Электронная библиотека » Александр Шевякин » » онлайн чтение - страница 10


  • Текст добавлен: 14 ноября 2013, 05:29


Автор книги: Александр Шевякин


Жанр: История, Наука и Образование


сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 10 (всего у книги 32 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]

Шрифт:
- 100% +

Подобная ситуация возникла и вокруг профилированного научно-исследовательского центра КГБ, выполнявшего специфические разработки. Ко времени прихода Федорчука на должность председателя КГБ центр был еще далеко не укомплектован нужными специалистами, и многие должности оставались вакантными. Федорчук, узнав об этом, принял категорическое решение: передать вакантные штатные единицы в практические подразделения 1-го Главного управления (внешняя разведка). Потребовались определенные усилия, чтобы дезавуировать это скоропалительное решение.

Новый председатель Комитета приказал также закрыть ряд ведомственных периодических изданий, где печатались статьи о теории и практике КРИ. И опять-таки потребовались большие усилия, чтобы спасти некоторые из них, ранее утвержденные Высшей аттестационной комиссией при Совете Министров СССР в качестве научных источников информации.

Мы иногда задаем себе гипотетический вопрос: что было бы с НИР, если бы Федорчук «добрался» (его любимое выражение) до Высшей школы, на которую приходилась основная часть проводимой в КГБ научно-исследовательской работы? К счастью, он вплотную не добрался до альма-матер (на самом деле В.И. Федорчук окончил Киевское войсковое училище им. Калинина в 1938 г. [20. С. 292]. – А.Ш.) из-за короткого пребывания на посту председателя КГБ СССР. И все же мы косвенно почувствовали стиль его работы при назначении начальника факультета повышения квалификации. По требованию Федорчука ему был предоставлен список кандидатов на этот пост. Он выбрал полковника Солодуба, которого знал еще по совместной учебе в вузе. Солодуб оказался неисправимым самодуром – под стать Федорчуку» [34. С. 50–51, 92–93, 109, 116–123, 129, 158–161].

Наступательная часть – разведка – в позднем СССР также не обошлась без проблем. Многому не доучивали в разведшколах, и за это незнание потом приходилось расплачиваться срывом операций. Вспоминает бывший начальник Информационно-аналитического управления КГБ генерал-лейтенант Н.С. Леонов: «Вообще надо сказать, что овладение специальными дисциплинами, то есть техническим инструментарием разведчика, шло успешно. Гораздо сложнее обстояло дело с изучением иностранных языков. (…) Еще хуже обстояло дело с общеполитической, страноведческой подготовкой будущих разведчиков. Почему-то никому в голову не пришло включить в программу подготовки курсы «Современная внешняя политика», или «Внешняя политика Советского Союза», или «Основные региональные проблемы современности». Куцые курсы страноведческого профиля давали элементарные справочные знания. Мы не изучали и не знали внешней политики тех стран, куда готовились ехать на работу. В школе не было профессоров-политологов, специалистов-международников, социологов, юристов. Не было и соответствующей литературы, пособий. Практически вся информация ограничивалась читкой газет. Эта зияющая прореха в учебных программах давала о себе знать на протяжении всей жизни выпускника школы. Такая «черная дыра» превращала разведывательную школу в ремесленное училище, выпускавшее специалистов в лучшем случае средней квалификации. Наиболее способные продолжали свое образование уже во время практической работы, а большинству это оказывалось не под силу» [18. С. 51–52].

Все мы далеко не глупые люди и хорошо понимаем, что эта тема весьма специфичная и, хотя бы в силу законодательства, мы не имеем возможности говорить о ней все, что мы знаем-думаем. Даже то, что мы проиграли весь Советский Союз, к сожалению, не дает права (юридического!) полностью раскрыть знания о методах национальной безопасности.

Но именно эти юристы впадают в такую ересь, что становится просто смешно. Даже там, где, казалось бы, все должно быть проработано на самом высочайшем уровне, они делают возмутительные логические ошибки. Кибернетикам в руки как-то попала Конституция СССР (вообще-то это не их дело, юстиция весьма далека от подлинной науки), и вот умные головы насчитали целый ряд не состыкованных друг с другом статей Основного закона в области наиважнейшей – национальной безопасности. Предваряя этот анализ, кибернетики пишут, что это неудивительно: «За исключением отдельных усилий, вызванных разработкой Конституции РФ, закона РФ о безопасности, Военной доктрины РФ и других подобных документов, систематической разработки теоретических основ обеспечения безопасности в СССР / России не предпринималось» [7. С. 7]. Мало этим псевдоученым одной «цветной суперреволюции» под названием «перестройка», они и вторую также благополучно хотят проспать…

