Текст книги "Уничтожить Израиль"

– Вы прекрасно знаете узбекский, но душа у вас все еще европейская. Время не нужно подгонять. Мы не властны ни замедлить его, ни ускорить. Значит, надо наслаждаться каждым мигом, пока он не занят делами.

– И все же? – сказал Андрей, отпив еще глоток.

– А что вы сами об этом думаете?

– Боюсь, не знаю, что и предположить.

– Трудно поверить. Вы человек с большим опытом и знанием жизни, смелый, инициативный и вдруг не можете высказать разумного предположения…

– Конечно, могу. Но это будет только догадкой. Вам нужен буровой мастер. Так?

– Так, – ответил Иргаш и разгладил усы.

– Что предстоит искать? Золото?

– Нет, – ответил Мирхайдаров.

– Тогда что? – Андрей повторил вопрос с подчеркнутым безразличием. – Нефть?

Спросил и внимательно взглянул на Иргаша, стараясь оценить его реакцию на вопрос. Если те карты, которые он видел на столе, относились к району предстоявших работ, то вести в тех краях буровые работы на нефть без предварительной сейсмической разведки могли только люди некомпетентные. Весь район степной геологической платформы был достаточно хорошо изучен, и признаков нефти в нем не обнаруживалось. Свинец, цинк, медь, каменный уголь – эти и другие залежи минералов разного качества и объемов разрабатывались с давних пор и оказались частично исчерпанными. Конечно, имелась вероятность обнаружения нефтеносных пластов на больших глубинах, но их разведка, а тем более организация добычи требовали нерентабельно высоких затрат. В силу умеренных цен на нефть на мировых рынках вряд ли серьезные инвесторы рискнут финансировать такие работы.

– Нет, – сказал Мирхайдаров, – может быть, со временем дойдет и до нефти, но в ближайшее время придется искать пресную воду. Во всяком случае, мне так сказали.

– Оставь, – сказал юристу Иргаш. – Андрей наш человек и может знать правду.

Мирхайдаров смущенно сгреб в кулак бороду и стал ее теребить.

Иргаш улыбнулся, допил кофе и поставил чашечку на поднос. Бросил взгляд на Андрея.

– Вы знаете, кем был Тимур?

– Книжный пионер или тот, исторический?

– Последний.

– Знаю.

– Значит, слыхали, что после него остались несметные сокровища.

– Нет.

– Выходит, теперь услышали.

– Что дальше?

– У нас есть сведения, где скрыт этот клад. Мы собираемся его найти.

– Значит, все же золото?

– Много золота.

– Зачем вам я?

– Клад спрятан в пещере. У нас есть все нужные карты и схемы. За тысячу лет все входы в нее закрылись. Мы найдем скалу и будем бурить. Искать.

– На это есть разрешение?

– Конечно, фирма зарегистрирована официально и имеет лицензию. Все в законном порядке.

– Такая работа мне подойдет. Как будут платить? В местной валюте или в иностранной?

Иргаш бросил взгляд на Мирхайдарова, и тот вступил в разговор:

– Вы знаете в Средней Азии валюту, которой можно доверять? Пятьдесят российских рублей за десять тысяч туркменских манатов или девять рублей за сто узбекских сомов. Вас устроит?

Андрей пожал плечами. Мирхайдаров улыбнулся.

– Что выберете – доллары или дойчемарки?

– Доллары.

– Отлично. Какая сумма вас устроит? – Чернявый лукаво сверкнул маслянистыми выпуклыми глазами и понизил голос до шепота: – Советую от себя: просите больше. Мой доверитель крайне заинтересован в ваших услугах. А он человек богатый.

Хитро подмигнув, чернявый снова заговорил громко:

– Можете подумать, я не тороплю. Важно, чтобы вы назвали ваши условия в течение дня.

По идее, услышав предложение просить больше, Андрей должен был раскатать губы от внезапно привалившей возможности обогатиться. Но он прекрасно знал, – ухватив зубами большой кусок, можно не прожевать его и подавиться. Лучше показать умеренный аппетит.

