Текст книги "Берлога для Уммки. Народный роман-игра «Золотой Уммка»"

Берлога для Уммки
Народный роман-игра «Золотой Уммка»
Александр Спиридонов

Иллюстратор Юрий Валентинович Демушкин

Иллюстратор Виктор Николаевич Гоппе

Иллюстратор Александр Валентинович Толока

Иллюстратор Михаил Петрович Сотников

Иллюстратор Ольга Сокова

Иллюстратор Александр Сергеевич Спиридонов

Корректор Людмила Точилина

Корректор Наталья Захаровская

© Александр Спиридонов, 2017

© Юрий Валентинович Демушкин, иллюстрации, 2017

© Виктор Николаевич Гоппе, иллюстрации, 2017

© Александр Валентинович Толока, иллюстрации, 2017

© Михаил Петрович Сотников, иллюстрации, 2017

© Ольга Сокова, иллюстрации, 2017

© Александр Сергеевич Спиридонов, иллюстрации, 2017

ISBN 978-5-4483-6297-2

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Тропа Алекса
Часть вторая

Берлога для Уммки

«Что такое осень?..»

Группа «DDT».

1

В столицу Гроссии Мозгву ежедневно прибывает 400 авиалайнеров со всех концов планеты. Один из них, «ХИЛ-62» авиакомпании «ЧумАвиа», преодолев расстояние в десять тысяч киломиль вдоль северного побережья, приземлился в аэропорту Даймондед. Когда двигатели заглохли и пассажиры стали готовиться к выходу, Алекс мысленно поблагодарил Всевышнего за то, что все обошлось: «Все-таки не зря свечку поставил, все могло кончиться гораздо хуже».

Еще в Ханадыре начались неприятности. Из-за разыгравшегося циклона рейс был отложен на сутки. Помогая директрисе разгрузить из машины связки брошюр, Алекс умудрился разодрать палец об острый выступ. В знакомом уже медпункте потерпевшему оказали помощь, и он ходил по полутемным коридорам, время от времени посматривая на налепленный пластырь. Сидение в зале аэропорта, изредка прерываемое вылазками (с чисто познавательными целями) в буфет, видеосалон, коммерческие лавки, убедило Алекса в том, что уровень на ханадырском авиалежбище медленно, но верно повышался и почти достиг приемлемых параметров. Даже туалет, прежде размещавшийся снаружи, находился на положенном ему месте. Покемарив ночь, Спиро еще полдня прослонялся по вестибюлям аэропорта, изредка доставая свой альбом. Мыслями находясь уже в столице, Алекс прикидывал, что его ждет в конце пути. «Проклятый оракул, что он имел в виду? Неужели весь труд с „Умкой“ пойдет прахом?».

Наконец объявили посадку. Простояв на ветру у трапа минут двадцать – запоздал заправщик, и топливо качали в нарушение всех инструкций рядом с толпой пассажиров, – Спиро поднялся в салон и хмыкнул: внутренняя поверхность была словно засиженной мухами. Внимательно приглядевшись, увидел, что это такое своеобразное напыление краски. Старенькая обшивка кресла впереди была с двумя прорехами. «Ну и рухлядь, долетит ли до Мозгвы эта лайба? Никакого комфорта, ноги девать некуда. А за билет однокомнатную квартиру можно в Ханадыре купить, дерут семь шкур с трудящихся!». Впереди сидели две мулатки в накидках из взъерошенных перьев попугая. Видно, такая теперь была птичья мода. Когда завыли поочередно все двигатели, в унисон с ними, и даже перекрывая, заревел младенец впереди сидящей семейной пары.

Взлетели без приключений. Под крылом поплыла тундра, сверкнула на солнце широченная лента таинственной реки Дырь, и все тут же заволокло облачностью. От нечего делать Алекс достал торчащий из кармашка кресла листочек бумаги. Это была инструкция действий в аварийной ситуации. «Маловероятно, что имеющееся на самолете аварийное спасательное оборудование Вам понадобится, но нормы международного авиационного права требуют этого». Алекс саркастически хмыкнул: «Неплохое начало. Действительно, если брякнемся, то тут уже ничего не понадобится». Дальше описывались и вовсе странные действия. «Выход по правилу: сначала ноги, потом голова. Женщинам снять обувь на высоком каблуке и синтетические чулки». Спиро представил, как салон попавшего в аварию самолета покидают нижние конечности, потом головы, а за ними другие части тела. Представительницы слабого пола напоследок устраивают легкий стриптиз со сниманием синтетических чулок и прочих предметов туалета.

