Текст книги "Навсегда"

И вроде все было хорошо, но что-то свербело на душе. Лена гнала грустные мысли прочь. Но они неумолимо возвращались и проникали внутрь, вытягивали тонкой ниточкой жизненную энергию. Лена проверила уроки, порисовала с Полиной. Вместе они сходили в детский садик за Славой. Втроем немного погуляли во дворе. Затем дома ждали папу с работы.

В полвосьмого вечера дверь открылась и вошел глава семейства. Лена с детьми вышла его встречать. Паша холодно поприветствовал семью. Голодный? Устал? Или ему кто-то уже что-то сообщил? У Лены пошла круговерть в голове. Кто? С кем Паша знаком из нашего лицея? Вроде ни с кем. С другой стороны, разве трудно узнать номер рабочего телефона Паши и позвонить ему на работу? Лена, пока Паша переодевался, накрыла на стол, отправила детей играть в детскую. Сама села напротив Паши, подперев голову руками.

– Как у тебя дела на работе? – аккуратно начала выведывать Лена информацию.

– Как обычно, – отмахнулся Паша.

– Как продажи? Как доля рынка? – не отставала Лена.

– Тебе больше нечего спросить? – удивился Паша, – ты лучше расскажи, как у тебя дела на работе? Как живет слаженный и дружный педагогический коллектив? У вас нормальные мужики-то есть в лицее, кроме директора?

– У нас директор женщина. Директриса. Ты чего это вдруг интересуешься нашим лицеем. Ни разу меня еще не спрашивал про мою работу, а тут разошелся?

– Очень вкусный борщ, – отметил Паша.

– Это моя мама приготовила.

– Передай ей привет, и всяческие благодарности, – добавил Паша.

– Хорошо. Передам. У нас не коллектив, а серпентарий. Всего пару человек нормальных: преподаватель французского Верка и химичка Алла Петровна, ей уже полтинник. Но она все равно адекватная и душевная тетка. С ними и можно поговорить на общечеловеческие темы.

– Ну, и хорошо. Все люди не могут быть хорошими. Есть пару человек с кем можно общаться, и это хорошо, – подытожил Паша.

– А у вас на работе есть нормальные люди, с которыми можно общаться на разные темы? Много у вас женщин в коллективе? – спросила Лена.

Она внимательно изучала реакцию Паша на каверзный вопрос. Муж сделал вид, что его этот вопрос не взволновал. Или он его действительно не волновал? Паша дожевал котлету, проглотил. И только после этого спокойно ответил.

– У меня на работе так мало времени для личного общения, что я затрудняюсь тебе ответить на этот вопрос. На общечеловеческие темы я порою общаюсь начальником отдел продаж Мишей или сисадмином Андреем. Коллектив у нас смешанный: примерно половина мужчин и половина девушек. Есть женщины в отделе маркетинга, секретарша, бухгалтерия. Куда ж без них. А к чему такой вопрос?

– Симпатичные?

– Кто? Девушки? – растерялся Паша, – да, наверное. Есть симпатичные. Есть – на любителя. Разные. Как и везде.

– Охмуряют они тебя? – не унималась Лена.

– Лен, ты чего такие вопросы задаешь? – Паша прекратил жевать, – что случилось?

– Что ты нервничаешь? – Лена заметила, что Паша взволновался – раскраснелись щеки, глаза заблестели, – приняты у вас на фирме служебные неформальные отношения?

– Ты чего ополоумела? – повысил голос Паша, – поесть спокойно не даешь!

– Отвечай быстро, – потребовала Лена, – кто она? Кто тебе строит глазки? Жена уже старая и никому не нужная? Ее в утиль?

– Лен, ты будешь долго извиняться, если сейчас же ни извинишься и не прекратишь, – Паша бросил вилку и вышел из кухни.

– Какие мы нежные! – крикнула Лена в след мужу.

Наверно я перегнула палку, подумала Лена. А чего это он так разволновался? Попала вопросами в точку? Или возвожу напраслину? Лена убрала со стола, помыла посуду. Сама себе надумала, сама разошлась, сама устроила скандал. Зачем? Что за дурацкий характер? Надо извиняться теперь? Блин! Лена пошла в ванную, смыла косметику. Вышла в детскую. Паша сидел на полу и играл с Полиной в кубики. Славик рисовал пальму и море за столом. Лена присела на край дивана.

