Текст книги "Старая добрая война"

– Специфика не нужна, я думаю, как вы за темное время сможете и «зеленку» обследовать, и перелезть через перевал, и посмотреть ущелья. В прошлый раз разведка только на ущелье целый день потратила, а он гораздо длиннее ночи.

– Ничего, пройдем, лишь бы результат был.

– Ты говоришь так, словно только и мечтаешь о том, чтобы встретиться с «духами».

– Такова моя задача, определить, вышла банда Мадраса в район плато или еще собирается в кучу где-нибудь в горах.

– Но если вы нарветесь на боевиков, то шансов выжить у вас нет, это ты понимаешь?

Козин присел на стул и, прикурив сигарету, сказал:

– Отвечаю на твой вопрос. Я все прекрасно понимаю, Дима, но на то мы и разведка, чтобы не нарываться по глупости на «духов». Встречный бой вероятен только в случае, если и Мадрас пустил вперед небольшие разведывательные дозоры. Вот на них налететь можно очень даже легко. Ну, что ж, их группа, моя группа, побегаем, постреляем, отойдем к посту.

– Если дадут отойти. Я тебе, даже если будешь погибать на виду, помочь не смогу. Ну, разве что огневой поддержкой орудий танка и БМП.

– И на том спасибо. Но, думаю, все обойдется. Ребята у меня опытные, все контрактники, на боевые ходили не один десяток раз. Прорвемся.

– Кто бы знал, как я не люблю это «прорвемся». Не прорываться, Валера, мы должны, а наступать, по всему фронту. Вот почему в этом районе рассредоточили только батальон? Ведь ясно, что батальонных сил недостаточно, чтобы держать такой сложный рубеж. Почему не два батальона, не три? Почему не усиливают погранзаставы? Сложно подсадить к ним в тыл по мотострелковой роте, пусть даже без техники? Если бы сделали это, хрен бы Мадрас прорвал границу. Да и не стал бы он соваться к нам, зная, что и граница на замке, и все выходы в долину перекрыты так, что мышь не проскочит, а та, что проскочит, будет уничтожена авиацией. Если усиливать границу, то усиливать по-настоящему, а наше командование хренью какой-то занимается. Шесть человек посылают на разведку трех, можно сказать, отрезанных, удаленных друг от друга труднопроходимых районов. Это как? Умно?

– Не заводись, Дим. Вот станешь большим начальником, тогда и наведешь порядок по своему разумению. Хотя к этому времени и войны все закончатся.

– Ага, жди!

– Что, не закончатся?

– И войны не закончатся, и я большим начальником не стану. Вот думаю перевестись на Украину. Все же родина, и полегче там. Устроюсь в какой-нибудь районный военкомат комиссаром и буду в почете. В райцентрах военкомы большие люди. И «бабки», кстати, делают неплохие.

– А усидишь в военкомате, Дим? С твоим-то характером?

– А я и сидеть не буду. Работают пусть заместители и сотрудники по штату. Начальнику положено руководить ими.

– Не уверен, что на такое «хлебное» место где-то ждут не дождутся старшего лейтенанта Шрамко. На эти места, Дим, другие люди в очереди стоят. И на Украине, и у нас, да и везде.

– Ну, тогда пойду в армию. Ее, по сути, и нет на Украине. Земляк звонил недавно, как раз перед выходом на пост, говорил, что попал служить в Севастополь, в какую-то часть материального обеспечения. Майорская должность, а личного состава пять солдат да три прапора. Так он в своей части организовал автомойку. Прикидываешь? И клиентов полно, потому как оборудование армейское, правда, со списанных катеров славных Военно-морских сил Украины позаимствованное, но эффективней и надежней гражданского. Потом боксы, строить ничего не надо. Вода под боком. В общем, развернулся, сейчас думает расширяться, покрасочный цех сделать.

– И командование ему позволяет самоуправствовать?

– А кому он нужен? Есть часть на бумаге, личный состав. Чем-то занимается, неважно чем, даже одного бойца дежурным по КПП выставляют, и все! А скорее всего, Тарас отстегивает своему непосредственному командованию украинские «тугрики».

– А по-моему, брешет твой Тарас.

– Может, и брешет, но все одно, службу на Украине и здесь, в России, не сравнить, – пожал плечами Шрамко.

