Текст книги "Гонобобель (сборник)"

Александр Саркисов
Гонобобель

© А.А. Саркисов, 2015

© ИПО «У Никитских ворот», оформление, 2015

Предуведомление к читателю

Новая книга члена Союза писателей России Александра Саркисова «Гонобобель» лишь отчасти является продолжением темы, ранее заявленной автором в его первой книге «Система» (издательство «У Никитских ворот», 2014). Новая книга раскрывает нам нового Александра Саркисова уже не столько как состоявшегося писателя-мариниста, мастера смешных и поучительных рассказов из флотской жизни, но и как литератора, осмысливающего жизнь своего поколения, раздумывающего над вечными темами поиска счастья и любви.

Добрая и смешная повесть «Шесть дней сентября», которой автор открывает книгу, рассказывает о последних приключениях стареющего плейбоя, уже осознавшего, что романтика былых веселых лет для него навсегда ушла, и заново открывающего для себя счастье семейной жизни и тепла родного дома.

Как всегда остроумны и лаконичны рассказы А. Саркисова. При этом если в своей первой книге он оставался верен исключительно военно-морской тематике, то сейчас перед нами предстает куда более широкий спектр человеческих взаимоотношений его героев. Среди рассказов А. Саркисова сложно выделить что-то в лучшую сторону, так как все они написаны на весьма высоком художественном уровне. Все с интересом и легко читается. При этом наряду с такими юмористическими зарисовками, как «Трансформация супружеского долга», повествующими о проблемах мужчин так называемого «среднего возраста», мы находим и рассказы совсем иного плана. Думаю, что никого не оставит равнодушным рассказ «Мэтр с кепкой» – настоящий реквием памяти великого российского поэта-фронтовика Григория Поженяна.

Однако центральным произведением новой книги А. Саркисова, безусловно, является повесть «Потерянный рай». В центре ее – затерянный среди севастопольских бухт обычный рыбацкий причал, обжитый многими поколениями его обитателей. У каждого из них был свой нелегкий жизненный путь, но всех рано или поздно принял к себе Причал. При этом Причал – это не только место, где швартуются старые ялики и хранятся рыбачьи снасти. Причал – это особый образ мышления, это свой особый, ни с чем не сравнимый мир, населенный честными и мужественными людьми. Порой герои А. Саркисова совершают не столько героические, сколько нелепые и смешные поступки. Однако оттого они становятся еще более понятными и дорогими для читателя. Причал – это особая мужская «обитель», живущая по своим традициям и законам. Здесь нет места криводушию, подлости и фальши, ибо море проверяет человека насквозь. Здесь все понимают друг друга с полуслова и каждый верит в друга как в самого себя. Но времена меняются, и в этот маленький мир вторгаются пришельцы из другого, большого мира, где живут по совершенно иным правилам. Причал сопротивляется, его обитатели сражаются из последних сил, отстаивая право на свой уголок рая, но силы слишком неравны…

Остается прибавить, что новая книга Александра Саркисова – это, несомненно, его новая удача. Пожелаем же «Гонобобелю» счастливого плавания в читательском море, ну а тем, кто взял в руки эту книгу, удовольствия от встречи с настоящей литературой.

Кстати, гонобобель – это вовсе не флотское ругательство, как могли бы подумать некоторые, а всего лишь…

Секретарь Союза писателей России

капитан I ранга

Владимир Шигин

Шесть дней сентября

(военморам поколения «пятьдесят плюс» посвящается)

Витька Шишкеев

Витька был мордва, нюансы типа мокша, эзря или шокша интересовали только сильно продвинутых этнологов. И родом он был соответственно из Мордовии, а точнее из Рузаевского района, села Шишкеево, что на речке Шишкеевке. Село было не малое – под полтысячи жителей, имелся даже свой совхоз «Шишкеевский». Большая часть населения, те, что коренные, имели фамилию Шишкеевы, хотя родственными узами скреплены и не были. Так уж в тех краях повелось, в Ковыкино жили Ковыкины, в Торбеево – Торбеевы, в Темниково – Темниковы, удобно было, фамилию назвал, и многое про тебя понятно.

