Текст книги "История большевизма в России от возникновения до захвата власти: 1883—1903—1917. С приложением документов"

VIII

1906 год. – Работа на местах. – Пропаганда в войсках. – Боевая работа: террор и экспроприации. – Работа в связи с созывом I Государственной думы. – Военные бунты. – Аресты. – Призывы большевиков к восстанию. – Конференция военных и боевых организаций. – Общерусская конференция

Пока руководители партий работали над теоретическими решениями тактических вопросов, местные партийные работники шли за движением общественных групп. Например, в Московском районе социал-демократы бросились было в профессиональное движение, затем занялись организацией безработных, думая использовать их в дальнейшем в своих видах, как серьезную политическую силу, но и то и другое потерпело неудачу и вскоре было оставлено. Некоторые всецело занялись крестьянским движением и сумели овладеть им в отдельных уездах Юго-Западного края, где организовали позже забастовочные комитеты – сельские, волостные и уездные, а в некоторых селах даже и Советы крестьянских депутатов, при помощи которых провели затем в период жатвы небесполезную для рабочих в смысле материальном забастовку.

Незначительная часть продолжала пропаганду и агитацию среди нижних чинов в войсках. Усилилась работа в военных организациях: Воронежской, Екатеринославской, Казанской, Либавской, Рижской, Петербургской, Севастопольской и Нижегородской; наладилась разбитая было арестами работа Московской организации; вновь народились организации Ново-Маргеланская и Смоленская. Перечисленные военные организации устраивали кружковые занятия, митинги, на которых вели агитацию, возбуждая нижних чинов против воинских распорядков и начальства, распространяли нелегальную литературу, для издания которой многие имели свои типографии, снабжали солдат тенденциозной легальной литературой. Под влиянием этой работы в некоторых частях нижние чины предъявили начальству требования экономического характера.

К этому относится образование Финляндской военной организации, занявшей совершенно особое, исключительное среди военных положение. За отсутствием в Финляндии русской рабочей массы Финляндская военная организация являлась там единственной партийной организацией, и поэтому на ней сосредоточивалось все внимание живших там по тем или иным причинам социал-демократов. Свобода же для ведения пропаганды и агитации, изобилие нелегальной литературы, продававшейся в лавках открыто, и полная гарантия от арестов создавали самые удобные для партийной работы условия, и последняя была налажена среди стоявших в Финляндии войск гораздо более широко и разнообразно, чем где-либо в России.

Организация охватывала все города, в которых стояли войска, и состояла из местных групп – Гельсингфорсской, Выборгской, Вильманстрандской, Абоской, Тюсьбинской и нескольких групп содействия. Местная группа составлялась из представителей полковых комитетов и партийных работников; далее шли комитеты батальонные, ротные и батарейные; на военных судах образовывались судовые комитеты. Все местные группы были объединены через Центральную группу, которая руководила всей работой, издавала «Вестник казармы» и выбиралась конференцией работников Финляндской военной организации, являвшейся постоянным высшим учреждением организации, собиравшимся периодически.

Среди организованных в комитеты солдат велась пропаганда и агитация, причем там, в Финляндии, выработался особый вид партийной работы с военными или так называемые «явки». Этим именем назывались в Финляндии занятия, которые вели социал-демократы с нижними чинами в известные часы, в специально нанимавшихся для этой цели квартирах. Вот как описывает один из партийных работников «явки» в Гельсингфорсе:

«Ежедневно с определенного часа приходили солдаты. (Из практических соображений для матросов устраивалась отдельная явка.) Явка обыкновенно продолжалась три часа. Первые два часа проходили в деловых разговорах с солдатами по их частям. В это же время солдаты читали литературу, которую – довольно разнообразную (газеты, книги, брошюры) – они постоянно могли находить на явках. Последний же час всегда посвящался беседе. Темы назначались самими солдатами. Они были в высшей степени разнообразны. Например, о программе эсеров, о Думе, о кадетах, об уничтожении постоянной армии, о Боге и т. д. Вопросы политические сменялись вопросами религиозными и этическими. Докладчиком по всем этим вопросам обыкновенно являлся товарищ, ответственный работник организации, который, стараясь систематизировать все выдвигаемые солдатами вопросы, добивался того, чтобы солдаты сами высказывались. Это обыкновенно удавалось, и беседы проходили очень оживленно. Солдаты очень дорожили этими беседами, и многие из них приходили послушать и поговорить о своих делах»[62]62
  См. Протоколы Первой конференции военных и боевых организаций РСДРП, состоявшейся в ноябре 1906 г. СПб., 1907.


