Текст книги "Тайные боги Земли"

Войдя в пролом, я поначалу здорово огорчился – никакого намека на спрятанные сокровища, лишь каменный коридор, уходящий куда-то под землю. Поскольку при мне оказался карманный фонарик, я решил основательно обследовать подземелье – а вдруг сокровища все-таки существуют. Пройдя метров сто, я услышал звук текущей воды и вскоре увидел небольшой ручей с чистейшей родниковой водой. Тут же неподалеку обнаружил уходящую куда-то за город сухую штольню с проложенным по ней электрическим кабелем. Поначалу подумал, что он обесточен и медный провод станет для меня отличным трофеем, но, наткнувшись на распределительный щит, очень быстро понял свою ошибку и возблагодарил Господа за то, что тот отвратил своего нерадивого раба от поспешных действий. Короче говоря, кабель оказался под напряжением в двести двадцать вольт. Куда он вел и какое оборудование питал, я до сих пор не удосужился проверить. Словами не описать мое огорчение – стать обладателем настоящего сокровища и тут же его лишиться. О том, чтобы заняться мародерством не могло быть и речи – не хватало вдобавок ко всем моим бедам разборки с законниками.

Ужасно разочарованный и погрустневший, я уже собирался покинуть подземелье, как мою голову посетила весьма светлая мысль. А что? Вода в наличии, электричество – тоже. Почему бы одному бомжу не оборудовать здесь себе уютное гнездышко? Хватит обретаться по подвалам и теплотрассам.

Сказано – сделано. Через полгода я стал обладателем комфортабельной подземной квартирки. Для этого пришлось основательно потратиться на провода, строительные материалы и многое другое, но я ничуть не жалею, поскольку вот уже лет пятнадцать моя голова не задумывается над сакраментальным для каждого бомжа вопросом: «Где я буду спать этой ночью?» Здесь у меня и жилая комната – по совместительству гостиная, и небольшая кухонька с электрической плитой, и туалет с настоящим унитазом и душем. При этом на мебель и разного рода хозяйственные прибамбасы я практически не затратил ни копейки – всё, что нужно, находил на свалках и помойках. Диван, пара кресел с кожаной обивкой, журнальный столик, книжный шкаф, электроплита, накопительный водонагреватель, электронасос для воды, стиральная машина – вот лишь небольшой перечень того, от чего в наш век повального расточительства избавляются без всякого сожаления мои нерадивые сограждане. У меня даже имелся старенький ноутбук, а также совсем еще новый DVD плеер и куча разных дисков, но я все-таки предпочитаю читать книги, кои частенько нахожу рядом с мусорными баками или на скамейках у подъездов. Конечно, не все то, от чего избавляются зажравшиеся вконец граждане, можно читать, но время от времени среди макулатурных плевел попадаются настоящие жемчужины.

Чтобы попасть в свое обиталище, мне не пришлось топать через все кладбище. Поселившись в катакомбах, я первым делом разведал кратчайший маршрут до ближайшей автобусной остановки. В отличие от пропахших черт-те чем своих коллег, я имел возможность регулярно принимать душ и по мере надобности устраивать постирушки. Посему водители автобусов и маршрутных такси не могли заподозрить во мне бездомного бродягу. К тому же я собираю лишь цветмет и стеклотару и не оскверняю рук своих смердящими пищевыми отходами. На сей раз, однако, мне пришлось добираться пешком. После потасовки с Махтумом и его бандой моя одежонка нуждалась в основательной чистке. Чтобы не дискредитировать себя в глазах водителей, я решил прогуляться, подышать свежим воздухом. Впрочем, нет худа без добра – по дороге я заглянул к знакомому лавочнику армянину Араму – выходцу из Нагорного Карабаха. Этот Арам втихую толкал бомжам и пенсионерам просроченные продукты по весьма приемлемым ценам. Как водится, я зашел не с парадного. На стук дверь распахнул сам хозяин.

