Текст книги "Тайные боги Земли"

Сзади, отвлекая меня от дел, звякнула бутылкой Жанна – похоже, решила еще немного тяпнуть, пока на нее не обращают внимание. Пришлось на мгновение отвлечься. Я, походя, взял ее сознание по контроль и, усадив в стоящее у окна кресло, велел спать. Хозяйка тут же мерно засопела, а я вернулся к куску нездоровой плоти, именуемому Вьюном…

Через два часа я вышел на свежий воздух и, присев на вкопанную во дворе дома еще в незапамятные времена скамейку, закурил папиросу. Жанна и Вьюн пребывали в восстановительном трансе и в дополнительном внимании с моей стороны пока что не нуждались. После того, как мне удалось запустить регенеративные процессы внутри изрядно потрепанного организма Вьюна, я осмотрел, с позволения сказать, даму и едва не грохнулся в обморок от обилия в ее организме разного рода инфекций, передаваемых чаще всего половым путем. Дырка представляла собой вопиющий образчик бактериологического оружия – впору забрасывать в тыл к противнику. Но самое главное, она, сама не подозревая того, умудрилась где-то подхватить ВИЧ-инфекцию. Болезнь находилась пока что в зачаточном состоянии, но очень скоро инкубационный период подойдет к концу со всеми вытекающими из этого факта последствиями.

Если какой-нибудь особо занудный и дотошный Эскулап задаст вопрос: «Откуда мне все так хорошо известно о бактериях, вирусах и вообще о строении человеческого организма?» – я лишь разведу руками и застенчиво потуплю глазки – ну не знаю, хоть режьте меня на части. Откуда-то само собой на меня свалилось, типа рояль из кустов выкатили, когда мимо оных знаменитый Ван Клиберн прогуливался. «А вот и ноты к вашим услугам, дорогой наш Харви. Не изволите ли чего-нибудь сбацать для души?» Короче говоря, нечто в этом роде происходит и в моем случае – вперил ум, алчущий познанья, куда надо – и нате вам: и про ВИЧ, и про туберкулез, и кое-что о венерических заболеваниях и так далее. Вообще-то мне и самому было бы интересно узнать, откуда что берется, но калечить психику в безуспешных потугах прямо сейчас найти ответы на все интересующие меня вопросы я не собирался. Самое главное, чтобы столь полезное умение не покидало меня никогда. Ко всему прочему, я – неисправимый оптимист и беззаветно верю, что когда-нибудь все тайное становится явным.

Поскольку регенеративные процессы в организмах обоих страждущих уже запущены, можно было бы отправляться восвояси, но меня так и подмывало сделать еще одну полезную вещь для этих двух людей – вылечить их от алкоголизма. Для этого требовалось, чтобы пациент находился в здравом уме и твердой памяти. Ничего, торопиться особенно некуда, подожду еще с полчасика, заодно кое о чем Вьюна порасспрошу. Как-никак, пока я отлеживался в своей берлоге, сильно от жизни отстал.

Стоял почти по-летнему теплый денек. Я повернул лицо к солнцу и расслабился, впитывая открытыми участками кожи его благодатные лучи. Кажется, на какое-то время я даже отключился. Очнулся, когда до моих ушей из приоткрытой двери дома донесся хриплый спросонья голос хозяйки:

– Ой, чой-то я посередь дня разоспалась?! Ух, ты! А водяры-то еще аж три непочатых пузыря, и в четвертом кое-что осталось! Эй, Вьюн, Вью-у-н, очнись, придурок! Вмазать хошь?..

Жанна не успела воплотить свое намерение в жизнь, поскольку, как только она собралась налить в свой стакан, я оказался тут как тут. Одного взгляда на хозяйку мне хватило, чтобы в полной мере оценить произошедшие в ней перемены. Лицо зажило и потеряло синюшный оттенок, взгляд прояснился, зубы побелели и выпрямились, а недостающие выросли, даже волосы на ее голове ожили и не свисали слипшимися неухоженными космами, а заблестели, будто их хорошенько помыли и выкрасили.

