Текст книги "Бояре Романовы. На пути к власти"

Глава 4. Пояс Василия Косого

В 1425 г. умирает великий князь Московский Василий I. В этом случае по завещанию Дмитрия Донского великокняжеский стол должен занять средний сын Донского Юрий Галицкий. Но у московских бояр, вдовы Василия Софьи Витовтовны и митрополита Фотия иное мнение – они сажают на престол девятилетнего мальчика Василия II. Дружина галицкого князя существенно меньше московской. Тем не менее московские бояре обращаются за помощью в Орду. Как уже говорилось, к этому времени Золотая Орда, распираемая внутренними противоречиями, сильно ослабела. Казалось, что времена, когда московские князья ходили за ярлыком к золотоордынскому хану, давно миновали. Василий I наследовал Дмитрия Донского по завещанию последнего, не спрашивая хана. Но тут московские бояре поехали на поклон к хану Улу-Мухаммеду. Московские бояре подкупили ряд татарских вельмож, а боярин Иван Дмитриевич Всеволжский заявил Улу-Мухаммеду: «Государь, вольный царь. Позволь молвить слово мне, холопу великого князя. Мой государь великий князь Василий ищет стола своего великого княжения, а твоего улуса, по твоему царскому жалованию, и по твоим девтерям (записям) и ярлыкам». Таким образом, хану дали понять, что Василий II будет его послушным слугой. Да и без этого хан мог легко сообразить, что девятилетний ребенок на московском престоле куда менее опасен, чем его пятидесятилетний дядя, храбрый воевода, правивший 36 лет полунезависимым княжеством. Естественно, хан выдал ярлык Василию II. В качестве отступного Юрий Дмитриевич получил городок Дмитров.

Но московские бояре были столь же жадны, сколь и недальновидны. Они надоумили малолетку Василия внезапно напасть на Дмитров и «поймати» там наместников Юрия Галицкого. Юрий Дмитриевич вынужден был молча снести это насилие.

В конце 1432 г. Софья Витовтовна решила женить семнадцатилетнего сына на княжне Марии Ярославне, дочери верейского князя Ярослава Владимировича и Марии Голтяевой, внучки Федора Кошки. Нетрудно догадаться, что Софью Витовтовну энергично поддерживал боярин Захарий Иванович Кошкин (внук Федора Кошки). Тем более что в борьбе за власть Кошкиным противостоял боярин Иван Всеволжский, доставший Василию II ярлык у хана Улу-Мухаммеда. Всеволжский намеревался женить Василия II на своей дочери. Партия Кошкиных победила.

8 февраля 1433 г. состоялась пышная свадьба Василия II с Марией Ярославной. В Москву на торжества прибыли два сына Юрия Галицкого – Василий Косой и Дмитрий Шемяка. Осторожный Юрий Дмитриевич остался в Галиче вместе с младшим сыном Дмитрием Красным. На свадьбе на Василии Косом был надет золотой пояс, украшенный драгоценными камнями («на чепех с каменьем»).

Московские бояре решили устроить провокацию, чтобы окончательно уничтожить Ивана Дмитриевича Всеволжского. На свадебном пиру Захарий Иванович Кошкин внезапно «узнает» пояс на Василии Косом. Этот пояс якобы был дан в 1366 г. суздальским князем Дмитрием Константиновичем Дмитрию Донскому в приданое за дочерью Евдокией. А тысяцкий Василий Вельяминов подменил этот пояс другим, менее ценным, а настоящий отдал своему сыну Николаю. Позже Николай Вильяминов злополучный пояс также дал в приданое за дочерью, которая вышла за Ивана Дмитриевича Всеволжского. А Всеволжский, в свою очередь, дал пояс в приданое своей внучке, вышедшей за Василия Косого.