– Затоскуешь там, Дим.

– Затоскую – женюсь.

– Во как. А без тоски не женишься?

– А зачем, пока молодой? Лет до тридцати погуляю, а дальше видно будет. На хрена мне такая обуза – жена, ребенок, неустройство личной жизни, семейная общага, писк детишек. Нет, Валера, уволь, это пока не для меня. Это для Ромы Середина. Тот со своей Алиной и в шалаше был бы счастлив и детей нянчил бы, сопли им утирал.

– Так почему он не женится?

– Потому, что погибла его Алина, три года назад. Автокатастрофа. А Рома, кроме нее, ни на кого больше смотреть не хочет.

– Понятно, а я-то думал, чего он, как отшельник, все на базе да на базе, с парнями к дамам в Барди не ездит? А тут вон оно что. Но это пройдет.

– За три года не прошло.

– Три года, Дима, в таких случаях – не срок. Все равно отойдет. Встретит хорошую женщину, согреет та его, он и отойдет.

– Дай-то бог.

– Ладно, пойду и я со своими посплю.

– А обед?

– И обед, и ужин – все вместе, в отсеке после подъема в 21.00.

– Предупредить дневального, чтобы поднял?

– Не надо. Сам подниму. А у меня сон как компьютерная программа. Просыпаюсь, когда надо, даже если до выхода полтора часа.

– Ну, ладно. Давай отдыхай, камикадзе.

– Эх, Дима, мы все тут камикадзе. Думаешь, от Мадраса легко отделаться? Как бы не так. «Духи» пыхнут анашой и навалятся двумя сотнями, притупив страх. А двести хорошо вооруженных и подготовленных боевиков – это серьезно.

– Может, и мне послать бойца в Марты?

– Зачем? – не понял командир разведгруппы.

– За анашой. Тоже забьем «косяки», благо папиросы на складе еще остались, и пыхнем всем взводом. И не в оборону, а в наступление…

– Балбес ты, Дима!

– Иди, не теряй времени.

– Давай!

– Спокойного сна!

Проводив разведчика, Шрамко поднялся на смотровую площадку и, поднеся к глазам бинокль, метр за метром стал ощупывать «зеленку». Лес стоял сплошной высокой стеной в окантовке кустарника. Красиво, черт возьми, подумал Дмитрий, только и снежный барс красив, но не дай бог, встретиться с ним на одной тропе. Так и «зеленка», что за кустами и деревьями. Та же видимая красота, а среди красоты бородатые рожи наемников, торчащие ножи, чтобы резать ненавистных русских на проклятом посту. Ну, да черт с ними, с «духами». Похоже, в «зеленке» никого нет, ни одного движения в кустах, ни птиц, поднимающихся при шевелении чужого для леса человека.

Шрамко перевел бинокль на перевал. Долго смотрел, ведя оптику с северо-востока строго на восток. Он видел входы в ущелье, где тоже все тихо и спокойно. А что глубже? На это и должен дать ответ Валера Козин. Отчаянный парень, для него разведка – обычная работа, а ведь будет на каждом шагу рисковать жизнью. Столкнется с «духами», и придется принимать бой, который закончится быстро, ровно тогда, когда опустеют магазины автоматов, винтовок, пистолетов, закончатся ленты в пулемете. И тогда… тогда остается одно, достать из кармана гранату, помолиться, если хватит времени, выдернуть кольцо предохранительной чеки, прижав гранату к сердцу. К еще бьющемуся, здоровому сердцу и разжать пальцы, когда «духи», торжествуя, встанут полукругом возле поверженного врага.

– Черт! – тряхнул головой Шрамко. – Что за мысли? Все будет нормально. И вообще, так ли надо было посылать шестерых парней в неизвестность? Ну, объявились «духи». Ну, пошли бы живой волной. У взвода достаточно огневой мощи, чтобы сбить их пыл. Тридцатимиллиметровые орудия БМП-2, спаренные с ними пулеметы ПКТ с трех позиций в первые же минуты ополовинили бы банду. К тому же и танк имеется. Тот тоже порвал бы на куски не один десяток «духов», да и сам взвод на позициях, в окопах, за блоками стен, на этой смотровой площадке. А там и помощь подошла бы. Артиллерия работала бы по наводке. Нет, напрасно комбат решил провести разведку в такое мутное время, когда может произойти все что угодно. Ладно, нечего загоняться, как говорится, чему быть, того не миновать. – Настроение Шрамко заметно упало, и с тревогой в сердце он вернулся в командный отсек.

