуществимости получения новых знаний существами нашего вида.

– А я вот наблюдаю, – начал терять терпение президент Мистегральда. – Господа мои, любезные и хорошие, ну что же вы никак не поймете? Приходите вы на здоровье в нашу Делекторию, сдавайте экзамены… почти в любое время года работает! Сумеете сдать – милости просим, учитесь.

– Наши особи краткого возраста неоднократно пытались пройти ваше тестирование, – ответил глава депутации. – Мы не наблюдали результативности.

– Ну правильно, не наблюдали. Давайте я напомню, как у нас все устроено, – принялся черкать в блокноте Локателли. – По статистике… гм… да будет линейка… да, по статистике примерно сорок процентов абитуриентов получает от семисот до восьмисот баллов – и учится в КА за плату, за монетки. Чем больше баллов, тем ниже плата, все честно. Еще почти столько же получает от шестисот до семисот баллов – и в КА их не берут, зато предлагают Типогримагику, сокращенный трехлетний курс. Многие соглашаются.

– Ни одна из наших особей краткого возраста не получала такого предложения.

– Ну правильно. Еще десять процентов абитуриентов набирает больше восьмисот баллов – и их мы учим в КА бесплатно, потому что таким талантам нельзя позволить пропадать. Но остается… сколько там еще остается?..

– Еще десять процентов, – ответил внимательно слушающий твинодак.

– Вот. Эти десять процентов набирают меньше шестисот – и это означает, что их вообще бесполезно учить. Даже в Типогримагике, даже самой примитивной ремесленной магии. И ни один твинодак шестьсот баллов еще не набирал.

– Почему проходной балл – именно число шестьсот? – спросил депутат.

– Потому что им должно быть какое-то число. И мы составили тест так, чтобы им было шестьсот. Пятьсот девяносто девять баллов – это максимум того, что хотя бы теоретически может набрать индивид, вообще не имеющий магических способностей. Четыреста за теорию… и как раз ее вы всегда сдаете блестяще… и сто девяносто девять за практику. За те испытания, которые не требуют таланта к волшебству. Например, за тестирование памяти любой твинодак легко наберет полную двадцатку…

– Мы не прекращаем знать никакую полученную информацию.

– Да, у вас у всех абсолютная память, – согласился Локателли. – Но это не имеет отношения к волшебству, это просто облегчает обучение. Также вы всегда идеально сдаете тесты на интеллект и хладнокровие, а в некоторых других испытаниях можно получить сколько-то баллов просто благодаря удаче… и вам иногда везет. Но даже покровительство Просперины не даст проходного балла, если отсутствуют чакры.

Твинодаки посовещались, а потом попросили объяснить им, что такое чакры. Они каждый раз просили об этом, потому что концепция от них упорно ускользала. Им хотелось знать, где конкретно эти чакры находятся, как их увидеть, можно ли их создать или пересадить от другого существа. И волшебники терпеливо им отвечали – но твинодаки отказывались принимать такие ответы, требуя других, более для них подходящих.

Твинодаки – воистину удивительные создания. Они парадоксальным образом сочетают выдающийся ум и вопиющую глупость. В чем-то они похожи на големов.

Прием депутации Твинской Империи завершился тем же, чем и всегда. Ученый совет заверил, что если однажды какой-нибудь твинодак каким-то чудом сумеет пройти вступительные экзамены – его примут на общих условиях. Закон един для всех, Мистерия всей душой за равные права и возможности.

Однако это заявление немного пошатнулось, когда перед ученым советом предстали члены другой депутации. Два искусственных прозрачных существа, молодая фелинка с белоснежной шерстью и громоздкий бак на двух толстых ногах. Там, за толстым стеклом, окутанный ядовитым газом, покачивался комок белесой плоти с шестнадцатью тонкими щупальцами и двумя бесцветными глазами.

Зодчий.

Из отверстий в его защитном костюме вырвались беззвучные сигналы. Некоторые волшебники их услышали, а кое-кто даже понял, но для большинства они остались тишиной – и потому заговорила фелинка.