Антикризисное управление

В Советском Союзе можно было изучать кризисы, но только такие, которые присущи капиталистическому обществу (в прошлом или настоящем), можно было изучать кризисы в дореволюционной России. Изучению не подвергались кризисы, что были в 1920–1921 годах, хотя о них говорилось даже в школьных учебниках. Всякая же самостоятельность в этой сфере каралась: «Современная научная мысль хорошо изучила кризисы капитализма, но сколько-нибудь серьезных научных трудов о возможности кризиса в социалистическом обществе не существовало. (…) Да и быть не могло, поскольку коммунистическая пропаганда в принципе не признавала возможности кризиса нашего общества» [28. С. 136]. То есть всякая попытка переноса этого вопроса на советскую действительность вызывала подавление. По мнению жрецов из идеологических органов, ни в коем случае не должно было произойти ни с СССР, ни с КПСС то, что именно произошло. Прогнозы-предупреждения всячески карались, перекрывались, строго наоборот, говорилось об уверенном и победном шествии к коммунизму.

В западной печати, напротив, о будущем неминуемом крахе Советов писалось довольно откровенно, иногда открыто указывались конкретные методы. Скрыть сам факт ведения холодной войны не удалось бы: в ней участвовали миллионы людей, которые произвели на свет десятки доктрин и других документов калибром поменьше; и как называют цифру, всего их было до ста тысяч документов – сейчас они хранятся в Архиве Национальной Безопасности под Вашингтоном. Но выполнить такую простейшую интеллектуальную технологию, как совмещение двух положений: угроза со стороны Запада и теоретическая возможность уничтожения социализма – так никто и не смог. Любой автор «Зияющих высот» мог угодить либо за решетку, либо за рубеж.

Для маскировки намерений и грядущего успеха США послужили усилия подыгравшего им жреческого аппарата КПСС. «В сталинских работах 20–30-х годов убедительно показывалось, что интервенция империалистических государств против Страны Советов не исчерпывается войнами, как в 1918–1920 гг., а осуществляется и в мирных формах, не только открыто, но и тайно (разведывательно-агентурное проникновение, создание сети подпольных враждебных организаций, их финансовая и техническая поддержка, подготовка контрреволюционных переворотов, совершение диверсий, вредительства и т. п.).

«Мирная» интервенция дополняет военную в условиях войны, становится самостоятельной и приоритетной для буржуазии в условиях отсутствия таковой; продолжает войну или готовит новую; в ней тесно взаимодействуют внешняя и внутренняя контрреволюция – «штурм извне» увязан крепко в единый узел со «штурмом изнутри».

Сталин сделал исключительно прозорливое предостережение, что «мирная» форма интервенции не менее опасна, чем военная, и таит в себе возможность реставрации капитализма, то есть при помощи нее можно достичь тех же результатов, как и при открытом военном нападении» [29. С. 289]. И далее автор приведенного отрывка ссылается на следующие слова самого И.В. Сталина [33. Т. 5. С. 148].

Надо сказать, что в теоретическом наследии И.В. Сталина мы нашли много интересного в его оценках состояния безопасности страны и смогли их собрать в Приложение № 2.

Но вот «после смерти Сталина деятели, возглавившие партию и страну, под флагом обновления теории и политики отнеслись высокомерно к его идеям и задачам в борьбе с холодной войной Запада. Закрывая глаза на существование исторической альтернативы возврата к капитализму в социалистических обществах, они «обогатили» комучение идеями об окончательной победе социализма, необратимом переходе к нему исторической инициативы, бессилии капитализма повернуть вспять ход прогресса, исчезновении противников внутри нового строя, беспредельной преданности и готовности поголовно всех граждан самоотверженно отстаивать его.

Шапкозакидательные и демобилизационные идеи зачастую сочетались с неконструктивной критикой исторически обусловленных несовершенств социалистического общества, деятельности выдающихся предшественников, с идеологическим и практически политическим пособничеством Западу в его холодной войне против СССР (…)

… Они не сумели создать систему защиты от холодной войны», – продолжает далее автор [29. С. 289–299].

Итак, «все проявления критики существующего строя не имели объективной основы внутри Советского государства». Так это или нет, показала сама жизнь… А тогда об этом говорилось много и, увы, далеко не в пользу объективности. Обычной их формулировкой было что-то вроде: «советское общество по самой социально-политической природе своей не расположено к буржуазным влияниям». На Марсе, что ли, оно было???

