Текст книги "Дорога жизни"

Маша жила в Коломне, училась в университете туризма и сервиса, шла на красный диплом. Она имела отменное чувство юмора и была вполне самостоятельной девушкой, на первых свиданиях всякий раз пыталась заплатить за свой заказ в кафе.

Со временем они съехались и стали счастливо жить вместе. Однако все это время Мария не догадывалась об опасной службе своего избранника. Когда он уезжал в командировки, она тосковала и злилась на долгую разлуку. Правда, виду не показывала. Ведь Павел был военным, офицером с узкой специализацией. Так он сам объяснил ей род своих занятий.

Идиллия рухнула через год, когда Павла доставили в Москву с множественными осколочными ранениями. Бронированный автомобиль, в котором ехала его группа по одному из отдаленных районов Дагестана, подорвался на фугасе. Грида с Суровым контузило. Водитель и Андреев были здорово нашпигованы осколками и обожжены.

Последовало долгое лечение в одной из клиник столицы. Мария буквально не отходила от его кровати. Похудела, осунулась, но держалась сама и всячески обнадеживала Павла. Она была с ним до конца, до полного выздоровления.

Только потом, уже дома, Мария со слезами на глазах проговорила:

– Прости, Паша, но мы должны расстаться.

– Почему? – Он не сразу понял причину ее решения. – Ведь все закончилось хорошо. Я жив, мы снова вместе.

– Да, на этот раз все закончилось хорошо. Но больше мне подобного кошмара не пережить. Я ведь не знала, что у тебя такая опасная профессия.

– Не такая уж и опасная, – пытался он успокоить ее.

– Я видела на твоем теле шрамы от пуль и осколков. Значит, этот случай был не первым. Прости, но такое не для меня. Не для моих нервов и психики.

Они не порвали раз и навсегда, просто расстались, хотя и продолжали перезваниваться, поздравлять друг друга с именинами и праздниками.

До встречи у трансформаторной будки оставалось пятьдесят минут. Сверху все было тихо. Павел по-прежнему сидел на верхних ступенях лестницы и не слышал ни единого шороха.

– Валера, как самочувствие? – поинтересовался он, глянув на часы.

– Нормально, командир, – ответил тот. – Голова пока еще чуток тяжеловатая, а в остальном порядок.

«Было бы неплохо, если бы нам на выручку прислали не сирийцев, а группу Сереги Жилина, – подумал Павел. – Отличные парни. Смелые, грамотные».

С отрядом управления специальных мероприятий снайперам Андреева приходилось работать неоднократно. Он состоял из трех небольших мобильных групп под командованием полковника Александра Северцова. Одну из них возглавлял майор Жилин. В быту спокойный, мягкий и миролюбивый мужик. В боевой обстановке – суровый, требовательный и подчас грубоватый человек.

Прапорщик повернулся к Женьке и осведомился:

– И чем же закончилась ваша гулянка?

Дабы развлечь контуженого друга, старлей рассказывал о недавних похождениях шумной и озорной компании в ночном клубе.

– Да ничем особенным не закончилась, – отмахнулся тот. – В ментовке просидели пару часов и разошлись по домам.

– Это за что же вас загребли?

– Баб проводили и решили еще выпить. Немного не рассчитали, перебрали и пошли нырять в фонтан. Там нас тепленьких менты и взяли.

– Ну и?..

– Обыскали. Нашли у моего товарища пачку импортных презервативов. Сержант спрашивает: «Это что такое?» Тот распечатал один, надул и со свистом выпустил ему в рожу поток ароматизированного воздуха. Потом нахально улыбнулся и объяснил: «Освежитель атмосферы. С запахом клубники».

– А я тебя предупреждал, – по-отечески пожурил молодого товарища прапорщик.

– О чем?

– О том, что ты связался с дурной компанией.

– Не связывался я с ней, Валера, – голосом победителя сказал Суров. – Я ее основал.

– Шутники. Два часа в отделении за такие финты – это вы очень даже легко отделались. – Грид приподнялся, сел и серьезно добавил: – А я недавно сделал для себя один замечательный вывод.