– Мессир Дельтек-Дэ, чрезвычайный и полномочный посол Раймы, неправомочный, сопровождаемый двумя фактитами альра-класса, приветствует ученый совет Мистерии.

Снова основное внимание посольства было сосредоточено на Арминатти – и снова тот предпочел бы сидеть где-нибудь в амфитеатре, среди любопытных, что каждую луну являются поглазеть на вообще-то очень скучное заседание. Но он сидел на самом почетном месте из шести президентских – и ему пришлось вежливо кивнуть послу Зодчих.

Устное приветствие, к счастью, снова взял на себя Локателли.

– Ученый совет Мистерии тоже приветствует чрезвычайного и полномочного посла Раймы, – любезно произнес он. – Мы все очень рады видеть его в этот замечательный день, правда, коллеги?

– Ага, – недовольно сказал Магуур. – Очень.

Цель визита посла оказалась точно такой же, как у твинодаков. Они хотели, чтобы их детва училась в Клеверном Ансамбле. И это уже далеко не первая их попытка припасть к крупнейшему источнику волшебства на планете.

Зодчим будет сложно освоить магию. Дело не в том, что они не понимают суть, концепцию – добрых две трети абитуриентов ее тоже не понимает до начала собственно учебы. А теорию Зодчие за последние века усвоили как раз отлично – они даже создали у себя целый исследовательский центр, академию, которая изучает волшебство с научной, натурфилософской точки зрения.

Страшное оружие Раймы может уничтожать города и армии, но они боятся волшебства. Не могут его понять – но пытаются это сделать.

Познать. Подчинить. Поставить себе на службу.

Но успехи у них пока крайне незначительные, и они всячески стараются заполучить живых учителей, а еще лучше – отправить собственных представителей в Мистерию или другую школу, поплоше.

Учиться им будет паргоронски трудно. Они не могут дышать парифатским воздухом, не могут есть парифатскую еду. Они даже не могут нормально говорить.

К тому же отношения между Раймой и остальным миром остаются натянутыми, как гитарная струна. Зодчие крайне редко покидают свою территорию и крайне неохотно принимают у себя гостей. Их не интересует торговля и дипломатические отношения. Как и тысячу лет назад, они считают всех от себя отличных кем-то вроде говорящих животных.

И давать им доступ к магии – очень плохая идея. Они настолько чужды остальным народам и настолько враждебны к самой биосфере Парифата, что с ними просто нельзя делиться этим козырем. Волшебство – единственное, что сдерживает их экспансию.

Но если у них есть способности и желание, рано или поздно магию они освоят.

Все это прекрасно понимали. Но Мистерия подчеркнуто вне политики. Подчеркнуто предоставляет всем равные права. Зодчим нельзя отказывать просто потому, что они Зодчие. Пока что ни один их абитуриент не набирал проходного балла, потому что они все-таки слишком сильно отличаются, и многие тесты просто ставят их в тупик.

Но как долго это будет продолжаться?

– Я скажу вам то же самое, что говорил в прошлый раз, – произнес Локателли. – Единственный способ, которым вы сможете успешно сдать экзамены – получше узнать наш мир и его обитателей. Побольше общаться с теми, кто не Зодчий, изучить местную культуру и обычаи… тогда у ваших абитуриентов будут шансы. Сейчас вы, увы, проваливаете даже теоретическую часть… с арифметикой и естествознанием у вас все хорошо, но не с грамматикой и особенно не с философией.

Фелинка выслушала Зодчего и перевела:

– Мессир Дельтек-Дэ почтительно понял ваши слова, ваша мудрость. Он признает их разумными и справедливыми. Он просит дозволения отправить в Делекторию ребенка, которого он сам отпочковал совместно с полномочным Увельте.

– Вступительные экзамены может пройти любой желающий, – чуть натянуто улыбнулся Локателли.

Но едва Зодчий и его искусственные слуги покинули зал, как Альянетти хлопнул двумя пальцами по ладони. Нижние ярусы сразу окутало пологом тишины – ученый совет перешел к приватному обсуждению, закрытому для зрителей.

