Текст книги "Записки жандарма"

Вызов меня на курсы затянулся. Прошло почти два года.

Летом 1899 года я совершенно неожиданно получил вызов на жандармские курсы.

V

В конце января 1826 года генерал-адъютант граф Бенкендорф[19]19
  Граф Александр Христофорович Бенкендорф (1782–1844) – генерал от кавалерии, шеф жандармов и одновременно главный начальник Третьего отделения Собственной Его Императорского Величества канцелярии, масон. В 1809 году отправился добровольцем в армию, действовавшую против турок, и часто находился в авангарде или командовал отдельными отрядами. За выдающиеся отличия в сражении под Рущуком 20 июня 1811 года был награждён орденом Св. Георгия 4-й степени. В 1824 году, когда в Санкт-Петербурге было наводнение, он стоял на балконе с императором Александром I. Бенкендорф сбросил с себя плащ, доплыл до лодки и спасал весь день народ вместе с военным губернатором Санкт-Петербурга М. А. Милорадовичем. Лично надзирал за А. С. Пушкиным. Умер на пароходе «Геркулес», возвращаясь из Карлсбада в Россию.


[Закрыть] подал императору Николаю I записку, в которой излагал следующее:

«События 14 декабря[20]20
  Попытка государственного переворота, состоявшаяся в Санкт-Петербурге, столице Российской империи, 14 декабря 1825 года в междуцарствие. Восстание декабристов на Сенатской площади было организовано группой дворян-единомышленников, многие из которых были офицерами гвардии. Они попытались использовать гвардейские части для недопущения вступления на трон Николая I. Целью восстания было упразднение самодержавия, отмена крепостного права и изменение политических порядков.


[Закрыть] и ужасные заговоры, которые в течение более десяти лет подготовляли этот взрыв, достаточно доказывают как ничтожность имперской полиции, так и неизбежную необходимость организации таковой согласно искусно скомбинированному и деятельно выполненному плану.

Для того чтобы полиция была хороша и охватывала все пространство империи, она должна иметь один известный центр и разветвления, проникающие во все пункты; нужно, чтобы ее боялись и уважали за моральные качества ее начальника. Он должен называться министром полиции и инспектором жандармов. Только этот титул даст ему расположение всех честных людей, которые хотели бы предупредить правительство о некоторых заговорах или сообщить ему интересные новости. Мошенники, интриганы и глупцы, обратившиеся от их заблуждений или ищущие искупить свои ошибки доносами, будут знать, куда обратиться. Этот титул объединил бы всех жандармских офицеров, разбросанных по всем городам России и по всем дивизиям армии, дал бы средство поставить туда людей интеллигентных и использовать людей чистых.

Чины, ордена, благодарность поощряют офицера более, чем денежные суммы поощряют людей, секретно используемых, которые часто играют двойственную роль: шпионят для и против правительства…

Эта полиция должна употреблять все свои усилия, чтобы завоевать моральную силу, которая в каждом деле есть главная гарантия успеха…»

Записка эта подверглась изучению государя и обсуждению нескольких избранных императором лиц, и 25 июня 1826 года, в день рождения императора Николая I, появился приказ об учреждении корпуса жандармов, о назначении генерал-адъютанта графа Бенкендорфа шефом жандармов и командующим императорской главной квартирой. Третьего же июля состоялся указ о преобразовании Особой канцелярии Министерства внутренних дел в Третье отделение собственной его величества канцелярии. Во исполнение этого указа начальники губерний по всем делам, подведомственным Третьему отделению, должны были доносить прямо его императорскому величеству.

Граф Бенкендорф в своих записках сообщает об этой реформе следующее:

«Всю империю разделили в сем отношении на семь округов; каждый округ подчинен генералу и в каждую губернию назначено по одному штаб-офицеру; дальнейшее же развитие и образование нового установления было предоставлено времени и указаниям опыта.

Учреждение в то же время Третьего отделения собственной его величества канцелярии представляло под моим начальством средоточие этого нового управления и вместе высшей, секретной полиции, которая в лице тайных агентов должна была помогать и способствовать действиям жандармов».

Так появился Корпус жандармов. Если вспомнить, что в течение всего предшествовавшего тому века главными участниками всех политических заговоров являлись военные; что военными были совершены цареубийства Петра III[21]21
  Пётр III Фёдорович (при рождении Карл Петер Ульрих) (1728–1762) – император Всероссийский, первый представитель Гольштейн-Готторпской династии на российском престоле. Внук Петра I – сын его дочери Анны и Карла Фридриха Гольштейн-Готторпского. Внучатый племянник Карла XII – внук его сестры Гедвиги-Софии. После полугодового царствования свергнут в результате дворцового переворота, возвёдшего на престол его жену Екатерину II. Личность и деятельность Петра III долгое время расценивались историками единодушно отрицательно, однако затем появился и более взвешенный подход, отмечающий ряд государственных заслуг императора, который продолжал внутреннюю политику Петра I. Обстоятельства смерти Петра III до сих пор окончательно не выяснены.