– Какой же? – оживился Женька.

– Стоял как-то на балконе своей городской квартиры, попивал чаек с медом и не особо внимательно всматривался в звездное небо. Тепло, хорошо, спокойно. Лето, одним словом. А во дворе под вязами спокойно протекала ночная жизнь. Пацаны лупили из горлышка дешевое винишко, бабы хохотали, рычали мотоциклы, из машин неслась попса про рюмку водки на столе. Кто-то с нижних этажей скандалил и требовал прекратить шум. После короткой перебранки музыка стихла, хулиганы и алкаши угомонились. И вдруг в мою голову пришла странная мысль. Как же замечательно, что мне уже ничего этого не нужно!

– Прямо так вот и совсем ничего?

– Ничего. Нет нужды каждый вечер выходить во двор, сидеть до утра на лавочках с друзьями, перетирать сто раз обговоренные темы. Не требуется бренчать на расстроенной гитаре, обсуждать сиськи молодых соседок, распивать спиртные напитки различной степени крепости, занюхивать их рукавом или корочкой черствого хлеба. Нет необходимости смеяться над старыми пресными шутками, бегать в магазин за поллитровкой, стрелять сигареты у прохожих, драться непонятно из-за чего с пацанами из соседнего квартала и звать на подмогу друзей. Не нужно в пьяном виде дразнить собак, лазать по чужим огородам и воровать овощи, которыми забиты собственные погреб и амбар.

– Неужели не хочется вспомнить молодость?! – удивленно спросил старлей.

– Не хочется. Пошла она к черту, эта беспокойная юность! Вот отбарабаню последний контракт и устроюсь егерем в охотничье хозяйство.

– Так прямо и расстанешься с армией? – недоверчиво спросил Женька.

– Расстанусь и ни разу не пожалею. Рыбалить буду, охотиться, за порядком в лесу следить.

– Дело твое, конечно, но я что-то слабо в это верю. Хотя и мне иной раз тошно от бесконечных командировок. А ты, Паша, чего делать будешь после дембеля?

– До него дожить надо, – с усмешкой ответил тот.

– А все-таки?

Андреев вздохнул и проговорил:

– Была у меня в юности заветная мыслишка связать жизнь с речным флотом. Я же на Волге вырос, а там этих барж и пароходов тьма-тьмущая была в то время.

– Так это же все сначала начинать надо! – подивился Суров. – С нуля!

– Ну и что? Прослужу до сорока, сочиню гладенький рапорт и отчалю на дембель. Сколько можно подставлять башку под пули? А на гражданке маленько подучусь, получу специальность механика и устроюсь на круизный лайнер.

– Хорошая идея, – оценил Грид. – Ходи себе в теплое время года от Москвы до Астрахани и обратно. Отличная работа.

– Да, мечты. – Павел вздохнул. – Но вряд ли им суждено сбыться.

– Почему?

– От Волжского пароходства одни воспоминания остались. Раньше суда один за другим проходили бесконечным караваном, а сейчас на набережной можно весь день просидеть и ни одного приличного лайнера не увидеть. Все пораспродали и сгубили.

– Да, натворили они дел, – сказал прапорщик и переменил позу. – Я и сам думаю, не подписать ли следующий контракт. Черт его знает, что сейчас на гражданке. Как работается людям в этих охотничьих хозяйствах? То ли они природу от браконьеров защищают, то ли этим чиновным персонам прислуживают.

За пятнадцать минут до назначенного времени группа осторожно выбралась из подвала.

– Ну, что, граждане, ситуация набрякла и перезрела. Пора покидать уютное гнездышко. Я иду первым, Валера – вторым. Женька, прикрываешь группу с тыла, – провел последний инструктаж командир.

Три снайпера начали движение на юг короткими перебежками меж развалин и мусорных куч.

Вокруг царила непроглядная темень южной ночи. Тепло, безветренно и тихо так, что каждый шаг, сделанный снайперами, выдавал их шорохом кирпичной крошки. Порой им казалось, что этот противный звук слышен как минимум в квартале отсюда.