– Здорово, обезьяноподобный брат мой во Христе! – Армянин был действительно феноменально волосат ниже шеи – я лишь констатировал факт. – Скоропорт на сегодня какой имеется?

– Здоров, Шатун! – Ничуть не обиделся лавочник – гипертрофированная обволошенность считается у этого народа признаком мужественности и сексуальной привлекательности. – Заходи, дорогой…

Через десять минут я покинул магазинчик приятеля, весело помахивая увесистым пакетом с колбасой, мясными консервами, яйцами и черствым хлебом. Ничего, колбаску пошинкую, пережарю с лучком и чесночком, посыплю перцем – объедение. Хлебушек – на водяную баню, и через пять минут получим благоухающий бухан или как есть, черствым обжарю на постном маслице, сверху тертым сырком посыплю, чесночком давленым – сказка. От подобных мыслей аж в животе заурчало. Я взглянул на часы – командирские со светящимся циферблатом, в свое время мне за них предлагали кучу афганских бабок, не поддался на уговоры и не зря, до сих пор ходят секунда в секунду, только заводить не забывай – без четверти восемь. Следует поторопиться – дел невпроворот: ужин сварганить, постирать одежку, самому хорошенько ополоснуться, ну и для души чего-нибудь сообразить.

«Эх, Шатун, жизнь прекрасна, – не без оптимизма я обратился сам к себе. – А еще очень приятно, когда у тебя есть свой собственный угол. – Однако тут же озабоченно подумал: – Пожалуй, следует обеспечить себя каким-нибудь оружием. Думаю, пяток надфилей будет вполне достаточно. А что?.. если менты обнаружат, можно запросто отпереться, мол, для хозяйственных нужд, а в бою и в глаз метнуть и в печенку засадить – штука отменная. Главное собственными потожировыми инструмент не замарать и «пальчиков» не оставить. Ничего, эти козлы у меня еще попрыгают…»

Подбирался к родному склепу как всегда со всеми возможными предосторожностями – не хватало притащить на хвосте кого-нибудь из коллег по цеху или просто излишне любознательного обывателя, который непременно доложит о подозрительном бомже куда следует. Я хоть и собираюсь покинуть славный город Нелюбинск, но только с наступлением лета, а до этого еще нужно дожить. Распахнув дверь, я заглянул внутрь склепа – все вроде бы чисто. Подойдя к дальней стенке, достал ключ из кармана и отпер металлическую дверь, установленную мной на месте разрушенной кирпичной кладки и основательно заляпанную серой под цвет стен краской, чтобы не бросалась особенно в глаза. Пару таких дверей мне презентовал добрый Арам после расширения и кардинального переустройства своего магазина. Одну я установил в склепе, другой отгородился от тоннеля, по которому был проложен электрический кабель. Таким образом, получилось довольно уютное замкнутое пространство из пяти изолированных друг от друга деревянными дверями комнатушек. Закрыв за собой дверь на ключ, я щелкнул выключателем, ярко вспыхнула подвешенная к потолку трехрожковая люстра.

Первым делом скинул с себя грязные шмотки и обувь, освободился от протезов и на костылях направился в душевую комнату. Признаться, я гордился своим домом. Подключившись к распределительному щиту, провел в свои апартаменты электричество – от хозяев не убудет, а мне приятно. В каждом помещении подвесил к потолку люстры или плафоны, наладил электрическое отопление. С помощью электронасоса, управляемого простейшей автоматикой, качал воду из ручья в емкость, сваренную из нержавейки, откуда вода самотеком поступала в туалет-ванную и на кухню. С утилизацией сточных вод проблем не было – в полу туалетной комнаты имелась глубокая и довольно широкая трещина, уходившая куда-то на нижние уровни катакомб. Она служила мне одновременно и канализацией и мусоропроводом. Унитаз установил аккурат над ней, чтоб не париться. А чтобы не смердело, да и самому ненароком не провалиться, закрыл щель герметичной крышкой, через которую, собственно, избавлялся от мусора. Короче говоря, всё в моем жилище было весьма функционально и продумано.

