Текст книги "Переплетение. Рассказы"

Переплетение
Рассказы
Александр Семёнов

© Александр Семёнов, 2017

ISBN 978-5-4483-9132-3

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Лучший друг

Андрей возвращался домой, насвистывая песню про золотые сундуки. Она была как нельзя более в тему, потому что пятница, на объекте сделан ударный аккорд, приезжал Александр Николаевич и нарезанной бумаги привёз больше, чем все рассчитывали. И до ночи далеко, можно будет играть на гитаре часа два или три… Если никто не помешает.

И что-нибудь купить на вечер. Шампанское отпадает, Оля непьющая. И сладкого не любит. Ай, ладно! – Андрей махнул рукой и зашёл в универсам, надеясь на вдохновение.

И первым делом увидел Васю. Длинный, под метр девяносто, худой, но с брюшком, чуть сутулый, лысеющий, в свитере с растянутым воротом, Вася стоял возле стопки корзин и, щурясь, читал список на альбомном листе.

– Здорово. – Андрей протянул руку. Вася пожал её, глядя чуть свысока.

– За покупками? Дай-ка посмотрю. – Андрей пробежался по списку. – А, тут немного. Давай для скорости: ты берёшь то, что напечатано, я – что написано от руки.

– А запомнил? – скептически спросил Вася.

– Ну а что тут запоминать? Чай, не Аранхуэзский концерт… Ладно, ладно, – Андрей, видя недоверие в Васиных глазах, забрал лист, сложил, пригладил по сгибу ногтем, разорвал и вернул напечатанную половину. – Встречаемся прямо на хате.

Он захватил корзину и двинулся к полкам, напевая про себя. Вася и прежде не портил ему настроения, а сегодня Андрей даже обрадовался. Во-первых, народная примета гласит: если в гостях Вася – значит, никого больше вечером не ждать. Вообще-то, Андрей любил гостей и два с половиной месяца назад, начиная совместную жизнь, даже мечтал, как будет здорово, когда его друзья подружатся с Олиными друзьями, станут заходить по одному и компаниями… Так и вышло, и гораздо быстрее, чем он мог предположить. Иногда это надоедало.

Но Вася каким-то небывалым чутьём угадывал дни, когда никто больше не заявится, это во-первых. А во-вторых, он не докучал Оле с Андреем, заставая их вдвоём, – недолго сидел ни кухне, пил чай, слушал блюз на двух гитарах, потом уходил и через пару часов отзванивался, что доехал домой невредимым, пусть не волнуются.

Засиживался он, когда Оля была дома одна; иной раз, как сегодня, даже бегал по её просьбе в магазин.

С Андреем Вася установил приятельские отношения, но с лёгким оттенком превосходства, будто он посвящён в некую тайну, Андрею, как и всем прочим, неведомую. «Что это за чудо в перьях?» – думал Андрей первое время, но не решался спросить, ждал, что Оля сама расскажет. И она рассказала.

– Понимаешь, – сказала Оля, присев к нему на колени, – мне три года назад надо было Васю отшить. Но как это сделать, чтобы не обидеть, я не знала…

– А что тут обидного? Не судьба, да и всё.

– Да ясно, что ничего. Это мой дурацкий деликатный характер. Сейчас бы, может, и сказала прямо, а тогда думала, думала… И в конце концов меня осенило. Давай, – сказала я Васе, – ты будешь моим лучшим другом. Ну что такое – парень? – Оля пренебрежительно сморщила нос. – Сегодня один, завтра другой, о первом вчера забыла…

– Да? – Андрей уже всё понял и, стараясь не рассмеяться, напустил на себя обиженный вид – наверное, более обиженный, чем хотел.

– Ну что ты не понимаешь! – воскликнула Оля и поцеловала его в лоб. – Это я ему так сказала. Это не значит, что я так думаю!

– Верю, верю. А что дальше?

