Текст книги "Этика без дураков. Циничные наблюдения, страшные теории и эффективные практики"

Алгоритмика:
Что нам делать с нами?

Глава 9
Жизнь как квиддич

Урок скромности от шахмат. – Глупость с метлами. – Снитч разбивает жизненный план. – Неправда малых чисел. – Президент всегда случаен. – Чемпиона тоже касается. – Создать шедевр и сгинуть.

Главный недостаток планирования в его хрупкости.

Можно привести в пример шахматистов: даже сильные игроки вряд ли считают на десять ходов вперед. Слишком велика неопределенность. Как правило, «играют по позиции». Делают какой-то ход, очевидно улучшающий расстановку своих фигур. Скажем, занимают ладьей открытую вертикаль или конем центр. Здесь не надо ничего считать и сильно загадывать наперед, максимум на ход-два. И это отнюдь не «проектное мышление». Мыслить на двадцатом ходу, какую позицию вы хотите получить к сороковому ходу, для человека невозможно. Да и не нужно, чтобы выиграть партию. Просто ставьте ладью на линию d, как делали поколения шахматистов в схожих условиях.

Но часто фраза «у меня есть хороший жизненный план» подразумевает на двадцатом ходу заглядывание в сороковой. Замените слово «ход» на «год», и будет красивый план. Только, к сожалению, невозможный. Год в жизни таит намного больше неопределенности, чем ход в шахматах. Вся неопределенность на доске, возникающая за один ход, конечна и легко вычислима (но дальше она быстро накопится!). У противника не так-то много вариантов. Положим, всего 50 ходов, возможных по правилам. Но если противник не идиот, он видит, что 40 из них – плохие. Остается десять. А если он профессионал, то будет выбирать только из двух-трех. Вот и вся неопределенность, со своей стороны вы можете внести не больше.

А теперь представьте, что за доской напротив вас – весь мир. Мягко скажем, там не 50 возможных ходов. И ваш напарник не будет отсекать идиотские варианты, его они вполне устроят.

Люди не планируют на 20 ходов вперед, видя бессмысленность этого занятия. Но на 20 лет вперед – обычно готовы. Вы не находите это странным?

Но, кажется, жизнь еще жестче. Жизнь не просто богаче вариантами, чем игра на 32 фигуры и 64 клетки. Это игра принципиально другого типа.

Отдельные идеалисты могут думать, что наше существование – это шахматы с продуманными ходами, стратегиями, итогом типа «побеждает сильнейший». Реалисты все-таки ближе к тому, что жизнь – это игра в карты, то есть карта может идти, а может и не идти. Человек, которого только научили какой-то шибко азартной игре, может выиграть первую же партию у учителя. Но есть подозрение, что жизнь – это квиддич, самая дурацкая из всех игр.

В книгах о Гарри Поттере этой игрой на волшебных метлах увлечено все его учебное заведение. Что-то вроде баскетбола с закидыванием мяча в кольцо, только надо летать. При этом два игрока от каждой команды, ловцы, не гоняются за мячом, а ловят снитч – маленький, сам себе порхающий шарик. Каждый мяч в кольцо противника дает 10 очков, поимка снитча дает сразу 150. Игра идет до тех пор, пока не поймается этот снитч. Обычно редко какая команда успевает набрать на 150 очков больше, чтобы все не решала поимка снитча. Его могут поймать в начале игры, могут летать до ночи, но обычно разница очков всегда меньше 150, так что вся команда занята ерундой, кроме единственного, кто ловит снитч. Представьте, что в баскетболе все кидают в кольцо за два и три очка, но два игрока при этом гоняют шайбу, игра до первой забитой шайбы, гол дает сразу 30 очков, а лучше 100. Понятно, что все баскетболисты могут отправиться на трибуны и оттуда болеть за своего хоккеиста. Вот квиддич – то же самое. Удивительно, что волшебный мир столетиями был увлечен столь абсурдной игрой.