Поплескавшись с полчасика под теплыми струями, я оделся в чистое, обулся и направился на кухню, где приготовил сытный ужин из жареной колбасы с отварной картошкой в мундире. Картофель почистил, порезал, сдобрил постным маслом, мелко нарезанным лучком, посолил и все тщательнейшим образом перемешал. Затем сервировал стол в гостиной. Немного подумав, махнул рукой – а гулять, так гулять, открыл дверцу холодильника и достал оттуда початую поллитровку водки…

Ужин прошел под песни весьма любимых мной Высоцкого, Митяя и Трофима. Затем навел порядок: отнес на кухню и вымыл посуду, отправил объедки в «мусоропровод» и, зарядив стиральную машину своими грязными шмотками, вернулся в гостиную. Кажется, на сегодня все – постиранные вещи завтра вывешу на окончательную просушку, благо есть чем заменить. Расстелил постель на диване, включив у изголовья торшер, потушил верхний свет. После чего подошел к книжной полке и наугад вытащил первое, что подвернулось под руку. Улегшись в кровать, поднес книгу к глазам: «Хроники Амбера» – одна из самых моих любимых книг. Раскрыл наугад и начал читать:

Итак, глаза мои вновь восстановились – так сказали мне и пальцы, когда я ощупал лицо. Потребовалось, правда, более трех лет, но глаза все-таки сумели регенерировать! Это был тот самый единственный из миллиона шанс, о котором я упоминал. Такого не мог предполагать даже Эрик, даже он не в силах был до конца оценить мои способности, поскольку у каждого из членов нашей семьи они проявлялись по-разному и в разных масштабах. Тут я одержал верх. Я догадывался, что могу вырастить нервную ткань, нужно только время.

На франко-прусской войне я был ранен, и в результате у меня оказалась парализованной вся нижняя часть тела. Уже через два года паралич полностью прошел. В данном же случае у меня была надежда – конечно, почти нереальная, – что мне все-таки удастся восстановить выжженные глаза. И я оказался прав! У меня теперь вновь были глаза, и зрение потихоньку возвращалось ко мне, хотя и очень медленно…[5]5
  Роджер Желязны «Девять принцев Амбера» перевод Ирины Тогоевой.


[Закрыть]

Далее я читал с упоением о том, как к Корвину вернулось зрение и как с помощью сумасшедшего Дворкина ему удалось вырваться на свободу из мрачных подземелий Амбера. Я сопереживал главному герою и откровенно завидовал его способности регенерировать утраченные органы. Книга хоть и была мною неоднократно читана и перечитана, каждый раз здорово будоражила воображение и в какой-то степени давала надежду. Умом я прекрасно понимал, что человек – не ящерица, которой ничего не стоит отрастить хвост взамен утерянного, но, несмотря на фатальное ограничение регенеративных способностей человеческого организма, в глубине души не терял надежды. Иногда мне казалось, стоит лишь немного напрячься, каким-то образом настроить сознание, наладить духовную связь с телесной оболочкой, и посредством силы мысли мне удастся включить процессы восстановления своего организма. Может быть, полноценному человеку эти мои мечтания покажутся маниакальным бредом воспаленной фантазии неполноценного индивидуума. Но, как ни странно, где-то в глубине души постоянно существовала необъяснимая уверенность в том, что теперешнее мое ущербное существование – суть состояние временное, ниспосланное на мою голову за какие-то неведомые мне грехи, а также в том, что в самом скором времени случится нечто такое, что избавит меня навсегда от физических и моральных страданий. Все двадцать прошедших лет я прожил с этим чувством и, несмотря на накатывающую время от времени хандру, продолжал отчаянно надеяться на чудо. Даже периодические обострения фантомных болей в отсутствующих конечностях я был готов воспринимать как признак активизации регенеративных процессов внутри своего организма. Но всякий раз ни ступня, ни кисть почему-то не собирались отрастать, а выжженный глаз упорно отказывался обозревать окружающий мир…