Версия бояр круга Кошкиных была смехотворна. Недаром историк С.Б. Веселовский назвал ее басней. В январе 1366 г. ни княжна Евдокия, ни ее свита не узрели подмены пояса. А спустя 67 лет Захарий Кошкин вдруг узнал пояс. Как мог Николай Вельяминов отдать пояс Ивану Всеволжскому в приданое, если Николай погиб в 1380 г., когда Ивану было менее десяти лет от роду? До сих пор сохранился документ, обличающий мошенника Кошкина. Это духовная грамота (завещание). Там Дмитрий Донской завещал своему сыну Юрию Галицкому «пояс золот с каменьем, что ми дал отець мои, да другии пояс мои на чепех с каменьем, а третеи пояс ему же на синем ремени». А князь Юрий Дмитриевич завещал Василию Косому «пояс золот с каменьем, на чепех, без ремени».

Таким образом, на Косом мог быть пояс Дмитрия Донского, но владел он им на законном основании, получив от отца.

Хитрый Захарий правильно рассчитал, что на пиру никто не вспомнит о грамотах и властная и жадная Софья Витовтовна будет действовать решительно. Пьяная старуха подбежала к Косому и сорвала с него пояс. Братья Василий и Дмитрий не рискнули отбивать пояс силой, это значило быть немедленно убитыми. Они немедленно покинули пир и с охранявшими их дружинниками отправились к отцу в Галич.

Инцидент на свадьбе был страшным оскорблением по тем временам, и по дороге братья в бешенстве отыгрались на городе Ярославле, принадлежавшем Москве. Московские воеводы разбежались, а городская казна была захвачена Юрьевичами.

История с поясом была последней каплей, переполнившей чашу терпения Юрия Галицкого. Он вспомнил все – и унижения от хана Улу-Мухаммеда, и захват города Дмитрова, и многое другое. Когда Косой и Шемяка въехали в Галич, дружина отца уже готовилась к походу на Москву.

Василий II собрал большое войско, там была не только дружина, но и московское ополчение из «Москвы гостей и прочих». Рати сошлись 25 апреля 1433 г. на реке Клязьме в 20 верстах от Москвы.

Князь Юрий Галицкий и его сыновья были искусными воеводами. Да еще накануне битвы Василий II устроил пир, как писал А.А. Зимин – «москвичи в дым перепились». Рать Василия II была вдребезги разбита, а сам он бежал в Кострому. Юрий Галицкий въехал в Москву и стал великим князем. Вскоре конный отряд под командованием Василия Косого взял Кострому и захватил Василия II. Дядя поступил с племянником великодушно, дав ему в удел город Коломну.

Казалось, чем плохо 18-летнему выпивохе – красивый город на Оке, леса полны зверя (там и сейчас заповедники), да еще молодая жена. Но старомосковским боярам не понравилось быть на вторых ролях у великого князя Юрия Дмитриевича. Большинство из них, включая Кошкиных, отправились в Коломну подговорить Василия II выступить против дяди. К Коломне были стянуты большие силы.

Сам же Юрий Дмитриевич в Москве ухитрился напрочь поссориться со своими сыновьями Косым и Шемякой. Братья вместе с дружинами покинули Москву. В августе 1433 г., не дождавшись подхода войск племянника из Коломны, Юрий Дмитриевич покидает Москву и уезжает в Галич. Василий II вернулся в Москву и снова стал великим князем. Через месяц дядя с племянником заключили мир. Василий II даже дал дяде компенсацию (Бежецкий верх) за отнятый у него Дмитров.

Помирившись с дядей, Василий II решил разделаться с двоюродными братьями и двинул большую рать на Кострому, где укрылись Косой и Шемяка. 28 сентября 1433 г. на реке Куси Косой и Шемяка вдребезги разбили московское войско и взяли в плен его воеводу Юрия Патрикеева.

Братья обратились к отцу с предложением опять идти на Москву, но Юрий Дмитриевич отказался. Братья вернулись зимовать в Кострому.

Дядя поступил благородно по отношению к племяннику. А вот московские бояре сумели уговорить Василия II внезапно напасть на Галич и захватить там Юрия Дмитриевича. Василий II лично возглавил поход зимой 1434 г. Увы, набег не удался, Галич взять не удалось. Разгромив окрестности, Василий II удалился. Юрий Дмитриевич помирился с сыновьями, и они вместе 20 марта 1434 г. наголову разбили московское войско у горы Святого Николая в Ростовской земле. Василий II бросил войско и бежал в Великий Новгород.

