Текст книги "Вариант Зеро"

Глава 16

На следующее утро я веду занятия всего личного состава в актовом зале. Тема «Дух места» новая и, как я вижу по заинтересованным глазам слушателей, животрепещущая. Для наших славных женщин-сенситивов и вовсе романтичная.

Но я далек от романтики в своем изложении развития и финала операции «Шайтан». Я доношу до аудитории все то, что положено знать боевому экстрасенсу в целях безопасности. Я подробно рассказываю о бдительности при нахождении в астрале, о том, как избежать разных неприятностей.

История «туристов» интересна своей интригой, неожиданной завязкой и развязкой. Она в чем-то напоминает приключенческий роман. К тому же, стоя за трибуной, я умею заинтересовать слушателей. Но делаю я это не для того, чтобы покрасоваться перед слушателями и слушательницами, а чтобы они вникли и полностью усвоили тему…

– Вопросы есть? – спрашиваю я.

– У меня есть! – из заднего ряда поднимается Валька-морячок.

– Слушаю вас… – говорю я.

– А нельзя ли, товарищ полковник, воздействовать на астральных существ с помощью гипноза?

– Нет, майор Сиднев! Они, эти бестелесные ребята, к такому воздействию абсолютно индифферентны. Ну, кто не знает термина – безразличны. Гипноз действует только в материальной среде, где гипнотизер имеет возможность влиять на подсознание человека.

– Жаль… – вздыхает Сиднев и садится.

Я хорошо его понимаю. Валька-морячок – самый сильный гипнотизер нашей войсковой части. Свое высочайшее мастерство в данной психологической дисциплине он доказал при блестяще проведенной в Лос-Анджелесе операции «Шелест крыльев ангела».

– С духами места надо действовать с… любовью и уважением. Недаром наши предки, поклоняясь им, просили защиту. Они, например, входя в лес, оставляли нехитрое подношение Хозяину леса. У некоторых народов такая практика распространена и сейчас.

После занятий меня и Виктора Котова в коридоре перехватывает Карпенко.

Писатель не только прижился в среде экстрасенсов, но и показывает неплохие личные результаты в этом нелегком и порой опасном деле. Но он, как и раньше, рвется в бой…

– Слушай, Димыч, – эмоционально спрашивает мой давний друг, – Золотая Баба – та самая статуэтка, которую моя Лида сумела два года назад активировать?

– Да, та самая, Женя, – подтверждаю я.

– Класс!.. Я бы хотел еще раз взглянуть на этот древний артефакт. От него тогда, ну, при испытаниях[42]42
  См. пятый роман автора «Золотой Голем России».


[Закрыть], шла удивительно теплая энергия.

– И ты, Евгений Карпенко, непременно увидишь его. Более того, все вы трое, ты, Лида и Кот, примете участие в предстоящей помощи матушке Земле!

Я оборачиваюсь и вижу Гъялцена-ринпоче.

У меня в груди теплеет, я шепчу:

– Учитель…

– Я слышал, Дима-Норбу, твое выступление.

– Но вас же не было в актовом зале! – восклицает Кот, только что подошедший.

– Для того чтобы слышать, не всегда нужны уши, Витя! – смеется тибетец и предлагает: – Давайте пройдем в кабинет нашего бравого полковника и обстоятельно поговорим.

Я отмечаю, что лексикон Белого Ламы значительно расширился. Меня он, например, назвал бравым полковником…

– Это хорошее определение, – шепчет мне на ухо Гъялцен-ринпоче и лукаво добавляет: – Или тебе, Дима, нравится «полковник Ромео»?

«Полковником Ромео» меня два года назад назвал… наш президент. С тех пор, как говорится, утекло много воды. Да, но я совсем недавно виделся в Мире Душ со «своей Бетси»!

– Ты еще увидишь ее, – вновь шепчет гуру.

Искуситель…

– Я реалист! – поправляет меня Гъялцен-ринпоче.

