Текст книги "Отец Смерти"

– Почему здесь так много военных? – поинтересовалась я.

– Мы воюем с городом трупов. Они пытаются ворваться сюда, к нам. В нашем городе живут честные мертвые солдаты. А в городе трупов, в основном, убийцы, предатели и самоубийцы. Время от времени ими овладевает жажда убийства. Тогда они переходят мост. Фактически, война между нами и ими идет постоянно. Но сейчас она ограничивается разведывательными рейдами. А когда кто-то дает повод, начинаются широкомасштабные военные действия. С того момента, как я стал начальником стражи, мы еще ни разу не пустили трупы на нашу территорию. Только однажды состоялась битва на набережной с нашей стороны.

– Значит, живой, который переходит по мосту, возвращается в вашу половину города? – спросил еще раз Алан, возвращаясь к теме, которая его интересовала больше.

– Точно так. Ему кажется, что он перешел по мосту и что он уже спускается к другому берегу. Но на самом деле он приближается к нам. А потом, когда его нога касается набережной, иногда этот путник остается на месте, а иногда неведомая сила переносит его довольно далеко от моста, чаще всего ко внутренним воротам. И он начинает все сначала. Но никогда еще путник, взошедший на мост, не покинул пределов нашей половины города.

– А каждый из вас может выйти когда хочет? – уточнил Алан.

– Да. Но почему ты задаешь одни и те же вопросы по два раза? – поинтересовался Алгавир.

– Это помогает мне понять сложные вещи, – улыбнулся Алан. – Я не понимаю, почему вы живете здесь, если можете уйти в любой момент.

– Ты забыл, что мы мертвые, Алан. Нам некуда идти. Уходят многие. Но почти все возвращаются назад.

В это время в дверях показался запыхавшийся Гокехорен.

– Все в порядке, командир. Стражники утверждают, что в город сегодня никто не входил. Они даже ни разу не открыли ворота.

Алгавир недоуменно посмотрел на нас.

– Это очень странно, – сказал он. – И необычно. Вы вошли в город как мертвые, но вы живые.

Мы с Аланом переглянулись. То, что внешние ворота мы не прошли, вселяло надежду. Это значило, что мы можем быть первыми путниками, которые живыми покинут город мертвых.

– А если бы мы переправились на другой берег, воспользовавшись плотом или лодкой, выше по течению, мы оказались бы в той части города, которая находится за мостом? – спросил Алан.

– Тут есть два варианта. Вы могли пройти мимо и не заметить город трупов. Такое возможно, потому что на том берегу нет городских ворот, есть только глухая стена, больше напоминающая скалу, полукольцом охватывающую город. Новые жители появляются там из подземелий. А второй вариант – вы каким-то образом находите вход в подземелье и входите в город трупов. Там вы встречаете музыкантов, и у вас не остается ни одного шанса остаться в живых. А на следующее утро вы стоите перед нашими внутренними воротами.

– Кто такие музыканты? – спросил Алан, и на его лице проступила бледность.

– Об этом вам лучше расскажут те, кто их видел. Вот, например, Гокехорен знаком с ними. Он был путником, таким же, как вы, и шел к Матери Ветров, пока не попал к нам. Гокехорен, присядь за наш столик.

Стражник пересел, прихватив свое пиво.

– Расскажи, кто такие музыканты.

Гокехорен сжал зубы. Было видно, что воспоминание не доставляет ему особого удовольствия.

– В тот день я переправился через реку, и думал, что скоро достигну Шестых Врат. Проходя мимо небольшой пещеры, я услышал то ли музыку, то ли стоны. И вошел внутрь. Они сидели в просторном подземном зале. Их было пятеро. Один из них посмотрел на меня и сказал: «Ты пришел. Больше ничего не бойся. Ты будешь служить великому искусству». Я пытался задать вопросы. Но они встали и взяли в руки смычки. А потом провели по струнам, и я все понял. Мое тело упало замертво, но я продолжал смотреть, как они скручивают его, превращая в один из своих инструментов. Потом один из них сломал об колено свой инструмент, сказав: «Он совсем износился» и взял меня себе. Я был уже мертв, но видел, как он играет на мне. Это был один из самых ужасающих кошмаров моей смерти.