Капитан обосновался под очередным разбитым домом, поднял прибор ночного видения и выбрал направление для следующего рывка. По его прикидкам до трансформаторной будки оставалось не более ста пятидесяти метров.

– Отдохнули, парни? – спросил Андреев.

– В гостевом модуле отдохнем, – отшутился Женька. – С водочкой под хороший ужин.

– Скорее под завтрак, – поправил его Грид.

– Ты как, Валера? Башка не кружится?

– Нет, нормально.

– Вот и хорошо. Тогда пошли. – Павел спрятал прибор ночного видения, поднялся и с максимальной осторожностью двинулся вперед.

Товарищи последовали за ним.

До места встречи с сирийцами они добрались без происшествий, когда на часах было два часа двадцать четыре минуты. Парни затаились под стеной чудом уцелевшей трансформаторной будки. Грид находился в центре и посматривал прямо перед собой. Суров глядел влево, где темнело разрушенное жилое здание. Андреев контролировал правый сектор, занятый обширным пустырем, на котором когда-то размещался стадион.

– Откуда они должны появиться? – прошептал Женька.

– Понятия не имею, – ответил Павел. – За нами вышла новая группа.

– А куда делась старая?

– Погибла под артиллерийским обстрелом.

– Вот черт!..

Внезапно со стороны бывшего стадиона донеслись непонятные звуки. Спецназовцы замерли и прекратили разговоры. Капитан медленно поднял прибор ночного видения.

– Парни, у нас гости, – сказал он спустя десять секунд.

– Сирийский спецназ?

– Пока не знаю. Вижу четверых. – Капитан опустил прибор и проговорил в микрофон радиостанции: – Ибис, ответь Юнкеру.

Мастер-сержант Гамиль молчал, и это вновь настораживало капитана. Шорохи в том секторе, за который отвечал Андреев, усиливались. Скоро в окуляре прибора появились четверо вооруженных мужчин.

Павел понаблюдал за ними и быстро понял, что это боевики. Сирийские спецназовцы, провожавшие снайперов до огневой позиции, были одеты в единую форму, защищены армейскими бронежилетами, вооружены относительно новыми «калашами». Эти же ребята представляли собой сброд в полувоенной одежде. К тому же у двух типов в руках были американские винтовки.

Ликвидировать немногочисленную группу противника из бесшумных «Винторезов» сложности не представляло. Капитан на всякий случай приказал своим парням приготовиться к бою. Однако до выстрелов дело не дошло. С другой стороны к трансформаторной будке приближалась еще одна группа вооруженных людей, тоже натуральных духов.

Спустя минуту Ибис сам вызвал Юнкера на связь. Так уж вышло, что мастер-сержант сделал это в самый неподходящий момент, когда две группы боевиков встретились в пятнадцати метрах от того места, где прятались снайперы.

– Юнкер, ответь Ибису! – требовательно тараторил сириец. – Мы на подходе. Осталось…

Андреев прижался к пыльной земле и еле успел прикрыть ладонью крохотный динамик радиостанции, шипевший незнакомым голосом мастер-сержанта.

– Ибис, я Юнкер. Моя группа на месте, – шепотом проговорил он в микрофон. – Но рядом с нами боевики. Прекратите движение. Я свяжусь с вами позже, по обстановке.

Гамиль понял его и умолк. А боевики еще пару минут о чем-то посовещались и ушли по развалинам в северо-западном направлении.

– Пронесло, – устало сказал Евгений.

– Да, не хотелось бы устраивать перестрелку, – согласился Валерий. – Тут и укрыться-то толком негде.

Группа сирийского спецназа получила от Андреева добро и прибыла к трансформаторной будке.

Андреев познакомился с Гамилем и вкратце обрисовал ему ситуацию, сказал о группах боевиков, патрулирующих округу.

Старший сирийского спецназа неплохо говорил по-русски, с акцентом, конечно, но вполне понятно и быстро.

– Ничего, прорвемся, – заверил он капитана. – Мы тут нашли один безопасный маршрут. Ни одна сволочь нас не обнаружит.