– А друг – он один. И навсегда, – сказала я Васе. И с тех пор он считает себя лучшим другом, главным человеком в моей жизни. Раньше, когда я с родителями жила, даже ездил с работы через мою станцию метро, делал крюк, чтобы случайно встретиться… Иногда встречал, несколько раз в год. Радовался, как ребёнок.

– Но всё-таки… – сказал Андрей, приняв растерянный вид, – мне казалось, я для тебя и друг тоже…

– Так и есть, – серьёзно ответила Оля, – друг, конечно. А с ним что делать… – она пожала плечами, – ну я не знаю. Может быть, сам догадается.

Карусель
Отрывок из романа «Редкие девушки Крыма»

Это далеко не первое воспоминание моего детства, но самое яркое и, наверное, главное среди всех. Начинается оно обыкновенно: зелёный парк в Черноморском,11
  Черноморское – посёлок городского типа на северо-западе Крыма (п-ов Тарханкут). До 90-х годов прошлого века – база катеров Черноморского Флота. Там же, неподалёку, находится и знаменитый Тарханкутский маяк.


[Закрыть] след реактивного самолёта в небе, синие тени кипарисов на желтоватом песке аллей. Зыбкие облачка разогретого воздуха над асфальтовой площадкой, сквозь них виден ларёк с мороженым. Запах цветущего шиповника, пёстрые зигзаги крапивниц и адмиралов над стрижеными кустами. Светлые платья, почти все в горошек, короткие рукава, лёгкие зонтики, панамы, кепки, музыка, звучащая повсюду, и на площади в центре парка – большая карусель с рассохшимся дощатым полом. Я был уверен, что за день, если только захочет, на ней может прокатиться весь город.

Она кружилась выше человеческого роста так же легко, как глобус, и так же подставляла один бок солнцу. Наверх надо было забираться по гулкому, пружинящему трапу, снятому с ракетного катера. Внизу же, вровень с моей головой, за серыми бортами была спрятана ось и непрестанно гудел, то тихо, как пчелиный рой, то нарастая – так, что в этих звуках даже слышался разговор на непонятном языке, с таинственными вопросами и ответами, – гудел, ни на миг не умолкая, электрический мотор.

Под выгоревшим до белизны тканевым навесом над площадью летели броско раскрашенные звери разных пород и мастей.

Мне было почти девять лет, я твёрдо держался на спине деревянного коня и считал день без карусели потерянным днём. Здорово, когда люди, коляски, скамейки, пятна белых и красных роз – всё летит назад, появляется перед глазами и снова улетает, ветер обдувает лицо, скрипит разболтанное крепление, кто-то визжит за спиной – не понять, от страха или восторга… И так – два, три, а то и четыре раза подряд.

Взрослые приводили в парк детей, иногда катались вместе с ними. Я время от времени спрашивал себя: не стал ли ещё взрослым? Нет, пока не стал: ведь мне интересно кататься на карусели, а взрослым – скучно, как бы они не притворялись. Хорошо помню женщину в крупный лиловый горошек, которую видел не раз. Она слишком громко и весело смеялась, чтобы ей можно было верить. Но почему? И зачем кататься, если не хочешь?..

Наверное, взрослые – люди из другого мира. Как хорошо, что я ещё не скоро туда попаду.

Вот, стуча ботинками, взбежали по трапу матросы. Чёрные брюки, белые форменки, синие, полосатые по краю гюйсы – заняли почти всех зверей, покатили с гиканьем и ржанием. Сами будто кони, и я когда-нибудь стану таким же. И пойду служить на десантный корабль.

Снизу бросили большой, мне не обхватить руками, но лёгкий изумрудный мяч. Матросы стали на ходу перекидывать его друг другу, один уронил на пол бескозырку с длинными лентами, наклонился и подобрал. Мяч подлетел ко мне, я тоже стукнул по нему кулаком, отпустив пластмассовое ухо. Моряки заржали ещё громче: во пацан даёт, молодец! – и что-то ещё похожее; но всё равно их веселье казалось мне наигранным, ненастоящим.

