Текст книги "Берлога для Уммки. Народный роман-игра «Золотой Уммка»"

10

Спиро почти не сомневался, что Роншар станет участником романа-игры, ведь он давно знал об идее объединения Полукружья и даже свой будущий велопробег посвящал именно ей. Правда, это было еще до Сдвига.

После рюмки настойки Алекс, не утерпев, вытащил свою папку.

– Вот, взгляни.

Леру зашуршал бумагами. Спиро хрумкал салатом и поглядывал на него, ожидая реакции.

– Мне старая редакция Устава «Полярного Трека» больше нравилась. Там все так толково было расписано. Подробно, весомо. Авторитетно.

«Ай-яй-яй, – подумал с досадой Алекс, – неужели у него проблемы с чувством юмора? Это худо».

– С таким вариантом ни к одному чиновнику не подойдешь. Представь, я приезжаю в какой-нибудь город, иду в мэрию, говорю: «Так, мол, и так, я представитель Ассоциации, совершаю велопробег с целью…»

– Объединения жителей…

– Правильно, а у тебя что? Защита Полярного Круга, сохранение, возрождение… Это слишком в лоб.

– Чей, мерсов?

Роншар, не обращая внимания на колкость, продолжал:

– Иду в мэрию, говорю, вот мои полномочия, вот наш Устав. А там? Думаешь, если замаскировал под хохму, то никто не поймет, откуда уши растут? У меня с чувством юмора все в порядке, а вот у чиновников? Тебе салата подложить?

– Может быть, ты и прав. В данном случае. Только пойми, нам ведь не чиновники нужны, а люди, способные понять идею, заключенную в Проекте, – упавшим голосом произнес Спиро.

– И без юмора ее понять нельзя? – задала вопрос Энн, пытаясь разрезать испеченный к приезду гостя пирог. – В таком случае прошу отнестись с юмором и к моему творению. Слишком жесткий получился пирог.

Алекс хотел вспомнить шутку Бендера о точильном камне, но передумал. Работая челюстями, он произнес:

– О, напрасно беспокоитесь, я человек неизбалованный. Мне даже нравятся немного жесткие.

– Вот, посмотри, – Леру протянул стопку плакатов и газет. – Здесь собрано все, что касается моего участия в «Полярном Треке».

Спиро взял тот, что лежал сверху. «Экспедиция из географического центра Жиропы в географический центр Разии. Леру Роншар, мастер спорта, рекордсмен Книги Гикнесса». Пестрели эмблемы известных и неизвестных фирм.

– Я смотрю, у тебя куча спонсоров.

– Конечно, иначе это просто авантюра. Ехать без средств, без поддержки… Поэтому я тебя и просил прислать побольше всякой печатной продукции. Буклеты, плакаты, значки с символикой Ассоциации. В дороге это большое подспорье, ведь приходится встречаться со многими людьми. Обрати внимание здесь, внизу.

Алекс прочел строчки, набранные жирным шрифтом: «Эксперимент проводится в рамках подготовки к высокоширотному кругосветному походу по странам Заполярья – программы Ассоциации «Полярный Трек».

– Постой, постой… Ты не отказался от идеи пробега?

– С какой стати?

– Но ведь Полярный круг-то, того…

– Тем более.

– Ну, ты даешь…

Спиро ликовал в душе. Наконец-то! Есть один человек, который готов, как и он, осознанно встать на защиту Полярного Круга. Не относясь к идее как к детской забаве, а без дураков. Ну, теперь держитесь, мерсиане!

– Значит, не только по бездорожью и разгильдяйству?

Взгляд Леру был серьезен.

– Не только.

11

Новые знакомые оказались вполне симпатичными людьми, так как они с симпатией отнеслись к «Золотому Умке». Леру, уступив натиску Алекса, пообещал до отъезда Спиро написать первую главу. Прочтя ту часть, которую написал Спиро, он согласился, что жанр путевых зарисовок вполне имеет право на существование и совершенно необязательно идти по пути традиционного романиста, погружая читателя в мир традиционного вымысла. Дубль-принцип мог отдыхать.