Немного развеселившись, Алекс решил не терять время даром и попытаться записать свои впечатления. Лететь предстояло девять часов. Он вооружился блокнотом и ручкой.

«24.02.99. 16 часов 20 мин. Борт «ХИЛ-62». Таинственная занавеска. Стюарды и стюардессы старательно занавешивают вход, чтобы и щелки не осталось. Занавеска, резко отдернутая, как на арене цирка. Стюард – белая рубашка с коротким рукавом, жилетка, бабочка. Впереди тележка с напитками. Даже вино есть! Впереди сцепились двое: судя по выправке, военный, с бритой головой, испепеляющий взгляд. «Я смогу поставить тебя на место! С полковником дело имеешь! Щегол!».

Последняя запись была сделана через восемь с половиной часов.

«Какая-то делегация. Ученые? Один из них, с лицом олигофрена, напился до того, что его гоняли стюарды. Жалуется: „В ментовку хотят сдать“. Летим на высоте десять с половиной километров, скорость 950 килом в час, за бортом минус 60 градусов. Первый раз покормили над Хатангой, второй за 15 минут до Уоллогды».

– Речь готовите?

Оторвавшись от своего блокнота, Алекс увидел повернувшуюся к нему фрау Лец, с любопытством рассматривающую его каракули.

– Ага, – кивнул Спиро, – тронную.

В это время по проходу вновь двинулись стюарды с тележками: разносили чай. Не успели они дойти до середины салона, как корпус лайнера вздрогнул, потом еще раз, словно провалившись в пустоту. Под ложечкой у Алекса неприятно заныло. «Ну вот, еще этого не хватало!». Из динамиков раздался голос стюардессы, призвавшей пассажиров не беспокоиться и пристегнуть ремни. Стюарды покатили свои тележки назад. «Какие еще такие турбулентные потоки?» – заворочался Спиро в кресле, пытаясь отыскать завалившиеся куда-то концы ремня.

Самолет трясло, как на стиральной доске. Приподняв козырек стеклофильтра, Алекс глянул в иллюминатор и обомлел. Сколько хватало взгляда, все было в грозовых тучах – циклопических уступах небесных хребтов и отрогов. Серое переходило в угольно-черное. Молнии полосовали пространство вдоль и поперек и почему-то горизонтально. Впечатление было такое, что самолет летит прямо в пасть дьяволу. Спиро вцепился в подлокотники кресла и закрыл глаза. «Великий Умка, помоги добраться нам всем целыми и невредимыми!».

Болтанка продолжалась еще минут пять и вскоре прекратилась. Позже пилоты экипажа, вспоминая этот рейс, как на духу клялись, что были свидетелями непонятного явления: словно гигантская фреза ввинтилась в толщу грозовой облачности и образовала тоннель прямо по курсу летящего «ХИЛа». Это и спасло воздушный корабль от чудовищных жерновов того исключительной силы урагана, который прошел гигантской метлой по Среднегроссийской возвышенности, войдя в историю как самый разрушительный за последние пятьдесят лет. Но никто из них не видел, как над лайнером, на высоте двадцати киломиль, параллельно двигался странный объект, охваченный радужным сиянием, невидимый для радаров служб ПВО. До Мозгвы оставалось десять минут полета.

В тот же день в далеком Гномконге разбился «Убоинг-747», унеся жизни пятидесяти пассажиров.

2

Ветер перекатывался по взлетной полосе, по площади перед аэровокзалом, неся запахи свежей листвы, парного асфальта и еще чего-то, что невозможно было уловить. Он был совсем другим, этот воздух, отличным от почти стерильного, без запахов, воздуха Чумландии. Спускаясь по трапу, Алекс вдыхал его всей грудью. «Черемуха? Нет, не черемуха… Вот я и в Мозгве. Что и говорить, встреча неласковая. Словно предупреждение какое-то. Поневоле мистиком станешь».

