Текст книги "Импрессионисты. Игра света и цвета"

Картина сразу привлекла всеобщее внимание сюжетом: обнаженная женщина в компании молодых людей на загородном пикнике. На заднем плане в воде изображена еще одна женщина, но уже в платье. Возмутителем общественного спокойствия стала именно обнаженная натура. Обнаженных героинь и прежде зачастую изображали на картинах. Но идеализированно, в виде мифологических, аллегорических персонажей. А здесь – разнузданная «уличная девка» беззастенчиво и вызывающе смотрит на зрителя. Что же так возмутило публику? Что женщина обнажена? Или что она находится в компании одетых мужчин? Необычность работы в первую очередь была в том, что женщина была изображена без намека на какую бы то ни было идеализацию: нет привычных наяд, дриад и ангелочков. Тут же ее небрежно брошенная одежда и завалившаяся набок корзинка со снедью. Несомненно, картина рассматривалось как пощечина общественной морали. К примеру, у Тициана рыцарь в доспехах поддерживает совершенно обнаженную героиню, спасая ее – подобного рода сюжеты во множестве писали классики изобразительного искусства. А на этой работе современно одетые мужчины о чем-то оживленно беседуют, словно и нет рядом обнаженной дамы.

В то время Мане еще не владел достаточной свободой в изображении пейзажа, поэтому он написан декоративно и достаточно условно. Складывается впечатление, что пейзаж и герои не вполне связаны друг с другом. Дама, стоящая в отдалении в воде, крупновата, что несколько противоречит законам перспективы. Однако это не снижает общего впечатления от картины. Посмотрите на ступню сидящей женщины. Она выглядит грубовато, огромна для этой изящной девушки. Все как-то неестественно. Но зрителя это не особенно занимает. Мы видим своеобразный сюжет, удивительную ситуацию. Может ли подобная сценка происходить в действительности? Видимо, художник давно вынашивал эту идею. Есть предположение, что за основу был взят сюжет гравюры итальянского художника Раймонди, выполненной им по утраченному полотну Рафаэля «Суд Париса». С правой стороны гравюры можно увидеть схожую группу сидящих фигур. Возможно, что основой могла послужить и картина Джорджоне «Сельский концерт» (она теперь приписывается Тициану, манера живописи которого была в ту пору близка Джорджоне, поскольку Тициан был учеником и другом Джорджоне и некоторые работы Джорджоне Тициан дописывал после его смерти).

Следует обратить внимание и на композиционные ритмические связи картины – удивительные движения рук, ног. Леонардо да Винчи в свое время писал, что положение рук собеседников, изображенных на картине, определяет характер диалога и усиливает ощущение реальности происходящего. А о чем может говорить положение рук обращающегося к собеседнику? Движением руки, обращенной к собеседнику, устанавливается смысловая и композиционная связь между персонажами. Ритмическое чередование рук связывает композицию и усиливает ощущение диалога.

Слева, на первом плане, привлекают внимание разбросанная одежда и корзина со снедью. Центр композиции освещен, однако невозможно сказать определенно, где находится источник света. Мане не следует правилам, его не волнует, откуда падает свет. И опять ощущение, что картина как бы светится.

Почему одна из выдающихся картин мастера так возмутила пуритански мыслящих зрителей и критиков? Можно только вообразить впечатление, производимое этой картиной значительной величины (260×200 см), ведь зритель видит перед собой сидящих людей в реальных размерах. Масштаб картины определенным образом влияет на характер восприятия. Эмоциональное воздействие более сильное. Возникает эффект присутствия. Причем двое мужчин отчуждены и увлечены беседой, а дама безыскусно смотрит на зрителя, вовлекая в пространство картины.

Конечно же, вскорости Мане, который пошел наперекор традициям и общественному мнению, стал кумиром для молодых художников, центром притяжения творческих сил. К тому времени он перенес мастерскую на улицу Батиньоль, неподалеку от кафе «Гербуа», ставшего центром притяжения всех «страждущих» и дерзновенных, которых вскоре так и стали называть – «батиньольцы», а иногда и «банда Мане». Справедливости ради стоит отметить: лидерство не было осознанным стремлением художника, все произошло стихийно, ведь он был очень коммуникабельным, легким и деликатным в обхождении человеком. Со временем в «Гербуа» потянулись писатели, поэты, представители других творческих профессий. Страстным поклонником творчества Мане были Эмиль Золя, Малларме. Золя писал: «Я готов кричать о Мане со всех парижских крыш. Более того, если бы мне позволяли средства, я бы закупил все его картины и сделал бы таким образом прекрасные капиталовложения». Правда, впоследствии ему запретили упоминать имя Мане в своих публикациях. Но тем не менее Золя описал его в одном из романов цикла «Ругон-Маккары»: художник Клод Лантье стал собирательным образом двух художников – Сезанна, с которым Золя был дружен с детских лет, и Мане.