Витька рос в благополучной семье, мать работала на почте, а отец был бригадиром в совхозе. Учился он с прилежанием, в свободное время помогал матери на почте, а все каникулы пропадал с отцом в его бригаде. Никуда дальше райцентра они не выезжали и с окружающим миром знакомились исключительно через телевизор. Ни о какой другой жизни, кроме как в родном Шишкеево, он и не мечтал.

Когда он учился в десятом классе, в школу приехал райвоенком. Он был моряком, и никто не знал, каким ветром его занесло так далеко от моря. Невысокого роста, с добродушным животиком и располагающими залысинами, он рассказывал старшеклассникам о том, что скоро им предстоит выполнять почетную обязанность. Наступило время вопросов, учитывая принадлежность докладчика к флоту, и вопросы были соответствующие. Поднял руку и Витька.

– Товарищ военком, а среди наших земляков моряки есть?

– Конечно, есть, прямо из вашего Шишкеева и есть. Алашаев Дмитрий Александрович, известный военный гидрограф, его именем даже назван залив в Антарктиде у станции Молодежная.

Витькина жизнь враз перевернулась, купив за два рубля семьдесят копеек «Малый атлас мира», он мечтал, как будет бороздить моря и океаны. Военкому смышленый паренек понравился, и он помог ему собрать документы для поступления в Высшее военно-морское училище им. Фрунзе. Готовился он серьезно, уж очень ему хотелось стать офицером-гидрографом. Родители ходили гордые, а соседи с уважением говаривали – «Витька-то Шишкеев на охвицера учиться будет, в самом Ленинграде!»

Поступил Шишкеев с первого раза, правда, на гидрографический факультет не хватило баллов, и на предложение приемной комиссии учиться на минно-тральном он согласился сразу. Витька кожей ощущал свое отставание от одноклассников, не в учебе, нет, а скорее в общем развитии. Ребята в основном были городские и жизнь видели несколько по-иному. В коллективном освоении недорогих шалманов и женских общежитий Шишкеев участвовал редко, все свободное от учебы и нарядов время он проводил в музеях, театрах и на выставках. К концу третьего курса у него напрочь пропал жуткий акцент, а в вопросах модной литературы, музыки, живописи он мог дать фору любому однокурснику. Больше того, Витька стал интересоваться внешностью – каждый день до синевы выбрит, обильно сбрызнут огуречным лосьоном, слегка смоченные волосы уложены на идеальный пробор, роба отутюжена, ботинки как зеркало, а о стрелки на гюйсе можно было порезаться. Все это в сочетании с поджарой мускулистой фигурой и отдаленной схожестью с известным голливудским актером намертво приклеило кличку Сталлоне. Шишкеев не обижался, наоборот, старался соответствовать, кличка обязывала.

Пять лет пролетели как мгновенье, распределили лейтенанта Шишкеева служить в Севастополь в бригаду охраны водного района командиром минно-торпедной боевой части на тральщик «Комсомолец Мордовии». Кадровики на флоте были ребята с юмором. Служил Витька добросовестно, но адмиралом становиться не собирался, и вообще кораблядская жизнь его не возбуждала, поняв, что ночевать на берегу в объятиях дам куда приятней, чем на железе в обществе дурно пахнущего личного состава, он быстро ушел во флагманские специалисты. Сам не заметил, как постепенно превратился в Виктора Васильевича, хотя друзья по старинке звали его Сталлоне. Всю прелесть береговой жизни он использовал на полную катушку, много читал, изучил английский, стал завзятым театралом, а невесты преследовали его табунами. Со временем он стал замечать, что перестал материться, кричать на подчиненных и забивать в обед козла. Комбриг, наблюдая за Шишкеевым, пришел к выводу: еще немного, и офицера потеряют. После недолгих уговоров отправили Витьку в Ленинград, в военно-морскую академию.

Поступил Шишкеев не напрягаясь и учился так же, он был влюблен в Ленинград и купался в его атмосфере. На втором курсе молодой, красивый и перспективный капитан III ранга неожиданно влюбился. Девушка была красавица с яркой семитской внешностью, ну просто Суламифь, да еще лет на семь младше, и звали ее Дина.

