Текст книги "Наследник клана"

– Слушайте, ребят, вот без обид! Я чалился в тюряге всего несколько дней, но таких баек наслушаться успел, куда там вашей, – может, для местных такая попытка отмазаться казалась правдоподобной, но у меня она вызывала лишь смех. – И главное, все как один твердили, что они не виноваты. Даже мужик, которого взяли, когда он топором ещё живую жертву на куски рубил. Тоже, кстати, говорил, что духи его заставили. Дескать, таким образом он Древо защищал от паразитов в человеческом обличии.

– Мы его восемь лет знали. Он парень вспыльчивый и на язык несдержан, но при этом отходчивый. Мог психануть, а через десять минут как ни в чём не бывало опять разговаривать, – Ульрих нахмурился. – Это все знали. А у нас на самом деле иногда духи из Леса на территорию забредают. И, кстати, за три дня до происшествия действительно прибили земляного. Не элементаля, конечно, да и нет их тут вообще. Не успевают вырасти.

– Совпадение. Либо попытался закосить под дурака, типа думал, что это монстр, – меня рассказ не впечатлил. – Ну, если уж пытаться его оправдать, то можно сказать, что это наведённая иллюзия. Чародеев здесь учат или нет, в конце-то концов! Я вот до сегодняшнего дня и знать не знал, что бывают серые девчонки, состоящие из дыма, или вообще невидимые су… стервы.

– Да… в том-то и дело, – тяжело вздохнул Борис. – Не было там использовано ни иллюзорных чар, ни туманящих разум, ни соответствующих техник. Говорю же, целая рука чародеев с Васильевым во главе по просьбе директора землю носом рыла. А это, на секунду, элитный магистр и четверо сильных мастеров со специализацией на разведке и поиске!

Кто такой Васильев, и чем он знаменит, я даже близко не знал, но, сделав «понимающее» лицо, покивал.

– Слушайте, ребят, – я отложил ложку и сложил руки в замок. – Мне жаль вашего друга, но раз уж и чародеи ничего не накопали… Хоть следы-то элементаля нашли?

– Нет… – покачал головой Шмель. – Только застарелые остатки живицы с этим первостихийным аспектом, но, сам понимаешь. Это же «Лес», так что она могла быть вообще чья угодно. А следов нету.

– Ну что я могу сказать… – я пожал плечами. – Как ни крути, а все факты явно против этого Олега.

– Вот и все так говорят. Но мы тут в архиве покопались, когда подрабатывали летом, оказывается, были ещё такие случаи. – Борис перешёл на таинственный шёпот. – Три и пять лет назад. Только там до убийства дело не дошло. И оба раза зачинщики утверждали, что нападали не на человека, а на духа.

– О как. А чародеи что, до вас архив перекопать на похожие случаи не догадались?

– Так кто ж их знает-то? – пожал плечами Борис. – Перед нами же не отчитывались…

– И вы, я так понимаю, перетёрли с этими парнями? Или их тоже выгнали? – не то чтобы мне было прямо так уж интересно, но подобное совпадение выглядело забавным.

– Ага, говорили. И нашли кое-что общее. Вот только доказательств у нас нет, – Ульрих скрипнул зубами. – А то мы бы сами разобрались с ублюдком.

– Давай уже не томи, – никогда не любил театральные паузы. – Чего нарыли-то такого, на что профи внимания не обратили?

– Короче, у всех у них за месяц-другой перед происшествием случился конфликт с Комичёвым. Это парень из нашего класса. Вон он сидит, – Борис легонько кивнул в сторону столика, за которым в одиночестве спиной к нам обедал ничем не примечательный парнишка. – Он гильдейский, но аспект у него дерево. Мутный тип. Пять лет с нами учится. А тот пацан, что тогда подрался, был его первым соседом по комнате. Они вроде тоже чего-то там не поделили.

Я ещё раз посмотрел на «подозреваемого». Помню его на уроках: типичный батан, «соплёй перешиби», в роговых очках, что довольно странно для чародея, с непослушной копной русых волос, подстриженных под горшок.