Я сошёл на землю и попросил у мамы ещё десять копеек. «Последний раз, хорошо?» – сказала она. Я кивнул и встал в очередь к кассе. Может, и не последний, может, ещё раз уговорю…

Передо мной в очереди оказались высокий седой мужчина и мальчишка на вид старше меня, в шортах и майке; в нашей школе я его встречал? Кажется, нет… А сбоку от них стояла темноволосая девушка в голубом платье. Она оборачивалась то к карусели, то к мужчинам, и что-то говорила, протягивая к зверям руку. Мальчишка отвечал тонким голосом, односложно и сердито.

Очередь двигалась. Девушка сделала шаг, ойкнула, чуть припала на ногу и, схватившись одной рукой за плечо младшего спутника, стала вытряхивать камень из босоножки. Что-то и меня в этот миг укололо, смешанное чувство: удивление, возмущение… Я никогда такого не видел: взрослая девушка не может устоять на ногах без помощи мальчишки! «Да ну, – сказал я себе, – какая она взрослая! Девчонка», – и это слово звучало презрительно. Она только притворяется большой, а на самом деле – девчонка. Наверное, и плавать не умеет без надувного круга.

Но был в этом чувстве какой-то иной, незнакомый оттенок – он не дал мне отвернуться. И, когда она выпрямилась, я заметил, как совпадает изгиб её спины с линиями парка, переходящими одна в другую: блестящая струя фонтана, за ним тёмная туя… эх, сдвинулась, всё пропало!

В вышине зазвучала песня, и с первой ноты вступления я уже знал, какой сейчас будет голос и какие слова. «Мой белый город, ты цветок из камня, омытый добрым солнечным дождём…» Слышал её каждый день, сотни раз или, может быть, тысячи, она не могла надоесть и до сих пор не надоела, но лишь в то мгновение я отчётливо увидел сказочный город: по его улицам ходят темноволосые девушки, их длинные платья просвечивают на солнце, как занавески…

Подошла очередь, я купил билет, взобрался наверх и сел так, чтобы не упускать девушку из вида. Мальчишка подсадил её на спину двухместного льва, сам устроился позади. Интересно, – подумал я, – если раскрыть у неё перед глазами ладонь с нарисованным скелетом – испугается, будет пищать, как девчонка?..

Карусель между тем разогналась, ветер подхватил голубое платье; оно взлетело, открыв загорелые ноги… Сколько угодно девичьих ног я видел на пляже и не замечал за ними никаких чудесных свойств – подумаешь, ноги, что здесь такого, – но вдруг почувствовал, что в них скрыта некая тайна и они совершенно по-особому притягивают взгляд.

Девушка схватила подол, оторвав руки от оранжевой гривы, вскрикнула и качнулась. Мальчишка поддержал её за плечи, сам прицепил её ладони к кудрявой шее, успокоил платье. Целый круг они летели неподвижно, и хоть я не видел глаз девушки, был уверен, что она зажмурилась. А о чём думал парень за её спиной? Ведь он знал, что она большая трусливая девчонка, – конечно, знал, – и не об этом ли говорил ей в очереди? Не послушалась, сама виновата.

Снизу бросили новый мяч, теперь жёлтый. Он ударился в морду льва и отлетел, задев плечо девушки. Она взвизгнула громче мотора, взмахнула руками, нога соскочила с подставки, и девушка едва не съехала на бок. Мальчишка удержал её, потянул наверх…

Карусель чуть накренилась, выровнялась и замедлила ход.

Девушка, смеясь, отбивалась руками от летящих мимо неё деревьев, теней, от собственного платья. Мальчишка прижимал её к себе и теперь уж точно был не рад, что отважился на это катание.

– Да тихо ты сиди! – крикнул он тонким голосом. – Сейчас уже приедем!..

А я вдруг понял, что хочу поменяться с ним местами. Так хочу, что отдал бы за это все оставшиеся детские годы. Поменялся на сегодня, а завтра, прямо с утра, надел матросскую форменку, гюйс, громыхающие по стальному трапу ботинки.