Над всем пространством клубились грозовые тучи. Небесный художник забросил лазурь и белила и взялся за черную тушь. На юго-западе зияла изрядная брешь и в нее вливался алый закат. Почти неослепляющий диск Сольца освещал поле битвы: валялись зонтики торговых палаток, листы фанеры и пластика, какие-то растерзанные коробки.

– Вы готовы? – голос директрисы заставил Спиро взвалить на плечо свою торбу и вещмешок. Большинство пассажиров, сбросив легкие плащи и куртки, гуськом потянулись к автобусу. «И это февраль, подумать только! Плюс двадцать пять. А в Ханадыре всего пятнадцать. Придется переходить на летнюю форму одежды».

Гардероб Алекса был предельно прост, если не сказать больше. Глядя на него, можно было решить, что это либо турист-одиночка, либо бродячий художник, любитель забраться в какую-нибудь глухомань подальше от цивилизации. Рядом с директором в элегантном костюме и с фирменным саквояжем он выглядел каким-то шерпом, помогающим богатой туристке в ее турне по экзотическим местам. Отчасти так оно и было, потому что, несмотря на попытки отговорить директрису, та загрузила Алекса брошюрами о Дворце. Предполагалось, что они будут продаваться на выставке, в чем Спиро с самого начала сильно сомневался.

Запомнился въезд в город. Трасса изобиловала рекламными щитами: носорог, мирно пасущийся на фоне надписи «Мы преодолеем все!», проникновенный лозунг «Гроссии никто не поможет, кроме нас самих», «Фильм года «Сербурский цирюльник». От них рябило в глазах. Дизайн и качество исполнения удивляли, это был жиропейский уровень. Алекс вспомнил свои немногочисленные посещения Мозгвы, когда на каждом шагу торчали партийные агитки, призывающие ответить ударным трудом на решения очередного схода колунистической партии. Когда начались городские постройки, с правой стороны трассы мелькнула вывеска «Соверхоз имени Линча». Все чаще стали попадаться последствия урагана, обрушившегося на столицу. Приходилось ждать, пока специальные бригады рабочих растащат завалы из деревьев, объезжать поверженные рекламные щиты. Однажды попался легковой автомобиль, придавленный рухнувшим тополем. Сновали машины «скорой помощи», на перекрестках посверкивали мигалки полицейских машин.

Нырнув в колодец метро, Алекс старался не отстать от фрау Лец, которая неплохо ориентировалась в столице. Голова шла кругом от потока людей, огней рекламы, каких-то музыкантов в переходах, продавцов газет и носков, просящих подаяние нищих, гула и дикого скрежета несущегося в тартарары поезда. Люди выходили, входили, на передней площадке появилась женщина с собакой – Алекс в жизни такого пса не видел. Он был огромный, с шарообразной головой, очень некрасивый, в его светло-карих спокойных глазах отражались уносящиеся назад микроскопические гирлянды огней. РАМБРЕНТ, РАМБРЕНТ. Замелькали синеватые и белесые светящиеся трубки, лестницы, отливающие кристаллическим блеском, черные фонтаны, постепенно блеск застывал, каменея, вагон остановился.

Уже подступали сумерки, и долгожданное здание гостиницы, выросшей перед их глазами, сочилось теплым светом бесчисленных окон. У главного и боковых подъездов роились и гудели толпы людей. Пройдя мимо дюжих молодцов с болтающимися пластиковыми карточками на двубортных пиджаках, новоприбывшие направились к стойке регистрации. В огромном фойе сновали туристы, депутации и делегации, шел очередной конгресс гроссийских землемеров. После непродолжительного выяснения кто они и зачем, звонков по телефону, заполнения необходимых бланков, им выдали по пакету документов участников конференции и указали этаж и номера комнат. Внимательно изучив программу конференции, фрау Лец с досадой воскликнула:

– Какая жалость, мы опоздали на открытие! Каких-то два часа…

– А что там?

– Фуршет. Этого себе я не могу простить!

В отличие от своего шефа, Спиро был даже рад случившемуся, так как не переносил всякого рода торжественные церемонии, и ограничился пожатием плеч:

– Подумаешь…

На девятом этаже они получили от администратора по ключу и двинулись бесконечным коридором, ковровая дорожка которого терялась в перспективе. Не чуя ног, Алекс добрался до своей двери.