[Закрыть].

«Явки» пользовались среди солдат большим успехом. На них бывало в день до 50 человек. Это были своего рода клубы морального разврата для войск, и сколь велико было их развращающее действие, показали размеры вспыхнувшего 16 июля Свеаборгского бунта.

Продолжалась у партии и «боевая работа», которой занимались главным образом большевики. Она выражалась в грабежах или экспроприациях, личном терроре или так называемых «партизанских» выступлениях и в подготовке вооруженного восстания. Главным вдохновителем и генеральным руководителем этой боевой работы был сам Ленин, которому помогали близкие доверенные люди. Главное внимание руководящего центра было обращено на экспроприации. Вот как описывает эту наиболее конспиративную работу большевиков бывший большевик, а ныне один из самых горячих и идейных их противников [Григорий] Алексинский, знающий, несомненно, благодаря своему прошлому положению во фракции, много интересного.

«В период времени 1906–1907 годов большевистская фракция социал-демократической партии управлялась Центральным комитетом. Но в самом Центральном комитете был еще малый комитет, существование которого было скрыто от глаз не только царской полиции, но также и от членов партии. Этот малый комитет, в который входили Ленин, Красин (этот последний работал под именем „товарища Никитича“) и еще одно третье лицо, которое держится теперь в стороне от политики, особенно занимались финансами партии. В постоянных поисках денежных ресурсов комитет избрал простое средство для пополнения кассы. Это средство то самое, которое много позже употреблял Бонно. „Малая Троица“ (так прозвали позже в партии комитет Ленина, Красина и Х) отличалась от Бонно[63]63
  Б о н н о Жюль Жозеф – французский анархист, руководитель группы анархистов, прославившейся как «банда Бонно» и совершившей в 1911–1912 гг. множество ограблений и убийств. (Примеч. ред.)


[Закрыть] только в том, что Бонно оперировал лично, тогда как большевистская „Троица“ ограничивалась общим руководством предприятиями, исполнители которых набирались среди молодежи некультурной, но преисполненной революционного усердия и готовой на все. Грабили почтовые отделения, вокзальные кассы, иногда железнодорожные поезда, устраивая предварительно крушения»[64]64
  Alexinsky G. La vie tragique d’un commissaire bolchevik // Le Matin. 1921. 9 sep.


[Закрыть].

Из экспроприаций описываемого года выдающимся было ограбление Гельсингфорсского Государственного банка, произведенное 13 февраля, операция, с которой может поспорить лишь тифлисская экспроприация 1907 года, о чем будет сказано ниже. Указанному руководящему большевистскому центру подчинялась непосредственно та техническая группа при Центральном комитете, которая была образована в 1905 году для изготовления боевых припасов, приобретения оружия и снабжения им партийных боевых организаций. Эта группа, получавшая до IV съезда средства от Центрального комитета, после съезда, ввиду того что состав Центрального комитета стал меньшевистским, лишена была этой главной денежной поддержки, а потому работала, по выражению одного социал-демократа, как торговое предприятие по закупке и продаже оружия. Месячный баланс ее колебался от 3 до 4 тысяч рублей. С этой технической группой соприкасались те боевые организации, которые работали по местам, как, например, в Петербурге, Москве, Саратове, с целью техническо-организационной подготовки пролетариата к вооруженному восстанию.

Нашлись в партии, главным образом среди большевиков, приверженцы и личного террора, или «партизанских действий». И в этом деле руководящие директивы шли сверху, от самого Ленина. Так, в августе, когда Польская социалистическая партия (ППС) произвела в Варшаве массовые убийства городовых, большевистский орган «Пролетарий» призывал: «Мы советуем всем многочисленным боевым группам нашей партии прекратить свою бездеятельность и предпринять ряд партизанских действий на точном основании решения съезда… с наименьшим „нарушением личной безопасности“ мирных граждан и с наибольшим нарушением личной безопасности шпионов, активных черносотенцев, начальствующих лиц полиции, войска, флота и так далее, и тому подобное» (Пролетарий. 1906. № 1. 21 августа).