А лучше всего – оказался бы в море, на парусном корабле. Вместе с этой девушкой.

Конечно, если подумать всерьёз, приключения с девчонками – это кошмар. Ужас! Вы только представьте: волны захлёстывают палубу, с треском ломаются мачты, пули свистят над головой, а это капризное создание пищит: хочу к маме!.. Вот и думай: то ли успокаивать, то ли шлёпнуть по мягкому месту как следует. Тем временем подскочит какой-нибудь янычар, взмахнёт кривой саблей – и всё, идём кормить акул!

Девчонки не созданы для героических дел, здесь не поспоришь. А эта большая девушка ведёт себя, как самая вредная и глупая из них. Почему же так хочется, чтобы она оказалась рядом в самый разгар абордажа, когда всё вокруг полно опасности и жизнь висит на волоске? Почему так хочется, чтобы она боялась? Обязательно боялась, от страха не могла пошевелиться, чтобы свирепый одноглазый пират схватил её за руку и потащил в мрачный трюм. Этот мальчишка позади неё – чем не пират?

Время появиться герою! Сразить пирата одним ударом и не проводить взглядом летящую за борт голову. Поднять девушку и, закрыв её собой, проложить дорогу сквозь толпу врагов. Они будут налетать и падать вокруг, пока волна не смоет с палубы неподвижные тела. Мы останемся одни, шторм утихнет, выйдет солнце, и ничто не будет напоминать о сражении. Почему я так хочу этого? Потому что она большая? Наверное, да.

И, конечно, её надо будет поцеловать…

Позже, гораздо позже я спрашивал себя: неужели сочинил пиратскую историю прямо там, кружась на деревянном коне? Были в этом огромные сомнения. Да если честно, я почти уверен, что выдумал её спустя время и не за один раз. Вероятно, и не за один год. Выдумал, чтобы хоть как-то объяснить удивительное желание: быть рядом, не выпускать её из рук и сделать что-то ещё, совсем непонятное, даже страшное… Но можно ли найти этому объяснение? И надо ли искать? Не знаю, а тогда тем более не понял. Слишком быстро остановилась карусель.

Под ногами скрежетало и вздрагивало, но женщина в синем кителе и фуражке уже готовилась разомкнуть цепь, закрывающую выход. Наконец замерли. Я особенно чётко увидел голубое платье и тёмные волосы на фоне белоснежного здания кассы. Пират, тогда ещё не бывший пиратом, помог девушке сойти на истёртый деревянный пол, довёл до трапа. Высокий мужчина принял её внизу, усадил на скамейку, парень спрыгнул на землю и, шлёпая вьетнамками, побежал через площадь к автомату с газированной водой.

С верблюдов и драконов слезали бодрые наездницы, качали головами, проверяя, не кружатся ли, сходили по трапу кто лицом, кто спиной вперёд, держась за поручни. Темноволосая девушка сидела, склонив голову к плечу и далеко вытянув ноги. Мальчишка подносил к её губам стакан с водой, взрослый спутник обмахивал газетным веером.

Вот открыла глаза, пошевелилась. Встала, держась за плечи мужчин…

– Саша, идём домой, – позвала мама. Отвлекаться на спор не хотелось: я чувствовал, что растрачу в нём что-то очень важное, произошедшее впервые, известное только мне. Стараясь не терять девушку из вида, я пошёл по аллее задом наперёд, затем побежал – всё быстрее, быстрее… споткнулся о каменный поребрик и с разгона влетел в жёсткий, полный шипов розовый куст!

Собралась толпа, меня вынули наружу со смехом и причитаниями, мама стала вытаскивать иголки из плеч и спины. Перед глазами всё рябило, царапины горели, рубашка липла к коже – но я терпел, не плакал. С того дня я никогда больше не плакал: оставим это занятие девчонкам.