Мы, все четверо, входим в мой кабинет и рассаживаемся. Получается, что я и Белый Лама садимся с торцов стола. Я оказываюсь на своем родном месте, у стены, под портретом нашего Первого. Тибетец – с противоположной стороны, Карп и Кот – по бокам стола.

– Давайте устроим медитацию по теме беседы, только что проведенной Дмитрием Павловичем, – предлагает Белый Лама.

Мы, экстрасенсы, ничего не спрашиваем: надо так надо. То, что на наших глазах происходит перезагрузка эпохи, понимают уже, кажется, все здравомыслящие люди России.

Присутствие Гъялцена-ринпоче любую медитативную или иную практику делает намного более эффективной: от тибетца исходит мощная сила.

Вот и сейчас все мы, находящиеся в кабинете, быстро входим в медитационное поле. Оно как бы отрывается от обыденности и начинает жить своей удивительной жизнью…

Мы «видим» Шайтан-камень, бывшего шамана, нынче бдительно охраняющего заповедную территорию. Дух, точнее Хранитель места, проявляется в той самой белесой форме «тела», которую я вчера видел. На этот раз глаза шамана вполне приветливы.

Мои товарищи, подготовленные недавно проведенной беседой, с любопытством и, самое главное, с явным почтением всматриваются в «ловца чертей».

– О!.. Гъялцен!.. – восклицает шаман. – Давно я тебя не видел.

– Да все как-то некогда было встретиться с тобой, Кулькатли.

– Суета тебя заела, дорогой мой ринпоче!

– В физическом мире от нее никуда не уйдешь.

Шаман указывает на нас, учеников-экстрасенсов, слушающих разговор двух старинных знакомцев, буквально раскрыв рты.

– На выучку ты, Гъялцен, взял с собой этих несмышленышей?

– Для более детального знакомства с тобой, Кулькатли. А то ты совсем недавно устроил спектакль, особенно с меряченьем.

– Было!.. – усмехается в густую белесую бороду Хранитель места. – Но твой парень, вот этот, – Кулькатли указывает почти бесплотной рукой в мою сторону, – мне всю обедню[43]43
  Христианская церковная служба, совершаемая утром или днем.


[Закрыть] испортил. Заставил снять то, что я наложил на нечестивцев, вторгшихся в мои владения, да еще замышлявших устроить взрыв.

– Обедню!.. – удивляется Белый Лама, качая головой. – Надо же – шаман, а нахватался поповских терминов…

– У меня на Камне и не такое услышишь!.. Место знатное, бойкое!..

– Ну… если мы как-то более усиленной группой заглянем к тебе прямо вовнутрь?

– Я, Гъялцен, приму вас как самых дорогих гостей!.. – произнес Кулькатли и начал растворяться на фоне «знатного, бойкого места» – Шайтан-камня.

Мы, четверо астральных «туристов», возвращаемся в привычную реальность.

– Колоритный дядька! – восклицает Карпенко.

– Я с ним давно знаком, еще с прошлого земного воплощения, – говорит Белый Лама. – Кулькатли уже тогда являлся Хранителем реликвии Севера – Золотой Бабы.

Я шевелю извилинами и глубокомысленно изрекаю:

– Как я понимаю, произошло знакомство…

– …представителей физического мира с аборигеном астрального! – смеется Котов.

Гъялцен-ринпоче обводит нас, учеников, взглядом:

– Можно сказать и так, Витя. Вы получили предварительный пропуск в древнее святилище. Но чтобы попасть вовнутрь, всем вам предстоит еще много потрудиться! Делаем особую медитацию.

Особая медитация, проводимая под руководством Белого Ламы, дает приближение к тем вибрациям, которые и составляют «внутренний пропуск» в святая святых любых земных святилищ.

Глава 17

1

Сегодня в моей семье радостное событие: у нашей со Светой дочери первый в жизни юбилей – пять лет!

