Текст книги "Капиталократия и глобальный империализм"

закона государственного управления землепользованием, поддержания стабильности сложившейся национально-этнической структуры землепользования на базе государственной собственности на землю или земельной социальной ренты и арендных отношений;

закона высокой закрытости российской экономики вследствие резкого отличия структуры воспроизводственного механизма и структуры интегральной стоимости национального капитала от западноевропейского и, тем более, от англо-американского, вследствие тяжелых климатических условий хозяйствования (по данным, отобранным А. П. Паршевым, среднегодовая температура в России – «-5,5 С», в Финляндии уже «+1,5 С», а Нью-Йорк и Вашингтон почти субтропики, а Лос-Анджелес – почти тропики; поэтому в России – 7-месячный отопительный сезон, а в Англии и США он почти отсутствует).

Иными словами, если измерять эффекты и затраты (и их соотношение) с позиций «мирового рыка» и «мировой рыночной стоимости», диктуемой мировой финансовой капиталократией, то экономика России после подсоединения к «мировому рынку» становится неэффективной и уже вследствие неблагоприятных условий жизни и больших энергозатрат на ее воспроизводство «обречена» на гибель, что и происходит.

Либерализм, исповедующий идеологию «мирового рынка», и механизмы мировой капиталократии, ее реализующие, – МВФ, ГАТТ и другие становятся идеологией (уже внутри России) и механизмами ее самоуничтожения.

«Мировой рынок», таким образом, становится стратегией мировой капиталократии для установления мирового господства, уничтожения страновых экономических систем как самостоятельных, «привязке» их к «управляющей руке» мировой капиталократии в США.

Концепция «мирового рынка», рожденная американским либерализмом для реализации финансовокапиталистической экспансии и захвата региональных рынков, сопровождается концепцией «мирового государства», которое становится формой институционализации мировой финансовой капиталократии, а «мировой рынок» – инструментом реализации управления миром со стороны финансового «Капитала-Бога», «фиктивного капитала».

Уже из изложенного ясно, что эта «онтология мирового, финансового Капитала» является виртуальной, вне Бытия человека и человечества, противостоит ему. Она уже привела к первой фазе Глобальной Экологической Катастрофы, превратившей всю рыночно-капиталистическую цивилизацию человечества в Большую Утопию, ведущую человечество к гибели. Здесь нет «света в конце туннеля». Будущее предстает как «черная дыра» Капитала-Бога, уводящая человечество в небытие.

И мировая финансовая капиталократия в этом, онтологическом, смысле «слепа». Имея претензии на «управление миром» на базе абсолютизации возможностей финансовой капиталовласти, она по своей сути антионтологична, она обречена на гибель. С позиций учения об общественном интеллекте, разработанного автором, которое базируется на «эволюционном» определении интеллекта как управления будущим и будущетворением, сгармонизированного с прогрессивной космоэволюцией, эволюцией Природы (Биосферы) на Земле, мировая финансовая капиталократия предстает как общественный «антиинтеллект», как рукотворный Антихрист или Сатана.