И эти призывы большевистских лидеров, несмотря на противодействие Центрального комитета, не оставались безрезультатными.

«Так называемый партизанский террор и экспроприации разлились широкой рекой, – говорил позже на Лондонском партийном съезде докладчик от Центрального комитета. – Усиливая репрессии правительства, терроризируя буржуазное население и тем толкая его в сторону реакции, террор и экспроприации в то же время дезорганизовали революционные элементы пролетариата и примыкающей к нему молодежи, внося зачастую крайнюю деморализацию в их ряды и пролагая к ним путь для эсеров и анархистов»[65]65
  Доклад Цедербаума-Мартова Ю.О. // Лондонский съезд РСДРП. Полный текст протоколов. 1909. С. 71.


[Закрыть].

Новым видом партийной работы в тот период времени явилось использование в революционных целях, согласно директивам IV съезда, созванной впервые Государственной думы. Попавшие в Думу социал-демократы входили сначала в «рабочую группу», на которую и постарался распространить свое влияние Ценральный комитет партии.

Следуя постановлениям съезда, Центральный комитет после первого же конфликта между правительством и Думой (декларация Горемыкина и резолюция Думы от 13 мая) предложил рабочим депутатам обратиться к пролетариату с воззванием поддержать Думу в ее борьбе против абсолютизма. Группа откликнулась на призыв ЦК и издала 18 мая воззвание, в котором заявляла, что так как не Государственная дума, а только Учредительное собрание может выполнить все требования народа, то группа будет стремиться к тому, чтобы Дума подготовила созыв Учредительного собрания; затем группа призвала рабочих поддержать Думу в ее столкновении с правительством.

Воззвание быстро разошлось по России и послужило толчком к присылке из разных мест всевозможных наказов, резолюций и разных обращений к Думе. После этого ЦК обратился к партийным организациям с предложением принимать на митингах резолюции с выражением сочувствия борьбе Думы с правительством и требовать подчинения правительства народным представителям. Однако такая тактика ЦК встретила сильную оппозицию среди представителей левого крыла партии, которые посмотрели на это как на отказ от классовой и революционной политики, сочли это за переход в лагерь кадетского либерализма и подняли агитацию против предложенной тактики и против самого ЦК. Таким образом, предприятие Центрального комитета не удалось.

После приезда партийных депутатов с Кавказа ЦК организовал официальную партийную думскую фракцию в числе 17 человек, которая явила собой ярко революционную группу от партии в составе Государственной думы. Группа эта, работая под непосредственным руководством ЦК, все старания направляла на «обличения» как правительства, так и думского большинства, лишь только последнее проявляло, по ее мнению, недостаточную революционность. Такого рода деятельность способствовала подъему революционного настроения всей Думы. Желая достигнуть большего единения в работе партии с думской группой, ЦК связал группу с Петербургской партийной организацией и организовал совещания фракции с представителями рабочих. Но эти совещания каких-либо деловых результатов не принесли, а подняли лишь большие споры, потому что против них выступили большевики, агитировавшие вообще против Государственной думы.

После роспуска I Государственной думы члены фракции приняли участие в Выборгском собрании бывших депутатов и подписали известное воззвание «Народу от народных представителей», в котором призывали население отказываться от платежей подати и от поставки новобранцев; кроме того, фракция издала революционную прокламацию «К армии и флоту».

Меньшевистский Центральный комитет реагировал на роспуск Думы тем, что постановил приступить к подготовке забастовки, выставив лозунг: «Возобновление сессии Думы для созыва Учредительного собрания», но на другой день принял взамен этого новую резолюцию – объявить немедленно всеобщую забастовку, выставив лозунг: «Борьба с правительством в защиту Думы с целью созыва Учредительного собрания».

Обратившись с предложением забастовки к представителям всех революционных партий, Центральный комитет поддержки не встретил. Тогда он дал новую резолюцию – рекомендовать теперь же частичные массовые проявления протеста во всех слоях населения против разгона Думы и выставил лозунг: «За Думу, как за орган власти, который созовет Учредительное собрание».

