Текст книги "Волки на воле и взаперти"

Доехали до места минут за пять. Водитель, прапорщик, не открывал двери, пока к автобусу не подошел начальник штаба. Он подал сигнал, и двери раскрылись. Автобус стоял в нескольких метрах от торцевого входа в модуль. Внешне – обычный офицерский жилой комплекс. Впрочем, и внутри он не отличался от модулей, что находились неподалеку у большой аллеи.

Начальник штаба показал отсеки отдельно для Вельяминова и других генералов, отдельно – для старших офицеров миссии, отдельно – для помощников и отдельно – для офицеров охраны.

Майор Аксенов сразу же заявил, что охранение базы не требуется. Его будут осуществлять офицеры его группы. Никто не спорил.

Начальник штаба, закончив с показом отсеков и боксов, сказал Вельяминову:

– Через полтора часа на базе обед, вам выходить из модуля запрещено распоряжением из Москвы, так что обед доставят прямо сюда. Передадут охранению, далее разберетесь.

– Разберемся, полковник, ты вот что скажи: что говорят твои специалисты метеорологической службы?

– Ничего утешительного. Буря еще только на подходе…

И в это время ураган обрушился на базу.

Начальник штаба проговорил:

– Верно говорят, не буди лихо, пока оно тихо.

– Это должно было произойти.

– Придется остаться с вами.

– Понятное дело, в ураган не пойдешь.

По алюминиевой конструкции дробью били мелкие камни и песок. Сразу потемнело.

Вельяминов пригласил Королева в отведенный ему отсек. Разместились в гостевом блоке. Присели на мягкие диваны у стола.

Ураган принес прохладу. Здесь в августе днем температура в тени поднималась до 26–28 градусов, ночью держалась в пределах 24–26. Модуль содрогался от порывов ветра.

Вельяминов спросил:

– У вас самолеты и вертолеты не сдует?

Полковник улыбнулся:

– Нет. Мы всегда готовы к любым капризам погоды, а также к вероятному нападению противника.

– Да, боевикам иногда удается наносить удары по базе.

– Сейчас уже гораздо меньше. И тактика сменилась. Если еще месяца три назад боевики использовали автомобили, перевозившие минометы, из которых бросали нам «подарки», то сейчас по большей части беспокоят беспилотники. Точнее, беспокоили. После того как мы сбили шесть летательных аппаратов и три посадили, беспилотников больше не было.

– Война.

– Что? – посмотрел на Вельяминова Королев.

– Война, говорю.

– Я бы назвал это по-другому, но воздержусь.

– Да понятно мне, полковник, все без слов. Похоже, и обеда не будет…

Королев отодвинул шторы, посмотрел на улицу:

– Обычно ураган здесь проходит быстро, этот что-то задержался. Но об этом предупреждали метеорологи. Если ветер не утихнет, придется переносить обед. Вы не взяли с собой специальные пайки?

– Нет.

– Ничего, в модуле в кладовой заложен суточный запас продовольствия на тридцать человек.

– Для чего?

– А вот для подобных случаев. Их, правда, за время моей службы здесь не было, но вот пригодились. Тот, кто строил базу, предусмотрел изменчивость погоды в Сирии. Хотя она не меняется практически месяцами.

Радиостанция малого радиуса действия начальника штаба базы сработала сигналом вызова:

– Слушаю! – ответил полковник, – так… так… до 16.00–17.00? Хорошо, я понял, да-да, понял.

Он отключил станцию.

– Что, Олег Дмитриевич?

– Старший офицер метеослужбы. По их данным, ураган плотно накрыл регион, но уже уходит на юг и юго-запад. По прогнозам службы, вся эта катавасия должна прекратиться к 16–17 часам.

– А когда темнеет?

– Где-то в 18.30. Придется отложить вылет.

– Почему?

– Потому что солдатам придется чистить базу до отбоя. Пыли нанесет по колено. Это хорошо, мы в новом модуле, в некоторых других сейчас щели не закрыты, пыль будет повсюду, пыль и песок.

– Дождь не намечается?

– Может пойти и дождь. Все может быть.

– Да, неплохо начинается командировка, сначала «Суперджет», теперь вот ураган, какого не помнят офицеры, служащие здесь давно. Когда я здесь командовал, ничего подобного не было.

– Извините, я совсем упустил из виду, что вы были командующим группировкой ВС России в Сирии.