Но у них есть выбор, в квиддич можно и не играть. Мы же с рождения обречены на что-то подобное. Упорно закидываем мячи в кольцо, уверенно лидируем со счетом 100:50, а где-то порхает снитч, и наша погибель ловит его первой. Или мы можем жестоко проигрывать по очкам, но наш ловец первым ловит маленький золотистый шарик, и игра сделана.

Вот, предположим, человек поступает в вуз в своем регионе, далее идет куда-то на стажировку, составляет портфолио, делает карьеру, все идет постепенно, вот зарплата 20 тысяч рублей, 30, 50, 100, вот кризис, его увольняют, зарплата снова 30 – средняя по стране. Вот он прокачивает скиллы, проходит тренинг, знакомится с нужными людьми, вот зарплата снова 60, 70, 80 тысяч. Так прошли, например, 17 лет стратегической позиционной борьбы, а потом человек посылает все к черту, затевает какой-то неожиданный бизнес и за первый год делает прибыль 20 миллионов, больше, чем за всю жизнь до того.

Выясняется, что все было ерундой и стоило сразу заняться снитчем. История не только про работу. Заменим слово «карьера» на слова «личная жизнь» и легко представим тот же сюжет.

Кстати, снитч можем поймать не мы. Та же самая история, только уже в 35 лет наш герой садится на героин. Да, черт возьми, просто диагноз – рак. И вся позиционная борьба, все соревнование по очкам сразу кажутся странными и нелепыми. Можно обойтись без экстремизма, пусть не героин, пусть наш герой не пробовал в этой жизни ничего страшнее ЛСД и гашиша и нет никакого рака, но и без того главный доход и расход в жизни приносят пойманные и упущенные снитчи, а не повседневные мячи в повседневные кольца. Одна встреча, которая стоит сотни встреч до того. Одно решение, которое важнее, чем все решения, принятые в последние годы. То есть вдруг начнется игра, исход которой важнее, чем все, что игралось годами. Лучше проиграть все, что было до того, но выиграть один раз сейчас. Или наоборот, все бывшие победы меркнут перед нынешним поражением.

Давайте сформулируем.

Главное в жизни – часто следствие маловероятных событий – раз. Зачастую их нельзя получать алгоритмически – два.

Мало того что наша жизнь – производная от смешного снитча. Его поимка отчасти зависит от того, что мы делаем. Вопрос: насколько она, кроме этого, зависит от случайности? Увы.

Роль случайности в нашей жизни больше, чем кажется.

Дальше будет немного математики. Впрочем, несложной, без формул и интуитивно понятной. Для знакомых с теорией вероятности, матстатистикой – ничего нового. Впрочем, новыми могут оказаться выводы.

На больших статистических массивах работают закономерности. Если взять десять тысяч людей-политиков и десять тысяч людей-неполитиков и корректно работать с регрессионным анализом, можно понять, какие свойства людей лучше соответствуют результату «успешный политик». Проблемы будут на уровне единичного экземпляра. Положим, некто стал президентом некой страны. Почти наверняка наш некто соответствует результату «стать президентом» лучше, чем средний гражданин государства. Но на пост президента претендуют не средние граждане, давайте возьмем выборку из 1 % людей, которые по своим свойствам больше среднего гражданина подходят к этой истории, и посмотрим на нашего избранника. Насколько его результат обусловлен его свойствами и насколько случаен?

А что будет статистической выборкой? Можно ли о ней вообще говорить? Предположим, что у каждого кандидата 100 тысяч испытаний с примерно одинаковым весом, от их прохождения и зависит результат «становление президентом». Тогда наверняка президентом станет тот, кто обязан этому своим свойством, «достойнейший». Не в смысле, что самый хороший человек, а в смысле, что роль случайности будет меньше, чем роль его качеств. Если, скажем, свойства некой вселенной таковы, что правителем там обычно становится самый косматый, высокий и подлый, то наш лидер окажется сильным образцом косматости и подлости и рост его будет выше среднего – все «по справедливости».