– Товарищ старший лейтенант, на связь выходил начальник штаба батальона, – доложил сержант Вдовушкин.

– Что ты ответил, где я?

– На смотровой площадке. Спросил – вызвать? Начальник штаба сказал, нет, к нам пошли саперы с бронетранспортером сопровождения.

– Давно вышли с базы?

– Ориентировочное время прибытия к нам – 22.20.

– Понятно.

– Вызвать начальника штаба?

– На хрена?

– Сами с ним поговорите?

– О чем, Костя? О том, что к нам пошли саперы с БТРом сопровождения и ориентировочно в 22.30 должны прибыть на пост? Так я это уже знаю.

– Не в 22.30, а в 22.20, – уточнил сержант.

– А что, это так важно, на десять минут раньше или на десять минут позже подойдут саперы?

– Не могу знать, товарищ старший лейтенант! – пожал плечами Вдовушкин.

– Тогда молчи, если не спрашивают. Понял?

– Так точно. – И сержант уткнулся в радиостанцию.

Шрамко посмотрел на часы и прилег на топчан. У него было полчаса на отдых.

– А как насчет ужина, товарищ старший лейтенант? – спросил связист.

– Поужинаем вместе с разведчиками, ты повара предупредил?

– Никак нет, вы ничего не приказывали.

– Дурдом. Бегом к повару, чтобы в 21.00 был ужин для разведчиков и для нас с тобой.

– Но Сутанов не успеет.

– Ты перегрелся в этом бункере? – рывком поднялся с топчана Шрамко.

– Никак нет!

– Тогда пулей к повару и предупреди, не будет ужина в назначенное время, я время перенесу, а в котле прикажу сварить его самого. Пищу подать в сектор отдыха!

Сержант, ухмыльнувшись, скрылся в коридоре. Вскоре он вернулся:

– Все в порядке, товарищ старший лейтенант, ужин в 21.00.

– Остальные?

– Поужинали по распорядку.

В 21.00 в сектор вошел командир разведвзвода:

– Привет всем!

– Давно не виделись, – ответил Шрамко. – Отдохнули?

– Нормалек.

– Ужин?

– Давай!

Поужинали вместе, за исключением связиста, тот взял свою пайку в командный отсек, так как не мог оставить радиостанцию без присмотра.

После ужина офицеры вновь поднялись на смотровую площадку.

Козин на этот раз лишь бегло осмотрел «зеленку» и перевал, больше времени уделил тропе, по которой группе следовало выйти с поста.

– Нормалек! – опустив бинокль, довольно проговорил он. – Одно место будет видно с перевала, но там мы сеть применим. За селение уйдем, а дальше проще.

– Может, задымить местность?

– Задымить? Это можно, но не спецсредствами.

– А чем же? – удивился Шрамко.

– Я видел у танкового капонира три покрышки от грузовика.

– Есть! Давно хотели откатить в ближайший овраг, да все как-то недосуг было. Кто-то забывал, кто-то на них внимания не обращал. Я тоже, честно говоря, собирался, да руки не доходили.

– Так прекрасно, Дима! – воскликнул разведчик. – Если применить спецсредства, зарядить с БМП или танка, то вероятных наблюдателей это встревожит. Если же бойцы подожгут покрышки, что хорошо будет видно через оптику и из «зеленки», и с перевала, то данная процедура не вызовет подозрений. Бойцы поста решили сжечь мусор, обычное явление. Почему вечером? Это уже дело защитников поста, когда что делать.

– Значит, дымим горящими покрышками?

– Да! Ветер как раз с юго-запада, потянет дым через пост к перевалу и «зеленке», заодно отвлечет внимание вероятных наблюдателей.

– А ты хитрец, Валера.

– Иначе давно бы лежал в земле.

Снизу донесся голос связиста:

– Товарищ старший лейтенант, вас на связь вызывает Трал.

– Иду!

Офицеры спустились в командный отсек, Шрамко взял гарнитуру:

– Пихта на связи!