[Закрыть] и Павла I[22]22
  Павел I Петрович (1754–1801) – император Всероссийский, сын Екатерины II и Петра III, великий магистр Мальтийского ордена. Вступил на русский престол в 1796 году после смерти Екатерины II в возрасте 42 лет. В день коронации Павел I публично прочёл принятый новый закон о престолонаследии, который подвёл черту под столетием дворцовых переворотов и женского правления в России. Отныне женщины фактически были отстранены от наследования российского престола, ибо появилось жёсткое требование перехода короны по мужской линии (от отца к сыну). Впервые были установлены правила регентства. Панически опасаясь заразительности примера Французской революции, Павел в 1800 году запретил ввоз иностранных книг и отправку юношей за границу для получения образования. Павел I был убит офицерами в Михайловском замке в собственной опочивальне в ночь на 12 марта 1801 года. Организатором заговора стал Пётр Пален – петербургский генерал-губернатор и глава Тайной полиции.


[Закрыть], а во главе заговора против отца Николая Павловича стоял главный начальник государевой охраны генерал-адъютант граф Пален; что и в деле декабристов, проекты которых восходили до убийства императора Александра I и всех членов царствовавшей династии, все участники, за исключением нескольких человек, были военные, – принявши всё это во внимание, легко понять, почему в деле сформирования корпуса жандармов государь Николай Павлович принял ближайшее участие, почему корпусу дана была организация, восходившая до собственной его величества канцелярии, и почему внимание новой высшей полиции было так сильно направлено на военную среду.

Борьба с злоупотреблениями во всех частях управления, во всех состояниях и местах; наблюдение за сохранением государственного порядка и спокойствия; наблюдение за нравственностью учащейся молодежи; обнаружение бедных и сирых, нуждающихся в материальной помощи, – вот обязанности корпуса жандармов согласно инструкции, преподанной им их первым шефом.

Корпус жандармов – глаза и уши императора, говорили тогда. Общественное благо – его цель. Белый платок – для утирания слез – эмблема его обязанностей. Какая же среда могла дать соответствующий контингент лиц для выполнения такой высокой задачи? Только русская армия, в массе своей всегда служившая верой и правдой своим государям, создавшая им славу, ковавшая величие и могущество России. Она и выделила из себя и весь состав вновь образованной жандармерии.

«По мысли государя, – говорил историк Шильдер, – лучшие фамилии и приближенные к престолу лица должны были стоять во главе этого учреждения и содействовать искоренению зла».

В царствование Александра II на офицеров корпуса жандармов было возложено производство дознаний по делам о государственных преступлениях, на правах следователей под наблюдением прокуратуры, согласно новых судебных уставов.

Всесильный диктатор, «волчьи зубы, лисий хвост» – граф Лорис-Меликов[23]23
  Михаил (Микаэл) Тариэлович Лорис-Меликов (1824–1888) – граф, генерал-адъютант. В последние месяцы царствования императора Александра II занимал пост министра внутренних дел с расширенными полномочиями, проводил либеральную внутриполитическую линию, планировал создание представительного органа с законосовещательными полномочиями («Конституция Лорис-Меликова»). Русская печать дала ему ироническое прозвище «диктатор сердца». Назначение графа руководителем Верховной распорядительной комиссии было в целом встречено в обществе позитивно. В Лорис-Меликове, несмотря на его политику усиления репрессий, прежде всего видели либерала, а в его деятельности – начало либеральной политики государства. Левый, революционный лагерь общественного движения России также отмечал, что время «диктаторства» Лорис-Меликова – это время «общего оживления и надежд. После отставки с поста министра Лорис-Меликов уехал за границу и проживал большей частью в Ницце.


[Закрыть] добился уничтожения независимости корпуса жандармов. В феврале 1880 года шеф жандармов был уволен от должности, Третье же отделение и корпус жандармов были подчинены Лорис-Меликову. Высочайшим же указом 6 августа того же года корпус жандармов был подчинен министру внутренних дел, тому же Лорис-Меликову, по званию шефа жандармов, Третье отделение было уничтожено, и вместо него был образован Департамент государственной полиции.

Подчинив себе корпус, Лорис-Меликов не сумел, однако, целесообразно использовать его силы в то тяжелое время. Охрана государя была поставлена преступно небрежно. Ею ведали чиновники секретного отделения канцелярии обер-полицмейстера.

В упоении собственной славы, Лорис-Меликов, в одном из своих всеподданнейших докладов, красиво изобразил государю то успокоение и благополучие, которого он достиг якобы в империи своими либеральными мерами, смешав непозволительно для государственного человека в одну кучу народ, либеральное общество, политиканов и революционеров. За тот знаменитый доклад, образчик безграничного самомнения, легкомыслия и политического невежества со стороны министра внутренних дел, Россия заплатила, спустя немного времени, жизнью своего царя-освободителя.

После убийства Александра II было создано Петербургское охранное отделение с чинами корпуса жандармов. Предупреждение покушения на жизнь Александра III в марте 1887 года арестом «Террористической фракции Народной воли»[24]24
  Русская революционная организация. Основана в декабре 1886 г. в Петербурге. Организаторы и руководители П. Я. Шевырёв и А. И. Ульянов – брат В. И. Ленина. Попытка «Фракции» осуществить в марте 1887 года в Петербурге покушение на императора Александра III окончилась арестами и разгромом организации. Участники и организаторы покушения (15 человек) были судимы. Ульянов, Андреюшкин, Генералов, Осипанов и Шевырёв повешены в Шлиссельбургской крепости, остальным первоначально был также вынесен смертный приговор, но заменен на различные сроки каторги и ссылку в Сибирь.