После Сдвига северная часть Гроссии и остальных арктических стран изменилась. Леру считал себя профессиональным путешественником-самокатчиком и имел на это право: несколько лет назад он проехал по периметру страны, тогда еще ГросСоюза, и был внесен в отечественное издание Книги Гикнесса. Одно дело двигаться по снежному насту, а другое – по болоту. Круглогодичная слякоть, стоящая теперь в высоких широтах, заставила отказаться от обычного самоката, и Роншар строил легкий болотоход. Вернее, его должна была изготовить фирма «Грибок», рекламу которой он обязался, в числе прочих фирм и фирмочек, нести по злополучной параллели. Переговоры еще не начинались, но эскизами этого агрегата Роншар завалил весь свой кабинет. Это была легкая конструкция на баллонах и с парусом. На ней он должен был пересечь пролив Брейна и Танталтический океан. Роншар был фанатом самокатопутешествий, кабинет украшали фотографии тех мест, где он успел побывать. Его старая железная лошадка стояла тут же в коридоре, и на ее боках читались следы походов. Повсюду можно было наткнуться на снаряжение самокатчика. Куртки и спальники с эмблемами фирм-спонсоров. Велосипедные заросли в туалете: пять рам и дюжина колес, подвешенных к потолку, образовывали эффектную композицию, сделавшую честь любой выставке ивангардистов.

Большое значение Леру придавал идейно-пропагандисткой стороне. «Основным средством передвижения выбран велосип-самокат как транспорт, наиболее отвечающий требованиям полного и всестороннего выполнения поставленной задачи», – гласила одна из листовок, отпечатанная Леру в местной типографии.

– Автомобиль – роскошь?

– Для меня – да. Хотя подумываю о машине. Солнце, воздух и вода хороши и из окна авто, а когда ветерок встречный где-нибудь на перевале… Теперь о романе. Я подумал, что можно будет в нем рассказать о моих путешествиях к географическому центру Жиропы и о велопаломничестве в Верусалим.

Они сидели на кухне, выходившей большим окном на проспект, и наблюдали за проходящими пешеходами. На подоконнике стоял горшок с миниатюрным гибридом фикуса с баобабом и банка из-под сельди с какими-то зелеными стрелками. Роншары исповедовали вегетарианский образ жизни, и это дало повод Алексу еще раз вспомнить бессмертное произведение.

– Мясо действительно вредно. А ты не пробовал питаться пророщенной пшеницей? Рекомендую. То, что обливаешься, – одобряю. В здоровом теле – здоровый дух, так, кажется, в вашем Кодексе Умки записано? Идея с агентством неплохая, но не будет ли это помехой? Время идет, – Леру поглядывал на Алекса и лущил тыквенные семечки, время от времени отправляя их в рот. – Хорошо, после того как ты купишь оборудование для вашего Дворца, поедешь в Ханадырь и завершишь проект – что потом?

– Еще не знаю. Как масть пойдет. Надо деньги искать для дальнейшей работы, чтобы Ассоциация возродилась. Найти новых единомышленников, спонсора вроде Саврасова. Есть мысль сделать книгу об Эгвекитауне, материал собран, интересные слайды привез. Их мне один знакомый фотограф из Залива дал. Можно посмотреть, если интересно.

– Конечно! Мы ведь так и не добрались до Чумландии в прошлый пробег по периметру. А насчет денег… В твоих записях есть интересное место, где описан ваш поход в тундру.

– Имени товарища Бендера? Ну и что?

Леру Роншар оживленно заерзал на стуле.

– Ты что! Это место надо выкупить! Единственное место на планете, где Полярный Круг пересекает стовосьмидесятый меридиан.

– Пересекал.

– Все равно, – Леру поднял свой палец, – будет дорог как память.

Спиро наморщил нос.

– Возиться с этим сейчас… Можно, конечно. А что это даст?

– Как что? Туристы будут приезжать, фотографироваться, палатку сувенирную поставить, гостиницу. Да мало ли?.. Вот и деньги. Морщишься? Не деловой ты человек, а жаль. Поди найди спонсора, это дело не простое, уж я-то знаю.