Многократно говорили об этом все высшие руководители партийных учреждений послесталинской поры и идеологи: Ю.В. Андропов [2.79. С. 2; 2.80. С. 726–727; 2.81. С. 21]; А.Е. Бовин [2.82. С. 13]; Д.А. Волкогонов [2.83. С. 230–231]; Л.Ф. Ильичев [2.84. С. 17]; В.В. Кузнецов [2.85. С. 95]; Е.К. Лигачев [2.86. С. 2]; Н.С. Хрущев [2.87. С. 84]; Г.Х. Шахназаров [2.88. С. 217]. Удивительное «единодушие» людей, которым мы ставим разные оценки.

Конечно же, мы выбрали далеко не все высказывания такого рода, а только первые попавшиеся нам под руку – как эти партийные деятели, так и другие, в том числе руководство коммунистических и рабочих партий соцблока, не раз высказывались, что реванш-де буржуазии и успех геополитических врагов невозможен. Запущенное впервые еще на ХХI съезде КПСС (1959 г.) положение о полном и окончательном построении социализма было на следующем съезде занесено в Третью программу партии (1961 г.) и осталось в Новой редакции Третьей программы (1986 г.). Эти положения знали все – без конца повторялось, что полная и окончательная победа социализма как раз и означает то, что реставрация капитализма в СССР более невозможна ни при каких обстоятельствах, гарантами провозгласили то, что теперь (в отличие от довоенного состояния) СССР не одинок на мировой арене, а существует целая мировая система социализма, кроме того, победить в прямой войне нас невозможно – для этого имеется надежный ракетно-ядерный щит, что теперь наш курс – прямая дорога к коммунизму. Мимо этого теперь пройти было нельзя – во всей системе политической учебы это вдалбливалось и повторялось, повторялось и вдалбливалось и создало свой нужный согласованный эффект: в результате народ утратил бдительность, здравый подход сохранили только единицы. Пользуясь их же лексикой, можно сказать, что эти товарищи коммунисты лили воду на мельницу господина Даллеса, который прозорливо указал, что лишь немногие, очень немногие, будут догадываться или даже понимать, что происходит… Так кто же были коммунистические жрецы: преступные головотяпы или скрытые враги, желающие прикрыть бахвальством свою враждебность и старающиеся демобилизовать народ? Я думаю и то, и другое…

В противоположность этому сами американцы уделяли большое внимание сохранению устойчивости своей системы и не жалели ни времени, ни типографской краски на описание угроз. Приведем только один пример. «…В Америке совершенно очевидно широкое социальное волнение, которое имеет далеко идущие конституционные и политические последствия… В Америке проявляется новый феномен, который, вероятно, будет господствовать в семидесятые годы: осознание того, что человек, одержавший верх над своим окружением, должен серьезно поразмыслить и дать ответ – прежде всего в социальной области – на коренные вопросы о целях социального существования. Это пронизывает все усиливающиеся национальные споры относительно характера общества и роли науки, споры, носящие как политический, так и философский характер.

Все эти тенденции враждебны стабильности, признанным ценностям и перспективам. Это уже способствовало распаду национальной целеустремленности, широкому распространению пессимизма среди американских интеллектуалов и неуверенности среди той части общества, из которой выходило руководство страной…

Что же случится, если волнение в США выйдет из рамок?.. Достаточно указать на то, что в этом волнении в потенции заложена возможность распространения социальной анархии, которая приобретет еще более ожесточенный характер в результате расового конфликта, включая постепенную ликвидацию действенной системы правления, особенно в том случае, если национальное руководство, как политическое, так и социальное, распадется и станет деморализованным» [2.89. Р. 114, 115, 117]. (Цит. по: [37. С. 316–317].)

А что же наши? До самого последнего они высмеивали своих оппонентов из числа «зарубежных радиоголосов»: «Осознавая, что им все труднее сотрудничать в оперативности, доходчивости, правдивости с советскими СМИ при освещении внутренней жизни в СССР, они стремятся комментировать нашу информацию в тенденциозном плане. Они пытаются доказать, например, что «социализм себя дискредитировал», что авторитет в народе КПСС «падает». Да, этим радиовралям не понять, что только в здоровой критике, откровенности, объективной оценке достигнутого, умении признавать ошибки и подойти к правильным выводам и заключается сила нашего строя, КПСС, всего советского народа. Нет, этого нашим идеологическим противникам, видимо, никогда не понять!» [2.90. С. 202]. До какой степени тупости довели нас идеологические жрецы, очень хорошо видно на этом примере: реальность хуже некуда, сами враги предупреждают, что вы-де на пути к краху, а они причитают, что нашим идеологическим противникам, видимо, никогда не понять! Идиотизм в квадрате!