31 марта 1434 г. московский воевода Роман Хромой вышел открывать ворота, и Юрий Дмитриевич торжественно вошел в Москву. Так Юрий вторично стал великим князем. Но пробыть на престоле ему удалось лишь несколько недель – 5 июля 1434 г. великий князь Юрий Дмитриевич скончался.

Борьба за власть разгорелась с новой силой и продолжалась еще почти двадцать лет. Два тезки, претендовавшие на великокняжеский престол, Василий Косой и Василий II (Темный), были ослеплены, а третий претендент – Дмитрий Шемяка – отравлен. Даже краткий перечень событий этой войны представит солидную монографию. Поэтому мы вернемся к боярам Кошкиным, а всех заинтересовавшихся тридцатилетней войной между сыном и тремя внуками Дмитрия Донского мы отсылаем к монографии А.А. Зимина[3]3
  Зимин А.А. Витязь на распутье. М.: Мысль, 1991.


[Закрыть].

Бояре Кошкины, несомненно, были если не главной, то одной из главных сил, начавших и поддерживающих гражданскую войну. Отметим еще раз – именно московские бояре с Кошкиным во главе устроили провокацию на свадьбе Василия II.

Василий II был неумным и слабовольным правителем и почти все время находился под опекой старомосковских бояр. Вот Юрий Дмитриевич отправил племянника на удельное княжение в Коломну, и сразу к нему съезжаются бояре и начинают подстрекать его на новый виток гражданской войны. То же повторяется, когда уже ослепленному Василию Дмитрий Шемяка дает в удел Вологду. Не стоит делать из Кошкиных и К° рыцарей, до смерти преданных своему сюзерену. Возьмем того же боярина Ивана Всеволжского. Именно он фактически выбил великое княжение девятилетнему отроку Василию, но когда Кошкины и К° лишили его возможности стать зятем Василия II, боярин переметнулся к его сопернику Юрию Дмитриевичу. В конце 1433 г. Василий II приказал ослепить Ивана Дмитриевича Всеволжского. Любил великий князь глазки выкалывать, пока не увидел нож перед своими очами.

Стоит отметить и довольно интересный экономический аспект. Самым прибыльным промыслом на Руси в те годы была добыча и продажа соли. Крупнейшим центром солеваренной промышленности в XV веке был район Галича (Соль Галичская). Вторым центром по объему добычи соли был район Нерехты. Крупнейшими варницами в Нерехте владел Захарий Иванович Кошкин. После него шли московский боярин Р.А. Остеев, митрополия и Троицкий монастырь. Таким образом, Юрий Галицкий и его сыновья, владевшие Солью Галичской, были сильнейшими конкурентами торговца солью Захария Кошкина.

Остановимся и на личностном аспекте. После скандала на свадьбе Василия II Кошкины больше нигде не высовываются. Их имен нет среди воевод – участников битв, нет среди убитых в этих битвах, нет среди ослепленных. Они действовали лишь на втором плане, а еще больше – за кулисами. И, надо отдать Кошкиным должное, они оказались непревзойденными мастерами интриги.

Глава 5. Братья-инквизиторы

Захват московскими князьями удельных княжеств происходил сравнительно легко. Князь Рюрикович убивался или изгонялся из своего удела. В большинстве случаев это происходило без войны, часто Москва заставляла удельного князя написать духовную (завещание) не в пользу своих детей, а в пользу великого князя. Естественно, что если удельный князь не оставлял прямых наследников, то великий князь забирал себе его удел. Лишь в отдельных случаях дело доходило до войны, до осады и штурма столицы удельного княжества.

С переходом удельного княжества во владение Москвы следовала высылка нескольких самых ближних к удельному князю бояр, причем это было далеко не всегда. Для подавляющего большинства населения процесс присоединения их города к Москве происходил, как сейчас говорят, безударно.