К слову, Сезанн – одно из наиболее часто упоминаемых имен в истории изобразительного искусства. Он также, как и Клод Моне, время от времени посещал кафе «Гербуа». Правда, в моменты жарких споров, то и дело возникавших между разгоряченными художниками, сидел в стороне и молча наблюдал за происходящим, не принимая участия в дискуссиях.

Следующая знаковая и столь же эпатажная работа мастера, которую он выставил в 1865 г. была сделана под влиянием Тициана и Джорджоне, создавших знаковые полотна с изображением Венеры. С самого начала Мане писал свою героиню как Венеру, но картину назвал «Олимпия», чтобы не вызвать слишком ярого возмущения. И действительно, какая же это Венера? В очередной раз в качестве модели избрана Викторина Меран. Она изображена обнаженной в небрежно заправленной постели, в совершенно обыденной позе. Пропорции ее далеки от идеала. Сравнивая «Олимпию» с «Венерой» Джорджоне, мы понимаем, что художник обращается к сюжету с известной долей иронии. Не видно и намека на изящные и утонченные черты. Тициан и его многочисленные последователи писали Венеру в соответствии с каноном, изысканно.

Э. Мане. Олимпия. 1863. Музей Орсе, Париж

На этом же полотне обнаженная женщина в непринужденной позе, слегка приподнялась на ложе, опершись локтем на подушку поверх небрежно смятого покрывала. На шее – небольшой кулон из драгоценного камня на бархатной веревочке, в ушах – серьги из такого же камня, на руке – массивный золотой браслет, прическа украшена большим розовым цветком, возможно орхидеей. Из одежды на ней только туфелька на одной ноге. Во взгляде, направленном на зрителя, откровенная беззастенчивость и даже легкая усмешка. Над ней склонилась негритянка с цветами, по всей вероятности, от поклонника. Вздыбившаяся черная кошка у ног завершает композицию. К чему она здесь? И почему же вздыбилась, глядя на зрителя? Не о ведьмовстве ли идет здесь речь?! Возможно, неожиданно вошел кто-то чужой? Героиню совершенно не смущает, что она обнажена. Можно предположить, что цветы принадлежат визитеру. Написано неожиданно смело, отнюдь не в классическом, изысканном стиле, между тем не упущена ни одна деталь. Впечатляет игра плотного света и цвета, в частности зеленого. Опять-таки вертикали и горизонтали композиционно связывают геометрическое пространство. Остается лишь вопрос: к чему здесь кошка?

Когда картина была выставлена, снова возник скандал. Двусмысленность и эпатажность сюжета вызвали повышенный интерес. Публика приходила смотреть только на эту картину. Все плевались в нее, тыкали зонтиками, администрация была вынуждена поставить вооруженную охрану, чуть ли не с помощью оружия защищая полотно от агрессивных зрителей. Но убедившись в бесполезности этих мер, картину переместили в дальний зал и повесили так высоко, чтобы до нее невозможно было дотянутся. Однако интерес к ней не снизился. Мужья, пришедшие на выставку с женами, стыдливо пробегали мимо, чтобы потом, вернувшись уже без жен, внимательно рассмотреть картину во всех подробностях. Сложилась удивительная и трагикомичная ситуация. Публика ломилась на выставку ради «Олимпии», а на художника обрушилась критика за то, что в очередной раз позволил себе бросить вызов обществу. Следует признать, что нужно обладать немалым мужеством, чтобы, невзирая ни на что, отстаивать собственное творческое кредо. Имя Мане в очередной раз стало символом новаторства и привлекло к себе всеобщее внимание.