[Закрыть] с бомбами на пути предполагаемого проезда государя явилось блестящим актом деятельности корпуса за то время. Чины корпуса разгромили по всей России терроризовавшую прежнее правительство «Народную волю» и, согласно высочайше утвержденному в августе 1881 года «Положению об усиленной охране», приняли к исполнению новую обязанность – производство расследования без участия прокурорского надзора.

Совокупностью энергично принятых мер достигнуто было успокоение.

Новое царствование императора Николая Александровича принесло с собой общественное оживление, властно выдвинулся новый социальный фактор – рабочий вопрос. Корпусу предстояла новая сложная работа.

В 1899 году, когда я был вызван на жандармские курсы, организация и обязанности корпуса были в общем таковы: корпус состоял из генералов, офицеров и унтер-офицеров.

Одна часть корпуса была сведена в губернские жандармские управления, которые осуществляли по-старому наблюдения, кое-где вели политический розыск, а также производили дознания и расследования. К этой категории относились и офицеры резерва, специализировавшиеся на производстве дознаний.

Вторая часть корпуса была сведена в железнодорожные полицейские управления и несла службу исключительно в полосе отчуждения железных дорог, исполняя функции и общей и политической полиции.

В ведении офицеров корпуса были также охранные отделения в Петербурге, Москве и Варшаве, входившие в состав градоначальств и обер-полицмейстерств и занимавшиеся политическим розыском. В крепостях же были крепостные жандармские команды, наблюдавшие в крепостных районах. Кроме того, в состав корпуса входили Петербургский, Московский и Варшавский дивизионы, несшие наружно-полицейскую службу и бывшие жандармами только по форме.

Главным начальником жандармов являлся министр внутренних дел по званию шефа жандармов, во главе корпуса стоял его командир, строевою частью ведал штаб, всей же розыскной и наблюдательной – Департамент полиции, куда поступала также и вся отчетность по производству дознаний и расследований.

Железнодорожные жандармы зависели почти исключительно от штаба, губернские же – от Департамента полиции. Двойственность подчинения корпуса отражалась на всей его службе.

Назначение же начальников управлений не высочайшими приказами, а командиром корпуса, вносило в корпусную жизнь произвол, протекционизм и лишало его высший персонал независимости и самостоятельности, столь необходимых для органа такого важного государственного значения, какое имел корпус в царской России.

* * *

Лекторы нам читали Уголовное право, производство дознаний и расследований и железнодорожный устав. Мы отлично усвоили все права и обязанности железнодорожной жандармерии и познакомились с формальной стороной дознаний, но и только. О самом же главном для нас (об общественных и революционных движениях и о методах борьбы с революцией) нам тогда ничего на курсах не говорили.

Между тем большинство из нас горело желанием отдаться всецело борьбе с революционерами. Как ни далеко стояла тогда армия от политики, кое-что о начинающемся рабочем движении доходило и до нас, о подпольной работе социалистов мы слыхали, знали мы и то, что царя-освободителя убили именно они. На курсах же нам было выдано для ознакомления с порядком производства дознаний несколько томов дела о покушении на Александра III. Но только нам не давали никаких разъяснений по этому делу, которое одно могло бы составить ряд поучительных для жандармского офицера лекций по истории революционного движения и по розыску.

В конце декабря 1899 года мы выдержали выпускной экзамен и были переведены высочайшим приказом в корпус жандармов. Нам дали в штабе лист со свободными вакансиями, причем адъютант по строевой части подполковник Чернявский с особенным пренебрежением швырнул нам отдельный листок с вакансиями охранных отделений, и мы разобрали вакансии согласно желанию в порядке успехов сдачи выпускного экзамена. Одни пошли на железные дороги, часть в губернские, четверо же, и в том числе я, решили окунуться в самую гущу и взяли вакансии в охранные отделения. Чернявский смотрел на нас с нескрываемой враждебностью и буквально фыркал, а не говорил, когда мы обращались к нему за какими-либо справками.

Я вышел в Московское охранное отделение, пугавшее всех тем, что начальником его был штатский Зубатов[25]25
  Сергей Васильевич Зубатов (1864–1917) – крупнейший деятель политического сыска и полицейский администратор, надворный советник, глава Особого отдела Департамента полиции. Зубатова можно по праву назвать создателем системы политического сыска дореволюционной России. Приобрел широкую известность, благодаря созданной им системе легальных рабочих организаций, получившей по имени автора название «зубатовщины». Вербовал провокаторов из среды революционеров. В 1910 году перестал заниматься политикой, вёл частный образ жизни. Второго марта 1917 года император Николай II отрёкся от престола в пользу своего брата Михаила, а третьего марта, во время обеда, пришло сообщение об отречении Михаила. Зубатов молча выслушал это сообщение, вышел в соседнюю комнату и застрелился.


[Закрыть]. В синем уже мундире с белыми аксельбантами вернулся я через несколько дней в Вильну.

Ясный морозный январский день. Много снегу. Московский «ванька» резво катит меня с чемоданом с вокзала на Большую Дмитровку, где у сестры меня ждет жена.

Через час, переодевшись в мундир, еду в Гнездниковский переулок являться в Охранное отделение.

Двухэтажное здание зеленоватого цвета окнами на переулок. Вхожу в небольшую правую дверь. Темный вход; довольно большая полунизкая передняя, из которой несколько маленьких дверей в крошечные приемные. В дальнем правом углу странная витая лестница наверх. Из того же угла теряется в темноте узкий коридорчик.