Кстати, не факт, что победит самый косматый и высокий, но эти качества будут сильно проявлены и станут явно обусловливать успех. Также на 100 тысячах равновесных испытаний успех писателя будет обусловлен тем, что он написал, а не тем, что сцепились обстоятельства. Для художника будет важно, что он нарисовал, а для выживаемости солдата станут важны его солдатские качества. О сильной корреляции между «внутренними качествами» и «успехом» позволила бы говорить достаточно большая выборка испытаний.

Оговоримся: гигантская выборка нужна, если нет лабораторно чистого опыта, где можно говорить о явном детерминизме. Чтобы понять, кто сильнее из двух армрестлеров и двух шахматистов, хватит нескольких поединков, иногда одного. Но мы понимаем, что когда борются на руках или совершают ходы в пошаговом квесте с жесткими формальными правилами, то находятся в области, где заведомо меньше случайность и не так сильно свистят снитчи. Чего нельзя сказать про присуждение художественных премий или, скажем, счастье в любви. Здесь, чтобы исключить фактор случайности, нужна большая выборка попыток – вопрос, насколько большая.

В реальной жизни, где роль случайности велика, люди обычно недооценивают масштаб нужной выборки.

Как случайность становится закономерностью, прекрасно показывает технология соцопроса. Если нужно узнать, какой процент горожан города Гадюкинска поддерживает его мэра, бесполезно спрашивать одного прохожего. Его ответ не даст вообще ничего, но достаточное число опрошенных даст нам очень точную картину. Несколько сотен или тысяч – смотря какая точность нам нужна. Однако если спросить жителя самого Гадюкинска, сколько гадюкинцев ему хватит для точной картины, вряд ли он будет опрашивать более 100 человек, и есть риск, что удовлетворится ответами первых десяти. Семь человек ему скажут, что мэр плохой, и этого ему хватит.

При чем здесь гадюкинцы? Напомню, чем мы заняты: по сути, ищем ответ на вопрос о справедливости мира.

Сколько испытаний в «зоне квиддича» надо провести, чтобы наши достоинства хоть как-то начали соответствовать нашим успехам?

Если автор написал книгу, а ему отказали в десяти издательствах, можно ли сказать, что книга плохая, то есть обреченная на провал, если ее издать? Сказать можно. Но это будет не более чем опрос десяти гадюкинцев касательно их главы.

Возвращаясь к примеру с президентом: всенародно избранным лидером страны всегда является случайный человек (и просим не воспринимать это как критику кого-либо из живых президентов, речь о более важном, чем любой из них). «Случайный» означает, что внешний результат мало обусловлен внутренними свойствами человека и следующим из них поведением. В большой стране даже самый сильный политик обладает не более чем 1 % того, что можно назвать «внутреннее соответствие должности президента». Просто в силу того, что есть еще тысячи человек с какими-то своими долями процента, в сумме ограниченными 100 %. И пусть действующий президент обладает бо́льшим процентом, чем случайный кандидат, он ведь не обладает 51 %, чтобы говорить о заслуженной победе, а не случайном выигрыше.

Поясним, что больше подходит под определение заслуженной победы: поступление в аспирантуру, принадлежность к среднему классу, обладание кошкой или автомобилем. То есть достижение чего-то не редкого. А любая редкость, даже вроде бы объективная, как чемпионство в спорте, есть результат нескольких или хотя бы одного, но очень жирного снитча. Перед чемпионатом мира по футболу нет такого фаворита, на победу которого принимали бы ставки 1 к 1 или хотя бы 1 к 2, 1 к 3. Букмекеры не идиоты, и хотя команда Германии будет сильнее, англичане тоже могут поймать свой снитч. Даже Россия может. В этом смысле, когда Германия все-таки выиграет, даже будучи сильнейшей командой, она выиграет главным образом потому, что ей повезло. Если бы дело было не в удаче, ставки на нее принимали хотя бы 1 к 1.

Классический пример о том же самом, но другими словами, из той же книги Леонарда Млодинова. До этого мы говорили об удачниках, теперь – о неудачниках.