Проснулся я от резкой боли в теменной области. Громко охнув, резко присел и со всеми предосторожностями коснулся шишки. Малость уменьшилась, но все равно дотрагиваться больно. Кажется, во сне случайно задел ее, пожалуй, следует лечь на бок и не крутиться во сне. Легко сказать, да трудно сделать. Снова дотронулся до полученной в результате неравной схватки с духами гематомы и в очередной раз ощутил уже знакомую боль. Болезненно поморщившись, огляделся. Торшер не выключен. Раскрытая книга валяется рядом. На светящемся циферблате электронного будильника половина второго. Выбрался из постели и, сунув здоровую ногу в домашний тапок, оперся на костыли. Для начала посетил кухню, утолил жажду. Потом заглянул в туалет. К своему ложу вернулся в благостном настроении, прихватив из холодильника на случай похмельного «сухаря» – как-никак накануне принял изрядную дозу спиртного – бутылку «жигулевского» и поставил ее на журнальный столик в пределах досягаемости руки.

Выключив торшер, немного повертелся в поисках приемлемой позы. Неожиданно взгляд наткнулся на еле заметное голубовато-зеленоватое свечение у дальней от моего дивана стены гостиной – как будто откуда-то из-под пола к потолку пещеры поднимался толстый столб призрачного света и уходил куда-то выше за ее пределы. Весьма странный феномен, никогда раньше не замечал ничего подобного в своих владениях. Какое-то время лежал и тупо пялился на светящийся столб. В конце концов, веки мои налились свинцом, и я самым банальным образом уснул.

Следующее мое пробуждение произошло под громкие трели неугомонного друга моего – будильника. По вполне понятным причинам окон в моем жилище не было, поэтому единственными временными ориентирами в подземелье были для меня мой надежный будильник, найденный, кстати, на одной из городских помоек, да мои командирские часы. Шлепнув ладонью по клавише, прервал душераздирающую трель «дневального», затем нащупал выключатель торшера и, дернув за веревочку с привязанным к ней шариком, повторил один из первоначальных актов божественного творения – создал свет. Затем повалялся немного в постели, раздумывая, стоит ли сегодня куда-то нестись сломя голову или предоставить возможность своему усталому телу хорошенько отдохнуть и залечить полученные накануне раны. Потрогал шишку на голове – практически исчезла. Проанализировал состояние внутренних органов – легкий сушнячок, а вообще-то терпимо, главное, наблюдается полное отсутствие фантомных болей в утраченных конечностях.

Приподнялся на постели и, увидев на столе закупоренную пробкой бутылку пива, радостно заулыбался и отчего-то голосом незабвенного Леонида Ильича констатировал:

– Раштет… чмок, чмок, чмок… благо… гошоштояние шовешкого. го народа.

Немного повеселив себя подобным образом, схватил пузырь. Зубами (невзирая на настоятельные предупреждения дантистов) сдернул с бутылки металлическую крышку. После чего жадно, подобно изголодавшемуся по ласке любовнику, прильнул к прохладному горлышку, как приникают к устам любимой женщины. Это сакральное действо продолжалось не более минуты, в результате пузырь опустел, а я ощутил столь мощное физиологическое удовольствие, в сравнении с которым секс с любимой – лишь бледное пятнышко луны рядом с сияющим дневным светилом. Чтобы какой-нибудь чересчур мнительный обыватель не воспринял мои слова буквально и ненароком не принял меня за извращенца особого рода или (упаси Господи) сексуального маньяка, хочу предупредить сразу, что эти мои ощущения никоим образом не относятся к чувственной сфере – чистая органолептика и ничего более.

Как водится, после доброго глотка освежающего напитка, придающего глазам сияние, духу – бодрость, а мыслям – целеустремленность, нестерпимо захотелось курить. Я не стал сдерживать души прекрасные порывы и потянулся за лежащими на том же самом столике папиросами и зажигалкой.