Посмотрев на юриста, Андрей задумчиво почесал бровь. По его мнению, даже триста тысяч долларов были сумасшедшей суммой, и какой бы ни оказалась работа, нормальный хозяин любого нанимаемого, который заломит такую цену, должен гнать его от себя прочь поганой метлой. Все же попробовать стоило.

– Триста, – сказал он и, чтобы не смотреть на посредника, взял бутылку, стал наливать в фужер минеральную воду. – Тысяч, естественно.

Мирхайдаров неторопливо прожевал шпротину, положил вилку, взял накрахмаленную салфетку и осторожно промокнул уголки губ. Посмотрел на Андрея внимательно.

– Не мало?

Андрей, начавший пить чай, едва не поперхнулся: в голосе юриста не было насмешки.

– Тогда шестьсот, – сказал Андрей, заранее готовясь все свести к шутке.

Мирхайдаров задумчиво подергал кончик усов.

– Это заявка серьезная, – сказал он. – Я сообщу ее хозяину.

Иргаш, слушавший их разговор, тихо засмеялся.

Дверь внезапно отворилась, и в комнату вошел высокий, хорошо сложенный мужчина в европейском дорогого пошива костюме, в ослепительно белой рубашке с распахнутым воротом. Круглое лицо украшала густая борода, подправленная умелым парикмахером, – черный перец и белая соль. Живые проницательные глаза, полные влажные губы, аккуратный с горбинкой нос и прекрасно уложенная белая чалма на голове.

Иргаш быстро вскочил на ноги. Вслед за ним, кряхтя от усилий, поднялся Мирхайдаров и остался стоять, согнув спину и опустив голову в уважительном поклоне.

Андрей встал вместе с ними. Иргаш осторожно подтолкнул его локтем в бок и прошептал:

– Это Ширали-хан. Называй его великим ханом.

Андрей приложил руку к груди и поклонился вошедшему:

– Мир вам, великий хан.

Глаза вошедшего хитро блеснули.

– И вам мир и благословение, уважаемый гость. Как вы себя чувствуете?

– Спасибо, хан, все хорошо.

– А как самочувствие уважаемого Мурада? Как плечо его брата Дурды?

Хан не просто демонстрировал вежливость. Куда важнее было то, что все видели, – он испытывает искренний интерес к судьбам простых людей, с которыми знаком и ведет дела.

– Спасибо, хан, у них все в порядке. Главное – мы убежали оттуда…

Лицо хана засветилось улыбкой:

– Не испытав трудностей, нельзя обладать сокровищами желаний.

Андрей молча склонил голову.

– Ваше счастье, что супернияз Текеханов – это дырявый мешок честолюбия в цветном колпаке клоуна. Он строит мечети и тут же возводит собственные статуи, не понимая, что служит не Аллаху, а шайтану. Он гребет в две руки все, что под них попадает, но между пальцев проскакивает все, что не хочет попадать в загребущие руки. Вам повезло. От меня вы бы не убежали.

Хан захохотал. Вместе с ним засмеялись Иргаш и Кашкарбай.

Хан перестал смеяться, и сразу умолкли его подкаблучники.

– Ты знаешь моих людей? – спросил хан. – Познакомься. Иргаш – мой советник и генерал. Кашкарбай – феррашбаши – начальник дворцовой охраны. А теперь поговорим о деле. Мне нужны верные люди. В пути от Коканда сюда ты вел себя достойно.

– Меня везли как бревно, великий хан, как я мог вести себя иначе?

– Самонадеянный глупец стал бы искать возможности вырваться. Ты же положился на волю Аллаха.

– Прошу прощения, великий хан, я неверующий.

– Это ничего не значит. Наши поступки говорят о нас куда больше, чем наши слова.

– Спасибо, великий хан.

– Теперь вопрос. Ты знаешь, где сейчас находишься?

– Да, хан. И потому удивлен, к чему потребовалось тащить меня сюда в грязном мешке.

Хан опять засмеялся. Вообще, судя по всему, он был человеком веселым. Красивая борода затряслась. Он хлопал себя ладонями по ляжкам.