– Жанна, а ты хочешь завязать с этой бичевской жизнью? – присаживаясь на стул, спросил я. – Ты только взгляни на себя в зеркало – экой кралей стала. Эвон и фингала как ни бывало и от всех твоих трипперов и гепатитов лишь воспоминания остались. Ты только скажи, я тебя вмиг от алкоголизма излечу. И Вьюна заодно. Главное, чтобы вы сами того захотели.

В это время на своем диване заворочался бывший больной. Вьюна так же, как и хозяйку дома, невозможно было узнать. Физиономия полностью зажила, даже уродливый застарелый шрам на щеке бесследно исчез, многочисленные гематомы на теле рассосались.

– Эй, Жанна, чой-то там базарит этот блажной. Гля… сначала водку покупает, а теперь пытается нас от нее отвадить.

– А… Вьюн очухался! – констатировала дама и обратилась ко мне с явной надеждой в голосе: – Так ты можешь сделать так, чтоб мне даже смотреть не нее было противно?

– Как два пальца… – утвердительно кивнул я. – Тут главное – твое согласие.

– Слышь, Вьюн, – Жанна взглянула своими прояснившимися глазами на приятеля, и я автоматически отметил про себя, что в трезвом виде на мордаху она очень даже ничего, – может быть, закодируемся на пару. Одной мне стремно, а вдвоем оно спокойнее. А чо… заживем у меня… на работу устроимся… Сам грил, чо водить машину умеешь, а я швеей могу… Деток нарожаем… хозяйством обзаведемся… а, Вьюн?.. ты вообще-то мне всегда больше других нравился. Ну чо, Вьюн, согласен? Тебя ваще-то как по-настоящему звать, а то все Вьюн, да Вьюн?

– Женя я, Евгений Лукин, – сраженный ураганным напором боевой подруги, еле слышно промямлил Вьюн. – Значить, закодироваться?.. Да фигня все это!.. Пробовал давным-давно – три года «зашитым» проходил, в конце-концов не выдержал, сорвался…

– Так рискни еще раз! – подбодрил я. – Что тебе мешает. Водка она вон на столе стоит, никто ее у тебя не отнимает. Я вас закодирую, а вы попробуйте хотя бы глоток сделать. Получится – пейте дальше на здоровье. Не получится – сами же мне спасибо скажете.

– Ладно… согласный я, – махнул рукой Вьюн-Женя, – кодируй, фельдшер, только не обессудь, я после сразу стаканище вмажу – посмотрим, какой ты есть Алан Чумак.

Процесс излечения обоих пациентов много времени не занял. Для этого мне не пришлось даже вставать со своего места. Поочередно я внедрился в сознания Вьюна и Жанны и произвел там необходимые манипуляции. Иначе говоря, гармонизировал общую деятельность высшей нервной системы своих пациентов и заблокировал определенные участки головного мозга. Вся процедура заняла от силы пять минут. Выйдя из транса, я откинулся на спинку стула и посмотрел на притихших мужчину и женщину.

– Ну вот и всё, господа хорошие. Отныне вас будет мутить от одной лишь мысли об этой мерзости. – Я взял в руки бутылку с остатками водки. – Ну что? Кто-нибудь желает попробовать?

Мои подопечные сидели в полном недоумении. Кажется, они принимают меня за обыкновенного шарлатана. Человек не производил пассы над головой, не вводил никого в транс, не впаривал, на худой конец, заряженную водицу и после этого имеет наглость заявлять, что избавил кого-то от вредной привычки.

– А почему оцепенели? – Улыбнулся я и, разлив содержимое бутылки по стаканам, ободряюще подмигнул Жанне и Вьюну. На последнем задержал взгляд. – Ну что же ты, Женя, грозился после сеанса дерябнуть стаканище в ознаменование своего выздоровления.

– А что?! И дерябну! – с пол-оборота завелся уязвленный юноша.