– Тем более мои вопросы кажутся вам странными?

– Если честно, да. Но вы все объяснили.

Дробь по металлу изменила тональность.

– А вот, кажется, и дождь.

Начальник штаба глянул в окно:

– Вы правы, дождь, вернее – ливень.

– Все собралось в кучу.

– Вихрь вроде стихает.

– Пойду посмотрю, как обустроилась миссия.

– Мне с вами?

– Нет.

– Тогда попробую добраться до штаба.

– Промокнете.

– Как промокну, так и высохну.

– Ну, да, служба здесь еще та.

Вельяминов пошел по модулю, начальник штаба выглянул на улицу – ветер и дождь ослабли. Он, пригнувшись, побежал к штабу.

А среди холмов у селения Манбир, закрыв грузовик «Хендэ», пикапы «Тойота», один – с крупнокалиберным пулеметом «браунинг», и внедорожник «Ниссан» брезентом, в специальных мешках от непогоды укрылся отряд полевого командира Денгиза Сабара.

В то же время, в 12.00 вторника 28 августа в Москве, сотовый телефон Эльзы Катри, готовившей съемную квартиру для приема Губанова, сработал сигналом вызова. На экране высветилась буква «Д».

Звонил Джонсон.

– Да, – ответил блондинка.

– Что по нашему другу?

– Вот готовлю прощальный вечер.

– Квартиру сняла, как договаривались?

– Конечно.

– Съемщик не сможет опознать тебя?

– Нет, я загримировалась так, что сама удивилась, я ли это?

– О’кей! Друг согласился приехать?

– С радостью.

– Хорошо. До какого времени ты сняла квартиру?

– До 10.00 завтрашнего дня.

– Это правильно. Продумала, как ночью уйти оттуда?

– Что за вопросы, Том?

– Извини. Но я должен быть уверен, что все пройдет как надо.

– Иначе и быть не может.

– О’кей, удачи!

– До встречи!

Катри бросила сотовый на старый диван, продолжила наводить порядок. Вот будет загадка для полиции, что в этом гадюшнике делал сотрудник Администрации президента? И разгадать ее будет непросто, если вообще возможно. Но Губанов не такой уж осведомленный чиновник, чтобы из-за него привлекать к следствию маститых профессионалов. Тем более он умудрился в нужный момент по-крупному поссориться с женой. Выявится его связь с дамой из секретариата. Главное, самой не оплошать и не оставить следов.

Она и ужин продумала. Вино брать не стала, купила бутылку водки, недорогой закуски. Чтобы создать впечатление, что Губанов один пьянствовал в этой квартире, переживая ссору с женой.

Джонсон находился в своей квартире. Все шло по плану, и он уже готовил данные для финансовых агентов и агентов по недвижимости, которые занимались переводом средств и операциями бывшего губернатора. Осталось только получить разрешение от резидента на проведение операций по переводу денежных средств на другие счета и оформление недвижимости на других лиц.

Агенты с этой работой справятся быстро. И потраченные на перспективного, но оказавшегося практически малополезным агента Губанова средства, а также активы, полученные бывшим губернатором в результате махинаций, пойдут в казну разведывательного управления. С коих все они, Джонсон, Катри и Олби Вуд, получат неплохие комиссионные. Вдова же предателя окажется только при том, что оформлено на нее. Зная Губанова, можно сказать – ни с чем.

Губанов еле дождался конца рабочего дня. Закрыл кабинет, сдал его под охрану, вышел из здания Администрации. Вывел со стоянки свою «Тойоту». Отъехав немного, припарковался, достал обычный сотовый телефон, набрал номер Катри.

Женщина ответила тут же:

– Да, Вениамин? Почему звонишь со своего телефона?

– Нет желания возиться со старым. Да и мало ли кому я звоню. Кому проверять?

– Неосторожно. Ладно, ты закончил?

– Да. А ты? На квартире?

– На квартире, если так можно назвать эту хату, как у вас выражаются. Я думала, будет лучше, но теперь уже нечего менять. Главное для нас – другое, не правда ли?

– Конечно, дорогая, только я хочу с тобой серьезно поговорить до того, как предаться любовным утехам.

Катри насторожилась, это проскочило в ее голосе:

– Тема разговора?

– Бытовая.

– Ладно, поговорим. Ты, как договорились, давай сразу ко мне.

– Уже еду!

– Жду!