Для большей аргументации указанного нашего вывода обопремся на высказывания Франсуа Миттерана в марте 1995 года на Всемирном форуме на высшем уровне в интересах социального развития в Копенгагене (тогда еще Президента Франции) и Бригитта Даль, спикера параламента Швеции (мы их цитируем по кн. «Новая парадигма развития России», 1999, с. 10) «Я задаю себе вопрос, говорит Ф. Миттеран, – сумеем ли мы предотвратить превращение мира во всеохватывающий рынок, где господствует закон сильного, где главной целью является получение максимальной прибыли в кратчайшие сроки, где спекуляция за несколько часов сводит на нет плоды труда миллионов людей и подвергает опасности результаты таких переворотов опасности результаты таких переворотов как эти? Я спрашиваю себя – не отдаем ли мы будущие поколения игре этих слепых сил? Сумеем ли мы создать международный порядок, основанный прогресс и прежде всего на социальном прогрессе?» В. Даль продолжает мысли Ф. Миттерана: «Мы хотим ответственного «устойчивого развития, основанного на экономическом росте, который достигается не путем безжалостной эксплуатации человека и природы и не путем жесткой эксплуатации других народов и их природных ресурсов. Мы хотим искоренить бедность, безработицу и слабую развитость многих стран, обеспечить здоровую экономику, работу, социальное благополучие, сохранение окружающей среды и устойчивое развитие. Мы ясно видим, что рыночная экономика с ее безудержной эксплуатацией человека и природы и жесткие санкции, предпринимаемые Международным валютным фондом по отношению к развивающимся странам, сами по себе не могут решить упомянутые проблемы – они не могут дать работу безработным и осуществить переход к экологическим безопасным технологиям, они не могут защитить интересы бедных людей и следующих за нами поколений. Скоро нас будет 10 миллиардов. Нельзя поэтому основывать стратегию выживания человечества на сегодняшних технологиях и неолиберальной рыночной экономике» (выдел. мною, С. А.). Фактически авторы хотя и не аппелируют к категориям социалистической революции и капиталовласти, но в неявном виде их выводы корреспондируются с нашими. Рынок есть инструмент капиталократии, которая реализуется по закону силы денег и подкупа, и которая экологически слепа, антиэкологична. Новый Мировой Порядок мировой финансовой капиталократии на основе «всеобщего рынка» увеличил неустойчивость развития человечества и в, нашей оценке, уже породил первую фазу Глобальной Экологической Катастрофы, которая сопрягается с социальноантропологической катастрофой в мире. Выход – только в Социалистической Цивилизационной Революции, которая Капитал ставит в подчинение Труду и которая «укрощает» слепоту рыночных сил на основе развития планово-управляющих начал, в том числе механизмов общественного интеллекта.

1.7. «Рынок» – механизм реализации капиталократии

«…..труд является единственной субстанцией экономики…»

Р. Т. Зяблюк («Экономическая теория…», 1996, с. 250)

«Раньше человек работал только днем. Ночью спал. Даже при самой грубой эксплуатации… Но человек создал машины. люди должны работать во вторую и третью смены. …Жить… по логике орудий. По логике технологии. По программе. Постмодернизм – это технотронный капитализм».

(В. А. Кутырев, 1999, с. 53)

Капитал «ненавидит» труд. Он стремится к самовозрастанию «безынерционному», т. е. к такому, в котором не было бы затрат времени на циклический акт воспроизводства. Здесь закон экономии времени приобретает «абсурдные черты».

Капитал стремится к бесконечному линейному возрастанию. И в этом стремлении он доходит до Великого Отказа от труда, как источника своего происхождения, который одновременно становится Великим Отказом от времени. Здесь, в этом своем предельном самовыражении, он осуществляет свое эсхатологическое предназначение – стать Богом. Но когда он им становится, это означает окончательно изгнание им «из себя» труда, и вместе с этим «изгнанием» – смерть человечества. Но Капитал – это экономическая субстанция, порождаемая человеком. Она воспроизводится человеческим обществом. Поэтому «Капитал-Бог» погибает вместе со своим носителем – человечеством. В этой своей судьбе он повторяет «цикл раковых клеток», убивающих организм-носитель и соответственно самих себя.

Но это – в Пределе, который и есть экологический Предел капитализма, рыночно-капиталистической организации жизнеустроения человеческого общества.

Финансовая капиталократия порождает «мифы», которые несут в себе смысловой «заряд» антитрудовой этики. Человек приобретает ценность, реализует свое самовыражение не через труд, а через владение капиталом, деньгами. В финансовокапиталократическом обществе с виртуальной экономикой наиболее уважаемыми людьми становятся финансовые капиталократы, дельцы, бизнесмены, «делающие деньги» люди, которые умудряются овладеть как можно большим количеством денег без труда (т. е. «на халяву», за счет спекуляций, воровства и различных сомнительных махинаций и т. п.). «Деньги» не пахнут. Формируется культура «халявы». Капиталократия стимулирует общество к его разрыву с нравственными ограничениями, к расставанию с традиционными ценностями уважения к труду, любви, культа семьи, культа женщины, коллективизма. «Героем» становится человек, добывающий деньги любым путями. Капиталократ, как и Бог, неподсуден (только в логике онтологии Капитала-Бога, а не человека). Но чтобы в общественном мнении этот принцип приобрел поддержку, для этого капиталократии необходимо, чтобы каждый исповедовал только ценность денег и власти денег и не исповедовал больше ничего. «Сатана там правит бал, сатана там правит бал, люди гибнут за металл».

