Текст книги "Олимпийская бойня"

Нурсули спросил:

– А мне деньги за содержание пленных где?

Сабар удивился:

– Разве господин Дахан не заплатил?

– Нет.

– У меня с собой больше уже нет, мелочь только. Я передам ему твои слова.

– Я завтра сам заеду к нему.

– А стоит? Он может и разозлиться.

– Я с Али приду!

Сабар от души рассмеялся:

– Ну, тогда, конечно. Тогда господин Дахан заплатит тебе, даже если уже платил.

– Езжай, мне сына кормить и спать укладывать. Разбудили, теперь будет капризничать. Он же как дите малое.

– Да, малое, меньше некуда. Поехал. Кстати, чуть не забыл, вернуть-то «УАЗ» сюда?

– Да, где взял, туда и верни.

– Понял. Тогда до встречи.

– Удачи!

Сабар вывел русский «УАЗ» и повел его в сторону города – к дороге.

Через тридцать пять минут он подъехал к воротам лагеря. Из укрытия вышел автоматчик. Узнал помощника Дахана, спросил:

– По какому делу приехали, господин Сабар?

– «Кроликов» вам привез, для забавы людям Азиза.

– Это грязных евреев, что ли?

– Их. Господин Дахан обещал. Он и сделал.

– А куда их?

– А это уже не твое, Икрам, дело. Ты службу неси, как положено.

На шум двигателя вышел начальник лагеря Тагир Матари. Поприветствовав Сабара, он сказал ему, чтобы пленных подвезли к первой палатке.

Сабар подчинился.

Евреев разгрузили, занесли в палатку.

Сабар попросил начальника лагеря:

– Тагир, у тебя же связь с Эль-Урбибом есть?

– Есть полевая. В городе подключена к общей сети.

– Ты позвони Дахану, доложи, что получил товар.

– Прямо сейчас?

– Лучше сейчас.

– Хоп!

После доклада начальника лагеря Сабар перегнал микроавтобус к воротам усадьбы Нурсули и к ночной молитве был уже в своей квартире. В доме напротив дома Дахана. Оттуда позвонил главарю банды.

В полевом лагере израильтян развязали, оставив в наручниках. К ним подошел начальник лагеря Тагир Матари.

Указал на мужчину, стоявшего в шеренге справа:

– Кто ты?

Пленник ответил:

– Адам Гендлер, инженер-электрик.

– Электрик, – проговорил Матари, – значит, проводил электричество в поселки, возведенные на наших, оккупированных Израилем землях?

– Да, но я не политик, не имею никакого отношения к властным структурам и, естественно, не мог принимать решения о заселении территорий, принадлежавших вам. Мне сказали…

Матари неожиданно резким ударом сбил с ног Гендлера.

Взглянул на второго:

– Ты кто?

– Я – обычный переселенец, Зерах Ример, переехал в Израиль из ГДР. Я и мой сын выкупили участок за рекой Иордан. Я просил, чтобы разрешили жить в Тель-Авиве, там у меня родственник, но власти…

Удар прервал речь пленника.

– Это тебе за согласие жить на наших землях. Кстати, где твоя семья?

– Она погибла, – проговорил разбитым ртом пленник.

– Погибла? – заинтересовался полевой командир. – Как погибла, каким образом?

– Попала под обстрел артиллерии со стороны Иордана, когда ехала в поселок.

– Даже ваш Бог против того, чтобы вы жили на нашей земле. Сам как попал в плен?

– Меня призвали на сборы. Определили в пехотный батальон. Как-то наш взвод выставили ближе к границе.

– Ты имеешь в виду «Зеленую черту»?

– По-моему, это называется так.

– Дальше.

– Взвод попал на минное поле. Машины были подбиты, взвод практически весь сразу погиб, я выжил чудом. При подрыве меня выбросило из кузова, упал в кусты. Получил легкие царапины и контузию. Не знал, что делать, а тут люди в платках, с автоматами. Меня ударили прикладом. Потерял сознание, очнулся уже в подвале, откуда привезли сюда.

– Лучше бы ты сдох там, на месте подрыва.

– Что вы хотите этим сказать?