– Ты подумал, что совершается глупость?

– Нет, я так не думал, хотя не понял смысла.

– Так где ты сейчас?

– В Шахимардане, великий хан.

– Вот для этого тебя и везли в мешке. Мы предполагали, что ты сразу узнаешь место, где бывал много раз. Оно тебе хорошо знакомо, верно? Но раз ты не видел, куда тебя везли, то мог бы сделать вид, что не знаешь, где оказался. Я просто хотел проверить твою искренность, Андрей Назаров.

– Для чего?

– Когда собираешься поручить человеку важное дело, нужно знать, в какой мере он достоин доверия. Ты с этим согласен?

– Да, великий хан.

– Мы тебе доверяем, Назаров, и ожидаем от тебя преданности.

Андрей низко склонил голову.

– Андрей, почему тебе не принять ислам? Эта вера чище христианской. Ты подумай, что важнее для человека – бог или поп? Мусульманин обращается к Аллаху лично, без посредников. Мулла только помогает верующим понять тексты, которые не каждый может знать. Вы, чтобы общаться с богом, целуете руку лохматому батюшке, называете отцами пьяниц в рясах.

– Великий хан, почему вы все время говорите «вы», «вы»? Я вообще неверующий.

Ширали-хан хитро улыбнулся. В советское время большую часть жизни он прожил, обходясь без бога. Высшее образование, увлечение светскими ценностями, незнание исламской обрядности – все это не свидетельствовало о религиозности хана, и он, не будучи ханжой, понимал, что имеет в виду Андрей. Однако надежды на возвращение престола и большой власти, которые хан связывал с утверждением ортодоксального ислама в своей стране, заставляли его не только искать союзников среди единоверцев, но и обращать в веру тех кафиров, которые ему служили.

– Говоря «вы», Андрей, я имею в виду русских. Тех, кого власть и православие сделали попрошайками. Вместо того чтобы всего добиваться самим, они только клянчат. Просят власть: «дай!» Просят бога: «дай!» А власть умоляет иностранцев: «дайте!» Может быть, вы… – Хан запнулся и тут же исправился. – Может быть, пришло время русским отправиться в поиск? Походить по селам в Грузии. Наверняка там найдете усатого грузина. Пусть вами правит. Или отыскать в Ставропольских степях чабана, который растерял своих овец. Такой наверняка хорошим президентом будет. А еще лучше – подобрать в уральской пивной забулдыгу. Чем для России не президент? Впрочем, Андрей, если без шуток, пора русским на старых ладьях плыть к варягам и попросить кого-то: «Придите и правьте нами». И перестать говорить: «Мы великий народ». Сейчас вы уже не великий, а вымирающий. Андрей, ты же умный, пора видеть правду.

– Я вижу.

– Всю ли? Ты задумывался, как вами правит власть? Она не ведет вас за собой, а гонит вперед, как чабан гоняет баранов. Куда – на пастбище или на бойню, вы сами того не знаете. А идете. Некоторые пытаются упираться, их пускают на шашлык. А посмотри на своих попов. Это безобразная толпа шарлатанов, обуянных гордыней. Парча, золото, жемчуга. Найдешь такого муллу?

– Разрешите сказать? – Иргаш просительно посмотрел на хана.

– Иргаш, что за церемонии? Конечно, говори!

– Я подумал, что русским нужно плыть на ладьях не на север, а к теплым морям. Пусть побывают в Арабских Эмиратах. В Эр-Рияде, в Дубае. Сравнят эти города со своими. Потом попросят шейха-мусульманина взять власть над Россией. Он вернет их народу природные богатства, которые сейчас украдены, и сделает людей обеспеченными без объявления социализма.

Ширали-хан бросил довольный взгляд на Иргаша. Сказал, улыбаясь:

– Он сам видел страны, где жизнь похожа на сказки Востока. Эр-Рияд, Абу-Даби, Аль-Айни, Дубай, Шарджа, Эль-Кувейт. Разве их сравнишь с Читой, Оренбургом или, как вы сами считаете, с великим Урюпинском? А?