Дина была строгого воспитания и лишнего не позволяла, тянуть дальше не было сил, и Витька напросился на встречу с родителями. К встрече Витька готовился основательно, намерения его были серьезны, и настроен он был решительно. Дина позвонила и сообщила, что ждут его в пятницу в восемнадцать часов. Еле дождавшись пятницы, сразу после занятий Шишкеев нырнул на станции метро «Черная речка», ощутив неповторимый запах Ленинградского метрополитена, он смешался с толпой и обезличился. Вынырнул он на станции «Достоевская», выйдя на воздух и обретя индивидуальность, купил огромный букет роз. От метро пошел пешком, адрес он помнил наизусть – улица Рубинштейна, дом 16, квартира 9. Престижный район, хороший пятиэтажный дом кирпичного цвета, Витька вошел в подъезд, поднялся на третий этаж и уверенно нажал на кнопку звонка. Он знал, что выглядит неотразимо в ладно сидящей форме, с букетом и белоснежной улыбкой.

Дверь открыл невысокий полный мужичок, на нем просто было отчеканено – ХОЗЯИН, живыми с искринкой глазами он, не стесняясь, изучал гостя. За ним стояла сияющая, гордая Дина с матерью, эдакой незаметной хозяюшкой-хлопотуньей. Витька, как и полагается в таких случаях, представился:

– Виктор Васильевич Шишкеев.

Хозяин протянул руку для приветствия.

– Яков Аронович Зильбершухер.

Уверенность сразу пропала, Витька почувствовал себя униженным, ну какой на хрен Шишкеев супротив Зильбершухера. Выручила хозяйка, приняла букет и пригласила пройти. В зале за большим столом сидело человек пятнадцать. Только теперь Витька прочувствовал всю ответственность момента. Стол был шикарный, к его приходу готовились. Никакой банальщины с оливье и шпротами. Бульон с кугелем из лапши, фаршированные куриные шейки, индейка, фаршированная мацой… Разговоры велись нейтральные, расспросами Шишкеева никто не доставал, тосты произносил исключительно хозяин. Наступила кульминация, на стол водрузили блюдо с фаршированной щукой, благородное семейство смолкло. От рыбы отделили голову и торжественно преподнесли хозяину, после этого щуку быстро разобрали по тарелкам. Хозяин наполнил рюмку и наконец обратился к гостю.

– Ну так что молодой человек, вы имеете нам сказать?

От неожиданного оборота Витька растерялся, но все же сумел побороть смущение и взял себя в руки.

– Уважаемый Яков Аронович, я люблю вашу дочь и прошу ее руки. Уверен, что смогу сделать ее счастливой!

Он вытащил из кармана маленькую бархатную коробочку с недорогим колечком и торжественно, по-киношному протянул Дине. Взволнованная, раскрасневшаяся, озираясь на отца, девушка подарок приняла. Хозяин встал из-за стола и вытер губы накрахмаленной салфеткой.

– Ну что ж, предложение серьезное. Вот мы его серьезно и обсудим.

Взяв Витьку под руку, он увел его в кабинет.

– Если намерения ваши серьезны, то слушайте сюда. В стране перестройка – это, я вам скажу, еще тот цурес, таких неприятностей люди не видели даже во время Кишиневского погрома в 1903 году. Послушайте знающего жизнь еврея, не пройдет и года, как от ваших славных Вооруженных сил останутся только флаги и марши, а как я понимаю, все ваше имущество на вас. Заканчивайте, Витенька, свой военно-морской хедер, уволиться я вам помогу, слава Богу, есть еще приличные доктора в этом городе, и начнете работать у меня в гастрономе.

Витька к такому разговору готов не был и сидел молча уставясь на хозяина, тот продолжил:

– Ну что вы так переживаете, будто я вам предложил обрезание сделать или, не дай Бог, мою фамилию взять?

Шишкеев и без всякой еврейской мудрости понимал, просто задницей чувствовал, что времена настают невеселые и первой жертвой будут люди служивые. В общем они договорились. С торжественным видом Яков Аронович вышел к семье, на него были устремлены напряженные взгляды, в которых читался вопрос – «Ну что?» Хозяин коротко подытожил:

– Свадьба будет весной!

