Текст книги "Мятежник Хомофара"

Глава 11

Здесь уже не было ни телевизора, ни кресел, ни полок. Только всюду картонные упаковки. Из мебели остался лишь шкаф. Да ещё обнаружился телефон. Он стоял на подоконнике. Расин поднял трубку, прислонил к уху. Как ни странно, гудок был.

Тут же, словно боясь, что мираж пропадет, Расин набрал номер Ивана Пиликина и лишь после этого подвигал плечом, другим, разминая их после длительного лежания. Но, как Илья Муромец, испивший из чаши калик перехожих, он чувствовал себя бодрым и полным сил. Плечи не болели, а ноги были упруги, словно стальные пружины.

«Алё!»

– Добрый день. Иван Иванович?

Внезапно в шкафу загремело. Дверь со скрипом отворилась. Из шкафа вышел Пиликин.

– Ты скромный аж до глупости! – набросился он. – Почему не позвонил по-человечески, до того, как попал сюда? Я же говорил тебе: будет трудно – обращайся…

«Да, слушаю. Кто это?» – послышалось из трубки.

Вадим уставился на Пиликина.

– Договори с ним… со мной, то есть… – шепотом сказал Иван. – Изложи суть проблемы… Я тут, видно, немного со временем напутал…

Расин, запинаясь, объяснил Пиликину-на-том-конце-провода, что нуждается в помощи, и назвал свой адрес.

– Жди меня на месте… Никуда не уходи… – прозвучало в трубке.

Пошли короткие гудки.

Вадим посмотрел на Пиликина-вышедшего-из-шкафа, и решил не удивляться.

Пиликин был, как всегда, брит наголо. На нем был серый летний костюм, светлые матерчатые туфли.

– Почему не позвонил с первого уровня? – снова спросил Иван.

– Ты же сам сказал, что позвонить можно только один раз, и то в самой трудной жизненной ситуации. Вот. Она произошла – я позвонил.

– А-а…

Пиликин стал шнырять по квартире.

– Зеркало есть? Интер-ресно…

– Нет зеркала. А что тебе интересно?

– Интересно, какой я здесь, – он подошел почти вплотную. – То, что ты сейчас видишь – не я. Приходится действовать через медиума… Благодари судьбу, по тому номеру, который я тебе дал, можно дозвониться и с этого уровня… Но вот с оказанием помощи будет труднее. Третий этаж – мой предел. Но ты не подумай… Пиликин слов на ветер не бросает. Хоть он и есть всего лишь простой украинский проводник.

Иван осмотрелся в поисках стула. Не найдя, взял одну из упаковок и собрался делать из нее сидение.

– Стой!.. – крикнул Вадим. – Это нельзя трогать!

– Прости, понимаю, – Иван бережно поставил упаковку на пол.

Он походил и, наконец, умостился на подоконнике. Достал сигареты, закурил.

– Итак, я тебе здесь нужен для того, чтобы помочь вернуться назад. Угадал?

Вадим отрицательно покачал головой и сказал:

– Нет. Домой я пока не собираюсь.

Брови Пиликина вначале вздрогнули, а затем медленно поползли вверх.

– Так-так… – Иван заставил брови вернуться на место, сделал серьезную мину. – А чего же ты тогда хочешь?

– Расскажи для начала о себе… – попросил Расин.

Пиликин вздохнул, задумался.

– Только в двух словах, – сказал он. – Я в этом бизнесе пять лет. У меня было три контракта. Надеюсь, третий был последним. Все. Кстати… Про тебя я раньше тоже думал, что ты – простой киевский ампутатор. Теперь вижу: не простой. Ну, никак я не мог ожидать, брат, что ты позвонишь с пятого уровня. Мне башку чуть не снесло твоим звонком!.. Понимаешь?!

– Знаешь, что?! – вспылил Вадим. – Разве не ты мне эту сумасшедшую бабу подослал?

– Кого?

– Гаерскую!

– Гаерскую?

– Ну да… С нее все началось!.. Её племянник…

– Да нет у нее никакого племянника, – перебил Иван. – Знаю я эту историю. Неделю назад, когда ты позвонил, я начал наводить справки. Мне помогли проникнуть в твое восприятие на тот момент, когда ты из операционной вышел. А потом ещё Фирман рассказал, как эта стерва тебя прокляла. Гаерский не человек. Он – её проклятие…

– Как не человек?..