Поднявшись с дивана, Вьюн, как был в трусах, прошлепал босыми ногами к столу. Осторожно двумя пальцами, будто величайшую драгоценность, поднял стакан и одним махом влил водку в свое бездонное нутро. Однако не успел он вернуть опустошенную емкость на прежнее место, как его довольную физиономию перекосило, будто он хлебнул не водки, а из того ведра, что недавно стояло у входа в избу. Затем побледнел – краше в гроб кладут, кожа его покрылась мелкими капельками пота. Не мешкая ни мгновения, он помчался к выходу и вскоре с улицы донеслись характерные звуки, сопутствующие процессу отторжения человеческим организмом недоброкачественной пищи. Насколько мне помнится, Жанна сетовала, что Вьюн на протяжении нескольких дней отказывался от еды, поэтому мне, как практикующему врачу, было интересно узнать, чем он там все-таки блюет. Но я преодолел профессиональное любопытство и не стал смущать человека, всей душой жаждавшего побыть наедине с самим собой, тем более что очень скоро невыносимые мучения страдальца закончились, и он хмурый, как пасмурный день, нарисовался в дверном проеме.

– Это что же получается, фельдшер, – Вьюн с видом государственного обвинителя воззрился на меня, – теперь мне нельзя будет и выпить? А как же я дальше жить-то буду? Не… давай кодируй наоборот, короче, снимай установку!

– Ничего, Женя, без водки и стеклоочистителя перетопчешься. Клятвенно обещаю, что годика через два тебя малость отпустит, и ты сможешь принять на грудь в меру винца хорошего, коньячку или той же водочки. Но предупреждаю, стоит тебе хотя бы раз злоупотребить этим делом, колбасить будет похлеще, чем наркомана во время ломки. – Переведя взгляд на перепуганную до смерти Жанну, я добавил для закрепления процесса кодирования: – То же самое касаемо и тебя, красавица. – После чего одарил парочку самой благожелательной улыбкой. – Прошу пардону, сами изъявили желание встать на путь исправления и вернуться к трезвому образу жизни. Так что с моей стороны никакого принуждения не было. Иными словами, все этические нормы мною соблюдены.

Вскоре до сознания Вьюна-Евгения окончательно дошло то, что нетрезвый образ жизни для него заказан до скончания его дней. Он перестал метать в меня молнии-взгляды, махнул рукой и, усевшись за стол, брезгливо взглянул на лежащие на нем объедки, добытые заботливой Жанной из мусорного бака.

– Пожрать-то хоть чего-нибудь имеется?

– А вот это совсем другой разговор. – Я одобрительно кивнул головой и, подобрав с пола принесенный пакет, начал выкладывать еду на предварительно расстеленную хозяйкой газету. – В вашем теперешнем состоянии жизненно важно хорошенько подкрепиться.

После того, как обессиленный праздником живота Вьюн откинулся на спинку стула, я приступил к допросу:

– А скажи-ка мне, Женя, кто это так лихо измочалил твою симпатичную мордаху?

Вообще-то ответ на данный вопрос мне был известен от Жанны, но нужно же было как-то разговорить парня – эвон хмурый какой, до сих пор в себя не может прийти оттого, что лишен радости пития.

– Махтумовские отметелили меня и Жанну.

– За что же они вас так?

– Должок говорят за нами. А какой с нас долг? Мы у них не занимали! И вообще, в последнее время чебуреки обнаглели. Что твои псы с цепи сорвались. Раньше такими вежливыми, тихими, незаметными были. Месили себе раствор на стройках, асфальт укладывали, по улице, опустив глазки, ходили, чтоб их менты, значить, не замели. Теперь данью обложили нашего брата – бомжа. Поговаривают, вчера с зареченскими у них разборка была: пятерых наших – то есть зареченских – положили. А ментам хоть бы хны. А все из-за того, что подполковник Исмаилов два дня назад стал начальником всей областной милиции.

– Вот это да! – Я был буквально ошарашен свалившейся на меня новостью. – А старого-то куда определили?

– Ну как же, на повышение в Москву. А Махтумка тем временем целый аул земляков из своей Чурестании приволок. Теперь нашему брату – бомжу полный и окончательный кирдык… Впрочем, не только нам. Судя по тому, как рьяно черные взялись за местных бандюков, скоро весь криминал окажется под ними, а потом и за легальный бизнес возьмутся.

– А начальство куда смотрит: губернатор, мэр, отдел собственной безопасности, наконец?