– Как они выглядели? – спросил Алан.

Я посмотрела на него с улыбкой. Его все еще интересовали подтверждения тех фактов, которые он и сам знал превосходно. Надо будет спросить, может быть, он и правда планирует стать ученым.

– Они были мертвыми, и в то же время живыми. Они были неподвижны и холодны, как лед. Я до сих пор вижу во сне их глаза, которые как будто бы высасывают душу. Очень долго после того, как я появился здесь, я слышал музыку, которую они играют на инструменте, сделанном из моего тела. Потом это кончилось. Должно быть инструмент, из которого я был сделан, состарился, и они сделали себе новый.

Алан опечалился. Я понимала, что им все в большей степени овладевает беспокойство, которое, как известно, отец страха. Это было недопустимой роскошью для нас: бояться чего бы то ни было. Как жаль, что Алан до сих пор не усвоил очевидного: беспокоиться надо только о том, что происходит здесь и сейчас.

– Спасибо, Гокехорен, – Алгавир хлопнул стражника по плечу. – Можешь идти.

– Скажи, Алгавир, сколько путников сейчас в вашем городе? – поинтересовалась я.

– Больше сотни.

– Они пытались выбраться из города по реке?

– Я скоро познакомлю вас с ними. Они каждый день предпринимают самые изощренные попытки покинуть город. Река, вдоль которой вы пришли к нам, втекая в город, перестает быть рекой. По ее руслу течет густой туман, который распространяется по окрестностям. Путники пытались перейти эту реку тумана по дну. Но на дне их ждала засада трупов. В экспедицию отправилось больше сотни человек, но половина из них погибли, а остальные, израненные и почти задохнувшиеся в тумане, вернулись обратно. Трупы съели тела тех, кто остался на дне. Отступавшие видели это.

– Может быть, хоть одному удалось прорваться?

– Нет. Все погибшие в бою на следующий день появились среди нас, но уже как мертвые. Мы тщательно проверили это. А потом погибшие путники беспрепятственно вышли из города и попытались продолжить свой путь к Шестым Вратам. Они возвращались по одному. Врата посылали их обратно и сообщали, что они навсегда останутся в Городе Напрасно Умерших.

– Но зачем путники пытаются переправиться через реку? – спросил Алан.

– Они думают, что там нет этой прозрачной стены, в которую упираются живые, пытаясь выйти из города через наши внутренние врата. Кроме того, подземелья, ведущие в город, имеют выходы за городом… И есть шанс пройти по лабиринту этих подземелий, избежав встречи с музыкантами.

– Что на самом деле происходит, если путник пытается выйти через городские ворота? – спросил Алан.

Алгавир посмотрел на него с недоумением, но, видимо, вспомнив, что Алан уже объяснил свою привычку дважды задавать вопросы, спокойно ответил.

– Живой упирается в прозрачную стену, которую не может преодолеть.

– А пробовали перебраться через крепостные стены или сделать подкоп? – поинтересовался Алан.

– Пробовали, конечно. Однажды даже сняли створки ворот, думая, что дело в них. Проламывали стены, рыли длинные тоннели… Но прозрачная стена, непроницаемая для живых людей и демонов, окружает наш город как сфера, со всех сторон. Думаю, что даже если бы тем, кто отправился через реку вброд, удалось победить армию трупов, они натолкнулись бы на ту же самую прозрачную преграду в подземельях. Но путники не оставляют попыток. Потому что их ждут Шестые Врата. Несомненный плюс пребывания у нас в том, что ни один путник за всю историю нашего города не состарился, не заболел и не умер естественной смертью. У вас есть неограниченное время, чтобы решить задачу. И вы можете перепробовать самые разные варианты.

Главное для вас – не погибнуть, потому что тогда вы станете всего лишь одним из жителей.