«Наконец-то, аж не верится, что все позади… Впрочем, это только начало». Разоблачившись и наскоро ополоснувшись в ванной с обилием зеркал и полотенец разных сортов, Спиро с наслаждением растянулся на одной из кроватей. Номер был двухместный, но, кроме Алекса, в нем никого не было. «И вряд ли кого поселят еще, конференция началась сегодня утром, заезд участников был двумя днями раньше. Все, стало быть, уже расселены, и я тут как кум королю. Не кисло. Впрочем, номер невысокого класса, да и сама гостиница тоже. Железобетонная коробка эпохи развитого сусализма. Не выветрился его дух и, видно, это навсегда».

Телевизор, стоявший на полированной тумбочке, вызвал у Алекса улыбку: дистанционное управление было проводным и от пенальчика тянулся витой шнур. «Чтобы не украли, наверное». Нажав кнопку, Спиро наткнулся на информационную программу «Бремя», ведущую прямой репортаж из районов, наиболее пострадавших от урагана. Потом перешли к новостям международным, и главная среди них была тревожной – начались бомбардировки Югосолии.

3

С утра пораньше Алекс, немного размявшись гимнастическими упражнениями, решил окатиться холодной водой. Увы, ванная комната была предназначена только для принятия ванн. Штырь, торчавший из стены находился слишком высоко и металлическая гофрированная кишка до него не доставала. «Эх, жаль ведра нет», – подумал Спиро и решил попросить его у дежурной по этажу.

Женщина за стойкой оторвалась от экрана компьютера и, улыбаясь, повернула к нему голову.

– У вас ведро есть?

Улыбка стала сползать с ее лица, брови полезли вверх.

– Простите?

– Ну, ведро, обыкновенное, полутюленевое…

– Нет вообще…

«Что это за гостиница, если даже ведра нет», – недовольно ворча про себя, Алекс вернулся к себе в номер и, кое-как приладив шланг, совершил обряд омовения по Джону Порфу. Вода была довольно холодной. Фыркая и разбрызгивая струи, Спиро, сколько хватило терпения, стоял под душем. Растираясь большим махровым полотенцем с клеймом гостиницы, он вспомнил, как совсем недавно в Эгвекитауне принимал водные процедуры в горной речушке. Ручей Следопытов, питаясь водой с ледников, был словно предназначен для последователей гроссийской йоги.

Выбрав местечко поукромней, среди гигантских валунов и кустов полярной ивы, раздевшись догола, Алекс погрузился в, как ему показалось сначала, кипяток. Секунд тридцать ему хватило, чтобы понять: еще немного, и он просто не выберется на берег – так свело руки и ноги. Вылетев на галечный берег, он встал на нагретый утренними лучами солнца камень и, запрокинув голову в небо, засмеялся от необыкновенного чувства радости. Так и осталось в памяти – отрез синего неба между угрюмых сопок с зелеными заплатами мха, травы и редким кустарником, скачущий по камням ручей и легкий ветерок, слизывающий с покрасневшей кожи капли воды. «По сравнению с той водичкой это просто помои. Но для профилактики сгодится и такая». В стене была дверца, с надписью: «Купальные халаты». Алекс заглянул внутрь. Никаких халатов, какие-то три металлические фляжки вроде сифонов.

Из открытого окна в комнату врывались звуки большого города. Высунув голову, Алекс увидел внизу совершенно миниатюрную церковь, невесть как сохранившуюся. Тут же на свет появился альбом.

Но сеанс рисунка был недолог, взглянув на часы, Спиро понял, что наступило время завтрака. В дверь постучала фрау Лец, и они, справляясь у дежурных, отправились на поиски своих коллег. Для участников конференции был выделен зал на западной стороне. За столами сидело довольно много народа, перебрасываясь шутками, они поглощали блюда, разносимые улыбчивыми официантками. За огромными окнами высились старинные башни Гремля. От вчерашней грозы не осталось и следа. Умытое небо будто салфетками протирали аккуратные белоснежные облачка. Посматривая на директрису, чтобы не сделать какой-нибудь оплошности в пользовании тем или иным прибором, Алекс благополучно закончил трапезу. «Эдак совсем одичать можно. Живешь, елы-палы, как зверь. Никакой светской жизни. Окажись в приличном обществе и осрамишься, чего доброго!».