– Я понимаю, у нас принципы, – ворчливо произнес Альянетти. – Но иногда ими можно и поступиться. Все вы знаете меня как старого расиста, националиста, патриота и просто здравомыслящего человека… и я не собираюсь меняться! Я таков уже восемьсот лет, и я не собираюсь меняться! Однако я всегда был готов на любые компромиссы, и интересы Мистерии для меня важнее всего. Я даже позволил расформировать Пеканиум, если помните!

– Помним, помним, – любезно кивнул Локателли.

– Но сейчас мы подошли к опасной черте! – вскочил с места Альянетти. – Мы уже обсуждаем прием в КА Зодчих! А Зодчие – это не просто соседи по планете, с которыми можно худо-бедно договориться и которые отличаются от нас только парочкой деталей!

– Я так понимаю, вы против, коллега? – спросил Медариэн.

– Против ли я?! Да я скорее демона в КА приму! Они по крайней мере не хотят убить нас всех! А Зодчие спят и видят, как бы распространить свою заразу по всей планете и истребить всех, кто не Зодчий! Вы думаете, они смотрят на нас, как на разумных существ?! Они видят в нас враждебную среду! Тех, кого нужно изучить, перенять все полезное… а потом уничтожить!

Члены ученого совета кивали. Тут не с чем было спорить. Ганцара, Гальвени, Даректы, Вайкунтби… ректоры один за другим опускали палец вниз.

– Однако тут есть и другая сторона, – напомнил Медариэн. – Если наша враждебность будет абсолютной и бескомпромиссной – у них не останется надежды, что они смогут… интегрироваться в нашу среду. Стать частью этого мира – и жить с нами в мире. А это означает войну. И дело неизбежно закончится уничтожением одной из сторон. Хотим ли мы этого?

Повисло напряженное молчание. Войны не хотел никто. Не столько даже потому, что Мистерия придерживается политики пацифизма, сколько потому, что абсолютной уверенности в победе ни у кого не было.

Когда-то Райму удалось напугать могущественной магией – и они по-прежнему ее боятся. Но сейчас они знают о ней гораздо больше. Прошла тысяча лет с тех пор, как покойный мэтр Мазетти вынудил их отдать портал, и волшебство давно уже для них не сюрприз и не страшная тайна.

– Ну так что же вы предлагаете? – спросил Вайкунтби. – Прямой отказ будет против наших принципов. Но и учить Зодчих магии мы тоже не можем.

– Они в любом случае рано или поздно ей научатся, – заметил Гальвени. – Их интересуем в первую очередь мы, потому что у нас ее больше всех. Но если мы откажемся наотрез – они переключатся на другие источники. Их на Парифате хватает.

– И что же вы предлагаете, коллега? – спросил Медариэн.

– Оставлять им надежду. Допускать к экзаменам, но потихоньку заваливать. Это несложно, некоторые тесты очень субъективны.

– Мы никого не заваливаем! – гневно воскликнул Магуур. – Они просто не дотягивают до наших стандартов!

– Вот пусть Зодчие и дальше именно так и думают.

– Настолько некрасивую политику я не поддержу, – покачал головой Медариэн, с недовольством глядя на Гальвени.

– Как знаете, мэтр, но это было бы наиболее разумно.

Обсуждение затянулось еще на битый час. Все это время над креслами витал полог тишины, зрители все сильнее скучали, многие стали расходиться.

– Коллеги, коллеги, ну что за паника, что за истеричная суета? – увещевал волшебников Локателли. – Можно подумать, Зодчие для нас какая-то новость! Будто Зодчие – единственная блоха на нашей лысине! У нас большая планета, коллеги. Соседствуем же мы как-то с Великой Лабораторией, Легационитом, арганкилами и даже Темным Властелином, этой гнусной, ублюдочной мразью…

– Дегатти, ай-яй-яй…

– А что, неправда? – хмыкнул волшебник.

– Правда, но Локателли бы так не сказал. Мы с ним враждуем со взаимным уважением и не опускаемся до мелких оскорблений.