Некто в штатском спрашивает меня, что мне угодно и, узнав, что я новый офицер и приехал на службу, схватился снимать пальто и, попросив подождать, полетел по витой лестнице.

Вошел полицейский надзиратель и любезно раскланялся. Постояв немного, он заглянул в каждую дверь и плотно прикрыл их – очевидно дежурный. Из темного коридорчика появился служитель с огромным подносом, полным стаканов чаю, и осторожно стал подниматься по винтовой лестнице.

Вскоре скатившийся с нее докладчик попросил меня следовать за ним.

Поднимаюсь: чистый широкий коридор. Прохожу большую светлую комнату; много столов, за ними чиновники – пишут; стучат машинки; груды дел. Дальше – небольшая комнатка, полная дуг с листками, что похоже на адресный стол. Проходим через маленькую темную переднюю и входим в небольшой, в два окна, кабинет. Американский стол-конторка, диван, несколько стульев.

Навстречу поднимается упитанный, среднего роста штатский, полное здоровое румяное лицо, бородка, усики, длинные русые волосы назад, голубые спокойные глаза. Представляюсь. Он отвечает:

– Медников, старший чиновник для поручений, – и, улыбаясь, просит садиться. – Я мы вас ждем, очень рад-с, скоро придет и начальник.

Говор спокойный, певучий, немного простоватый. Сидит, откинувшись на спинку, поглаживая себя по ляжкам, изредка отбрасывает волосы рукой назад.

Обмениваемся ничего не значащими фразами о погоде и морозе. Смотрю на портреты на стене. Один из них женский, как узнал потом, революционерки Курпатовской[26]26
  М. И. Курпатовская – агент Департамента полиции, деятельная помощница знаменитого провокатора А. Е. Серебряковой. В 1894 году с помощью Курпатовской были раскрыты провинциальные организации партии «Народное право». В 1891–1893 годах «освещала» «Русско-кавказский кружок», во главе которого стоял Егупов, сам предавший впоследствии всю свою организацию. В конце 1890-х годов, выйдя замуж, отошла от революционных дел.


[Закрыть], на другом же красивый мужчина. Увидев, что смотрю на него, Медников говорит: «Это Судейкин»[27]27
  Георгий Порфирьевич Судейкин (1850–1883) – подполковник Отдельного корпуса жандармов, с 1882 года инспектор Петербургского охранного отделения. Убит 16 декабря 1883 года на конспиративной квартире С. П. Дегаева в Петербурге народовольцами В. П. Конашевичем и Н. П. Стародворским, при содействии С. П. Дегаева, который вёл двойную игру. Дегаев скрылся в Лондоне.


[Закрыть].

Почему Курпатовская украшала тот кабинет, для меня осталось невыясненным навсегда. Никогда она никакого отношения к службе отделения не имела, если не считать того, что бывала обыскиваема и арестована.

Немного спустя Медников стучит в дверь, что в углу комнаты, и приглашает меня жестом за собой. Вхожу в большой, нарядный, не казенный кабинет. На стене прелестный, тоже не казенный царский портрет. Посреди комнаты среднего роста человек в очках, бесцветный, волосы назад, усы, борода, типичный интеллигент, это – знаменитый Зубатов.

Представляюсь, называя его «господин начальник». Он принимает мой рапорт стоя, по-военному, опустив руки и, дав договорить, здоровается и предлагает папиросу. Отказываюсь, говорю, что не курю. Удивляется.

– Может быть, и не пьете?

– И не пью.

Начальник смеется и, обращаясь к Медникову, говорит: «Евстратий, и не пьет!..» Евстратий сидит плотно, гладит себя по ляжкам, ухмыляется. Спросил, женат ли я, как думаю устроиться, и, предложив еще несколько вопросов, Зубатов сказал, чтобы я шел являться обер-полицмейстеру, и мы распрощались.

Дом обер-полицмейстера помещался на том же дворе, но фасадом и подъездом выходил на Тверской бульвар. Обер-полицмейстер полковник Дмитрий Федорович Трепов[28]28
  Дмитрий Фёдорович Трепов (1855–1906) – генерал-майор Свиты, сын петербургского градоначальника генерала Трепова. Применял прямолинейные административно-полицейские меры для подавления революционного движения в Москве, являясь ближайшим помощником московского генерал-губернатора великого князя Сергея Александровича; в частности, им последовательно преследовалось политическое движение среди студенчества. Первого июля 1906 года на прогулке в Петергофском саду был убит по ошибке вместо Трепова похожий на него генерал-майор С. В. Козлов. Второго сентября 1906 года Трепов неожиданно скончался от сердечного приступа.


[Закрыть], бывший конногвардеец, высокий, красивый и представительный мужчина, встретил меня сурово-вежливо, предложил несколько вопросов, сказал комплимент по адресу отделения и его начальника и, пожелав успеха в службе, распрощался.