Губанов выключил телефон.

Повел машину в сторону Волгоградского проспекта.

Остановил «Тойоту» на стоянке, которую подсказала Эльза. Оплатил сутки и пошел пешком между старых построек шестидесятых-семидесятых годов. Мэр города запустил программу по переселению людей из этих домов, проект рекламировали все каналы телевидения. Мэр сам показывал новые квартиры в благоустроенных высотных домах, уделяя внимание чуть ли не каждой мелочи. И полы-то из дорогого качественного ламината, и стены оклеены дорогими обоями, и сантехника импортная, китайская, трубы и радиаторы, которые непременно прослужат лет сто, не меньше, и пластиковые окна, лоджии, балконы, с двойными стеклопакетами. Ну сказка, а не квартиры! Да вот народ узнал, что менять будут по метражу, а в новых домах квартиры больше, это значит, придется доплачивать, пусть и через выгодный кредит. Деньги-то отдавать все одно придется, и большие чем доплата. Стоит ли меняться? А тут еще «вредные» для государства пенсионеры. Ну ни в какую не желают уезжать из обжитых мест. И это вполне объяснимо.

В советские времена строились с учетом того, что людям не только жить в квартирах, но отдыхать во дворах. И чтобы детишки могли летом в футбол погонять, а зимой прямо у дома каток залить и кататься на конках.

Мэр уверял, что и в новых домах будет то же самое. Народ не поверил. И накрылась программа медным тазом, что, разумеется, не афишировали.

Поэтому сейчас Губанов шел между пятиэтажками, которые мэрия планировала к сносу, выискивая нужный номер.

Дом, в котором Катри сняла квартиру, находился недалеко от салона дочери. Зайти бы, поговорить, но Катри запретила. В принципе, она была права. Зачем любовнику выслушивать упреки дочери, которая непременно станет на сторону матери. Тем более та, в отличие от мужа, не осуждала связь дочери с нищим парнем.

Да, Катри права, нечего портить настроение.

Он зашел в нужный подъезд, поднялся на этаж, нажал на кнопку звонка. Внутри квартиры раздалась громкая трель.

Дверь открылась.

Пред чиновником предстала Эльза. В коротком, таком коротком, что едва прикрывало верх чулок, облегающем красном платье с декольте, через которое только каким-то чудом не вываливались ее упругие, крупные груди.

– Привет, дорогой, проходи.

Он зашел:

– Ты неотразима, Эльза.

– Лучше твоей престарелой Оксаны?

– Не говори о ней.

– Почему? – Катри изобразила удивление. – Я же не ревную, ревность – самая большая глупость, которую придумали люди, мне просто, как женщине, интересно.

– Оксана не идет ни в какое сравнение с тобой.

– Я рада это слышать.

– Но иначе и быть не могло. Тебе сколько лет?

– Некорректный вопрос.

– Тридцать, а Оксане – за сорок пять. Разница, знаешь, ощутимая.

Катри рассмеялась:

– Ощутимая? Ты это про что?

– Понимай как хочешь. Слушай, мне надо душ принять и хоть во что-то переодеться.

– Душ в ванной. А переодеться? Не во что. Да и недолго тебе одетым быть. Надеюсь, разговор, о котором ты намекал, не займет много времени?

– Да, разговор… Давай так, сначала поужинаем, поговорим, потом я приму душ и сразу в постель, чтобы не одеваться.

Катри согласилась:

– Хорошо. Приходи на кухню. У нас сегодня несколько экзотический стол.

Губанов зашел в маленькую кухню.

На столе: бутылка водки, рядом тарелка с консервами, отварные сосиски, порезанная колбаса не самых дорогих сортов. Обязательный атрибут для Эльзы – пепельница, в которой уже лежало с десяток окурков.

– Да, на романтический вечер как-то не похоже.

– Но согласись, что-то привлекательное есть. Экзотика…

– Это не экзотика, Эльза, так в большинстве своем выглядит русский стол. На большее денег не хватает, только в праздники и, понятно, на Новый год появляются деликатесы.

– Побуду в этот вечер русской женщиной.

– А получится?

– Почему нет?

– Да как-то не вяжется. Твой холеный вид с этой обстановкой и особенно – со столом.

– Мне надо было надеть сарафан?

Губанов рассмеялся:

– А что? Я бы посмотрел на тебя.

– В следующий раз.