– …И даже Темным Властелином. А Зодчие, в отличие от него, не абсолютно враждебны – с ними можно договориться, можно прийти к компромиссу. И у них тоже есть чему поучиться, у них много знаний и секретов, которые не уступают нашему волшебству…

– Только они отказываются ими делиться, – заметил Гальвени.

– Ну вот вам и ответ, – улыбнулся Локателли. – Давайте намекнем им, что будет только справедливо, если обмен знаниями станет взаимным.

– Они не согласятся, – проворчал Магуур. – К тому же их… машины… это не големы, не сервапоры и не субтерм-конструкты… я разбирал одну из них, но это принципиально другое… ладно, не здесь это нужно обсуждать.

– Действительно, что-то мы затянули с этим вопросом, – согласился Локателли. – Мэтр Арминатти, почему вы нас не одергиваете?

Арминатти только слабо улыбнулся, сидя в кресле с полузакрытыми глазами. Он чувствовал сонливость и даже сильную слабость. Чувствовал, как ослабевает реальность его физической оболочки. Ему не хотелось шевелиться, не хотелось говорить – только сохранять покой и слушать эту привычную дискуссию коллег, ворчливую болтовню старых друзей…

Ученый совет Мистерии нетороплив и консервативен. Его состав редко обновляется, некоторые сидят в креслах по несколько веков. Тот же Альянетти, который на триста лет старше Арминатти, но выглядит куда бодрей и энергичней… есть у Арбораза это преимущество долгожительства, они очень надежно привязаны к физическому миру.

– Давайте перейдем к самой неприятной части повестки, – предложил Медариэн, снимая полог тишины. – Введите подсудимую.

Суд. Он случается далеко не в каждое заседание, поскольку с обычными магиозами Кустодиан разбирается своими силами, лишь изредка запрашивая одобрения. Но дела профессоров рассматривают всем ученым советом – и сегодня одну такую ввели в шестиугольный зал Гексагона. На руках у обвиняемой висели корониевые кандалы, а сопровождал ее сам префект.

– Лефория э’Стуккей, профессор Даксимулета, – представил волшебницу Горотти. – Обвиняется в продаже волшебного оружия в Империю Зла.

– Она агент Зла? – уточнил Локателли.

– Нет, просто недобросовестный артефактор. Необычны только масштабы поставок – до пятисот клинков в луну.

Ученый совет изумленно зашептался. Мэтресс э’Стуккей была всем тут известна – она действительно одна из лучших создательниц зачарованного оружия, ее изделия неподражаемы. Но пятьсот в луну… то есть, получается, по девятнадцать в день… это поражает.

– Вы что, задались целью в одиночку вооружить все Легионы Страха? – подался вперед Локателли.

– У них более чем хватает и своего оружия, – заметил Медариэн. – И свои производители тоже есть. Если Бельзедор обратился к внешним источникам… он затевает большую войну?.. С кем?

– Мы тоже пришли к таким выводам, – кивнул Горотти. – Но у подсудимой нет ответов, ее уже психозрили.

– Могу ли я удостовериться? – посмотрел на волшебницу Медариэн. – Вы позволите, мэтресс?

– Не в моем положении возражать, – уныло ответила э’Стуккей, опустив взгляд.

Трудно спорить, что Медариэн – лучший психозритель среди ныне живущих. Даже в корониевых кандалах э’Стуккей оставалась профессором – но Медариэн проник в глубины ее сознания, словно повернул ключ в замке. Несколько секунд он быстро-быстро моргал, деликатно изучая содержимое чужого разума – а потом снова откинулся в кресле.

– Крайне любопытно, – произнес он. – Итак, проверим, правильно ли я понял. Заказы поступали к вам через посредников, вы полагали, что работаете на Грандпайр, Сунгелар, Лриллионис и другие крупные государства…

– Не совсем так… – открыл рот Горотти.

– …Но потом вы узнали, кто за этим стоит. Причем довольно быстро, – закончил Медариэн. – Однако… от сотрудничества не отказались и в Кустодиан не сообщили. Почему?