– Я – Трал, идем по серпантину, как обстановка на плато?

– На плато как на рынке в понедельник, – усмехнулся Дмитрий.

– Не понял, повторите!

– Все спокойно. Выходите на плато.

– Понял, до встречи, конец связи!

– Конец! А вот и саперы, – сказал Шрамко, посмотрев на часы, – раньше ориентировочного времени.

– Так оно и определяется ориентировочно.

Медицинская «таблетка», делавшая второй рейс на блокпост в сопровождении бронетранспортера, на броне которого находилось отделение, показалась на плато, прошла мимо селения и приблизилась к посту. К воротам вышел Шрамко. Он показал водителю санитарного «УАЗа», чтобы заходил на территорию, а водителя бронетранспортера остановил:

– Стоп машина! Кто старший?

– Сержант Глухов, – спрыгнул на землю рослый парень-контрактник.

– Вот что, сержант, поставь «коробку» левее и жди саперов. Бойцам не разбредаться, если на то не будет отдельной команды, механику быть в готовности к маневрированию вдоль позиций третьего отделения.

– Есть, товарищ старший лейтенант! – Глухов развернулся к бронетранспортеру, отдал команду, и БТР ушел немного влево, освободив дорогу.

Шрамко зашел за здание, где встала «таблетка».

Около нее уже суетились три бойца, вытаскивая из салона ящики, мотки проволоки, шанцевый инструмент в виде саперных и обычных лопат, ломов и кирок. Грунт здесь был каменистым.

К начальнику поста подошел улыбающийся сапер старший лейтенант Юрий Богатов:

– Привет, Диман!

– Привет, Юра! И чему мы это так радуемся?

– Да просто хорошее настроение.

– С чего? Очередное звание получил? Или, по ошибке, орденом наградили?

– Лучше, Диман, на завтра договорился с комбатом махнуть в Барди.

– И как же он тебя отпустил?

– Так по служебной необходимости, бригада выделила новые миноискатели, формально за ними и поеду. А на «обратке» машина возьмет и «сломается». Что поделать, бывает. За ночь «отремонтируем».

– Ремонтироваться у девочек в общаге будешь?

– В десятку, Диман. Но ладно, давай к теме. Скоро стемнеет, начнем работу с тылового участка, там установим противопехотные мины и растяжки по схеме, что использована у рубежей обороны первого и второго отделения. После этого перекроем поля там.

– Тебе придется работать в условиях задымления местности.

– Ты решил пустить дым?

– Угу! Чтобы разведка скрытно ушла с поста.

– Но если в «зеленке» или на перевале «духи», они просекут, в чем дело.

– Не просекут. У нас есть такие спецсредства, которые подозрения не вызовут.

– Ничего не понимаю.

– Покрышки подожжем.

– Нормально! Это другой разговор. Только не говори, что это ты придумал.

– Какая разница, кто придумал? – буркнул в ответ Шрамко.

Вскоре трое бойцов взвода покатили к оврагу пустые, местами рваные покрышки от «Урала». Через десять минут над плато начал подниматься черный дым, стягиваемый влажным ветром прямо на пост и дальше, охватывая широкую полосу, прикрывающую пост и с юга, и с востока.

– Проход в минном поле со стороны перевала оставишь в прежнем месте или пробьешь новый? – поинтересовался у Богатова Козин.

– Оставим прежний. Найдешь его в темноте?

– По ориентиру флагшток!

– Слабый ориентир, я прикажу своим обозначить проход, вставив металлические скобы, только пусть твои ребята снимают их по мере продвижения к посту.

– Так, а если придется заходить с тыла? Или от «зеленки»?

– Нет проблем, от «зеленки» обойдешь минное поле, выйдя на тридцать метров правее тылового капонира. Там тоже будут указатели, ну, и с тыла оставлю проход. Чего не сделаешь для друга!

– Ты передай своим, чтобы скобы видны были, а то вобьют по самую головку, высматривай их.

– Все будет о’кей, Валера. Минные поля вы пройдете, доберитесь только благополучно до них. Тьфу, твою мать, чертова копоть! Дышать нечем.

Едкий дым затянул весь блокпост.