– Паша, – позвала она мужа.

– Чего? —буркнула тот в ответ.

– Прости меня, я не права, – начала Лена, – не знаю, что на меня нашло. Я, наверное, устала, надумала разной белиберды. Кого не послушаешь, все изменяют друг другу на работе или с лучшими подругами. Весь мир погряз в грехе и разврате.

– И ты типа решила исправить ситуацию? Разорвать наши отношения, чтобы не было измен? Так?

– Нет. Не так. Я просто устала, – опустила голову Лена, – я во всем виновата. Я должна тебе все рассказать.

– У тебя появился ухажер?

– Нет, что ты! – вскрикнула Лена, – Вернее все не так, как может показаться с первого взгляда… Ты меня совсем запутал…

– Лена, успокойся и расскажи все по порядку, – громко сказал Паша.

– В общем такая история. У нас в лицее есть преподаватель физики, мерзкий тип, Сергей Антонович…

Лена подробно рассказал про сегодняшнюю ситуацию, про цветы, про проводы до дома, про прощальные слова вдогонку…

– Понимаешь, я понимаю, что все это не закончится. Завтра он продолжит свою линию. Меня еще расстраивает, что все тетки в учительской будут додумывать, склонять мою фамилию налево и направо. А мне ничего не надо. Я просто хочу работать и давать детям знания. Все.

– Ну, да, я тебя понимаю, – согласился Паша.

– Мне в моей семье всего достаточно: и муж, и дети, и дом. Мне хочется состояться в карьере учителя. А коллеги по работе только и думают, как подглядеть в чужую замочную скважину, как будто в этом есть большой смысл. Чем больше ты трахнешь баб, тем ты круче, не заря землю топтал. Медаль тебе на грудь!

– У тебя очень образный язык. Тебе надо вернуться к написанию стихов. Зря ты сейчас мало занимаешься поэзией, – прервал жену Паша.

– Вот спасибо тебе. Я ему про Фому, он мне по Ерему! Мне сейчас не до стихов!

– Лена, я же правду говорю. Лицей не твой уровень. Он только называется громко, а и по сути – это простая совковая школа с ее недовольными и нереализованными, в большинстве случаев, преподавателями. А ты человек более высокого полета, тебе надо мир покорять, стадионы собирать, города и страны. Вообще тебе надо было выйти замуж за продюсера или за какого-нибудь супербогатого мужика. Он бы тебе помог сделать карьеру в шоу-бизнесе. Издал бы твои стихи, распространил их по миру, нанял бы переводчиков. Получила бы ты Нобелевскую премия по литературе, как Бродский.

– Издеваешься? Я тебя люблю. Это важнее всех премий вместе взятых, – Лена спустилась с дивана и подползла к Паше.

– И ты из-за этого разволновалась? – Паша ласково обнял Лену.

– Наверно, я не знаю. Я все думаю, мое это занятие преподавать в школе или не мое?

– Какие еще есть варианты?

– Я могла бы пойти работать в какой-нибудь Дом культуры. Там вести кружок песен или танцев. Я бы могла выступать со своими песнями. Возможно, у меня получилось бы напечатать сборник стихов. Еще хорошо бы поездить по фестивалям авторской песни. Стать известным автором-исполнителем, зарабатывать кучу денег, совершить мировое турне. Это в идеале, конечно…

– Круто, и что тебе мешает?

– Я не могу этим заняться. У меня семья, а жизнь артиста предполагает кочевую жизнь. Вас потеряю, а я не хочу.

– И какой же выход?

– Не знаю, – Лена нежно прижалась к Паше, – ты меня должен сильно любить, я буду писать красивые стихи и песни. Они рано иди поздно найдут своего слушателя.

– Это легче легкого? Я согласен.

– Прости меня, я во всем виновата.

– Я знаю, – кивнул Паша.