– Привыкай, брат…

– А Фирман?! Что с ним?

– К сожалению, он уволился.

Пиликин затянулся и выпустил облачко дыма. Вадиму показалось, что он недоговаривает.

– Но почему он уволился?

Пиликин пожал плечами.

– Наверное, попросили.

– Кто? Заведующий?..

– Это вряд ли! Фирман – неплохой хирург. Помнишь, он мне перевязку как-то делал, когда ты из-за меня совсем вымотался, и тебя домой отвезли? Так вот: он – спец.

– Кто попросил его уволиться? – повторил Вадим.

– Должно быть, кто-то из Кантарата. А потом они, скорее всего, его стерли на всякий пожарный.

– Какой Кантарат, Иван? Как стерли?

– Есть такая организация – Кантарат Хомофара. Она находится на шестом уровне. У меня нет ни одного знакомого, кто побывал бы там…

– И что дальше?..

– Кантарат – наша с тобой крыша. Они контролируют всю планету, и не только. Стереть кого-то – значит освободить от всех прошлых связей и переместить в другой мир. И никто о нем больше не сможет вспомнить. Так, по крайней мере, рассказывали знающие люди. За что купил, за то продаю.

– Как это так? И с чего ты взял, что его стерли?

– Говорю же: справки наводил. Когда я с ним бакланил о тебе, то он уже зависал на наружной границе третьего уровня. Прицепился там к тяготе одного проводника. Мне это странным показалось, но я тогда ничего ему не сказал. Во второй раз – около часа назад – я пытался найти его в хирургическом отделении на первом уровне. Так какой-то молодой рыжий докторишка сказал, что вообще не знает никакого Фирмана… Повезло козлу, что я спешил, в другой бы раз ему морду набил.

– Звучит слишком фантастически… Даже после всего, что мне довелось увидеть за последнее время… Но почему я знаю о Фирмане? И ты знаешь?

– За тебя я ответить не могу… А что касается меня, то да, своим вопросом ты только что загнал меня в тупик. Фирман… Фирман… Да, я его прекрасно помню. Отличный хирург. Спец. Видимо, его все же не стерли. А если стерли, то для чего-то оставили в моей башке. Может, для тебя?

– Но как на него вышел этот Кантарат? Зачем его попросили уйти? Кому он помешал? Не проще ли было меня стереть из его памяти?

– Скорее всего, учитывая то, что у тебя такая пруха пошла… учитывая скорость, с которой тебя несет по мирам, тебе с ними тоже придется скоро встретиться. Возможно, даже очень скоро. Если немедленно не вернешься назад.

Расин пропустил мимо ушей последнюю фразу.

– Ты можешь стать моим проводником на шестой уровень? – спросил он тихо.

Пиликин спрыгнул с подоконника, нервно заходил по комнате.

– Черт возьми… Как? У меня тут даже ориентиров никаких нет, – он нахмурил брови и стал ерошить волосы на затылке. – Хочешь, я тебе приведу армию спящих?.. Тьфу ты!.. Дурацкая идея. Бред какой-то…

Вадим подошел к окну и взглянул на улицу. Тихо, пустынно…

– Это Киев?..

Пиликин пожал одним плечом.

– Там – ад.

– Что?

– Тот самый ад, про который в книжках поповских пишут. Пекло! Здесь нельзя долго находиться на одном месте. Если не двигаешься быстро, начнется помрачение. Любой проводник знает, что это такое. Вовремя по окончании контракта не уберешь тяготу, и она превращается в воронку, начинает поглощать. Если проводник не мизантроп какой-нибудь, он запирается где-то в уединении и, практически выворачивается наизнанку… Ждет, когда ад поглотит его самого.

– Вы – эдакие проводники в преисподнюю, значит?

– Ад – это не совсем то, что ты думаешь.

– Да я вообще об этом никогда не думаю, если по правде… Так что это на самом деле?

– Все, что находится с третьего по пятый уровень включительно. Ну, и райские кущи там же растут. Все рядом находится… Да не смотри на меня так. Я, что ли, вселенную придумал.

– А дальше? Что за пятым уровнем?

– Об этом не спрашивай меня. Я все равно не знаю. Сюда мы проводим тех, кто движется по строгому пути. А здесь их ждут другие проводники.

Пиликин вновь закурил.

– Я вот чего не пойму, – проговорил он. – Что тебя туда так манит?