Глава 3

Ровно через час я, гладко выбритый, умытый, к тому же благоухающий ненавязчивым дезодорантом, покинул свое убежище. Встречи с Махтумом и его ребятами я хоть и опасался, но не очень-то боялся. Залогом моего спокойствия были полдюжины остро отточенных и подпиленных у нижнего основания рабочей кромки надфилей – весьма коварное оружие, между прочим, – всадил врагу в бочину. печень или селезенку, обломил рукоять и делай преспокойно ноги. Если сработать грамотно, пострадавший поначалу ничего не заметит. Но самое главное – ни один следователь ни в жизнь не докажет мою причастность к смерти того или иного человека, поскольку от рукоятки надфиля при желании несложно избавиться. Свое оружие для верности распределил так, чтобы иметь возможность из любого положения дотянуться хотя бы до одного надфиля. Один даже засунул за отворот фуражки. Откровенно говоря, по поводу случайной встречи со своими недоброжелателями я особенно не парился – не такой уж маленький город Нелюбинск, поэтому вероятность данного события ничтожно мала. Другое дело, если меня начнут целенаправленно искать. Однако не думаю, что кто-то станет тратить время на поиски какого-то бомжа – рано или поздно сам на глаза попадется, вот тогда с ним можно будет спокойно разобраться.

Семь утра. Довольно свежо. На земле, на прошлогодних листьях, на припаркованных у домов автомобилях серебрится иней. Лужи покрыты легким морщинистым ледком. Впрочем, неторопливо поднимающееся над горизонтом дневное светило и полное отсутствие облачности вселяет определенную надежду на то, что предстоящий день будет не хуже предыдущего. Всякая божья тварь радовалась наступающему дню: весело гомонили птицы, ошалелые от переизбытка гормонов кошки то и дело перебегали дорогу, длинными беспокойными вереницами сновали туда-сюда собачьи свадьбы.

Совсем еще юные девушки и молодые женщины опрометчиво поторопились сбросить с себя зимние одежды, скрывавшие прелесть их стройных фигурок, теперь они зябко ежились от всепроникающего холода, то и дело одергивали коротенькие курточки, чтобы хоть как-то прикрыть наготу обнаженных не по сезону животиков. Мужчины, вне зависимости от возраста и социального статуса, провожали маслеными взглядами отчаянных модниц. Дамы постарше смотрели на голые животы и спины осуждающе – девкам рожать, а они дуры придатки студят. Каким только местом думают?

На проезжей части полно автомобилей – все торопятся загодя добраться до места работы. Помнится, еще каких-то десять лет назад в этом провинциальном городишке не было такого изобилия транспортных средств. В наше зажиточное время каждый уважающий себя гражданин Нелюбинска предпочитает прибыть к месту службы или работы на личной «Тойоте», «Опеле», «Ауди» или, на худой конец, на тридцатилетнем «жигуленке» или «Москвиче».

Обход подведомственной мне территории я решил начать с небольшого лесного массива, примыкающего к кладбищу. По утрам здесь бегают озабоченные здоровым образом жизни обитатели близлежащих кварталов, выгуливают своих питомцев собаководы. Днем в лесочке прогуливаются шумными группками мамаши с колясками и пенсионерки с малолетними внуками, часто заглядывают для поправки здоровья нетрезвые с утра слесари-сантехники, чтобы подальше, значит, от всевидящего начальственного ока. Вечером сюда вновь возвращаются владельцы собак вместе со своими лохматыми любимцами. А по ночам здесь гудит (как в прямом смысле, так и в переносном) шумная рокерская тусовка: ревет мощными моторами, сверкает яркими огнями, бряцает цепями, скрипит кожей, горланит пьяными голосами, верещит душераздирающими девчачьими взвизгами. Как следствие, по утряне здесь самый настоящий Клондайк для искушенного искателя сокровищ, главное – опередить конкурентов и добраться до «золота скифов» раньше других.