И тут же хан сменил тему.

– У нас говорят: мыхман атанды улы, – гость главнее отца. Прошу, Андрей, отобедать со мной.

– Премного благодарен, великий хан, – Андрей приложил ладонь к животу, показывая, насколько он полон. – Я уже воспользовался гостеприимством вашего дома и сейчас сыт.

– Нет, трудная работа требует много пищи. Я предлагаю оценить искусство моих поваров, ибо сказано: стремящийся научиться отличать отличное от хорошего должен зашить иглой око удовольствия во имя познания блаженства, которое ведомо даже слепому.

Трапеза затянулась до вечера. Ханское застолье не терпит суеты и поспешности.

Прощались, когда с востока из-за гор на мир стала накатывать серая волна сумерек.

– Экспедиция начнется не раньше чем через месяц, – сказал Ширали-хан, милостиво протянув руку Андрею. – До этого времени ты свободен. Что собираешься делать?

– Хочу съездить в Москву.

– Зачем? – с настороженностью спросил Иргаш, выступив из-за спины хана.

– Странный вопрос. Ты сам в Ташкент часто ездишь?

– Всегда.

– А я хочу съездить в Москву.

– Поезжай в Ташкент. Это наш город, да?

– В Москве у меня сестра. Деньги, которые я заработал в Туркмении, у нее. Поеду. Немного отдохну. Помогу сестре по хозяйству. Возьму деньги, вернусь. Надо жизнь начинать сначала. В Туркмении меня не ждут.

– Ждут, ждут, – сказал Кашкарбай и засмеялся. – Секир-башка тебе будет там.

– Вот видишь, одна дорога – в Москву.

– Там не останешься?

– Кому я там нужен?

– А здесь?

– Здесь мне хан предложил работу. Руку дающую не отвергают.

– Он хорошо сказал, Иргаш, – Ширали-хан довольно положил правую руку на плечо Андрея. – Что тебе нужно, Назаров? Аванс? Получишь. Что еще?

– Я без паспорта, великий хан.

– Паспорт Иргаш сделает. На какую фамилию?

– На мою. Я Назаров.

– Изменить не собираешься? Тебя могут искать туркмены.

– Они объявили, что мы все трое уничтожены.

– Верить в это наивно. Объявить можно что угодно, они знают – вы в бегах.

– Останусь Назаровым.

– Да будет так. Иргаш, ты понял? – Хан повернулся к Андрею. – Желаю удачи, Назаров. Хайр! Пока!

Хан и его приближенные вышли из комнаты, оставив Андрея одного.

– Так мы его отпустим? – спросил Иргаш Ширали-хана, когда они вышли из дома.

– Почему нет? Пусть едет. Но его надо хорошо проверить. Билет он уже достал?

– Нет.

– Билет ему возьми ты. Я скажу, как и у кого. И передай благословенному служителю таможенной службы Карабаеву в Ташкенте, чтобы он подсадил в поезд своих людей. Надо пощупать Назарова на наркотики.

– Не уверен, великий хан, что он их повезет.

Ширали-хан опять весело засмеялся.

– Так сделайте, чтобы они у него оказались.

– Простите, великий хан, – сказал Иргаш и повинно склонил голову, – мне не очень ясен ход вашей мудрой мысли.

– Если Назаров в какой-то мере связан с российскими органами, они не дадут его в обиду. За этим надо просто проследить.

– Боюсь, Карабаев на посылку своих людей не согласится. Он активных дел не любит. Он привык сидеть на таможенном посту, как каракурт в норке. Добыча к нему сама приходит.

– Пусть вылезет из норы, если так надо. У него в руках весь поток, и пусть несколько капель из него выделит на наше дело. Не сдохнет же от жадности.

– Будет возражать, я его знаю.

– Скажи, что я его растопчу и вотру в пыль.

– Великий хан, Карабаев нужный человек для нашего дела.