Второй удар опрокинул и его.

Матари перешел к третьему мужчине:

– Кто?

– Я… – губы израильтянина тряслись, – Давид Лайнер. Со мной, слева, моя жена Сара. Мы приехали в Израиль из Советского Союза.

– Из СССР? – удивился полевой командир. – А почему вам не жилось в Союзе? Кстати, в каком городе?

– В Москве. Там я работал инженером на заводе, жена преподавала в школе.

– Тем более в Москве. Какого шайтана поперлись в Израиль?

– Знаете, все же земля предков.

– Что? У вас тут нет земли! Вы здесь чужаки, хищники, захватившие наши территории. Но, ладно, приехали из СССР. И так же поселились на оккупированных землях?

– Нет, мы устроились в городе Рагмат, недалеко от Тель-Авива, отслужили в армии год, и нас списали в запас.

– Как же вас захватили?

– В Иерусалиме, мы с женой мечтали посмотреть на этот священный город. Проходили мимо мечети, рядом остановился микроавтобус. Нас схватили, затащили в салон, увезли. Оказались в подвале.

– Понятно. Веселенькая вышла экскурсия. Дома, наверное, дети остались?

– Да, сын и дочь, но в Москве – у родителей жены.

– Тем лучше для них, да и для всех. Значит, вы муж и жена?

– Да.

– А твоя жена ничего, Лайнер, симпатичная.

– Господин начальник. Умоляю вас, не трогайте ее.

Матари гаркнул:

– Заткнись, еврей. Здесь я решаю, что делать.

Он повернулся к заместителю – Арифу Аниру:

– Женщину в мой отсек, мужчин в колодец.

– Не делайте этого, господин начальник, – взмолился бедный еврей.

И тут же был сбит ударом главаря.

Анир щелкнул пальцами, и стоявший неподалеку боевик схватил женщину, потащил в палатку. Она завизжала, стала сопротивляться, хвататься за камни скованными руками. Удар ногой в бок прервал крик.

Мужчин оттащили за столовую и сортир. Там была вырыта круглая яма диаметром под два метра и такой же глубины. Внизу – солома. К рукам пленных прицепили веревки и опустили мужчин вниз. Концы веревок закрепили за вбитые в грунт опоры, верх закрыли деревянным щитом с отверстием посередине для спуска и подъема ведер и кастрюли.

Матари распорядился:

– Командира «Скорпионов» ко мне!

Подошел Азиз.

– В чем дело, Тагир? Что за шум?

– Привезли подопытных кроликов.

– Кого?

– Трех мужчин, одну женщину. Их опустили в зиндан. Пусть пока посидят там. Будем доставать по мере надобности.

– Я могу посмотреть на них?

– Еще наглядишься. Охрана евреев на тебе, так что составь график наряда. Дежурство круглосуточное.

– Куда они денутся из колодца?

– Послушай, Джамал. Я не Дахан, чтобы командовать тобой, но в лагере, кроме меня, начальников нет. И чтобы между нами не было недопонимания, прошу исполнять приказы. Впрочем, ты всегда можешь пожаловаться в Эль-Урбиб. Здесь есть телефон. Но… не советую.

– Хоп, – вздохнул Азиз, – нам не хватало еще из-за каких-то грязных евреев ссориться.

– Это другой разговор. Да, женщину я пока забрал, ее приведут позже.

Азиз усмехнулся:

– А ты, Тагир, время зря не теряешь. Но как будешь спать с ней?

– Я не спать с еврейкой буду, я буду иметь ее.

– В этом есть какая-то разница?

– Большая. Спят с теми, к кому испытываешь какие-то чувства или, на худой конец, кто остался тебе от соплеменников в жены или наложницы. Остальных имеют, как необходимую вещь.

– Неплохо сказал. Значит, мужчины в зиндане?

– Да.

– Я выставлю охрану. Завтра у нас что?

– Завтра и доложу. Построение группе в 09.00 после молитвы и завтрака – на плацу. Объясню, чем будем заниматься. На время занятий твоих охранников заменят мои люди.

– Понял. Тогда до завтра?

