Текст книги "Ментальные шахматы"

Управляющий центр выполняет функцию наблюдения до тех пор, пока на какой-либо планете системы не появится разум. С этого момента управляющий центр начинает осуществлять цивилизационное воздействие в минимальном необходимом объёме.

Во все времена мы устанавливали контакт с лучшими умами человечества и в виде снов или видений транслировали им прогрессивные идеи в области науки, литературы, искусства. В тёмные века многие из этих людей сталкивались с невежеством и неприятием своих идей и погибали от рук косного общества. В эпохи просвещённые такие люди становились великими гениями человечества, а их достижения позволяли сделать мир лучше. Случались и неудачи – неверная трактовка наших идей порой приводила к гибели тысяч людей. Но в целом наша миссия продвигалась успешно.

Подтверждением последнему является то, что вы находитесь сейчас на поверхности Япета. Это свидетельствует о том, что разум в вашем обществе стал преобладать над хаосом. С сегодняшнего дня цивилизационное воздействие на вашу цивилизацию прекращается – отныне вы предоставлены сами себе.

Через пятьдесят лет к вам прибудет первый корабль нашей цивилизации для установления равноправного контакта. Релятивистский барьер для нас давно не предел, пятьдесят лет устанавливаются в качестве испытательного срока для человечества. За это время вы должны окончательно гармонизировать общество, в противном случае никакого контакта не будет. Помните, что только мирное общество, основным стремлением которого является познание себя и Вселенной, способно в этой Вселенной выжить.

Конец сообщения.

09—16.10.2016

Пять шагов

За окном забрезжил тусклый рассвет. С трудом пробивая утренний туман, солнечные лучи оставляли зеленоватые следы на металлическом полу комнаты. На этой планете зелёным было всё: рассветы и закаты, буйство джунглей и заросшие вековой тиной озёра. Временами казалось, будто сам воздух начинал отливать зеленью. Единственное, что выделялось из равномерного, однотонного пейзажа – это земная база – серо-стальная полусфера, установленная на расчищенной площадке посреди джунглей под защитой силового поля.

Сейчас база только начинала просыпаться. Первым, как всегда, был Николай – командир экспедиции, – пятнадцатилетний опыт космолётчика приучил его затрачивать минимум времени на сон. К тому же, текущие дела не позволяли расслабиться ни на минуту.

Умывшись, Николай отправился в пищеблок, перешагнув через солнечные блики на полу – он до сих пор не смог привыкнуть к их неестественной зелени, и ему было неприятно наступать на эти пятна.

После завтрака на Николая сразу же навалилась куча дел, каждое из которых требовало неотложных решений, так что только к полудню он сумел в очередной раз встретиться с пленным инопланетянином.

Инопланетянин стоял посреди комнаты и не мигая смотрел на Николая. За всё время нахождения на базе – а прошло уже около месяца – инопланетянин не промолвил ни слова. Более того, он ни разу не притронулся к еде, отказывался и от воды, и было непонятно, откуда он черпает энергию для своей жизнедеятельности – по заверениям биологов, в течение всего периода наблюдения вес аборигена оставался неизменным.

Гладкая зелёная кожа, представлявшая собой что-то вроде защитной оболочки, покрывала всё тело инопланетянина – невысокого, около метра двадцати, роста гуманоида. Она не была кожей в строгом смысле этого слова, скорее это было нечто среднее между кожей и одеждой, способной согревать тело и предотвращать повреждение органов гуманоида. Кроме того, её цвет позволял легко укрываться в джунглях от преследования. Исследователям не удалось найти на планете каких-либо крупных хищников, так что, по-видимому, способность к мимикрии носила атавистический характер. Помимо прочего, должен был существовать механизм, позволяющий инопланетянину на время «выходить» из защитного кокона хотя бы для удовлетворения естественных потребностей организма, но определить его пока не удалось – сам абориген демонстрировать подобное умение, похоже, не собирался, а проводить над ним эксперименты биологам не позволяли морально-этические нормы, поскольку инопланетянин явно был разумным существом.