– Лучше не спрашивай… Ты сказал, что здесь тоже есть проводники. Если я выйду из дому и пойду по улице, как далеко смогу забраться? Встречу ли кого-нибудь из местных проводников?

– Шансов мало. Без соответствующего опыта ты тут же станешь жертвой мошенничества.

– Значит, придется приобретать опыт.

– Знаешь что, – Пиликин отрицательно покачал головой. – Тебе, брат, не проводники нужны, а пограничники.

– Это ещё кто?

– Такие заботливые дяди и тети, которые сгореть не дают, когда несешься вглубь мира с огромной скоростью. Ты беги-то, беги, но знай: чем больше скорость, тем выше сила трения. Но не только пограничники тебя тормозят. Есть кое-что такое, что очень не хочет твоего продвижения вглубь.

– Что именно?

Иван развел руками, и на лице его появилось глуповатое выражение.

– Понятно… Как распознать пограничников?

– Думаю, ты их уже встречал, и не раз. Они очень любят палки в колеса ставить. Головоломки разные подкидывать… Они распределяют, кому можно, а кому – нет.

– А психиатр Хван – пограничник?

– Это тот, что за твоим телом присматривает? Да ну… – Иван презрительно скривился. – Он вообще никакого отношения к уровням не имеет. Он – никто.

– Да уж… Не сказал бы. Во всяком случае, на четвертом уровне он чувствует себя как рыба в воде.

Пиликин посмотрел с улыбкой. Похоже, не поверил.

– Чего ты все спрашиваешь? Скоро сам будешь знать больше меня.

Вдруг Вадим понял, что он давно уже не тот киевлянин с Воскресенки, рядовой гражданин, которого можно испугать неопределенностью будущего.

– Я должен идти вперед…

Пиликин аккуратно затушил бычок о подоконник.

– Ладно, – пробурчал он. – Попытаюсь отвести я тебя к одному отправнику…

– Ты его знаешь?

– Да, я с ним сотрудничал. Человек чрезвычайно скользкий… Он тут недалеко, на улице Курнатовского… Пошли, только шкаф оставь открытым. И входную дверь тоже. Не бойся, сюда никто не войдет.

Иван направился к выходу.

– Подожди, – окликнул его Вадим. – Помоги мне немного с этими упаковками разобраться.

Он быстро расчистил небольшую площадку посреди комнаты, взял коробку от телевизора, поставил её на пол. Сверху водрузил другую, поменьше размером.

– Что это? – Иван подозрительно прищурился.

– Не знаю, – Вадим пожал плечами. – Но мне кажется, я делаю правильно.

Построив некое подобие двух пирамид, Расин удовлетворенно кивнул.

– Теперь идем.

– Имей в виду, – сказал Пиликин на лестничной площадке. – Времени очень мало. Я действую через медиума.

– Ладно уж. Понимаю. Наверное, медиум слишком много запросил за услугу?

– Деньги не имеют значения, – бросил Иван. – Этот медиум – больной старикан. Ты бы лучше его пожалел. Он на волосок от смерти. Прямо ссейчас лежит под капельницей, рядом с ним доктор, обоих мои парни держат на мушке. Так что, братан, твои шутки не к месту.

– Ладно, забудь. – Вадим нажал кнопку лифта.

– Что ты делаешь? Тут ни хрена не работает! Ты же на пятом уровне!

– Тогда пошли пешком, но предупреждаю: десятый этаж.

В другое время Вадим огорчился бы, но сейчас он чувствовал невероятный прилив сил.

– Начит, ты тоже контрактник… – спросил Расин. – Какой валютой платит заказчик?

– Коммерческая тайна, парень. Прости.

– Понятно… Откуда знаешь этого отправника?

– Были с ним напарниками в одном деле. Потом ещё несколько раз пересекались по бизнесу. После он открыл серьезное предприятие. В числе прочего они там занимались минимизацией уплаты налога. Через одну фиктивную фирму им удалось уклониться от уплаты налога на четыреста миллионов баксов.

– И что? При чем здесь ты?

– Мы отправили его на пятый уровень.

– Кто это – мы?

– Кроме Кантарата на каждом уровне есть организованная структура, занимающаяся справедливым распределением сознаний. Они присылают нам идущих и отправников.

– Постой, – Вадим замедлил ход. – Я правильно тебя понял: этот отправник будет находиться на пятом уровне в пробужденном состоянии? Не как спящий?