– Деревяшка и в гильдии? – нахмурился я. – Я думал, они все клановые…

– Разное бывает…

– И как он это всё провернул? – если этот хмырь может контролировать других, значит, весьма опасен, только почему за ним самим тогда не следят?

«Или как раз следят! – подумал я. – Матёрого чародея вроде как хрен засечёшь, если он сам того не пожелает…»

– А мы не знаем! – на меня смотрели две пары настолько наивных детских глаз, что аж захотелось сплюнуть. – Поймать его так и не удались. Прижать, чтобы раскололся, тоже не получается – он, чуть что, бежит к завучу. Короче, пока присматриваем за ним, а там видно будет.

– Ну… а как он хоть дерётся-то? – потерев переносицу, я посмотрел вначале на Шмеля, а затем на Бориса.

Как я понял из своего первого урока, стили рукопашки каждого моего одноклассника достаточно уникальны и напрямую завязаны на внутреннюю силу и предрасположенности. Уверенным на все сто процентов я не был – я в школе-то всего один день, но, просто посмотрев на возможности человека, вполне реально оценить его потенциал.

Правда, есть ещё чары, и я совершенно не в теме, как они соотносятся с руко-ного-маханием. Да в любом случае не один я здесь такой умный.

– Да хреново он дерётся, – отмахнулся Борис. – Для деревяшки так вообще позорно.

«И это всё? – я чуть было не подавился перловкой. – Это так вы за ним наблюдаете?»

– Так, ладно! А теперь – внимание – вопрос: вот нахрена вы мне всё это рассказали? – я почувствовал, что у меня шарики за ролики заходят.

– Потому что ты учишься на месте Олега, – с уверенностью сказал Шмель. – И хотя бы в память о нём должен помочь нам прищучить эту тварь.

Вот блин, не думал, что на меня ещё и чужие долги повесят. Я не считал, что занял чужое место, хрен вам в рыло с такими предъявами! И я не альтруист, чтобы за кого-то спину гнуть. Но кое в чём эти двое правы, если всё так, как они мне расписали, Комичёв опасен. Можно было, конечно, послать юных мстителей куда подальше, вот только очень это похоже на «проверку на вшивость», провалив которую можно вообще забыть о друзьях-одноклассниках. К тому же что я, собственно, теряю, приняв их предложение? Да ничего – просто немного поиграем в чародеев-детективов.

– Ладно, посмотрим, что можно сделать, но особо на меня не рассчитывайте, – я вытер тарелку кусочком хлеба, собирая последние капли соуса. – Я не сыщик, я больше по головам дубиной лупить умею. Но, если что, я с вами.

Глава 7

– В общем, как будет желание, приходи к семи на пятую тренировочную. Мы там обычно занимаемся, – улыбнувшись, Борис хлопнул меня по плечу и, подхватив поднос, сдал его в мойку.

Шмель тоже попрощался и двинулся на выход, я же ещё несколько минут посидел над остатками своего компота, переваривая как недавно съеденную пищу, так и новую, впитанную только что, информацию. Ребята, получив от меня ответ на свой «очень важный» вопрос, немного расслабились, и я, наконец-то, смог перейти к действительно серьезным вещам.

И в первую очередь меня, естественно, интересовало, как и что живёт, кипит и булькает в моей новой школе. Так, от Бояра Жумбурловича я уже знал, что меня, помимо личных факультативов, ожидают шестнадцать предметов, а в конце года состоятся четыре теоретических экзамена и тот самый практический, во время которого не каждый школьник добежит до середины леса.

Первые уроки: истории и основ чародейства, – я уже успел посетить и даже немного покопался в учебниках. Надо сказать, что если о предмете, преподаваемом господином Мистерионом, я пока что не знал почти ничего, за исключением того, что на них вплотную рассматриваются вопросы применения маны-живицы, то вот история под руководством Надежды Игоревны немного отличалась от того, что я изучал в прошлой школе.