– Тогда веди. Задание мы выполнили, пора подумать об отдыхе.

Девять сирийских спецназовцев и три российских снайпера тронулись в путь.

Глава 6
Селение Токмуз, северный пригород Эр-Сабаха

Вертолет «Ми-8» с опознавательными знаками сирийских ВВС появился в небе за несколько минут до назначенного срока. Он вынырнул из-за вершин горной цепи, с ревом пронесся над окраиной селения, занятой сирийским подразделением. Машина отдалилась на полкилометра, заломила приличный крен градусов в пятьдесят, развернулась и, замедляя скорость, начала заходить на посадку. Сирийские военные выбрали для этого пустырь, расчищенный от мусора, и обозначили его тремя дымовыми шашками.

Капитан Омар Карам и лейтенант Гази Шаар пристально наблюдали за винтокрылой машиной из укрытия. Для обоих ее прибытие было долгожданным и желанным событием. Ведь на борту находилось подкрепление, боеприпасы и медикаменты для раненых.

«Восьмерка» плавно снижалась и подходила к обозначенному месту посадки против ветра. Рев двигателей и редуктора с каждой секундой набирал силу. Вертолет приближался, увеличивался в размерах. Вскоре сквозь остекление кабины стали угадываться пилоты и бортовой техник.

Пройдет еще полминуты и вертолет зависнет над площадкой, раздувая толстый слой белесой пыли. Затем его шасси мягко коснется поверхности, командир уменьшит мощность двигателя, и машина грузно осядет. Дверь грузового отсека скользнет назад по борту, наружу вывалится коротенький трап, по которому начнут дружно спускаться бойцы регулярной сирийской армии. Потом они быстро разгрузят ящики с боеприпасами и контейнеры с медикаментами. Тогда приказ командования по удержанию плацдарма у городка Эр-Сабах можно будет считать выполненным.

Весь этот краткосрочный план прокручивался в головах двух сирийских офицеров, пока «Ми-8» осторожно подползал к площадке ограниченных размеров.

Внезапно транспортник, находившийся в сотне метров от наблюдателей, резко качнулся. От обшивки его корпуса отлетело несколько мелких деталей. Два офицера с ужасом наблюдали, как винтокрылая машина задрала нос, завалилась на левый борт и стала быстро терять высоту.

Через мгновение она ухнула об землю всей своей десятитонной массой. Над головами офицеров со свистом полетели обломки лопастей, а над местом падения стал расти огненный гриб.

– Черт бы побрал этих сволочей! – скрипя зубами, процедил капитан.

Несколько сирийских бойцов бросились к вертолету, охваченному огнем, надеясь хоть кого-то спасти, вытащить из-под обломков. Но где там! Полыхавший пожар не подпустил их к месту трагедии ближе, чем на полсотни метров. В небо поднимались причудливые клубы черного дыма.

Бойцы роты капитана Карама молча взирали со своих позиций на догоравший вертолет, вместе с которым погибли их товарищи и ценный груз. Каждый из них в эти секунды думал примерно об одном и том же: сумеют ли они теперь удержать городок до подхода подкрепления?

Когда внутри погибшей вертушки перестали рваться боеприпасы, бойцы услышали треск автоматных и пулеметных очередей. Офицеры и солдаты обратили взгляды к ближайшей горной гряде и заметили трассы пуль. Теперь все встало на свои места.

Часом ранее рота Омара Карама отбила затяжную атаку боевиков ИГИЛ. Те понесли значительные потери, откатились к горной гряде и затаились там. Сейчас они снова поднялись в атаку. Первой их жертвой стал транспортный вертолет «Ми-8».

– Приготовиться к бою! – крикнул капитан, повернулся к единственному лейтенанту, выжившему в недавнем бою, и приказал: – Гази, возьми один бронетранспортер и шестнадцать человек личного состава. Постарайся удержать правый фланг.

– Понял, Омар. Ты сам свяжешься со штабом?

– Да, сейчас доложу комбату о катастрофе вертолета.