Можно было бы понять, если бы действительно за всю историю социализма не случилось ни одного кризиса, но их было предостаточно: ГДР (1953 г.), Венгрия (1956 г.), Чехословакия (1968 г.). Следовало только все их изучить на предельно доступном уровне, детально проработать ученым, включая математиков-специалистов по теории игр, и таким образом получить полную картину того, как это делалось, получить надежный материал упреждающего характера, включая разного рода «домашние заготовки». Случись что-то чрезвычайное в авиации, до подробного разбора полетов и выводов комиссии самолеты этих марок не выпускают в полет, а мы летели и летели…

Только теперь, когда все случилось вопреки заклинаниям, можно постфактум узнать, что «профессиональный термин crisis management означает не «антикризисное управление», то есть управление, направленное на предотвращение кризисов или исправление их последствий, а нечто вполне противоположное – «управление кризисами», то есть использование кризисов как инструмента преобразования реальности. Строго говоря, crisis management является наукой о ведении конкурентной борьбы в любой форме – как между корпорациями, так и государствами» [2.91. C. 65]. Так и получилось, что недоразвитие (мягко говоря) общественных наук прямо вело к политической слепоте. По их мнению, впереди четкая цель: коммунизм. И получалось, что, что бы руководство ни вытворяло, все равно бы коммунизм был достигнут, а на самом-то деле уже давно произошло уклонение от азимута и советский народ завели в дебри, в которых и бросили…

Да, имелся некий люфт времени, когда еще можно было спасти страну и вернуть ее на успешный путь развития, но именно «в силу того, что отсутствовало и даже фактически было запрещено научное понимание общества, согласно которому складывающееся положение можно было бы оценить как предкризисное, приближение кризиса просто проглядели, не заметили и не захотели замечать» [6. C. 3].

Секретность

Вспоминается У. Черчилль. Милорд как-то недовольно проворчал, когда в полученном донесении разведки говорилось о том, что дальнейшее русским удалось скрыть защитными мерами: «Soviet Union – a riddle wrapped in a mystery inside an enigma» («Советский Союз является загадкой, окруженной тайнами и окутанной секретами»).

Режим секретности был довлеющим, всепроникающим и вездесущим. К концу существования СССР в стране насчитывалось более 12 миллионов(!) секретоносителей, которые по принятым правилам о своей работе могли либо ничего не говорить, либо обманывать слушателя. Но вряд ли кто из граждан всерьез интересовался, чем именно занимался его сосед на своем рабочем месте. Гораздо интереснее было то, что происходило вокруг. И тут что-либо узнать было весьма проблематично: «В какой-то период и в нашей истории восторжествовал принцип: чем меньше знает народ, тем проще манипулировать общественным сознанием. (…) Правда утаивалась или искажалась, информация искусно дозировалась. Правилом была секретность, дух ее проник во все поры государственного организма, она окружала всю жизнь номенклатурной элиты. А отсюда – многие беды» [2.92. С. 10].

Нас, разумеется, интересует не весь этот вопрос. Нам важно понять, что негатив этого явления там, и только там, где информационные потоки были слишком передавлены. Это приводило к вреду: «Проблемы информационной безопасности в нашей стране не только не выдвигались, но и фактически игнорировались. При этом считалось, что путем тотальной секретности и различными ограничениями можно обеспечить информационную безопасность» [2.93. С. 11–12]. «В стране насаждался культ секретности, ущерб от которого составлял 30–40 млрд руб. в год в ценах 1990 г. Надо сказать, что нынешний Закон о государственной тайне, над которым в свое время наш институт (Институт проблем безопасности КГБ СССР. Начальник – полковник П.И. Гроза. – А.Ш.) начинал работать и который в конечном счете был принят Верховным Советом, был компромиссным. Приведу только один пример. Вместо пяти-шести министерств, которые наделялись правом первоначального засекречивания, сейчас если не ошибаюсь, их порядка тридцати и более. Это значит, что тотальное засекречивание может возродиться в любой момент» [2.94. C. 18–19]. Автор цитаты – полковник КГБ, замначальника института «Прогноз» КГБ. С прогнозированием в СССР, как известно, не заладилось: сколько можно, как попугай, бесконечно повторять о неизбежности наступления коммунизма? Вот институт и перепроектировали под нужды секретности.