– Вы же сами все видели, – отвела взгляд подсудимая.

– Я хочу услышать из ваших уст.

– Что именно? Мои предположения?

– Ваши мотивы.

– Они… очень хорошо платили, – закусила губу э’Стуккей. – К тому же… я подумала… вы ведь видели, что это за клинки.

– Да, это особенно любопытно, – положил подбородок на ладони Медариэн. – Противодемонические, все до одного. Некоторые – артефакты высшего порядка.

– Эти – по спецзаказу, – с некоторой даже гордостью сказала волшебница. – Я подумала… понимаете… бессмысленно заказывать что-то такое, если твой враг – не демон. А если Темный Властелин собирается воевать с демонами… что в этом плохого для нас?

– Этот эпизод довольно скучный, мне кажется, – поставил кружку на стол Бельзедор. – Давайте его пропустим.

– А мне вот стало необычайно интересно, – тоже поставил кружку Янгфанхофен. – Продолжай, Дегатти.

Пологом тишины все накрыло еще несколько фраз назад. И теперь ученый совет стал бурно обсуждать услышанное. Префект Горотти разводил руками – у него тоже были двоякие чувства.

– Вы все же были обязаны сообщить обо всем сразу, как только узнали, кто ваш заказчик, – заметил Медариэн.

– Знаю, знаю, – вздохнула э’Стуккей. – Но вреда же никому не было…

– И вы очень хорошо заработали, полагаю, – ядовито сказал Магуур. – Пятьсот клинков в луну… мало какая страна может себе такое позволить.

Подсудимая продолжала сверлить взглядом пол. Ей было очень стыдно.

– Мы не можем простить ее только потому, что оружие… специфического назначения, – сказал Локателли. – А то, знаете, так мы можем далеко зайти. Это всего лишь салфетки… это всего лишь лекарственные зелья… никому нет вреда… и вот мы уже не заметили, как начали продавать им субтерму и яды.

– У них этого добра и без нас хватает, – пожал плечами Гальвени. – Половина планеты торгует с Империей Зла. А вот противодемонические клинки… это интересно, коллеги. Зачем бы они Бельзедору?

– Вот мне тоже интересно, – сказал Янгфанхофен.

– Янгфанхофен, не начинай, – покачал головой Бельзедор. – Я ведь тоже прекрасно знаю о «Выгуле щенят».

– Что?.. Каких еще щенят?..

– Не коси под дурака. Тебе не идет.

– Мне на ум приходят только два объяснения, – сказал Локателли. – Либо Бельзедор всерьез опасается Пятого Вторжения, либо ему самому уже недостаточно править кусочком Парифата, и он замышляет…

– Стать королем демонов?! – подался вперед Ганцара. – Это была бы великолепная сага!

– Да просто окиренная, – проворчал еще кто-то.

Арминатти в разговор не вмешивался. Он размышлял о Бельзедоре, о демонах… и понемногу растворялся в потоках эфира. Ему уже приходилось прилагать усилия, чтобы оставаться стабильным, сохранять определенную форму.

А потом он почувствовал толчок. Возмущение в эфире, повреждения в ткани реальности. Очень далекие, очень слабые… нет, на самом деле весьма значительные, просто на огромном расстоянии.

Особо мощное землетрясение?.. Цунами?.. Прорыв Кромки, выплеск Хаоса?.. да, что-то отдаленно похожее…

Председатель обвел взглядом остальных. Кажется, никто больше не чувствует. Даже Медариэн сидит спокойно.

Может, ему просто кажется? Обычно он не ошибался в таких вещах, но… неловко будет беспокоить ученый совет понапрасну. Они обсуждают крайне важное дело, а тут он с какой-то чепухой.

Лучше просто тихонько проверить самому.

– Коллеги, с вашего позволения, я отлучусь на минутку, – чуть слышно пробормотал Арминатти, выскальзывая в дверь позади кресла.