После неудачной атаки боевики отряда Джемала Аджани вынуждены были отойти от пригорода Эр-Сабаха к подножию длинной горной гряды. Они собрались в небольшом лесочке. Там главарь пересчитал выживших людей, приказал оказать медицинскую помощь раненым и объявил часовой отдых.

Он знал, что городок обороняет совсем небольшой гарнизон, численностью никак не более роты. Правда, вооружены псы президента Асада были неплохо. У них имелись бронетранспортеры, гранатометы, крупнокалиберные пулеметы.

Два бронетранспортера во время первой атаки боевикам удалось поджечь, но у асадовцев оставались еще три. Их башни с торчащими пулеметами были видны даже отсюда, от подножия гор.

Бойцы Аджани тоже не жаловались на вооружение и оснащение. У них были бронетранспортеры, американский противотанковый ракетный комплекс «Джавелин», крупнокалиберные пулеметы «Браунинг М-2», установленные на пикапах. Вдоволь хватало и боеприпасов.

Одним словом, провалившаяся атака огорчила полевого командира лишь отчасти, ненадолго, от силы минут на тридцать. Затем он оценил свои потери и урон, понесенный противником, и понял, что следующий штурм позиций правительственных войск может завершиться полной победой. Только бы этим собакам Асада не пришло на выручку подкрепление.

Часовой передышки у бандитов не получилось. Минут через сорок в небе послышался знакомый басовитый гул.

– Вертушка! – крикнул глазастый Аббас, молодой земляк Джемала Аджани. – Приближается к городу с юга.

Транспортно-боевые вертолеты «Ми-8» имелись на вооружении только у русских и правительственных войск, так что ошибки быть не могло.

Аджани среагировал моментально.

– Приготовить к бою пулеметы! Цель – вражеский вертолет! – приказал он.

Два бронетранспортера, уцелевших в недавней атаке, выкатились на опушку и развернули башни в сторону транспортного «Ми-8», приближавшегося к ним. Еще несколько бойцов с ручными пулеметами заняли позиции рядом с боевыми машинами.

– Не открывать огонь раньше времени! Подпустите его ближе! Пусть он выполнит последний разворот перед посадкой! – наставлял бойцов полевой командир.

Впрочем, его ребята и так знали толк в поражении плохо защищенных «восьмерок».

– Я буду бить по моторному отсеку, – предупредил Аббас, перезаряжая пулемет.

– Я – по кабине экипажа, – прокричал другой пулеметчик.

– Постараюсь повредить топливные баки, – заявил третий, который уже целился в машину, заходящую на посадку.

«Неплохо было бы завалить эту птаху, – подумал Аджани, злорадно улыбнулся и потер ладони. – Наверняка в ее грузовой кабине находятся боеприпасы и как минимум полтора десятка пехотинцев в качестве подкрепления для гарнизона».

Когда дистанция до снижавшейся вертушки сократилась до семисот метров, он крикнул:

– Огонь! Если вы завалите его, я лично вручу каждому солидную денежную премию!

К вертолету потянулись десятки смертоносных трасс. Многие стрелки брали неверное упреждение, и пули проходили мимо цели. Однако некоторые огненные росчерки впивались в левый борт машины.

Первое время «восьмерка» словно не получала этих попаданий. Она уверенно приближалась к пустырю, расположенному на окраине городка.

В какой-то момент полевому командиру показалось, что его затея провалится. До посадки винтокрылой машины оставались считаные секунды.

Все же отряду Джемала Аджани повезло. Вероятно, несколько пуль, выпущенных Аббасом, поразили двигатель или серьезно повредили управление. «Ми-8» резко качнулся, задрал нос и стал крениться влево. До места посадки он не долетел буквально сотни метров, рухнул на границе пустыря и выжженного кочковатого поля.

Под радостные крики «Аллах акбар!» к небу взметнулся огненный факел.

«Самое время для второй атаки, – решил Джемал. – Люди воодушевлены победой. Не следует сдерживать их порыва».

Он подхватил автомат и крикнул:

– Вперед, братья! Прихвостни Асада не ожидали от нас такого дерзкого поступка! Удача на нашей стороне. Они не получили помощи и сильно ослаблены. Так перережем им глотки в их же окопах!