– Охрану выстави немедленно.

– Да, Тагир.

– До завтра.

Начальник лагеря подозвал заместителя:

– Ариф, побудь с людьми из моей палатки на улице. Это ненадолго.

– Конечно, Тагир.

Отодвинувшись, Матари прошел в палатку, между топчанов к брезенту, отделявшему торец от основного пространства. Там был и командный отсек, и отсек отдыха начальника лагеря. Войдя, он включил свет. В лагере работал мощный генератор. Женщина, свернувшись, как ребенок, лежала на его топчане, со страхом и обреченностью глядя на это чудовище в грязной полевой форме сирийской пехоты.

– Лежишь? Полежи пока. Я ненадолго отвлекусь.

Он подошел к столу, на котором стоял телефонный аппарат советского образца ТАИ-43. Поднял трубку, крутанул ручку. Ему ответил женский голос.

– Соедините с номером…

И после:

– Командир? Это Тагир. Я принял пленников.

– Как думаешь использовать?

– Пока они в зиндане, но уже завтра использую кого-нибудь из них, позже смогу составить план занятий. В них включу всех евреев.

– У тебя там, оказывается, семья?

– Да, муж и жена.

– Ты вот что, этих евреев на начальном этапе используй реже и аккуратней. Они понадобятся в самом конце.

– Но, господин, тогда мне потребуются еще «кролики».

– Я постараюсь решить этот вопрос. Вопросы ко мне есть?

– Да нет.

– Тогда приятных впечатлений.

Матари изобразил удивление:

– Что вы хотите этим сказать?

– Тагир, не говори только, что еврейка уже не у тебя в постели. Не поверю. Уж я-то знаю твое пристрастие к женщинам. Предупреждаю, не издевайся, она должна быть, как говорится, на ходу.

Оба террориста рассмеялись.

– Я с ней нежно, господин.

– Конечно, ведь за эту женщину ты отвечаешь головой. До связи!

– До связи!

Положив трубку, Матари повернулся к женщине, приказал:

– Раздевайся.

Она взмолилась:

– Прошу вас, не надо. Предложите нас властям Израиля. Вам хорошо заплатят.

Начальник лагеря рассмеялся:

– Мне, сучка, есть кому платить. От ваших властей я не возьму и цента. Если не хочешь, чтобы я сделал тебе очень больно, покорись. И… раздевайся.

– Но я не хочу и не могу.

– Не можешь? В соитии есть что-то сложное?

– У меня, извините, критические дни, вчера только закончились.

– Плевать. И не болтай, раздевайся.

– Нет!

– Ну, смотри, я предупредил. Запомни, ты не мусульманка, ты обычная самка, которая и существует для того, чтобы ею пользовались. Жалеть не буду. Но если ты все сделаешь сама, то я не нанесу тебе вреда. Сейчас не нанесу. Ну?

– Я… я… боюсь.

– Раздевайся, тварь! – закричал начальник лагеря. – Если не хочешь, чтобы тебя поимели все мужчины, которые находятся здесь, а это почти два десятка. Ну?

Сара вздрогнула, слезы появились на глазах, она стерла их, начала раздеваться.

– Так-то лучше.

Матари сбросил куртку, ботинки, брюки, трусы. От него исходил сильный запах пота и грязи, но мыться не было времени. Да и для этой сучки и так пойдет.

Женщина раздевалась слишком медленно.

Матари засопел, хлопнул по лицу. Она упала на бетон, он сорвал с нее юбку, порвал кружевные трусики, лифчик и навалился.

У него долго не было женщины, поэтому Сара мучилась недолго. Удовлетворившись несколько раз подряд, Матари сполз с нее, спросил:

– Понравилось?

– Не знаю.

– Врешь. Тебе со мной было лучше, чем с мужем. Ведь у меня больше. Не правда ли?

– Да. Мне было хорошо, – решила не дразнить это животное женщина.

– Вот так. И запомни, пока ты здесь, я буду тебя иметь, когда захочу. И плевать на твоего мужа. В следующий раз будь активнее, иначе придется подогреть тебя кнутом. А сейчас одевайся и встань у окна.