Вечером Алекс паковал свои нехитрые пожитки (на следующий день он отправлялся в Калугулу, к Войту), когда Леру дал ему лист бумаги, исписанный мелким, убористым почерком.

– Это как раз накануне Сдвига, пристегни к своей медвежьей упряжке… Доволен? А вот вид у «Умки» не совсем… Предлагаю заняться ее дизайном.

Рукопись была облачена в обложку из зеленого дерматина и приобрела презентабельный вид. Спиро подарил Леру рисунок из серии «По Ханадырю»: улица Серой Утки с магазином «Дань Природы».

Перед сном, взяв наугад какую-то книгу с полки и раскрыв ее посередине, Алекс прочитал: «Всякая правда есть лишь новая, но еще не доказанная ошибка».

12

На следующий день, покидая город, Алекс обратил внимание на монументальное сооружение из железобетона, установленное на границе городской застройки и не замеченное им в ночь прибытия. Это было подобие стула. Бетонными ногами оно упиралось в параллелепипед основания. Сверкающие на солнце металлические буквы, образующие слово «ЭЛЕКТРОСТУЛ», увенчивали сиденье, не иначе как для великанов. Спинка плавно переходила в зигзагообразную молнию.

Иллюстрация Михаила Сотникова (г. Электросталь)

«Выразительная штуковина, – поежился Спиро – не хотел бы я оказаться на таком стульчике!»

Предавшись размышлениям под плавный ход междугороднего автобуса, Алекс попытался проанализировать складывающуюся ситуацию. Что делать? Искать возможность выйти в инфернет с тем, что уже написано ими – а это как-никак девять (с Леру десять) человек, – или навестить знакомых северян и старых приятелей, дабы заручиться дополнительной поддержкой? Пожалуй, надо выбрать второе. Заняться размещением того, что есть, – сколько уйдет на это времени? А главное – денег? Ведь создание своей страницы в Сети наверняка штука дорогостоящая. И потом, не исключено, что среди своих друзей он мог бы найти зацепку, позволявшую выйти на нужный канал. В крайнем случае – дельный совет. И первым после Электростула станет Калугула, где окопался Вик Войт. После их прощания в ханадырском аэропорту от Вика не было никаких вестей. Спиро знал, что Войт не великий любитель писать, и отправил ему письмо из Ханадыря без особого расчета получить ответ.

«Интересно, чем он занимается? Прошло полтора года. Продолжает свои коммерческие проекты и заделался бизнесменом? А может быть, работает на телевидении или в театре?».

Вик закончил Академию культуры в Згиеве, столице Умкраины. С берегов Непра он перенесся на суровый берег Залива Креста и Полумесяца, где провел, как и Алекс, пятнадцать лет. Среди множества профессий, им перепробованных, была и непродолжительная работа режиссером драматической студии в эгвекитаунском Доме Счастья, где они и познакомились. Спиро в ту пору работал там художником. К счастью, лавры служителя Мельпомены недолго увенчивали вечно взъерошенную шевелюру Вика. Решив, что проще иметь дело с бессловесным железом, чем с неподатливым человеческим материалом, Войт переключился на создание всепогодных вездеходов: тогда это было повальное увлечение. Уехав с Севера, Вик обосновался в Калугуле, губернском центре, стоящем на берегу реки Коки. Этот город был известен как родина ученого-самородка Кона Цикловски, автора научного обоснования полетов в космос и оригинальной книжки «Горе и гений», цитаты из которой однажды попались на глаза Алексу.

На мозговском автовокзале, ожидая свой рейс, Спиро достал тоненькую книжицу стихов, подаренную Роншаром. На лицевой стороне был фотопортрет Энн, закутанной в платок, покрытый инеем. Сборник назывался «Обернулся на взгляд». На обратной стороне фотографию Леру на самокате, с рюкзаком, пересекала надпись: «Алексу Спиро! Соратнику по отношению к жизни! Роншар». Алекс взглянул на выходные данные: тираж 1500 экземпляров. Отпечатано в Кедрово-Жуево. На шмуцтитуле значилось, что меценаты этого опуса – корпорация «Квинта ЛТД», торгующая лучшей в мире фанерой, и религиозная организация «Ум Взбрыке», печально известная тем, что уморила кучу народа в Жестокио, стремясь зачем-то приблизить конец света. Роншар клятвенно уверил Алекса, что тогда он и в страшном сне не мог предположить, что сия «авторитетная контора» выкинет такой номер.