– Ты чего-то не понимаешь, Иргаш. Кто нужен, а кто – нет, проверяется делом. Тем, кто борется за утверждение ислама в нашей стране, мало бить поклоны в мечети. Надо смело рисковать ради святого дела. И нет в наших рядах таких, кто имеет право отсиживаться в укрытии, когда остальные рискуют. Пусть Карабаев оторвет зад и прикроет Назарова, если тот попадется с наркотиками по-настоящему.

– Слушаю и повинуюсь, великий хан, – Иргаш поклонился, показывая, что понял приказ и готов исполнить его.

– А ты, Кашкарбай, – хан сделал легкое движение рукой в сторону феррашбаши, – тем же поездом, но в другом вагоне тоже поедешь в Москву. Тебе этот город знаком. Приглядись к Назарову. Он очень нужен для дела, но знать о нем мы должны все.

Когда Иргаш вернулся к комнату, где Андрей в одиночестве попивал чай, уже вечерело.

– Пора отдыхать, – сказал он миролюбиво. – Великому хану ты понравился. Это очень важно.

Они вышли из дома на свежий воздух. Остановились у входа, с удовольствием вдыхая прохладу, струившуюся с гор Катран-Тоо.

По дорожке, аккуратно утрамбованной щебенкой, со стороны ворот шел среднего роста плотно сбитый узбек, с телом равного объема от плеч до бедер, в дорогом шелковом халате и красиво сплетенной чалме – дастаре. Шел, что-то бормотал под нос и перебирал пальцами связку дорогих янтарных четок. Насколько Андрей успел заметить, был он в состоянии явного подпития.

– Кто это? – спросил Андрей, удивленно взглянув на поддатого узбека, впервые встреченного им здесь.

– Не обращай внимания, – посоветовал Иргаш. – Это Мухаммад-Али-ходжа-хан, родной брат Ширали-хана. Беспутный человек. Пиен – пьяница.

– Но он в чалме?

– Он мулла. Окончил медресе в Каире. Очень умный, но пьет…

– Так бывает. Ладно, оставим это. Сегодня ты можешь спать в саду. Там есть два топчана, матрасы, теплые одеяла. Выбирай любое.

– Спасибо. Мне это нравится.

Сон на свежем воздухе, который обеспечивает людям климат Средней Азии, был для Андрея одной из сторон, привлекавшей его в этом краю. Горожанину Центральной России, даже имеющему собственную дачу, трудно представить прелесть южной ночи, проведенной под открытым небом.

Теплое дыхание ветра, шелест листвы фруктового сада, аромат цветков, стрекотание цикад, черный бархат небосвода, усыпанный звездами и перепоясанный бриллиантовым поясом Млечного пути. Смотри в беспредельную высь, думай о вечности…

Не потому ли чабан, проводящий полжизни в степи, знает о звездах куда больше студентов столичных университетов?

Андрей с удовольствием ушел в сад.

Ночь стояла тихая, безветренная. Темное звездное небо дышало прохладой. Ласково журчала вода в арыке, протекавшем прямо под топчаном.

Андрей лежал с открытыми глазами.

Неожиданно он услыхал легкие шаги. Приподнял голову.

– Это я, – послышался знакомый голос. – Мулла Али-ходжа. Вы не спите?

– Нет, просто лежу. Не могу заснуть. Садитесь, Али-ходжа.

Мулла опустился на свободный топчан и подобрал ноги. Вздохнул.

– Андрей, у вас нечего выпить?

Услыхать такую просьбу от муллы Андрей не ожидал.

– Удивились? – спросил Али-ходжа. – А вот я иногда пью. – И объяснил: – Долго работал в духовном управлении мусульман Средней Азии. Часто ездил в Москву. Там ни одна встреча не проходила без водки. Мне понравилось.

– Мне это угощение не запишут как грех?

– Я помолюсь за вас. – И тут же Али-ходжа произнес слова молитвы. – Джаза-кя Ллаху хайран. – Да воздаст тебе Аллах благом!

Андрей вытащил из кармана плоскую фляжку, которая была при нем, передал Али-ходже. Тот отвернул пробку. Понюхал. Глубоко вздохнул. Сказал по-русски:

– Прости, господи!