Давайте попробуем представить, в чем суть, в чем прелесть этой картины. Ритм присутствует в диагоналях, на основе которых построена композиция – мы наблюдаем его всюду, стоит только пристально вглядеться. Ритмически связано все. Полотно воспринимается словно соната в красках. Доминанты – горизонталь и вертикаль с простыней, удивительные вкрапления мягких очертаний… Невольно приходит на ум сравнение с «Венерой с зеркалом» Веласкеса, сотканной из таких ритмических линий.

Обращает внимание обилие света в картине – она словно переливается оттенками цвета. Удивительны цветы в букете, в котором преобладают нежнейшие кремовые оттенки, перемежаемые охристыми вкраплениями, белые простыни, цветовые акценты плотного зеленого фона. Вот откуда эта магическая сила! Погружаясь в картину, зритель наслаждается захватывающим и пленительным музыкальным, световым и композиционным потоком. Приходит осознание того, что на картине с обнаженной женщиной воплощена гармония бытия, обыденность, пленяющая безыскусностью, простотой и изяществом. И хочется застыть в молчании, наслаждаться, молчать и радоваться, молчать и удивляться тому, что являешься частью этой гармонии.

У нас есть возможность приблизиться к совершенству через способность чувствовать, переживать, реализовывать себя; только тогда, когда мы, соприкасаясь с прекрасным, соотносим себя с предметом, содержащим в себе элементы совершенства, когда мы, по аналогии с тем, как при помощи камертона настраиваются музыкальные инструменты, настраиваем себя на прекрасное, мы становимся гармоничнее и возвышеннее. А через возвышенное мы приходим к самому важному – к себе. Искусство и есть этот путь. А волшебное искусство Мане способствует нам в этом, позволяя стать в известном смысле частью прекрасного.

Картина «Балкон» навеяна творчеством Гойи, его картиной со схожим сюжетом «Махи на балконе». В качестве моделей Мане выбрал скрипачку Фанни Кло (стоит), свою любимую модель художницу Берту Моризо (сидит), художника Антуана Гийоме, в глубине – сын художника, Леон Леенхоф. Всё! Но сколько своеобразного очарования в этом полотне. По всей видимости, сюжет вызван какими-то его личными впечатлениями, реминисценциями. Все персонажи смотрят в разные стороны, но вместе с тем существуют в едином композиционном пространстве. В картине резко выделяются колористические пятна, привлекает внимание своим ритмическим строением балкон (вновь вспоминается Фуко – горизонтали, вертикали), художник четко все акцентирует, фигуры выстроены в немом состоянии трогательной красоты, гармонии, завораживающей задумчивости. Невольно впечатляешься красотой изображенных персонажей. В результате возникает уже знакомое ощущения безмолвия, в которое невольно погружаешься по мере созерцания полотна.

Э. Мане. Балкон. 1868. Музей Орсе, Париж

В подлинном качестве, в подлинной глубине мы проявляем себя в состоянии созерцания, потому что только в эти мгновения ощущаем себя наиболее естественно. Что-то важное происходит в душе, когда погружаешься в этот удивительный мир. Ибо реальность подчас настолько груба, что порой утрачивается способность воспринимать нюансы, чувствовать тонкие отношения, благодаря которым перед нами открывается подлинная красота мира. Когда мы находимся в созерцательном состоянии, то отключаемся от всего грубого в этом мире, находясь в поле точнейших ангстремов в наноструктурах. И тогда мы ощущаем нечто, что можно уподобить звучанию колокольчиков, издающих хрустальный звон. Это рождает ощущение зачарованности. В такие минуты мы приходим к восприятию ритмов. И в картине, если убрать предметные изобразительные элементы, открывается четкая композиция ритмически выстроенных линий.

Все части изображения находятся во взаимодействии, которое неочевидно на первый взгляд. Это по-особенному впечатляет в противовес пафосным и символическим классическим, маньеристским и романтическим произведениям (что ни в коей мере не принижает их достоинств). Мы буквально вслушиваемся, всматриваемся в происходящее на этой картине. При созерцании сюжета рождается теплое чувство, от которого сжимается сердце. Может, картина излучает какую-то необъяснимую энергию?

Еще одна из ранних импрессионистических картин художника, также всколыхнувшая общество, – «Музыка в саду Тюильри». Прогуливаясь по Парижу, Мане и Бодлер забредали порой и в парк Тюильри. В ту пору там часто проводились концерты, где зрители, свободно располагаясь перед сценой, отдыхали, общались и слушали музыку. Мане избрал ракурс зрения в этом полотне со стороны сцены, на которой располагался оркестр. Взору зрителя предстают собравшиеся на концерт представители парижского общества во всем его многообразии.