– Его может и не быть.

Катри взглянула на чиновника:

– Это начало разговора?

– Да. Но давай сначала выпьем. Погоди, я не вижу вина.

– А я тоже решила сегодня водки выпить.

– Тогда нам мало будет.

– Есть еще бутылка.

– Другое дело.

Губанов разлил водку по стопкам.

– За тебя, дорогая.

– Ты, как всегда, элегантен.

Они выпили.

Эльза сощурилась, словно проглотила перец.

– Ух, крепкая.

– Как же вы виски пьете?

– Я не пью крепких напитков. Сегодня исключение, если экзотика, то во всем.

– И в сексе тоже?

– Если есть что предложить из того, чего мы еще не делали.

– Придумай, у тебя фантазия на этот счет богатая. И опыт тоже.

– Ладно, попробую, но учти – исполнять все, что скажу.

– Без вопросов.

После водки Губанов почувствовал облегчение.

– Но – о деле, Эльза. Я принял решение уехать из страны, и мне нужна помощь Джонсона.

– Я скажу ему об этом.

– Сделай это сейчас.

– Сейчас?

– Да, время еще детское, он наверняка не спит.

– Шеф будет недоволен.

– Чем? Тем, что я хочу уехать, или звонком?

– И тем и другим. Но… ладно, позвоню. Водка кружит мне голову и притупляет мысли. Теперь я начинаю понимать, почему вы ее пьете.

Она взяла телефон, нашла нужного абонента, нажала вызов.

Джонсон ответил. Катри поставила на громкую связь. Этот звонок был обговорен заранее, так что бояться ей было нечего:

– Эльза? Что-то случилось?

– Добрый вечер, Том.

– Извини, добрый.

– Я с Веней!

– Могла бы и не говорить об этом. Ваша личная жизнь, это только ваша личная жизнь.

– Веня хочет как можно быстрее уехать, у него проблемы на работе. Просит помочь ему.

– Уехать? Что ж, это входило в наши договоренности. Я, конечно, помогу ему, но передай Вениамину, что придется подождать несколько дней. Он должен понять – паспорт, виза. Кстати, в какую страну он собирается уехать?

– Сейчас узнаю.

Катри вопросительно взглянула на любовника.

– В Испанию. Но мне нужна виза и в Канаду.

Эльза, улыбаясь, передала Джонсону:

– В Испанию, затем в Канаду.

– Хорошо. Он должен передать мне загранпаспорт. Или он желает выехать под другой фамилией?

И вновь Эльза посмотрела на Губанова.

Тот, подумав, ответил:

– Под другой!

– Под другой, Том!

– Какой именно?

– На наше усмотрение.

– Тогда нужны фотографии. Лучше, если они будут у меня завтра.

– Договорились.

– Это все?

Губанов проговорил:

– Оплата за месяц.

Эльза транслировала Джонсону:

– Веня беспокоится об оплате за месяц.

– Он получит ее на свою банковскую карту. Уже в долларах.

– О’кей. До свидания.

– Приятного вам вечера, Эльза.

Она выключила телефон. Взглянула на любовника:

– Ну вот, вопрос решен, остались только формальности. У тебя есть фото для загранпаспорта?

– Есть! Все есть. Надеюсь, Джонсон не даст мне фамилию Петров, Иванов или Сидоров?

– Не знаю. Этого я, дорогой, не знаю. А тебе, собственно, какая разница?

– Да никакой. Выпьем?

– Нет, у меня еще не прошло действие предыдущей стопки. Я потом не смогу ничего придумать в постели.

– Тогда я выпью. Не ожидал, что так просто все разрешится.

– Джонсон же обещал. Он агентов ценит и слово свое держит.

– Похвально.

Губанов налил себе сто граммов, выпил в один глоток.

Катри поморщилась:

– И как ты так можешь?

– Уж чего-чего, дорогая, а водку пить я научился еще в институте.

– Еще рюмашку – и в душ.

– Давай, а я приготовлю постель. Кровать правда, скрипит. Тебя это раздражает?

– С тобой я забываю обо всем.

– Польщена. Скажи, визу в Канаду ты запросил, потому что я предлагала?

– Да. С чего бы мне ехать в Канаду, не надеясь там на встречу с тобой?

– Нет, дорогой, ты просто хочешь, чтобы я сделала тебе гражданство, так?

– И это тоже.

– Но тебе придется жениться на мне.