Западная культура, породившая капитализм, первоначально созданный на протестантской этике, в ХХ веке демонстрирует «небрежение» ценностью труда. Труд как «герой», как созидатель, как основа нравственности изгнан из литературы, кино, телевидения, живописи и т. д.

Капиталократии для ее господства необходим человек по образу и подобию, похожий на нее. Поэтому вместо прославления труда происходит прославление потребительства и бандитизма. Капиталократии нужен «человек потребляющий», человек развлекающийся, «человек пустоты», а не человек – творец, человек труда.

В этой антитрудовой духовно-мертвящей экспансии капиталократия уже осуществляет «расчеловечивание» человека, ведет борьбу против национально-этнического, культурного разнообразия. Нивелировка человеческого бытия, осуществляемого «капиталом над капиталом», «капиталоденьгами», носит диктаторский характер. Возможность жить остается тому, кто владеет капиталом и делает деньги, чья жизнь обладает «рыночной стоимостью». Другим «Капитал-Бог» оставляет единственное – «жизнь без жизни», «жизнь без социума», «жизнь после смерти».

При этом «отверженными» становятся целые народы, живущие в невыгодных с точки зрения воспроизводства капитала на основе механизмов «мирового рынка» условиях. Эти территории мировому капиталу нужны только для получения ресурсов, в первую очередь энергетических. Поэтому и населения по количеству остается на этих территориях столько, сколько нужно для обслуживания добычи и обеспечения потоков ресурсов. Россия, как самая «холодная» цивилизация мира, обречена по планам мировой капиталократии на превращение ее в колониальную территорию, обеспечивающую энергоресурсами, необходимыми для жизни «золотого миллиарда». Для обслуживания этой функции по оценкам М. Тэтчер и З. Бжезинского достаточно только 25 миллионов русских (россиян). Остальные должны исчезнуть, т. е. умереть, как «ненужный материал».

«Первородный грех» капитализма начался с безработицы и уничтожения крестьян. Здесь сразу же проявилась пока в «зародыше», в «гене», антитрудовая логика эволюции капитала. Пример – раскрестьянивание в Англии в эпоху первоначального накопления капитала, когда крестьянин был изгнан с земли, превращен в безработного, а затем, соответствии с законодательством, отражающим буржуазное право, в Англии был переправлен на «виселицу», чтобы не нарушал порядок благопристойного буржуазного общества.

Безработица оправдывается идеологией либерализма. Более того, она рассматривается как другое измерение либерально-рыночно-капиталистической организации, при которой труд, не нужный для самовозрастания капитала, изгоняется из сферы его воспроизводства, как неэффективный. «Капитал там правит бал, капитал там правит бал, люди гибнут за капитал!»

Безработица нужна «Капиталу-Богу», капиталократии как основа для реализации «дисциплины голода» и экзистенции (существования) человека в страхе за свое будущее, за свою жизнь. Экзистенциализм, как философия Запада, порожден таким капиталомироустройством. Он тоже – часть философии и психологии страха.

Капиталократия реализуется на онтологических императивах: императиве постоянной поддержки безработицы и императиве удержания «человека труда» в страхе за свое будущее, за «место работы».

Уже здесь проявляются «системогены» капиталократического тоталитаризма-фашизма. «Либерализм капитала» по отношению к труду оборачивается другой, своей «тайной» стороной – тоталитарной жестокостью.

«Труд», «человек труда» планомерно капиталом отчуждается (от продуктов труда) и затем полностью «забывается» (а если он «возникает», предъявляя претензии на свой трудовой вклад в его воспроизводство, то уничтожается или через «голодную смерть», разрушение семьи, или же насилием, через «горячую войну» против труда во времена конфликтов).