Представители большевиков, смотревшие на Думу лишь как на трибуну для агитации, не разделяли мнение ЦК и по-прежнему призывали партию к вооруженному восстанию в целях государственного переворота. «Роспуск Думы есть полный поворот к самодержавию, – писал Ленин в брошюре „Роспуск Думы и задачи пролетариата“. – Наше дело – развернуть самую широкую агитацию в пользу всероссийского восстания, разъяснить политические и организационные его задачи, приложить все усилия к тому, чтобы все осознали его неизбежность, увидели возможность общего натиска и шли уже не на „бунты“, не на демонстрации, не на простые стачки и разгромы, а на борьбу за власть, на борьбу с целью свержения правительства». Ленин призывал к немедленной организации вольных боевых дружин: «троек», «пятков», «десятков», которые должны были организоваться из людей одной профессии, фабрики, одной деревни, даже жильцов одного дома, с тем чтобы в момент восстания начать партизанскую войну против правительства. «Вольные боевые союзы, союзы дружинников принесут гигантскую пользу в момент взрыва, – писал Ленин, – дружина умеющих стрелять обезоружит городового, нападет внезапно на патруль, добудет себе оружие. Дружина не умеющих стрелять или не добывающих оружие поможет строить баррикады, делать разведки, организовывать сношения, устроить засаду врагу, поджечь здание, где засел неприятель, занять квартиры, которые могут стать базой для повстанцев, – одним словом, тысячи самых разнообразных функций выполнят вольные союзы людей, решивших биться не на жизнь, а на смерть, знающих превосходно местность, связанных всего теснее с населением».

В это время начались «Свеаборгские дни». Еще в конце июня в Финляндии по инициативе Центральной группы был организован Военно-боевой центр, задача которого заключалась в выработке начал деятельности в момент восстания. В Военно-боевой центр входили представители Центральной группы, Красной гвардии и специалисты из чинов Финляндской военной организации. Приступив к работе, ВБЦ выделил из себя разведочную комиссию, которая стала собирать материалы и сведения и изучать условия, при которых могло быть поднято и проведено восстание. Для согласования действий с организацией социалистов-революционеров было образовано информационное бюро. Вскоре после этого в Гельсингфорс приехал представитель эсеров от Кронштадта и через местную организацию сделал социал-демократам предложение: «Так как Кронштадт поднимается на днях, то предлагаем Свеаборгу поддержать нас». Финляндская организация, не имея на то никаких директив от Центрального комитета партии, предложение отклонила, но после долгих споров с эсерами приняла, по взаимному с ними согласию, резолюцию готовиться к восстанию как Кронштадту, так и Свеаборгу, причем ни один из названных городов не мог выступать, не получив извещения о готовности к восстанию другого. Между тем 16 июля в Свеаборгской крепости произошли беспорядки нижних чинов, вызванные некоторыми хозяйственными распоряжениями. Члены Финляндской военной организации, руководимые офицерами Емельяновым и Коханским, вмешались в беспорядки, встали во главе недовольных нижних чинов и своей агитацией сумели развить беспорядки в бунт, а затем, когда благодаря связи их организации с Финляндской социал-демократической партией была объявлена забастовка финляндских рабочих, когда рабочие начали нападение на железную дорогу и, вооруженные последними образцами винтовок, пошли на подмогу бунтовавшим воинским частям – тогда Свеаборг оказался объятым восстанием, для подавления которого понадобились сухопутные войска и броненосцы.

Таким образом, благодаря пропаганде и агитации социал-демократической военной организации недоразумение, возникшее в войсковой части на экономический почве, было доведено до открытого восстания.

Восстание в Свеаборге толкнуло ЦК на решительный шаг, он дал директиву о начале бунта Кронштадту, где работала Санкт-Петербургская военная организация, заставил действовать Ревельскую организацию, которая подняла бунт на «Памяти Азова», сделал попытку поднять через местную военную организацию восстание в Севастополе и послал призыв ЦК Латышской СДРП поднять военное восстание в Усть-Двинской и Либавской крепостях. Одновременно с тем, обратившись за поддержкой ко всем революционным партиям и организациям, Центральный комитет объявил всеобщую забастовку, но потерпел неудачу – рабочие, за исключением нескольких пунктов, не откликнулись на призыв, и забастовка провалилась.