Сделав затем несколько визитов, я вернулся в отделение, где перезнакомился со служащими. Помощником начальника был жандармский подполковник Сазонов, которому Зубатов и передал меня для выучки. Были в отделении еще два жандармских офицера – Петерсен и Берарди, но они находились в командировках. Поручик Берарди вел тогда расследование о хищениях в разных войсковых частях оружия и о переправе его через Кавказ в Персию. В двух местах были скрадены даже артиллерийские орудия. Военное министерство само просило, чтобы расследование произвел жандармский офицер. Берарди блестяще справился с поручением и был награжден Владимиром IV степени, что тогда являлось редкой наградой, и потому Берарди был тогда героем дня в корпусе. Позже он до самой революции состоял начальником дворцовой полиции, а при большевиках был расстрелян. Это был выдающийся офицер.

В отдельном кабинете сидел сумрачный, в очках блондин, бывший когда-то революционером, Л. П. Меньщиков[29]29
  Леонид Петрович Меньщиков (1869–1932) – деятель российского политического сыска, публицист. С 1902 года был помощником начальника Московского охранного отделения, с 1903-го до своей отставки – старшим помощником делопроизводителя Департамента полиции. В 1909 году эмигрировал во Францию. Продолжил работу по раскрытию «провокаторов». Всего им было выявлено около 2000 «провокаторов» разных партий и агентов полиции неопределённой политической направленности.


[Закрыть]. В комнате рядом сидели делопроизводитель, от которого почти всегда отдавало букетом, и чиновник для поручений Л. И. Войлошников, симпатичный, приветливый, хороший человек. В 1905 году, при Московском восстании, Войлошников был расстрелян на Пресне дружиной социалистов-революционеров на глазах жены и маленьких детей. Тогда это произвело на всех крайне тяжелое впечатление. Мне было как-то не по себе в этой необычайной военной обстановке.

Скоро затем Сазонов пригласил меня к себе, в свой громадный кабинет с двумя письменными столами, с портретами по стенам и с зерцалом на угловом столике, и дал краткое, но толковое объяснение о том, что такое Охранное отделение и какие его права и обязанности. По-товарищески же посоветовал, к кому и как относиться и с кем и как держаться. О Зубатове и о Медникове он говорил особенно серьезно, упирая на то, что они отлично знают свое дело. Советовал мне не допытываться очень, где, что и как, объясняя, что со временем само все придет и что так будет лучше, так как очень любопытных не любят. Предупредил он и о том, что по отношению посторонних надо быть сдержанным на словах, быть осторожным, конспиративным, как выразился он, т. е. ничего о служебных делах не рассказывать; не рассказывать ничего и домашним.

В шесть часов Сазонов сказал мне:

– Ну, теперь пойдем прощаться к начальству, таков у нас порядок.

Мы прошли в кабинет Медникова, где кроме него были и Зубатов и Войлошников. Поглаживая бородку, стоял Меньщиков.

– Ну, что же, господа, пора и по домам, – сказал нам Зубатов и, пожав руку каждому и пожелав всего хорошего, ушел в свой кабинет.

Медников с грохотом закрыл свою конторку, приветливо распрощался с каждым из нас, и все разошлись.

Только к семи часам вечера, когда было уже совсем темно, вернулся я домой, где жена и сестра с мужем забросали меня вопросами. Я же был как в тумане. Всё, что я видел и слышал, было так ново, странно и таинственно. Совет Сазонова о конспиративности звучал в ушах. Я кое-как разъяснился, говоря, что все были очень вежливы, приветливы и конспиративны. Это слово сразу очень понравилось.

В Москву я попал в первый раз. Мне так хотелось посмотреть город, хотелось на воздух. Я оделся и поехал в Кремль.

Вот она, белокаменная, вот она – сердце России. При какой странной обстановке я тебя вижу впервые. Я любуюсь тобой поздно вечером, приехав рано утром… Как все это странно… Что за странная новая служба… Какие странные люди… Зубатов, Медников… А тот, что возится внизу в коридорчике, несуразный в большой шляпе и с пледом на плечах… И помещение странное… Железная витая лестница… и я.

VI

Московское охранное отделение того времени занимало исключительное положение среди розыскных органов России и деятельность его распространилась далеко за пределы Москвы и ее губернии. Отделение уже вычистило к тому времени Москву и раскрыло несколько революционных организаций вне ее.

Так, в 1895 году отделение арестовало в Москве кружок студента Распутина[30]30
  Осенью 1894 года в отделении по охранению общественной безопасности и порядка в Москве были получены сведения о том, что в квартире № 6 по Тишинскому переулку происходят частые сборища учащейся молодежи, на которых Иван Спиридонович Распутин, недавно окончивший Московский университет, произносит речи террористического характера, призывая убить Николая II. Дело о кружке И. С. Распутина было по высочайшему соизволению (14 февраля 1896 г.) разрешено административным порядком, с тем чтобы подвергнуть одиночному тюремному заключению Распутина на пять лет и на десять лет ссылки в Якутскую область. Остальные члены кружка отделались высылкой под гласный надзор полиции в разные места.


[Закрыть], имевший намерение подготовить покушение на молодого государя и делавший для того некоторые приготовления. Оно разгромило перед тем складывавшуюся благодаря Натансону партию «Народное право»[31]31
  «Социально-революционная партия Народного права» – российская нелегальная революционно-демократическая организация народнического толка (1893–1894). Членами организации состояли представители разночинной демократической интеллигенции, их деятельность была направлена на пропаганду также среди интеллигенции.