«Например, не так уж много книг, которые сегодня во всем мире имели бы большую популярность, чем книги Джона Гришэма… или Джоан Роулинг. И тем не менее их рукописи в ту пору, когда сами авторы еще не прославились, раз за разом отвергали. Рукопись Гришэма “Пора убивать” отклонили двадцать шесть издательств, его вторая рукопись, “Фирма”, заинтересовала издателей только после того, как неофициальный экземпляр романа, ходивший по рукам в Голливуде, привлек внимание кинематографистов, предложивших за права на экранизацию 600 тысяч долларов… Джоан Роулинг с ее первым романом о Гарри Поттере получила девять отказов. Существует и оборотная сторона медали, хорошо известная любому человеку, связанному с миром бизнеса: многие талантливые писатели – эти Джоны Гришэмы, бросившие попытки после двадцатого отказа, Джоан Роулинг, прекратившие борьбу после пяти отрицательных ответов, – так и не пробились. После многочисленных отказов один такой писатель, Джон Кеннеди Тул, потерял надежду когда-нибудь опубликовать свой роман и покончил с собой. Его мать не оставила попыток, и одиннадцать лет спустя “Сговор остолопов” был опубликован. Он завоевал Пулитцеровскую премию, разойдясь тиражом в 2 млн экземпляров».

Важно понять, что история с отказами Джоан Роулинг – не редкость, а вариант нормы. Приготовьтесь, пристегнитесь, поехали, в этом мире дела обстоят именно так.

Последняя цитата из той же книги. Это сенсационные новости, если понять, что именно говорится.

«В мире политики, экономики, бизнеса – даже если на кону миллионы долларов – случайные события часто истолковываются в неверном ключе: как достижения или провалы. Заслужены ли поощрения (и наказания) в голливудской игре, играет ли удача в случае с огромными (или скудными) кассовыми сборами куда как большую роль, чем это кажется? Все мы понимаем: один только факт гениальности еще не гарантирует успеха, однако сам собой напрашивается вывод: успех всегда гениален. Уильям Голдман в своей ставшей классической книге 1983 г. “Приключения в кинематографическом бизнесе” повторяет слова бывшего продюсера Дэвида Пикера: “Если бы я сказал «да» всем проектам, которые отверг, и «нет» всем тем, которые принял, итог оказался бы примерно таким же, что и сейчас”. Тем не менее руководство студии судят не за управленческие способности, основу всех основ, которыми в равной степени должны обладать и глава американской сталелитейной компании, и глава “Парамаунт Пикчерз”. Наоборот, его ценят за умение выбирать из множества сценариев будущие хиты. И если Голдман прав, то умение – это не более чем иллюзия, и как бы глава студии ни пыжился, его заслуга в подписании контракта на 25 млн долларов невелика.

Когда мы рассматриваем невероятный успех, будь то в спорте или где еще, необходимо помнить о следующем: необычные события могут происходить без необычных на то причин. Случайные события часто выглядят как неслучайные, и, истолковывая все, что связано с человеком, нужно быть осторожным – не спутать одно с другим».

Глава 10
…и как в это играть?

Ошибка выживших звезд. – Писатель на пять копеек. – Вероятностная прогулка. – Активность важнее таланта. – Делай как казино. – Теорвер, секс и брак. – Пустыни и минные поля.

Обычно мы не замечаем, насколько успех случаен. Почему?

Во-первых, это не самое приятное знание из возможных, и психика норовит пропустить этот урок. Чтоб он был усвоен, ее надо специально тащить в эту сторону и тыкать носом (как будто у нашей психики имеется нос). Во-вторых, массив историй, который мы наблюдаем, это обычно не тот массив историй, который действительно есть. Над его искажением уже потрудилась так называемая ошибка выжившего.

В Интернете, например, описаны тысячи способов выиграть на бирже и почему-то не описаны способы проиграть, хотя, по статистике, проигрывают намного больше половины активных игроков, в долгосроке – никак не менее 90 %. Так где же истории поражений? Понятно где – о них просто не говорят, нет такой культурной нормы. Поэтому новичку всегда кажется, что на бирже выиграть легко, – пока он не попробует.