Э. Мане. Музыка в саду Тюильри. 1862. Национальная галерея, Лондон

Непривычно то, что персонажи картины не связаны единым сюжетом. Обычно в классическом произведении действующие лица вовлечены в общее действие. Вспомним «Сдачу Бреды» Веласкеса: на переднем плане градоначальник Бреды Юстин Нассаусский, почтительно склонившись, вручает ключи одержавшему победу главнокомандующему испанскими войсками Амброзио Спиноле. Все изображенные персонажи, согласно композиционным канонам классического искусства, сконцентрированы на этом событии.

У Мане же персонажи заняты своими мыслями и ситуативным общением друг с другом, они как бы предоставлены самим себе. Нет общей связующей идеи. Отсутствие каких-то выраженных смыслов поначалу не было понято. Это большое полотно – начало нового периода в развитии изобразительного искусства. Здесь Мане уже нарушил все каноны.

На полотне Мане изобразил себя, Бодлера, своих братьев и знакомых. На первом плане мы видим детей, на которых падает образующая вертикаль. Казалось бы, с чего бы дети? Но именно эти два маленьких человечка и обращают на себя внимание. И только потом зритель начинает исследовать подробности в глубине полотна.

Особенность концертов в Тюильри заключалась в том, что посетители занимались своими делами, параллельно слушая музыку. Такая же особенность была присуща появившимся в то время в Париже в большом количестве так называемым кафе-концертам – концертная программа была дополнительным развлекательным элементом для привлечения посетителей.

Нечто подобное мы видим в картине «За столиком в варьете». В чем особенность этой картины? Обращает на себя внимание официантка: она композиционно связана с человеком, которому подносит пиво, однако смотрит в сторону, противоположную от клиента. Сюжет демонстрирует то, что мы часто наблюдаем в реальности, когда человек, занимаясь одним делом, на какое-то мгновение отвлекается. Казалось бы, она должна угодливо наклониться к посетителю, но она смотрит куда-то вдаль, что-то сиюминутное привлекло ее внимание. Сценка написана в диссонансе с повествовательной логикой событий – так Мане отображает реалистичность происходящего. По всей видимости, ее кто-то окликнул или что-то неожиданно заинтересовало, и она отвлеклась. Но художник композиционно объединяет движение персонажей изобразительным приемом. Мы видим пластичные, округлые очертания ее спины и тела клиента, которые их объединяют. Мане запечатлел ситуацию, уловил мгновение и придал ему своеобразную поэтическую форму. Цветовое решение органично дополняет и усиливает это впечатление. Оранжевое сияние кружек, синяя рубашка мужчины, блузка официантки, вертикали и горизонтали пятен теплых оттенков – всё вместе наделяет гармонией и соединяет этот сюжет в одно целое. Диагонали связываются и переводят взгляд зрителя вглубь, позволяя рассмотреть фигурку танцовщицы на сцене. Все эти связующие линии делают картину плотной и структурно слепленной.

Э. Мане. За столиком в варьете. 1878–80. Национальная галерея, Лондон

Большим успехом пользовалась и картина «За кружкой пива». Она была принята Парижским салоном и понравилась критикам. Мане не интересует, в каком пространстве находится его персонаж: когда выявляется суть, не столь важно место, где происходит действие, если оно никак не раскрывает и не дополняет основную мысль. Впечатляет своеобразная «химия» происходящего, то, какими изобразительными средствами пользуется художник. Действительно, перед нами типичный любитель пива. Это видно по характеру, по выражению лица – этакий полный довольства, слегка опьяненный пивными парами типаж. Он – сама доброта. Находясь в состоянии расслабленности, полного блаженства, он может покурить любимую трубочку. Контрастные кольца дыма растворяются на темном фоне. Художник только пятном, светом выделяет главное – румяное лицо, полное внутреннего довольства, отрешенности от всех земных забот, руку с короткими пальцами, обхватывающую бокал с пивом. Мане, словно вспышкой, высветил лицо, руки, бокал, а остальное служит лишь дополнением к образу.