– Но руки? Вы так и не сняли наручники?

– Снять одежду смогла? Значит, сможешь и одеться. Пошла.

Забрав вещи, с трудом одевшись, несчастная Сара встала у окна.

Насильник растрепал волосы, она не смогла собрать их.

Облачившийся в форму Матари усмехнулся:

– И так хороша, без прически.

Он намотал ей на шею бюстгальтер и трусы, толкнул к выходу. Женщина споткнулась в тамбуре палатки и упала в пыль возле курящих боевиков.

– Ты смотри, какое чучело, – выкрикнул один из них.

Второй рассмеялся:

– У евреев новая мода, после случки надевать лифчик и трусы на шею.

– Отставить смех! – крикнул вышедший следом за женщиной начальник лагеря.

Он кивнул ближнему боевику:

– Оман, отведи ее к колодцу и опусти вниз, там шлюху ждет мужчина.

– Вот он будет рад вновь увидеть свою потаскушку.

– Много болтаешь! Делай, что сказано.

Женщину спустили в зиндан. Оттуда раздался плач, стоны, тихая речь.

Закрылась крышка, наступила тишина.

– Всем отбой, – крикнул Матари.

Боевики зашли в палатку.

Начальник лагеря прошелся до колодца-тюрьмы.

Возле него на раскладном стуле сидел боец из группы Азиза.

Поднялся при виде начальника лагеря.

– Как зовут? – спросил Матари.

– Юсуф Фаейд, господин начальник лагеря.

– Юсуф, говоришь? Хоп. Ты здесь не для того, чтобы просто сидеть. Каждые десять минут должен смотреть в отверстие, освещать тюрьму, фонарь-то у тебя есть?

– Есть, господин Матари. Вопрос разрешите?

– Спрашивай!

– Зачем смотреть в зиндан? Куда оттуда евреи денутся?

– На тот свет!

– Не понял, извините.

– Зная, что их ждет нечто ужасное, они могут попытаться покончить с собой, этого допустить нельзя. Теперь понял, зачем надо смотреть?

– А как я смогу предотвратить самоубийство?

– Это делается очень просто, тянешь веревки на себя, тем самым поднимаешь руки пленным, и они ничего не смогут с собой сделать.

– А?! Понял.

– Смотри сам и сменщику передай, а тот – своему сменщику.

– Да, господин начальник лагеря.

Файед неожиданно рассмеялся.

Матари удивленно посмотрел на него:

– Что такое?

– Да смешно. Мы охраняем этот сброд, который совсем скоро ожидает смерть. Разве не смешно не давать покончить с собой для того, чтобы потом убить?

– Ничего смешного не вижу. Неси службу. И запомни, если что-то случится с евреями в колодце, спрос с тебя будет суровым.

– Я все понял.

– Охраняй.

Матари дошел до поста охраны ворот.

Там, в низине, обнесенной мешками с камнем, вооруженный советским пулеметом «ПК» с заправленной короткой лентой в сто патронов, находился боевик.

Он также поднялся при виде начальника.

– Как дела, Гамед?

– Все спокойно, господин Матари.

– Растяжки сигнальных зарядов между холмом и на дороге поставлены?

– Да, а также оборонительных гранат по флангам. Идрис ставил по своей карте.

– По формуляру.

– Не вижу разницы.

– Значит, все спокойно?

– Да.

– Смотри внимательней. Сейчас, когда у нас гости и пленные, объект стал целью для евреев.

Гамед удивленно посмотрел на начальника лагеря:

– Вы считаете, что они могут и сюда прийти?

– Они могут прийти куда угодно, если узнают, что там их соотечественники. Ты должен знать об этом.

– Я знаю, но сюда?

– Куда угодно. Так что смотри внимательно за подходами.

– Слушаюсь.

– Небо сегодня звездное.

– Обычное.

– Странный ты человек, Гамед.

– Я воин, а не штатский любитель смотреть на звезды. Одна от них польза, светло.

– Ладно, я к себе! Удачи.

– Благодарю, господин Матари.

На следующий день группа «Черный скорпион» ровно в 09.20 построилась перед палатками. В стороне стояли бойцы лагеря.