Были там у нас в младших классах уроки под названием «Моя Москва», где рассказывали про наш город и местность, которая его окружает. А за год до моего попадания в детдом добавился ещё и курс мировой географии. Там мы изучали расположение полисов, в основном на территории Европы, какие в мире существуют континенты, какие моря и океаны их омывают, и где возвышаются горы, а где пролегают безводные пустыни.

Предмет, безусловно, интересный, но малозначимый для большинства подрастающих граждан, которые никогда в своей жизни не покинут периметр внешних стен. Впрочем, в Нахаловке занятий по географии в программе вообще не было, и ни взрослые, ни тем более дети ни капли не переживали по этому поводу.

Предмет же Надежды Игоревны, хотя и назывался историей, оставался таковой только первые пять лет обучения, покуда детишки проходили «Эпоху Богов» и последующие эры. А вот начиная с «Эпохи Героев» и, соответственно, времени появления первых полисов, школьники вплотную приступали к изучению той самой мировой географии, причём не ограниченной только территорией Европы.

Другие дожидающиеся моего пристального внимания науки: натуральная философия, калиграфия, изящные искусства, риторика, логика, ботаника, зоология, анатомия, геометрия, арифметика и греческая латынь, – были, в общем-то, привычны и понятны. Так, на изящных искусствах, которых в детдоме, естественно, не было, учили рисовать и музицировать, и, памятуя прошлое, я очень надеялся избежать нового знакомства со скрипкой или гуслями, чьи струны меня заставляли насиловать в юном возрасте. Вот погреметь деревянными ложками – это да, но, к сожалению, подобный замечательный и многофункциональный инструмент дают в руки только в первом и втором классе.

А вот с греческой латынью, всеобще, признанным языком межполисного общения у меня было не очень. Нет, два года назад я довольно бойко шпарил на этом мёртвом языке полиса Константинополь, вот только сиротам с самого дна, как и бандитам с рабочими, подобная ерундистика была без надобности, а потому ей нас никто не учил.

Нечто под названием «Основы чародейской безопасности» (занятия по которым здесь проводились раз в две недели по четыре урока к ряду) пока что оставалось для меня тайной за семью печатями. Я вообще слабо представлял себе, что это может быть такое и чему там учат.

Ну и последней в списке, но чуть ли не первой по значению для будущих чародеев, была физкультура под руководством мистера Грега МакПрохора. Её нам преподавали три раза в неделю после двух теоретических предметов и, как рассказали мне Борис с Ульрихом, в зависимости от расположения звёзд на небе длиться эти изощрённые издевательства могли как стандартные сорок пять минут, так и «от звонка и до заката».

И вот тут, собственно, ребята сообщили мне одну очень неприятную вещь: МакПрохор вовсе не шутил, когда говорил, что «свободное время» ученику даётся для того, чтобы он посвящал его собственным тренировкам. Оказалось, что так оно и есть, а ведь я ему и не поверил особо. Конечно, не все будущие чародеи, отучившись, сразу же ломились на площадки и полигоны, кто-то ленился и филонил, у кого-то, вроде ассистенток в лабораториях Ольги Васильевны, имелись свои виды на дальнейшую чародейскую специализацию, но практически все уделяли самоподготовке как минимум час перед занятиями и два после. Те же, кто по окончании академии видели себя «боевиками», способными составить конкуренцию клановым, оттуда и вовсе не вылезали.

Сложив грязную посуду на поднос, я оставил его на специальном столе и отправился на поиски распорядителя по кухне. Дарья, конечно, уже свалила, разве что не хлопнув дверью, но это её проблемы, а мне неприятности с отработкой наказания не нужны. Следовало бы побыстрее закончить здесь, разобраться с формальностями и отправиться к Ольге Васильевне.

Всё произошедшее сегодня только укрепило моё стремление стать чародеем. А уж мой несомненный прорыв, да ещё и произошедший в первый же день занятий, пусть и такой разрушительный, наполнил энтузиазмом и заставил поверить, что всё у меня получится! Так что теперь, как ребёнку, пришедшему «в первый раз в первый класс», мне хотелось поскорее начать тренировки.