– Ах, ты шалунишка! Мог бы не согласиться…

Лена схватила подушку с дивана и несильно хлопнула Пашу по голове. Паша сделал вид, что ранен, отполз к дивану. Там он схватил вторую подушку, и разразилось потешное побоище на подушках. Силы были, конечно, не равны. Но коварство и хитрость женщин не знает предела. Лена смогла повалить Пашу на спину, сесть ему на живот и схватка была выиграла за явным преимуществом женской половины семьи. Полина и Славик тоже подбежали и уселись на папины ноги и руки. Обездвиженный глава семейства сдался, и был вынужден целоваться с победительницей целых десять минут без перерыва. Такое жестокое наказание не каждый выдержит. Только, если сильно любит…

На следующий день Лена пришла на работу в полной решимости покончить с домогательствами Сергей Антоновича, и продолжить нормально работать. За пятнадцать минут до начала урока она вошла в учительскую. На ее столе стоял небольшой букетик незабудок в стакане с водой. Лена оглянулась, Сергей Антоновича нигде не было. Любопытные взгляды просвечивали насквозь и на потеху публике раздевали Лену догола. Она решительно взяла букетик, и чеканным шагом прошла до дверей в учительскую, где стояла мусорка. Широким жестом, чтобы не было сомнений в ее решимости, Лена отправила ненавистные цветы в черную бездну пластмассового ведра.

По учительской прошел шепоток, все коллеги сделал вид, что ничего не заметили, погрузившись в изучение тетрадей и журналов. Через минуту в кабинет вошел Сергей Антонович. Он был неотразим – белый костюм, широкополая шляпа, нестираемая улыбка, взор победителя, в руках букет белых роз. Уверенной походкой он проследовал к столу Лены. Коллеги-учителя оторвались от важных дел, и с замиранием ждали зрелища.

– Доброе утро, Елена Семеновна, – громко произнес Сергей Антонович и фамильярно присел на край стола, – это вам!

Физик протянул Лене цветы.

– Как же вы мне надоели! – Лена сжала голову руками, – что вам от меня надо?

– Леночка, вы мне крайне симпатичны. Я не могу скрывать своих чувств. Призываю вас обратить внимание на мои страдания и сжалиться, опустившись до общения с человеком, судьба которого полностью в ваших руках.

– Пойдите прочь! – громко сказала Лена, – если вы не прекратите свои домогательства, я буду вынуждена жаловаться начальству.

Лена встала и пошла в класс к ученикам. В учительской зашушукались. По общему тону, Лене показалось, что ее осуждают и восхищаются великолепным поступком Сергея Антоновича. Ведь он так красиво ухаживает, и вообще, он мужчина хоть куда, и машина есть, и сам красавец, умница, места дамам всегда уступает…

Лена с трудом провела урок. Ситуация с учителем физики не выходила из головы. Зачем ему это надо? Это блажь? Каприз? Есть даже среди учительского коллектива много свободных красивых девушек. Что ему надо от нее? Лена, конечно, красотка и харизматичная девушка, что правда, то правда, с гордостью отметила она про себя. Но она не хочет отношений с Сергеем Антоновичем. Не хочет, не хочет и все тут! Тяжелый урок закончился, Лена пришла в учительскую и обнаружила у себя на столе букет роз в хрустальной вазе. Лена развернулась, и решительными шагами направилась в кабинет директора лицея.

– Татьяна Апполлинарьевна, – прокричала с порога директорского кабинета Лена, – мне нужна ваша помощь!

– Елена Семёновна, что случилось? – директриса жестом предложила присесть, наполнила полстакана воды, и протянула его Лене, – рассказывайте. Я вас слушаю.

– Вы должны мне помочь, – задыхаясь от возмущения продолжила Лена, – я замужняя женщина, мать двоих детей. Я пришла в лицей работать и учить детей добру, английскому языку и справедливости. Мне не дает проходу Сергей Антонович, преподаватель физики, засыпает меня цветами, пытается провожать до дома и ухаживать. Я ему не давала никакого повода со мной так поступать. Он это делает демонстративно, на людях, широко и агрессивно.

– Вы хотите, чтобы он делал это тайно и незаметно для других?

– Нет, что вы!? Я хочу, чтобы он от меня отстал и не замечал меня вообще.