Это важное событие, к тому же совпадает с выходным днем. А воскресенье и в Африке воскресенье…

С утра к нам заскакивает Ольга Васильевна. Бабушка звучно расцеловывает внучку в обе щеки и вручает ей роскошную куклу Барби. При этом теща успевает осведомиться у Светы насчет здоровья. Не забывает она и про своего любимого зятя, то есть меня:

– Как твоя служба? – спрашивает она.

– Идет нормально, Ольга Васильевна, – отвечаю я.

Теща уединяется с моей женой на кухне. Там мать и дочь долго о чем-то разговаривают.

Я включаю Барби для показа Леночке. Новейшая модель куклы представляет собой, можно сказать, мини-робота. Во всяком случае, Барби уверенно ходит по полу. Более того, кукла, имея встроенные сенсоры, останавливается перед препятствиями. Именинница радостно повизгивает при виде действий чудо-техники. Занятная игрушка, и, видимо, стоит немало…

Мать и дочь появляются на нашем с Леной игровом полигоне.

– Я пошла… – с легкой нотой извинения говорит Ольга Васильевна.

Она поднимает с пола внучку, торопливо целует ее в обе щеки, затем опускает девочку и выпархивает из квартиры.

За окном я вижу, как теща подходит к дорогой иномарке. Здесь ее ждет, поигрывая брелоком с ключом зажигания, довольно молодой человек.

Света приваливается к моему плечу и шепчет:

– Ты, Дима, не суди маму строго.

– Да я ее и вовсе не сужу. У каждого свой выбор, – отвечаю я.

Действительно, кто я такой, чтобы критиковать поведение бывшей жены Сергея Петровича? Супруги развелись, каждый из них продолжает жить своей жизнью. Вот и мой тесть женился. К тому же и у меня рыльце в пушку: загулял с американкой, чуть было со службы не вылетел.

Я тоже еще тот фрукт. Хотя… моими поступками руководила любовь. Сделал бы я и сейчас подобное? Да!..

Света улавливает мое противоречивое настроение, понимая, что я вспоминаю Бетси[44]44
  Американский сержант-сенситив, персонаж предыдущих книг автора.


[Закрыть]. Она подходит к Леночке и начинает с ней тестировать подарок Ольги Васильевны.

После полудня я вызываю такси. Я и члены моего семейства садимся в авто и едем на генеральскую дачу. Сюда приглашена и Ольга Васильевна. Но ежу понятно, что бывшая жена ни за что не захочет встретиться с нынешней генеральшей. К тому же, как сказала Света, Ольга Васильевна после женитьбы Ларина на Никитиной вознамерилась отсудить у Сергея Петровича половину дачи. Теща даже консультировалась с юристом по этому поводу.

А пока коттедж и прилегающая территория в полном распоряжении генерала и его новой супруги Веры Николаевны, не грех воспользоваться гостеприимством хозяев.

Приглашены все мои самые близкие друзья: Витя Котов с женой Наташей, Евгений Карп с «половиной» Лидой. С принимающей генеральской стороны присутствует Леонид Михайлович Бурлак с Марией, его женой. Как же праздновать такое важное событие без отца-командира?..

Как всегда в таких случаях, праздник распадается на две части. Первая – совместная, с женами и детьми. Кроме виновницы торжества, присутствует двухлетний Андрюша, сын Котовых. Супруга Женьки вроде бы забеременела. Точно мне это неизвестно. Карп держит данную информацию в строжайшей тайне, видимо боясь сглаза.

Дети, наполнившие дачу ребячьими голосами, сидят рядом со взрослыми, но за отдельным столом, под присмотром экономки тети Клары. В разгар веселья Леночка, наученная мною, правильно выпаливает скороговорку:

– Клара украла у Карла коралл!

За столом взрослых повисает молчание.

Света краснеет и лепечет в оправдание:

– Вы уж извините нас, Клара Альбертовна, это скороговорка…

– Ничего-ничего… – откликается экономка, но обидчиво поджимает губы.