Прихватив в качестве трофея пару яблок и йогурт, они отправились в свои номера. Впереди предстояла заявленная в общей программе посещений поездка на международную выставку. Увесистый пакет был вновь вручен Алексу с тем, чтобы посетители выставки смогли глубже ознакомиться с кипучей деятельностью работников Дворца.

– А кто будет продавать? Я сразу хочу предупредить, этим заниматься не собираюсь, – мрачно изрек Алекс.

– Я сама буду.

«Чует мое сердце, придется эти проклятые брошюры обратно волочь», – подумал Спиро, но вслух ничего не сказал.

Два автобуса с конкурсантами долго плутали на дорожках Косульнического выставочного комплекса. Кругом были понатыканы шлагбаумы. Возле них стояли охранники, требующие плату за проезд. У одного из блокпостов возникла перепалка с водителем, категорически отказавшимся это делать. Мандат Института «Отмытое Общество» не возымел на стражей никакого действия. В окна автобуса влились знакомые с детства обороты ненормативной лексики. Пнув с досады колесо, свирепого вида боец в камуфляже рявкнул: «Ты хрен отсюда выедешь!»

Наконец, скрипнув тормозами, автобус остановился у павильона с огромной надписью «Школа-99». К его входу вело красное ковровое покрытие. Едва высыпавшие победители конкурса направились к ступеням, как грянул военный духовой оркестр. Телевизионные камеры на треногах развернулись в сторону вновь прибывших.

«Кажется, парад начинается», – усмехнулся Алекс и, кренясь под тяжестью собственной печатной продукции, направился вслед за остальными.

4

Немного побродив по выставке, Алекс понял, что ничего интересного для него на ней нет. Разве что пара стендов с оборудованием для мини-издательства. Разговорчивый парень, заметив проявленный интерес, обрушил целый дождь из цифр и сравнений в пользу всех этих навороченных штук, матово отсвечивающих под яркими осветителями. Тут же продемонстрировав уникальные возможности грызографа, цаплеров разной пробивной способности и закатав в пластик глюминатором свою визитную карточку, вручил ее Алексу. Покачав головой, тот отвалил в сторону: цены кусались. Да и в смету предстоящих расходов была заложена совсем другая аппаратура.

Медленно переходя от одного стенда к другому, Спиро наткнулся на небольшую выставку. Его внимание привлекла гуашь с изображением горящей свечи. Подписи не было. Долго вглядывался он в просто и лаконично решенную композицию. «Удивительно, даже не верится, что это сделал ребенок». С трудом ему удалось добиться от стоящего рядом со стендом представителя детской изостудии, что это работа двенадцатилетней девочки. Но фамилию ему так и не смогли назвать. «Вот так всегда – гении в тени».

Еще раз бросив взгляд на картину, Спиро подошел к небольшой толпе, окружившей подиум, украшенный цветочными корзинами. На нем выстроились ребятишки какого-то певчевского коллектива. На сигнал концертмейстера заросший до плеч буйной шевелюрой бородач нырнул в подсобку, и зазвучала бодрая песенка. Алекс внимательно вгляделся в юных певцов, старательно открывающих рты под управлением своего дирижера-руководителя. «И здесь „фанера“! С младых ногтей приучают имитировать деятельность». Потом на помосте появилось несколько джентльменов в строгих костюмах. Один из них оказался министром Образования Среднего Разума. Спиро не стал слушать приветственные речи. Взяв пару пончиков и бутылку «Колы-Лыка», он устроился за столиком небольшого кафе, рассматривая посетителей, знакомящихся с последними достижениями педагогической мысли.

Над пестрой толпой под самым потолком плавал воздушный шар с надписью «Школа-99». По залу бродил человек-бутерброд с рекламой фирмы «Опанасоник», две небольшие картонки были переброшены через голову. Для Алекса эти «гримасы капутализма» были пока в диковинку, хотя в Ханадыре вид бомжей, роющихся в мусорных баках, уже стал привычным зрелищем. Он вспомнил, как еще в Заливе жители сбегались посмотреть на первого нищего, просящего подаяние.

«Да, припрет, так и пойдешь тоже с котомкой… – размышлял Алекс. – Все красиво, замечательно: книги, оборудование, программы. А спроси любого школьника, хочет ли он быть учителем, и хорошо, если процентов пять дадут утвердительный ответ. Та же нищета. Нет, ребята, неладно что-то в детском королевстве…».