Что же до рассказа ребят, то я не сказать что поверил в существование жуткого злодея и интригана с задней парты, вооружённого неведомыми силами. Зарубку в памяти сделал, конечно, но… Хоть и пообещал помочь, но жилы рвать ради неизвестного мне Олега не собирался. Да и вообще, слабо верилось в то, что школьники докопаются до чего-то такого, что пропустили спецы-чародеи.

Те же «пиджаки», которые привезли меня сюда, вовсе не выглядели раздолбаями и явно были способны вытащить истину на свет, даже если она упирается всеми лапами. Так что не думаю, что после всех заявлений об элитарности этого учреждения расследовать убийство ученика пригласили бы кого-нибудь классом пониже. Тем более, если здесь работало аж пять матёрых чародеев во главе с элитным магистром!

А если уж целая рука спецов ничего не накопала, значит, либо у кого-то разыгралась паранойя, либо «так надо!», но в любом случае «истина где-то рядом!» И, как обычно, где конкретно это «рядом», может быть, кто и знает, но нам точно не скажет!

М-да… жаль только, что это не я такой умный, и на цитаты меня не разберут. Это изречение про «истину», очень подходящее для таких вот странных ситуаций, я перенял в своей первой школе от учителя натуральной философии, а уж он это придумал, или кто из Великих сказал, мне неведомо.

Так или иначе, игры в расследования меня сейчас мало волновали. В отличие от учёбы и тренировок, которые обещают быть очень и очень непростыми. И отработки, если уж на то пошло! Правда, в то, что белобрысая будет со мной заниматься, верилось с трудом… Скорее уж, меня ожидало холодное игнорирование – в лучшем случае, и открытая ненависть – в худшем. И то и другое было мне как-то по барабану, другое дело, что Дарья, будучи женщиной, пусть и молодой, вполне могла отравить обидчику жизнь. У них это хорошо получается.

Но фиг бы с ней, переживу. А вот терять расположение поварих не хотелось! Бабская солидарность она такая, ей порой ни возраст, ни статус не помеха – ты вроде и не виноват ни в чём, а каждая вторая гражданочка смотрит на тебя, как на плесень. И всё потому, что ты не замечаешь страданий какой-нибудь малолетки, а она по тебе сохнет. Уже второй день. Или наоборот, ты её якобы обидел, косо посмотрел или сказал чего. А то и не сказал того что нужно, это ещё страшней. Угадать причину ещё нужно уметь.

Конкретно сейчас я боялся своего прошлого. Вот втемяшится поварихам, что злой бандит обидел девочку, и плевать, что это она мною всю площадку подмела, и летал я, словно мяч. Виноват – и всё!

И чтобы этого не случилось, нужно успеть помелькать перед глазами и по возможности не в лоб преподнести свою версию. Мол, тренировались, чуток переборщил, сломал школьный инвентарь! Строго, сурово, брутально, а главное, ни капли лжи и ни единого намёка на женский пол. А что белобрысая тоже здесь, так мало ли что она там натворила!

Но как говорится, судьба играет человеком, а человек играет на трубе! Это я тоже слышал всё от того же учителя. Он вообще был кладезем странных поговорок и умных фраз. Натуральную философию называл то «физика», то «химия». Мы втихую посмеивались над ним, однако в открытую никогда не издевались. Семён Петрович знал огромное количество совершенно фантастических историй, которые любил рассказывать на уроках, и даже самые отъявленные лоботрясы ловили каждое его слово.

Однако мои страхи оказались излишними. Директор уже успел написать приказ, а главное, уж не знаю в каком виде было подано произошедшее, но реакция поварих оказалась… неожиданной.