Тамада, он же Сергей Петрович, торопливо провозглашает очередной тост:

– За милых дам!..

Клара Альбертовна, давая понять, что тоже входит в эту прекрасную категорию, несколько разжимает надутые губы…

2

После застолья по укоренившейся традиции мы, пятеро мужчин, удаляемся в генеральский кабинет. Вся наша разношерстная компания рассаживается, образуя круг. «Посадочных мест», как я замечаю, шесть.

На мой молчаливый вопрос тесть отвечает:

– Это я, отрок, поставил еще один стул на случай появления твоего лучшего друга.

Этим Ларин вводит в некоторое заблуждение Евгения, который пока не понимает, о чем, собственно, идет речь. Но Карп держится непринужденно, не так, как ранее Витя Котов, которому, помню, было совсем не уютно в присутствии генералов. Еще бы, они хотя и были одеты по гражданке, но звезды так и просвечивались с плеч Ларина и Бурлака. У Карпуши такого въедливого чисто военного комплекса нет. Как я знаю, в геологических экспедициях отсутствует чинопочитание. Там начальник и простой работяга – полевики! У них и песня существует особая: «Полевики, наденьте рюкзаки!»[45]45
  Перефразировка песни поэта Владимира Сергеева и композитора Оскара Фельцмана «Фронтовики, наденьте ордена!».


[Закрыть]

– Я лишний стул поставил на всякий случай, вдруг наш общий знакомый Визионер появится. Неудобно мне будет как хозяину, мол, не подготовился к встрече, – говорит Сергей Петрович в тайной надежде, что потусторонний гость вот-вот появится.

Тут и Женька врубается в тему. Я ему как-то рассказывал о казусе, произошедшем в кабинете генерала Ларина, – о явлении Мистера…

И вдруг хозяин кабинета заходится в тихом смехе:

– Клара украла у Карла коралл… Готов биться об заклад, что это ты, зятек, научил внучку скороговорке.

Я легко пожимаю плечами, мол, было дело…

Тут повеяло холодом, как будто камин совсем погас. На свободном стуле сидит Визионер!..

– Люблю приятную компашку, – весело говорит Мистер, произнеся слово «компания» на простонародный манер. – А чего церемониться? – продолжает Мистер. – Здесь собраны думающие и даже пишущие люди. А я люблю, когда пишут обо мне. За стул, Сергей Петрович, спасибо. Материализация любого объекта отнимает массу энергии.

– Для этого ее надо где-то взять, а это нарушает естественный процесс сохранения энергии, – замечает Евгений.

– Молодец, бывший геолог! – хвалит Визионер Карпа. – Ты изучал, я вижу, явление, называемое гомеостазом. А для служивых я поясню: ваш проект «Прометей» как раз нарушает естественный баланс в природе.

– Мы подневольные люди, Мистер, хотя и не одобряем данную довольно бесчеловечную процедуру, – оправдывается Ларин.

– Нет, Сергей Петрович, человек рожден быть вольным и делать правильный, осознанный выбор. А он, как говорится в голливудском кино, есть всегда!

– Да я, в общем-то, не против… – выдавливает Сергей Петрович.

– Выходит, инициатива о пагубности огневой атаки на Штаты должна исходить именно от нас? – спрашиваю я.

– Ты, отрок, попал в самую суть вопроса, – произносит Визионер, откидываясь на спинку стула.

– Еще бы, он у нас не простой полковник, а Норбу… – бурчит начальник Управления аналитики ГРУ, слегка уязвленный тем, что я обскакал генералов.

– Постой, Сережа, – вступает в разговор Бурлак, – все действительно можно решить: ты поговоришь со своим коллегой из ФСБ, генералом Омельченко. Ты и он составите в верха докладные записки…

– Ты, Леня, думаешь, на них сам обратит внимание? – спрашивает Ларин.