– Поговаривают, у них тут такая дружная компашка образовалась, – махнул рукой Вьюн, – все перекумились, перероднились, крупные дела вместях обделывают. Короче, сицилийская мафия отдыхает. А во главе всего этого бардака – начальник областной милиции. К тому же, опять-таки умные люди бают, будто бы у подполковника Исмаилова в столице ой-ой какие связи.

– Па-а-нятненько, – пробормотал я.

Все, что мне было нужно узнать от Вьюна, я узнал, и далее оставаться в избушке Жанны не было никакого смысла. Поднявшись из-за стола, я пожелал парочке совета да любви и направился к выходу, стремясь поскорее выбраться из затхлой атмосферы, надеюсь, теперь уже бывшего бомжатника. Но на полпути задержался и, покопавшись во внутреннем кармане плаща, извлек «подаренный» любезной паспортисткой конверт. Я так и не удосужился пересчитать, сколько там было денег. Ну да ладно – сколько б ни было… Ловким движением руки я отправил конверт прямиком на колени ошарашенной хозяйки.

– Держи, Жанна, это вашему семейству от центрального комитета профессионального союза Российских Бомжей в качестве свадебного подарка.

Глава 7

Идея спасти Нелюбинск и его жителей от засилья понаехавших азиатов сформировалась у меня в голове как-то сразу, будто снизошла по наитию свыше. Я сидел в одном уютном заведении общественного питания и, казалось бы, думать забыл о Махтуме, подполковнике Исмаилове и расползшихся по городу бывших дехканах. Вдруг озарило, что я и только я со своими вновь открывшимися способностями могу реализовать подобную задумку. Конечно же, о делишках новоявленного Альфонсо Капоне рано или поздно прознают в столице, но за это время ребята понаворочают в тихом Нелюбинске таких дел, что мало не покажется.

Существовало два относительно безболезненных способа избавить город от обрушившейся на него беды. Собрать необходимый компромат и отправить его на Лубянку в Москву. Или, образно выражаясь, отсечь голову гидре собственными силами. Как человек военный, я склонялся ко второму варианту. Следить, фотографировать, подбирать оброненные бумажки, иначе говоря: проводить сыскные мероприятия, я не был обучен, да и времени тратить на всякую ерунду не хотелось. Другое дело устроить хороший шурум-бурум да на всю страну, да чтоб с леденящими душу кадрами на всех главных телеканалах. Вот тогда возмутится общественность, и грянут «громы и молнии». Оторвут задницы от мягких кресел и засуетятся столичные «генералы». Нагрянут в губернский городок проверяющие всех уровней и разбередят это застойное болото. Тут-то и посыплются головы местной чиновной братии, обнаглевшей от безнаказанности. Впрочем, я особенно не обольщался насчет реальной пользы от всяких там высоких комиссий, но, в любом случае, хуже не будет, хотя бы очистят город от нелегалов.

Кстати, стоит обязательно шепнуть хотя бы тем же журналистам о невинных шалостях начальницы местного паспортного стола и о ее связях с чиновничеством городской администрации. Уверяю, иногда весьма полезно покопаться в чужих мозгах, хоть и не всегда это занятие бывает приятным.

К тому моменту, когда услужливый официант принес за мой столик десерт, общий план предстоящей операции полностью сформировался у меня в голове. Покончив с мороженым и запив его чашечкой отменного кофе, я расплатился за обед. Покинул заведение и, казалось бы, без какой-либо видимой цели побрел в направлении делового центра Нелюбинска. На самом деле я лишь изображал праздношатающегося зеваку, любующегося провинциальными красотами древнего русского города, поскольку в свою бытность вольным охотником за стеклотарой и цветметом успел изучить их как свои пять пальцев. В данный момент я жаждал повстречать какого-нибудь выходца из бывших республик Средней Азии. Вообще-то персонально меня интересовал сам предводитель банды – Махтум, но я был бы рад увидеть любого из его земляков, чтобы, покопавшись у него в голове, определить местонахождение главного босса.