«Милые бранятся – только тешатся!», «Ну ты жук! Суток не прошло, а он уже успел одну из лучших девок в школе охмурить!» и так далее… Попытка оправдаться выглядела бы мало того что по-детски глупо, так ещё и могла усугубить ситуацию. Выставлять же себя эдаким жухарем-серцеедом было как-то противно. Оставалось лишь отшучиваться, чем, похоже, я только укрепил женщин в их домыслах. Ну и плевать! Если что, я не виноват! А Дарья, так она вообще сегодня на отработку не явилась.

Завершив порученные мне на кухне дела, я поспешил в главный корпус. Кроме занятий с Ольгой Васильевной имелось ещё одно незаконченное дело, откладывать которое было нежелательно.

Вчера я ночевал в карантине, прямо в лаборатории, но сегодня, если не хотел спать на улице, нужно было подсуетиться и получить-таки место в общежитии, а также забрать остальные положенные мне вещи. Поэтому из столовой я отправился прямиком к завхозу. Ему, скорее всего, уже передали документы о моём зачислении, тем более, как я понял, Фридрих Иосифович был ещё тем служакой и педантом. У такого, поди, даже мыши ходили строем (с поминутным отчётом о проделанной работе) и исключительно в сторону мышеловки.

И я оказался абсолютно прав! Не насчёт грызунов, а насчет того, что меня уже ждали подготовленные вещи… и масса бумажной волокиты. Мало того что за каждую тряпку приходилось расписаться в отдельном журнале и проверять на ней штемпели, так ещё и выслушивать лекции по технике безопасности. И ладно бы одну! Нет, у седого на каждый случай жизни имелась своя: с пунктами, подпунктами, параграфами и дополнениями.

Как пользоваться: мебелью, электроприборами, сантехникой, техникой, построенной на артефактных печатях. Что делать при: пожаре, наводнении, обледенении и кислотных осадках. Правила поведения: в здании, вне здания, в спорткомплексе, на уличных площадках и так далее и тому подобное…

И ладно бы это ограничивалось парой предложений, мол, так и так, детишки! Не балуйтесь с огнём! Нет, завхоз зачитывал их целиком, от вводной части до эпилога, ещё и спрашивал, что непонятно, заставлял расписываться в каких-то бумажках, а стоило немного отвлечься, хмурил брови и начинал всё сначала.

В итоге пятиминутное, как мне казалось, дело вылилось в два часа пыток, по прошествии коих я был похож на свежевосставшего покойника! Такой же ничего не соображающий и медленно бредущий в никуда. И даже цветом морды лица сравнялся. В себя пришёл лишь возле общежитий. Точнее, понял, что я вот уже пять минут тупо смотрю на закрытую дверь. Встряхнулся, постаравшись выбросить из головы видение фигуры, расхаживающей передо мной с частотой метронома и монотонно зачитывающей параграфы очередных правил, и решительно потянул ручку на себя.

Мужское общежитие встретило меня гомоном учеников, вернувшихся с занятий, и нервным комендантом, руководящим переездом кого-то со второго этажа на третий. Я только пожал плечами, мало ли чего не бывает, и, представившись начальству, хотел было отправиться к себе, да не тут то было. Оказалось, что эта суматоха с перетаскиванием мебели касается меня чуть ли не в первую очередь! На место уже предназначенное для некоего Антона Каменского, покуда я телился, напросился сосед моего одноклассника Борислава, загремевшего сегодня днём в госпиталь. И комендант дал ему добро.

Естественно, я тут же воспылал подозрительностью! Хорошее место на плохое не меняют, а потому я вполне логично решил, что кое-кто особо хитрозадый решил под шумок подсидеть новичка. То бишь меня. А на вполне законный вопрос: «Какого х… ляда?» – обращенный к многомудрому школьнику по той причине, что и так недовольному коменданту было всё равно, тот нагора выдал мне трогательную историю о разлучённых ранее друзьях, у которых появилась возможность воссоединиться.

Звучало это настолько приторно и фальшиво, да и глаза бегали и у шкета, и у моего несостоявшегося соседа, что я даже не стал спрашивать: «А чего раньше не съехались?» И так стало понятно, здесь что-то нечисто.