– Что ж, я вас услышала. Молодежь сейчас пошла невоспитанная, не то, что в наше время, – Татьяна Апполлинарьевна поправила высокий начес, – не умеют себя вести, ухаживать за женщинами. Избаловались. Возьмем даже этого Сергея Антоновича, из хорошей семьи, мама и папа работают в Министерстве образования Российской Федерации. Мальчик получил хорошее образование, стажировался во Франции в частном лицее. И у нас он, я думаю, ненадолго. Его, по всему видно, ждет хорошая успешная карьера.

– Зачем вы мне это рассказываете? – Лена непонимающе хлопала мокрыми ресницами.

– Я поговорю с Сергеем Антоновичем, голубушка, – директриса сняла очки, сложила руки в замок, – но не все в нашем лицее зависит от меня. Во многом благодаря родителям Сергея Антоновича наш лицей имеет такое хорошее государственное финансирование, и статус, и перспективы. Я очень дорожу нашим учебным заведением, это дело всей моей жизни.

– И что же? Мне надо заткнуться и терпеть домогательства зажравшегося мажора? – Лена сжала кулачки, пальцы побелели от напряжения.

– Я так не говорила. Я обещаю, что побеседую с Сергеем Антоновичем. Я убеждена, что мы найдем общий язык. Все будет хорошо, идите работайте, а то опоздаете на свой урок, – директриса водрузила очки на место и принялась листать журнал, показывая своим видом, что разговор окончен.

– Спасибо, – Лена задвинула стул и вышла из директорского кабинета.

В приемной на диване развязно развалившись сидел ослепительный Сергей Антонович.

– Какая встреча! – широко развел руки учитель физики, – свободна?

– Для вас, похоже всегда, – буркнула Лена, и вышла в коридор.

На душе скребли кошки. Как же так можно? Неужели в нашей стране все делается не по человеческим нормам, не по справедливости и честности, а по знакомству, по блату? И это начинается в школе! Как же мы будем учить и воспитывать детей, если учителя погрязли во вранье и подлости? Так было всегда? Или это началось в постсоветское время в современной России? Печально, ничего не скажешь. Закурить бы. Говорят, помогает при стрессах. Надо у Верки стрельнуть. Как часто бывает, не вовремя прозвенел звонок, и Лена, не покурив, пошла на урок.

Много говорить с детьми Лене не хотелось. Она дала детям задание переводить текст, а сама сидела и думала о сложившейся ситуации. Школа странное место, здесь мы получаем знания. Обитель знаний призвана научить детей всему, что пригодится в дальнейшем. Именно здесь, мы часто получаем несовместимые с нормальной психикой нравственные травмы. Практически в каждом классе есть изгои – дети, которых не принимают в компании. Такие дети страшно одинокие. Как правило, их видно из далека: это дети с лишним весом, с толстыми линзами очков, рыжие или веснушчатые. Одноклассники любят издеваться над ущербными детьми, в подростковом возрасте они очень агрессивные и злые.

Лена окинула взглядом свой седьмой-Б класс, на передней парте сидел толстяк Сидоров, рядом с ним было свободное место. Крепись, Сидоров, вырастешь, покажешь всем недругам, кто есть кто. О том, что среди учителей существуют изгои и одиночки, Лена раньше не подозревала. Что нужно, чтобы тебя не принял коллектив? Ты умная, талантливая, у тебя все хорошо в семье, есть любимый муж и двое детей. Мужчины оглядываются, когда ты проходишь мимо. Завидуют? Может быть. Но это слишком просто. А если я неправильно себя повела и чем-то оскорбила коллег по работе? Может, нарушила какие-то неписанные правила? Лена перебрала события последних рабочих дней в лицее, и ничего необычного не вспомнила.

Если бы она откликнулась на ухаживания Сергея Антоновича, то снискала бы мерзким поступком уважение коллектива? Выходит, так. Возможно, ее бы пожалели, поняв, что Лена далека от идеала. Жалких и убогих жалеют, им помогают. Сильных и непокорных боятся, завидуют. Имея компромат, на человека можно влиять. Склонив на одно неправое дело, всегда легко подтолкнуть ко второму и третьему. А там до рецидива недалеко. Куда-то меня не туда несет, спохватилась Лена…

– Татьяна Сергеевна, помогите, – взмолись Лена, подсевшись за стол к мудрой учительнице русского языка на перемене.