Я знал, что надо подождать ещё немного. Я вырасту, непременно разыщу эту девушку, женюсь на ней и возьму с собой в кругосветное путешествие. Ну, а если парусных кораблей к тому времени не останется?.. Что же – тогда буду каждый день катать её на карусели.

Почти правдивый новогодний рассказ

Дедушка Мороз!.. – раздаются из-за двери пока ещё робкие голоса. Рано…

Второй раз кричат. Приготовиться! Шубу запахнуть, глубже надвинуть шапку: никто не должен видеть, что Деду Морозу двадцать семь лет. Это больше, чем военная тайна.

Потряхивает, как всегда… Сколько уже было квартир, и всё равно от волнения никуда не деться. Что-то ждёт сейчас – разве угадаешь?

…Порядок. Зовут в третий раз – весело и звонко. Браво, Снегурочка, завела! Тихонько пробую голос, открываю дверь и топаю валенками, будто стряхивая снег.

– Слышу, слышу! – говорю сказочным басом. – Дедушка уже пришёл!

Каждый встречает Новый год по-своему. Один идёт в баню, другой дома спит, а я вот работаю Дедом Морозом. Дети! Не читайте дальше, если хотите сохранить веру в чудо. А вы, дорогие папы и мамы, смело приглашайте Мороза к вашим малышам. Если повезёт, увидите меня – ветерана дедморозного фронта. А может, и не увидите, потому что за этот год… впрочем, обо всём по порядку.

Деды Морозы мчатся по городу на волшебных такси – молодые и старые, красные и синие, трезвые и пьяные… Сказочная работа для одиноких сердец. Ни один человек не станет в эти дни ездить по квартирам, офисам и кабакам, когда есть кто-то, с кем хорошо вдвоём. А так – лучше ездить, чем сидеть перед телевизором или забывать себя в дурной компании. Главный же, самый заманчивый плюс этой работы – встреча со Снегурочкой, девушкой приятной со всех сторон.

В прошлом году мне досталась начинающая Снегурка. Лена, студенточка второго курса. Вначале она смущалась больше некоторых детей, пришлось на ходу обучать её основным приёмам, подбадривать. После трёх-четырёх семей она осмелела и вошла в роль. Родители были довольны, дети счастливы, и со Снегурочкой мы подружились. Мы колесили по праздничному Питеру, она всё внимательнее поправляла мою пышную бороду, я уже запросто рассказывал анекдоты и думал: надо после работы поехать куда-нибудь и продолжить веселье. Не оставлять же милую девушку одну в эту чудесную ночь…

Мы не заметили, как наступила ночь: от рекламных огней и фейерверков она была светлее дня. Оставался последний адрес, самый обычный: девочка Катя пяти лет, двоюродный брат Дима – одиннадцати, и бабушка. На такие адреса мы тратим двадцать минут, не более.

Лена, как и положено по сценарию, вошла первой; радостно закричавшие дети потянули её в комнату, а я остался на лестничной площадке. Ко мне вышла моложавая бабушка с подарками. Сказала, что наш визит – сюрприз: она сама его приготовила и до последнего держала от всех в тайне.

Люблю сюрпризы. Всегда считал, что умение выплывать сухим из неожиданных событий – самое ценное качество в нашем сумасшедшем мире. С тех пор как закончилось детство, у меня вся жизнь – такое событие. Кручусь, бегу, остановок не жду, глядишь: что-нибудь и выйдет…

Пока я ждал на лестнице, бабушка и меня удивила.

– Детей на самом деле четверо, – сказала она, – нет-нет, не волнуйтесь, я доплачу сколько надо. Кроме Димы и Кати, есть Нина и ещё одна Катя. То есть, они не совсем дети… ой, запуталась совсем. Они мои дети, дочери. А тем детям они мамы… Вы не делайте между ними разницы, хорошо? Пусть повеселятся.

– Ладно, – пообещал я, – дедушка старый, сослепу не разглядел…

Тут настоящие дети, то есть внуки, вместе с Леной в третий раз прокричали: «Дед Мороз!» Я откашлялся, забросил за спину мешок и двинул знакомиться.