– Именно так. Все идущие по строгому пути и все отправники – бодрствующие.

– Черт возьми! Такие, как твой знакомый, составляют больщую часть наших бизнесменов, разве не так? И что? Вы всех их собираетесь отправить в ад?

– В ад? – Он рассмеялся. – Неужели ты и впрямь ничего не понимаешь? Ты не думай, что мы как-то повышаем или понижаем статус идущих. Будто отправляем их на муки. Мы просто подтверждаем реальность их эволюции. Мы отправляем их сознания вглубь мира. Все это нормальный процесс. Эти люди созрели сами, они стали специалистами второго, третьего, четвертого уровня… Всяческие политики, артисты, бизнесмены и не только – хорошие они люди или злые – на самом деле проживают в этих полупустых мирах, где простые обыватели – всего лишь рабы. Живя снаружи, спецы правят там, в глубине. Уразумел?

– Допустим, – они вышли из подъезда, и Вадим огляделся. – С некоторой натяжкой объяснение можно назвать связным. Я ещё могу воспринять естественность и природность такой вот эволюции сознания… Но тяготы, дороги, КПП, растущие из человеческих животов… Тут ты меня извини…

Дома пятого уровня отличались от привычных не только тем, что были похожи на декорации. От них веяло мертвой пустотой.

Внезапно Пиликин застонал и, как подкошенный, рухнул на колени.

– Иван!.. Что с тобой?

Вадим склонился над ним, заглянул в бледнеющее лицо.

– Не знаю… – Пиликин держался за сердце. – Кажись, медиум концы отдает…

Вдруг маска страдания на его лице сменилась выражением озабоченности. Пиликин отвел от груди руку, неуверенно протянул что-то Расину.

– Что это? – спросил Вадим.

– Кажется, ключ…

– От чего?

Вадим взял в руку стальной ключ с синей ручкой.

– Не знаю… я очень хотел тебе помочь, и вот… Он сам появился у меня в руке… Думаю, что это как-то…

Неожиданно мощный вихрь унес Ивана обратно в подъезд, и ещё несколько мгновений было слышно, как вихрь ударяет его о стены лестничных пролетов, вознося ввысь.

Глава 12

Было раннее утро поздней осени.

В нескольких километрах от мегаполиса лес серпом обступал широкий луг. Отсюда громада бетонных многоэтажек казалась бесформенной шапкой на горизонте: все слилось воедино.

Такова особенность местной атмосферы. Свет распространялся в ней неоднородно, и предметы теряли контуры непредсказуемо.

Всходившее солнце золотило шероховатую поверхность земли, редкие кусты лапчатки бросали длинные тени. В некоторых местах луг заболотил медленный ручей: то там, то здесь встречались его петли с топкими берегами, вдоль которых росла осока.

Здесь, за городом, с северной стороны, всегда стояло одно и то же время года. Небо было безоблачным, но давящим. Трава, пожухлая во время никогда не существовавшего лета, полегла от сырости, и кое-где теперь пробивались новые, озимые, пучки. Долгие и долгие столетия эта странная местность готовилась к зиме…

В направлении леса, неуклюже раскачиваясь, продвигался человек средних лет. Мятая широкополая шляпа, очки в толстой оправе и грязный серый плащ-манто придавали его внешности архаический вид.

На лице лежала печать глубокого раздумья, но движения были тверды и уверенны. Иногда он останавливался, внимательно осматривался по сторонам, вдыхая воздух.

Миновав густую поросль лапчатки, человек в сером плаще подтянул руками штанины и по торчащим из воды камешкам перебрался через ручей. Вышел на тропинку, прошагал под роняющими листву березами. Затем остановился, сделал глубокий вдох и решительно направился вглубь леса.

Впереди начинался сосняк. Кривоватые стволы росли не слишком густо, и кроны смыкались только кое-где.

Тропинку легко было различить, и человек в сером плаще шел вдоль нее по мягкому хвойному ковру.

Через несколько минут деревья расступились, открывая взору просторную опушку. На самом краю, между двух раскидистых сосен, верхушки которых спилили много лет назад, темнело покосившееся жилище. Это была маленькая бревенчатая изба. Она стояла на подгнивших сваях, одна из которых походила на вывихнутую ногу.