Его ухода толком и не заметили. Заседание совета длится от восьми до десяти часов – все время от времени отлучаются по разным надобностям. Арминатти коснулся рукояти портала и тот, узнав ладонь, вывел его прямо в кабинет президента Адэфикароса.

Здесь он на несколько секунд замер. Эфир… Арминатти почти утонул в нем, почти растворился. Его руки стали прозрачными, а с кожи и волос сорвались миллионы искорок. На какое-то мгновение волшебник услышал всю планету, почувствовал каждого ее обитателя, ощутил бесчисленные реальностные прорехи и микротрещины в Кромке.

Их очень много, они повсюду, но почти все – крошечные, незначительные. Это нормальная картина, они то и дело возникают и сами же потом рассасываются. Но в одном месте… там словно рваная дыра. Арминатти поежился и вздохнул, а потом коснулся ручки Кудаугодочной двери.

Это оказался город. Один из великого множества парифатских городков, где-то в северных землях. Здесь уже в полные свои права вступила осень, дул холодный ветер… в Мистерии-то климат мягкий, лета прохладные, а зимы теплые. Арминатти поежился и ускорил движение воздушных частиц. Вокруг стало теплее.

Значительные нарушения реальности… Арминатти определил вектор и пару раз моргнул. Перед глазами возникла координатная сетка. Направление… расстояние… да, туда. Волшебник вошел в резонанс с молекуляром и перестроил себя по отношению к пространству.

Через долю секунды Арминатти рассыпался там, где стоял, и сформировался двумя кварталами дальше, на большой площади. Точно такой же, как был, только, кажется, чуть меньше ростом и с более короткими волосами. В последнее время он становился рассеян и немного путался в мелких деталях.

Физическое тело не имеет особого значения, оно все равно скоро умрет.

Арминатти взглянул на огромный дворец… два дворца. Один – самый обычный, с историей и старой астральной тенью. Выстроенный классическим образом, вручную. Вон к той башенке немного приложено волшебство, но и только-то.

Второй же… он гораздо больше и совсем свежий. Практически стерильный, созданный с нуля буквально только что. Реальность еще дрожит от такого грубого изменения.

Это… да, это прямое вмешательство, непосредственный контроль. Это не псевдоматерия, не оформленная в твердую иллюзию мана. И не выстроенные нужным образом мириады реально существующих молекул. Нет, тут все еще бурлит Хаос, и сущее нестабильно.

Есть и множество других микровсплесков. Тут, там… непосредственное воздействие на физические объекты, даже на людей.

Но не это привлекло внимание Арминатти. Его интересовал тот, кто сейчас как раз появился на пороге этого огромного дворца, выступил на площадь и вскинул руки над головой.

– Возлюбленные мои подданные! – хорошо поставленным голосом воскликнул король этой державы. – Возрадуйтесь же, ибо злой колдун, что принес Марюлии столько зла, мертв, а дочь моя освободилась от его чар!

Ответом ему были нестройные приветствия. Народ постепенно собирался в кучки, и вид у многих был ошалелый. Судя по остаточным эманациям в эфире, сегодня тут творилось что-то несусветное. Но эффект был неустойчивый и вряд ли продлится долго.

Арминатти вздохнул, глядя на короля, сотворил себе палку и поковылял к ступеням. При виде его монарх широко улыбнулся, сделал шаг навстречу и протянул волшебнику руку.

– Добро пожаловать, мэтр Арминатти, добро пожаловать! – воскликнул он. – Честно говоря, не ожидал вас здесь сегодня встретить, но неожиданная встреча – не всегда неприятная, не так ли?

Арминатти заглянул ему в глаза. Он не знал этого человека. Никогда раньше его не видел. Марюлия… признаться, он даже не помнил, где это, на каком континенте. На Парифате бессчетное множество таких вот незначительных королевств, и всех их владетелей упомнить невозможно.

А вот король его узнал… или, скорее, тот, кто смотрит из его глаз.

– Ваше величество, позвольте мне поговорить с… кто вы, мессир? – заглянул в самую глубь Арминатти.