Как назло все они куда-то поразбежались. Совсем еще недавно неподалеку от ресторанчика их крутилась целая бригада – грузили в машину накопившийся за зиму мусор и прошлогодние листья. Вот так всегда бывает: когда не нужны – глаза намозолят своими загорелыми рожами, но, как только понадобятся – все ноги стопчешь, пока найдешь.

Вообще-то сетовать на судьбу-злодейку долго мне не пришлось – за ближайшим углом я увидел парочку щеголявших расшитыми тюбетейками парней. Узкоглазые топтались у фонарного столба и с любопытством пялились на проезжий транспорт и пешеходов – по всей видимости, еще недавно пасли баранов где-нибудь в предгорьях Тянь-Шаня или Памиро-Алая или мелиорировали с помощью кетменей Ферганскую долину. В руке у каждого было по надкушенному чебуреку.

То обстоятельство, что эти двое очень плохо говорили по-русски, ничуть не помешало мне установить с ними полное взаимопонимание. Самое главное, ребятам было известно, где чаще всего бывает «Махтум-ага» и мне с помощью моих чудесных способностей не составило труда вытащить из их коротко стриженых голов интересующую меня информацию.

Как оказалось, «вождь краснокожих» проводит каждый вечер в ресторане «Алые паруса» – самом престижном заведении провинциального Нелюбинска. У него там даже личный столик имеется. Приходит он туда со своими телохранителями около восьми вечера. Уходит около полуночи после просмотра стриптиз-шоу, довольно часто в компании проституток.

Здесь, пожалуй, следует пояснить, что никакого отношения к телепатии мои новые способности не имеют. Я не читаю банально мысли, как это описано у многих фантастов. Мое сознание, подчиняясь моей воле, вступает в контакт с сознанием интересующего меня человека или группы лиц. Затем, в зависимости от моего желания, оно либо органично сливается с ним в единое целое, и я, оставаясь самим собой, одновременно являюсь тем самым интересующим меня индивидом или целым коллективом, либо полностью подчиняет чужака или чужаков моей воле. При этом, даже контролируя несколько человек, я не испытываю никакого дискомфорта. Мое беспрестанно подбрасывающее в последнее время сюрпризы подсознание откуда-то надыбало и услужливо выдало вполне подходящий по этому случаю термин: «многоканальное восприятие».

«Отпустив» своих невольных информаторов (парни даже не подозревали, что мгновение назад были слепой игрушкой в чужих руках), я взглянул на часы. Без четверти пять. Времени в моем распоряжении вагон и маленькая тележка. Пожалуй, перед тем, как «отправиться на дело», следует подышать свежим весенним воздухом – уж больно ядреный дух стоял в избушке Жанны Дырк, до сих пор в носу свербит при одном лишь воспоминании. Кстати, я так и не удосужился узнать настоящую фамилию Жанны. Ну, да ладно, детей нам с ней не крестить. К тому же, через пару-тройку дней Шатун Андрей Николаевич навсегда уедет из Нелюбинска в славный город Москву и, с большой степенью вероятности, никогда не появится в этом милом, но глубоко провинциальном Задрипинске-на-Оке.

Поддавшись игривому настроению, я мысленно представил, как схожу с трапа реактивной электрички, а на платформе меня встречает сам мэр в сопровождении многочисленных депутатов городской думы. Я не оговорился – именно с трапа «реактивной электрички», ибо в нарисованной все тем же неуправляемым подсознанием картинке, электричка была больше похожа на транспортно-десантный Ил-76, только без крыльев. Еще меня поразила одна странная особенность данного видения: в толпу встречающих каким-то образом затесался сам Иосиф Давыдович Кобзон, только был великий артист, почему-то, без своего знаменитого парика и в заляпанной одежке бомжа.

– Вот же кошелка старая! – помянул я недобрым словом утреннюю старушенцию. – Муз высоких ценительница, ёкарный бабай!..

Ресторан «Алые паруса» находился на западной окраине города Нелюбинска. Это было сложенное из оцилиндрованных бревен двухэтажное строение с высокой крытой настоящей дранью крышей. Скорее «Деревенская изба» нежели «Алые паруса». Заведение на поверку оказалось элитным, и мне, для того чтобы заполучить столик на вечер, пришлось немного напрячься.