Матари подошел к «Скорпионам». Азиз вышел навстречу с докладом. Начальник лагеря остановил его:

– Оставим формальности.

Он повернулся к своему заместителю:

– Ариф! Вытащить на поверхность двух евреев, а именно Гендлера и Римера.

– Да, Тагир.

Вскоре с группой стояли два израильтянина.

Матари усмехнулся:

– Что-то плохо выглядите, господа узники, в колодце не в отеле, не так ли? Как там чувствует себя Сара?

– Зачем вы так с ней? Она же с мужем, – сказал Гендлер.

Начальник лагеря приблизился к нему:

– Хочешь, чтобы и с тобой так? У меня есть воины, которые предпочитают мужчин.

– Убейте нас, зачем мучить?

– О, это всегда успеется. Пока вы нужны мне.

– Зачем? Чтобы издеваться?

– Зачем? – переспросил Матари. – Сейчас узнаете.

Он бросил Азизу:

– Джамал, выведи вперед двух бойцов. У нас сегодня для начала занятия по рукопашному бою.

Азиз посмотрел на Матари, потом – на евреев:

– С кем драться? С ними?

– Да, самые подходящие чучела для отработки ударов.

Азиз, пожав плечами, вызвал Кури и Башера. Те вышли.

Матари указал им на израильтян:

– Это подонки, чьи соплеменники убивают ваших товарищей и родственников. Объявляю рукопашный бой. Кури против Гендлера, Башер против Римера. Бой без правил. Одно условие – до смерти не забивать.

Он взглянул на евреев:

– Готовы?

Те и не думали драться.

– Мы не солдаты, нас не обучали рукопашному бою.

– Тем хуже для вас. Пять минут – бой.

«Рукопашка» представляла собой зверское избиение израильтян. Кури и Башер набросились на них, нанося удар в голову, живот, грудь. Сбили с ног. Азиз и Матари молчали. Пошло избиение лежащих. Боевики били по бедрам, голени, ребрам. Израильтяне потеряли сознание.

Матари взглянул на Азиза:

– Да, не вышло боя. Евреи только под прикрытием танков, артиллерии, авиации, вооруженные с головы до ног воевать могут, а в честном бою они трусливые шакалы. Ну что ж, будем и их учить.

Азиз усмехнулся:

– Учить или убивать?

Начальник лагеря ответил:

– Для начала учить… Ну а потом… Разве им место на земле?

– Нет.

– Вот и я так думаю. Анир!

– Я, – ответил заместитель.

– Евреев – в колодец, зализывать раны. Кинуть им йода, бинтов, упаковку обезболивающих. Завтра продолжим. Занятия начнем с разминки.

Избитых, тяжело дышавших, израильтян потащили к колодцу, привязали к веревкам, опустили вниз. Бросили медикаменты, опустили ведро с водой, закрыли крышку.

– А теперь, – сказал Матари, повернувшись к Азизу, – для группы кросс по пересеченной местности. Маршрут: от ворот влево пятьсот метров, разворот, бег до холмов. Там переход на шаг сто метров, продолжение бега пятьсот метров, разворот, и к воротам. Бежать группой. Отстающих подгонять. Предупреждаю, кто не выдержит, отправится к евреям. Давай, Азиз.

Командир группы спросил:

– Подожди, Тагир, мне тоже бежать?

– Конечно, ты же командир, а командир должен вести подчиненных за собой.

– Я плохо бегаю, дыхалка слабая.

– Разработаешь, и отставить разговоры, нам до обеденной молитвы еще надо провести занятия по огневой подготовке. Вперед.

Азизу ничего не оставалось, как отдать команду:

– Группа, за мной, бегом, марш!

В то же время в Эль-Урбибе.

Зафар Дахан, хорошо отдохнувший с голодной до секса второй женой Абидой, после молитвы, после отменно приготовленного крепкого кофе, зашел к себе в кабинет. К нему на доклад явился Сабар.

Дахан отставил доклад. Он и так знал, что происшествий за прошедшую ночь не случилось, и никто из руководства не звонил. Дахан кивнул помощнику на стул напротив себя:

– Садись, Омар. Нам нужны еще евреи для лагеря.