– Я готов!

– Хм. Не думала, что выйду замуж за русского. Впрочем, это будет фиктивный брак.

– И все же брак, а в браке и муж, и жена имеют свои брачные обязательства.

– О’кей! Я не против, если мы не будем составлять брачного договора.

– Мы составим брачный договор, и он тебе понравится.

– Посмотрим.

Губанов опрокинул третью рюмку, пошел в ванную.

Когда за ним закрылась дверь и раздался шум воды, Катри усмехнулась: «Брак, Веня, это не для меня. И не для тебя тоже».

Она достала таблетку и бросила ее в водку. Отрава растворилась мгновенно.

Губанов вышел из ванной совершенно голый.

Схватил Катри, прижал к себе.

– Ты придумала, чем удивить меня?

– Да. Там осталось немного водки, допьешь?

– Допью.

Он прошел на кухню, выпил и вернулся в спальню.

Катри стояла у стены, как-то странно глядя на него.

– В чем дело, доро…

Договорить он не смог. Резкая боль в области сердца пронзила его.

– Эльза, мне… мне… – Губанов опустился на постель: – Помоги мне, Эльза.

– Нет, Веня. Тебе уже никто не поможет.

– Ты… отравила меня?

– Да, – спокойно ответила женщина. – Мог бы и сам догадаться, что агент ценен только тогда, когда он приносит пользу.

– Сука! – Чиновник вскрикнул и упал на постель.

А Том говорил, что действие начнется через полчаса. Или это зависит от организма? Она не стала терять время даром. Принесла из ванной его одежду, аккуратно повесила пиджак и сорочку на спинку стула, сложила брюки, галстук положила поверх, под стул поставила туфли.

Ушла на кухню. Осмотрелась, забрала свою стопку, вытряхнула окурки из пепельницы в полиэтиленовый пакет. Выложила консервы на его тарелку, свою протерла и поставила в шкаф. Вроде все нормально. Мужик поругался с женой, через любовницу или подругу, пусть определит полиция, снял эту неопрятную квартиру. Светиться в других местах ему не с руки, все же сотрудник Администрации. С горя выпил, и сердечко не выдержало. Обычная в принципе история. Для следствия Губанов тут был один. Теперь оставалось незаметно уйти.

Она прошла в прихожую, приоткрыла дверь. В подъезде мрачно, свет не горел, тоже вполне обычная ситуация для таких домов. Вышла на улицу, быстро свернула за угол, дошла до магазина, за которым оставила машину. Села за руль. Достала телефон.

– Да, – ответил Джонсон.

– Я еду к тебе.

– Наш друг мертв?

– Да.

– О’кей. Жду.

Катри вывела машину на проспект и поехала к центру.

А в Хмеймиме в это время члены секретной миссии спокойно спали в отдельном модуле.

Приехав к Джонсону, который уже сообщил резиденту о ликвидации ненужного свидетеля, Эльза, как ни в чем не бывало, выпила бокал вина, рассказала Джонсону, как все прошло, и направилась в душ, бросив красивое красное платье в мусорное ведро. Через полчаса она уже лежала в постели с Джонсоном, вычеркнув из своей памяти Вениамина Губанова.

Теперь ей предстояло работать с другими агентами.

Глава четвертая

В 8.30 среды, 29 августа, после завтрака члены российской миссии и сопровождающий их турецкий полковник подъехали к стоянке вертолета «Ми-8», который плавно вращал лопастями несущего винта.

У вертолета стоял командир экипажа, майор Устинов, чуть в стороне – начальник штаба базы полковник Королев.

Автобус остановился в двадцати метрах от вертолетной площадки. На бетонку вышел заместитель главнокомандующего Сухопутными войсками.

К нему направились старшие офицеры.

Первым доложился командир экипажа:

– Товарищ генерал-лейтенант, экипаж «Ми-8» к полету по заданному маршруту готов.

– Хорошо. Члены миссии могут перейти на борт?

– Так точно. Вылет через десять минут.

– А когда будем на месте?

– Максимум через полчаса.

– Понятно, занимайтесь.

Вельяминов подал команду в автобус: генералы и офицеры двинулись на выход, от автобуса к вертолету, по лестнице-трапу на борт. Командирскую сумку нес офицер связи.

Начальник штаба сообщил:

– Метеоусловия позволяют совершить полет, так что мне остается пожелать вам, Аркадий Анатольевич, счастливого пути.