Реакция была неоднозначной, счастливая Дина расплакалась, а тучная тетушка в конце стола, обхватив голову руками, запричитала:

– Господи, матрос в семье, счастье, что родители не дожили…

Время шло, отыграли свадьбу, на радость всем Дина сразу понесла. В июне Шишкеев с отличием закончил академию, но, как и предсказывал тесть, поставили Витьке страшный диагноз – психические расстройства при резко выраженных и стойких психических нарушениях. С диагнозом Яков Аронович за ценой не постоял, постарался, так, чтоб обратной дороги не было. И если Витька о службе и сожалел, то где-то очень глубоко внутри. Тесть директорствовал в гастрономе на улице Радищева, рядом с Лиговским проспектом, и Шишкеев с головой окунулся в изучение торговой премудрости. В дела он вникал быстро, сказывалась флотская смекалка и уже вбитые в мозг и плоть дисциплина и болезненное отношение к порядку.

Если на страну в целом было наплевать, то у перестройки можно было найти маленькие индивидуальные прелести. В воздухе густо запахло приватизацией. Связи тестя и Витькина работоспособность и организованность сделали семью владелицей трех гастрономов. Семейный бизнес процветал. В 1998-м случился дефолт, его Яков Аронович не пережил, но помирал спокойно, умиротворенно, видел – семья в надежных руках, не ошибся он с зятем.

Теперь по праздникам голову от фаршированной рыбы подавали Витьке и вся зильбершухерская мишпуха крутилась вокруг него, признавая главой семейства.

К 2014 году Шишкеев уже имел торговый центр на проспекте Ветеранов, сеть супермаркетов «Морячок» и был в Питере человеком заметным. Жена радовала, родила четырех детей и стала еще краше. Семейная жизнь была устоявшейся, половые отношения были скучны, но стабильны. Строго воспитанная Дина никакой другой позы, кроме миссионерской, себе не представляла, не говоря уже об иных вольностях. Иногда Витька мечтал о разврате, что ни говори, а главный половой орган у мужика это – мозг. Но только мечтал, не более, несмотря на долгую семейную жизнь, он жену обожал и был предан семье, сходить налево у него и в мыслях не возникало, хотя в его пятьдесят пять ему больше сорока никто не давал и желающих с ним покувыркаться было предостаточно.

Жизнь была прекрасна и вызывала зависть, но с Витькой вдруг случилась хандра. Это бывает практически у всех мужиков в сложном возрасте и всегда вдруг. Просто какое-то беременное поведение в период обострения токсикации – все раздражает, ничего не хочется, от людей тошнит. За столом не высидеть – вилка слева, нож справа, коньяк из рюмочки… Витька еле себя сдерживал, ему хотелось вытащить пятерней зажелтевший семенной огурец из пыльной трехлитровой банки, так, чтоб не сразу, чтоб рука застревала, и водки самой простой из граненого стакана и много! А потом проорать неприличные частушки и послать на хрен очередного просителя из непомерно разросшегося семейства. Да, в конце концов, просто пукнуть – от души, громко, никого не стесняясь.

Дина Яковлевна думала, что это ненадолго и муж отойдет, успокоится, но процесс затянулся, и она собрала семейный совет. Предложений было много, и к доктору его, и бабу ему найти, и отправить подальше за границу отдохнуть, расслабиться. Обсуждение было горячим, каждое из предложений имело свои резоны, но Дина Яковлевна на правах жены все-таки настояла на поездке.

Билет на самолет и ваучер на заселение в отель Витьке вручили как ультиматум, и, не давая ему очухаться, уже утром следующего дня его вместе с чемоданом загрузили в машину. На всякий случай в аэропорт его сопровождала жена. Пулковской суеты они не замечали, после регистрации Дина успокоилась, пришло время прощаться. Странное дело, они оба почувствовали необычность ситуации – это было их первое в жизни расставание. На Витьку накатило, он обнял жену и зарылся лицом в ее пышные волосы, мощно втягивая в себя воздух, как бы запоминал запах любимой женщины.

– Что тебе привезти?

– Привези-ка ты мне, любимый, цветочек аленький, – пошутила Дина.