– Легко сказать! У города нет концлагеря.

– И все же ты должен что-нибудь придумать.

– Может быть, возьмем наших бездомных? Их в руинах старого города полно. И никто никого не хватится.

– Поработай по евреям. Не найдешь, тогда… но работай.

Сабар пожал плечами:

– Мне надо доехать до Рияза Нурсули. И деньги взять, на всякий случай.

Дахан достал из ящика двести долларов стопкой и бросил купюры на стол:

– Бери и езжай.

– Хоп, командир, за результат по евреям не ручаюсь, но, возможно, Рияз поможет.

– Мне все равно, кто поможет, но четверых евреев надо найти.

– Буду стараться.

– Старайся, Омар. И как будешь выходить, позови ко мне Фаизу.

– Слушаюсь.

Помощник ушел, явилась молодая жена.

Она упала на колени:

– Прости меня, господин. Я буду исполнять все твои желания, буду вести себя так, что ты останешься доволен, только не отвергай меня.

Она прекрасно знала, что становилось с женами таких, как Дахан. Их легко продавали в рабство в Ливан или Иорданию, либо… Либо просто убивали, представляя смерть естественной.

– Встань! Это хорошо, что ты все поняла. Принеси мне кофе.

– Извини, господин, Абида не подготовила его?

Дахан повысил голос:

– А говорила, что исправишься? Что за вопросы?

– Ой, извини, господин, одну минуту, и все будет сделано.

– Иди!

Дахан достал карту, развернул.

Проговорил:

– Эр-Сагда, деревня Джалун, горы, два хребта…

Фаиза принесла кофе.

Дахан сменил гнев на милость:

– Сегодня я приду к тебе. Подготовься.

Фаиза радостно воскликнула:

– Да, да, господин, благодарю! Я все сделаю, как хочешь ты.

– Уйди, чашку заберешь потом.

– Слушаюсь, мой господин. Самый лучший в мире господин.

Дахан поморщился.

Фаиза, кланяясь и пятясь, быстро выпорхнула из кабинета.

Раздался звонок городского телефона.

Глава четвертая

Дахан снял трубку:

– Слушаю!

– Это Сабар!

– Ну?

– Встретился с Нурсули. Он может продать троих евреев. Двух мужчин, одну женщину.

– Еще семья?

– Нет. На этот раз все по отдельности.

– Молодые, здоровые?

– Мужчины лет по тридцать – тридцать пять, а женщина под сорок. Но это на вид, я не уточнял.

– Забирай.

– Тут такое дело, командир.

– Что?

Сабар вздохнул:

– Нурсули просит двойную цену.

– С чего бы это? Он вообще страх потерял? Забыл, с кем торгуется?

Помощник объяснил:

– Нет, здесь дело совсем в другом, и Нурсули понять можно.

– Говори понятней, Омар.

– Евреи у другого торговца, некого Кабира Бейдуллы. Чтобы продать их нам, Нурсули надо сначала выкупить товар у Бейдуллы.

– А сам ты выйти на этого Бейдуллу не можешь?

– Да, вообще-то я слышал о нем. У него брат работает водителем автобуса, что ходит в Дамаск. Вот Мусу, брата, я хорошо знаю – мы учились в одной школе; в разных классах, но в один год. И были в сборной школы по ручному мячу.

– Так найди этого Мусу, через него выйди на Бейдуллу, купи товар непосредственно у него.

– Ну не знаю, получится ли.

Дахан повысил голос:

– Ты не рассуждай, Омар, ты действуй.

– Хоп, попробую, еду на автопредприятие, узнаю, когда Муса работает.

– Счастливо.

Дахан положил трубку. А Сабар на подержанном «Форде» проехал до пассажирского автопредприятия.

Механик на воротах оказался излишне разговорчив.

– Мусу Бейдуллу? Как же не знаю, прекрасно знаю. Утром выпустил в рейс, он у нас в Дамаск ездит. У него автобус новый. Один из двух специально переданных из столицы.

– А когда он должен вернуться, узнать можно?