– Бляха муха, и одного ската хватило бы. Прокоптимся все, – поморщился Шрамко.

– Зато для «духов» все естественно, – рассмеялся сапер. – Какой дурак станет жечь баллоны ради маскировки? Только по глупости.

– Ты за базаром-то следи, Юрик, а то так можно нечаянно и в «репу» получить.

– Не обижайся, Диман, я же ведь только сказал, что по поводу такого задымления могут подумать боевики.

– Нечего трепаться! Стемнело уже, работай!

– Минуту, Дим, а ты чего охранение мое на броне держишь?

– Я их ссажу мозолить глаза любопытным «духам», когда ты выйдешь на поле перед наблюдателями.

– Понятно. Ладно, мужики, мы начали.

– Ну, и мы двинулись, – сказал Козин.

– Ты, Валера, связь со мной держи и, если что, по возможности, отходи, обозначив себя. Отсечем огнем боевых машин от «духов» или, по крайней мере, попытаемся сделать это, – придержал его Шрамко.

– Постоянно связь держать не могу. Только в экстренном случае. И буду выходить на твою портативную станцию. У меня, сам знаешь, Р-159 нет.

– Да хоть по сотовому телефону, лишь бы я знал, что предпринять.

– Хорошо, Диман. До встречи. Надеюсь, к рассвету будем здесь.

– Удачи, Валер!

– Хоть не нравится тебе слово, но прорвемся, – подмигнул Шрамко Козин.

Он отдал команду уже окружившим командира бойцам, облаченным в маскировочные халаты, ему передали такой же костюм, и они скрылись в черном дыму оврага.

Шрамко поднялся на смотровую площадку. Внизу посапывали бойцы.

– Копылов! – позвал он связиста.

– Я, товарищ старший лейтенант, – ответил рядовой.

– Через двадцать минут передай приказ сержанту Шустрому залить водой эти чертовы покрышки.

– Есть!

Спустя двадцать минут покрышки затушили, дым, усилившийся ветром, снесло к перевалу, и можно было вздохнуть свободно. Разведчики молчали, где они сейчас были, неизвестно, саперы быстро накрыли полосу вдоль позиций третьего отделения, по одному перебрались на два основных минных поля.

«Роют, как кроты, с поста едва заметны, не говоря уже о перевале или «зеленке». Даже через «ночники», – думал Шрамко. – Хорошо хоть на посту можно было дышать нормально. А вот умыться не мешало бы. Но это потом. Сейчас не отвлекаться. Козин может выйти на связь в любую минуту. Впрочем, до этого наверняка ночную тишину разорвут выстрелы. Черт бы побрал этого Мадраса! Не сиделось ему в Грузии. Пил бы вино, жрал шашлык вместе со своим отрядом. Нет, потянуло в Россию. Но здесь ты, сучонок, и останешься. Любому везению когда-нибудь приходит конец».

Глава четвертая

Главарь крупного бандформирования, прорвавшего границу, прекрасно видел все, что происходило на посту, находясь в лесном массиве в удобной лощине, окруженной кустарником, вооруженный прицелом снайперской винтовки. Он видел, как приезжали и уезжали к объекту машины в сопровождении бронетехники, как на крышу здания блокпоста выходили офицеры и внимательно осматривали «зеленку», перевал, ущелья. Отряд Мадраса вышел в массив около полудня, поэтому главарь не мог определить, являлось ли подобное движение обычным или только сегодня было таковым.

Из «зеленки» главарь банды не мог рассмотреть только то, что происходило с западной части здания. Поэтому после выхода на пост санитарной машины и бронетранспортера он связался поочередно с командирами групп, направившихся в ущелье и там среди камней устроивших пункты наблюдения.

Первым был Талмас, чья банда засела в ущелье Джекум.

– Талмас?! Я!

– Да?!

– Ты видишь пост?

– Только сторону, где в капонирах стоят БМП и танк, а точнее, сторону, обращенную к перевалу.

– Как оцениваешь объект?

– Слишком много суеты. Но в целом крепкий опорный пункт, охранение несет службу бдительно, солдаты смотрят на «зеленку» и перевал беспрерывно, меняя друг друга. Судя по осмотру, русские рассчитывают вести оборону с этих направлений.

– А то, что происходит с западной стороны?