– Здравствуй, Леночка, – радостно улыбнувшись, ответила та, – присаживайся.

– У меня проблема. Второй день не могу спокойно работать, не получается нормально ходить на работу. Все время думаю, что меня скоро разорвет от злости…

– Слышала про твою проблему, – Татьяна Сергеевна посмотрела на Лену поверх очков, – эх, молодо-зелено. Мне бы твои проблемы, как говорится, я бы только радовалась, что мужики за тобой бегают.

– Я серьезно, Татьяна Сергеевна! Что делать?

– Все пройдет, не переживай. Ты же недавно работаешь в педагогическом коллективе? За долгие годы работы в разных школах, я пришла к выводу, что во многих проблемах преподавателей виновата наша разобщенность.

– Не поняла.

– А ты не перебивай, тогда и поймешь. Все преподаватели жуткие одиночки. Это где-то там в творческих коллективах или на фабриках есть содружество. Люди работают рука об руку, помогают друг другу. Общие проблемы сплачивают людей. Они объединяются и сообща решают великие проблемы. Понимаешь?

– Да, – кивнула Лена.

– А учителя всегда по одиночке. Один на один с классом, один на один с директором, с государством и нищетой… Приходишь в класс – перед тобой двадцать пять детей, и их надо покорить, заинтересовать, научить. Не получается, это твоя личная проблема. Ведь у Евгении Петровны все получается. Иди и работай. Можно, конечно, послушать, что говорят люди, что советуют коллеги. Но в итоге, сам идешь и побеждаешь непокорных учеников в одиночку. У нас нет друзей среди коллег. Мы дружим, как правило, с однокурсниками и друзьями детства.

– Печально, – с грустью согласилась Лена.

– Что тут поделаешь? – продолжила Татьяна Сергеевна, – нам сейчас в добавок платят смешные деньги. Если хочешь достойно жить, то подрабатывай или выгодно выходи замуж. Твой муж хорошо зарабатывает?

– Да, не жалуюсь, – кивнула Лена.

– И у меня тоже неплохо, работает на рынке, держит палатку на рынке строительных материалов. Не у всех так получается. Нищета толкает людей на мерзкие и подлые поступки. Только в Библии царствие Божие принадлежит бедным. А в жизни все наоборот: чем хуже человек живет, тем им легче манипулировать, можно показать фантик или разноцветное стеклышко – он пляшет и радуется. От бедности люди деградируют и скатываются к бездуховному существованию. Если тебе не на что купить еду, нет денег, чтобы собрать детей в школу, о какой душе можно говорить?

– Я с вами полностью согласна.

– И представь теперь себе коллектив таких угрюмых бедных людей. Приходишь ты – молодая, красивая, амбициозная, независимая. Работаешь не за зарплату. За интерес. Потому что дома сидеть – с ума сойдешь. Думаешь, что здесь в школе сможешь реализоваться, как личность. Параллельно с тобой в школу приходит Сергей Антонович, у него тоже богатые и влиятельные родители. Вся женская половина нашего коллектива пускает слюни: мне бы такого мужчину, я бы тогда зажила. А он почему-то из всего многообразия выбирает тебя. Ту, которая на него даже не смотрит. И тем самым ты плюешь в общественное мнение уязвленных и с падающей самооценкой женщин. Как они к тебе будут относиться?

– Наверное, плохо.

– Вот именно! Но и этого мало! На твоем месте готовы оказаться многие, а ты отказываешься от завидного ухажера. Тем самым бросаешь им вызов второй раз, демонстрируя своим поведением, что главное в жизни любовь и вечные человеческие ценности. Кто после этого будет тебя любить?

– Никто, – догадалась Лена.