– А мы, экстрасенсы, создадим для этого нужный эмоциональный фон! – запальчиво провозглашает Котов.

– Добрый, сердечный, наполненный любовью… – поправляет Витю Визионер.

– Ну… я за… – сдается Ларин.

– А что сейчас в мире происходит, Мистер? – спрашивает Женька и добавляет: – Какой-то негатив прет из всех щелей…

– Вот, господа-товарищи, видите? Творческий человек всегда мыслит творчески, неординарно. А то дружно талдычите: «Приказ», а про гомеостаз забыли. Да что он, люди погибнут, земная экология ухудшится. Насчет негатива… На Земле грядут большие перемены. И вам, как элите русского воинства, придется в конечном счете его устранять.

– Каким образом, Мистер? – спрашивает Котов.

– К вам на огонек как-то заскочат оба ринпоче, Черный и Белый. Они все и объяснят. Да вы обо всей надвигающейся катавасии можете поинтересоваться у вашего ринпоче – Норбу!..

Произнеся длинную тираду, Визионер начинает растворяться…

После его исчезновения взоры собравшихся в кабинете устремляются на меня. Я прямо-таки слышу в своей слегка захмелевшей голове приказ-намерение: «Выкладывай все по порядку!..»

Я молчу, обдумывая услышанное. Но взоры моих соратников такие требовательные, что приходится сдаться и экстренно начать разговор.

– Дорогие товарищи! – торжественно объявляю я. – Нам в очередной раз придется спасать мир!

– Ну да… – ворчит мой тесть. – Не все же американцам, судя по их голливудской кинопродукции, делать это.

– А «Прометей»? – спрашивает Бурлак.

– Да, Дима! – подхватывает Виктор. – Мы уже с ФСБ работаем в одной упряжке, чего раньше практически не случалось. Вот и «Прометей» наше совместное детище.

– «Прометей» – это тот самый?.. Ну, бог огня и ремесел из древнегреческой мифологии? – озабоченно интересуется Карпенко, который совсем не осведомлен о «перспективной» операции.

– Подполковник Котов! – багровеет Ларин. – Вы что, начисто забыли об элементарной секретности?

Витя начинает оправдываться, Леонид Михайлович защищает его. В общем, пошла такая сумятица, что концовка разговора оказалась скомканной.

Кое-как статус-кво восстанавливается, и обо мне, как новоявленной пифии, все забывают.

Оказывается, Карпенко недавно стал главой референтов, точнее – начальником сектора сбора и обработки первичной информации. И буквально вчера Евгений заимел допуск ко всей секретной документации.

Получив от Бурлака исчерпывающее объяснение, мой тесть добреет и предлагает нам, собравшимся, «тяпнуть на посошок». Мы, гости дачи-коттеджа, молчаливо и единогласно соглашаемся с требованиями старинной русской традиции.

Ларин открывает сервант, достает бутылку французского коньяка и водружает ее на журнальный столик.

Русский «посошок» получился с французским оттенком, совсем как в известном крылатом выражении: «Смешенье языков – французского с нижегородским».

Как в жизни все связано! А ведь нам, мне и Котову, буквально через день лететь именно в Нижний!

Ларин улавливает мое лингвистическое самокопание, связанное с коньяком. Он отставляет пустую рюмку и говорит, указывая на меня генеральской дланью:

– Наш всезнающий орел уже готовится к полету!

Очередной мой промах! И как это тестюшка умудряется проникать в мою головушку?..

– Служба у меня такая, Дима-Норбу!.. – смеется Сергей Петрович.

Обидно, что слова о «такой службе» я слышу от него не в первый раз.

При расставании с нами, гостями, уже в холле, Ларин отводит меня в сторону и берет под локоток.

– Ты, отрок, проконсультируйся у своего учителя-тибетца насчет грядущей операции, будь она неладна, – гудит он мне на ухо.