Сегодня я оказался вне конкуренции. Ребятишки накануне славно повеселились и помимо использованных презервативов, в несметных количествах разбросанных на земле и развешенных по кустам и невысоким деревцам, меня поджидал ценный приз в виде богатых залежей алюминиевых банок, а также изумительных россыпей пивной и водочной стеклотары. Напевая себе под нос арию индийского гостя из оперы «Садко»: «Не счесть алмазов в каменных пещерах, не счесть жемчужин в море полуденном…», я начал интенсивную разработку обнаруженных мной богатств. При этом всячески старался избегать контактов с вышеупомянутыми средствами контрацепции – мало ли какая зараза в них таится, подцепишь ненароком, а у меня и медицинского полиса отродясь не бывало…

Часам к десяти я, подобно заядлому грибнику, основательно прочесал лесной массив и отягощенный изрядным количеством трофеев направился к автобусной остановке. Если удача не покинет меня, сегодня мне удастся сделать не одну, а целых две ходки к Гарибу и Мармеладе. Маршрутку долго ждать не пришлось. Добравшись до нужной улицы, я вышел из машины и помахал на прощание рукой сердобольному водителю – выходцу то ли с Кавказа, то ли из Средней Азии, наотрез отказавшемуся брать с меня плату за проезд.

Благородный поступок этого, в общем-то, не самого богатого человека натолкнул меня на некоторые размышления философского свойства. Взять вчерашних бандитов и этого улыбчивого паренька – все они здесь чужаки, только один ведет себя как гость и прекрасно понимает, что проще приспособиться самому. Другие же пытаются вовсю насаждать свои законы. И это свойственно подавляющему большинству выходцев из южных республик бывшего СССР. К примеру, до появления всех этих армян, азербайджанцев и прочих азиатов, аппетиты нашего славного чиновничества были весьма скромными. Не сказать, что не брали. Брали, но в меру и с опаской. Я прекрасно помню, как в конце восьмидесятых – начале девяностых в Россию прибывали из многочисленных горячих точек распадающейся империи отягощенные баулами и чумазыми детьми многочисленные беженцы. Со страдальческими лицами они публично благодарили гостеприимных россиян. Их встретили, приютили, накормили, обогрели. Даже простили то, что многие из них вырезали русских целыми семьями в Баку, Ташкенте, Душанбе и других городах. По мне-то пусть живут, пускай богатеют, но не развращают народ и в первую очередь продажных чиновников своими феодально-азиатскими замашками. Сегодня эти так называемые беженцы с золотыми улыбками и туго набитыми кошельками запросто проходят куда угодно без очереди, пинком ноги открывают любую дверь и поплевывают пренебрежительно на коренных граждан, вынужденных до поры до времени терпеть весь этот произвол. В моей голове невольно возник вопрос: «Надолго ли хватит нашего терпения?» Да, русский человек терпелив и даже позволяет какое-то время плевать себе в лицо и сидеть у себя на шее, но рано или поздно всему приходит конец. Мы не американские англосаксы, готовые целовать ниже поясницы своего чернокожего брата лишь за то, что когда-то предок черномазого горбатился на плантации, принадлежавшей белому человеку. Мы даже не «гордые внуки славян», скорее мы дурные, и дури этой, как свидетельствует история, вполне хватает, чтобы потрясти до основания не только Матушку-Рассею, но и весь остальной мир. Неужели там, наверху, не понимают всей опасности грядущего русского бунта? Не думаю – в Кремле сидят не дураки. К тому же, аналитические отделы спецслужб наверняка отмечают рост недовольства, связанного с массовым переселением мусульман в регионы с исконно православным населением. Да что там далеко за примерами ходить – взять хотя бы Францию с ее арабами и неграми. Там эти «гости» уже жгут машины и бузят вовсю на улицах, но скоро возьмут в руки оружие и устроят лягушатникам такой кандибобер, что пресловутая Варфоломеевская ночь покажется им невинной забавой. Прав Гариб: сегодня черные скромно сидят по рынкам и лавчонкам, завтра двинут во власть и начнут командовать нами на свой азиатский манер, настроят мечетей, введут свои дикие законы. Но мы не югославы и, слава богу, у нас есть чем защититься от внешнего вторжения. Отсюда вывод: все идет к тому, что рано или поздно в стране произойдет кровавая разборка. Что случится дальше, несложно спрогнозировать, не обладая семью пядями во лбу…