К близкой к нашей оценке приближается М. Н. Глазунов, который отмечает: «Мистика капиталистической экономики выражается на одном полюсе в самоотчуждении труда, а на другом – в кажущемся самовозрастании капитала» (с. 107). Поэтому: «Своеобразие современной западной идеологии, которая вот уже добрую сотню лет вынашивает амбиции стать единственной в мире, состоит в том, что публично призывая к идеологическому плюрализму и даже записывая его как основополагающий принцип в конструкции свежеиспеченных «демократических» государств, она сводит этот плюрализм к агрессии против коммунистических идеалов, воспевающих не «человека экономического», т. е. менялу (наше замечание: не случайно Иисус Христос изгнал «менял из Храма», С. А.), а «человека труда» (с. 99). (Цит. по книге: «Теоретическая экономия: реальность, виртуальность и мифотворчество», М.: 2000).

1.8. Капиталократия против труда

«– Что ты, Оаким, человек или машина?

– Я не знаю»

Р. Зелазни (1992, с. 14)

«…– Как ты чувствуешь себя, Оаким? – спрашивает Анубис.

– Я не знаю, – отвечает он, и голос его странный и хриплый.

– Посмотри на себя.

Оаким смотрит на сверкающее яйцо – свою голову, желтые линзы – свои глаза, металлическую бочку – свою грудь.

Люди могут начинать и завершать свой путь по разному, – говорит Анубис. – Некоторые начинают так, как машины, и медленно завоевывают свою человечность. Другие могут кончить машинами, медленно теряя человечность в течение своей жизни…»

Р. Зелазни (1992, с. 13, 14).

Капиталорационализация техноморфна, потому что «Машина Капитала» и техника изоморфны. «Машина Капитала» построена рационально механистично, поэтому она «сходна» с техникой, создаваемой человеком. Это сходство системогенетично, потому что «техническая цивилизация» рождается из «Капитала-мегамашины» и служит затем и основанием, и стимулом развития «Капитала-мегамашины».

Капитал машиноподобен. Промышленный капитал эволюционно вторичен по отношению к торговому, ростовщическому капиталу, который появился за несколько тысячелетий до «машинной эры» эволюции капитала. Известна марксова аксиома: классический капитализм рождается вместе с промышленной эволюцией, с появлением «капитала-техники», т. е. капитала как машинного средства производства.

Капитал рационализирует труд. Труд должен был пройти стадию рационалистической специализации, уподобляющей его машине, чтобы затем стать машинным трудом, вызвав «машинную революцию» труда. «Машина» становится посредником между трудом и капиталом, она начинает ему задавать ритм и организацию «действия», операциональную организацию. «Машина», будучи «овеществленным», накопленным трудом, «овеществленным прошлым трудом», призванная к жизни «капиталом», начинает «возвышаться» над живым трудом. Капитал, фетишизируя все вокруг себя, фетишизирует и машину.

Человек-создатель машины, «демиург» машины по Н. А. Бердяеву оказывается лицом к лицу перед «вызовом» восстания «машин» против человека. «Машины-фетиши» отказываются подчиняться человеку. Они предстают как «уполномоченные» «Капитала-мегамашины» и требуют от имени «Капитала-Бога» подчинения себе, своему ритму. Они формируют императив техноморфизации человека, превращения самого человека в «машину по производству капитала».

Осуществляется синтез Машины и Капитала, в которой Капитал-Мегамашина, встраивает в себя машины, и их «обожествляет» по отношению к человеку, отчуждает их от человека и фетишизирует их. «Подобное» соединяется с «подобным».

С позиций человека, его прогрессивной социальной эволюции, человек-творец создает машину, осуществляет научно-технический прогресс с целью «высвобождения труда» для творчества, для большего раскрытия «человеческого» в человеке. В этой логике техника, машина предстают как «продление» и «усиление» органов человека (его рук, ног, глаз, слуха и т. д.), т. е. повышение мощи человека в преобразовании окружающего мира.

Системогенетическая спираль развития техники отражает «спиральную» эволюцию передачи функций человека технике и их усиления (функций «руки», динамики и функций мышечной энергетики, функций интеллекта и т. п.). Но в логике эволюции «Капитала-Мегамашины» все «переворачивается».

«Капитал» стремится освободиться от труда, «изгнать» его своего «поля деятельности». И в этом противостоянии труда и капитала в капиталистическом мире техника становится частью «инструментария» капитала в борьбе против труда.

Капитал замещает труд машинной, вытесняя рабочих из производства, не для того, чтобы они занялись творчеством, а для усиления скорости самовозрастания, для получения все большей и большей прибыли.