– Могу тебя немного успокоить, что эта ненависть, или нелюбовь не продлится долго. Через пару недель про инцидент забудут. Придет какой-нибудь иной информационный повод, учителя перекинутся на новую жертву. В общем мой совет тебе такой: не обращай внимания. Не так много времени ты проводишь в компании учителей. Все больше с учениками или дома. Детей, я вижу, ты любишь, и дома у тебя все хорошо. Не печалься, жизнь не стоит на месте. Будешь скучать, подходи, поболтаем по-бабьи.

Татьяна Сергеевна подмигнула, водрузила на нос огромные черные очки.

– Извини, а сейчас мне пора на урок к моим сорванцам. Будем «Войну и мир» препарировать.

– Спасибо большое! Вы мне очень помогли, – Лена немного посидела и пошла на свой урок.

В принципе, Татьяна Сергеевна была права. Лена никогда не думала о школе, как о коллективе единомышленников. Школа – это дети, дети и еще раз дети. Лена зашла в класс, немного опоздав.

– Здравствуйте, дети! Кто из вас любит школу?

– Никто! Не я! Никогда, – весело зашумели дети.

– А теперь по-английски?

– Nobody! Not me! Never, – легко справились талантливые дети.

Все же с детьми проще, они еще не испортились. Дети чище, честнее и добрее, подумала Лена. За редким исключением, – добавила она мысленно, – в прочем, подтверждающим общее правило. Лене стало совсем легко, она почувствовала, что занимается любимым делом и находится на своем месте. Дети ответили ей искренними улыбками.

Сергей Антонович в этот день больше не попадался на глаза Лене. Может, все закончилось? Инцидент исчерпан, проехали? Так и получилось. Учитель физики ей больше не досаждал неуместными ухаживаниями, видимо подействовал разговор с директрисой. Сергей Антонович переключил внимание на молоденькую учительницу по биологии, худощавую блондинку с длинными прямыми волосами и вечно удивленным взглядом.

Но спокойная жизнь для Лены в лицее продолжалась не долго, всего пару недель. На следующий раз отличился ученик седьмого-Б класса Сидоров Алексей. Лена на уроке вполне спокойно сделала ему замечание, что он сидит на первой парте и не слушает преподавателя. Алексей сказал, что ему не интересен урок и вышел из класса. Ситуация неприятная, но бывает, случается. Что в этом такого? Через три дня Лену вызвала на ковер директриса.

– Добрый день, Елена Семёновна, – строго приветствовала ее директриса.

– Здравствуйте, Татьяна Апполлинарьевна, – робко ответила Лена.

– Присаживайтесь, разговор у нас предстоит долгий и неприятный, – директриса развела руки в стороны.

– Что случилось? – растерянно спросила Лена.

– Жалоба на вас поступила. Кричите и оскорбляете детей, – нарочито спокойно и грозно сообщила Татьяна Апполлинарьевна.

– Я? – удивилась Лена.

– Вот полюбуйтесь, – директриса протянула Лене листок с текстом.

Лена взяла лист белой бумаги, на нем от руки четким каллиграфическим подчерком была написано следующее:

«Сообщаю Вам, что учитель английского языка Елена Семёновна Смеянова на уроке публично оскорбляла моего сына Сидорова Алексея, чем нанесла ему жуткую психологическую травму. Она называла его „Неучем“, „Недоумком“ и „Бездарностью“, после чего его демонстративно выставила из класса. Прошу принять меры. Мать вашего ученика, Сидорова Наталья Иосифовна».

По мере прочтения жалобы, у Лены на глазах наворачивались слезы, в душе росла волна возмущения от несправедливости и вранья.

– Такого не было! – выдавила из себе Лена, – зачем они так?

– Елена Семеновна, вот возьмите, – директриса протянула Лене бумажные салфетки, – у меня есть сигнал, я обязана прореагировать. Давайте для начала расскажите мне, как все было. А потом мы решим, как поступать.

Лена, как смогла, вытерла слезы, высморкалась, руки положила на колени и начала рассказ:

– В седьмом классе был урок английского языка. Алексей Сидоров сидит всегда на первой парте. Его в классе недолюбливают, с ним никто не дружит. Я его, наоборот, всегда поддерживала и жалела, потому что мне не нравится, когда травят кого-то. Он немного замкнутый, всегда в своем мире, но учится неплохо. Не отличник, конечно, но твердую четверку ему можно смело поставить. У меня никогда к нему не было претензий.