Хотел пригласить Анастасию, но приятный женский голос из телефонной трубки доложил сначала по-русски, а потом по-английски, что абонент временно находится вне зоны доступа. Возможно, вернулся из Англии любящий супруг, и Настеньке в срочном порядке пришлось отключить мобилу, а может быть, в данный момент ветреница находится в объятиях очередного любовника и отключила телефон, дабы ненароком не зазвонил в самый неподходящий момент и не поломал кайфа. Вообще-то, при желании я вполне мог бы подыскать подругу на вечер из числа присутствующих дам. Может быть, позже я так и поступлю, а пока мне следовало обратить все свое внимание на Махтума.

Кстати, а вот и он собственной персоной, явился, не запылился в компании трех нехилых парней. Сам Махтум как личность меня мало интересовал. Требовалось всего лишь узнать, в каком месте и когда этот хмырь встречается со своим ментовским боссом. В том, что эта сладкая парочка имеет регулярные контакты, у меня не возникало ни малейших сомнений. Они должны встречаться хотя бы для координации совместных действий и односторонней передачи денежных сумм.

Пока четверо азиатов, вопреки строжайшему запрету Аллаха, разогревались коньячком и водочкой, я также времени даром не терял и расправился с двойной порцией шашлыка. Сам удивляюсь своему аппетиту – наверное, восстановительные процессы до сих пор проистекают внутри моего обновленного организма, отсюда повышенная потребность в питательных веществах и энергии. Мясо запивал сухим красным.

Я не торопился – впереди целый вечер. Исподволь, незаметно наблюдал за Махтумом. Прошлый раз я немного погорячился с оценкой его возраста, дав ему тридцать пять. Пожалуй, парню и тридцати-то еще нет. Чрезмерно упитан – ремень не в состоянии сдерживать напор жирного брюха, и оно вываливается из брюк неопрятным курдюком. Ростом за метр девяносто. На заплывшей от жира физиономии маленькие узкие глазки, нос-пуговка, тщательно ухоженные усики опускаются по щекам до подбородка к жидкой бороденке – три волоска. Чисто хан Кончак из оперы Бородина. Сейчас встанет и запоет на весь зал: «Здоров ли, князь?..» На поясном ремне в кожаных ножнах кинжал приличных размеров. Время от времени молодой человек как бы ненароком откидывает полу своего расстегнутого пиджака и демонстрирует присутствующим свое чудо-оружие. Из этого факта я сделал вывод о том, что объект наблюдения – суть натура нервическая, с целым букетом комплексов. Его нукеры, хоть и были вооружены, старались не выпячивать напоказ свой арсенал. Лишь мой наметанный глаз бывшего военного по едва заметным следам оружейной смазки на ткани их костюмов и легкой оттопытенности карманов позволил определить, куда именно они распихали стволы.

Я практически успел доесть свой шашлык, а интересующая меня компания, только-только закончив разминаться водочкой, начала уплетать принесенный плов. Но тут, как назло, неожиданный звонок телефона отвлек Махтума от трапезы. Мне было ужасно интересно, кто это отважился побеспокоить в столь неурочный час занятого человека. Легким усилием воли, я совершил ставшее уже привычным действо – вошел в сознание азиата в пассивном режиме, иначе говоря, всего лишь подсматривал за ним. Говорили по-узбекски, но это не имело значения – находясь в шкуре Махтума, я мыслил его мозгами, поэтому понимал каждое сказанное на малознакомом мне языке слово.

Звонил главный босс – подполковник Исмаилов.

– Салам, Хамид!

– Салам, Исмаил-ага! – Хамид в порыве усердия даже оторвал свой необъятный зад от стула, на котором тот покоился.

– Вот что, мальчик, ты мне сейчас очень нужен. Бросай все дела и подъезжай-ка к управе!

– Исмаил-ага, а можно узнать, к чему такая спешка? – По кислому выражению физиономии узбека нетрудно было догадаться, что ему ужасно не хочется мчаться куда-то, на ночь глядя.

– Пириедищь – узинаищь, – отчего-то по-русски ответствовал подполковник, потом громко и задорно рассмеялся, знай, мол, пес, свое место и не задавай глупых вопросов. Вволю насмеявшись, он отключил мобильник, оставив Хамида в растерянно-огорченном состоянии.