Либо у моего одноклассника был неуживчивый характер, что с его декларируемой патологической ленью казалось весьма странным. Либо Борислав был, мягко скажем, неаккуратен и нечистоплотен, что не согласовывалось с идеальным порядком на его половине комнаты. Либо… эти двое были друг другу «чуть» больше чем друзья, что, судя по слезливой истории, походило на истину.

Так что я снял возражения, за что получил благодарный взгляд коменданта. После чего меня аж передёрнуло, когда я увидел засветившиеся счастьем прыщавые рожи голубков. Не то чтобы я прямо так ненавидел адептов однополой любви… но предпочитал держаться от них подальше. Как можно дальше. А потому решил посидеть лишних полчаса на диване в холле, пока те освобождают комнату, ведь съезжающему был непременно нужен именно его шкаф, его тумба, его стол и, естественно, его кроватка, ну а для меня всё точно такое же стаскивалось рабочими сверху. Хотя и жаль было потерянного времени, но…

С дальнейшим заселением проблем не возникло, разве что я решительно потребовал поменять матрас на принесённой кровати. Мало ли чем эти там занимались! Я, может, и терпим к их ориентации, но элементарную брезгливость никто не отменял. Комендант, довольно молодой мужик с протезом вместо левой руки, представившийся Иваном Старкевичем, внезапно отнёсся к этому с пониманием. Даже не удивился, что ещё больше меня насторожило и уверило в подозрениях. В итоге я сделал зарубку в памяти, что с этими двумя «друзьями» не стоит оставаться наедине и вообще лучше общаться поменьше. А то вдруг «это» заразно…

Короче, я прилично опоздал к Ольге Васильевне. На самом деле, точного времени мне никто не назначал, сказали подойти после занятий, когда освобожусь, но те уже три часа как закончились. Вот только неприятно в первый же день показывать наплевательское отношение к человеку, от которого зависит вся моя дальнейшая судьба. Пусть даже задержался я не по своей вине!

Может, тут ещё сказывалось воспитание, и на самом деле ничего страшного не произошло, но всё же! Наёмники, хотя и не были военными в полном смысле этого слова, но дисциплину старались поддерживать, и отец с детства меня к ней приучал.

Однако когда, едва вписываясь в повороты, я прибежал к дверям лаборатории, меня там ожидала только зелёноволосая Таша. Она сидела на точно таком же диванчике, как тот, что стоял перед кабинетом директора, и, мило улыбаясь, читала книжку. Стоило мне появиться, девушка тут же её закрыла и постаралась спрятать за спину, но я всё равно сумел разглядеть нарисованную на обложке полуодетую барышню, которую тискал в объятиях обряженный в шкуры варвар.

– Привет, – я сделал вид, что ничего не заметил. – Ольга Васильевна меня не искала? А то… я тут задержался немного…

– П-привет, – девушка, покраснев, стрельнула в меня глазищами. – Ольга Васильевна в курсе произошедшего. Я про вызванный тобой взрыв и поход к директору. Знаешь, она этому сильно обрадовалась, в смысле тому, что проявился твой аспект, потому что это значит, что ядро не запульсировало снова и не входит в капсуляцию, а потому его можно раскачать. Они с Дашкой пошли бронировать тренировочный зал. А Лана в госпитале у своего парня. Вот…

– А ты, значит, халявишь, пока начальства нет. Уважаю! – подмигнув, я решил немного её смутить, а вообще, умение шкериться от работы в детдоме весьма ценилось.

– Нет! Я тебя жду, – Таша мило надула губки.

– Зачем? – вот тут я немного затупил, но тут же сообразил: – А! Тебе Ольга Васильевна велела меня привести.

– Нет… я сама! – Таша осеклась, покраснела и отвела глаза. – Ну, то есть… да.

Я тоже немного смутился. Никогда раньше меня не дожидались симпатичные девчонки. Точнее, в детдоме женским вниманием обделён я не был, особенно у повидавших жизнь девок из старших групп, но там я сам не шёл на контакт, поскольку двигали ими исключительно меркантильные чувства.