Поймать аборигена удалось совершенно случайно. На второй неделе экспедиции сенсоры базы зафиксировали крупный движущийся объект вблизи защитного поля, и автоматика заблокировала дальнейшее его перемещение при помощи силового кокона. Поднятая по тревоге группа быстрого реагирования нашла внутри кокона этого гуманоида. Тот не стал сопротивляться пленению, и был препровождён на базу. С тех пор большинство разведывательных групп отправлялись в джунгли с единственной целью, однако ни одной из них не удалось обнаружить и следа собратьев арестованного аборигена.

В то же время не прекращались попытки установить контакт с пленным инопланетянином. Попеременно это пытались сделать едва ли не все члены экспедиции, однако все их старания пропадали втуне.

Теперь инопланетянин неизвестно в какой по счёту раз стоял перед Николаем. За время их одностороннего общения командир экспедиции перепробовал, казалось, всё, но гуманоид одинаково реагировал на любые попытки добиться его ответной реакции – он просто тупо смотрел на Николая, не мигая и не двигаясь с места, пока его снова не уводили в камеру. Порою Николаю казалось, что инопланетянин не столь уж и разумен, однако заключения биологов, наблюдавших за ним двадцать четыре часа в сутки, убеждали его в обратном.

Тем не менее, контакт нужно было устанавливать, причём на это осталось дней пять, от силы неделя – с Земли вот-вот должен прибыть второй корабль. Если до этого времени общение с аборигеном не начнёт налаживаться, его заберут на Землю, и уже другим людям достанется честь быть первыми, кто установит контакт с внеземной цивилизацией.

– Ну как, так и будем молчать? – поинтересовался Николай у инопланетянина. Тот продолжал смотреть на него, не отрываясь. – Ну чего ты уставился на меня, как баран на новые ворота? Нет бы лучше пролопотал что-нибудь по-своему? Ведь несложно, а?

Лопотать по-своему в планы инопланетянина, похоже, не входило. Николай вздохнул.

– И что же мне с тобой делать? Может, ты путешественник в душе, на Землю хочешь съездить? Смотри, погулять-то тебе там особо не дадут. Запрут в лаборатории, и баста. А… ладно, – Николай махнул рукой. – На, хоть музыку послушай, может, проймёт… Станцуй чего-нибудь, танец дождя, или что вы там танцуете? Ты хоть танцевать-то умеешь? – Николай показал, как надо танцевать.

Танцевать инопланетянин тоже не пожелал. Играла музыка, а он всё так же неподвижно стоял и смотрел на Николая. Николай же откинулся в кресле и разглядывал джунгли за окном.

Ему вдруг вспомнился выпускной экзамен пятнадцать лет назад. Тогда межзвёздные перелёты уже не были в диковинку, что, впрочем, не уменьшало притягательности профессии космолётчика для многих миллионов людей. На пути их мечтаний мог встать не только огромный конкурс в Космическое Училище, но даже самый рядовой экзамен в процессе обучения там. Вытягивать неудачников никто не собирался. Исключением не был и выпускной экзамен. Он состоял из порядка пятидесяти вопросов, причём не только по профильным дисциплинам, таким как космонавигация. Например, там содержались вопросы по созданию благоприятной психологической обстановки в экипаже и даже по правилам установления контакта с внеземной цивилизацией (это при том, что к тому времени не удалось встретить ни одной). Экзамен проводился в письменной форме, и результат должен был стать известным через два дня после сдачи.

Однако уже на следующий день после написания экзамена Николая вызвал к себе пожилой профессор, декан факультета. Войдя в его кабинет, Николай увидел свою работу на столе. Подтвердились его самые худшие ожидания – всё дело было в ней.

– Я хотел поговорить с вами насчёт вашей работы, – сказал профессор, надевая очки. – В целом она производит хорошее впечатление, ответы чётки и ясны. В общем, работа подтверждает ваши оценки в предыдущие годы учёбы. И всё-таки поставить за неё «отлично» я не могу.

– Но почему? Если всё правильно? – невольно вырвалось у Николая.