Неожиданно на меня налетел какой-то спешащий субъект пенсионного возраста и едва не переколотил всю мою посуду. Упрекнув себя в излишней склонности к праздному философствованию, я поправил на спине довольно тяжелый рюкзак и со всеми предосторожностями направился в сторону пункта приема стеклотары…

Опля! Едва я покинул владения мадам Шнобс, на горизонте замаячила знакомая до боли (особенно в ушибленной голове) «копейка» салатного цвета. Несомненно, меня пасли, точнее, преспокойно поджидали, когда меня угораздит навестить добрейшую Мармеладу Иеронимовну.

«Выходит, крепко обиделись на вас, Андрей Николаевич», – мысленно обратился я сам к себе в преувеличенно-уважительном тоне.

Неужели вместо того, чтобы в перерывах между партиями в шеш-беш[6]6
  Нарды.


[Закрыть] кушать плов, пить зеленый чай и судачить о том, каких знойных белокурых толстух оприходовали накануне, эти ребята с самого утра торчат в тесном салоне «Жигулей». Представил, каким отборным матом костерят меня пассажиры и водитель вышеупомянутого транспортного средства, и сердце мое наполнилось гордостью за себя любимого.

«Уважаемый Андрей Николаевич, – подумал я, – как любит говаривать нынешняя молодежь: «Респект вам и уважуха!», получается, нас побаиваются и крепко побаиваются. И правильно делают, что боятся. Пусть знают: разведбат не сдается».

Впрочем, минутное ликование очень быстро сменилось серьезной озабоченностью. Разведбат, оно понятно, не сдается, но погибать в расцвете лет от рук недобитых духов и что самое главное – не в заоблачном Гиндукуше или песчаном Регистане, а посреди Среднерусской возвышенности – не только не хочется, но и до слез обидно.

– Вот вам, сучары обрезанные! – громко выкрикнул я, не на шутку перепугав какую-то древнюю старушенцию, волочащую на поводке упирающуюся таксу, затем сделал характерный жест в сторону крадущейся за мной «копейки». – Десантура клала на вас вот такого… с прицепом!

Сразу же после этого я что было мочи рванул в сторону от дороги, пытаясь дворами уйти от преследования. Понятное дело, вряд ли мне удалось ускользнуть, если бы за мной побежали, но автомобиль как двигался по проезжей части, так продолжал свое движение без остановок. Не нравится мне все это. Если ребята, увидев меня, вызвали подмогу, а это вполне в их духе – вдесятером на одного, значит, дела хреновые. Похоже, придется, не дожидаясь летнего тепла, сваливать из славного городка Нелюбинска. Ну что же, к жизненным трудностям мне не привыкать. Главное в данный момент сбросить их с хвоста.

Пересек двор с детскими грибочками, горками и качелями и, пройдя между двумя блочными пятиэтажками, вновь напоролся на знакомую «копейку». Даже увидел ухмыляющиеся рожи старых знакомых. Не было там только Махтума, а так, вся троица в сборе.

«Сами не решаются взять меня в оборот, ждут главаря с подмогой», – сообразил я, анализируя возможные варианты отступления.