– Почему нельзя? Конечно, можно, пойдем.

Он пропустил гостя на контрольно-технический пункт. Здесь механик посмотрел на график, висевший на стене у окна, справа от его рабочего места.

– Так, рейс № 1 Эль-Урбиб – Дамаск, через… – Он перечислил населенные пункты. – Так, выезд с вокзала в 09.30, расстояние девяносто три километра. Прибытие на Центральный автовокзал Дамаска 11.28. Считай, 11.30. Обратный рейс № 2, Дамаск – Эль-Урбиб, выезд в 13.00, прибытие 14.58.

Механик взглянул на Сабара:

– На автовокзале Муса должен быть в три часа, пока высадит пассажиров, отметится у диспетчера, где-то в 15.20-15.30 заедет в АТП.

Сабар проговорил:

– Ты говоришь так, словно не каждую смену отправляешь автобусы. Смотрю, на графике всего с десяток маршрутов. Мог бы и запомнить.

– Так мы, я имею в виду механики, выучили все рейсы наизусть давно. Однако вот только недели две, как Дамасскому рейсу изменили график. Раньше автобус с вокзала уходил в 8 часов.

– Почему поменяли время?

– О, это ты, уважаемый, у начальника эксплуатации спроси. Этого я не знаю, да и не мое это дело. Мое дело – это сверить спидометр, поставить километры в путевой лист, посмотреть тормоза, ходовую, свет, состояние колес. В общем, провести технический осмотр. Выставить время выезда в журнале и расписаться в путевке. Вот это – мое дело, а составлять графики – работа отдела эксплуатации.

– Ясно, значит, на вокзал Муса должен приехать в 14.58?

– Да, но может и опоздать. На одном участке трассы сейчас асфальт меняют: когда просто пропускают по объездной дороге, а когда ставят регулировщика, и тот пропускает колонны в ту и другую стороны. В прошлую смену, помню, автобус опоздал почти на два часа.

– Поеду на автовокзал, там подожду.

– Да зачем тебе вокзал? Там народу полно, шум, гам… Посиди здесь. Мы в нарды сыграем, у меня до Мусы только один автобус вернется. Из Думайра. Чай заварю, кофе есть, посидим. Поговорим.

– А начальство?

– А что начальство? Мы здесь будем, начальство в конторе. Если выйдет кто, увидим. Да и заходит на пропускной пункт, и то редко, только начальник технического контроля и мастерских. А он сам бывший шофер, смышленый в ремонте, вот и поставили на должность. Директор – тот утром придет, объедет территорию, зайдет в контору. А потом, с главным инженером, на «Волгу» – и до вечера в город. Часам к пяти возвращается, а то и вовсе не приезжают. А «Волгу» водитель у себя дома ставит.

Сабар усмехнулся:

– Директор и главный инженер не дорожат своей должностью?

Механик рассмеялся:

– А чего им дорожить? У главного инженера тесть в Министерстве транспорта большой начальник, он и назначил его на хлебную должность. А директор держится за главного инженера, сосватал за него дочь свою младшую.

Сабар посмотрел на часы – 12.10. Муса через пятнадцать минут только должен выехать из Дамаска, свободного времени прорва.

– Ладно, ставь чайник.

– Угу, это мы быстро, что будешь пить – чай, кофе?

– У тебя какой кофе?

– Мокка.

– С кардамоном?

– Нет, обычный мокка. А ты предпочитаешь с кардамоном?

– Сирийский кофе и отличается от других приправой.

– Ну, не для всех. Да, кофе с кардамоном придает бодрости, пряность обладает лечебными свойствами, но у меня от него, извини, понос.

Сабар рассмеялся.

– Не вижу ничего смешного, – нахмурился механик.

– Извини, не хотел обидеть.

– И еще, – продолжил механик, – кофе должен иметь свой собственный аромат, а не запах приправ. По крайней мере, так считаю я.

– Хорошо, хорошо, вари кофе.

Сирийцы, как все восточные народы, готовят кофе по своим рецептам, но во многих странах он один и тот же. Это приготовление в турке на раскаленном песке. Но в контрольном пункте приспособления для варки с песком не было. Пришлось залить кофе кипятком и доводить до кипения в турке на электроплите.