– Обязательно сделаю, Сергей Петрович, – успокаиваю я тестя и шепчу в ответ: – Моя интуиция мне подсказывает, что все будет так, как надо.

– Это хорошо!.. – восклицает хозяин дачи с просветленным лицом.

И он в экстатическом порыве громко цитирует свою внучку:

– Клара украла у Карла коралл!..

О!.. Ужас!..

По лестнице, ведущей на второй этаж дачи, спускается Клара Альбертовна, держа за руку Леночку.

В холле повисает гнетущее молчание.

Его разряжает звонкий голос моей дочери:

– Дедушка! Ты хорошо выучил скороговорку!

В такси мне и Свете было о чем поговорить и посмеяться…

Глава 18

В Нижний Новгород я и Виктор Котов, командированные по теме «Прометей», летим самолетом, вылетевшим с подмосковного аэродрома Раменское. Летим мы «оказией» на военном транспортнике Ан-26, в котором жесткие сиденья по бортам, приспособленные для доставки десанта в точку выброса. Посреди огромного фюзеляжа фалами закреплены ящики – груз, перевозимый из центра на окраину, которой, по сути, является пятый по численности населения город России, миллионщик.

Как-то я предпочитаю все-таки летать на самолетах-салонах, в которых уютные мягкие кресла. Но ни мне, ни Коту салон не положен по статусу. Полковники и подполковники, которых в армии тьма-тьмущая, обязаны передвигаться на том транспортном средстве, которое, как говорится, под рукой. К тому же мы остаемся спецназовцами, хотя нынче и выполняем интеллектуальную военную работу.

Помнится, как-то я летел в салоне-самолете рядом с Бетси. Тушка тогда прижималась к моему плечу, и мы не только ворковали, но и тайком целовались!

Тушка!..

Я как-то спросил у Гъялцена-ринпоче о том, что хотел бы увидеть мисс Гордон в Мире Душ. Иосифа Виссарионовича Сталина мы с гуру навещали аж два раза. Почему бы мнет не посетить Бетси?

Надежды, как известно, «юношей питают». Я, естественно, далеко не юноша, но любовь уравнивает и юнцов, и седовласых старцев. До последней возрастной категории мне еще далеко, однако увидеть Бетси я очень хотел бы. Надеюсь, что мой гуру даст мне возможность встретиться с Бетси в самое ближайшее время. Во всяком случае, это подсказывает моя интуиция…

Из Нижнего Новгорода я и Виктор Котов добираемся до места назначения вертолетом. Мы летим некоторое время по курсу Волги, рассматривая излучины и повороты великой русской реки.

Я один раз был в Нижнем Новгороде и его окрестностях, но летом, и был поражен красотой здешних мест. Но сейчас зима, и пейзажи, увиденные в иллюминатор вертолета, не такие впечатляющие.

Мы пролетаем мимо поселка Васильсурск, в обиходе именуемого местными жителями древним названием – Василь. Василь находится возле слияния Суры и матушки-Волги. В поселке, бывшем древнем городке, населения чуть больше тысячи человек. Приличная часть жителей городка как раз работает на секретном объекте «Сура».

Полигон является подразделением Нижегородского научно-исследовательского радиофизического института, или попросту – отдел номер восемь.

– Как ты, Дима, думаешь, почему нам так часто является Визионер? – кричит мне на ухо мой давний напарник.

– А потому, Витя, что нам предстоят великие дела!

– Я думал, они уже в прошлом после схватки с рептилоидами.

– Для настоящего спецназовца покой – синоним застоя, Кот! – бодро отвечаю я.

Про «Прометей» мы стараемся ничего не говорить. Начальство послало нас сюда не просто так. Ему надо отыграть до конца все «позиции», изображая активность и служебное рвение.

Мы подлетаем к вертолетной площадке объекта и хорошо видим все составляющие этого грандиозного комплекса. Вот они во всей «красе»: антенное поле, здание управления радиоизлучением, трансформаторная подстанция, лабораторный и хозяйственный корпуса.