Боевики дружно побежали к окраине городка. Следом из лесочка выкатились два бронетранспортера. Они поливали из пулеметов позиции противника и заняли места на флангах атаки.

Не остались без дела и несколько пикапов. Водители постоянно маневрировали на приличном отдалении от позиций подразделения правительственных войск. Боевики вели плотный огонь из крупнокалиберных пулеметов, установленных в кузовах машин.

– Коршун, я Балобан! Коршун, ответь Балобану! – кричал сквозь грохот стрельбы капитан Карам.

– Да, Балобан, Коршун на связи! – не сразу отозвался майор, командир батальона.

– Коршун, бандиты подбили вертушку на подходе к городу! Удерживаем позицию из последних сил. Сейчас отражаем вторую атаку.

– Потери есть? – спустя короткую паузу спросил командир батальона.

– Осталась половина роты. Остальные убиты или ранены. Еще несколько человек чувствуют себя крайне плохо. Видимо, они подхватили инфекцию от заболевших жителей городка. Но эти люди тоже находятся в окопах.

– Понял тебя, Балобан. Продержись еще немного. Я придумаю, как помочь твоей роте.

– Постараюсь, Коршун. Но имейте в виду, третьей атаки нам не отбить. До связи.

Омар Карам находился примерно в центре позиций своей роты. Лейтенант Шаар с горсткой людей удерживал правый фланг. На левом действовал старший сержант Аббас, опытный боец, более года командовавший отделением.

На обоих флангах и в центре обороны в специально отрытых углублениях стояли три бронетранспортера. Над поверхностью почвы были видны только их башни. Мощные крупнокалиберные пулеметы изредка огрызались, не позволяли технике противника приближаться к городку.

У бойцов Карама имелась пара гранатометов, но зарядов к ним было мало. Поэтому командир роты приказал стрелять только с минимальной дистанции, наверняка.

Самым главным козырем в руках командира роты была батарея полковых минометов, приданных его подразделению командиром батальона. Она давно расположилась позади основных позиций и была готова принять участие в схватке. Но Омар оттягивал данный момент по двум причинам.

Во-первых, он не хотел, чтобы бандиты раньше времени узнали о наличии у него минометов.

Во-вторых, боеприпасов на каждый миномет имелось не так уж много, всего по десять-двенадцать мин на орудие. Вторую порцию зарядов должен был доставить вертолет, но этого не случилось.

– Экономить патроны! Не на полигоне тренируетесь! – рявкнул капитан бойцам, расположившимся поблизости от него.

Он оставил рацию на попечение связиста, подобрался поближе к неглубоким окопам, поднял бинокль и принялся вглядываться в предгорье.

По широкой открытой пустоши, начинавшейся от горной гряды и кончавшейся пригородом Эр-Сабаха, осторожно передвигались боевики.

«Их там никак не меньше сотни, а у меня осталось не больше сорока человек, – навскидку определил Карам. – Эх, сюда бы вторую роту нашего батальона».

Боевики наступали грамотно, растянувшись, рассредоточившись по обширному пространству. Одни приближались к позициям роты Карама короткими перебежками, другие – ползком. Они занимали приямки или прятались за валунами, вели оттуда прицельный огонь, затем снова меняли позиции. Бандиты постепенно приближались к окопам, занятым их противником.

Капитан опустил бинокль, поглядел влево, потом вправо. Центр удерживали пятнадцать человек. Примерно по столько же находилось на каждом фланге. Истошных длинных очередей слышно не было. Бойцы понимали, что помощь теперь придет не скоро, и расходовали боеприпасы экономно.

Капитан сплюнул на стреляные гильзы, дымившиеся на земле, припал щекой к прикладу автомата и стал выискивать подходящую цель.

Поредевшая первая рота оборонялась стойко и грамотно. Ее командир удачно расположил своих немногочисленных бойцов тупым клином, фланги которого прикрывали бронемашины. В центре короткими очередями сдерживали врага третий транспортер и три ручных пулемета.