И эта печаль не только про биржу. Талеб риторически спрашивает в «Черном лебеде»: что мы представляем при слове «писатель»? Если не совсем Джоан Роулинг, то все равно что-то успешное. Между тем понятно, что медианный автор беллетристики скорее работает в «Макдоналдсе» на раздаче, чем в Голливуде на сценариях. Также в выборку рок-музыкантов обычно не входят люди, вставшие на рокерские лыжи, но в 17 лет умершие от передоза или в 27 все-таки пошедшие работать в «Макдоналдс» под начало писателя, который уже дорос до старшего помощника менеджера и свысока взирает на рок-звезду.

У меня была статистика по писателям, когда я писал прозу: на литературную премию «Дебют», когда в ней участвовали только люди до 25 лет, за год пришло порядка 50 тысяч заявок. Как минимум 50 тысяч русскоязычных авторов пребывали лишь в данной возрастной категории. Заметим, что не все бросают писать к 25 годам, а кто-то столь скромен или темен, что не подает заявки на премии. Получим на порядок больше пишущего народа, несколько сотен тысяч. Прикинем на всех медианный тираж и гонорар. Не удивлюсь, если выяснится, что средний литератор в России опубликовал за всю жизнь, например, пять страниц текста, получив за это 50 рублей гонорара.

Аналогично в случае современных художников – это не так сладко, как кажется. Как и в случае биржи, мы видим лишь истории успеха, зачастую на ровном месте. Кажется, что каждого второго, запишись он в эту армию, ждет мировая слава и деньги. Например, один гений запаивал свое дерьмо в баночки и продавал их по нескольку десятков тысяч долларов за штуку, причем, кажется, мухлевал – есть сильное подозрение, что в этих баночках нет даже дерьма. Мы видим медийный успех и долларового миллионера, но мы всегда видим только выжившего, а как насчет того, чтобы взять всех, кто когда-либо мог додуматься до подобного креатива? Это ведь несложно, не так ли? Они в этом не признаются, но на старте было намного больше людей, чем на финише. В десятки, сотни раз.

Ладно, хватит о плохом. Мир безумного квиддича, в который нас занесло, более-менее описан. Вопрос, что с этим делать? Возможен ли правильный алгоритм в игре, где успех распределяется вне всякого алгоритма? И вот теперь хорошие новости – да, возможен.

Кое-какие правила есть даже в игре без видимых правил. Полдела мы, кстати, уже сделали, признав квиддич в качестве квиддича, без иллюзий. Проектность, планирование, трудолюбие – сразу видно, насколько ограничена эффективность всего этого добра. Признав вероятностную природу мира, в который нас занесло, мы должны выстроить в нем вероятностную игру.

Мы не знаем, где найдем и потеряем. Но примерно знаем, на какой дороге получше с вероятностями – в плане как находок, так и потерь.

Пошагового алгоритма, ведущего по жизни к ценному призу, обычно нет. Но можно выбрать дорогу и как идти – это определит то, что можно определить: наши вероятности.

Попробуйте, например, реализовать пошаговым алгоритмом задачу «счастливо влюбиться». Или решить задачу «обрести влиятельных друзей», «создать хит», «поднять хайп», «выиграть национальный конкурс» и т. д. Это возможно, поскольку это случается. Просто это случается не по плану.

Мы либо идем по дороге, где с высоких деревьев свисают плоды – шансы на успех, либо идем по бесплодной пустыне. Эти плоды иногда падают нам под ноги, иногда нет, повлиять на то, что сейчас свалится к ногам и свалится ли вообще, обычно нельзя. Но если идти достаточно долго и не сворачивать – что-нибудь да упадет. Без гарантии, впрочем. Зато если вы решите идти по пустыне, у вас наконец-то появится 100-процентная уверенность в завтрашнем дне – к вашим ногам точно ничто не свалится.

Суть стратегии в том, чтобы набить карманы лотерейными билетами, при условии что их выдают бесплатно или почти бесплатно. И дальше ждать.

Успех здесь производное не столько от того, что именно попало на конкурс, а того, сколько раз оно туда попало. Под конкурсом можно понимать разное: от самого настоящего конкурса до еще одного знакомства, презентации, еще одной попытки чего угодно. Чтобы когда-нибудь выиграть, надо просто чаще играть, тем более в такие игры, как квиддич.