Вопреки указаниям начальства, ребята вовсе не побросали все дела, а преспокойно доели свой плов и лишь после этого дружно вышли из-за стола и направились к выходу. Я также времени даром не терял: расплатился с официантом и к тому моменту, когда интересующая меня компания вывалила на улицу, успел договориться с одним из дежуривших у ресторана частных извозчиков насчет непродолжительной прогулки по вечернему Нелюбинску.

Теплая беседа двух подельников натолкнула меня на очень интересную мысль. В моей голове еще днем созрел план, как избавить город одновременно и от Хамида вместе с его бандой, и от излишне предприимчивого начальника областного УВД, ко всему прочему разворошить застойное провинциальное болото, чтобы шум на всю ивановскую и пыль до небес. Теперь, как нельзя кстати, должна состояться встреча двух предводителей местного басмачества, а это означает, что появилась реальная возможность воплотить задуманное в жизнь, не откладывая дела в долгий ящик.

Как только вышеозначенная четверка вышла из ресторана, к ним подкатили два темно-синих «бумера» (вот это да!.. растет, значит, благосостояние). Впрочем, я не стал дожидаться, когда ребята рассядутся по машинам, а велел арендованному лихачу как можно быстрее ехать в центр города. При этом сардонически ухмыльнулся от одной презабавной мысли: «Хорошо, все-таки, что место встречи изменить нельзя».

Через дорогу от здания областного управления внутренних дел располагалась небольшая парковая зона, куда после нелегкого трудового дня любит захаживать разночинная ментовская братия, чтобы за бутылочкой пивка или чего покрепче расслабиться, поболтать с коллегами по службе о рыбалке, футболе, автомобилях, женщинах, о текущей политической ситуации, наконец. Я довольно часто заглядывал в эти края, чтобы собрать бесхозную посуду – не пропадать же добру. По этой причине был прекрасно осведомлен, что лучшей диспозиции для наблюдения за парадным входом мне не найти. Зная менталитет восточного человека, несложно было догадаться, что начальник УВД выйдет не из какого-нибудь черного входа, а именно из парадного. Вопреки расхожему мнению «Восток – дело тонкое», такие люди, как подполковник Исмаилов, были вполне предсказуемыми личностями.

Водителя такси я попросил остановиться в сотне метров от интересующего меня объекта. Получив на руки заранее оговоренную сумму, довольный бомбила тут же укатил на поиски очередного клиента.

Мои командирские показывали без пяти десять. На темно-синем небосводе уже давно высыпали мерцающие звездные рои. В багровых закатных сумерках во всей своей красе искрилась и переливалась всеми оттенками голубого загадочная Венера. Заметно похолодало, впрочем, я был возбужден предстоящей операцией и холода не чувствовал.

Не привлекая к своей персоне особого внимания, я прошмыгнул в пустынный в этот вечерний час парк. Выбрал из множества пустующих скамеек наиболее подходящую, присел на нее и, закурив беломорину, блаженно откинулся на скругленную деревянную спинку. При этом я внимательно следил за тем, что происходит вокруг.

На хорошо освещенной площадке перед пятиэтажным кирпичным зданием областного УВД было относительно многолюдно. У главного входа перекуривали трое милиционеров с короткоствольными автоматами наперевес. Похоже, ребята только что заступили на ночное дежурство и теперь томились в ожидании очередного выезда для усмирения какого-нибудь подвыпившего супруга, решившего, на ночь глядя, подучить уму-разуму свою нерадивую женушку, или на разборку между малолетними придурками, которые еще со времени оно никак не могут выяснить, кто круче: зареченские, фабричные, кооперативные или коммунальщики. Рядом со стоянкой служебного транспорта замер гибэдэдэшный «УАЗ» с откинутым капотом. Из недр «уазика» торчала нижняя половина его водителя, все остальное тело было занято ремонтно-восстановительными работами. Вокруг некстати вышедшего из строя транспортного средства прогуливался сердитый напарник горе-водителя в звании лейтенанта и негромко распекал неумеху за разгильдяйство и недосмотр. Я понимал и принимал всю справедливость летехиного гнева. На трассе чокнутые дядьки и тетки с вон такенными толстенными кошельками на дорогущих иномарках все мыслимые скоростя превышают и сплошные двойные линии пересекают безнаказанно, а тут стой, томись в неизвестности, теряй запланированные прибыля по вине какого-то раздолбая, забывшего перед выездом дать указание технарям, чтобы те установили новый бензонасос. Кто компенсирует? А?! Дед Пихто – вот кто! Неподалеку от входа переминалось с ноги на ногу симпатичное юное существо женского пола, похоже, кого-то дожидаючись.