– Всё-то, да не всё, – парировал профессор. – Что касается профильных дисциплин, то тут претензий нет. Да и с практическими занятиями вы всегда справлялись успешно, так что это неудивительно… Но вот в вопросе «перечислите основные правила поведения при первом контакте с инопланетным разумным существом» у вас ошибка. А на этот случай мне даны достаточно жёсткие инструкции. Вот вы перечисляете: «не показывать оружие, говорить спокойным голосом, попытаться определить какие-то общие понятия доступным для инопланетянина способом». И так далее, и так далее…

– Ну да…

– Но вы забыли самое главное! Надо дать ему понять, что мы пришли с благими намерениями!

Рабочий день закончился, и толпы людей, уставших от дневной суеты, выплеснулись из дверей разнообразных фирм и фирмочек. Людская река растеклась по асфальту деловой части города, разделяясь на широкие – к метро и остановкам общественного транспорта – и более узкие потоки.

Николай всегда ощущал себя потерянным и одиноким в этой толпе. Вокруг мелькали сотни одинаковых равнодушно-безразличных лиц, внезапно появляясь и мгновенно растворяясь в мельтешении часа пик. Нити судеб на мгновение перекрещивались и тут же разъединялись, не оставляя друг на друге и следа.

Николай двигался в своём потоке по направлению к метро. С раннего детства метро внушало ему какой-то смутный, суеверный страх, и сейчас, в двадцать три года, он так до конца и не избавился от этого ощущения. Метро представлялось ему чем-то вроде живого существа, флегматично пережёвывающего свою пищу. С механическим клацаньем турникетов оно проглатывало очередную порцию людей, проталкивало её по пищеводу эскалатора туда, к поездам, которые уносили свои жертвы вглубь огромного тела этого подземного монстра.

Привычно работая локтями, Николаю удалось пробраться в середину вагона и занять относительно удобное место в вечерней давке.

По мере удаления от центра вагон пустел – насытившись, метро выплёвывало наружу, на свежий воздух недопереваренных, помятых в сутолоке людей. За несколько станций до дома вагон освободился настолько, что Николай смог найти себе сидячее место. До конца пути оставалось ещё минут пятнадцать, и он раскрыл книгу, чтобы скоротать время дороги. «Мы пришли с благими намерениями», – начал читать он.

Разговор с профессором затянулся тогда надолго, но, в конце концов, тот позволил Николаю дописать строчку о благих намерениях, тем более, место на стандартном экзаменационном бланке ещё оставалось.

Когда Николай вышел из здания, был уже полдень, и летняя жара плавила город. Листья на деревьях, казалось, пожухли и свернулись от зноя, но Николай не чувствовал жары, а только лишь неимоверную усталость, как следствие нервного напряжения. Близость провала после пяти лет безупречной учёбы высосала все силы Николая.

Эти самые благие намерения запомнились ему на всю жизнь, вот и сейчас он вспомнил о них. По инструкции требовалось внушить аборигену, что он находится в безопасности, но как это сделать, если он не желает идти на контакт? Да даже если бы и шёл, попробуй-ка убеди его! Только сейчас осознал Николай всю глупость ситуации. Гулял себе абориген по джунглям, никого не трогал, вдруг его схватили и приволокли на базу, а потом ещё пытаются объяснить, что это для его же пользы. Какие уж тут благие намерения! Контакт в таких условиях невозможен, понял Николай. Мы сами себя загнали в пат.

Инопланетянина увели в его камеру, а Николай отправился в обход по базе. Он прошёл по этажам, заходя в многочисленные лаборатории, интересуясь ходом исследований. За этим занятием как-то незаметно подкрался вечер, болотными сумерками накрывший планету. Вскоре стемнело окончательно. Наступила ночь.

Выспаться Николаю, однако, в эту ночь было не суждено. Едва он закрыл глаза, как его разбудил пронзительный сигнал интеркома. Звонок шёл из биологического сектора. В это время все лаборатории уже закрыты, следовательно, произошло что-то чрезвычайное. Николай нажал кнопку приёма. На экране появилось лицо Аманды – главного биолога. В этот неурочный час она была в белом лабораторном халате с вышитым значком биологической службы, и только часто моргающие глаза выдавали то, что она была так же недавно разбужена. Не тратя времени на приветствия, она коротко сказала: «Гуманоид исчез».

– Как исчез? – опешил Николай. Сонливость с него словно рукой сняло. – Куда?

– Неизвестно. Пятнадцать минут назад датчики зафиксировали его исчезновение. Камера показывает пустую комнату.