[Закрыть], арестовав по разным городам ее главарей и взяв в Смоленске ее типографию. Оно проникло своим розыском даже в Петербург и арестовало в 1896 году на Лахте типографию «Группы народовольцев»[32]32
  «Группа народовольцев» – название двух петербургских революционных организаций, преемственно между собой связанных.


[Закрыть].

Ко времени моего приезда отделение работало по Северо-Западному краю, где в Минске, как раз весною 1900 года, оно произвело большие аресты социалистов-революционеров, во главе с Е. Гальпериным, Л. Клячко и Г. Гершуни[33]33
  Григорий Андреевич Гершуни [Герш-Исаак Гершуни] (1870–1908) – один из основателей партии эсеров, член ЦК, руководитель «Боевой организации», организатор террористических актов против министра внутренних дел Д. С. Сипягина, харьковского губернатора Н. М. Оболенского и уфимского губернатора Н. М. Богдановича. В мае 1903 года арестован под Киевом; в марте 1904 года Петербургский военно-окружной суд приговорил его к смертной казни, замененной пожизненным заключением. Осенью 1905 года бежал из Акатуйской каторжной тюрьмы в бочке с капустой, добрался до Китая, затем переехал в Америку. В 1907 году участвовал во II съезде эсеров в Таммерфорсе, выступал против использования экспроприации как средства борьбы. Умер в Цюрихе от саркомы, похоронен в Париже.


[Закрыть], где работала и «бабушка» Е. Брешковская[34]34
  Екатерина Константиновна Брешко-Брешковская (1844–1934) – участница революционного движения, «бабушка русской революции». С 1873 г. – член кружка «Чайковцев». Участница «хождения в народ», в 1874 г. была арестована и приговорена к работам на Карийской каторге, где стала первой женщиной политкаторжанкой. В 1879 г. переведена на поселение в Баргузин, откуда в 1880 г. пыталась бежать, снова приговорена к четырем годам каторги. В 1882 г. после года тюрьмы вновь каторга на Каре. В 1885–1893 гг. – на поселении в г. Селенгинске, затем жила в Иркутске. В 1896 г. вернулась в Европейскую Россию. С 1898 г. – на нелегальном положении. В 1899 г. вместе с Г. А. Гершуни была инициатором создания «Рабочей партии политического освобождения России», затем осенью 1901 г. – Боевой организации партии социалистов-революционеров. В 1901–1905 гг. неоднократно избиралась в ЦК партии. В 1903 г. эмигрировала в Швейцарию.


[Закрыть], ускользнувшая тогда от ареста.

Та организация называлась «Рабочей партией политического освобождения России», имела свою типографию, где была напечатана ярко террористического характера брошюра «Свобода», наделавшая тогда много шума. Типография та была арестована отделением.

Всё это, а также и другие успехи по преследованию революционеров были достигнуты отделением с помощью внутренней агентуры, т. е. через тех членов революционных организаций, которые по тем или иным побуждениям давали политической полиции сведения о деятельности своих организаций и их отдельных членов.

Они выдавали своих близких жандармерии, служа для нее шпионами, и назывались у политической полиции «сотрудниками», у своих же шли под именем «провокаторов».

Сотрудник не считался на службе у отделения, он не был его чином, не значился по ведомостям, поступавшим в Государственный контроль; он был для отделения человеком другого враждебного лагеря, помогавшим лишь правительству в его борьбе с революционерами, откуда и самое название – сотрудник.

Не жандармерия делала азефов[35]35
  Е́вно Фи́шелевич [Евгений Филиппович] Азеф (1869–1918) – революционер-провокатор, один из руководителей партии эсеров и одновременно секретный сотрудник Департамента полиции. Известен как «король провокаторов». Как глава Боевой организации эсеров, организовал и успешно провёл ряд терактов, в числе которых убийство великого князя Сергея Александровича. В то же время как агент Охранного отделения раскрыл и выдал полиции множество революционеров. В число секретных сотрудников полиции Азеф был принят в 1892 году, в 23 года. В 1893 году предложил Департаменту полиции быть осведомителем о русских революционерах – студентах Политехнического института в Карлсруэ, и его предложение приняли. На внутрипартийном разбирательстве ЦК ПСР приговорил Азефа к смерти, однако тот смог избежать ликвидации и в 1909 году бежал в Германию и скрывался там до самой смерти.


[Закрыть] и малиновских[36]36
  Роман Вацлавович Малиновский (1876–1918) – политический деятель, член ЦК РСДРП, большевик, известный провокатор. Был казнён в 1918 году.


[Закрыть], имя же им легион, вводя их как своих агентов в революционную среду; нет, жандармерия выбирала лишь их из революционной среды. Их создавала сама революционная среда. Прежде всего они были членами своих революционных организаций, а уже затем шли шпионить про своих друзей и близких органам политической полиции.

Чины охранного отделения или жандармского управления, от начальника до младшего филера, никогда в революционные ряды не становились.

Умением привлекать из революционных и общественных кругов лиц, которые освещали бы их деятельность, тогда славилось именно Московское охранное отделение. Наличностью этих сотрудников из социалистов и общественников и объяснялись успехи Московского отделения и его популярность.

В числе таких сотрудников отделения уже тогда состояли двое, из которых один, убежденный враг социализма и революционеров, являлся образчиком самого лучшего, идейного, преданного правительству сотрудника, каких вообще бывало немного, другой же, наоборот, дал впоследствии пример типа отрицательного и нежелательного – сотрудника-провокатора. Первым была Зинаида Гернгросс, вторым – Евно Азеф.