– И что же произошло на этот раз? – встряла Татьяна Апполлинарьевна.

– Я толком сама не поняла. На этот раз Алексей демонстративно решал домашнее задание по математике и не обращал на мои замечания никакого внимания. Я сказала ему один раз, другой. Он мне ответил, что ему английский язык не нужен, и вообще иностранный язык учить лучше методом погружения в культурную среду.

– Какой умный мальчик, – заметила директриса.

– Да. Вы к чему этого?

– Продолжайте, – махнула рукой Татьяна Апполлинарьевна.

– Я ему возразила, что у нас в лицее есть программа обучения детей. Что их родители заплатили за образование немалые деньги, и что если мы не дадим учащимся соответствующих знаний, то будет нечестно пред их мамами и папами. На это он мне ответил, что его не волнует мнение родителей. Он сам себе на уме. Тогда я ему предложила выбор: либо он занимается со всеми английским языком, либо он занимается собственными упражнения математикой в любом другом месте. Алексей встал и вышел из класса. Все.

– Вы думаете, что поступили правильно? – директриса пристально уставилась на Лену сквозь толстые линзы очков.

– Я уверена, что сделала все правильно. Что будет, если ученики на уроке будут заниматься своими делами и не обращать внимания на учителя и на занимающихся?

– Не знаю. Я пока не решила, как надо поступить правильно.

– Но вы же сам учитель, вы же все понимаете. Иногда надо учеников заставлять, иногда надо перебарывать их хулиганские выходки. Что в этом такого?

– У меня на уроках дети никогда не занимались ничем другим, кроме того, что я преподавала!

Между директрисой и Леной возникла непробиваемая стена. Лена все честно рассказала, но ее не услышали, или не хотели услышать.

– Родители Алексея Сидорова богатые и влиятельные люди? – потупив взгляд, спросила Лена.

– Это не имеет значения, – чеканно ответила Татьяна Апполлинарьевна, – сейчас нас должно волновать психологическое здоровье вашего ученика! У нас в лицее почти все дети имеют влиятельных или богатых родителей. И мы должны это понимать. У нас не простая среднеобразовательная школа в Бирюлево. У нас – Лицей имени Пушкина. Это звучит гордо, между прочим. И мы должны чутко и по-доброму относиться к нашим воспитанникам. Нельзя ломать нежные детские души, к каждому надо искать свой подход.

– Но я же ничего плохого не сделала, – робко произнесла Лена.

– Елена Семеновна, сейчас вы пойдете в учительскую, и напишите подробную объяснительную записку по этому инциденту. Я, к сожалению, вынуждена провести расследование и поговорить с учениками седьмого-Б класса, включая самого Алексея Сидорова. Я сообщу позднее мое решение. Идите!

Последнее слово прозвучало, как обвинительный приговор. Не помня себя, Лена встала и вышла из кабинета директрисы. В ящике стола она нашла чистый лист бумаги, ручки. Крупными буквами написала в верху листа «Объяснительная». Что же ей писать дальше? Почему с ней опять происходит какой-то бред? Может, преподавание – это не ее?

Мимо нее проходили учителя, заглядывали в лицо, что-то говорили и кивали. Лена машинально что-то говорила в ответ, не вдаваясь в суть. Она закрыла глаза, попыталась сконцентрироваться и восстановить нормальный порядок мыслей.

– Ленка, Смеянова! Привет! – где-то невдалеке возник знакомый голос.

«Уйдите от меня все!» – подумала Лена. По плечу кто-то тихонечко тронул. Лена открыла глаза. Перед ней сидела Верка, какая-никакая подруга. Верка выделялась из всего преподавательского состава смелостью и независимостью, могла рубануть правду-матку, носила дерзкую короткую прическу.

– Привет, говорю, – Верка беззаботно улыбалась.

– Привет, – Лена потерла ладонями глаза, лоб, виски.

– Чего горюем? Что пишем? – Верка взяла в руки лист из-под носа Лены, – кому чего объясняем?

– Все странно в этом мире. Я сама не понимаю.