Мы вызвали переполох! Старшая из дочерей, Нина, когда мы заявились, мыла на кухне кастрюли. Ей было немного за тридцать. Красивая, серьёзная и не привыкшая ждать от жизни подарков, – вот, что бы я о ней сказал. Сестра – Катя-старшая, и племянница – Катя-младшая, были для неё одинаковыми детьми.

Катю-старшую дети с бабушкой, смеясь и обещая что-то интересное, выманили из ванной. На вид Кате было лет восемнадцать. Выше среднего роста, тонкая, смуглая, никого не ждавшая в этот вечер, она предстала перед нами в коротком платье, с небрежно заколотыми, тёмными и влажными волосами. Совсем не похожа ни на маму, ни на сестру, – заметил я, но внимательнее разглядывать при Снегурочке не стал.

Единственным мужчиной в квартире был Дима. В его солидные годы никто не верит в Деда Мороза – и Дима, думаю, не верил, но с явным удовольствием подыгрывал ради маленькой Кати. Оба они были в ударе, и Нина была в ударе; по-моему, её вообще невозможно выбить из колеи. Подарки ведь так просто не даются, их надо заслужить: спеть песню, загадать Дедушке загадку, прочитать стихотворение. Дима сыграл на пианино что-то авангардное, Катя-маленькая изобразила под музыку зайчика и лису. Нина, нигде не сбившись, продекламировала: «Зима. Крестьянин, торжествуя…» А вот Катя большая, когда очередь дошла до неё, покраснела, с ногами забралась в кресло и закрыла лицо. Поднять её оттуда не удалось ни мне, ни Снегурочке.

Помог нам Дима. «Тебе что, не нужен подарок?!» – громко зашептал он, отнимая ладонь Кати от лица… Похоже, всерьёз обеспокоился: вдруг и правда не дадут?..

– Она умеет танцевать! – объявил он и попытался вывести Катю в центр комнаты. Она протестовала, упиралась, а когда Дима наконец стянул её на пол, выдернула руку и кинулась бежать. Но взгляд, брошенный через плечо, показался хитрым.

Возле двери Дима настиг её и, встав на цыпочки, что-то очень тихо сказал.

– Да ну тебя! – ответила Катя, рассмеялась и пошла за ним.

Бабушка, отыскав на полке диск, поставила румбу. Дима уверенно вёл, Катя слушалась его, как взрослого, в меру кокетничала, не избегала откровенных движений и поз. Она слегка запыхалась и разрумянилась; лёгкая, гибкая – теперь я даже не пытался скрыть, что любуюсь. Потом мы, как положено, водили хоровод: «В лесу родилась ёлочка, в лесу она росла…» Я держал Катину руку в своей, чувствовал сквозь варежку её тепло и сжимал немного сильнее, чем требует этикет. Она не отвечала, но и недовольства, по-моему, не выказывала.

Снегурка не дала мне забыться, толкнув кулаком под рёбра. Мы и так задержались вдвое дольше положенного, а будь моя воля… На прощание я открыл по просьбе бабушки шампанское, передал бутылку Кате и в последний раз встретился с ней взглядом.

Лена выговорила мне по пути в офис:

– Непрофессионально себя ведёте, дед мороз. Нельзя заглядываться на детей, даже молодых и красивых.

– Не буду, – ответил я.

– Верю, – кивнула Лена, обернувшись ко мне. – Глаза, а особенно уши, такие честные-честные…

Уши мои, к слову, горели от петель, весь день державших бороду.

Лена жила недалеко от офиса, и, получив расчёт, мы пошли к ней. По дороге без конца смеялись, вспоминали сегодняшние приключения, жалели, что магазины закрыты, а то бы накупили мандаринов и шампанского. Ужасно хотели есть. Возле дома чуть не споткнулись о коллегу: Дед Мороз в боевом облачении лежал на тротуаре в пятнадцатиградусный мороз. На вопросы, кто он и как дошёл до такой жизни, дедушка не ответил, пробурчал что-то невнятное и опять уснул. Пришлось затащить его в подъезд и растянуть возле тёплой батареи.

Потом, хохоча без передышки, мы поднялись к Лене; как нельзя кстати, её родителей не было дома. Успокоившись и выпив немного, включили медленную музыку, стали танцевать, но Лена поморщилась:

– Не могу… Спина болит, никогда столько не сидела в машине.

От массажа не отказалась. Попросила отвернуться, разделась до пояса, легла на диван. «Готова!» Я принялся разминать худенькую, рыжую от веснушек спину. Лена вмиг присмирела, только вздыхала в такт движениям рук, а знала ли она, что в мыслях я прикасался к другой спине?.. Надеялся, что нет.

Мы встретились ещё раз, другой, стали видеться почти каждый день. Не помню, чтобы мы хоть раз поссорились. Я не чувствовал почти десятилетней разницы в возрасте и вскоре привык к мысли, что у меня есть девушка… хоть и не та, о которой я продолжал думать всё это время.

Я много работал – без бороды я юрист – и надеялся, что её лицо, адрес, телефон, если их не тревожить, со временем уйдут из памяти. Но, похоже, надеялся зря. Доходило до смешного – утром еду в метро и вдруг оглядываюсь… Порой так и тянуло набрать номер, но я знал, что никогда этого не сделаю. Лена такого не заслужила.

Была у Лены одна, как я считал, причуда: она не хотела, чтобы я видел её с однокурсниками, запрещала встречать после занятий. Я же познакомил её с родителями, с друзьями – и ровесниками, и солидными дядями, которые в будущем могут дать работу. Позвал в поход на Алтай, куда мы с ребятами выбираемся каждое лето. Лена боялась, что мама будет против, но мама отпустила, и Лена прошла все наши тропы, нигде не устала, не заворчала, не чихнула даже после купания в горном водопаде. Все поздравляли меня с такой находкой, а я однажды подумал: наконец-то встретил классную сестрёнку. У меня никогда не было сестры, только два младших брата, и те двоюродные…

Но как об этом сказать? Это просто, когда у себя дома размышляешь, а увидел честные синие глаза – и не понимаешь, как можно их огорчить. Я молчал, начинал потихоньку злиться на себя, и не знаю, чем бы всё закончилось, если бы Лена не опередила. Ясным и прохладным октябрьским вечером, когда я провожал её домой, она вдруг обернулась ко мне и положила руки на плечи.

– Извини, что сразу не сказала, – виновато произнесла она. – Уже неделю хочу, не решаюсь. В общем… я встретила другого человека.

– И он так хорош? – спросил я, краем сознания отметив, что, кажется, ревную. Вот уж не ожидал…

– Ага, – кивнула Лена и засмеялась. Мыслями уже с ним…

А до меня наконец дошло, что теперь я свободен и могу звонить! И тут же понял, что некому звонить: номер забыл. И адрес тоже. И нигде у меня они не записаны.

Сейчас я даже не знаю, забыл их в тот миг навсегда или просто от неожиданности на минуту выронил. Потому что Лена, понизив голос, сказала:

– Не грусти. У меня есть для тебя один сюрприз. Ты заслужил.

– Какой сюрприз? – спросил я.

Она помолчала немного, будто собираясь с мыслями, и продолжила издалека:

– Мы до сих пор вспоминаем тот день и хохочем, как сумасшедшие.

– Какой день?

– Ну как какой? Когда я вошла в квартиру, и чуть не упала, её увидев! Кстати, рассказала о тебе, она помнит. Думаю, не против познакомиться.

– Она – это кто?

– Екатерина Дмитриевна, кто же ещё. Она мой препод в институте, англичанка. Представляешь, какой был кайф гладить её по голове и говорить: Катенька, спой дедушке морозу песенку?!

И здесь мы точно стали похожи на двух сумасшедших.