Зинаида Федоровна Гернгросс[37]37
  Зинаида Фёдоровна Жученко-Гернгросс (1872–?) – секретный сотрудник Департамента полиции, убеждённая монархистка и противница революционных партий. По докладу П. А. Столыпина Николаю II от 12 октября 1909 г., Жученко назначили пожизненную пенсию в размере 3600 руб. в год из секретных сумм Департамента полиции. С началом Первой мировой войны, находясь в Германии, была арестована по подозрению в шпионаже в пользу России и заключена в тюрьму, где находилась до 1917 года. После освобождения переехала в Бельгию.


[Закрыть] стала сотрудничать на Московское охранное отделение в 1895 году и раскрыла властям московский террористический кружок Распутина, подготовлявший покушение на императора Николая II, которое предполагалось совершить при въезде государя в Москву на коронационные торжества 1896 году.

Дело было разрешено в административном порядке, и сама Гернгросс, как замешанная в нем, была выслана на пять лет в Кутаис, где вышла замуж за врача Жученко, а затем скоро переехала в Юрьев и выехала за границу.

Будучи убежденной монархисткой и всей душой ненавидя революционные партии с их подпольной грязью, Жученко решила бороться с ними жесточайшим образом, не преследуя при том никакой корыстной цели. Она вновь стала сотрудничать с Департаментом полиции и оказала ему ряд ценных услуг по раскрытию деятельности партии социалистов-революционеров, и благодаря ей в руки правосудия были преданы многие серьезные революционные деятели и предупреждены грандиозные террористические покушения.

В 1909 году, благодаря измене Меньшикова, Жученко была разоблачена Бурцевым[38]38
  Владимир Львович Бурцев (1862–1942) – публицист и издатель, заслуживший за свои разоблачения секретных сотрудников Департамента полиции («провокаторов царской охранки») прозвище «Шерлок Холмс русской революции». Особенно известен раскрытием тайны Азефа. После октябрьского переворота эмигрировал сначала в Финляндию, затем во Францию В последние годы жизни сильно нуждался и умер в больнице от заражения крови. Похоронен на русском кладбище Сент-Женевьев-де-Буа под Парижем.


[Закрыть], и в августе того же года Центральный комитет партии социалистов-революционеров объявил ее провокатором.

В том же году к Жученко, жившей с сыном в Шарлоттенбурге, заявился добровольный шеф революционного розыска социалист В. Л. Бурцев, средства розыска которого, кстати сказать, были те же, что и у ненавистного ему Департамента полиции, т. е. внутренняя агентура, которую он вербовал среди чиновников правительства, и филерство, которое осуществлялось в нужных случаях членами революционных партий. То, что считалось преступным и подлым со стороны правительства, признавалось необходимым и хорошим в своих собственных руках: такова этика революционеров.

При двух свиданиях с Бурцевым Жученко честно, открыто, с полным достоинством и мужеством и в гордом сознании той государственной пользы, которую она приносила родине, раскрывая работу подтачивающих ее революционных партий, высказала свои взгляды на сотрудничество.

– Да, я служила, – говорила она Бурцеву, – к сожалению, не пятнадцать лет, а только три, но служила, и я с удовольствием вспоминаю о своей работе, потому что служила не за страх, а по убеждению. Теперь скрывать нечего. Спрашивайте меня, и я буду отвечать. Но помните: я не открою вам ничего, что повредило бы нам, служащим в Департаменте полиции… Я служила идее… Помните, что я честный сотрудник Департамента полиции в его борьбе с революционерами… Сотрудничество – одно из наиболее действительных средств борьбы с революцией… Я не одна: у меня много единомышленников как в России, так и за границей. Мне дано высшее счастье остаться верной до конца своим убеждениям, не проявить шкурного страха, и мысль о смерти меня не страшила никогда…

Честный фанатик, революционер Бурцев столкнулся с не менее честной фанаткой сотрудницей Жученко. И моральная победа в этом столкновении правительства с революцией осталась всецело на стороне правительства – на стороне Жученко. Фанатик революционер должен был признать моральную силу убежденного сотрудника, и Бурцев пожал на прощанье руку Жученко со словами: «Как человеку честному, жму вашу руку».

И перед этой моральной силой честности, долга и мужества склонился даже и Центральный комитет партии социалистов-революционеров: Жученко не мстили, ее не тронули.

Прямой противоположностью является в то время скромный еще сотрудник, но впоследствии сделавшийся знаменитостью, как провокатор, – Азеф.

Азеф – это беспринципный и корыстолюбивый эгоист, работавший на пользу иногда правительства, иногда революции; изменявший и одной и другой стороне, в зависимости от момента и личной пользы; действовавший не только как осведомитель правительства, но и как провокатор в действительном значении этого слова, т. е. самолично учинявший преступления и выдававший их затем частично правительству, корысти ради.

Между этими двумя крайностями располагался ряд иных сотрудников, молодых и пожилых, всяких сословий, профессий и категорий. Единственная среда, которая не давала «сотрудников», – это было офицерство: предательство и спекуляция на товариществе были чужды офицерству царской России.

Мастером по приобретению сотрудников считался сам начальник отделения – Зубатов.