Несколько секунд король и волшебник молча смотрели друг на друга. Потом венценосец рассмеялся, шутовски раскланялся – и его лицо заколебалось, кожа заходила ходуном.

– Не могли бы вы, гм, оставить это тело? – почти виновато попросил Арминатти.

– Мог бы, но… но не буду, – улыбнулся король. – Этот смертный предложил мне все, что пожелаю. А я в своих желаниях скромен и неуемен, неуемен и скромен. Смертные-то могут предложить немного, то я и забираю – но забираю все, что смертные могут предложить. Я в своем праве.

– Боюсь, что нет, гм. Право существует только тогда, когда его можно, гм, защитить. А вы не сможете, пока я тут.

Улыбка сползла с королевского лица. Глаза какое-то мгновение мерцали, а потом король снова улыбнулся, подошел ближе и панибратски положил руку на плечо волшебника.

– Зачем же вы так, мэтр Арминатти? – спросил он дружелюбно. – Вы стары. Вы одной ногой в могиле. Мне, если честно, боязно даже дохнуть на вас посильнее – кажется, вы прямо сейчас расточитесь. Вам следовало бы подумать… о своей душе.

– Спасибо, я подумал. Вынужден, гм, настаивать, – совсем тихо сказал волшебник.

– Видите ли, мэтр Арминатти, этот человек любезно предоставил мне… полный карт-бланш, – холодно произнес король. – В ответ на мои услуги. Услуги, видите ли, должны оплачиваться, а договор есть договор.

Арминатти вздохнул и потянулся к эфирным узлам. Вот здесь, вот здесь… да, и вот здесь. Воздействие было точечным, мгновенным, но действенным – одержимого тряхнуло, его стабильность нарушилась. Король и то, что в него влезло, чуть заметно разминулись, их координаты перестали полностью совпадать. Арминатти надавил, напрягся…

Методики Адэфикароса наименее богаты заклинаниями и другими вспомогательными средствами. Этот университет делает основной упор на высшую магию. В нем волшебство изучают натурфилософским образом, как точную науку.

Но, к сожалению, именно против демонов магия Адэфикароса малоэффективна.

– Да ладно тебе, дед, – смахнул соринку с плеча король. – Ну куда ты лезешь? Это даже не твой профиль. Если уж так неймется – вернись домой, напиши запрос, отправь по мою душу бригаду демоноборцев… Я спокойно успею сделать все свои дела, а ты вроде как принял меры… и все довольны?

– Для вас я все еще мэтр Арминатти, гм, – сказал волшебник, моргая слезящимися глазами. – На «ты» мы не переходили.

И реальность закрутилась водоворотом.

Весь остальной мир скрылся за радужным шлейфом. Пространство завязалось миллионом узлов, так сильно тряхнул его Арминатти. Он надавил на рычаги мироздания, усилил напор… а потом отпустил.

И узлы разом развязались, реальность вновь высвободилась. Словно рухнул карточный домик – и вместе с ним тот, кто сидел внутри короля.

Его в буквальном смысле стошнило. Он упал на колени, прижимая руки к вискам. Перед глазами демона все кружилось, он хрипел – а волшебник морщился от напряжения.

Вселившуюся в кого-то сущность можно вытащить и без методик Провокатониса. Обычной грубой силой, прямым приложением астрального импульса. Но надо рассчитать все очень точно – иначе он уничтожит сосуд или сильно его повредит.

К тому же тяги все еще было недостаточно. В короле сидел кто-то страшно сильный. Даже сейчас он все еще держался, цеплялся всеми когтями.

– Не сможешь… – злорадно произнесло существо. – А и сможешь – то и чего? Думаешь, порадуешься, когда я предстану перед тобой? Здесь я не в полной силе… мэтр Арминатти.

– Оставьте в покое монаршую особу, – настойчиво повторил волшебник.

– Оставлю, оставлю. Немного погодя. Эту монаршую особу с моей помощью ждут еще многие великие свершения.

– В таком случае я буду вынужден, гм, вас задержать.