Совсем другая ситуация сложилась при присоединении к Московскому государству республик – Новгорода и Пскова.

В декабре 1478 г. Великий Новгород был силой присоединен к Москве. Для начала Иван III ограничился огромной контрибуцией и захватом волостей, принадлежавших новгородским боярам и духовенству. Было запрещено собирать знаменитое Новгородское вече, которое решало все кардинальные вопросы управления республикой. Когда Иван III покинул Новгород, вместе с ним были уведены в оковах посадница Марфа Борицкая с внуком Василием и еще шесть видных новгородцев. Вечевой колокол сняли и отправили в Москву, где и установили на колокольне на кремлевской площади.

В октябре 1478 г. Иван III вновь идет на Новгород. Причем идет тайно, чтобы о прибытии войск не узнали в Новгороде. На сей раз было казнено 100 новгородцев, и еще 100 семей детей боярских были разосланы по низовым городам. Новгородский епископ Феофин был взят под стражу и отослан в заточение в московский Чудов монастырь, все богатства архиепископа взяты в Москву. Вместо Феофина по воле Ивана III митрополит Геронтий поставил московского протопопа Симеона, переименованного при посвящении в Сергия. Поэтому Сергий надменно вел себя с новгородцами и третировал местное духовенство. Вскоре Сергия начали мучить видения. К нему сначала во сне, а потом уже и наяву стали приходить давно усопшие новгородские владыки (архиепископы). «Зачем, безумец, – говорили они, – зачем дерзнул ты приняти поставление святительства нашего, на место поруганного, неправедно сверженного и еще живого владыки? Не по правилам ты осмелился сесть на мученический престол! Оставь его!» Сергий вначале крепился, но затем в его поведении появились странности. То он «выйдет из кельи без мантии, то сядет под храмом Св. Софии или у Евфимиевской паперти и глядит бессмысленно». Кончилось дело тем, что Сергий вообще потерял дар речи. Московские власти официально заявили, что новгородцы отняли у него ум волшебством. 26 июня 1484 г. Сергия увезли в Троицкий монастырь под Москву. Иван III занялся подбором кандидатов на место Сергия. Лучшим оказался чудовский архимандрит Геннадий Гонзов, поскольку архимандрит «а дал от того (за назначение) дви тысячи рублей князю великому»[4]4
  В те времена за рубль можно было купить 200 пудов пшеницы.


[Закрыть]. Геннадий поехал в Новгород. А немощный Сергий, вернувшись в Троицкий монастырь, пришел в себя и прожил еще 20 лет. Судя по всему, даже столь промосковски настроенный священнослужитель ужаснулся безобразиям, творимым московскими наместниками в Новгороде.

Кто же были эти наместники? Это были герои нашего романа – Яков Захарьевич и Юрий Захарьевич Кошкины. За новгородский поход 1478 г. Яков получил чин боярина. А в начале 80-х годов Кошкины были отправлены великокняжескими наместниками в Новгород.

Братья творили в Новгороде буквально все, что хотели. Иван III отдавал лучшие новгородские земли своим боярам. Глава московской боярской думы князь И.Ю. Патрикеев с сыном получили 500 обеж[5]5
  Обежа – надел зажиточного крестьянина, пахавшего землю на одной лошади.


[Закрыть], а Яков, Юрий и Василий Захарьевичи получили 800 обеж. Любопытно, что когда родные братья Ивана III попросили его поделиться по обычаю новгородской добычей, он им категорически отказал.

В 1487 г. по доносу Якова Захарьевича Иван III выслал из Новгорода пятьдесят семей лучших купцов и перевел их во Владимир. В следующем году Яков и Юрий открывают «ужасный» заговор новгородцев, которые хотели убить братьев. В Новгороде начинаются массовые казни – кого вешают, кому рубят головы. По доносу Захарьевичей Иван III повелел выселить из Новгорода семь тысяч житных людей (домовладельцев) и поселить их в Костроме, Нижнем Новгороде, Владимире и других городах. В следующем 1489 г. Иван III повелел выселить из Новгорода всех остальных (коренных) житных людей. Их также расселили в Средней России, причем многие были убиты по дороге.