– Благодарю, полковник. «Ми-8» останется с нами?

– Так точно, он доставит вас обратно в Хмеймим, откуда мы отправим группу в Москву.

– Погода, говорите, позволяет?

– Так точно.

– Ну тогда я на борт!

– Удачи!

– Благодарю.

Генерал-лейтенант пожал руку полковнику и поднялся на борт. Борттехник убрал трап.

В 8.40 «Ми-8» загудел двигателями, плавно поднялся над бетонкой и начал набор высоты.

Начальник штаба по портативной радиостанции доложил командиру базы о вылете спецгруппы из Москвы.

В то же время в поселке Хмеймим, что находился рядом с базой, в саду небольшого участка, мужчина с ухоженной бородкой включил сотовый телефон.

– Слушаю тебя, брат.

– Вертолет пошел к вам.

– Когда он вылетел?

– В 8.40.

– Понял.

– Ты не оплошай там, Денгиз.

– Не беспокойся. Конец связи!

Мужчина отключил связь, удалил номер, положил трубку в карман рубашки, прошел к отворенным воротам дворика невзрачного одноэтажного домика, где стоял свежий еще внедорожник «Форд». Сел в салон, завел двигатель и направил автомобиль на выезд из поселка. Отъехав от Хмеймима пять километров, вновь воспользовался телефоном:

– Господин Субани?

– Слушаю.

– Операция вступила в активную фазу.

– Жду результатов.

Получив известие о вылете «Ми-8», полевой командир крикнул своим подчиненным:

– Баят, Камык, к пулемету, Эймур, выводи пикап на участок между холмами. Хаким, людей на позиции, «Хендэ» убрать за холм, Афшар, набросить маскировку на «Форд», пулеметчик Алим, ко мне!

К полевому командиру подбежал молодой боевик с «ПК», заряженным стопатронной лентой в коробе.

– За мной, – приказал ему Сабар и начал быстро подниматься на самый большой холм, вершина которого была покрыта кустарником. Там же был оборудован наблюдательный пункт и огневая точка.

Боевики отряда Денгиза Сабара разбежались по округе. Позиции всем были определены заранее, поэтому рассредоточение прошло за считаные минуты. На открытой площадке встал пикап «Тойота» с закрепленным на турели крупнокалиберным пулеметом М2 «браунинг». Пулеметчик Баят ждал команды. Рядом с ним озирался по сторонам его помощник, заряжающий Камык.

С вершины холма, из кустов, через мощную оптику Сабар увидел летящий прямо на позиции отряда вертолет. Немного погодя послышался отдаленный рокот.

Сабар проговорил:

– Русские идут на высоте метров шестьсот, это хорошо.

Пулеметчик подумал, что слова относятся к нему, но не разобрал, спросил полевого командира:

– Вы что-то сказали, саиб?

– Готовься к бою.

– Я готов.

Сабар мельком взглянул на Алима: тот лежал в нише, переведя ствол «ПК» на север, откуда летел вертолет, но при этом мог вести огонь и по кругу.

Сабар вызвал пулеметчика в «Тойоте»:

– Баят!

– Да, командир?

– «Вертушка» идет прямо на нас на высоте, не превышающей шестисот метров. Приготовиться. Огонь по моей команде.

– Слушаюсь, командир!

– Смотри, не промахнись да не прибей командира экипажа. Вертолет не должен упасть камнем, он должен совершить жесткую посадку и – в нашем районе.

– Я понял.

– Смотри, от тебя зависит слишком много, чтобы сохранить голову в случае неудачи.

– Я все понимаю.

Сабар успел предупредить о «Ми-8» и главаря группы захвата.

Вертолет приближался быстро.

Баят доложил:

– Вижу цель, могу стрелять.

– Рано.

– Шайтан, пилоты меняют курс, отворачивая на запад.

– А вот сейчас, огонь! Всем! К бою!

Экипаж действительно вел вертолет на высоте шестьсот метров со скоростью двести километров в час. Так как была выбрана старая модификация «Ми-8», используемая в сирийских ВВС, то кабина пилотов и грузовой отсек не имели броневой защиты. Штурман увидел «Тойоту», когда до нее оставалось метров пятьсот.

Капитан Багин крикнул:

– Командир, впереди засада! Обходи!