Кудаугодочная дверь. Арминатти чувствовал выходной проем. Он сформулировал координаты, представил портал – и тот распахнулся прямо под королем… и ним самим.

Они провалились… куда-то. Арминатти зажал, защемил канал посередине – он не собирался отправлять это существо в Мистерию, в Клеверный Ансамбль. Их выплюнуло где-то посередине – не в Упорядоченном, а в Тумане, Бесформенном Нечто.

– Решили перенести наш диалог в Лимбо? – недобро улыбнулся король. – Ах, как неразумно. Знай вы, с кем имеете дело, никогда бы не приняли такого решения.

– Это не Лимбо, – ответил Арминатти.

Король насмешливо вскинул руки, тоже явно схватился за реальностные узлы… а потом понял. Его взгляд стал острым – и в нем впервые проявилось легкое беспокойство.

– Закрытый пузырь, – медленно произнес он. – Ваша личная комната?..

Арминатти напряженно молчал и все чаще моргал. Эту часть Тумана он свернул так, что она обрела некоторую стабильность, образовала, действительно, его личный «мирок» – и внутри него он контролировал буквально все.

– Меня он не удержит, – с угрозой произнес демон. – Не в истинной форме.

– Ну так перейдите в нее, гм. Оставьте это тело.

Демон несколько секунд молчал. Они с Арминатти вели незримую борьбу, давили друг на друга просто силой воли. А потом на королевском лице снова зазмеилась усмешка, и сидящий внутри сказал:

– Ха-ха… нет. Ты стар. И слаб. Твоя реальность до смешного мала… маг. А ты еще и в Лимбо.

– Это мое собственное королевство, – тихо сказал Арминатти. – Очень маленькое, гм, но только мое. Здесь только тот Туман, которому я позволяю быть.

– Туман?.. Может, лучше… Мгла?

Могло показаться, что ничего не изменилось. Все та же равномерная серая муть, неоформленное ничто. Только вот… раньше она была как-то светлее. Такой мягкий, успокаивающий сумрак, действительно туман… Арминатти любил иногда переноситься сюда и размышлять в одиночестве.

Теперь вокруг потемнело. Серая муть приобрела тревожный оттенок, стала зловещей. А где-то за незримой границей… оттуда донеслись шорохи и шепотки. Что-то бродило вокруг карманного королевства Арминатти, скреблось в прозрачные стены.

– Голодные духи, – прокомментировал демон. – Сам иногда поражаюсь, сколько их бродит в щелях между мирами. Ну что же, мэтр Арминатти, разойдемся по-хорошему? У меня нет к вам претензий.

– Не могу.

– Они вас сожрут, если дадите слабину. Вам еле хватает сил сдерживать меня.

– Я знаю.

– Так-так, – прошелся вокруг волшебника демон. – А любопытная вы фигура, мэтр. Председатель ученого совета… я ожидал заполучить короля захудалой державы и считал, что мне повезло… а боги-то послали мне рыбку пожирнее! Может, махнемся? Тело на тело, шкуру на шкуру? Ваше-то расточается, я уж вижу… а я его укреплю. Буду вам добрым соседом, помощником во всех делах. А то хотите, забирайте короля, он еще не старый… шучу-шучу. Знаю, что не согласитесь. А вот освободить его и оставить Марюлию – это я могу. Но не за так. Сыграем на интерес?

В руках короля появилась колода карт. Мерцающие, переливающиеся всеми цветами радуги.

– Вы очень добры для того, кто в любой момент, гм, может скормить меня голодным духам, – заметил Арминатти. – Если вам верить.

– Ну так что ж… я известен своей добротой.

– Я все еще не знаю вашего имени. Не хотите представиться?

– Да я бы охотно. Что я, вежливости не разумею? Но все-таки не колдуну, да и не так. Ты волшебник и немолодой, а все не приучен выведывать у бесов прозвища. Если я сам назову… вам ведь легче будет. Так что уж извольте догадаться сами, мэтр. А я вам загадку загадаю, ради намека. Летят осколки на землю не звонко – где собираются, там зеркала появляются. Что сие?