Перевернув несколько страниц, Спиро прочел:

 
НА ПОЛЮСЕ ЖАРЫ
 
 
Из песка жук поднялся
И замер на высоких ножках
Серебристый корабль инопланетян.
 

«Красиво. Кого он, интересно, имел в виду? Мерсиан? Их кораблей никто так и не смог увидеть. Говорят, они появляются на закрытых от посторонних глаз площадках из пространственного туннеля. Черти полосатые, благодетели…».

Роншар был поклонником хиппонской поэзии и свои миниатюры писал в виде хокку – трехстиший. Алексу нравились эти лаконичные картинки, как и сама хиппонская живопись, двумя-тремя движениями передающая неуловимые мгновения жизни. Иллюстрации к стихам сделал сам Роншар в том же стиле.

 
ИГРА
 
 
После Рождества
Дети садят
В снег елки.
 

«Елки, снег. Поди найди его. Разве что в криопарках… А на дворе-то хляби небесные разверзлись. Слава Богу, скоро посадка. Вик, наверное, уже ждет. Хорошая штука телефон».

Остаток дня он провел в пути. Калугула встретила распаренной темнотой, огнями витрин и редкими прохожими. Через полчаса троллейбус из центра города доставил его на конечную остановку – «Силикатную Долину». Спиро даже встревожился, когда за окнами перестали мелькать жилые дома и производственные постройки, а зашумел какой-то лес. «Однако забрался Вик на самую окраину. Похоже на пригород. Переулок Пахарей где-то рядом. Тьма египетская, что называется, фонари не горят. Куда идти? Вик говорил, что вправо от остановки и вниз под горку. И пассажиры разбежались…»

Двинувшись наугад, Алекс, тем не менее, тут же нашел искомый дом – панельную пятиэтажку. Подойдя к подъезду, он чуть было не столкнулся с выскочившим из него Войтом.

– Наконец-то! Что так поздно? Слушай, у меня тут срочное дело… Поднимайся, тебя уже ждут. Пятый этаж. Я скоро буду. Извини, старик, такая невезуха! Я так долго тебя ждал и вот теперь, как назло, надо бежать. Ну, ничего, времени у нас будет достаточно.

13

Войт с интересом прочитал писанину Алекса. Первые три главы. Дальше ему стало неинтересно следить за мыслью автора, и он, вооружившись ручкой и тетрадью, в полчаса нацарапал свою версию тех событий, которые разыгрались в Чумландии накануне Глобального Сдвига, когда он недолго работал рудокопом в заполярном Инсультине.

Как того и ожидал Спиро, Вик пропустил мимо ушей рассказ о его встрече с мерсами. Стоило завести разговор о «Полярном Треке», как у него срабатывало внутреннее реле, и Вик уже не воспринимал ничего, что для Алекса было первостепенным. Правда, он вспомнил, как неплохо подзаработал на поставках противогазов и спасательных жилетов в дни кризиса из-за Тартартиды. В Чумландии почему-то решили, что грозящее нападение инопланетян выльется либо в масштабное наводнение, либо в газовую атаку.

«Неплохую мы тогда комбинацию провернули, – мечтательно произнес он, – бабок было немерено. Ты как раз на метео уехал. Вот о чем надо бы написать, листописец!».

Вик чрезвычайно гордился тем, что ему удалось проработать несколько сезонов в старательской артели, из которой он привез груду камней, кучу дневниковых записей и катушку с кинопленкой. На ней был заснят исторический момент: пребывание Алекса на базе старателей. Домоседа Спиро ему удалось вытянуть из Эгвекитауна обещанием показать вымытого из вечной мерзлоты динозавра, который оказался в действительности хорошо сохранившейся тушей кенгуру. Их поставляли мерканцы в счет ленд-лиза во Вторую Войну.