Витька бесцельно слонялся по магазинам Duty free, наконец по трансляции прозвучало:

– Пассажиры рейса А3 585 Санкт-Петербург – Салоники приглашаются на посадку, выход номер три.

Салон бизнес-класса был практически пуст, Шишкеев устроился справа у иллюминатора, а сзади в левом ряду мило ворковали какой-то папик и юная сученька из службы эскорта. Витька вытащил из кармана iPhon, чтобы включить авиарежим, на экране крупно высветилось – «16.12, среда, 3 сентября». За иллюминатором моросил дождик, Airbus A320 медленно выруливал на взлет, стюардесса, как глухонемым, объясняла пассажирам, как застегнуть ремень и надеть спасательный жилет. Самолет вырулил на полосу, остановился, страшно зашумел турбинами, затрясся весь, словно хотел кого-то напугать, и отчаянно ринулся вперед. Внезапно все стихло, строения за иллюминатором становились все меньше, хмарь осталась внизу, за бортом сияло солнце.

До свидания, Питер!

День первый. Гетера

Мягкую посадку пассажиры встретили жидкими аплодисментами, как и положено, о завершении рейса объявил лично командир:

– Уважаемые дамы и господа, наш самолет приземлился в аэропорту Салоники, температура воздуха двадцать восемь градусов, температура воды на побережье двадцать пять градусов, местное время 16 часов 40 минут. Наш совместный полет подходит к концу, прошу всех оставаться на своих местах до полной остановки самолета, багаж вы сможете получить в левом крыле здания аэропорта, командир и экипаж прощаются с вами.

Трап подали быстро, первыми на выход пригласили пассажиров бизнес-класса. Выйдя на трап, Шишкеев остановился, волна теплого воздуха ударила в лицо. Витька вместе с женой объездил полсвета и заметил, что каждая страна пахнет по-своему и запах этот ощущается именно на трапе самолета. Он почувствовал непередаваемый запах моря, лаванды, цитрусовых, роз, шалфея и тимьяна – вот он, запах Греции.

После Пулково местный аэропорт показался Витьке игрушечным, скучающий пограничник не глядя шлепнул штамп в паспорт, багаж привезли быстро, а таможню он вообще не заметил. На выходе толпились встречающие с табличками, на которых были названия отелей и турфирм, Шишкеев был VIP-клиентом, и его встречали с табличкой, на которой латинскими буквами была выведена его фамилия. Водитель, молодой разговорчивый парень с массивной золотой цепью на шее и такими же часами, погрузил чемодан в багажник мерседеса. Витька сел спереди рядом с водителем, так было удобней осматривать окрестности. Мягко шурша колесами по идеальному асфальту, они двинулись на юг в сторону полуострова Халкидики. Водитель оказался по совместительству гидом и без умолку трещал обо всем, что попадалось по пути. Витькин английский позволял им общаться без проблем. Наблюдая за водителем, он почему-то подумал: «Ему бы еще золотые зубы, и от нашего родного питерского цыгана не отличишь». Проезжая Кардию, парень обратил внимание на церковь Святого Спиридона и принялся о нем рассказывать. Шишкеев слушал вполуха, из динамиков негромко раздавалась какая-то местная танцевальная музыка, он расслабился и рассматривал пейзажи за окном. Витька задумался: «Вот ведь интересно, нищая Греция, в долгах как в шелках, а кругом чистота, порядок, ни одного свободного клочка земли, везде что-то растет, все ухожено, ни одного покосившегося дома… и вообще, куда ни плюнь, везде святое место». Такие наблюдения портили ему настроение, Шишкеев был патриотом России. Ехали недолго, минут тридцать, вот и Халкидики, если взглянуть на карту, то полуостров напоминал выдранный зуб, тремя корявыми корнями уходивший в Эгейское море, образуя живописные заливы Терманкос, Кассандра и Сингитикос.