Еще одно значимое полотно художника – «Балкон». Со своей любимой подругой и моделью Бертой Моризо Мане познакомился в Лувре, когда она копировала какую-то работу. Она тоже была художницей и входила в круг импрессионистов. Он представился и пригласил ее к себе в мастерскую. Поначалу она приходила к нему в сопровождении матери, потом с сестрой, что вполне объяснимо: вряд ли родители решились бы отпустить юную особу к художнику.

Э. Мане. За кружкой пива. 1873. Художественный музей, Филадельфия

Впоследствии Берта стала близкой подругой и даже была влюблена в него. Однако их отношения не получили продолжения. Они не стали близки. Возможно, этому помешал ее независимый характер. Во всяком случае, свидетельств об этом не сохранилось. Можно предположить, что оба не хотели переступать ту грань, которая нарушила бы что-то в их отношениях. К тому же Мане был женат. Тем не менее сохранилось некоторое количество портретов Берты Моризо, он много раз писал ее. В этой работе прекрасно выражен независимый характер модели. Возможно, был в ней стержень, который не позволил ей вступить в более близкие отношения с Мане. Впоследствии она вышла замуж за его брата Эжена. Но что примечательно: после этого Мане не написал ни одного ее портрета. Однако отношения между ними продолжали оставаться теплыми, он по-прежнему ей симпатизировал.

При взгляде на следующее его произведение – «В оранжерее» – невольно возникает удивление: как художнику удается столь глубоко передавать психологические нюансы в отношениях персонажей?

Сюжет демонстрирует непростой диалог между мужчиной и женщиной, имеющих, предположительно, сложную предысторию и напряженный характер взаимоотношений. Что же происходит между этим возрастным мужчиной и девушкой? Что их связывало прежде? О чем он ее просит? В чем пытается убедить? К чему взывает?

Характерен жест его левой руки. Можно даже, поставив себя на его место, попробовать выстроить воображаемый диалог: «Я хочу тебе сказать что-то важное. Не отказывайся сразу, послушай меня». Но дама выглядит несколько капризной, отчужденно смотрит куда-то в сторону. Возможно, это их последняя встреча, и она уже приняла решение, этот диалог для нее – просто пустая, досадная, докучливая обязанность. Что-то еще мешает ей просто так встать и уйти. А может, она и уйдет сейчас.

Трогательная и в то же время драматичная картина. Мужчина склонился к собеседнице, облокотившись о спинку скамейки, он пытается изобразить непринужденность, однако чувствуется некоторая скованность, он напряжен. По всей вероятности, он очень хочет добиться ответа или, возможно, желает сохранить отношения, которые связывали их прежде. Возникает щемящее чувство.

А девушка? Она расслаблена, свободно себя чувствует в этой ситуации. Кто здесь определяет правила игры? Конечно же, она. Возможно, она хочет предъявить ему какие-то условия?

Удивительно построена композиция произведения – уже привычные нам горизонтальные и вертикальные членения, создающие напряженный ритм, усиливающие драматизм происходящего. Благодаря мастерству художника возникает эффект присутствия, дающий зрителю возможность прожить кусочек жизни, сконцентрированный в, казалось, бы статичном наборе пятен и линий. Мы оказываемся в состоянии переживания тождественных ощущений, проецируем происходящее в картине на себя.

Э. Мане. В оранжерее. 1878–79. Старая и Новая Национальные Галереи, Музей Берггрюна, Берлин

Возможно, именно в минуты подобных откровений возникает понимание полноты восприятия жизни. Это как момент истины, момент глубины самоощущения, когда приходит обостренное сопоставление истинного и ложного, важного и несущественного, когда зерна отделяются от плевел. Возникает понимание, что самое важное для нас – мы сами, наш жизненный опыт, наши переживания, наше бытие. Многим свойственен поиск философского камня жизни, эдакой «чаши Грааля» собственного бытия. Общеизвестно, что большинство из нас живет будущим, опираясь, однако, при этом на прошлое и настоящее, соотнося одно с другим. Поэтому, время от времени кладя на чашу весов гирьки чужого опыта, мы быстрее приходим к необходимым выводам. Хотя подчас они и кажутся недо статочно убедительными при определении истинного и ложного.

Картина «В оранжерее» дает нам возможность соприкоснуться с происходящим, погружает нас в историю переживаний персонажей. Но мы не можем в полной мере отдать себе отчет, почему эта на первый взгляд простая картина вызывает волнение. В этом весь Мане.