Оперативно-разыскная деятельность

Широкому читателю больше известен синоним «сыскное искусство». Как наука, так и практика тоже претерпели в переломное время много неприятного. Об этом вспоминает генерал и доктор наук А.И. Гуров на страницах книги «Красная мафия» [4. C. 3–9; 19–27; 121–122; 143–146; 182–185; 211–218; 222]. Когда в МВД тем же Федорчуком проводилась атака на НИИ и школы, там даже родился термин: выколачивание мозгов [4. C. 143]. Очень, по-моему, подходяще ко всей нашей главе!

Особо досталось родоначальнику науки об организованной преступности А.И. Гурову. Прежде всего потому, что-де социалистическому обществу по самой его природе не положено иметь такой «пережиток прошлого», как всякая, а тем более организованная преступность. В СССР было запрещено многое, в том числе: «Коррупция, подобно инфляции, самоубийствам, военным расходам и т. п., принадлежит к числу тех явлений, теоретическое исследование которых находится под запретом в официальной советской литературе, если они касаются СССР. Соответственно в СССР нет никаких предварительных обобщений явления коррупции, основанных на исследовании реальности» [11. Кн. 3. С. 112]. Таковы общие черты.

Детали в этой весьма специфической области были неизвестны «широким народным массам». Это теперь на это жалуются открыто: «Система оперативного учета, несмотря на определенное качественное и количественное совершенствование, так и не претерпела серьезных изменений. (…) В нормотворчестве имел место субъективизм, приспособление к историческому моменту» [2.95. С. 50].

Продовольственная безопасность

Тема эта неизведанна, а по масштабности заслуживает своей отдельной книги. Через много лет после страшно разрушительной войны, какой была Великая Отечественная, вдруг в стране возникает дефицит продуктов и промышленных товаров, естественно. Это непонятно, если принимать во внимание победные рапорты по осени с полей. Во время войны была мобилизация интеллектуальных ресурсов и на этом направлении… На рубеже 1960–1970-х годов в Академии народного хозяйства имени Г. В. Плеханова вводился даже предмет «потребностеведение», но дело далеко не пошло, кое-кто постарался с маху дискредитировать саму постановку проблемы как якобы предпосылки к введению карточной системы, и этому сразу поверили и откликнулись соответственно [13. С. 94, 651].

Народ не знал, куда уходит все произведенное. Потребители могли себе позволить только анонимные письма с мест: в ЦК, другие центральные органы, в газеты. Богатейшая страна мира и непонятно: куда это все девается?! До сих пор никто не берется дать хоть какого-то внятного ответа.

* * *

Собственно говоря, тема состояния национальной безопасности и науки в этой области стоит еще отдельного внимания. Такая наука в СССР была под плотной опекой КГБ и лишь частично делегирована в другие органы безопасности. Запад же развивался по другим правилам. Там интерес к подобной теме не только санкционировался для ученых, не представляющих госструктуры, а, наоборот, поощрялся через солидные гонорары и признание интереса к этому вопросу со стороны общества. Об этом мы поговорим в отдельной книге, а пока признаем правоту специалистов: «До последнего времени исследователи мало уделяли внимания философско-методологическим проблемам безопасности как определенного социального явления. Это было следствием ряда причин: безопасность была монопольной сферой высшего политического руководства, весьма закрытой. Обращение к проблемам безопасности было просто опасно. Вследствие этих и других причин слабо разработано само понятие «безопасность» [2.96. С. 61].

Впрочем, со времен падения коммунистической идеологической машины прошло столько лет, положение все опаснее, а новых подвижек не видно. Вот что рассказывает доктор политических наук С.В. Кортунов: «…концепция национальной безопасности. Как известно, она уже три года разрабатывается Советом безопасности и с каждым годом становится все хуже. Последний раз, когда ее направили к нам на рецензию, мы написали в отзыве, что в таком виде ее выпускать нельзя. Там на сорока страницах очень плотного текста в первой части идет нагнетание всяких ужасов и «ужастиков», а во второй говорится, что со всем этим можно довольно легко справиться» [2.97. С. 140].


Страницы книги >> Предыдущая | 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 | Следующая
  • 4.6 Оценок: 5

Правообладателям!

Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.

Читателям!

Оплатили, но не знаете что делать дальше?


Популярные книги за неделю


Рекомендации