Отель «Одиссей» утопал в цветах и зелени, у входа их ожидал юноша в униформе с непременной таблеткой на голове. Он ловко выудил из багажника чемодан и увез его на золоченой каталке. В просторном холле Витьку встречали бокалом шампанского. Хоть он и относился к понтам без ажиотажа, все равно было приятно. Получив электронный ключ и золотую гостевую карту, он в сопровождении менеджера поднялся в лифте на пятый этаж. Номер 523, теперь на неделю это его дом. Номер люкс в лучшем пятизвездочном отеле на побережье был безупречен, просторная прихожая, ванная, отделанная мрамором, огромная двуспальная кровать, телевизор напротив в полстены, минибар, который был вовсе не мини, сейф, огромная веранда с плетеной мебелью и, конечно же, вид на море. На журнальном столике ваза с фруктами и бутылка вина – подарок отеля. Подоспел консьерж с чемоданом, Витька дал ему два евро на чай и закрыл за ним дверь. Положив чемодан на кровать, он стал разбирать вещи, все аккуратно развесив и разложив по полочкам, он облачился в шорты, футболку и шлепанцы. Выложил сто евро на трюмо для непредвиденных расходов и спрятал портмоне с документами и наличностью в сейф, все расчеты предполагалось делать картой. До ужина Шишкеев решил прогуляться, провести разведку окрестностей. Пройдя мимо бассейна, он двинул в сторону пляжей, которые незаметно перешли в набережную марины, сплошь заставленной дорогущими яхтами. Вдоль всей набережной небольшие магазины чередовались с семейными ресторанчиками, в воде около причалов плескалась кефаль. Вокруг отдыхала солидная публика, никакой шумной молодежи и тем более детей. Витька заглянул в бар и не спеша отцедил через трубочку стакан мохито с ромом. Все складывалось здорово, он планировал вечер – «сначала переоденусь и схожу на ужин, потом спать, а утром на пляж, заре навстречу!» – так мечтая, он не заметил, как добрался до номера. Дверь была приоткрыта, он вошел, посмотрел на трюмо, деньги лежали на месте, потихоньку прошел и заглянул в спальню, там горничная, убрав чемодан наклонилась над кроватью, расправляя складки покрывала. Юная гречанка напевала себе под нос что-то незатейливое, сиртаково-хороводное, покачивая в такт бедрами. Короткий халатик униформы задрался, и перед Витькой крупным планом предстала аппетитная оливковая попка в форме сердечка. План, как и принято на флоте, пришлось оперативно менять. С Шишкеевым произошла мгновенная метаморфоза, то ли подтвердился поставленный по знакомству давнишний диагноз, то ли еще что, но его предательски дрожащие руки опустились на девичий зад и жестко его зафиксировали. Поняв, что сопротивление бесполезно, девушка сдалась сразу и с энтузиазмом, от нее пахло Грецией. Потомственная гетера устроила ему поистине античные игрища.

Минут через сорок Витька сполз с кровати и нетвердой походкой направился в душ. Стоя под упругими струями, Шишкеев пытался шевелить мозгами: «Странно, симпатичная деваха, и фигура при ней, а зацепиться не за что. Завтра увидишь и не узнаешь, вот он, евростандарт долбаный! Кстати, надо узнать, как ее зовут, а то неловко, и обязательно отблагодарить». Он накинул белый банный халат и прошел в спальню, его встретила идеально заправленная кровать, труженица тыла благоразумно исчезла, впрочем, как и купюра с трюмо. Бог с ним с именем, зато вопрос с благодарностью решен.

На ужин он не пошел, удобно расположившись на веранде, Витька пил красное вино и закусывал спелым инжиром. Солнце из-за горизонта из последних сил подсвечивало морской пейзаж, Шишкеев, ни о чем не думая, наблюдал за медленно исчезающим белым треугольником паруса. О происшедшем он не переживал, скорее он вообще об этом не думал, не говоря уже об угрызениях совести. Более того, если кто-нибудь сказал бы ему, что он изменил жене, то Витька набил бы ему морду с чувством полной своей правоты. Раздалась привычная мелодия мобильника, звонила жена. Шишкеев обрадовался, как ребенок.

– Алло, Диночка, привет!

– Привет, ну как ты там устроился?

– Устроился отлично, номер хороший, завтра начинаю пляжный отдых. Как дома?

– Все хорошо, не волнуйся, отдыхай.

– Диночка, я очень тебя люблю и уже скучаю!

Витька был настолько искренен, что глаза его увлажнились. Он действительно очень любил жену и уже начал по ней скучать.