Решение – как это часто бывает в стрессовых ситуациях – пришло внезапно. На другой стороне улицы я увидел хорошо мне знакомый гипермаркет. Я регулярно бываю на его заднем дворе и очень часто мне удается разжиться там бутылочкой-другой из-под пива или толикой алюминия в виде заветных банок. Тамошние малопосещаемые представителями нашей горячо любимой милиции лабиринты, весьма привлекательны для лиц, желающих провести время в теплой дружеской компании без какого-либо риска угодить в отделение за распитие спиртных напитков в общественных местах. Ну посидит молодежь на ящиках, ну поболтает о том, о сем, ну подерется иногда. Главное, чтобы смертоубийства не было и чтобы посуду с собой не утаскивали или не кололи. Впрочем, в наше время, никто, кроме нас – бомжей да нищих пенсионеров, не желает связываться со сдачей стеклотары или цветмета – времени потеряешь прорву, а выгоды на грош. Так вот – если мне удастся прорваться мимо «копейки» к этому магазину, считай, дело в шляпе. Уж как-нибудь дворами да закоулками уйду из-под опеки своих «благожелателей».

Теперь, когда план спасения во всех деталях сформировался в моей голове, оставалось приступить к его поэтапному осуществлению. Самое главное сейчас – находиться в толпе. В людном месте бандиты не станут даже и пытаться затащить меня в машину, тем более если объект не намерен так запросто сдаваться. По этой причине я неспешным шагом двинул в направлении пешеходного перехода, регулируемого светофором, стараясь не выпускать «копейку» из поля зрения.

«Пасущие» меня парни, кажется, особенно не волновались – ну куда этот ущербный денется от крепких длинноногих пацанов, уверенно стоящих на собственных ногах и способных в любой момент догнать беглеца. Они с интересом наблюдали за моими действиями и о чем-то оживленно беседовали.

Дождавшись, когда загорится зеленый свет для пешеходов, я немного выждал, чтобы усыпить бдительность своих преследователей. Но едва лишь собрался рвануть через дорогу со всей возможной прытью, как услышал рядом с собой душераздирающий женский крик, за ним еще один и еще. Повернул голову влево и увидел черный тонированный внедорожник, летящий с бешеной скоростью прямо на двигавшуюся по пешеходному переходу толпу. Расстояние между автомобилем и людьми не превышало пятидесяти метров, и если учесть, что транспортное средство двигалось со скоростью в восемьдесят-девяносто километров в час, было очевидно, что через пару секунд оно врежется в толпу.

«Полста метров, – промелькнуло в голове, – еще можно что-нибудь предпринять. Чего же он не тормозит сволочь?!»

Но водитель внедорожника по совершенно непонятной мне причине продолжал, не снижая скорости, вести автомобиль прямо на толпу. Между тем мой мозг автоматически отмечал: сорок метров, тридцать пять, тридцать… еще секунда и случится непоправимое… двадцать пять…

Неожиданно в голове что-то щелкнуло, и я ощутил себя сидящим на водительском кресле мчащегося на толпу автомобиля. Откровенно говоря, весьма престранное чувство – только что ты был хромоногим и одноруким инвалидом, в следующий момент ты здоров, молод, вдобавок основательно нашпигован алкоголем и наркотиками. Мне весело, я ловлю кайф оттого, что эти маленькие людишки через миг погибнут под колесами моего автомобиля. Меня не пугает возможное наказание за содеянное – влиятельный папашка уже неоднократно вытаскивал мою задницу из дерьма, вытащит и на этот раз. Ух, ты!.. Ну до чего же здорово!..

Откуда в моей голове появились подобные мысли? Ах да, я же теперь не Шатун, а кто-то другой. Точнее не кто-то, а тот самый обдолбанный наркотой и водярой ублюдок, сознательно ведущий на толпу свой тяжелый автомобиль. Состояние престранное, для меня необъяснимое. Может быть, какой-нибудь профессор из института мозга имени Бехтерева и мог бы приоткрыть завесу тайны над происходящим, да где ж его взять – этого самого профессора? К тому же в данный момент меня боле всего беспокоило не само состояние, в котором я неожиданно для себя оказался, и не те странные ощущения, которые я испытывал, а застывшие посреди пешеходного перехода люди, с ужасом взирающие на несущуюся прямо на них неотвратимую смерть.