Испанский костюм героини вновь отсылает нас к любимому Мане Гойе – серебряный тон одеяний героини очевидно перекликается с характерными особенностями живописи Гойи: он так же перламутрово-серебристо писал светлые одежды.

Композиция картины построена на плавных, овальных линиях. Дополняет впечатление перекличка серебристых, пурпурных и черных тонов с насыщенным цветом фона. Будучи своего рода эмоциональным наркотиком, цвет в существенной мере влияет на наше восприятие и даже на самоощущение. К примеру, красный цвет – это цвет призыва к действию, цвет крови и страсти. Что-то есть в нем особенное, исключительное. Сюжет наполнен страстностью, которая чувствуется во всем облике героини. Полотно примечательно в колористическом взаимодействии элементов композиции.

Первая выставка импрессионистов состоялась в 1874 г. Но Мане не принял ней участия. Его стремление к автономии, обостренное восприятие собственного пути никак не связывались со стремлением к лидерству. Более того, он даже передал лидерство Клоду Моне. Мане всегда стоял несколько в стороне от импрессионистского движения, не вливаясь в общий поток, держась обособленно и внутренне дистанцируясь. Но тем не менее часто проводил время в общении с импрессионистами, ездил на пленэры в Аржантей, работал вместе с Клодом Моне.

Он считал, что должен способствовать тому, чтобы инновации их были восприняты широкой публикой. И последовательно шел к этой цели. С одной стороны, он был революционером, с другой – отдавал предпочтение эволюционным шагам. Справедливости ради стоит заметить, что не все импрессионисты были последовательны в своем творчестве. Период импрессионизма был весьма короток – немногим более десяти лет. Мане умер в 1883 г. и практически в это же время движение ипрессионистов ослабло и угасло. Мане был своего рода совестью импрессионизма, эмоционально цементирующим началом, несмотря на то, что стоял несколько в стороне. Он каким-то образом катализировал процесс, хотя и не вовлекался в него полностью, что позволяло ему сохранять трезвый, прагматический взгляд на происходящие события.

Идя последовательно своим путем, он в то же время прорывал плотину сопротивления новаторскому подходу художников. В результате Париж постепенно сдавался. Однако по-настоящему его оценили лишь незадолго до ухода из жизни. С 1880-х гг. работы Мане уже без конкурса принимают в Салон. Значит, он добился того, к чему шел? Вся его непреклонность – это не трезвый расчет, а стремление несмотря ни на что доказать свое право на оригинальное восприятие мира. Побудить людей взглянуть на мир по-новому, глазами художника, идущего непроторенным путем, – миссия сложная и часто неблагодарная. Это в какой-то мере можно проиллюстрировать примером из физики: любое действие рождает противодействие. Для того чтобы художественные приемы стали привычными в сознании публики, необходима энергия, выражающаяся в последовательном устремлении творца к достижению цели. Мане удалось убедить публику, что его творчество имеет право на существование. А к концу века и импрессионизм, став уже классикой, сменился постимпрессионизмом, фовизмом, модернизмом и другими направлениями.

Когда мы говорим о французских художниках 2-й половины XX в., большинству любителей искусства известны, как правило, Гоген, Ван Гог, Клод Моне, Ренуар и, пожалуй, Дега. В то время как именно Эдуар Мане, наиболее последовательный нарушитель традиций, и стал провозвестником нового пути. Именно поэтому вокруг него сплотилась основная группа молодых художников-импрессионистов.

Казалось, что перед ним открываются прекрасные перспективы. Однако ошибки молодости дали о себе знать самым неожиданным образом. Первые ощутимые признаки болезни проявились в 1877 г. Мане стал быстро уставать, начала побаливать нога. Но он склонен был относить это на счет усталости, так как приходилось интенсивно работать для того, чтобы подготовить большее число работ к Салону. Затем стало возникать чувство онемения в левой ноге, что уже никак нельзя было связать с переутомлением. Болезнь начала усиливаться до такой степени, что он стал терять сознание в самых неожиданных ситуациях. Находясь на улице, он мог потерять сознание и упасть. У него больше не было возможности долго работать у мольберта, временами ему приходится ложиться на диван, для того чтобы набраться сил.