И отхлебнул с голодным страдальческим стоном. С трудом оторвался от фляжки. Вздохнул с облегчением. Спросил с интересом:

– Вы уходите в экспедицию?

– Пока не уверен, но разговор об этом был.

– Это интересно – найти меч Аллаха. Вы тоже так считаете?

– Меч Аллаха? Я никогда о нем не слыхал. Это Зу-л-Факар?

– Нет, Зу-л-Факар – это меч пророка, да благословит его Аллах и приветствует. Мухаммад захватил этот меч в битве у своих врагов. Поэтому Зу-л-Факр – это меч его собственный.

– А у Аллаха тоже есть свой меч?

– Во имя Аллаха милостивого и милосердного. Творец миров, солнца, звезд, земли и людей имеет все, что желает иметь. Но его сверкающий меч всегда вложен в ножны. Горе неверным, горе врагам ислама, если Аллах обнажит его.

– Об этом сказано в благословенном Коране?

– Нет, это тайные строки, которые передаются из уст в уста посвященным.

– Почему их нет в книге всех книг?

– Андрей, слава и мощь Аллаха столь велики, что лишь один человек – пророк Мухаммад понял самое немногое из его мудрости. Еще меньше понимаем мы, простые люди. Коран учит различению, но это дано только глубоко посвященным.

– Я думал: читай и поймешь. Разве не так?

– О Аллах, прости мне все мои грехи, малые и большие, первые и последние, явные и тайные! Ты когда-нибудь слыхал, что когда Аллах был занят своими делами, к пророку под его личиной являлся дьявол – Иблис и диктовал обманные суры?

– Хаджи, ты не грешишь, говоря такое?

– Я просил прощения у Аллаха, прежде чем тебе сказать это. А мне об этом рассказывал образованный богослов. Он окончил исламский университет Аль-Азхар в Каире. Он рассказывал, что посвященные изъяли из Корана строки, в которых говорилось, что у Аллаха были дочери Аллат, Узза и Манат. В то время как у Всемогущего нет родителей, детей и сотоварищей. Аллах един.

– Значит, были и строки о сверкающем мече Аллаха?

– Этого я не знаю, но посвященным известно даже место, где этот меч сокрыт. И они считают, что пришло время показать его миру.

– Значит…

– Тебе выпало испытание, Андрей. Это тоже воля Аллаха, – Али-ходжа посмотрел на Андрея внимательно и снова заговорил с пьяными интонациями. – Слушай, ты меня не осуждай. У меня болит сердце. Я вижу большую беду. Она меня пугает. Мусульман специально озлобляют. Сперва унизили нищетой, теперь подстрекают злым словом к злому делу. Это нехорошо. Мусульманином может называться только человек, который ни словом, ни делом не наносит вреда, не делает обиды, не причиняет ущерба и мучений другим людям. Ты меня понимаешь, Андрей? Остановить зло – благое дело. Ты меня понимаешь?

– Нет, уважаемый мулла, не понимаю.

– Экспедиция, куда тебя пригласили, пойдет в Казахстан. Там в местности со страшным названием Ульген-Сай – Мертвый Лог – русские оставили в подземелье ядерный заряд. Мой сиятельный брат, обуянный дьявольским честолюбием, назвал его Мечом Аллаха, решил его достать и передать в руки тех, кто желает спалить адским огнем Израиль. Спалить, чтобы утвердить в мире мысль о могуществе ислама, о его готовности подчинить себе все, что ему до сих пор не подчинилось.

– Почему именно Израиль?

– Потому что исламисты не признают такой страны. Для них ее нет ни в действительности, ни на карте. Есть только захваченные евреями земли арабской Палестины.

– Но это же безумие.

– Да, это страшное безумие и, если ему не помешать, тень Ульген-Сая ляжет на всю Землю… О Аллах, поистине мы призываем Тебя помочь нам уничтожить их и прибегаем к Тебе от зла их!