Майор потянул ручку управления на себя вправо, одновременно увеличив обороты. Но этим маневром экипаж подставил машину под удар боком. Тут же стекло кабины прошила очередь. Пули попали в штурмана и оказавшегося сзади борттехника. Крупнокалиберные, они разорвали тела двух членов экипажа, пробили перегородку.

Устинов едва удержал вертолет, сдвинув ручку управления влево. Из грузового отсека крикнули:

– Экипаж, пробоины, дым!

– Черт! – воскликнул Устинов, он попытался увеличить обороты, но вертолет начал крениться влево.

Пулеметчик теперь стрелял по днищу. Хорошо, что в грузовой кабине не было дополнительного топливного бака, а то рвануло бы так, что разнесло «вертушку» на мелкие части.

Майор включил бортовую радиостанцию:

– «База», я «10-й»! Прием!

– «База» на связи, – ответил полковник Королев, осуществлявший управление полетом из Центра.

– Мы обстреляны из крупнокалиберного пулемета в районе… машина повреждена, штурман и борттехник убиты, есть ли потери среди группы офицеров в грузовой кабине, не знаю, но ее тоже пробили пули. В кабине задымление, падает тяга. Вынужден идти на посадку.

– Отойти от квадрата никак не сможешь? – спросил полковник.

– Нет, только жесткая посадка.

– Решение утверждаю. Садись!

Холмы в округе огласились воплями боевиков. Они радостно кричали, видя, как дымит зависший над землей вертолет. И только Сабар с напряжением смотрел на подбитую машину. И молился, чтобы она не рухнула вниз.

«Ми-8» не рухнул, он быстро сближался с землей, но это не было свободное падение. Один из двигателей надрывно ревел и из последних сил вращал винт. Пилот даже умудрился развернуть «вертушку», и она ударилась о землю у подножия дальнего холма, в ста метрах от позиций боевиков. При этом завалилась набок, куски лопастей полетели в разные стороны. Двигатели умолкли.

Одна дверца оказалась сверху, другая под бортом. У выживших в вертолете верхняя дверь являлась единственным путем эвакуации. И только командир экипажа мог выбраться через проемы разбитых окон. Но ему было необходимо организовать эвакуацию оглушенных и дезорганизованных пассажиров.

Сабар крикнул пулеметчику – тот уже развернул ствол в сторону вертолета:

– Алим, огонь только по моей команде и по указанным мной целям!

– Понял.

Полевой командир вызвал на связь Устака:

– Хаким, бегом с отрядом к «вертушке», брать всех, кто будет прыгать на землю. Бегом, Хаким!

– Мы уже в пятидесяти метрах!

Из-за ближнего холма полевой командир не мог видеть этого.

Командир экипажа вполз в грузовую кабину:

– Живые есть?

Голос подал Вельяминов:

– Есть.

И тут же крикнул, вызывая своего помощника и командира группы охранения:

– Смирнов! Аксенов!

– Я! – в один голос ответили офицеры.

– Быстро осмотреть всех и приготовить к эвакуации.

В темноте, в дыму помощники начали осмотр.

К Вельяминову подполз генерал-майор Кузнецов.

– Попали-таки в засаду, Аркадий Анатольевич.

– Живой?

– Живой.

Генерал-лейтенант крикнул Устинову:

– Майор, как эвакуироваться будем?

– Я сейчас открою левую дверь, она наверху.

– А достанешь?

– Достану по лестнице. Через нее и выйдем. Только надо будет быстро сползать на землю и занимать круговую оборону.

– Как далеко от нас те, кто сбил «вертушку»?

– Точно не скажу, но вряд ли далеко.

– Выйдем и попадем под их пули?

– Если бы нас хотели уничтожить, то стреляли бы по-другому. По топливным бакам, а они не задеты.

– Ты это о чем, майор?

Приставляя лестницу, до того закрепленную под правой скамейкой, майор ответил:

– Боевики имели целью добиться нашей вынужденной посадки. Значит, они имеют намерение взять нас в плен.

– Еще лучше.

Командир экипажа оттолкнул дверь, стало светлее.

Смирнов доложил:

– Товарищ генерал, убиты полковники Величко и Забаров, из помощников майор Кошелев, серьезно ранены старший лейтенант Маслов и капитан Павлов, сильные ушибы у турецкого полковника, легкие ранения у трех бойцов группы Аксенова, остальные контужены, понемногу приходят в себя.