Два штатных снайпера обосновались позади основной позиции, в развалинах одноэтажного жилого дома. Они тоже доставляли наступавшему противнику много хлопот.

Тем не менее боевики значительно превосходили по численности роту Омара. Они несли существенные потери, но все ближе подходили к позициям правительственных войск.

Перелом в затяжной схватке обозначился в тот момент, когда на левом фланге оборонявшейся роты вспыхнул транспортер. Вероятно, расчету какого-то крупнокалиберного пулемета удалось прошить его броню и поджечь двигатель. Воодушевленные этим событием, боевики отряда Аджани ускорили наступление.

Правительственное подразделение, обороняющее Эр-Сабах, отбивалось из последних сил. Полевой командир, наблюдавший за боем, хорошо видел и чувствовал это. С другой стороны пустоши уже не доносились щедрые пулеметные очереди. Автоматы все чаще давали одиночные выстрелы.

Вскоре задымила и та бронемашина, которая удерживала центр. Людей, способных отвечать огнем, становилось все меньше. Человек десять сгруппировались за уцелевшим транспортером и обороняли правый фланг. В центре тупого клина, грамотно выстроенного оборонявшейся стороной, отстреливались двенадцать-тринадцать бойцов. Левый фланг асадовцев вообще остался неприкрытым. Там посреди окопов лишь чадил черным дымом бронетранспортер.

Аджани крикнул земляку-пулеметчику:

– Аббас, прикрой наше наступление!

– Понял, брат, сделаю.

Полевой командир достал из нагрудного кармана рацию, связался с двумя своими помощниками и приказал:

– Азиз, Захир, поторопите своих людей! Нужно ускорить темп наступления. Сейчас самое время смять оборону врага!

Те моментально исполнили приказ. Боевики поднялись во весь рост и побежали вперед.

До окончательной победы бандитов оставались считаные минуты.

Бойцы роты, прошедшие через мясорубку боев за пригороды Дамаска, знали свое дело и без лишних вопросов выполняли приказы капитана Карама. Им было известно, что если противник их сомнет, то пощады пленным не будет. Перерезанные глотки и отсеченные головы – самая легкая смерть, которая ждет их в этом случае.

Пехотинцы экономили патроны, вели прицельный огонь одиночными выстрелами. Снайперы аккуратно поражали единичные цели. Расчеты крупнокалиберных пулеметов работали по скоплениям наступавших боевиков или по бронетранспортерам, ползущим к их окопам.

Лишь один связист, склонившийся над радиостанцией, не принимал участия в перестрелке. Да группа минометчиков ожидала команды для начала обстрела.

Давление со стороны наступавшей банды усиливалось с каждой минутой.

Скоро ярким факелом вспыхнул последний бронетранспортер, стоявший за невысоким земляным бруствером на левом фланге. Одновременно с его потерей там же от пуль погибли несколько бойцов.

Капитан понял, что оборонять левый фланг практически некому, и отправил туда из центра подкрепление – пятерых бойцов.

Спустя несколько минут затих ручной пулемет рядового Салеха. Пуля задела его голову.

Карам окликнул его, но не получил ответа. Боец неподвижно лежал за камнем, обнимая дымящийся пулемет.

Вместо его голоса командир роты услышал взволнованный тенор младшего сержанта Халликана:

– Он, кажется, убит, господин капитан.

– Займи его место. Продолжай вести прицельный огонь, пока не кончится боезапас, – распорядился капитан.

Сержант отодвинул мертвого друга, сменил в пулемете магазин, сместился немного в сторону и начал поливать бандитов очередями. Он сделал это вовремя, так как дистанция до наступавших боевиков неумолимо сокращалась.

Следующим погиб рядовой Аль-Мансад. Он схватился за шею, вскрикнул и перевернулся на спину. Сержант, находившийся рядом, оттащил его в укрытие и через несколько секунд вернулся на позицию.

– Скончался, – ответил он на вопросительный взгляд капитана.

Следом за Аль-Мансадом тихо, без криков отправился на суд Аллаха старший сержант Аббас. Пуля большого калибра разворотила его грудную клетку.