Капиталорационализация ассимилирует механорационализацию производства для изгнания из него «человека труда».

Капитал «все и вся» превращает в машину, в том числе и человека.

Современный этап характеризуется становлением интеллектуальной техники, компьютеризации всех сфер жизни, становлением компьютернокоммуникационного «монстра» с центральным управляющим «процессором» и «прикрепленными» к нему роботизированными системами. «Интернет» – проект – только часть этого глобального процесса интеллектуальной машинизации жизни человека, в которой человек все больше становится маленьким биороботом. Если что-то в «природном человеке» не соответствует «миру искусственного», то капитал готов через технику, и биоинженерию (генную инженерию) и «биопротезные системы» «протезировать» его, превратить в «биороботический придаток» машинной «Капитал-мегамашины».

«Капитал-Бог» имеет «облик» тотального технотрона, превращающее «гражданское общество» в перспективе в компьютеризованный, технотронный «человейник» в страновом и мировом масштабах, что хорошо показано А. А. Зиновьевым в социальном негативном прогнозе – антиутопии «Глобальный Человейник».

Но Капитал и как форма его реализации во властном отношении – Капиталократия сознательно «прячет» эту логику. Человек не замечает этой «роковой» технотронной функции капитала и капиталовласти.

Фетишизируется конфликт между человеком и техникой, который является превращенной формой конфликта Капитала-Бога и человека. Технике придаются демонические черты, которые несут себе «отсвет» «Капитала-Бога» или Антибога. Эта фетишизация характерна для многих мыслителей, занятых этой проблемой: О. Шпенглера, А. А. Бердяева, Н. Н. Моисеева, В. А. Кутырева, Э. Тоффлера, и других.

В. А. Кутырев лет пять назад написал философское эссе «Искусственное и естественное: борьба миров», в котором показал «запредельную» (с позиций здравого смысла), античеловеческую логику развития техники и технической цивилизации человечества, направив весь пафос философской критики против логики «искусственного», против научно-технического прогресса и технического творчества человека. Техника, «искусственное» у Кутырева, как и у Бердяева, предстают «вторичным, злым демиургом», порожденным творчеством человека и «восставшего» против него, осуществляя закабаление и «расчеловечивание» человека. Эссе Кутырева повторяет пафос статьи Н. А. Бердяева, написанной еще в 30-х годах, «Человек и машина». Бердяев заостряет внимание на императиве, как бы формируемым машинами по отношению к человеку: императиве машиноморфизации (техноморфизации) человека. «Машина хочет, чтобы человек принял ее образ и подобие» – восклицает Бердяев. В. А. Кутырев предупреждает человечество, что наступление «искусственного мира» на «естественный мир» человека закончится смертью «естественного человека» и возможной его трансформацией в «человека искусственного», «биоробота» или в киборга (о наступлении «киборговой эры» в развитии системы «человечество – Биосфера предупреждает В. А. Зубаков).

В принципе об этом же предупреждает О. Шпенглер в книге «Закат Европы» в начале 20-х годов уходящего ХХ столетия, когда он сформулировал противоречие между «цивилизацией» и «культурой». В его логике победа «цивилизации» заканчивается гибелью «культуры». При этом само понятие «цивилизации» отражает «машинную или техническую» цивилизацию, которая не оставляет место чувствам, любви, поиску человеком смысла своего Бытия, дружбе, солидарности, т. е. культуре, поскольку она все рационализирует, ставит на место истины пользу или выгоду. Э. Тоффлер пишет в своих футурологических концепциях, раскрывающих приход информационного общества и его будущее в XXI веке, правда с позитивных, «неопозитивистских» позиций, все о том же.

Фактические во всех этих феноменологических построениях происходит фетишизация конфликта человека и техники. Конфликт «фетишных» человека и техники отображает на самом деле конфликт между человеком и Капиталом-Мегамашиной. «Сатана там правит бал, сатана там правит бал, люди гибнут за капитал!»