Обедали они в помещении Академии Педагогики. Трапезная – огромный зал с длинными столами и почему-то без стульев – находилась рядом с библиотекой, все стены, которой были заставлены высоченными шкафами, где за стеклом тянулись ряды старинных книг. Духовная пища соседствовала с пищей земной, но вкусить ее было дано не каждому – на корешках фолиантов названия были сплошь на иностранных языках.

Разделавшись с комплексным обедом походного типа, привезенным из гостиничного ресторана, участники разделились на группы. Семинары, входившие в заявленную программу, были четырех видов. Алекс выбрал тему «Ребенок и культура». Часа четыре длился обмен опытом, почти в самом конце выступил и Спиро, рассказав о работе их студии. Школьные газеты пошли по столам, вызывая бурю эмоций. Были даже аплодисменты. В заключение всех участников собрали в Овальном зале, дабы поблагодарить за активную работу и еще раз поздравить с победой. Алексу вручили диплом с факсимильной подписью Жоржа Саврасова и пластиковый пакет с набором книг. Фрау Лец дождалась своего часа и подарила десяток брошюр о Дворце организаторам конкурса. Но все равно немалое количество осталось.

«Не дотащу до гостиницы. По-моему, продажа брошюр на выставке была нулевая, как я и предполагал. А ведь зажуковали одну газету из эгвекитаунской серии и одну дворцовую!».

До гостиницы было недалеко, но по пути Спиро руку оттянул так, что за ужином не мог поднять стакан с соком. Пришлось это проделать двумя руками, что вызвало улыбки у соседей по столу. Пошутив по этому поводу, Алекс поинтересовался, откуда приехали их коллеги. Оказалось, что из Горелии. Разговорились о деталях получения гранта.

– Это не такое простое дело. Выиграть грант и получить деньги не одно и то же.

– Позвольте, как это? – обеспокоено спросила Лана Лец.

– Не забывайте, где мы живем. Бывает так, что деньги и не доходят до места назначения.

«Вот так штука, – подумал Спиро, – а ведь может случиться, что обломаться придется с бабками. Мало что ли беспредела?»

Беспредела хватало не только в Гроссии. Уже в номере, глядя на экран с пылающими городами булканской страны, бросившей вызов силам СТОНа (Северо-Танталтический Объединенный Натиск), Алекс со смешанным чувством думал о Югосолии. Братья-соляне, которые, как и большая часть населения Гроссии, исповедовали одну веру, сцепились с братьями-сольманами в Закосии. Те призвали на помощь вооруженные силы Натиска. На чьей стороне правда – понять было трудно, но на чьей сила – ясно. Берсы были одиноки в этой неравной борьбе. Гроссия, будучи уже не в состоянии, как прежде, диктовать миру свои условия, делала вид, что это ее мало касается. Правда, находились горячие головы, требовавшие оказать военную помощь, вплоть до развертывания в Эгегейском море флотилии ракетоносцев с дурановыми боеголовками. Хуже всего было то, что начавшийся процесс всемирного разоружения застопорился. Поняв, что мерсиане вмешиваться во внутренние дела Мли не собираются и речь о мировом диктате, а тем более о порабощении не идет, правительства государств постепенно сползали в привычное русло выяснения отношений по типу: «А ты кто такой?».

«Паны дерутся, а у хлопцев чубы трещат. Сплошная проституция эта политика».

Вдруг раздался стук. На пороге стояла накрашенная бабища. Увидев Спиро, она сделала попытку пройти в номер, но Алекс загородил проход. Незваная гостья помахала рукой:

– Массаж.

– Что? Не надо!

Спиро, наслышанный о жрицах любви, оставляющих доверчивых лохов без копенса, не имел никакого желания повторять печальный опыт Майкла Рача. Видя, что клиент срывается, «массажистка» добавила шепотом:

– Недорого!

– Нет!

Захлопнув дверь, Алекс завалился спать. Рано утром предстоял переезд в другую гостиницу.

Средь ночи раздался звонок по телефону.

– Девушку не хотите?

– Тьфу! Нет!

Утром Алекс позвонил в Представительство Чумландии, где по последним данным должен был подвизаться Мурк.

– Джу Мурк? Нет такого. Уже не работает.