По тамошним меркам я был весьма завидной парой. Сам себе хозяин, а значит, не будет «бугра», могущего затребовать подругу себе в постель, но при этом у меня даже сахар водился и весьма регулярно. Только вот меня такие отношения не устраивали. Уж лучше быть одному, чем с кем попало, как говорил всё тот же Семён Петрович.

Но здесь и сейчас ситуация была совершенно иная. Для большинства местных я никто и звать меня никак. И даже не потому, что являлся выходцем со дна – уверен, таких тут видели. Просто вся дальнейшая жизнь учеников была прочно связана с чародейством и личной силой. А вот в этом я был не то что не первым, а даже не последним. Скорее уж, догоняющим. И в этой ситуации говорить о какой-то симпатии со стороны весьма перспективной, а других, похоже, в лаборантки не брали, красавицы, да ещё и явно первостихийницы, было попросту глупо.

Хотя и хотелось верить, что это может быть правдой.

– Ну, вот он я, – я развёл руками, немного паясничая. – Можешь делать со мной, что хочешь. Только в терновый куст не бросай.

– Почему? Ну, в смысле в куст… – Похоже, мне удалось сбить девушку с толку.

– Не знаю, – пожал я плечами. – Так говорил мой учитель по натуральной философии. Он вообще странный был. Но звучит ведь!

– Умер?

– Да почему, живой. Только он там, а я тут, – грудь пронзила застарелая игла боли, как бывало всегда, когда я думал о прежней жизни и родителях, только показывать свою слабость я никому не собирался. – Так чего ты меня ждала-то? Понравился?

– Нет!

– Ну понятно.

– Да нет же! Я не в этом смысле, – казалось, девушка сейчас заплачет. – Давай сначала начнём, а?

Вот как тут отказать. Никогда я девок не пойму. Если не нравлюсь, зачем вызвалась? И чего ей тогда надо?

– Давай попробуем. Меня Антон зовут, – я попытался щёлкнуть каблуками и поклониться, как заведено в свите князя. – Можно просто Белый.

– Наталья, но можно Таша, меня подруги так зовут, – она, встав и уже тоже дурачась, сделала книксен.

– Итак, Наталья, извини, но твоей подругой я быть не смогу ввиду физиологических причин, – я продолжил подражать чопорному тону. – Так зачем же ты меня ждала?

– Ольга Васильевна велела мне, пока она с Дарьей готовит помещение для тестов, сделать тебе эргрортаграфию ядра и установить синестимадатор, – девушка, слегка покраснев, улыбнулась. – Не волнуйся, это не больно.

– Да я и не волнуюсь… – хмыкнул я, чувствуя, как у предательски заполыхали уши.

– Тогда пойдём! – зелёноволосая, достав из внутреннего кармана пиджачка связку ключей, направилась к уже знакомой двери лаборатории.

Я, выждав секунду, поплёлся за ней, стараясь не пялиться на плавно покачивающуюся попку и стройные ножки в белых обтягивающих то ли чулках, то ли лосинах… Впрочем, от мысли, что это чулочки и, скорее всего, на пояске, морда лица заалела ещё сильнее.

Фигурка у девчонки была, на мой вкус, просто потрясная! С одной стороны, точёная, тренированная, и в каждом движении чувствовалась сила, с другой – такая плавная, с притягательными округлостями, скрытыми под тёмно-серой тканью школьного костюма.

Впрочем, если подумать, то та же белобрысая стерва или Лина вполне могли бы составить ей конкуренцию. Да и вообще, за сегодняшний день я, пожалуй, ещё не видел ни одной представительницы противоположного пола, которая мне бы не понравилась. Складывалось впечатление, что при наборе девочек проводился самый настоящий конкурс красоты. Однако это было не так и, что ещё более удивительно, я знал почему.

После эффектного ухода Мистериона из зала от его урока оставался ещё очень приличный кусок времени. Одноклассники занимались своими делами, а я взялся читать учебник. Естественно, ничего не понял и, помявшись, полез в оглавление, ну просто посмотреть, что там да как.