Долго ждать не пришлось. Минут через пять подкатил Махтум с приятелями. Вообще-то я надеялся, что они подъедут чуть раньше. По-моему, ребята заранее предупредили босса о своем приезде, поскольку, как только два темно-синих «БМВ» замерли в непосредственной близости от здания областного УВД, обе массивные створки парадного входа широко распахнулись, и на крыльцо в сопровождении дежурного офицера и его помощника вышел невысокий коренастый брюнет, примерно мой ровесник, в генеральской каракулевой папахе с погонами полковника на плечах.

«Ай да чебурек! – мысленно зааплодировал я. – Уже и «полкана» успел заполучить. Шустёр братец, ох, шустёр! Такими темпами и до министра дорастет. А впрочем, должность-то высокая, ежели поразмыслить, вовсе и не мудрено, что повысили – негоже подполковнику сидеть в генеральском кресле».

Не теряя времени, я включил видеокамеру мобильного телефона (большое спасибо Анастасии за подарок) и приступил к съемке с азартом профессионального папарацци.

Новоиспеченный полковник козырнул на прощание сопровождавшим его офицерам и бодрой походкой направился прямиком к выскочившим из автомобиля Махтуму и его нукерам. В этот самый момент настал мой звездный час, поскольку задуманная мной операция вступила в свою решающую фазу. Я ничуть не волновался, ибо был абсолютно уверен в том, что все закончится вполне успешно.

Пара мгновений, и я установил контроль над Махтумом и его людьми. На этот раз я не ограничился ролью пассивного наблюдателя, а полностью подавил их собственную волю и теперь имел возможность распоряжаться по своему личному усмотрению их телами. Дождавшись, когда полковник Исмаилов приблизится ко мне (то есть к Махтуму), неуловимым движением я откинул полу пиджака и, выхватив из висящих на поясе ножен тот самый здоровенный кинжал, замеченный мной еще в ресторане, всадил его ничего не понимающему полковнику прямо в печень. Чтобы не оставить тому ни единого шанса, провернул клинок в ране и, резко дернув на себя, вытащил обагренное кровью лезвие. Потом, глядя глазами Махтума прямо в ненавистную рожу, негромко прошептал устами все того же Махтума:

– Это тебе, тварь, за тех русских, которых ты резал, как баранов. Помнишь?

Обвинения мои вовсе не были голословны. Еще в ресторане я хорошенько просканировал память Махтумчика и вытащил оттуда кое-что интересное. В частности, весьма красочные рассказы самого Исмаил-ага о том, как во время ферганской резни восемьдесят девятого он, будучи милиционером, вместо того, чтобы защищать турок-месхетинцев и русскоязычное население города от разбушевавшихся националистов, сам насиловал, убивал и грабил ненавистных гяуров. По большому счету, это знание здорово облегчило мою совесть – отправить на тот свет такого подонка – преогромное удовольствие. Будь у меня достаточно времени, я бы отвел эту мразь в глухой лесочек и устроил ему маленькую радость под названием кызыл лола – красный тюльпан в переводе с таджикского. Была такая развлекуха у афганских душманов: накачают пленного шурави наркотой по самые гланды, подвесят за руки на ближайшем карагаче, потом надрежут кожу на груди и под мышками, закатают к поясу и ждут, когда парень придет в себя и начнет визжать как резаный. Смерть наступала часа через три, поэтому палачи успевали вволю насладиться муками жертвы. Я, конечно, не средневековый извращенец, но ради такого дела поступился бы принципами.