Сергей Васильевич Зубатов учился в одной из московских гимназий и, будучи в старших классах, принимал участие в ученической кружковщине, где сталкивался, между прочим, с одним из основателей партии социалистов-революционеров Михаилом Гоцем[39]39
  Михаил Рафаилович Гоц (1866–1906) – народоволец, политический деятель. Один из организаторов Партии эсеров, член заграничного ЦК, создатель устава «Боевой организации эсеров». Поддерживал газету «Революционная Россия» и журнал «Вестник русской революции». Отбывал наказание в Якутской и Вилюйской каторжных тюрьмах, а с июня 1892 года в Акатуйской каторжной тюрьме и Горном Зерентуе. В 1895 году каторга заменена ссылкой на поселение. С 1902 года жил в Швейцарии, умер в Берлине от неизлечимой болезни.


[Закрыть].

После гимназии он не пошел в университет, а поступил чиновником в охранное отделение, где дослужился до помощника начальника, а затем, как знаток розыскного дела, вне правил, так как не был жандармским офицером, был назначен и начальником.

Начитанный, хорошо знакомый с историей, интересовавшийся всеми социальными вопросами, Зубатов был убежденным монархистом. Он считал, что царская власть, давшая России величие, прогресс и цивилизацию, есть единственная свойственная ей форма правления. «Без царя не может быть России, – говорил он нам не раз, – счастье и величие России – в ее государях и их работе. Возьмите историю». И доказательства сыпались, как из рога изобилия. «Так будет и дальше. Те, кто идут против монархии в России – идут против России; с ними надо бороться не на жизнь, а на смерть».

И он боролся всеми законными, имевшимися в его распоряжении средствами и учил и нас, офицеров, тому же.

Пройдя в молодости революционные увлечения, зная отлично революционную среду с ее вождями, из которых многие получали от него субсидии за освещение работы своих же сотоварищей, он знал цену всяким «идейностям», знал и то, каким оружием надо бить этих спасителей России всяких видов и оттенков.

Для успеха борьбы нужно было осведомление через сотрудников, и Зубатов искал их. После каждых групповых арестов или ликвидации Зубатов подолгу беседовал с теми из арестованных, кто казался ему интересным. Это не были допросы, это были беседы за стаканом чая о неправильности путей, которыми идут революционеры, о вреде, который они наносят государству. Во время этих разговоров со стороны Зубатова делались предложения помогать правительству в борьбе с революционными организациями. Некоторые шли на эти предложения, многие же если и не шли, то все-таки сбивались беседами Зубатова с своей линии, уклонялись от нее, другие же совсем оставляли революционную деятельность.

Одним из таких сбитых временно с его революционного пути оказался и знаменитый по последующей работе Гершуни. После ареста в Минске Гершуни содержался под стражей в Москве. У Зубатова были, конечно, сведения о том, что делал Гершуни в Минске, как формировал он там летучие библиотечки, фабриковал небольшие типографии и рассылал их с Брешко-Брешковской по разным городам. Знал он и о взглядах Гершуни на террор, как на необходимый способ борьбы с правительством. Данных, хотя и агентурных, было достаточно, чтобы послать Гершуни административным порядком в далекую Сибирь, но Зубатов этого не сделал. Он хотел переломить Гершуни идейно. Он не раз вызывал Гершуни на допросы. Долгие беседы вели два противника, и в результате Гершуни дал подробное показание и тем купил себе свободу, избавив себя от ссылки. Он был освобожден и вернулся в Минск. Моральная победа Зубатова была велика, но ненадолго.

Зубатов не понял тогда достаточно хорошо Гершуни, не разглядел в нем уже готового убежденного террориста, слишком доверчиво отнесся к нему, поверил ему. Очутившись на свободе, Гершуни оправился от влияния Зубатова и отомстил правительству, как видно будет дальше, жестоко.

Зубатов не смотрел на сотрудничество как на простую куплю и продажу, а видел в нем дело идейное, что старался внушить и офицерам. Учил он также относиться к сотрудникам бережно. «Вы, господа, – говорил он, – должны смотреть на сотрудника как на любимую женщину, с которой вы находитесь в нелегальной связи. Берегите ее как зеницу ока. Один неосторожный ваш шаг, и вы ее опозорите. Помните это, относитесь к этим людям так, как я вам советую, и они поймут вас, доверятся вам и будут работать с вами честно и самоотверженно. Штучников гоните прочь, это не работники, это продажные шкуры. С ними нельзя работать. Никогда и никому не называйте имени вашего сотрудника, даже вашему начальству. Сами забудьте его настоящую фамилию и помните только по псевдониму. Помните, что в работе сотрудника, как бы он ни был вам предан и как бы он честно ни работал, всегда, рано или поздно, наступит момент психологического перелома. Не прозевайте этого момента. Это момент, когда вы должны расстаться с вашим сотрудником. Он больше не может работать. Ему тяжело. Отпускайте его. Расставайтесь с ним. Выведите его осторожно из революционного круга, устройте его на легальное место, исхлопочите ему пенсию, сделайте все, что в силах человеческих, чтобы отблагодарить его и распрощаться с ним по-хорошему. Помните, что, перестав работать в революционной среде, сделавшись мирным членом общества, он будет полезен и дальше для государства, хотя и не сотрудником; будет полезен уже в новом положении. Вы лишаетесь сотрудника, но вы приобретаете в обществе друга для правительства, полезного человека для государства».