Все действия Центрального комитета после роспуска Думы: его нерешительность, его противоречия с объявлением лозунгов, неудачный шаг с объявлением стачки – все дало хороший повод большевикам указать партии на несостоятельность проводимой меньшевиками тактики; они воспользовались моментом, дабы вырвать у меньшевиков верховенство в партии и стали агитировать за созыв экстренного партийного съезда. Меньшевики во главе с Центральным комитетом пытались воспротивиться созыву съезда, но скоро требования стали поступать от многих организаций, в том числе от социал-демократии Польши и Литвы и социал-демократии Латышского края, и это уже заставило ЦК поставить вопрос о созыве съезда на очередь.

Встали с наступлением осени и другие очередные вопросы – открытие учебных заведений и рекрутский набор. По первому вопросу Центральный комитет дал директиву: «В интересах революционного движения предложить учащейся молодежи открыть учебные заведения как с целью сконцентрировать учащуюся молодежь в больших городах, так и с целью в соответствующий момент использовать здания для всевозможных собраний».

По второму вопросу, поднятому Выборгским воззванием, призывавшим население не давать правительству рекрутов, ЦК предложил собирать сходки идущей по призыву молодежи, дабы выяснить на местах, возможно ли провести отказ населения от набора, который, по мнению комитета, надлежало обставить таким образом, чтобы он явился как бы самостоятельным шагом широких кругов населения против правительства.

Однако одновременно с партийными организациями работали органы правительства. Распоряжение министра внутренних дел от 11 июля относительно принятия самых решительных мер против революционных организаций и последовавшее в августе высочайшее повеление о введении военно-полевых судов дали возможность бороться с революционными организациями решительными средствами. Почувствовала это на себе и РСДРП. С 1 июля по 31 декабря, помимо общих групповых арестов по разным городам наиболее активных партийных работников, были арестованы принадлежавшие партии типографии в Петербурге, Харькове (2), Ставрополе, Симферополе, Пятке, Вильно, Одессе (2), Томске, Киеве (2) и Новочеркасске.

В этот период были арестованы также деятельные партийные работники, большевики Алексинский и Голощекин.

АЛЕКСИНСКИЙ Григорий Алексеевич, носивший революционное имя Лапка, сын ярославского уездного врача, потомственный дворянин, родился в 1879 году. Окончив гимназию, Алексинский поступил в Московский университет, из которого в 1899 году за участие в беспорядках был временно исключен и подчинен негласному надзору полиции, что не помешало ему по вступлении вновь в университет продолжать участвовать в студенческом движении и играть в нем весьма заметную роль. В 1902 году в феврале он участвовал в устройстве московской демонстрации, был арестован, подвергнут в административном порядке тюремному заключению, вскоре освобожден по высочайшему повелению с воспрещением жительства в Москве в течение одного года. В 1905 году Алексинский был уже настолько известен Московскому охранному отделению, что его арестовали перед 1 Мая как члена местной социал-демократической организации – «в предупреждение готовящихся на тот день беспорядков». В 1906 году Алексинский состоял членом Областного комитета партии в Москве, где и был арестован в апреле после возвращения с объезда по партийной надобности губерний, предназначен к высылке, но вследствие слабости здоровья был освобожден из-под стражи с обязательством выезда из Москвы. В октябре 1906 года ему было воспрещено жительство в Москве и Московской губернии на все время действия в них положения об усиленной охране. Переселившись затем в Петербург, Алексинский состоял корректором в одной из типографий и был избран депутатом в Государственную думу первого и второго созыва. Из текста видна дальнейшая партийная работа Алексинского как большевика, выделявшегося литературным и агитаторским талантом, а позднее и как ожесточенного противника большевиков, неутомимо борющегося с ними до последних дней.

ГОЛОЩЕКИН Шая Исаакович, по революционным именам Филипп, Борис Иванович, Иванович, мещанин города Невеля Витебской губернии, еврей, родился в 1876 году, окончил Витебскую гимназию и зубоврачебную школу в Риге. В августе и ноябре 1906 года привлекался в Санкт-Петербургском губернском жандармском управлении по Царскосельскому и Петергофскому уездам к двум дознаниям по 126-й ст. и по 129-й ст. Уголовного уложения. По приговору особого присутствия СПБ Судебной палаты 13 марта 1907 года был присужден к заключению в крепость на два года, с зачетом в срок наказания предварительного заключения с 23 июля 1906 года, когда он был арестован.