Для успеха активность даже важнее, чем компетентность, талант и т. д. Если один будет талантлив, но у второго в десять раз больше попыток, я ставил бы на второго.

Возьмем литературные конкурсы. Вообще, так устроены любые конкурсы вплоть до песни, танца, поделок из бересты и прочих инсталляций. Пусть один создаст шедевр, но примет участие в конкурсе один раз. Первое место с первой попытки ему вряд ли светит, скорее всего, он даже не выйдет в финал, шорт-лист или нечто подобное. Другой покажет нечто всего лишь неплохое, но он покажет это десять раз – перед разными жюри, в разных условиях. Это уже неплохая заявка. Третий сделает нечто еще менее шедевральное, но предъявит это миру сто раз, и почти наверняка мир чем-то отзовется.

У нас нет оснований полагать, что жюри будет по своим качествам ближе к справедливому и мудрому Абсолюту, чем издатели, девять раз отказавшие Джоан Роулинг с ее Гарри Поттером. Как и издатели, они будут всего лишь крепкими профессионалами – со своими тараканами в голове, перепадами настроения, ленью, пристрастностью, может быть, даже коррупцией. У них нет прибора, который выявлял бы шедевр приложением прибора к объекту. В единичной истории они могут забраковать что угодно. Но вот если история будет с продолжением, перевес хорошего над плохим постепенно станет ощутимым и измеримым. Серия даст то, что можно назвать статистическим преимуществом. Одна попытка – почти случайное кидание кубика. Пусть шансы незначительно смещены в вашу пользу, на одном броске вы этого не увидите.

Серия – это история о том, как незначительное смещение вероятностей дает систематический выигрыш.

Как это происходит, видно на примере казино. Все игры, которые оно предлагает, имеют незначительное смещение вероятностей в его пользу. Но казино никогда не играет единожды – у любого стола всегда разыгрывается серия. И по итогу серий это отличный бизнес для владельцев и отвратительный для клиентов (или очень дорогая форма отдыха, если вы умеете приятно расслабляться в роли жертвы).

Если вы нашли занятие с нулевыми или небольшими рисками и шансами на успех, вы как бы создали себе личное казино. В нем вы в позиции владельца: вероятность за вас, значит, на вас работает само время. Просто дайте себе это время.

Я привел пример с творческими конкурсами и премиями. В долгосроке побеждает не достойнейший, а скорее активнейший, при условии что в нем есть хоть что-то достойное. Но схожая логика везде, где схожий риск-профиль.

Если делаете что-то, где вероятность за вас, просто делайте это подольше.

На этом, в частности, построен правильный биржевой трейдинг. На спекуляциях зарабатывают механические торговые системы (я точно знаю, что говорю, – последние пять лет я жил с этого редкого промысла). Это всегда серии однотипных сделок. В схожей ситуации ты должен совершать схожее действие, это тупо, монотонно, исключает в момент реализации всякое творчество. Оно требуется чуть раньше – для нахождения этих самых условий. Работа столь тупая, но аккуратная, что обычно авторы стратегий поручают ее своим роботам. У меня их было несколько штук, но есть профессионалы, парк которых насчитывает десятки ботов. И годами эта бесчеловечность выгребает на бирже деньги тех, кто ведет себя по-людски. При этом каждая отдельная сделка – черт знает, к чему она приведет. Серии меньше сотни сделок не так уж интересны.

Речь об играх с положительным ожиданием. Начиная бизнес, его не начинают с гарантий. «Возможно, у нас получится», – примерно такая формула. Когда получится, то выигрыш будет ощутим. А не получится – проигрыш невелик на фоне возможного выигрыша, и мы его стерпим. «Если долго мучиться, все у нас получится». Если делали по уму и были терпеливы – обычно все получается.

Это работает не только на работе. Где нельзя много проиграть, но можно выиграть, и каждая попытка заранее не считаема – там и работает. Например, беспорядочные половые связи – далеко не худший путь к счастливой семейной жизни. При условии что она вам нужна.