Научно-технический прогресс объективен. Призывы осуществить детехнизацию бытия (которые в том или ином виде присутствуют в ряде работ, посвященных проблеме конфликта между человеком и техникой), чтобы «спастись», утопичны. Развитие науки и техники не остановить. «Закон удвоения» человека, о котором автор писал в ряде монографий (А. И. Субетто, 1997, 1999, 2000), отражающий «удвоение сущности человека» в процессе его созидательной деятельности, отчуждение каких-то моментов этой «сущности» и их «перенос» на производимые продукты, которые в свою очередь начинают воздействовать на человека и природу, является объективным законом, законом социальной эволюции человека. Нами разработана концепция фундаментальных противоречий человека (А. И. Субетто, 1994, 1997, 1999), в которой раскрываются 5 форм первого фундаментального противоречия человека, связанного с действием «закона удвоения». При анализе этих форм показано, что фундаментальные противоречия человека, в том числе первое фундаментальное противоречие человека, могут играть роль «прогрессивных» и «регрессивных» движителей в социальной эволюции человека.

Особенность «общества Капитала» в том и состоит, что антионтологическая сущность по отношению к человеку (т. е. антиантропная направленность) «онтологии Капитала» (Капитала-Бога), характеризующейся тотальной, «абстрактно-денежной» монетаризацией человеческого бытия и соответственно, на этой основе, – его капиталорационализацией, делает направленность фундаментальных противоречий человека в сторону торжества «левополушарного», «искусственного», «рационального» и уничтожения «иррационального», «правополушарного», всего того, что связано в человеке с его эволюционной памятью (см. А. И. Субетто, «Бессознательное. Архаика. Вера», 1997; «Онтология и феноменология педагогического мастерства», 1999), что делает его «корневым» и действительно человеком, а не роботом. Человек несет в себе, накапливаемую «эволюцией» память о самой себе. Как было показано, Капиталу-Богу, как и его священнослужителю – мировой финансовой капиталократии, такой человек не нужен, он мешает установлению его господства как отчужденного от человека Капитала, капитала-Фетиша. Мировому «открытому обществу» в форме тотального «Строя Денег» по Жаку Аттали нужны новые «кочевники», «перекати-поле», люди, не укорененные в национально-этнических культурах, в «предках», в Истории, т. е. «люди без истории», «без исторической памяти», управляемые «машины» – делатели денег.

Конфликт человека и техники есть «видимость» или «кажимость», за которой прячется сущностное – конфликт человека и капитала, человечества и мировой финансовой капиталократии, стремящейся установить власть ее «больших денег» и ее самой в мире навсегда, на вечные времена.

«Злой демон техники» – производное от «злого демона Капитала» или «Капитала-Бога». «Сатана там правит бал, сатана там правит бал, люди гибнут за металл!»

Бюрократия – другая сторона капиталократии. У К. Маркса имеется очень проницательное замечание о том, что бюрократ делает своей частной собственностью государство. На верхнем уровне приватизацию государства осуществляет финансовая капиталовласть. Как мы уже отмечали, это прекрасно показал на примере механизмов приватизации в России, осуществленной под контролем мировой финансовой капиталократии (у Чубайса в помощниках и советниках находилось около 2000 американцев под руководством Сакса), Б. Березовский. Бюрократия формируется как часть государства и поэтому в условиях господства капиталократии и как ее часть. Бюрократ приватизирует должностные полномочия для приобретения капитала. Можно сказать так, что бюрократ приватизирует всю «пирамиду управления», которая находится в сфере его полномочий, с тем, чтобы максимизировать реализацию своего экономического интереса.

Но феномен бюрократии этим не ограничивается. Бюрократизм возникает как результат бюрократизации управления, превращения системы управления в формализованную, «абстрактную» бюрократическую машину. Данный феномен связан с тем, что в структуре управления в любой системе в условиях стабильности появляется тенденция к унификации, к уподоблению управления к «механизму» или «машине управления», действующим также механистически детерминированно, как и машина.

Бюрократ (в рамках данной тенденции) стремится жить жестко по инструкции. Его главное кредо: «управляй сложным, как простым».

Если прибегнуть к образу «профессионального кретинизма» К. Маркса, использованного им, чтобы показать растущую неадекватность «узкого специалиста» многомерному миру, его профессиональное отчуждение, связанное со специализацией под воздействием специализированного производства («производственной мегамашины»), то напрашивается формула своеобразного «управленческого кретинизма» (см.: А. И. Субетто. Творчество, жизнь, здоровье и гармония, 1992, с. 126) как результата такой жесткой управленческой профессиональной специализации.