От той поездки у Алекса остались двойственные впечатления. Прожив пару дней в общежитии, облазав все промприборы, спустившись с почти отвесной сопки на бульдозере, который сгребал породу, и нащелкав с десяток пленок, он с восхищением глядел на прокаленных солнцем и ветром добытчиков металла. Но то, что они после себя оставляли, наводило на мысль: только еще один потоп может сохранить какую-то живность на планете.

– Что-то я не слыхал ни про какой метеорит, придумал, что ли?

– Придумал – не придумал, тебе-то?.. Была одна история, но я ее интерпретировал.

– Да нам всякое лыко в строку.

Медальон с медвежонком Вика заинтересовал, и Алексу пришлось его отобрать – охочий до экспериментов приятель уже собирался расковырять подарок мерсианки, чтобы посмотреть, что у него внутри.

На следующий день Вик повел Алекса показать свою дачу. Благо, она располагалась под боком – жил Вик на самой окраине. Окна квартиры смотрели на подступающий к городу лес. Бетонная лента шоссе, уходящего в сторону Мосленска, разрезала его синие волны на зыбком горизонте, как сверкающий меч.

– Хорошо жить на окраине: тихо, лес под боком, речка. Тут и гараж недалеко. А в центре жара, пыль, суета.

– Хороший вид, – кивнул головой Спиро. – А машина где, в гараже? Прокатил бы.

Вик взлохматил свой непослушный вихор и сморщился, как от зубной боли.

– Не получится. Я теперь кустарь-одиночка без мотора. На прошлой неделе долбанул о стену. Был в состоянии анабиоза. Отобрали права.

– Ладно, пешком здоровее.

Некоторое время они шли молча. Алекс с удовольствием вдыхал воздух, пропитанный ароматом трав, горячей земли и чего-то давно забытого. Они вышли на взгорок, с которого открывался вид на дальний лес, дачный поселок, недостроенную церковь.

– Батюшка проворовался, деньги налево пустил. Лишили сана.

– Еще один храм Спаса…

– Слушай, мне вот какая мысль недавно пришла. Сколько попадалось изображений церквей, ни на одной не было дымохода. Как же они отапливались раньше, свечами, что ли?

– Странная мысль, никогда не думал об этом. Да и зачем это сейчас-то, после Потепления?

– Да так.

Друзья подошли к блоку приземистых строений, рядами тянувшихся по склону холма.

– А здесь, я так понимаю, твой гараж.

– Мой там, – Вик махнул рукой. – Здесь ребята должны быть, с кем машины делаем.

14

У одного из гаражей стоял расхристанный «Мозгвич» пегого цвета. Из его двери вынырнул человек с перебитым носом и в комбинезоне на одной лямке. Он оттирал руки какой-то ветошью.

– О, привет! Вот, знакомься, это – Сорока по кличке Безработица.

– Пузырь принес? – вместо приветствия ответил горбоносый, исподлобья вглядываясь в подошедших.

– Два! Откуда деньги? Вот друг приехал с Чумландии.

– Тем более… По такому поводу…

Они прошли внутрь гаража, большую часть которого занимал черный «Мерин» с белыми пятнами шпаклевки на капоте и крыльях. В самом углу, примостившись на доске, выполнявшей роль скамейки и полки для автомобильных премудростей, сидели еще двое.

– Слэв, – протягивая руку, произнес парень с глубоко посаженными глазами и серебристой щеточкой усов. Второй малый в брезентовой куртке и с грубо вылепленным лицом назвался Уром. На расстеленной газетке стояла почти опустошенная банка салата и несколько ломтей черного хлеба. Спиро пристроился на бортике открытого багажника, а Вику дали канистру из-под бензина. Закурили.

Алекс понимал, что придется, как ни крути, выпить. Поэтому, когда Сорока очередной раз намекнул о делах известных, Спиро без лишних слов достал тощий бумажник.

– Согласно законов гостеприимства.