В 1909 году Голощекин играл выдающуюся роль в Московском комитете партии, скрываясь от полиции под именем Аванесова, был арестован 13 декабря и выслан в Нарымский край на три года, откуда скрылся в сентябре 1911 года за границу, где играл роль в числе близких к Ленину лиц. В феврале 1912 года Голощекин вновь был арестован в Москве и выслан в Тобольскую губернию на четыре года.

Были произведены аресты военных организаций в Москве, Петербурге, Киеве и Тифлисе; арестована в Москве уже вторая в течение года мастерская бомб местной боевой дружины, причем взяты бомбы, оружие, экземпляры устава боевой дружины, планы города с обозначением складов оружия, оружейных магазинов, казарм, полицейских участков, постов городовых; немного позже была арестована полностью и сама дружина, причем у участников ее обнаружены бомбы, патроны, оружие и прочие принадлежности боевой техники. Взяты склады революционной литературы в Петербурге, Москве и Киеве, из которых особенно интересным оказался склад Петербургский, заключавший в себе до 15 000 экземпляров разных руководящих изданий, и в том числе 3500 экземпляров краткого руководства по уличному бою.

Эти аресты в связи с общими мероприятиями правительства по подавлению смуты парализовали партийную работу, в частности же содействовали как провалу объявленной забастовки, так и провалу «рекрутской кампании». Руководители партии видели, что в первом случае за социал-демократами не пошли широкие круги рабочих, во втором – за ними не пошли крестьянство и мещанство, которых они хотели направить на борьбу с правительством. Сознание, что в этой борьбе социал-демократы могут рассчитывать лишь на свои силы, действовало угнетающе как на руководителей партии, так и на организованных рабочих.

Желая поддержать упавшее настроение партии, Центральный комитет обратился к организациям с призывом устраивать по разным злободневным поводам мирные демонстрации, однодневные забастовки и митинги. Комитет надеялся, что такие «частичные выступления» разбудят пролетарские массы, выведут их из состояния пассивности, придавленности и вместе с тем подействуют возбуждающе и на прочие круги населения, что, в свою очередь, не может не отразиться на партии. Усилия Центрального комитета были напрасны. Массы уже не шли на выступления. «Давно в рядах социал-демократии, – говорил один из ее поборников, – не наблюдалось такого уныния, какое имело место осенью 1906 года. Революция кончена – нередко приходилось слышать даже от опытных и зрелых социал-демократов. В стране царил белый террор, военно-полевые суды работали вовсю. Революция забилась в тупик, и вместо анализа действительности, вместо изучения ошибок прошлого и повседневной социал-демократической работы, наша партия бросается от одной тактики к другой, внося лишь дезорганизацию и недоумение в пролетарские массы»[66]66
  Левин К.Н. Политические партии в России. М., 1907.


[Закрыть].

В этот период упадка партийной работы лишь крайние левые элементы партии, большевики не теряли революционного настроения и продолжали призывать партию готовиться к вооруженному восстанию.

В статье «О вооруженном восстании», помещенной в «Пролетарии» от 10 ноября, № 7, находим такие строки:

«Вооруженное восстание – единственный путь, который может привести нас к победе. Чем успешнее будет наша избирательная кампания, чем революционнее будет вторая Дума, тем быстрее может наступить момент восстания, независимо от нашей воли… Для успеха восстания, кроме широкой пропаганды и агитации среди рабочих, крестьян и войска, необходима серьезная организационно-техническая подготовка; эту подготовку должны осуществлять военно-боевые центры». И боевые, и военные организации, состоявшие преимущественно из большевиков, продолжали заниматься подготовкой вооруженного восстания. Старания Центрального комитета о том, чтобы партийные организации разоружили и распустили боевые дружины, успеха не имели. Сторонники боевой работы даже сделали попытку объединить работу боевых и военных организаций и создать в партии специальную централизованную организацию как для подготовки вооруженного восстания, так и для непосредственного руководства им. Эта организация по мере возрастания должна была встать во главе партийных организаций и вести партию в бой с правительством и войсками.