Человек в сером плаще приблизился, не спеша поднялся по ступеням (при этом раздался зловещий скрип) и трижды постучал в дверь. Где-то невдалеке закаркала ворона и сорвалась с вершины дерева, зашуршав крыльями.

– Кто там? – донеслось изнутри.

– Балмар, – сказал человек в сером плаще.

В глубине послышалось копошение, и через минуту дверь отворилась. На пороге стоял полный старик с лохматыми бровями и бакенбардами. В руке он держал лопатку для жарки.

– А-а… – сказал он. – Давай, проходи.

Однако с места старик не сдвинулся, и человеку, назвавшему себя Балмаром, пришлось втянуть толстый живот, подобрать плащ и пройти в дверь боком. Старик строго оглядел прилегающую местность и, войдя в жилище, захлопнул дверь.

Внутри пахло разогретым на сковороде сливочным маслом.

– Давно не наведывался, – неприветливо проговорил старик. – Что там у тебя опять стряслось?

Балмар сел на дубовый табурет, снял шляпу, положил на колени, принял степенную позу.

Половина головы была лысой. Недостаток волос отчасти компенсировали густые темные брови, будто сросшиеся с очками.

– Пропал Криброк, – сказал он и принялся чинно осматриваться.

Жилище состояло из одной-единственной комнаты. Дощатые стены покрывала краска песочного цвета. В углу стояла металлическая кровать. Рядом кресло-качалка. Возле маленького окошка стол, к нему приставлен табурет – такой же, как под Балмаром. Интерьер завершала высокая и узкая печь; неведомый печник выложил её грубо, но надежно.

– Да, это невесело. – Старик подошел к печи, взял сковороду прихваткой, перенес её на истертую столешницу. – Есть будешь? Омлет.

– Нет, спасибо, видхар. – Балмар скромничал; давно позабытый запах натуральной еды щекотал ноздри.

– Ну, как знаешь. Может, хоть чаю хлебнешь?

– Нет. Благодарю.

Балмар вновь взял шляпу, неловко повертел её и надел на колено.

– Видхар, он был нашим лучшим кашатером.

– Именно так, – сказал старик, садясь и принимаясь за еду.

Спустя мгновение все пространство жилища наполнилось аппетитным чавканьем. Балмар хотел заговорить, но осекся: видхар принимает пищу.

– Дальше, – буркнул старик сквозь жевание.

Балмар кашлянул в кулак и сказал:

– Видишь ли… После гибели Махалуса Криброк остался единственным способным кашатером. Такие, как он, рождаются раз в столетие. Он мой лучший ученик. Остальные люди службы – простые клерки и делопроизводители… Их рубеж таков же, как мой: шесть поверхностных уровней… Все. Но, насколько тебе известно, сейчас в мире совершается нечто глобальное… Желаний у меня сейчас много, но по договоренности просить я могу только об одном. Я не прошу тебя объяснить, что происходит, мы это сами скоро узнаем. Прошу только об этом: помоги вернуть Криброка в Пустыню.

Старик хмыкнул.

– Так ты сам попробуй его заменить.

Балмар покачал головой.

– Это исключено.

– Что так? – Старик поднял лохматую бровь.

– Опасность действия – не моя, так сказать, епархия, – ответил гость. – Я теоретик.

Он многозначительно вздохнул.

Видхар обратил лицо, с прищуром посмотрел на Балмара.

– Заумно говоришь, – сказал он. – Однако, ты славный математик. К тому же обладаешь прозорливостью. У тебя светлая голова да двое сильных товарищей под боком…

– Кробиорус? Крапс? – Балмар покачал головой. – Они принадлежат другим расам.

– Они бы тебе помогли.

Старик захватил вилкой хороший ломоть омлета, хапнул его, вытаращив глаза, и стал говорить с набитым ртом.

– Ты с детства был старателен. Тебе уготована судьба бойца. Прислушайся к себе.

Балмар достал платок, протер лысину. В жилье старика было слишком тепло.

– Видхар, давай оставим мою личность.

– Личность, говоришь… – старик ухмыльнулся. – Ты ведешь себя как маленький мальчик. Твоя вселенная хороша, однако она далеко не совершенна. Её разум ещё не созрел. Но тебе недозревшим быть непозволительно. Понятным языком я выражаюсь?

– Понятным, видхар. Но все же…

– Брось всякий раз говорить: «Да, видхар. Ты прав, видхар»… С чего ты взялся уверять меня, что я твой видхар? Мне-то лучше знать, кто я есть. Говори просто: да, нет. Ты и так отнимаешь много времени.