После непродолжительной возни Безработице удалось завести своего пегого и через несколько минут на импровизированном столе появилась посудина с желтоватой жидкостью. Разговор оживился. Слэв оказался в каком-то смысле земляком, так как служил на Миндальном Востоке во флоте. Все, что было восточнее Новосербурского Воеводства, считалось Миндальным Востоком, включая и Чумландию. Сорока подначивал, Вик тоже не лез за словом в карман. Хаотичный разговор иногда прерывался предложениями поднять единственную рюмку, периодически заполняемую самогоном.

– Знаешь, почему Сороке дали кликуху Безработица? Потому что, где он появляется, работе конец.

– За что я уважаю его, сказать?

– А ты Библию читал, придурок?

– Ладно, умник. Напиши без ошибок слово «пульверизатор». Я его специально в энциклопедии выучил наизусть.

– А вот мерсы, например, что ты о них думаешь?

– А что о них думать? Враки это все, нет никаких мерсов. Вот он стоит, родимый, я о нем думаю, как хозяину побыстрей сдать.

Спиро подумал, что пора бы закругляться, так как надо было готовиться к завтрашнему отъезду.

– Ты читал Гнилтера, его «Мой напряг»? – неожиданно спросил Слэв Алекса.

– Фрагменты попадались, но всю – нет.

– Толковая вещь. Я как-то приносил. На какой странице ни откроешь – все правда. Сам посуди, реи кругом, ящик не включишь. В правительстве кто орудует, у кого все деньги? А нам – по сусалам.

Эта тема, судя по всему, была актуальной. Все выжидательно посмотрели на Спиро.

– Я вот только что был в Электростуле, под Мозгвой, у одного знакомого. Самокатчик-путешественник, недавно паломничество в Верусалим ко гробу Господнему совершил. Провожает меня в Мозгву, стоим на остановке автовокзала. А он прихватил с собой фотоаппарат и попросил одну женщину нас сфотографировать. Она щелкнула, я уже в автобус, и тут какой-то налетает: «С какого канала? Чего вы тут?» И на моего самокатчика: «Продали Гроссию, реи проклятые!». На нем какая-то баба повисла, чуть до драки дело не дошло. И уже в автобусе ко мне прицепился, чего это я с ним фотографировался. То ли костюм парня ему не понравился – весь в лейблах, то ли внешность, то ли за телевизионщиков принял, хрен его знает. Только и в автобусе он долго еще не мог успокоиться… У нас на Севере такого нет.

– Да, – кивнул головой Слэв. – Север – это понятно. Но здесь все по-другому. Не хотелось бы до крови доводить, было уже все это. А что делать? Плати мне нормально, вовремя, я бы их и не замечал сроду. Живите, как хотите. Но и нам жить дайте.

Замолчав, он посмотрел на руки Алекса.

– Художник, говоришь? С такими граблями? Нарисуй меня.

– Бумаги с собой нет.

– А ты на стене.

Алекс усмехнулся. Он вспомнил популярный в народе фильм «Место встречи под солнцем» и понял, что надо делать.

– Тогда дай что-нибудь острое, отвертку, например.

Сорока метнулся к стеллажам.

– Держи.

Алекс протиснулся между полированной поверхностью «мерса» и покрытой какими-то надписями серой стеной гаража.

– Сиди тихо, сейчас попробую.

Поглядывая на замершего Слэва, Алекс несколькими сильными движениями процарапал штукатурку.

– Вот это да! – воскликнул Ур, наблюдавший со стороны за его действиями. – Вылитый Слэв, век Едеса не видать!

Вся компания принялась рассматривать рисунок.

– Ха-ха! Да ты его в раму помести или выруби кусок, дома повесишь!

Гараж наполнился хохотом и возгласами восторга. Слэв долго тряс руку Алекса и рассматривал ее, как какой-то диковинный агрегат.

– Слушай, будешь здесь летом, заходи в любое время. Я твой должник.

– Да ладно тебе, – отмахнулся Спиро, – сочтемся.

Они возвращались в сумерках.

– Да, – протянул Вик, – такого я еще не видел – отверткой на стене. Попал в десятку. Теперь разговоров будет на месяц.