Мы выпрыгиваем из вертолета. К нам подходит главный инженер объекта.

Забросив в гостевую комнату свои нехитрые пожитки, я и Витя выходим в коридор производственного корпуса.

Командировка довольно скучная. Главный инженер показывает нам лаборатории, где моделируются разные условия ионосферы и способы влияния на нее, контроля и мониторинга любых ионосферных флуктуаций[46]46
  Флуктуация – любое случайное отклонение какой-либо величины.


[Закрыть].

Главный инженер с увлечением рассказывает об объекте:

– У нас с успехом ведутся исследования турбулентности атмосферы, ее параметров на высоте от пятидесяти пяти до ста двадцати километров.

– Вы, как мы знаем, также изучаете закономерности искусственной турбулентности и искусственного электромагнитного излучения, так? – спрашивает Котов.

– Да, – подтверждает наш с Витей собеседник и спохватывается. – Вся эта информация имеется на нашем официальном сайте!

Но Котика нелегко обойти на повороте. Он выпаливает единым духом:

– Объект «Сура», насколько я знаю, позволяет использовать эффект Гетманцева, то есть дистанционно регулировать процессы, происходящие в ионосфере.

– Ну, положим… – натужно выдавливает главный инженер.

– Да вы не беспокойтесь, – вмешиваюсь в разговор я, – у нас допуск самой высшей категории.

В доказательство я вытаскиваю из внутреннего кармана кителя соответствующий документ.

«Корочки» производят благотворное воздействие на гида. Он и Котов перебрасываются еще пачками научных терминов. Но я пресекаю диспут, уводящий «диспутантов» в саму ионосферу:

– Как мы знаем, вы и специалисты объекта на Аляске регулярно общаетесь.

– Да. Мы время от времени обмениваемся данными.

– Нас, Петр Николаевич, интересуют как раз люди, – говорю я.

– Причем те самые, забугорные! – весело добавляет Котов.

Мы заходим в кабинет главного инженера. Петр Николаевич начинает обстоятельно охарактеризовывать каждого из тех, с кем ему приходилось встречаться на международных симпозиумах и коллоквиумах.

Особенно нам с Витей понравился некто Кевин Ниман. У ведущего специалиста полигона на далекой Аляске, как понял Петр Николаевич, начались неприятности в семье. Жена Кевина, не выдержав отдаленности и сурового климата, уехала к родителям в штат Невада. После ее отъезда ведущий специалист начал очень активно выпивать. Ему уже руководство вынесло выговор, сделав последнее предупреждение. Как понимал главный инженер «Суры», Кевин общался с бутылкой теперь наедине с собой. Как говорят у нас в России, брал работу на дом.

«Наш человек этот Ниман…» – решили мы оба, втихую обменявшись взглядами.

Итак, мы потенциально заимели «своего» субъекта, находящегося на объекте HAARP. Этот Кевин как раз имел доступ к сверхкомпьютеру. А это устройство управляло всеми процессами на американском полигоне.

Эта станция, аналогичная нашей «Суре», находится на Аляске, в четырехстах километрах от Анкориджа, на военной базе Гакхона. База обнесена колючей проволокой. Ее периметр охраняют патрули морской пехоты. Воздушное пространство над исследовательским полигоном закрыто для пролета любых гражданских и военных самолетов. После памятных событий 11 сентября 2001 года вокруг военной базы установлены противовоздушные комплексы ПВО.

Самое пристальное внимание мы, командированные, уделяем сверхкомпьютеру.

Он расположен в Центре управления радиоизлучением, в особой комнате, где нет ни температурных перепадов, ни иных воздействий внешней среды. Мы, столичные гости, и наш сопровождающий надеваем на обувь одноразовые бахилы. Передвигаемся мы тихо: ничто не должно повлиять на режим работы компьютера.