Сторонники таких взглядов приступили в конце года к организации конференции военных и боевых организаций. Центральный комитет был против и для противодействия ей сам объявил созыв особой конференции работников военных организаций. Тем не менее конференция, объявленная Центральным комитетом, подверглась бойкоту, конференция же, созванная большевиками, состоялась в ноябре в Гельсингфорсе. На конференцию собрались представители от 11 военных организаций[67]67
  Военные организации: Воронежская, Казанская, Калужская, Кронштадтская, Либавская, Московская, Нижегородская, Петербургская, Рижская, Севастопольская и Финляндская.


[Закрыть], шести боевых[68]68
  Боевые организации: Московская, Петербургская, Саратовская, Уральская, вторая Уральская, Финляндская революционной социал-демократии.


[Закрыть], от технического бюро при Центральном комитете, от Южного технического бюро и 9 человек с совещательными голосами[69]69
  Московский комитет РСДРП, Петербургский комитет РСДРП, Уральская боевая организация, Южное техническое бюро, 1 гость и 4 докладчика Организационного бюро.


[Закрыть]. Все участники, за исключением одного, принадлежали к фракции большевиков.

Конференция выслушала отчеты о работе в разных городах, много дебатировала по вопросу о взаимоотношениях боевых, военных и общих социал-демократических организаций, о создании военно-боевых центров, о технике и условиях работы. Из докладов участников конференции видно, что партийные работники в войсках не находили должной поддержки у Центрального комитета, что успеху их работы препятствовали частые аресты, недостаток партийной и специальной литературы для пропаганды в войсках, строгость в некоторых частях казарменного режима и недостаток интеллигентных сил. Там же, где эти тормозившие работу условия отсутствовали, удавалось ставить пропаганду основательно. Оживлению занятий с нижними чинами способствовали приказы по войсковым частям, с которыми обращались некоторые начальники к своим нижним чинам и в которых они пытались разбирать распространявшиеся в войсках революционные прокламации и брошюры и тем самым вступали в полемику с революционными организациями. Подобные приказы давали темы пропагандистам для лишних собеседований, являлись материалом, над которым социал-демократы упражняли остроумие по поводу авторов приказов, и тем еще больше подрывали в войсках авторитет начальства. Отмечено было и то, что солдатам не нравится литература, задевающая государя и религию.

По окончании дебатов конференция приняла несколько резолюций, из которых особенно характерной является следующая.

«Задачи военных организаций в связи с характером работ в них.

Принимая во внимание: 1) что РСДРП наиболее полно и последовательно выражает интересы не только рабочего класса, но и всех угнетенных слоев народа; 2) что революционизирование различных элементов в армии в значительной степени является результатом происходящей в России буржуазно-демократической революции; 3) что в этой революции расслоение армии на монархически-реакционную и демократически-революционную части неизбежно ставит перед военными организациями задачу выяснить перед армией цели происходящего буржуазно-демократического переворота, конференция признает, что задачей военных организаций в настоящий момент является:

а) создание прочных организационных партийных ячеек социал-демократов в каждой единице войсковых частей;

б) организация вокруг них и через них всех революционных элементов армии для активной поддержки народных требований, открытого перехода на сторону восставшего народа;

в) полное согласование своей деятельности с деятельностью общепролетарских и боевых организаций.

Кроме того, конференция считает, 1) что самый характер работы в армии должен определяться задачами, выдвигаемыми пролетариатом как авангардом борющегося народа; 2) что как эти задачи, так и самый состав элементов армии, способных к революционизированию, указывает путь к достижению наибольших результатов работы военных организаций РСДРП – идейное и организационное влияние социал-демократии, пропаганда и агитация социал-демократических идей в армии; 3) что только дружная работа всех военных организаций РСДРП в этом направлении может обеспечить переход широких демократических слоев армии на сторону восставшего народа»[70]70
  См. протоколы конференции. Приведенная резолюция помещена и в протоколах Лондонского съезда (С. 19).


[Закрыть].

Конференция избрала Временное бюро военных и боевых организаций, которое являлось исполнительным органом, объединяющим и обслуживающим свои организации, и постановила издавать свой центральный литературный орган.

Выразив затем благодарность за гостеприимство Финляндской социал-демократической организации и приняв резолюцию с выражением «глубокого сожаления» по поводу отсутствия представителей от ЦК, конференция прекратила свои заседания.