Конечно, бывают исключения. О них впору слагать легенды: «Мы вместе со школы и ни разу не изменяли друг другу». Но скорее джекпот выпадет, если вы пытались хотя бы несколько раз. Допустим, такой послужной список: пять любовных романов, семь новелл, восемь скороговорок и парочка анекдотов. С таким списком вероятность найти подходящего человека выше, чем если обрубить выбор в начале: анекдот, новелла – и сразу в загс.

Еще раз: если время работает на вас – пусть себе работает, не мешайте ему. Просто запустите механизм и не забывайте: вы работаете не с гарантиями, а с вероятностями. Иногда будет больно, страшно и хотеться гарантий. Но давайте согласимся: яркая жизнь и большие деньги никогда не гарантированы, за ними всегда ходят в вероятностный мир. Почти все, кто живет интересно, живут в вероятностном мире.

Помимо верной дороги, по обе стороны увешанной плодами счастливой случайности, есть еще две.

Одна из них пролегает в пустыне. Например, вы ходите на работу, где с вами точно не может произойти ничего хорошего. Плохого, наверное, тоже. Там вообще не может ничего произойти. Каждый следующий день дублирует предыдущий с вероятностью, приближенной к 100 %. И так каждый следующий год. А потом вы состаритесь и умрете. Помимо такой работы можно представить себе такие же «отношения», «досуг» и систему привычек. Эта жизнь менее вероятностна, но является ли это ее достоинством?

Но это еще не самое страшное, куда можно забрести. Помимо положительной вероятности есть отрицательная. Вы также идете по дороге, но вместо сочных плодов с деревьев свисает взрывчатка, иногда падает. Предугадать взрыв невозможно. Какое-то время может казаться, что ничего плохого не происходит. Главная примета этой дороги: возможные выигрыши обычно видны заранее и не так уж велики на фоне потенциального, не сразу видного проигрыша. Например, выигрыш преступника или наркомана обычно ясен заранее: вот такая добыча, вот такое удовольствие. Допустим, он чаще выигрывает, чем проигрывает. Но то, что может произойти в худшем случае, перекроет лучший случай в разы. Риск не считаем заранее, он слишком серьезен, чтоб заходить в эту область.

Давайте оговоримся: из жизни невозможно и вредно исключать риск. Но есть «риск», который неизбежное условие «прибыли». В среднем при игре вдолгую «прибыль» имеет тенденцию перекрывать «риск». Этого риска берите сколько поднимете.

И есть риск, при игре вдолгую убивающий любую прибыль. В каждом раунде игры в рулетку рискует и казино, и его клиент. Но у заведения риск первого типа, у клиента – второго. Приглашая кого-то на свидание, вы рискуете. Но в худшем случае никто особо не потеряет – сорвется история, которой и не было – это риск первого типа. А вот если вместо свидания пойти на грабеж – риск второго типа. Какая бы ни была добыча сегодня, серийный грабеж – плохой способ сколотить состояние и хороший способ засесть в тюрьму. Этого риска выбросьте сколько сможете.

В общем, простые правила. Избегайте пустыни. Не бродите под взрывчаткой. Гуляйте там, где на деревьях растут призы и иногда падают. Пусть вы не сможете их добыть по плану, но, погуляв достаточно долго, скорее всего, соберете какой-то урожай.

Все, что мы делаем в жизни, – прогулки трех типов. В любой сфере различимы эти три дороги. Можно гулять правильно, например, на работе и неправильно – на досуге. Или наоборот. Оглянитесь. Прикиньте шансы (они же хорошие риски) и риски (они же плохие шансы).

Правильная стратегия в вероятностном мире не «все идет по плану», а «режь риск, копи шанс».

И по возможности не сильно волнуйся в процессе, шанса это не добавит, а вот риск есть риск.

Подробнее о рисках и шансах – моя книга «Деньги без дураков»[5]5
  Силаев А. Деньги без дураков. М.: Альпина Паблишер, 2019.


[Закрыть], четвертая часть. Если кого-то смущает слово «деньги», строго о финансах там три первые части, четвертая – о жизни в вероятностном мире.