Анфиса. Живые в городе мертвых

Нас разместили в двухэтажном доме такой же циклопической постройки, как и все здания в городе. Надо отдать должное горожанам, – они сделали все, чтобы наше пребывание здесь было приятным. В доме стояла необходимая мебель, и у каждого из нас были документы, которые позволяли нам бесплатно есть, одеваться и ходить, где мы сочтем нужным. Все, с кем мы встречались, проявляли дружелюбие и помогали, чем могли.

В городе по эту сторону туманного потока, как сказал Алгавир, было около десяти тысяч жителей. Это были люди и демоны. Многие дома, как я заметила, пустовали, словно ожидая прибытия новых гостей.

Наш дом стоял недалеко от реки: на узкой улочке, ведущей к набережной. Правда, разглядеть берег было невозможно. Туман висел в воздухе постоянно. По словам местных жителей, город тянулся вдоль реки на довольно большое расстояние: пешком его можно было преодолеть только за четверть дня.

Алан немного загрустил. Я понимала, что в его голове крутятся тревожные мысли и планы освобождения. А я еще в «Икс-3» научилась принимать жизнь такой, какая она есть. Бессмысленно волноваться о невозможном или несвоевременном. В том, что мы выберемся отсюда, я почему-то совершенно не сомневалась. Мне казалось более важным понять, зачем мы оказались здесь, в этом городе. Уж точно не затем, чтобы просто выбраться из него!

Вечером мы отправились знакомиться с другими путниками, попавшими в эту ловушку. Нас сопровождал Алгавир.

– Вы на редкость спокойно восприняли то, что я рассказал, – улыбаясь, заметил он по дороге. – Большинство путников тотчас бросались к воротам или пытались пересечь мост, а некоторые даже драку устраивали. Хотя каждый из них получал предупреждение перед внешними воротами от специально обученного стражника.

– Их можно понять, – сказала я. – Давно здесь оказался самый первый путник?

– Он сейчас их командир. Его зовут Аксон. Я появился здесь после него. А я был в сотне первых жителей.

Путники собирались в большом здании, стоящем недалеко от моста. Там, по словам Алгавира, находился постоянно действующий штаб живых, которые изобретали все новые и новые способы выбраться из Города Напрасно Умерших. Мать Ветров по-прежнему звала к себе каждого путника, и никто из них не мог противостоять этому зову.

У дверей стоял вежливый привратник, который проводил нас в просторную гостиную.

– Знакомьтесь, это Аксон, – сказал Алгавир, представляя нас коренастому рыжебородому человеку, который встал, поклонился, но не подал руки.

– Очень приятно, – сказал он.

Его голос показался мне тусклым и почти безжизненным. Кроме него в гостиной находилось еще несколько человек. Я запомнила в тот вечер высокого, статного демона в доспехах, отливающих серебром. Его имя звучало, как серебряный горн, его звали Гриалир.

– Я пришел двести дней назад, – сообщил он, широко улыбаясь мне сверкающими зубами. – Вошел во внешние ворота, потому что не поверил стражнику. А теперь не могу уйти отсюда, как и все остальные. Мне говорили, что вы прошли только внутренние ворота?

– Да, так вышло, – ответила я, улыбаясь в ответ.

– Вы оба скрываете какую-то важную тайну, – произнес Гриалир, кивая головой, как будто соглашался со своими мыслями.

– Думаю, у каждого есть тайна, которая может быть важна для другого, – ответила я.

Потом мы знакомились с остальными, но, честно признаться, к концу вечера я уже не помнила большую часть представленных мне людей и демонов.

Бросалось в глаза, что женщин среди путников, задержавшихся в городе, было немного. Я заметила рослую, блондинку, одетую в алое платье, и еще одну женщину, которая носила парик.

Меня представили им.

– О! Тебе здесь понравится, – сказала блондинка. – Здесь просто чудесно. И эти мертвые такие шалуны… Ты не поверишь, какие изысканные наслаждения они могут предложить живой женщине…

– Да, да. И самое главное, климат этого города очень хорошо сказывается на коже лица, – добавила женщина в парике.