На место высланных новгородцев прибывали обозы с переселенцами со всей России. Мы ранее говорили, что многие потомки Андрея Кобылы переселились в Новгород.

По этому поводу историк Н.И. Костомаров писал: «Так добил московский государь Новгород, и почти стер с земли отдельную северную народность. Большая часть народа по волостям была выгублена во время двух опустошительных походов. Весь город был выселен. Место изгнанных старожилов заняли новые поселенцы из Московской и Низовой Земли. Владельцы земель, которые не погибли во время опустошения, были также почти все выселены; другие убежали в Литву».

Надо ли говорить, что в 80-х гг. XV века Новгород покинуло подавляющее большинство иностранных купцов, занимавших ранее целый квартал в городе – «немецкий двор». Бесспорно, в вольном Новгороде было много буйства, но иностранцы были надежно защищены от него. На тот же «немецкий двор» новгородцы могли заходить только днем. Строгий порядок в торговых сделках сменился бесчинствами Захарьевичей. Да и не с кем стало торговать – все партнеры иностранных купцов были казнены или высланы из Новгорода.

Так рухнули торговые связи Новгорода Великого, доставлявшие огромные средства республике. Иван III из жадности зарезал курицу, несшую золотые яйца.

В целом для истории России уничтожение торговых связей Новгорода, а через 30 лет и Пскова привело фактически к изоляции России на 200 лет от Западной Европы. На западе Россию от Европы отгораживали враждебные Литва и Польша, на юге – Оттоманская империя. Северо-западное окно в Европу заколотил сам Иван III, а в начале XVII века шведы лишь заделали щели.

Как видим, с землевладельцами и купцами московские наместники разобрались сравнительно быстро. Новгородское же духовенство оказалось более крепким орешком. Новгород принял крещение одновременно с Киевом. Новгород не испытал татарских набегов, благодаря чему там сохранилось в неприкосновенности рукописное наследие Древней Руси. Тесные связи Новгорода с Западной Европой сказались на уровне знаний духовенства, как писал историк Скрынников: «Так называемая Геннадиевская библия засвидетельствовала этот факт с полной очевидностью. В конце XV века книжники и писцы Софийского дома, возглавляемого в то время Геннадием, составили первый полный свод библейских славянских книг, включавший множество книг кирилло-мефодиевского, болгарского и восточнославянского происхождения. Состав библии дал основание филологу А.А. Алексееву заключить, что в XV веке Новгород обладал, по всей вероятности, самым большим собранием рукописей во всем тогдашнем славянском мире. Ни один из кодексов XIV–XVI веков не давал такого подбора библейских текстов, как Геннадиевская библия. За несколько веков самостоятельного существования республики в православии новгородского толка появились черты, отличавшие его от московского. Новгородцы поклонялись своим чудотворцам и угодникам, крестились иначе, чем москвичи»[6]6
  Скрынников Р.Г. Святители и власти. Л.: Лениздат, 1990.


[Закрыть].

Новому архиепископу Геннадию и прибывшим с ним попам было трудно управлять куда более образованным новгородским духовенством. К тому же в Новгороде знали о деньгах, данных Геннадием великому князю. Старец Захарий в лицо заявил Геннадию: «Попы, ден, по мзде ставлены, и митрополиты, ден, и владки по мзде же ставлены». В такой ситуации власть Геннадия могла зиждиться только на репрессиях, и они не замедлили последовать.

Архиепископ Геннадий обвинил ряд священников и монахов в ереси. Вначале сам Геннадий заявил, что он подслушал разговор двух вдрызг пьяных попов Григория и Ереса, а также дьяка Григория, в котором они ругали «святые иконы». «Еретиков» арестовали, но позже они были кем-то взяты на поруки и бежали в Москву.

Но одной пьяной болтовни было мало для большого процесса о еретиках. И вот появляется провокатор – новгородский поп Наум. Он покаялся, что вместе с беглецами молился «по жидовскы» и прельщал христиан «жидовским десятисловием».

Беглых попов и дьяка Гридю (Григория) вернули в Новгород и на торгу били кнутами. Однако этого Геннадию показалось мало, он стал готовить новый процесс. Начались жестокие пытки новгородского духовенства. Новгородские наместники Захарьевичи деятельно помогали Геннадию в борьбе с его недругами-новгородцами, объявленными еретиками. Они лично участвовали в допросах и пытках заподозренных новгородцев.

Суд над новгородскими еретиками Иван III решил провести в Москве. Познания новгородцев в богословии явно превосходили познания их обвинителей. Поэтому Геннадий Гонзов откровенно сказал судьям: «Да еще люди у нас простые, не умеют по обычным книгам говорити: таки бы о вере никаких речей с ними не плодили; токмо того для учинити собор, что их [еретиков] казнити – жечи да вешати». То есть следовало заставить обвиняемых молчать и быстро приговорить их к смерти.

Суд над еретиками происходил в Кремлевском дворце в присутствии Ивана III и Боярской думы. Обвиняемые защищались очень грамотно и все время подчеркивали свою приверженность к православию. В результате Иван III отклонил требования Геннадия и К° «жечи да вешати». Часть подсудимых была освобождена, остальные приговорены к различным наказаниям. С монаха Захария содрали иноческое платье и выдали епископу Нифонту, «а Дениса попа поточиша в Галич». Содержали их в таких нечеловеческих условиях, что Денис лишился рассудка, заблеял козлом и умер после месячного заточения.

Протопопа Софийского собора Гавриила, дьяка Гридю и других новгородцев отправили на расправу на родину. В Новгороде Геннадий и братья Кошкины устроили аутодафе в лучших традициях Торквемады. Еретиков облачили в вывороченные наизнанку одежды. На головы им надели высокие берестяные остроконечные колпаки с мочальными кистями и соломенными венками. На берестяных колпаках были нарисованы черти и написано «се есть сатаны воинство». В таком виде еретиков сажали на лошадей лицом к хвосту и возили по городу. Аутодафе закончилось сожжением колпаков на головах у осужденных. Интересно, сам ли архиепископ Геннадий вкупе с братьями Захарьевичами придумал сей ритуал, или они получили какую-то информацию с Запада, где тогда проводили аналогичные мероприятия?

Покончив с Господином Великим Новгородом, Иван III решил разделаться и с Тверским княжеством. Тверь оставалась формально независимой, но ее князь Михаил Борисович был верным вассалом Москвы. Тверские отряды вместе с Иваном III ходили на Новгород, а в 1480 г. участвовали в «стоянии на реке Угре». Сам Михаил Борисович был ограниченным и, мягко выражаясь, недалеким человеком и не мог представлять никакой угрозы Ивану III. Тем не менее 21 августа 1485 г. войско Ивана III вышло из Москвы, а с севера на Тверь двинулся отряд новгородцев под командованием Якова Кошкина. 8 сентября началась осада Твери. 11 сентября к Ивану перебежало несколько тверских бояр. А на следующую ночь Михаил Тверской бежал в Литву. Через пять лет летописец кратко запишет о нем: «Борисович Михайло. Играл в дуду. И предал Тверь. Бежал в Литву».

В 1494 г. в Ревеле местные власти сожгли какого-то русского за какое-то «гнусное преступление». Дело безвестного мелкого купца или холопа не стоило и выеденного яйца. Но на запрос из Новгорода магистр гордо ответил: «Мы сожгли бы Вашего князя, если бы он у нас сделал тоже». Яков Кошкин поспешил наябедничать в Москву. Ивана это сильно задело. Он потребовал, чтобы Ливонский орден выдал ему на расправу ревельский магистрат, на что, естественно, получил отказ. Иван в отместку повелел Якову Кошкину схватить в Новгороде всех немецких купцов, отнять их гостиные дворы и церковь, а товары переписать и отправить в Москву. Яков и Юрий в точности исполнили приказ – 40 купцов «немцев» из тринадцати городов были посажены в тюрьму, а имущество их разграблено. Слово «немцев» я взял в кавычки, так как это были, видимо, не только немцы, а и выходцы из западных стран – шведы и другие. Обратим внимание на цифры – к 1495 г. оставалось всего 40 купцов, а двадцать лет назад их были сотни. Так братцы Кошкины окончательно закрыли «немецкий двор» в уже подневольном городе Новгороде.

В сентябре того же 1495 г. Яков Захарьевич отправился в поход на шведов. 60-тысячное московское войско под командованием князя Василия Шуйского осадило Выборг. К крепости была подтянута осадная артиллерия с огромными пушками длиной свыше семи метров. Осада длилась три месяца, но шведы еще в 1477 г. выстроили мощные каменные укрепления, и взять город не удалось. Русские ограбили окрестности и в декабре 1495 г. двинулись восвояси.

Интересно, что параллельно с грабежами, борьбой с ересью, войной со шведами братья Захарьевичи успевают заниматься еще и дипломатией.

В 1492 г. умер польский король Казимир. Польша и Литва разделились между его сыновьями: Яну Альбрехту досталась Польша, а Александру – Литва. Иван III побаивался короля Казимира, но после его смерти решил начать большую войну. Иван III срочно отправил в Крым своего посла Константина Заболоцкого. Послу поручено было сказать хану Менгли Гирею, что король Казимир умер, но его сыновья такие же враги Москве и Крыму, как и отец, и чтобы хан с ними в союз не вступал, а пошел бы войной на Литву. Великий князь также хочет сам сесть на коня. Иван III рекомендовал хану идти на Киев.

Хан выслушал Заболоцкого, но послал в Малороссию не всю орду, а лишь 500 всадников. Иван III хотел воевать чужими руками и послал в Литву два небольших отряда. Тем не менее в Литве забеспокоились и собрались мириться с Москвой. Чтобы склонить Ивана III к уступкам, ему решили предложить брачный союз с одной из его дочерей и великим князем Литовским Александром. Но как это сделать? Ведь на границе Литвы и Руси идет война. Александр решил действовать обходным путем. Полоцкий наместник пан Ян Заберезский послал своего писаря Лаврина в Новгород к московскому наместнику Якову Захарьевичу под предлогом покупки разных вещей в Новгороде, а на самом деле с предложением о сватовстве. Яков Захарьевич, узнав об этом предложении, сам поехал в Москву объявить о нем великому князю. Иван III сначала решил было с боярами, что Якову не следует посылать к Заберезскому своего человека с ответом на его предложение, но потом, когда Яков уже уехал в Новгород, великий князь передумал и послал ему приказ отправить своего человека к Заберезскому, не прекращая, впрочем, военных действий, «потому что и между государями пересылка бывает, хотя бы и полки сходились», и велел писать вежливо, потому что Заберезский писал вежливо. Посланный должен был все разведать – какие отношения у Александра с панами, какие слухи ходят про братьев Александра. В Москве поняли, зачем в Литве хотят начать дело о сватовстве, и потому посланец Яков Захарьевич должен был передать Заберезскому, что до заключения мира никаких переговоров о браке не будет.

На этом окольная дипломатия закончилась. Литовские паны завели переписку о браке напрямую с первым московским боярином Иваном Юрьевичем Патрикеевым. Наконец, в ноябре 1492 г. в Москву прибыл литовский посол Станислав Глебович. Однако посол и московские бояре заспорили об очередности мероприятий. Глебович хотел свадьбы, а потом переговоров о мире, бояре предлагали заключить мир по воле Ивана III, то есть к Москве должен был отойти ряд пограничных городов (Мценск, Любутск и др.). В конце концов Станислав Глебович безрезультатно вернулся в Литву.