Здесь как раз и задаются пространственные параметры последующего облучения верхних слоев атмосферы. Дежурный радиофизик у пульта называет их «реперными точками». Умная машина, в зависимости от задач, включает не только те или иные сегменты антенного поля, но и дает сигнал в трансформаторную подстанцию: увеличить или уменьшить мощь облучения того или иного участка ионосферы.

– Ну вот… – подытоживает Виктор, когда мы выходим из «святая святых». – Мы нашли предполагаемого реципиента[47]47
  В переводе с лат. – «получающий». Например, в психологии тот, кто получает приказ и исполняет его.


[Закрыть] и, думаю, легко сможем провернуть это дело, я имею в виду операцию. Правда, как сказал Визионер, нужно ли все это нам?..

– Еще не вечер, Котик! – откликаюсь я и добавляю: – Надо будет все сделать так, чтобы и волки были сыты, и овцы целы.

– Все-таки слегка, ну, для острастки, обозначить давление на штатников?

– Я думаю, Витя, наши начальники уже приняли абсолютно правильное решение.

– Под нажимом Мистера?

– Нет, друг Кот! Под нажимом собственной совести.

Про генеральскую совесть я говорю с полной уверенностью, так как хорошо знаю Ларина и Бурлака.

Кстати, разговор об этой весьма важной для любого человека составляющей у меня состоялся с… Гъялценом-ринпоче.

Когда я и Котов из иллюминатора вертушки любовались пейзажами за бортом винтокрыла, я незаметно протер пальцами нос Будды. Медальон, висящий на моей шее, активизировался. Я даже не успел задать мысленный вопрос, как учитель ответил: «Не переживай, Норбу, все образуется. У всех вас, участников этого проекта, к счастью, имеется совесть…»

Я мысленно ответил: «Спасибо, гуру!..»

Дистанционный диалог был максимально кратким, не таким, как обычно. Я понял, что Гъялцен-ринпоче занят намного более важным делом, чем все наши, участников операции «Прометей», нравственные терзания.

Мы выходим из лабораторного здания и идем к лётной площадке.

Здесь уже «под парами» урчит вертолет, приглашая меня и Виктора в свое чрево.

Вскоре он ревет включенными на полную мощность движками. Вертолет уносит нас, командированных, обратно в Нижний. Там уже ждет меня и Витю Ан-26.

В самолете мы разговариваем о том о сем, то есть ни о чем. Оно и понятно, задание ясно видится и вполне осуществимо, так как найден подходящий реципиент. Ну а дальше… Я решительно настроен против применения «Прометея» в варварских целях, подобных бомбардировке американцами Хиросимы и Нагасаки.

На траверзе, как говорят на флоте, Мурома я обнаруживаю некоторое отклонение общего энергетического поля. Что-то там внизу есть…

– Витя, глянь в иллюминатор! – говорю я.

Котов приближает к стеклу полусонное лицо.

– А чего там интересного?.. Леса, славный город Муром.

– Подполковник Котов, я прошу вас настроиться как положено! – вполне официально произношу я.

– Есть настроиться!.. – молодцевато откликается Виктор, с лица которого слетает флегма. – Там внизу находится… энергетическая аномалия вроде бы.

– А вот это мы с тобой, Котик, и проверим.

Мы, отключив ум, начинаем проверку. Я «вижу» сеть подземных ходов под самим Муромом и его ближайшими окрестностями.

Виктор тоже обнаруживает нечто не совсем обычное:

– У меня на внутреннем экране, Дима, запечатлелась какая-то паутина.

– Это подземные разработки, раньше я их не замечал, – с уверенностью подытоживаю я.

– Там что, в районе Мурома какие-то неведомые кроты завелись?

– Да, Витя. И они стальные, мощные, скрытые от любопытствующих взглядов.

– От твоего, Дима, ничто не скроется! – смеется Котов.

И этот мне льстит. Понятно, что Котик, действуя с подачи ринпоче, устраивает мне время от времени, как говорят в народе, проверку на вшивость.