Он почти расправился с омлетом и начал крошить в сковородку оставшийся хлеб. Балмар, скорчившись на табурете, проговорил:

– Прости, Харт…

Старик наколол на вилку ломтик хлеба, обмакнул в масло и отправил в рот.

– Замени его собой, – сказал он. – Стряхни мягкотелость – и вперед!

Балмар проглотил слюну, пожал плечами.

– Нет, невозможно, Харт. Даже если предположить, что я каким-то образом мог бы заменить Криброка, и все было бы в моих руках, я бы этого не сделал. Каждый должен находиться, так сказать, на своем месте. Я – Балмар, и являюсь таковым вот уже триста сорок лет. Кто-то должен координировать действия кашатера. Кто-то должен всем управлять. – Он чинно откашлялся. – Исходя из этого, обращаюсь к тебе, Иное Подобие. Согласно договору каждые 33 миллиона секунд ты обязан оказывать службе охраны Хомофара одноразовую помощь. Срок наступил… Сейчас мы стоим перед выбором: попросить у тебя полную информацию о происходящем или помочь вернуть товарища. Посовещавшись, мы пришли к выводу: будь у нас информация, но не имей мы в своих рядах Криброка – служба остается бессильной. Но, получив назад Криброка, мы обретаем одновременно и информацию, и хоть какие-то шансы. Ведь Криброк наверняка уже успел что-то узнать.

Сковородка, отполированная кусочком хлеба, заблестела. Харт отодвинул её в сторону, звучно икнул и перевел взгляд на печку. Там закипал чайник.

– Чаю не надумал выпить? Байховый…

– Нет. Спасибо.

Отказ прозвучал слишком резко, и Балмар смягчил это коротким вздохом.

Старик поставил на стол локоть, подпер рукой косматую щеку.

– С полки для игрушек в игровой комнате детского сада пропадают предметы, – проговорил он. – Вот уже нет старого синего мячика и двух сломанных кукол. Надо бы заменить их, да нечем. Поэтому старшие дети нашли разумным провести расследование. Возможно, найдется тот, кто все украл. Ведь так важно узнать, кто он. Иначе, чего доброго, вор возьмет да и утащит нас самих, а мы этого не заметим!

Темные брови Балмара сомкнулись.

– Гм… Я не понимаю тебя, Харт, – сказал он.

Зашипела вода. Старик вяло протянул руку, и чайник, оторвавшись от плиты, поплыл по воздуху, как маленькая пузатая каравелла. Балмар криво усмехнулся: он видал фокусы и покруче.

Чайник подлетел к столу, замедлил ход и осторожно приземлился.

– Как мы поступим, – продолжал Харт, – если нам повезет, и мы поймаем вора? Поставим ли его в угол? Или промоем мозги и вынудим расплакаться?..

Он лукаво подмигнул.

– Вероятно, об этом мы ещё не думали, верно?

– Ты говоришь загадками, Иное Подобие, – заметил Балмар. – Нам требуется помощь, а ты пытаешься заставить меня ощутить собственное ничтожество. Но только ведь я пришел к тебе по причине крайней нужды. Если бы я знал и умел столько, сколько знаешь и умеешь ты, то никакая сила не заставила бы меня переться в этот лес…

Старик налил кипятку, добавил сахар, перемешал.

– Когда исчезнут все игрушки, будет беда, – сказал он.

– Но почему ты уподобляешь вселенную детскому саду?! – выкрикнул Балмар. – Сгинут миры, населенные живыми существами. Все покроет вечная чернота. И это вовсе не игрушки, как ты изволишь выражаться, старик!

Харт несколько раз шумно отпил. Повернулся к Балмару. Глаза его посоловели.

– Помнишь, в предыдущую встречу я просил тебя пожить месяц среди бушменов. Но ты, как я вижу, меня не послушал.

– Что? Какие ещё бушмены?..

– Маленькие, черные человечки. Они водятся в знойной пустыне.

– Да… – неожиданно Балмар стушевался. – Только дело было давно… ещё в прошлом году, когда мы с Дырявым приглашали тебя принять участие в экзамене. Ты ведь тогда… В общем, я думал, ты шутишь.

– Чудно. Ты зовешь меня учителем, а словам моим не придаешь значения.