– Та часть здания, что смотрит на плато, мне недоступна для наблюдения.

– Понял тебя.

– Разреши отдых бойцам, Мадрас!

– Разрешаю, но не всем сразу.

– Само собой.

– Бодрствующим носа из ущелья не показывать.

– Да.

Вторым главарь всего бандформирования вызвал на связь Наби, чья группа находилась в ущелье Атылюх:

– Наби?!

– Слушаю.

– Видишь западную сторону поста?

– Это куда подъезжала санитарная машина?

– Да.

– Только часть.

– Что скажешь по санитарному «УАЗу»?

– Из него выходили люди, наблюдатели засекли трех человек.

– Трех? – переспросил главарь.

– Да.

– Они возвращались перед отъездом машины?

– Этого сказать не могу, наблюдатель в то время менял позицию.

– Плохо. Смотреть за постом внимательно и отправь человека западнее, откуда он мог бы видеть всю западную часть блокпоста.

– Это сложно. Рельеф плохой.

– Но надо. Выполняй.

– Да.

Мадрас передал гарнитуру радиостанции связисту:

– Ты уверен, Каха, что русские не могут перехватить наши переговоры?

– Уверен, командир.

– Почему?

– Для перехвата радиопереговоров необходима специальная аппаратура.

– Разве ее не может быть внутри здания?

– Может, но для перехвата необходимо выставить антенну, которая ловила бы сигналы наших станций, а такой антенны на посту не выставлено.

– Ты можешь ее не видеть?

Связист усмехнулся:

– Нет, Мадрас. Она имеет форму дуги, выставленной метра на три. Не заметить ее невозможно.

– А если антенна на западном участке?

– Нет, она должна быть выставлена на крыше здания.

Мадрас проговорил:

– Да, на крыше ничего подобного нет.

Главарь повернулся к заместителю Умбету Сарагу:

– Умбет, я отдохну, ты будь здесь. Фиксируй все, что будут делать русские.

– Да, командир.

Мадрас отошел в глубь лощины, бросил на траву развернутый спальный мешок, прилег на него.

Проспал он до 7 часов. Встал, умылся из фляжки, после чего подполз к заместителю:

– Ну что?

– Ничего. Пост как пост. Ты уже решил, как будем ликвидировать его?

– Решил, но пока оставлю решение при себе. Посмотрим, как пост подготовится к несению службы в темное время.

– Понял.

– Отдохни. Я оставил спальник в глубине лощины.

– Хорошо, – кивнул Сараг и направился на место отдыха.

Мадрас вновь поднес к глазам прицел. На посту ничего особенного не происходило. Перестала дымить полевая кухня, бойцы собрались за зданием поужинать.

В 21.10 сработала сигналом связи радиостанция банды. Связист кратко ответил:

– Каха!

– Это Наби, мне нужен Мадрас.

– Подожди!

Главарь уже взял гарнитуру:

– Говори, Наби.

– Наблюдатель, которого я по твоему приказу послал на склон перевала западного ущелья, доложил, что пять минут назад в здание были доставлены котлы с пищей, чай в термосе.

– Что в этом странного? Начальник решил поужинать позже подчиненных.

– Возможно, но в пост занесено пищи человек на десять, полный чайник, стопка тарелок, куча ложек, сосчитать их, понятно, наблюдатель не мог, но не две-три, намного больше.

– На посту лишние люди?

– Скорее всего. И люди, которые не выходят из здания. По нашим данным, на посту взвод русских, тридцать один человек, включая повара. В охранении десять, ужинало восемнадцать в две смены, затем после смены караула десять караульных старой смены. Две порции повар мог отнести командиру и связисту, кому остальная пища?

– Ты у меня спрашиваешь? Это я должен спросить у тебя, сколько лишних человек на посту?

– Как их просчитаешь, если они не выходят из здания?

– Даже в туалет?

– В туалет они могли выйти под видом бойцов охранения.

– Я понял тебя. Твоему человеку продолжать наблюдение!

Мадрас бросил микрофон с наушниками связисту.

– Что-то не так, Мадрас? – спросил тот.

– Не знаю. Если русские получили усиление, то человек десять. Это отделение. Но почему бойцы усиления маскируются, от кого? Они должны были открыто занять позиции либо находиться у здания. Внутри поста душно. Почему они поступают так?