Процесс унификации в управлении ведет к «обезличиванию» бюрократа. Пройдя весь цикл бюрократизации, бюрократ становится «серым», одинаковым. Бюрократическая машина превращает всех управляющих в «одинаковых», поскольку действует принцип функционирования такой «машины»: «незаменимых нет».

Здесь возникает гомология между бюрократической унификацией и монетарной унификацией человеческой массы, превращающих ее в «серую расу».

Можно слово «бюрократизация» заменить словом – неологизмом «взаимозаменизацией». Высший уровень такой унификации – «взаимозаменизации» человеческих индивидов показан в романе «МЫ» Евгения Замятина. Единое Государство Замятина – это художественный образ бюрократизации, охватившей все государство. Этот феномен бюрократического тоталитаризма нами назван бюрократоализмом (А. И. Субетто, 1992, с. 122–134). В этой Единой Государственной Машине (по Замятину) происходит формирование «человейника» (по А. Зиновьеву). Тоталитарная бюрократизация рождает такого же «одинакового» человека, как и тоталитарная монетаризация.

Можно сказать так: если бюрократизация есть унификация человека через унификацию отношений в управлении, превращающую управление в «мегамашину», то монетаризация есть денежная (или вернее – капиталоденежная) унификация всех отношений, как проявление действия Капитала-Мегамашин.

Капитал-Мегамашина воспроизводит регулярно «бюрократическую мегамашину», как свое собственное самоотображение, обеспечивая в будущем ее превращение в глобальную технотронную мегамашину Капитала при техноморфизации информационных потоков на компьютерносетевой базе.

Бюрократизация, доводящая человека в структуре управляющей системы почти до состояния «автомат», является предтечей тотального технотронного глобального управления (на базе компьютерно-сетевого управляющего «монстра»), смыкающегося с Капитал-Мегамашиной. Что и происходит. Будущая «электронизация капиталоденег» призвана завершить данный цикл по формированию капиталоуправляющей технотронной надгосударственной системы как орудия мировой финансовой капиталократии.

Единое Государство Замятина – это социальный мир, уничтоживший собственное разнообразие, точно так же, как пытается это сделать мондиализм через формирование Нового Мирового Порядка, призванного уничтожить разнообразие наций, культур, этносов, через всеобщую монетаризацию человека, общество «потребителей-роботов», гоняющихся за «призраком» овладения как можно большим количеством капиталоденег, чтобы стать «господами» над другими, а в пределе над всем миром.

Всеобщая жажда власти через капитал и управление, т. е. капиталовласть и капиталоуправление, приводит в этом «капиталистическом зазеркалье», мистифицирующем все и вся, к полному отождествлению «потребителя» – «монетариста» и бюрократа. Бюрократом становится именно «потребитель». Бюрократ капитализируется. Здесь он начинает «потреблять» управление, присваивая его эффекты (результаты) себе, включая возможность «ренты» в форме «взяток», т. е. коррупции.

Коррупция, с одной стороны, есть форма получения «теневой ренты» от положения бюрократа на «должностной лестнице» государственного управления в «капиталообществе» где все продается и покупается. С другой стороны, коррупция есть форма управления государственной бюрократической машинной со стороны капиталократии. Коррупция в «обществе Капитала» бессмертна точно так же, как и бессмертна финансовая капиталократия и ее «божество» – Капитал-Бог.

Демократия призвана «прикрыть» эти «срамные места» капиталистического общества, придать формальный вид, будто «потребители», становящиеся на «час» («халиф на час») «избирателями», управляют государством и через него капиталом. На самом деле «пирамида» перевернута. И тогда вдруг обнаруживается старая марксистская истина, что буржуазная демократия есть диктатура капитала, т. е. капиталократия, есть монетарный, капиталистический тоталитаризм, несравнимый по своей жесткости с бюрократическим тоталитаризмом. Именно, в «ситуациях необходимости» он легко превращается в фашизм, а в условиях Нового Мирового Порядка, который пытаются установить мондиалисты, – в глобальный фашизм, что и было продемонстрировано США и НАТО в войнах с Ираком и Югославией – Сербией в последние годы.