Минометчики все чаще поглядывали на Карама, но тот медлил с отданием приказа. Он делал это потому, что боевики приближались слишком широким веером. Капитан ждал, когда их цепи сомкнутся плотнее, чтоб разом накрыть их одним минометным ударом.

– Хамад! – окликнул Карам единственного уцелевшего гранатометчика.

– Да, господин капитан! – откликнулся тот из неглубокого окопа.

– Сколько у тебя выстрелов к твоей пушке?

– Всего два осталось.

– Используй их с толком. Наш левый фланг почти не прикрыт. Твоя цель – бронетранспортер, атакующий его.

– Понял!

– Прапорщик! – Карам посмотрел на командира минометной батареи.

– Слушаю, господин капитан!

– Приказываю отойти назад и занять новую позицию!

– Насколько далеко нам нужно отойти?

– Чтобы накрыть одним ударом наши окопы.

– Наши?! – Во взгляде минометчика промелькнуло непонимание.

Но через мгновение он понятливо кивнул и отдал несколько приказов своим подчиненным. Минометчики снялись со старой позиции и стали отходить в глубину ближайшего квартала.

Батарея прапорщика Аль-Сауда являлась таковой лишь номинально. Полноценное подразделение, именуемое так, должно иметь в штате как минимум три огневых взвода по три расчета в каждом. По факту же Аль-Сауд командовал одним усиленным взводом, состоящим из пяти расчетов. Обслуживали его хозяйство всего три грузовых машины, укрытые в данный момент за ближайшими жилыми домами.

Получив приказ о смене позиции, подчиненные прапорщика дружно подхватили первый из пяти полковых минометов и потащили его в сторону города. Эта труба приличного калибра была весьма тяжелой. Бойцам предстояло выполнить с десяток рейсов, чтоб перетащить все хозяйство, включая боеприпасы, на новые огневые позиции.

Гранатометчик ползком продвинулся вперед и выбрал удобное место, с которого неплохо просматривался бронетранспортер, ползущий по ухабам пустоши.

Хамад устроился поудобнее и заранее определил контрольный ориентир – одиноко торчащий ствол сломанного дерева. Он подвел к нему прицельное приспособление, определил дальность, взял поправку и принялся ждать.

Наконец-то бронированная туша подползла к ориентиру.

Эхо бухнувшего выстрела пронеслось над пустошью, испещренной кочками, воронками и овражками.

Заряд впился в левый борт. От сильного взрыва бронированная машина резко вильнула в сторону, прокатилась по инерции с десяток метров и остановилась. Ее острый нос зарылся в землю. Пулемет, торчащий из круглой башни, умолк.

Боевики, бежавшие рядом с бронемашиной, заволновались. Они не понимали, откуда прилетел мощный заряд. Бандиты прижались к подбитому транспортеру и стали беспорядочно палить по позициям сирийского подразделения.

Этой заминкой тут же воспользовались товарищи Хамада. Они перенесли огонь на дымивший транспортер и довольно быстро расправились с большей частью боевиков, укрывшихся за его колесами.

Хамад на всякий случай поменял позицию, перезарядил гранатомет и даже попытался взять на прицел второй бронетранспортер. Но вскоре он оставил эту затею. До цели было далековато, а ему хотелось использовать последний заряд максимально эффективно.

Важных целей в поле его зрения пока не было. Уцелевший бронетранспортер маневрировал по пустоши на такой дальности, что попасть в него было затруднительно. Несколько пикапов, оснащенных пулеметами, елозили еще дальше, у лесочка под горной грядой. Подбитый транспортер дымил и более не подавал признаков жизни.

Гранатометчик непрерывно осматривал обширное поле боя, выискивал цели. Он даже собрался выпустить последний заряд по скоплению боевиков, напиравших на левом фланге, но передумал.

Хамад вздохнул и случайно глянул на БТР, подстреленный им несколько минут назад. Башня, из которой торчал пулеметный ствол, как и прежде, была повернута в сторону левого фланга. И вдруг гранатометчик на секунду замер, осмысливая одну странную деталь.