– Это известно только русскому офицеру, – пожал плечами связист.

– А если это не усиление?

– Разведка?

– Да.

– Тогда она выйдет с поста.

– Выйдет, но когда и куда пойдет? – тряхнул седой головой Мадрас.

– «Зеленку» не оставит без внимания, – усмехнулся связист.

Мадрас строго взглянул на Каху, и ухмылка мгновенно исчезла с лица связиста.

Прошел час. Главарь продолжал наблюдать за постом, когда Сараг доложил ему:

– Командир, русские покатили в балку три покрышки от грузовой машины.

– Ну и что? Начальнику поста заняться нечем, решил устроить уборку территории, возможно, в ближайшие дни ждет начальство.

– А это не помешает нам?

– Чем, Умбет? Ранним утром мы разгромим пост, распотрошим селение, пройдем серпантин и двинемся мелкими группами по долине, используя естественные укрытия. Населенные пункты, что мы должны уничтожить, расположены на небольшом удалении от предгорья. Пройдемся рейдом, возьмем заложников и пойдем обратно, в обход перевала, примыкающего к Герди.

– За нами могут устроить охоту.

– А заложники? Русские пожертвуют десятком мирных жителей, женщин и подростков? Да их после этого местные разорвут на куски. Нет, Умбет, русские ничего нам не сделают, если у нас будут заложники. И пограничники откроют границу, несмотря на то что питают к нам далеко не дружественные чувства.

– После того, как мы уничтожим половину их заставы, конечно.

– Что там еще на посту?

Мадрас лежал на переносном спальнике, а заместитель, ведя разговор, продолжал наблюдение.

– Оп-па! – вдруг воскликнул он.

– Что случилось? – приподнялся главарь банды.

– К посту опять идет санитарная машина, в сопровождении бронетранспортера, на броне шесть человек.

– Что-то зачастила она сюда. Это явно не медики.

– Машина подходит к посту, так, прошла ворота, бронетранспортер остановился раньше. Санитарка опять зашла за здание.

– Каха! Связь мне с Наби, – приказал связисту Мадрас.

Главарь банды, засевшей в ущелье Атылюх, ответил тут же:

– Слушаю!

– Это я тебя слушаю, Наби, что передает твой наблюдатель, смещенный на запад?

– Минуту, он пробивается на связь по портативной станции.

– Хоп. Я подожду.

Спустя несколько минут Наби вновь вышел на связь с Мадрасом:

– Наблюдатель доложил, что из «санитарки» вышли три солдата и один офицер, он сразу подошел к начальнику поста, и они что-то оживленно обсуждали. Потом русские подожгли покрышки.

– Куда дует ветер?

– На юго-запад.

– Значит, и на нас, и на перевал.

– Да, дым пока накрывает сам пост.

– Что это за маневр?

– Не знаю, но, скорее всего, задымляют местность.

– Для этого у них есть специальные заряды, на тех же БМП, танках, да и дымовые шашки.

– Наверное, решили не светиться специальными средствами.

– Глупость. Если бы русское командование просчитало, что мы выйдем именно к этому посту, то по «зеленке» и ущельям ударила бы артиллерия. Русские не знают о нас. Зачем же тогда в ночь задымляют местность, используя сжигание мусорного балласта? Только затем, чтобы с поста мог кто-то незаметно уйти. Это может быть только разведка. И если она обнаружит нас, то русские начнут действовать на опережение. Хоп, Наби, продолжай наблюдение, всем бойцам подъем, если еще отдыхают, привести их в готовность к быстрому отходу.

– Понял!

Тот же приказ Мадрас передал и Талмасу, находившемуся с бандой в ущелье Джекум. Ахат, командир ударной группировки банды, находился рядом с главарем и заместителем, ему не надо было отдавать приказ, он сам все понял и отправился к своей сотне головорезов.

Не прошло и двадцати минут, как Наби вызвал Мадраса:

– Командир, обстановка прояснилась, на «санитарке» прибыли саперы, они готовятся пойти на территорию, примыкающую к посту с тыла. Туда же в балку ушла группа из шести человек, в маскировочных халатах, у них с собой и массеть.