Похоже было, что они совершенно утратили боевой дух, и смирились с тем, что навсегда останутся в городе мертвых. Возможно, всю свою жизнь они именно сюда и стремились…

В конце вечеринки Аксон отвел меня в сторону и шепнул:

– Я хочу узнать, зачем вы здесь, – при этом он сильно сжал мой локоть.

– Не понимаю, о чем ты говоришь, – ответила я, освобождая руку от его захвата и делая шаг назад.

– Ну хорошо. У меня нет на это времени, женщина. Выкладывай, с чем ты пришла в этот город.

– Кажется, ты немного чокнутый. Но это твоя проблема, а не моя!

Я развернулась и, найдя в толпе Алана, вытащила его на улицу. Я пересказала ему мою беседу с Аксоном.

– Он сильно испуган, – подытожила я. – Только человек, истерзанный страхом, может вести себя так глупо.

– Этот город очень странный, – ответил Алан. – Я сегодня познакомился с молодым человеком, думая, что он один из путников. Но он оказался умершим. Ему нравится ходить и смотреть на живых, поэтому он частый гость у Аксона. Живые здесь – развлечение…

Мы шли по узкой улице, с обеих сторон которой располагались уютные, хорошо освещенные кафе, бары и закусочные.

– Давай посидим за кружкой пива, – предложила я.

Алан не отказался. И скоро мы уже сидели за уютным столиком у окна и потягивали вкусный пузырящийся напиток. Эти мертвые знали толк в пиве.

– Хотите, чтобы с вами сели собеседники? – осведомилась, приветливо улыбаясь, официантка.

– Мы еще не знаем, что это значит, – сказала я с улыбкой.

– О! У путников обычно бывает много вопросов. Поэтому в каждом кафе работает несколько собеседников, местных жителей, которые отвечают на них. Это приятно, весело, и, главное, собеседники уходят, когда надобность в них отпадает.

– Тогда мы с удовольствием примем это предложение, – сказала я.

Официантка удалилась и через несколько мгновений симпатичные девушка и юноша сели за наш столик. Им принесли чай, и юноша произнес:

– Мы уже знаем ваши имена. А вам нет необходимости знать наши. Мы всего лишь отвечаем на вопросы.

– Меня очень удивляет, что жители города так дружелюбны, – сказала я. – Мне пришлось повидать немало городов, но мне просто не с чем сравнить вашу любезность и ваше гостеприимство.

– Этому есть очень простое объяснение, – вступила в разговор девушка. – Ведь у мертвых нет дел, и им принадлежит все время, какое только есть впереди у этого мира. Поэтому они умеют извлекать удовольствие из каждого проживаемого момента.

– То есть, чтобы быть приветливым и любезным, достаточно умереть? – улыбнулась я.

– Характер живых испорчен их отношением ко времени, – сказал юноша. – Наверное, можно и как-то иначе изменить это отношение. Ведь вы проявляете нетерпение или раздражаетесь, потому что считаете одни моменты времени более важными, чем другие.

– Наверное, так оно и есть, – согласилась я.

– Вы всегда ждете от будущего чего-то такого, что отсутствует в настоящем, и начинаете капризничать, когда желаемое оказывается недостигнутым, – продолжал собеседник.

– Похоже на правду, – согласилась я.

– А мертвые ничего не ждут от будущего. Для них все сосредоточено в настоящем. Они точно знают, что время не принесет им ничего нового и ничего лучшего, чем теперь. Вот и весь секрет.

– Умирают ли мертвые? – спросил Алан.

– Можно ли убить нас? – уточнила девушка. – Строго говоря, да. Можно. Но ненадолго. Как правило, через полдня или через день, убитый житель снова стоит у внутренних ворот. При этом он совершенно теряет память о жизни в этом городе, и начинает с самого начала. Поэтому при жизни каждый из нас ведет подробный дневник, описывая все, что знает о жизни в этом городе, о своих знакомых, друзьях, любимых, о своей работе, а также записывает в него все события своей жизни. Чтобы потом вспомнить…

– Похоже на то, что какая-то сила воссоздает тела жителей по образцу, который не изменяется, – сказал Алан.

– Да, такую гипотезу высказывают наши философы, – подтвердил юноша. – Но никто не знает, верно ли это на самом деле.