– Черт, – выругался Вельяминов и посмотрел вверх на командира экипажа, поднявшегося на борт. – Что там, майор?

– Надо быстрее выходить, пока «духов» не вижу, но с востока – холмы, как раз оттуда и стрелял пулемет.

– На базу сообщил об обстреле?

– Так точно и включил маяк для облегчения поиска. Помощь подойдет минут через сорок, это время нам надо продержаться. Потери среди группы есть?

– Два полковника и майор, двое тяжелых, легких четверо.

– Давайте ко мне двух офицеров, будут помогать.

Заместитель главкома Сухопутных войск крикнул в салон:

– Смирнов, Костин, Лазарев – к командиру экипажа. Оружие к бою!

– Есть.

Офицеры подчинились.

Устинов подал команду. В данной ситуации командовал он, несмотря на большую разницу в звании и должности с другими офицерами.

– Теперь тяжелых.

Подняли Маслова и Павлова.

Затем пошли легкораненые. С ними было проще: они поддерживали друг друга. Вытаскивать помогали Смирнов, офицеры группы охраны, генералы Вельяминов, Кузнецов, Худенко.

– А вот и «духи», – доложил Устинов.

– Много?

– Рыл десять-пятнадцать.

– Аксенов с бойцами охраны на выход! Отразить нападение боевиков!

– А вы? – спросил майор.

– Отбивайтесь. Вытащим тела, выйдем сами. Вперед!

Майор Аксенов и четверо бойцов охраны с автоматами «АК-74» быстро спрыгнули на землю и заняли позиции за валунами. К ним присоединились вооруженные пистолетами майоры Устинов, Костин и капитан Лазарев. Легкораненые офицеры охраны также отползли от вертолета и приготовились к бою.

Все это видел в бинокль полевой командир Денгиз Сабар. По внешнему виду и возрасту он определил, что у вертолета отстреливались командир экипажа, помощники главных действующих лиц, а также бойцы охраны. И только один из них был турком, что также безошибочно определил Сабар.

Он вызвал по рации Устака:

– Хаким! Отряду залечь.

– Есть!

– Всех, кто вышел, уничтожить, за исключением турка, ты видишь его?

– Да, он крайний слева.

– Алим поддержит вас! Огонь!

Офицеры группы охранения не успели открыть огонь по боевикам, так как те залегли за естественными укрытиями. И повели бешеную стрельбу из американских винтовок и советских автоматов. Пули срезали Маслова, впрочем, он долго не протянул бы, капитана Павлова, раненых охранников, оказавшихся открытыми. При попытке укрыться «духи» достали и майора Костина, а также капитана Лазарева. Вне обстрела остался турецкий полковник, который стрелял из пистолета практически наугад.

Один из оставшихся бойцов охранения увидел слева небольшую балку, окликнул майора Аксенова:

– Командир, слева балка. По ней можно зайти во фланг «духам». Со своих позиций они нас не увидят.

Аксенов принимал решения быстро, к тому же это был единственный выход затянуть оборону до подхода помощи.

– В балку!

Но не мог учесть майор Аксенов, что за их перемещением внимательно следили полевой командир Сабар и пулеметчик Алим.

Поняв замысел русских, Сабар ухмыльнулся, взглянул на пулеметчика:

– Цели видишь?

– Очень хорошо вижу!

– Уничтожить!

– Есть!

Он припал к прикладу пулемета, прицелился и четырьмя короткими очередями расстрелял майора Аксенова и его бойцов. Кроме командира экипажа и турецкого полковника, оборонять упавший вертолет было уже некому. Но у тех – только пистолеты и в лучшем случае по магазину, в котором восемь патронов.

Сабар посмотрел на часы. И удивился. С момента жесткой посадки «Ми-8» и ликвидации офицеров, пытавшихся оборонять вертолет, прошло всего пятнадцать минут. Он думал, что больше, гораздо больше. Но все равно приходилось спешить. Командир экипажа, несомненно, сообщил в Хмеймим об обстреле вертолета, включил маяк. Помощь к русским могла подойти в течение получаса – сорока минут. В лучшем для боевиков случае – в течение часа. Информатор в поселке ушел, сообщить о вылете поисковиков некому. Надо было потребовать у Субани, чтобы тот оставил человека в Хмеймиме до завершения операции. Но теперь об этом поздно говорить. Он крикнул в эфир: