Текст книги "Российская государственность в XXI веке: основные проблемы. Монография"

А. Л. Сергеев
Российская государственность в XXI веке. Основные проблемы
Монография

[битая ссылка] [email protected]

Введение

Проблематика российской государственности приобрела за последние годы исключительную актуальность. Ей посвящаются круглые столы, большие объемы публикаций, а многие современные политические деятели декларируют укрепление российской государственности в качестве одной из основных стратегических целей. В то же время общетеоретические аспекты указанной тематики до сих пор не освещены и не изучены должным образом. К примеру, даже объем и содержание понятия «государственность» до сих пор остаются дискуссионными. Недостаточно разработаны элементы политико-правовой теории, связывающие феномен государственности с базовыми принципами экономического, регионального и внешнеполитического устройства государства, а также основными составляющими ее генезиса. В настоящей работе делается попытка восполнить указанные пробелы и предоставить собственный вариант решения данного комплекса научных и практических проблем.

В указанной монографии представлен широкий подход в определении феномена государственности. По нашему мнению, он адекватно сможет послужить отражению всего многообразия элементов, определяющих в совокупности своей жизнедеятельность российского государства и, соответственно, государственно-организованного общества.

Данная работа в то же время имеет не только общетеоретический, но и проблемно-прикладной характер. Сегодняшняя российская государственность, пройдя двадцатилетний путь под флагом и символом вестернизации, столкнулась с глубинными стратегическими системными вызовами. Текущий момент диктует нам необходимость анализа сделанных ошибок, понимания своего нынешнего состояния, а также определения способов ответа на имеющиеся вызовы при четком осознании стратегических и тактических координат своего дальнейшего движения.

В исследовании анализируется текущее историческое, региональное, экономическое и идейно-смысловое измерение сегодняшней российской государственности. В работе производится анализ глубинных внешне– и внутриполитических проблем, с которыми сталкивается современное российское общество и государство вкупе с проработкой возможных реалистичных сценариев их дальнейшего решения.

Книга, однако, была бы неполной, если бы в ней не была бы затронута проблематика постсоветского пространства – зоны исключительных геополитических и геостратегических интересов России. Ведь от того, каким образом на указанной территории будут развиваться социально-политические процессы, напрямую зависит стабильность и безопасность самой России, а во многом и просто возможность ее дальнейшей жизнедеятельности.

Мы выражаем надежду, что наша работа будет интересной для ученого и экспертного сообщества, политических активистов и просто интересующихся политикой, а также принесет практическую пользу при выработке решений по ликвидации множества проблем и противоречий, с которыми каждодневно сталкиваются российский социум и российская государственность и которые являются определяющими факторами непростого состояния, в котором мы все сейчас находимся. Исходя из этого, начнем книгу с оптимистической ноты, с верой в лучшее Завтра для нашей страны, а также в необходимую для этого возможность преодоления сегодняшнего системного кризиса.

Глава 1
Российская государственность: совокупность общетеоретических основ

1.1. Понятие и признаки государственности как социально-политического и социокультурного феномена

Государственность – понятие широкое и многоаспектное. Вопрос о соотношении понятий «государство» и «государственность» является исключительно важным для политической и правовой науки. Первое из них можно считать вполне сформировавшимся. Речь идет о политико-территориальной организации публичной власти, обладающей суверенитетом, осуществляющей сбор налогов и способной создавать правовые нормы. Некоторые авторы относят к признакам государства наличие вооруженных сил, денежной единицы, государственного языка и др.

С понятием и пониманием государственности в современной науке дела обстоят сложнее. Несмотря на то, что многие представители российского политактива и экспертно-научного сообщества нередко используют данный термин в своем обороте, его объем и содержание до сих пор остаются расплывчатыми и неопределенными.

Сегодня Россия как государственное и общественное образование столкнулась с масштабной системой смертельно опасных угроз. Чтобы достойно справиться с трудностями, неизбежно встают вопросы: что именно и как именно в российском социально-государственном поле необходимо укреплять и реформировать, чтобы в обозримом будущем суметь выйти из сегодняшнего крайне непростого положения? Ясно одно: «укрепление государственности», о котором часто заявляют как о стратегической цели многие российские политики, неизбежно должно иметь характер комплексного и капитального ремонта. Чем быстрее в указанный вопрос будет внесена ясность, тем легче будет в дальнейшем представить себе этапы и масштабы соответствующей работы.

Исходя из вышесказанного, начать рассматривать вышеуказанную многоаспектную тематику целесообразнее всего с формулирования собственного определения социально-политического и социокультурного феномена, которому посвящена настоящая книга. На наш взгляд, государственность – это система основополагающих начал, идентифицирующих государственно-организованное общество и обусловливающих его воспроизводство.

Проблематика классификации различных видов государственности не является простой. Можно с определенной уверенностью говорить о российской, французской или немецкой государственности, подразумевая под этими словами, прежде всего, историческую преемственность, связь времен и периодов в единое целое, то, что в течение смены многих эпох определяло жизнь и жизнедеятельность каждого конкретного народа. Данный вопрос является исключительно тонким, ибо определенный тип государственности при таком измерении заканчивается тогда, когда доля преемственности в матричных основах жизнедеятельности страны становится исключительно малой либо исчезает совсем. Можно ли, к примеру, современную Италию называть преемницей Римской империи, прибавляя к исторической итальянской государственности древнеримский период? Думается, что это едва ли будет корректным. В то же время период Османской империи как многовековой отрезок современной турецкой государственности рассматривать возможно, ибо уровень преемственности и структура идейно-смысловых основ османского и современного турецкого государств является несоизмеримо большей, нежели в первом изложенном случае.

В рамках одной большой многовековой государственности в зависимости от исторической эпохи целесообразно выделять систему ее видов и подвидов. Дореволюционная, советская и постсоветская государственности, к примеру, имеют очевидные отличия, составляя в то же время одну единую цельность – государственность общероссийскую.

Для идентификации различных типов и разновидностей государственности необходима целая система структурных элементов, представляющих в сумме своей систему маркеров, которые позволят определить, где заканчивается одна государственность и начинается другая. Попытаемся их выделить и сформулировать, делая преимущественно акцент на российскую специфику. Такой подход будет в большей степени отвечать нашей проблематике и сделает наши теоретические положения более наглядными.

Прежде чем мы начнем это делать, необходимо, однако, сделать еще одну оговорку. Каждый структурообразующий элемент государственности, так же как и государственность в целом, имеет свои глубинные матричные коды. Важнейшей задачей целого комплекса юридических и социально-политических наук является их тщательное исследование, изучение и конечная формализация. В рамках одной книги сделать это едва ли возможно. Исходя из этого, нашей непосредственной задачей на данный момент является лишь обрисовка и формулирование контуров вышеуказанной проблематики, знания по которой в дальнейшем должны неуклонно наращиваться.

Итак, перейдем к последовательному перечислению структурообразующих элементов государственности и их раскрытию.

1. Организация и особенности функционирования государственно-властной системы. В ней наиболее четко можно увидеть вековую преемственность, матричные коды государственности в целом, переходящие от одной эпохи к другой. К примеру, между дореволюционной и советской государственностью, несмотря на внешние различия, видится исключительно много общего: идеократический характер государства (там смыслообразующей идеологией выступало православие, здесь – коммунизм), значительная централизация власти, исключительная значимость личностного фактора в процессе управления страной (полномочия глав государств в обе исторические эпохи были чрезвычайно широки), министерская система, основанная на единоначалии, национально-территориальные автономии, чей вес часто определялся силой и встроенностью местной элиты в общегосударственный процесс, положение русского народа в качестве общество– и государствообразующего и многое другое.

Слабое изучение ментальных основ российской государственно-властной системы при попытке интегрировать постсоветскую государственность в лоно европейской цивилизации в последние десятилетия часто приводило к серьезным ошибкам в государственном строительстве. К примеру, административная реформа начала 2000-х годов, проводившаяся по образцу американской государственно-властной системы без учета российских почвенных особенностей, привела к масштабному увеличению бюрократического аппарата, ослаблению способности системы исполнительной власти к быстрой и точной управляемости и координации ее различных звеньев при решении сложных и комплексных вопросов. «Конкуренция ведомств» в деле управления стала болевой точкой в работе сегодняшнего российского государственного аппарата. Все это, увы, происходило на фоне многочисленных слов российских чиновников самых разных уровней о необходимости «скорейшего и максимального укрепления российской государственности». Подобный пример не является единственным. Сложившееся в этом плане положение дел скорее стало правилом при осуществлении государством в отношении себя программной и законотворческой деятельности, итоги которой часто оказывались весьма безрадостными.

2. Политический режим государства. В соответствии с общепринятым научным определением, политический режим является совокупностью приемов, способов и средств осуществления государственной власти. Иными словами, проблематика политического режима отвечает на вопросы о комплексе взаимоотношений между человеком и государством, а также государством и обществом и его различными элементами и структурными звеньями.

Приходится констатировать, что в постсоветских научных реалиях в России не сложилось цельной отвечающей сегодняшнему дню доктрины политического режима. До сих пор из учебника в учебник кочует деление политических режимов на демократические, авторитарные и тоталитарные, иногда подобная классификация дополняется взятыми из древности режимами тирании и деспотии. Указанный подход не отвечает современности и работает в основном в пропагандистских целях, оправдывая и защищая евроцентристские положения о западной цивилизации как «магистральном пути человечества». Попытаемся заполнить вышеуказанный пробел, сформулировав собственную классификацию политических режимов сегодняшнего дня.

В странах Западной Европы и Северной Америки распространен режим «западной демократии». Его характерными признаками являются: выборность многих государственно-властных звеньев; существующая в государстве система разделения властей; декларирование принципов политического и идеологического многообразия. Плюсы данного режима очевидны. Политическая элита западного государства, формируя и формулируя текущую социальную «повестку дня», предлагает народу альтернативные варианты развития событий, оформленные в программах различных движений и партий, и легитимирует их с помощью выражаемого на выборах народного волеизъявления. Система разделения властей не дает возможности одной элитной группе установить полный и всеобъемлющий контроль над социально-политической жизнью государства и служит серьезной гарантией от узурпации власти.

В то же самое время идеализировать современную «западную демократию» едва ли правильно. Сегодняшние западные СМИ системно и методично используют в своих действиях политические технологии манипуляции общественным сознанием, нередко «превращая» тем самым абсолютную неправду в абсолютную истину¹. Самостоятельность же самих западных СМИ также изрядно преувеличена. Мировая элита, являющаяся владельцем большинства информационных терминалов, задает своим контрагентам исключительно жесткую рамку в тоне и тональности освещения актуальных событий.

Отдельной чертой западной информационной субкультуры является система «запретных тем». В США, к примеру, одной из них стало обсуждение степени достоверности официальной версии трагических событий 11 сентября 2001 года. Фильм известного итальянского тележурналиста и политика Джульетто Кьезы, предоставившего наглядные доказательства ее вымышленности, к показу в США был официально запрещен. Вскоре, после активного внимания кинозрителей Европы к указанному фильму, он был снят с показа и в европейских кинотеатрах.

Сегодняшний реальный Запад – общество глубоко меритократическое. Реальными социально-значимыми процессами в нем управляет довольно небольшая группа людей. Национальные «комьюнити» глубоко и прочно интегрированы в мировую политическую элиту. В эту группу входят крупнейшие мировые финансовые игроки, спецслужбистские и военные лобби, владельцы многомиллионных терминалов массовой информации и иные слаботранспарентные структуры, являющиеся на сегодняшний день «хозяевами положения дел» в мире.

Нынешняя ежедневная реальность свидетельствует о том, что среднестатистический западный человек весьма толерантен к самым различным элитным действиям, в том числе и отличающимся низкой степенью моральной основы. Постмодернистское разрушение культуры, ослабление семейных ценностей, обессмысливание множества исторических символов, еще вчера являвшихся святыми, – все это неуклонно входит в западную политическую практику. Все вышесказанное говорит о существенных минусах сегодняшней западной демократии и неприемлемости ее безоговорочного копирования на территории России.

Народно-монократический политический режим предполагает наличие общей этики и базовых идеологических основ, разделяемых большинством членов общества. Как правило, в подобных политических системах существует ведущая партия или иная политическая структура, служащая «общенациональным собором» для преодоления разногласий в различных социальных слоях и выработке единой позиции по стратегически важным вопросам. Наиболее яркими представителями народной монократии в современном мире являются КНР и Республика Куба.

Народно-монократические режимы могут довольно легко мобилизовать население на решение общественно-значимых вопросов. Они вынуждены действовать на своей территории на основе принципов социальной справедливости, ибо только в этом случае верхи получают полную легитимацию представляемых ими народных низов.

Риски, связанные с существованием подобного режима, также довольно очевидны: возможная идеологическая стагнация, отрыв высших эшелонов власти от народных масс могут стать для подобных социальных организмов смертельно опасными, о чем убедительно свидетельствовал позднесоветский исторический опыт. То, к чему западная демократия не сильно чувствительна, для народной монократии может оказаться фатальным фактором.

Либеральным политическим режимам (Колумбия, Филиппины и др.) свойственно следование формальным канонам «западной демократии». В то же время масштабное влияние местных олигархических групп, иностранных государств и транснациональных корпораций на внутригосударственный политический процесс во многом сводит к нулю какое-либо реальное участие народных масс в выработке и принятии политических решений. Такой правящий режим легализуется скорее «легитимностью извне» нежели «легитимностью изнутри».

Тоталитарным режимам свойственно наличие в обществе всепроникающей и обязательной идеологии, сращивание партийного и государственного аппарата, культ вождя, масштабные политические репрессии против инакомыслящих. Наиболее ярко тоталитаризм проявился в фашистской Германии в 30–40-х годах. Подобная организация общества является следствием масштабного внутреннего кризиса, требующего исключительного сплочения масс с целью его преодоления. Благодаря указанной причине властвующие круги тоталитарного государства получают массовую общественную поддержку. В то же время в мирный, немобилизационный период общественной жизни тоталитаризм способен приводить и, как правило, приводит к застою и социальной стагнации, что неизбежно порождает серьезный легитимационный кризис.

Иначе обстоит дело с режимом военных диктатур, через который прошли многие латиноамериканские страны. Особые черты вышеуказанного режима: верхушечность государственной власти, ее исключительная репрессивность и отсутствие у государственного аппарата всяческих правовых ограничений. Легитимность указанного режима держится на двух факторах: поддержке влиятельными силами извне и мобилизованности собственных силовых структур. Как правило, такие политические режимы ведут к глубокой общественной деградации и свергаются при исчерпании собственного ресурса.

Для абсолютистского политического режима (Саудовская Аравия, Оман, многие другие государства арабского Востока) свойственна абсолютная власть главы государства. В то же время на политическую ситуацию этих государств значительное влияние оказывают многочисленные представители правящих династий, а также элитные в имущественном, региональном и конфессиональном отношении группы. Ожесточенная закулисная борьба политических группировок, состоящих из представителей вышеперечисленных социальных прослоек, – типичное явление абсолютистской политической жизни.

В странах тропической и южной Африки весьма распространен режим партикулярной политической власти. В условиях функционирования таких государств большую роль играют проживающие на их территории племенные союзы со своими традициями и обычаями. В таких государствах происходит накладывание друг на друга государственно-правового и традиционно-племенного начал. Второе из них в весьма значительной степени ограничивает деятельность первого. Это происходит потому, что «нарезка» границ многих сегодняшних государств Африки проходила хаотично, по воле бывших стран-метрополий и их колонизаторских администраций. Многие части различных племен и племенных союзов оказывались по разные стороны границ, что часто мешало складыванию разноплановых этнических общностей одного государства в единый народ, без чего по определению невозможно полнокровное строительство единого государственно-правового пространства. Исходя из этого, причудливая мозаика «государственно-правового» и «традиционно-племенного» начал является неизбежным атрибутом сегодняшней африканской социально-политической жизни.

Вышеуказанная классификация не является абсолютной и исчерпывающей. Как правило, реальная практическая государственно-правовая жизнь несет в себе сочетание черт, свойственных различным политическим режимам. В то же время приведенная выше их классификация помогает лучше понять специфику отдельно взятой государственности. Так, для сегодняшней России характерно довольно причудливое смешение элементов западно-демократического, либерального и народно-монократического начал в общественной и государственной жизни. От того, какие принципы политического развития будут в дальнейшем избраны в нашей стране в качестве основополагающих, какие из имеющихся черт политического режима станут доминировать, а какие уйдут в прошлое – во многом зависит дальнейший ход российской истории и сама возможность ее жизнедеятельности в долгосрочной перспективе.

3. Характер и степень взаимоотношений и взаимопроникновения государственной власти и структур гражданского общества. Необходимо оговориться, что понятие «гражданское общество» мы используем в предельно широком значении и понимании этого слова, очерчивая им весь комплекс юридически негосударственных общественных структур и отношений. В таком аспекте данное понятие использовалось не всегда. Теоретик просвещения Джон Локк определял гражданское общество как «республику свободных собственников», «цивилизованное общество», состояние «холодной гражданской войны богатых против бедных». В более поздние времена гражданское общество рассматривалось в смысле общества модернизированного, демократического, светского, с развитой структурой рыночной экономики. Одновременно подразумевалось, что только в таких странах можно говорить о феномене «гражданского общества» как таковом. Необходимость нашего сегодняшнего максимально расширенного взгляда на указанный вопрос диктуется актуальностью изучения негосударственного сегмента общественной жизни и его непосредственного влияния на феномен государственности.

Говоря о традициях отечественного самоуправления как важнейшем элементе структуры гражданского общества, следует отметить, что в России его понимание во все времена существенным образом отличалось от его западного аналога. На Западе оно рассматривалось в качестве определенного противовеса государственной власти. В России же роль государства во многом была обществообразующей. Государство цементировало общество и собирало его воедино. Исходя из этого, самоуправление в России не боролось с государством как со своим антиподом, а дополняло его, стремясь обеспечить лучшее и более верное осуществление на местах государственно-значимых функций.

При создании комплексной панорамы государственности следует также рассмотреть аспект взаимодействия государственной власти с элементами его социальной структуры: национальными общинами, представителями профессиональных объединений, религиозных конфессий, студенчества, иных групп и слоев населения. Исследование проблемы под данным спектром позволит найти оптимальное соотношение сил в различных сферах жизнедеятельности, позволяющих осуществлять его полноценное воспроизводство.

4. Особенности суверенитета и территориальной структуры государства. Суверенитет – верховенство и независимость государственной власти – является не только необходимым признаком государства, но и основополагающим элементом государственности. Сам вопрос о ее наличии может ставиться только тогда, когда в государстве есть постоянное и неуклонное воспроизводство суверенитета. Более того, степень суверенности государства может стать качественным показателем его силы и эффективности.

Здесь, однако, следует сделать несколько существенных оговорок. Абсолютный суверенитет в реальной практической жизни подобен идеальному газу. Государственная власть при своей самореализации зависит от целого множества параметров: собственной структуры, природно-климатического фактора, действующих финансово-экономических, внешнеполитических сил и т. д. Политический суверенитет государства всегда ограничен, в то время как суверенитет в юридическом смысле и соответствующем правовом закреплении может быть только абсолютным, ибо он выполняет роль матричного принципа любого государства. В этой коллизии прячется очень много тонкостей. Политический суверенитет, даже без существенного изменения своей юридической базы, может претерпевать до поры до времени весьма серьезные ограничения. Тем не менее, всегда существует их рамка, перейдя за которую государственность теряет свои важнейшие качества.

Не менее интересно стоит вопрос и с принципом народного суверенитета, несущего в себе формулу о народе как единственном источнике государственной власти. Принцип народного суверенитета закреплен во множестве стран и служит надежным способом государственно-властной легитимации как идейно-материальной основы осуществления государственной власти. В то же время, как было видно из вышеприведенного описания политических режимов, легитимация как опора на определенную совокупность материальных и духовных субстанций отнюдь не всегда имеет место в форме народного суверенитета. Для абсолютистского режима свойственна, как правило, религиозная легитимация, для режима военных диктатур – легитимация силами извне и собственными силовыми структурами и т. д. Поэтому любое государство, взявшее народный суверенитет в качестве способа легитимации, должно в своих доктринальных основах наполнять этот принцип особым, конкретным содержанием, указывая при этом, есть ли в нем, помимо собственно народа, иные источники, предоставляющие государственно-властной деятельности характер общепризнанности и уверенности в праве на власть для осуществляющих ее кругов.

Особо следует отметить территориальную структуру государства как матричный принцип воспроизводства государственности. Каждый регион представляет для государственного образования и государственно-организованного общества особую, уникальную ценность в социальном, экономическом, ментально-духовном и культурно-идеологическом измерении. Часто потеря государством даже своей небольшой части территории может иметь для него фатальное значение.

В то же время мы знаем примеры, когда в критические и кризисные для государства дни правящие группы шли на сознательные территориальные потери с целью присвоить государству иную цивилизационную идентичность, сохраняя его в историческом измерении. Яркий пример тому – кемалистская Турция. Мустафа Кемаль Ататюрк, борясь с предыдущей османской эпохой и стремительно пытаясь взять европейские цивилизационные рубежи, строил турецкую нацию по западноевропейскому образцу, отсекая от новой государственности инонациональные образования Ближнего Востока. Впрочем, такие примеры крайне редко увенчивались успехом и, как правило, приводили к неизбежному падению роли в мире «самоуменьшенного государства».

Вышеуказанные уроки необходимо исключительно внимательно освоить российскому обществу, ибо в его отдельных группах национал-уменьшительные и регионально-сепаратистские настроения приобретают все большую актуальность. В рамках сегодняшнего социально-политического положения России потеря даже ее малейшего кусочка земли может обернуться величайшей по масштабам катастрофой и дальнейшим самораспадом. Укреплять отечественную государственность следует прежде всего путем должного обустройства ее территориальной структуры и беспощадной борьбой с различными видами и формами «уменьшительских» настроений, вплоть до введения уголовной ответственности за подобные публичные призывы.

5. Цивилизационная идентификация и самоидентификация государственно-организованного общества. Система общественных «институциональных матриц». Цивилизационный подход к изучению общества, в основу которого были положены труды Н. Я. Данилевского, О. Шпенглера, А. Тойнби, дал человечеству исключительно многое. В центре внимания исследователей оказались поведенческие матрицы огромных по численности континентальных и субконтинентальных макросоциальных групп. В них входили программы общественного действия между людьми, отношения «человек-общество», «человек-природа», «человек-техника» и т. д. Крупнейший современный обществовед С. Г. Кара-Мурза, творчески развивший многие положения цивилизационного подхода, ввел в науку термин «институциональная матрица общества». Система институциональных матриц позволяет, при всей условности подобного классифицирования, отнести государственно-организованное общество к определенному цивилизационному типу: восточноевропейскому, западному, азиатско-тихоокеанскому, латиноамериканскому и т. д.

Помимо цивилизационной идентификации подобного рода, однако, не менее важна для функционирования государства его общественная и элитная самоидентификация. Важное значение имеет не только то, к какой цивилизации государство объективно относится, но и то, с какой цивилизацией оно себя субъективно идентифицирует.

Последнее имеет исключительную актуальность для современных российских реалий. Очень часто на протяжении последних трех веков российская элита, пренебрегая собственными самобытными цивилизационными кодами, начинала мыслить себя частью Запада, проводя в стране радикальные вестернизаторские преобразования. Как правило, это заканчивалось весьма печально. Опыт вестернизации последних двух десятилетий также не принес необходимого и нужного результата, что создает сегодня императив для отечественных правящих групп активно заниматься исследованием собственной почвенной базы и опираться на нее в различных государственно-властных действиях.

6. Экономическая и климатогеографическая основа жизнедеятельности. От протекающих в стране экономических процессов зависит жизнь государства в целом, порядок осуществления им внутренних и внешних функций, процесс его элитогенеза и многие другие общество– и государствообразующие элементы.

В каждом государстве существует ряд особенностей не только его социально-политического, но и экономического устройства. Одно дело – сырьевая экономическая модель Саудовской Аравии, другое – молодой и стремительно развивающийся капитализм Малайзии, и третье – американская модель западного современного капитализма как порождения глобализации. Проведя сравнительный анализ их хозяйственной жизнедеятельности, мы увидим заложенные в них коренные отличия, во многом определяющие особенности функционирования соответствующих обществ и государств.

Влияние экономических процессов на жизнь государства оказывается настолько фундаментальным, что требует отдельного детального рассмотрения. Исходя из этого, мы посчитали необходимым посвятить отдельный параграф российской экономике, показав особенности ее формирования и современного функционирования.

Экономическую основу любой страны в сильнейшей степени детерминирует климатогеографический фактор. Он в значительной мере определяет вектор развития государства и концептуальные начала его исторического пути. К примеру, российское государство несколько столетий вынуждено было вести кровопролитные войны за выход к черноморскому и балтийскому побережью с целью завладения торговыми коммуникациями и создания условий для эффективного функционирования военного флота. В более ранний период нашей истории отсутствие естественных преград для движения орд кочевников с Востока и Юга предопределяло чрезвычайную уязвимость наших границ, обусловливающую значительные государственные затраты на создание адекватного «пояса обороны».