– А почему река становится потоком тумана? – спросила я. – Об этом философы что-то говорят?

– Очень многое, – кивнул юноша. – Но в основном, они объясняют это искажением геометрии пространства, которое неощутимо для мертвых, но пагубно для живых. Именно это искажение виновато в том, что живой не может пересечь мост или выйти из этой части нашего города. Могу порекомендовать вам цикл популярных лекций на эту тему профессора Майренпинка. Он читает их в доме живых, из которого вы только что вышли, каждый третий вечер. Например, завтра, вы можете побывать на его очередной лекции.

– Хорошо, спасибо. Я вижу, жители города не скучают.

– Все, что мы научились делать, это хорошо проводить время, – сказала девушка. – Пойдем, дорогой. Мне кажется, путники хотят побыть одни. А нас ждут удовольствия, от которых ты не сможешь отказаться…

Она улыбнулась, взглянув на меня. Я покачала головой, давая понять, что меня эти игры не интересуют. Собеседники встали и удалились. Девушка обнимала юношу и шептала ему что-то в ухо, когда они уходили.

Мертвые любят и ценят развлечения… Это даже забавно. А я, женщина-воин, отношусь ко времени иначе. Я многого жду от будущего, и это заставляет меня тратить настоящее не на поиск удовольствий, а на что-то более полезное… с моей точки зрения.

Я поймала себя на том, что немного завидую мертвым. Они уже достигли всего, чего могли достичь. Теперь их основное занятие – наслаждаться процессом пребывания в этом городе. И если этот процесс по ощущениям тела неотличим от жизни, с которой они расстались, то в чем разница? Кроме осознания, что все уже давно произошло, и теперь можно ни к чему не стремиться… К тому же, здесь можно оставаться вечно молодой…

Алан прервал мои размышления.

– Смотри! – сказал он.

По улице быстрым шагом шел Аксон, а за ним в свете фонарей и окон двигалось около дюжины путников. Они прошли мимо кафе, в котором мы сидели, и направились в сторону нашего дома. Туман мешал точно разглядеть их маршрут, но почему-то ни я, ни Алан не сомневались в том, куда направился лидер живых.

– Кажется, Аксон решил поговорить с нами в более интимной обстановке, – сказала я. – Давай-ка погуляем по городу и навестим Алгавира.

Я заметила, что в толпе, сопровождавшей Аксона, не было Гриалира. И это порадовало меня. Мне этот серебряный демон был искренне симпатичен. Было бы жаль увидеть его в стане врагов. В намерениях Аксона я не сомневалась. Он попытается силой вырвать из меня некую тайну, которая очень важна для него. Но какую?

Мы вышли на набережную, где гуляли пары и тройки жителей. Они смеялись и обнимались в свете фонарей. Набережная тоже была усеяна различными кафе, кабачками, ресторанами и пабами, из которых доносились веселый смех и жизнерадостная музыка. У самого берега через каждые 100–150 шагов стояли высокие сторожевые башни: видимо, когда трупы нападали с того берега, набережная превращалась в линию обороны.

Несмотря на туман и серость окружающего мира, атмосфера безмятежности и покоя витала над этим местом.

Река, превращенная в быстрый поток тумана, летела совсем рядом. Туман был очень густым по сравнению с тем, который постоянно висел в воздухе. И двигался фантастически быстро. Вся поверхность потока была покрыта завихряющимися бурунами, воронками и гребнями, похожими на морские волны. Туман выплескивался на берег, быстро и хищно облизывая каменную кладку набережной.

Мы могли не опасаться погони. Туман на набережной не позволял видеть ничего дальше двадцати шагов, даже несмотря на яркий свет фонарей.

Свернув на одну из многочисленных улиц, мы направились к воротам, надеясь застать Алгавира там, где мы встретились с ним впервые.

– Ты понимаешь, чего хочет от нас этот Аксон? – спросил Алан, ловя мой взгляд.

– Уже все знают, что мы пришли в город не как все остальные путники, – сказала я. – Возможно, он считает, что мы знаем, как решить проблему, над которой он мучается уже так долго…

– И он, конечно же, не поверит, что мы тоже не знаем решения.

– Мы же еще не пробовали покинуть город, – сказала я. – Может быть, у нас это получится с первой попытки? Мне важно понять не то, как уйти, а то, зачем мы были приведены сюда. Ты же не станешь отрицать, что твои четыре камня встретили нас друг с другом и привели сюда с какой-то целью?

Алан кивнул головой и замолчал, обдумывая услышанное. Скоро мы были у дверей Алгавира. Я подняла дверной молоток и ударила им о медную пластину.

Мне пришлось повторить эту процедуру дважды, прежде чем в окнах зажегся свет: по-видимому, Алгавир уже спал. Он открыл нам дверь, одной рукой придерживая штаны.

– Что случилось?

– Нужна помощь, – сказала я. – Можно войти?

– Входите, – он зажег светильник и пропустил нас в прихожую.

– Аксон с небольшим отрядом направился к дому, в котором мы остановились. Он подозревает, что мы скрываем важную для него тайну. Я опасаюсь, что, защищая свои жизнь и свободу, мы нарушим мир и покой в вашем городе.

Алгавир продолжал быстро и сноровисто одеваться.

– Давайте разберемся с этим занудой Аксоном, – говорил он. – Я видел, что на вечеринке он попытался задать тебе какой-то вопрос. И тебе не понравилось, как он это сделал. Я ушел сразу после вас, но слышал, как он произносил в ваш адрес угрозы. Не думал, что он осмелится их осуществить.

Алгавир надел пояс с оружием, и мы снова вышли в туманную ночь. По команде начальника стражи отряд из двадцати воинов направился «проверить обстановку». Мы двинулись следом за стражниками.

– Как вы ушли из дома? – спросил Алгавир.

– Мы видели их из окна кафе. Но намерения Аксона не вызывали сомнений, – пояснила я.

Когда мы прибыли, то никого не застали. Отряд Аксона уже побывал в доме и ушел. Все было перевернуто, вещи разбросаны. Гости явно что-то искали.

– Вам небезопасно оставаться здесь одним, – сказал Алгавир. – Я оставлю у дверей десять стражников, они будут охранять дом. Отдыхайте спокойно.

Он пожал нам руки и ушел с половиной своего отряда.

Я попыталась привести в порядок комнату, но махнула рукой на это занятие и улеглась спать. Алан заснул в соседней комнате, в кресле-качалке у окна. Я не стала будить его.

Надо сказать, спалось в этом городе просто отлично. То ли туман, то ли тишина и покой так действовали, – но мой сон был безмятежным и глубоким, как никогда в жизни.

Серый свет утра проник в окна, когда я открыла глаза. Беспорядок в доме при дневном свете показался еще более ужасным. Поэтому первым делом я расставила вещи по местам и собрала свою походную сумку, содержимое которой было разбросано по полу. Оказывается, Аксон оставил записку.

«Я жду до полудня. Скажи мне то, что знаешь. Иначе станешь жителем этого города». Эти слова были выцарапаны кинжалом на стене над моей кроватью. Вчера я не обратила на них внимания.

Отряд Алгавира все еще охранял нас.

Но сидеть и дрожать от страха не входило в мои планы. Пора было активно действовать. Я хотела нанести визит Аксону и задать ему некоторые вопросы. Алан все еще спал. Я решила, что он в безопасности и, вооружившись, отправилась к месту вчерашней вечеринки.

Охранники расступились передо мной и отсалютовали алебардами.

Я пошла по улице, уже узнавая в тумане силуэты некоторых зданий. На перекрестке в квартале от набережной меня задержала длинная процессия. Жители города, построившись в колонну по три человека, шли, распевая протяжную песню. Они были нарядно одеты, и в руках несли колокольчики в форме шаров, звенящие приятно и чисто. Звук пронизывал туман и разносился, должно быть, на очень большое расстояние.

– Что это? – спросила я у одного из жителей, который тоже стоял и ждал, когда пройдет процессия.