Али-ходжа вдруг замолчал, еще раз отхлебнул из фляжки и опустил голову на грудь. Андрею показалось, что он круто пьян…

Эту ночь Андрей не спал. Он пытался осмыслить услышанное и чем больше думал, тем менее вероятной казалась ему легенда о поисках сокровищ Тимура, тем реальней выглядела версия, высказанная Али-ходжой. Но что делать? Отказаться от участия в экспедиции? Показать, что не веришь в ее цели и не желаешь участвовать в авантюре? Нет, этого делать было нельзя. Такие люди, как Иргаш и Кашкарбай, не будут раздумывать, как поступить с отступником. Надо просто уехать в Москву и больше не возвращаться в эти края, пусть они и стали для него родными.

На следующий день Иргаш и Андрей уехали из Шахимардана в Фергану. Машина легко неслась по асфальту, спускаясь с горных отрогов в благодатную долину. Андрей, откинувшись на спинку сиденья, любовался природой, знакомой с раннего детства.

Паспорт гражданина Узбекистана Андрей получил от Иргаша. Иргаш выдал ему и аванс – десять тысяч долларов. Сказал:

– Вечером возвращаемся в Бухару. В Москву поедешь оттуда.

Задавать вопросов Андрей не стал. Спорить не имело смысла.

А вот перед тем, как собраться в дорогу, он решил побывать на базаре. Хотелось приехать в Москву и привезти сестре среднеазиатские гостинцы.

Торжище, кипевшее на базарной площади, было тесным, шумным, полным острых запахов. Над толпой плавали сизые струи дыма шашлычных мангалов и отработанной солярки. Все это сдабривалось ароматами фруктов и специй, свежих лепешек, а также зловонием людского пота и грязных ног. Люди здесь почти не стояли на месте, двигались в разных направлениях, сталкивались, вежливо расходились, чтобы уже через несколько минут снова столкнуться лицом к лицу, но уже в другом месте.

По периметру базара теснились лавочки мастеров шурпы – узбекского супа, лагмана, чучвары и плова. В больших казанах, сопровождая каждое движение рекламными возгласами, кондитеры готовили для любителей сладкого густое блюдо – мешалду.

Быстро проскочив мимо обжорного азиатского ряда, Андрей прошел к лавочкам, где торговали промышленными товарами. Здесь можно было найти все – от давно отжившего советского телевизора «Рубин-111» до новых «Панасоников» и «Элджи» «желтой» сборки; от ручного коловорота, который служил многим поколениям плотников, до электрических дрелей и рубанков. Залитые солнцем, сверкали радугой красок восточные ковры ручной и машинной работы.

За промышленными рядами расположились фруктово-овощные. Благодаря щедрой природе Ферганы у торговцев получались на прилавках огромные пирамиды-натюрморты. Глаза разбегались при виде гор слив, абрикосов, кураги, яблок, свежего лука, свеклы, морковки. Однако подойти к кому-то и сразу купить товар, словно ты в магазине, азиатский этикет не позволял. К любому товару – хорошему и похуже, к дорогому и дешевому, следовало сперва прицениться, высказать свое мнение, а потом перейти к другому продавцу, чтобы повторить ритуал торга еще и еще раз. Базар должен не только снабжать покупателей товарами, куда важнее общение, которое дарит людям возможность торговаться и покупать.

– Хозяин, здравствуй! Как давно я тебя не видел! Бери мой урюк, – старик-торговец протянул Андрею сухую мозолистую руку. – Свой огород: половина сахар, половина – мед.

– Спасибо, отец. Я приезжий.

– Все равно я тебя узнал. Наверное, у тебя в Фергане есть друзья?

– Есть, конечно.

– Кто же это?

– Иргаш.

– Иргаш?! Подари ему Аллах свое благословение! Он твой друг? Тогда я ухожу отсюда, ты бери мой товар просто так. Приказывай, сколько возьмешь? Я уступлю тебе сразу все по сто сомов.

– Побойся Аллаха, хозяин! По пятьдесят еще куда ни шло.

– Нет, только восемьдесят. И то из уважения к твоим друзьям.