– Разведка, – выдохнул Мадрас и спросил: – Твой наблюдатель может контролировать перемещения разведчиков?

– Нет, но он увидит все, что будут делать саперы.

– Это и без наблюдателя понятно, саперы будут перекрывать минное поле. Возможно, это штатная ситуация, возможно, нет. В любом случае саперы должны оставить проходы в минных полях со всех направлений, а подъезд со стороны селения минировать не будут, оттуда осуществляется их подпитка. Так вот, твоему наблюдателю зафиксировать, где русские сделают проходы. Он сможет это?

– Я выслал на запад опытного бойца.

– Хорошо, работай!

Отключив гарнитуру, Мадрас передал ее связисту, повернулся к заместителю и только что вернувшемуся командиру ударной сотни:

– Русские перекрывают минные поля, не исключено, создают новые. Человек Наби контролирует их. Кроме того, в балку с тыловой от нас стороны поста ушла разведгруппа из шести человек. С перевала ее не увидеть. Разведчики наверняка пойдут балками, обходя обширный район. Но что они должны выяснить? Только одно. Есть ли в «зеленке», а также в ущельях, это одновременно подходящий для наступления плацдарм, наш отряд.

– Надо устроить разведчикам засаду! – воскликнул Ахат. – Это мои люди сделают без проблем.

– И чего ты этим добьешься? В разведгруппе – профи. И хоть несколько выстрелов они сделать все же успеют, даже если мы атакуем их большими силами и внезапно. Не исключено, что у кого-то из них есть прибор подачи сигнала тревоги на пост. Таким образом, попыткой захватить разведгруппу мы не получим ничего, кроме того, что раскроем себя. И русские медлить не станут. Здесь в горах они могут развернуться по полной программе, применив авиацию и дальнобойную артиллерию. С поста легко корректировать огонь. В результате половина отряда, со мной и всеми вами вместе, будет уничтожена в считаные минуты. Что без меня смогут сделать Наби и Талмас? Ничего. Да они и не будут делать. Впрочем, кое-что будут, попытаются прорваться назад в Грузию, и погранцы положат их всех. В общем, полный провал операции на второй, но начальной стадии. Поэтому никакого захвата проводить не будем. Ахат! – Мадрас взглянул на командира ударной группировки. – Начинай отвод бойцов в глубь леса примерно на полтора километра.

– Понял, дозорные посты выставлять?

– Обязательно. Но скрытые. И чтобы только отслеживали ситуацию, не предпринимая никаких действий без моей личной команды.

– Хоп, Мадрас.

– Передай воинам, чтобы сидели в лесу тихо.

– Я понял.

– И пришли ко мне двух толковых бойцов. Из тех, кто с нами с самого начала и имеет опыт разведки.

– Хорошо, я пришлю Али и Керима.

– Согласен, достойные воины.

Ахат бесшумно скрылся в зарослях.

– Меня беспокоят минные поля, – сказал Сараг.

– Ты не знал, что тыл местного блокпоста обязательно обложится минами и растяжками?

– Знал, но как-то тревожно.

– У нас есть две установки «Парма», если ты не забыл, натовский аналог российского «Змея Горыныча», только более современный, компактный, не перевозимый машинами, а переносной. Не зря же у нас целая группа в шестнадцать человек тащила ящики с установками разминирования.

– Ты знаешь, я скептически отношусь к этим новинкам. Установки прошли только первые испытания.

– Верно, но каков результат? Четыре человека устанавливают УР на удалении от объекта в сто двадцать – сто пятьдесят метров, закладывают в направляющие по два реактивных заряда, разводят их до упора и производят пуск. Взрывные кабели летят, расходясь друг от друга, падают на минное поле и взрываются. В худшем случае мы получаем два прохода конусного типа, где в основании проход всего пять метров, а на вершине, на удалении в сто двадцать метров, около сорока. По такому проходу, разворачиваясь в несколько шеренг, можно быстро сблизиться с постом, при поддержке огня гранатометов и пулеметов прорвать оборону с любого направления. По крыше, ее наверняка используют для обороны русские, будут работать с дальних позиций снайперы. Их же цель и бойницы. Но самое главное – это уничтожить технику поста. БТРы, БМП-2 и Т-72 на виду. Гранатометов у нас, слава всевышнему, хватает.