Болезнь стала усиливаться до такой степени, что ему пришлось вызвать врача. Им был поставлен диагноз «атаксия», поражение головного мозга, ставшее следствием болезни, которой он заразился в Бразилии. Порой то, что мы когда-то совершили в прошлом, на ранней стадии жизни, вдруг проявляется, отдается эхом в виде негативных последствий в более поздний период. Приходит запоздалое горькое сожаление о спонтанных, необдуманных поступках. В такие минуты человек начинает казнить себя за допущенную когда-то оплошность. Можно представить себе состояние художника и предположить, что цепь подобных мыслей неотвязно стала преследовать его. Это, безусловно, действовало угнетающе. Врачи не сообщили ему о диагнозе, об этом знала только жена. Но, поскольку к тому времени он стал известен, о болезни Мане стали писать в газетах. Таким образом он и узнал о характере своего заболевания и принялся читать обо всем, что было известно о болезни. Это подействовало на него угнетающим образом.

Но, невзирая на свое состояние, он начал работу над новой большой картиной, которая предназначалась для Салона. Это была «Амазонка». Стремился успеть написать. Во время работы, как рассказывал один его приятель, он то поднимался с дивана, писал, то ложился. Однажды Мане подошел к картине, стал наносить изображение быстрыми мазками, вдруг зашатался, пошел к дивану как сомнамбула и упал на него. Придя в себя, некоторое время критически смотрел на картину, затем резко встал, схватил нож и разрезал полотно. Картина не была закончена и не была представлена на Салоне.

Э. Мане. Амазонка. 1875. Музей искусств, Сан-Паулу

Болезнь усиливалась. В последующие годы, когда медицина достигла нового уровня, были высказаны разные версии, одной из которых был диабет. Другие врачи диагностировали сифилис мозга. Дошло до того, что у художника стала поражаться гангреной нога и он вообще перестал ходить. Встал вопрос об ампутации. Три недели врачи не могли прийти к общему мнению, и время было упущено. Операцию сделали поздно, когда уже весь организм был поражен, и через несколько дней, 30 апреля, он скончался.

А 1 мая открылся Парижский салон, на котором состоялся его запоздалый триумф с одной из последних картин – «Весна». На ней изображен портрет Жанны де Марси. Лиричное полотно, передающее своеобразный характер модели. Почему же «Весна»? Можно предположить, что героиня обладает капризным, своенравным характером. И опять выделено то, на что он хотел обратить внимание зрителя, – лицо и торс, все остальное несколько приглушено. Передан характер движения. На картине изображена особа самодостаточная, в чем-то даже надменная, что свойственно иным юным барышням, полагающим, что они обладают влиянием на всех, кто попадает в пределы магического действия их красоты.

Э. Мане. Весна. 1881. Музей Пола Гетти, Лос-Анджелес

Она шествует по жизни самоуверенная, опьяненная сознанием силы своего очарования, привлекательности и обаяния. В такие минуты бесполезны нравоучения или морализаторство: вас не поймут. Созданное впечатление подчеркивается атрибутикой – зонтик передает динамику, уверенность походки. Листва дерева, на фоне которого изображена героиня, отзывается цветочным принтом платья и бутоном на шляпке. Такова весна, весна ее жизни. Но неожиданно приходит понимание, что весна, вслед за которой наступает лето, быстротечна, а затем – осень и неизбежная зима, завершающая цикл жизни. Невольно мы проецируем это на нашу жизнь: в мгновении, представленном на картине, можно узреть вечность в застывшем навсегда облике неизвестной нам Жанны де Марси. Потому что в каждом мгновении, как и в этой картине, можно увидеть некие удивительные смыслы, знаки, значения которых мы не всегда в состоянии понять. Они намекают и явно, и опосредованно на явления, которым мы порой не придаем значения.

Мане любил писать и натюрморты. Часто он обращался к этому жанру, когда отдыхал. И в особенности когда заболел. Он перешел на технику пастели. Также в этот период Мане писал портреты молодых девушек. Возможно, очарование молодости каким-то образом компенсировало его депрессивное состояние…

Картина «У папаши Латиюля» выполнена в стиле, близком к импрессионистическому. Скупыми, небрежными мазками Мане создает удивительную мизансцену, в которой присутствует определенная драматическая линия – выстраивается определенный характер любовного диалога, в котором выражено стремление одного из собеседников в чем-то убедить или уговорить своего визави. Дополняет сюжет наблюдающий за разговором стоящий поодаль официант. Можно смоделировать полную драматизма фабулу происходящего.