– Похороны. Завтра умерший снова будет среди нас. Но если он узнает, что его не хоронили с должным почетом, он очень обидится… Поэтому мы, мертвые, всегда хороним наших мертвецов. Это как пожелание счастливого возвращения, – добавил он, видя, что я нахожусь в полном недоумении.

Хотя, с другой стороны, как бы мы, живые, устраивали похороны, если бы знали, что, в случае чего, покойник появится и предъявит претензии?

Возле штаба живых стояло несколько жителей города. Они просто стояли и смотрели, видимо, ожидая, произойдет ли сегодня что-нибудь новое. Алгавир утверждал, что живые каждый день предпринимают попытки выбраться. Должно быть, местные жители расценивали это как шоу по расписанию.

Я подмигнула привратнику и сказала, что мое неожиданное появление будет для Аксона приятным сюрпризом. Он понимающе улыбнулся в ответ и распахнул передо мной двери.

Мне повезло. Аксон сидел один, в той же самой гостиной. На своем (должно быть, любимом) кресле и пил вино. Я не стала тратить время на предисловия. Изящная удавка сдавила его шею.

– Одно движение – и ты станешь жителем этого города, – шепнула я. – И тихо! Мертвые услышат. Кивни, если понял.

Он кивнул. Я чуть ослабила хватку.

– Так о чем ты хотел узнать, Аксон?

– Камни. Где четыре камня?

– Почему четыре камня так важны для тебя?

– Сейчас вернутся мои помощники, – сказал он. – И тебя просто убьют.

Я снова напомнила ему, кто хозяин положения. Его лицо посинело, а глаза закатились.

– К делу, Аксон. Почему эти камни так важны для тебя?

– Если я не получу их, этот город исчезнет.

В моей голове пронеслось сразу несколько мыслей. Камни, по словам Алана, изменяли ход времени. А время в этом городе шло по кругу: жители не старели, ни живые, ни мертвые, погода не менялась, все шло так, как будто бесконечно повторялся один и тот же день. Если камни разорвут этот круг, то для города это будет катастрофой. Но зато живые смогут беспрепятственно покинуть его.

– Так почему тебе так невыгодно исчезновение этого города? – спросила я.

– Сейчас вернутся…

– Они тоже с интересом послушают все, что ты скажешь, – усмехнулась я.

В это время в дверь вошел Гриалир.

– Что здесь происходит? – спросил он.

– Аксон рассказывает мне о том, почему он не хочет, чтобы вы выбрались из этого города.

– Не верь ей! – прохрипел Аксон.

– Отпусти его, – сказал Гриалир, разглядев, наконец, удавку.

У меня не было другого выхода. Мои руки были заняты, и демон в отливающих серебром доспехах мог запросто убить меня.

Аксон схватился за шею и начал учащенно дышать, поглядывая на меня с опаской.

– Расскажи Гриалиру то, что ты только что поведал мне, – предложила я.

– Чтобы выйти из города, мне нужны камни, которые эти двое принесли с собой, – сказал Аксон, нагло мне улыбаясь.

Я улыбнулась в ответ.

– Если позволишь, я задам уточняющие вопросы. Откуда ты знаешь, что у нас есть камни?

– Вы пришли в город необычным способом, – сказал Аксон, хмурясь.

Он, оказывается, был еще и туповат немного.

– Из этого вовсе не следует, что у нас были камни, которые тебе нужны. Кто сказал тебе, что пришедшие в город только через вторые ворота принесут с собой камни?

– Это легенда, – прохрипел он, поняв, к чему я клоню.

– Гриалир, ты слышал эту легенду? – спросила я.

– Нет. Ни разу.

– А от кого ее услышал ты? – спросила я Аксона.

И в этот интересный момент не меньше десятка людей и демонов вошли в гостиную. Увидев меня, они на секунду застыли. И я узнала тех, кого видела вчера из окна. Тот самый отряд. Двое из них отрезали мне путь к отступлению, встав за моей спиной.

– Взять ее! Она пыталась убить меня! – крикнул Аксон.

Я сделала сальто вперед, чтобы избежать ударов в спину, и, из положения головой вниз, метнула два кинжала, целясь в незащищенные доспехами ноги воинов. Приземлившись на обе ноги, я увидела рядом Гриалира.