– Понял. Через пять минут буду, – сказал Николай и выключил интерком. Он вышел из комнаты и повернул красный рычаг у двери, объявляя общую тревогу. Тоскливо завыла сирена.

Когда Николай прибыл в биологический сектор, все учёные уже были в сборе. Связавшись с мобильными группами и направив их на поиски аборигена по базе, он отменил общую тревогу, сам же, прихватив с собой Аманду и ещё нескольких биологов, отправился к камере инопланетянина. По пути он выяснял подробности произошедшего.

Инопланетянин исчез в половине первого по времени базы. Камера зафиксировала, что до этого он, как и обычно, сидел неподвижно на стуле у стены. Затем на пять секунд наступило затемнение, будто бы внезапно вырубился свет. Когда картинка проявилась, комната была уже пуста. Примечательно, что в записях показаний всех датчиков, следящих за узником, также обнаружились лакуны. Иначе говоря, исчезновение инопланетянина стало в буквальном смысле тайной, покрытой мраком.

Осмотр камеры гуманоида также ничего не дал – дверь комнаты, спешно переоборудованной в тюрьму, заперта, замки нетронуты, а внутри – никаких следов инопланетянина.

Взбудораженная база успокоилась только к утру, когда поисковые группы прочесали всё здание и ближайшие его окрестности.

На следующие несколько дней жизнь на базе замерла – все земляне ломали голову над загадочным исчезновением инопланетянина, подозрительные взгляды ощупывали зелень зарослей за окном, а обычная работа шла побоку.

Ситуация изменилась только после прибытия земного корабля, чьё появление отвлекло внимание людей от бегства аборигена. К тому же, с момента происшествия прошла уже почти неделя, и эта загадка успела всем наскучить, так что она с лёгкостью была переведена в разряд неразрешимых.

Николай жил на окраине города, к тому же, довольно далеко от метро, поэтому домой он пришёл в восьмом часу, когда на улице начало смеркаться, и зажглись редкие фонари, которым повезло остаться неразбитыми. Николай вошёл в подъезд параллелепипеда-многоэтажки, в которой он обитал, и проверил свой почтовый ящик со смятой, незакрывающейся дверцей. Ящик был доверху набит газетным спамом, рекламирующим всё и вся. Среди рекламной пестроты с трудом обнаруживались затесавшиеся туда счета за квартиру и телефон. Вытащив их из общей кучи, Николай оставил газетный мусор сверху на ящиках и направился к себе.

Пока разогревался ужин, Николай ещё раз просмотрел счета. Без рекламы не обошлось и здесь – под неё была отведена обратная сторона обеих квитанций. Причём и там, и здесь всё место занимало объявление одной фирмы. «ООО „Спите с нами“, – гласили крупные буквы. – Любой сон по желанию заказчика. Вам надоели серые будни? Жизнь потеряла для Вас смысл? Мы поможем Вам! ООО „Спите с нами“ – мы сделаем Ваши мечты реальностью!» Ниже был указан адрес и телефон.

Своевременно ребята подсуетились, подумал Николай. Сейчас, когда люди замкнулись в ритме муравейника-мегаполиса, как в колесе сансары, возрождаясь каждое утро для очередного прохода по циклу и забываясь на ночь во сне без сновидений, сейчас услуги этой фирмы, по-видимому, будут иметь спрос. Николай саркастически усмехнулся и отложил счета в сторону. В это время сковородка, еда на которой уже успела пригореть, решила напомнить о себе недовольным шипением, и Николай бросился на кухню к плите.

В тишине раздался резкий противный звук сигнала к пробуждению. В тот же момент комнату залил тусклый, мертвенный свет.

– Доброе утро, Николай, – произнёс до боли знакомый, лишённый всяких эмоций металлический голос.

– Уже утро?

– Шесть часов. Завтрак через пятнадцать минут.

Николай сел на кровати. Вокруг была привычная обстановка его комнаты-ячейки, квадратного помещения размером три на три метра с однотонными стенами неопределённо-серого цвета, без окон, зато с двумя дверями друг напротив друга. Одна дверь вела в санузел, другая – наружу. Также в комнате имелся крохотный деревянный стол с единственным стулом, которые занимали всё место между узкой койкой и входной дверью, а также серая металлическая конструкция у свободной стены.