Я нормальный парень, с нормальными интересами и взглядами на жизнь, а потому глава под названием «Особенности репродуктивной системы чародеек и влияние на женский метаболизм рабочего ядра и специфических чар» не могла не привлечь моё внимание.

С разнообразными «интересными» картинками и тем более фотографиями я, естественно, обломался. А схематический рисунок влагалища, матки и яичников, чем-то похожий на голову унылой коровы с ушами и хоботом, видеть приходилось не раз и не два в другой учебной литературе. Однако моё внимание привлёк жирный текст «Важно» во врезке, размещённой на самом верху страницы.

Из него-то я и узнал, что, благодаря вырабатываемой ядром живице, девушки, в отличие от мужчин, из-за разницы репродуктивных функций в период созревания интуитивно формируют своё тело, в основном мягкие ткани, в зависимости от собственных представлений о предпочтениях будущего партнёра.

Там были ещё ссылки на специфическую теоретическую литературу и различные научные изыскания, но смысл сводился к тому, что в разные эпохи и века чародейки для привлечения пары и вынашивания лучшего потомства, благодаря живице, могли соответствовать представлениям о женской красоте в том социуме, в котором жили. И при этом сохраняли свой боевой потенциал.

«Формируют… да?» – пронеслась в голове мысль, когда взгляд опять притянуло к пятой точке Таши, подошедшей к какому-то аппарату, похожему на душевую кабинку с прилепленным на дверь пультом управления.

А вообще… Всё-таки девушки – непонятные существа. Вот вроде бы нормально поговорили, Таша даже приободрилась, прошло несколько минут, а я почему-то уже ощущаю себя форменным клоуном. Вот что за пургу я недавно нёс, что нёс? Скорее всего, она и восприняла меня как фигляра, а уж как сейчас стыдно-то…

И самое обидное, что на данный момент я только хохмить, собственно, и могу. Ничем другим похвастаться перед девчушкой не получится, так что, казалось бы, надо быть крутым и харизматичным, ну, или строить из себя мега-пафосного засранца, таинственного по самые помидоры. А я, мало того что цирк устроил, так ещё и…

– Раздевайся и входи внутрь! – как-то излишне бодро воскликнула Таша, открывая передо мной дверь в кабинку. – Ой! Точнее, снять нужно только пиджак и рубашку… главное, чтобы на тебе ничего металлического или сделанного из кости на прямом доступе к ядру не было.

– Ладно, – кивнул я и, кинув означенные предметы гардероба на стул, остался в одной казённой майке-алкоголичке.

Зайдя внутрь установки, встал перед вынесенным вперёд прямоугольным противнем с закруглёнными краями, точно таким же, как и на дверце.

– Повернись, – велела мне девушка, когда же я сделал это, и добавила: – Когда я скажу, замри и постарайся не дышать.

– Понял.

Дверь закрылась, что-то щёлкнуло и «противни», зажужжав, мягко сошлись, слегка зажав меня между собой. В агрегате что-то клацнуло, и тут же последовала команда от Таши. Я задержал дыхание, и в этот момент раздался протяжный писк под нарастающий гул установки. Затем ещё один и ещё.

– Всё! – произнесла девушка, выпуская меня на свободу. – Одевайся и садись вон на тот стул.

– И что это было? – спросил я. – Точнее, для чего?

Застёгивая пуговицы рубашки, я с интересом наблюдал, как из щели присобаченного к агрегату ящика со скрипом и визгливым гудением полезла длинная и широкая бумажная лента с какими-то диаграммами, столбцами цифр, а под конец чуть ли не с моим силуэтом – с ярким пятном в центре и расходящимися от него линиями. Скосив глаза, я успевал любоваться Наталией, которая, ловко подхватив полосу, привычно сматывала её, заодно вчитываясь в выдаваемые прибором данные. Дело было для неё явно привычное, а наблюдать за ладной фигуркой оказалось очень приятно.