Но дипломатическая игра продолжалась. В Литву едет московский посол дворянин Загряжский. Задача послу была поставлена приемлемая – отспорить у Литвы города, захваченные московским войском. Сенсацией же был новый титул Ивана III. До сих пор в верительных грамотах Казимиру Иван III писал так: «От великого князя Ивана Васильевича Казимиру королю польскому и великому князю литовскому послами есмо». Теперь же грамота начиналась: «Иоанн, божьею милостию государь всея Руси и великий князь владимирский, и московский, и новгородский, и псковский, и тверской, и югорский, и болгарский, и иных, великому князю Александру литовскому». Итак, впервые великий князь Московский назвал себя «государем всея Руси». Что же произошло? Да ничего, кроме того, что военная мощь Литвы в тот момент была ослаблена, а силы Ивана III велики. Кроме того, Литве угрожал союзник московского князя крымский хан Менгли Гирей. Иных аргументов у Ивана III не было. Он даже не стал рассуждать о преемственности московских князей древнерусским киевским князьям. То ли в силу неубедительности сей посылки, то ли потому, что сам Иван с боярами имел весьма смутное представление о Киевском государстве. Послу же был дан такой наказ: «Если спросят его: для чего князь великий назвался государем всея Руси; прежде ни отец его, ни он сам к отце государя нашего так не приказывали? То послу отвечать: государь мой со мной так приказал, а кто хочет знать зачем, тот пусть едет в Москву, там ему про то скажут».

Пока посол Загряжский собирался в Литву, литовские паны возобновили «окольную дипломатию». Опять полоцкий наместник Заберезский послал своего человека в Новгород к Якову Захарьевичу с просьбой продать двух кречетов. Яков немедленно известил великого князя. Тот отвечал, что дело не в кречетах, а посланник приехал, чтобы возобновить переговоры «для прежнего дела», то есть о великокняжеской дочери. Иван III велел Якову послать в Полоцк вместе с кречетами надежного и умного человека, который был бы там вежлив, но все выведал и высмотрел. А посланника Заберезского Иван приказал сопровождать до границы приставу, и следить, чтобы он ни с кем в контакт не вступал. И впредь же так поступать со всеми, кто приедет из Литвы.

Таким образом, Иван III был против «окольной» дипломатии. Но тут Александр получил грамоту «государя всея Руси» и понял, что игра слишком серьезна, и тут не до кречетов. В январе 1494 г. в Москву едут «большие» литовские послы. После долгих препирательств литовские послы уступили Ивану III большую часть спорных земель, и главное, в договорной грамоте Иван III был написан государем всея Руси, великим князем Владимирским, Московским, Новгородским, Псковским, Тверским, Югорским, Пермским, Болгарским и иных.

По окончании переговоров Иван III объявил, что соглашается выдать дочь за Александра, если только, как говорили послы и ручались головой, неволи ей в вере не будет.

В январе 1495 г. новые послы приехали за невестой – московской княжной Еленой. В Вильно венчал Александра и Елену католический епископ, но русский поп Фома, приехавший с Еленой, стоял рядом и громко молился. Александр и вельможные паны просили его помолчать, но Фома не унимался до конца церемонии.

Мир с Литвой просуществовал всего пять лет, а затем литовские паны нарушили его. Но на сей раз не напали на Московское государство, а наоборот, попросились на службу к Ивану III. И полбеды, если бы они попросту драпанули бы через границу, так они попросились в Московское государство вместе со своими уделами.

Первым к Ивану III подался в 1499 г. князь Семен Иванович Бельский. Семен Иванович был правнуком великого литовского князя Ольгерда, то есть по отцовской линии он был литовцев. Но заметим, что Ольгерд – это языческое имя, а при крещении в православии Ольгерд получил имя Александр. Ольгерд был сыном великого князя Гедемина и русской княжны Ольги, да и сам Ольгерд был женат на Марии, дочери тверского князя Александра Михайловича. Сын Ольгерда Владимир в конце XIV века стал князем Киевским, а его второй сын Иван получил в удел город Белев. Этот Иван и стал родоначальником князей Бельских.

Семен Бельский прибыл в Москву, «бил челом великому князю, чтоб пожаловал, принял в службу и с отчиной». Причиной своего поступка Бельский назвал притеснения православных в Литве – «терпят они в Литве большую нужду за греческий закон».