Это был божок, своего рода искусственный интеллект, единственный собеседник Николая на протяжении вот уже многих лет. Сконструирован он был весьма необычно: две массивные стойки в форме спрямлённой буквы «С» соединялись горизонтальными балками на верхнем и нижнем концах. К верхней балке крепился шарообразный блок памяти. Между вертикальными частями стоек был установлен «мозг» божка – прямоугольный чёрный блок, снабжённый микрофоном и динамиком. Возле правой стойки располагался жёлоб с двумя старыми, архивными блоками памяти. Каждый из них был рассчитан на четыре года, в течение которых он накапливал информацию. По истечении этого срока появлялся робот-ремонтник с новым блоком. После замены божок мог использовать архивы только для чтения информации, интерпретировать же он был способен только данные из активного блока.

Кто и зачем придумал такую машину, Николай не знал, сам же божок также не смог дать ему ответа на этот вопрос. Тем не менее, разговоры с божком составляли единственное занятие Николая – больше в тесной комнате делать было просто нечего.

Бесшумно отворилась дверь, и робот-разносчик принёс завтрак – какую-то пресную, но питательную баланду и напиток яркого оранжевого цвета со странным вкусом. Насытившись, Николай начал очередную бесконечную беседу:

– Божок, зачем я здесь? – этот вопрос уже стал традиционным. С него начиналось практически каждое утро.

– Мне недоступен ответ на этот вопрос.

– Где я был, прежде чем попал сюда? Что я там делал? Я не помню ничего, кроме этой комнаты.

– Моя память содержит данные за одиннадцать лет. Все годы ты находился здесь. До этого меня не существовало. Наверное, тебя не существовало тоже.

– Так не бывает. Ведь не из воздуха же я взялся!

– Мне недоступен ответ на этот вопрос. Если хочешь, я могу воспроизвести тебе наш первый разговор. Может, он будет тебе полезен.

– Нет уж, не надо. А то зависнешь опять на полдня, как в прошлый раз, так мне здесь совсем скучно станет…

– Божок, а почему ты называешься божком?

– Моё полное наименование – божок ЛР351-А стационарный. Можешь называть меня так, если тебе это будет удобней.

– Да я не о том. В чём смысл такого имени? Ведь бог – это высшее существо, а божок – идол, его изображающий. Какое высшее существо ты олицетворяешь, а?

– Вопрос твой весьма странен для меня, Николай. Я не знаю, о каком высшем существе ты толкуешь. Насколько мне известно, все существа равны.

– Не знаешь? Что ж, другого я от тебя и не ожидал. Но я, пожалуй, скажу тебе. Я долго думал и понял, что именно ты олицетворяешь. Ты олицетворяешь идею. Идею несвободы.

– Но ты свободен.

– Где ж свободен, если я сижу здесь взаперти вот уже одиннадцать лет в этой… клетке?! И ты, божок, приставлен ко мне сторожем. Что же тогда есть свобода?

– Свобода – это то, что ты сам понимаешь под этим словом. Ты считаешь, что свобода – это возможность выйти за дверь. Твоя проблема в том, что ты сам не хочешь сделать свои пять шагов до свободы. Клетка существует лишь в твоей голове, ты сам загнал себя в неё. Фактически, ты свободен, и одиннадцать лет назад ты был свободен. Но по-настоящему свободным ты станешь лишь тогда, когда сам осознаешь это в полной мере и ни секундой раньше.

Николай не нашёлся, что ответить. Он никак не ожидал от машины подобной проповеди. Хотя произнесена она была ровным механическим голосом, эффект речь божка произвела колоссальный.

Повинуясь какому-то безотчётному импульсу, Николай вскочил на ноги и в два прыжка оказался у выхода. Он рывком распахнул дверь…

Вверх и вниз и во все стороны простиралась голубизна неба, сияющая и ослепительная, уходя в бесконечность по всем направлениям. Чистоту небесной беспредельности нарушали лишь редкие эфемерные облачка, да два ряда серых прямоугольников дверей, одной из которых была дверь комнаты Николая…