– Я с тобой, – сказал он. – Стойте! Она говорит правду!

Его громовой голос перекрыл крики толпы. И на один миг атакующие остановились. Только были слышны стоны и ругательства раненых, вытаскивающих из бедер мои кинжалы.

Гриалир использовал эту паузу очень эффектно. Он театральным жестом показал на Аксона и сказал:

– Этот человек знает, как выбраться из города. Но он не говорил об этом нам. Опустите оружие и послушайте эту демонессу.

Я выступила вперед.

– Извините, что защищая свою жизнь, я ранила двоих из вас, – сказала я. – Вчера все вы были в доме, где мы остановились. Вы искали камни, так?

Несколько человек кивнули.

– Аксон сказал вам, что если эти камни будут у него, он выведет вас из города? – спросила я.

Они снова кивнули.

– Да, мы с моим спутником пришли сюда с помощью камней. И Аксон, только что сказал мне, что эти камни могут сделать так, что этот город исчезнет. А значит, исчезнут и городские стены, и ворота, и прозрачная стена, которая не выпускает вас отсюда.

Воины переглянулись друг с другом.

– Где же камни? – спросил один из них. – Как можно разрушить город?

– Я предлагаю спрятать оружие в ножны и найти моего спутника Алана, – сказала я. – Тогда мы сможем все обсудить в деталях.

Воины стали прятать клинки. Я последовала их примеру. Конфликт был улажен. Теперь оставалось только найти способ исполнить обещанное.

Я все еще была настороже, ожидая нападения от Аксона. Я даже повернулась к нему боком, чтобы спровоцировать бросок кинжала или чего-нибудь в этом роде. Но он не сделал этого. Видимо, почувствовал, что убийство на глазах у всех теперь неудобно по политическим соображениям.

Тогда я сделала то, что должна была сделать:

– Мне нужна кое-какая информация от вашего бывшего предводителя, Аксона, – сказала я. – Он знает больше, чем говорит. Свяжите его и поговорим с ним по душам.

Гриалир подошел и связал Аксону руки за спиной. Тот злобно улыбался, и смотрел в глаза своим соратникам, ища поддержки. Но они отводили взгляды. Скорее всего, долгие дни безуспешных попыток вырваться из города мертвых подточили авторитет лидера. Он не справился со своей задачей, и теперь не мог рассчитывать даже на сочувствие со стороны своих людей.

Мы так и отправились по городу, ведя Аксона со связанными руками.

Мертвые, стоящие на набережной у дома живых, начали активно обсуждать наше появление, а затем последовали за нами, не желая пропускать представление. Их число возрастало с каждым шагом. И скоро за нами следовала целая процессия.

Алгавир, который пришел проверить стражников у нашего дома, увидев нас, лукаво улыбнулся. Алан, обеспокоенный моим отсутствием и надписью на стене, которую он нашел в моей комнате, подбежал и обнял меня.

– Ну-ну, – сказала я, похлопывая его по плечу. – Все в порядке.

Аксона посадили в кресло и устроили подробный допрос. Сначала он пытался увиливать, но каждая его ложь требовала для подтверждения лжи следующей, в конце концов он совсем запутался в противоречиях. Один из его соратников, не сдержавшись, несколько раз крепко ударил его в зубы.

– Начнем сначала, – сказала я, когда Аксон пришел в себя. – Кто сказал тебе о том, что мы придем в город с четырьмя камнями?

– Музыканты, – выдохнул он.

– Рассказывай все с начала.

– Я вошел в город через подземелья. Музыканты, которые знакомы многим здесь, хотели сначала сделать меня одним из своих инструментов. Но потом главный музыкант предложил мне договор. Я должен ждать живых, которые войдут в город через вторые ворота, не пройдя первые. Эти люди, сказал мне музыкант, принесут с собой четыре камня. Если камни перенесут через мост и доставят музыкантам, Город Напрасно Умерших перестанет существовать. Я должен был взять камни себе и уничтожить их, разбив на части.