– Мне жаль, Харт, что так вышло, но я обещаю… И даже не спрашиваю, какой мне прок от этих бушменов… Клянусь, что если ты поможешь нам вернуть Криброка, я тотчас отправлюсь в пустыню.

– Увы, Балмар, слишком поздно. Игрушки начали пропадать.

Харт щелкнул пальцами, и жестяная кружка с чаем растворилась в воздухе.

Глаза Балмара странно заблестели.

– Нам нужны силы, – со вздохом отчаяния проговорил он. – Мы знаем, что если не вернем Дырявого, то не сможем выполнить ту миссию, которую на нас возложило человечество. Криброк… Вся служба безопасности работала на него одного. Без Криброка обезвредить разрушителя невозможно.

– О каком это ты разрушителе болтаешь? – Харт поднял брови.

– Я говорю о чудовище, пожирающем туманности! Только кашатер Криброк может проникнуть в его логово.

– О, это ужасное чудовище… – Харт покачал головой. – И впрямь, безнадежная ситуация… И если бы не ваша служба… Ведь её задача – сохранять мир в первозданном виде… Но в самый нужный момент вы теряете своего героя… Теперь его надо найти. Непременно надо. Иначе, какая вы служба охраны, если вам нечего противопоставить происходящему? Вот вам мой совет: увольтесь.

На бледном лице Балмара отчетливо проявились розовые пятна.

– Ты играешь со мной, Иное Подобие?

Видхар улыбнулся, но в его глазах сверкнул лед.

– Нет, Балмар, я в ваши игры не играю. Они мне нисколько не интересны. Харт вовсе не приставлен присматривать за детьми. Харт – просто случайный прохожий в этом маленьком мирке, называемом Вселенной. Да, какие-то бледные тени со мной заключили контракт. Это все равно, как если бы человека, шедшего мимо детской площадки для игр, попросили подержать другой конец скакалки. Впрочем… если бы ты предложил мне хоть что-нибудь интересное…

Балмар снял шляпу с колена и, согнув руку в локте, надел на кулак.

– Нам нужен Криброк.

– Ты уже говорил.

– Вримы могут оказаться сильнее его…

– Да-да. Но, видимо, слабее того, кто ворует игрушки.

– События могли сложиться так, что он лишился своих сил.

– Грош – цена таким силам.

– Среди чистых васт он – полукровка.

– Коль на то пошло, мы все тут полукровки. Кроме тех двух твоих друзей. Ну и что? Это тело, – он поднял кверху руку, и она тут же заиграла всеми цветами радуги, а затем вспыхнула, как раскаленная вольфрамовая нить, так, что Балмар зажмурился, – это тело и душа, живущая в нем, кое-что новое в истории Всего. И разве вы не можете навеки разорвать связь со своим корнем и кочевать себе дальше?

– Харт! – Балмар злобно смотрел на этого самовлюбленного, равнодушного бога. – Ты будешь жарить свою яичницу даже когда весь мир развалиться на части. Не будет ни времени, ни пространства, ни персоназ, а твоя изба по-прежнему будет стоять между двух старых сосен.

– Теперь уж вряд ли… – Харт мрачно опустил руку. – Ты наследил так, что мне придется нанять сотню полотеров – и едва ли они справятся. А этот луг за лесом… Что там теперь? Когда ты полз сюда, разве не перерыл ты его своим жалким влачащимся телом?.. А ручей среди луга… Что теперь с ним? Каждый раз, когда вы меня ищете, перекапывая почву, вы добавляете к нему все новые и новые канавы. ещё несколько лет, и луг превратится в болото. Довольно. Ты завалил свою службу, хомун. Я разрываю контракт. И… хватит чесать языком.

Вдруг Балмар обнаружил себя стоящим перед открытой дверью. Впереди темнел лес. Балмар хотел повернуться назад, но не смог. Что-то его надежно держало за плечи. Тогда он переступил через порог. Дверь за ним тотчас закрылась. Он спустился по скрипучим ступеням, натянул шляпу и замер. Глубокий безобразный ров-червоточина полз вдоль тропы. Он мог обозначать только одно – след, оставленный по дороге сюда.

Балмар пошел по самой его кромке, не сводя глаз с неровного дна. Лишь отдалившись на полсотни шагов, он обернулся. Сосны по-прежнему стояли на краю опушки, но никакой деревянной избы между ними не было.