– Тогда самое время поддать, – Верка заговорщицки подмигнула, – мой уехал, приглашаю на рюмку кофе и чашку коньяку. Поехали ко мне домой, посидим поговорим, надо иногда выбираться за порочный круг «дом-работа-дом». А?

– Не знаю, у меня мама дома. Дети… – вяло отмахнулась Лена.

– Мама посидит с детьми, если ты немного задержишься?

– Наверно, посидит, – покачала головой Лена.

– Тогда собирайся, такой шанс не каждый день бывает, – Верка схватила Лену за руку и поволокла в гардероб.

– Я сама, я сама, – нехотя сопротивлялась Лена.

Верка с мужем Виталиком жили в Солнцево. Подруга сама ездила за рулем. Так что через пятнадцать минут они были уже недалеко от Веркиной квартиры. Держа друг друга за ручку, подруги зашли в универсам, там шумно и с прибаутками купили овощей на закуску —«девчонки на диете, нам толстеть нельзя», минеральной воды – «надо соблюдать щелочной баланс организма», шоколадку, лимон, бутылку шампанского и коньяка – «это, чтобы два раза не бегать». Предвкушение незапланированной вечеринки веселило. Все неприятности отошли на второй план. Верка рассказывала, какие они сейчас приготовят блюда, как будет весело, что надо иногда собираться между собой «девчонками», без «этих грубых мужланов», ведь они нас все равно не поймут.

Хорошая, она Верка, подумала Лена. И как вовремя появилась? Вообще-то это важное свойство быть в том месте и в то время, когда это нужно. Лена смотрела на подругу: Верка излучала тепло, добро и уверенность в себе. Она была замужем, счастливо, детей правда не было. Но это вопрос времени. Они с мужем решили пока пожить для себя, а потомством обзавестись позже. Ее муж Виталик работал где-то в министерстве Атомной промышленности, имел хорошие перспективы, а сейчас улетел в командировку куда-то в Сибирь.

– В Новосибирск? – спросила Лена.

– Нет. Там какой-то закрытый город. Он мне даже название не называет. Это страшная государственная тайна!

– Я почти пять лет прожила в Сибири, теперь даже скучаю, там люди лучше… Мне кажется…

– Не скучай, все наладится, – Верка обняла подругу и прижалась к ней большим бюстом.

Верка жила в просторной квартире-студии. Это было молодёжно, модно, стильно.

– Здесь мы и живем, – Верка выгрузила пакет с едой на большой кухонный стол.

– Красотища! – оценила обстановку Лена.

– Чтобы сделать такой ремонт, мы обращались к специальному дизайнеру. Это сейчас модно. Деньжищ Виталик заплатил за все – немеряно!

– Оно того стоило, – Лена прошла по периметру квартиры.

Большой диван – «для плотских утех», огромный экран на стене – «кинотеатр на дому», кондиционер – «всегда хорошая погода в доме», дизайнерская мебель, мраморные полы… Лена вспомнила свою трёхкомнатную квартиру, у них было гораздо скоромнее, но теплее, домашнее, уютнее. У Верки было красивее, но как в офисе, холодновато, официально.

– Красивая у вас квартира, – сказала вслух Лена, и принялась помогать резать салаты.

Через несколько минут стол был накрыт, Верка разлила по бокалам шампанское и произнесла пламенный тост:

– Бог создал мужчин и женщин разными. Настолько разными, что мы порою не понимаем друг друга. Нас тянет друг к другу, но идеального объединения не бывает. К сожалению, или к радости, только женщина может понять женщину. У мужчин, вероятно, то же самое. Поэтому существуют мужские клубы, их попойки в гаражах и походы на футбол в мужских компаниях. Женщины в нашем обществе, почему-то обделены в этом смысле: для нас остается кухня и воспитание детей.

– Не соглашусь с тобой, бывает и по-другому, – прервала подругу Лена.

– Бывает, возможно, – согласилась Верка, – но эти единичные случаи, только подтверждает мои слова. Это бывает редко, катастрофически редко! Давай поднимем наш бокал за наше с тобой взаимопонимание, ты мне очень симпатична как человек, как коллега, как женщина, как подруга. За тебя!