Урюк выглядел прекрасно, на вкус был ароматный и свежий, но брать, не посмотрев, чем торгуют другие, значило признаться в неумении торговаться и покупать.

Андрей подошел к соседнему развалу.

– У меня урюк – чистый сахар, – сразу же сказал продавец, сверкая хитрыми глазами. – Съешь один – целый день во рту сладко.

– Врачи говорят, что сахар – это белая смерть.

– Э, уважаемый! Лучше умереть с сахаром во рту, чем с уксусом. Разве не так?

– Откуда урюк?

– Сад Муян знаешь? Оттуда. Очень лучше, бери, уступлю сколько хочешь.

– Сколько?

Торговец, конечно же, слыхал весь разговор Андрея с соседом, и назначить цену ниже той, на которой окончился торг, ему не позволял рыночный этикет. Здесь подобных штучек не поощряли.

– Сто сомов, уважаемый. Из уважения к тебе, к твоим родственникам и знакомым. Все убытки пусть лягут на мою доброту…

Андрей не успел ответить. Толпа людей неожиданно загудела и задвигалась. Что произошло, Андрей не понял, но базар, стройный в своей хаотичности, вдруг закипел, забурлил по непонятной причине. Толпа уплотнилась, сжалась и, будто подталкиваемая кем-то, двинулась в направлении южных ворот. Андрей понимал, что в такой давке и суете лучше не сопротивляться потоку, – он сам вынесет тебя на более просторное место.

Неожиданно слева от Андрея громко вскрикнула женщина. Он скосил глаза и увидел высокую стройную узбечку в темном просторном платье и цветной тюбетейке. Толпа сжала ее с двух сторон и притиснула к проволочной сетке, ограждавшей гору арбузов от проезжей части.

Женщина пыталась ослабить напор, но у нее явно не хватало сил.

Тараня правым плечом толпу, Андрей пробился к ограде и протянул женщине руку.

– Хватайтесь!

Она приняла помощь, сжав пальцы на запястье Андрея, и тот рывком, даже не подумав, что может повредить хрупкий плечевой сустав, потянул ее руку на себя.

Рывок был настолько сильным, что узбечка дернулась вперед и с ходу всем телом прижалась к Андрею. Он увидел перед собой ее широко открытые карие глаза и услышал едва прошелестевшее слово: «Рахмат!» – «Спасибо!» Все это произошло так неожиданно и быстро, да и сама обстановка базарной паники не располагала к анализу собственных чувств, но Андрей заметил, как заколотилось его сердце.

– Давайте туда! – сказал Андрей. Повернув женщину к себе спиной и держа ее за локти прижатых к груди рук, он пытался направить ее влево. – Там меньше народа.

– Нет, – возразила женщина. – Лучше вправо. Тут неподалеку в дувале пролом. Его вчера пробил грузовик.

– Хоп! – согласился Андрей, набрал в легкие побольше воздуха и тараном попер в сторону, куда указала женщина.

Они протиснулись между двумя грузовыми фурами с брезентовыми тентами, перелезли через огромную кучу пустых пластмассовых ящиков и выбрались к глинобитному забору, в котором зиял огромный сквозной провал.

Вместе вышли на пыльную узкую улочку.

– Вам куда? – спросил Андрей с европейской галантностью. – Я вас провожу.

Он все еще ощущал сердечное томление, возникшее, едва он увидел эту женщину. Теперь Андрей видел – она не узбечка, хотя по-восточному свежа и красива.

– Спасибо, не надо. Я найду дом сама.

Андрей, чтобы сгладить горечь отказа, спросил:

– С чего это на базаре поднялась паника?

– Вы не поняли? Приехала милиция. Облава. Ищут сторонников Намангани. Исламистов Узбекистана. Террористов.

Они расстались. Случайная встреча, мимолетное соприкосновение рук. Но в душе образовалась какая-то пустота. Постепенно ее заполнили мелочные заботы повседневной суеты, хотя мутный осадок неосознанной тревоги сохранялся еще долго.