Аромат, конечно, был не такой, как в кофейне, но напиток все равно получился неплохой.

Сделав глоток, Сабар спросил механика:

– А ты случайно не знаешь Кабира Бейдуллу?

– Брата Мусы? Как не знаю? Очень хорошо знаю. Официально он на продовольственной базе управляющим работает, а неофициально приторговывает дефицитным товаром, благо возможности для этого у него есть.

– Ворует, значит?

– Ну, зачем сразу ворует? Человек умеет деньги делать. И если до сих пор на свободе, то умеет делать грамотно. Такие и должны быть в начальниках, директорах, а то поставят какого-нибудь партийного чиновника, тот и развалит все! Но… я этого не говорил.

– Я ничего не слышал. Умеет брат Мусы делать деньги – молодец. Муса другой.

– А откуда ты его знаешь?

– Мы в школе вместе учились, правда, в разных классах, но одногодки.

– Понятно. Только странно, что ты спрашиваешь о Кабире.

– Ничего странного. У меня к нему дело есть.

Механик почесал бородку:

– А?! И ты хочешь, чтобы Муса свел вас?

– Да!

– Ну, это не сложно. Кабир общительный человек, да и живет он недалеко отсюда.

– Но сейчас, наверное, на базе?

– Кто знает? Может, там, а может, и там, где сейчас наш директор с главным инженером.

– Ты на что намекаешь?

Механик усмехнулся:

– Ты думаешь, начальство действительно по делам ездит во время рабочего дня?

– Конечно.

– Наивный ты человек. К девкам они ездят в пригород. Там несколько борделей подпольных. Не всегда, конечно, но частенько. Там же и Кабир. Он, кажется, в дружеских отношениях с нашим директором.

– А тебе откуда это все известно?

Механик нагнулся к Сабару:

– Поклянись, что никому не скажешь.

– Клянусь.

– У моего соседа в этом борделе племянница работает. Думаю, объяснять, что у нее за профессия, не надо?

– Нет.

– Так вот она как-то рассказала дяде, что творится в их борделе, и назвала кое-какие фамилии.

– И это были фамилии директора, главного инженера и управляющего продовольственной базы.

– Одни среди многих.

– Понятно. Значит, на базе делать нечего?

– Думаю, нечего, да скоро и Муса приедет. Давай в нарды сыграем. А он тебя вечером сведет с Кабиром.

– Хотелось бы раньше.

– Ну, не знаю. Хочешь, езжай на базу.

Подумав, Сабар решил дождаться Мусу. В конце концов, с Нурсули окончательной договоренности не достигнуто, и он беспричинно беспокоить Бейдуллу не будет.

Механик раскрыл на топчане доску, высыпал из мешочка шашки, игральные кости.

– Я буду белыми.

– Мне без разницы.

Шеш-беш, как еще называли нарды, – увлекательная игра. Можно играть весь вечер, чем частенько занимаются на востоке мужчины, когда отступит жара и наступит приятная прохлада.

Игру прервали, когда пришел автобус из Думайра.

Механик проверил его, зашел с водителем в помещение, поставил время прибытия в журнал, затем расписался и протянул путевой лист водителю:

– Держи, Хамид, и поставь автобус на мойку, а после подтяни рулевую тягу.

– Ладно, а у тебя что – проверка?

– Друг зашел. Все – иди, иди, пока мойка и мастерская свободны. Учти, не сделаешь, что сказал, завтра не выпущу.

– Да понял я.

Водитель ушел.

– Вот, – проговорил механик, заползая на топчан, – наберут молодежь, она и не следит за техникой. А техника, как женщина, она уход требует. Но ладно, следующий будет Муса.

– Да, быстро время пролетело.

– Чей ход?

– Твой.

– Ага!

Механик бросил кости:

– О, отлично, пять много. Так недолго и до «марса».

– Не спеши. Куши не только тебе выпадают.

– Давай, посмотрим. Может, еще кофе?

– Потом.

– Хоп.

Они вновь взялись за игру.

Механик все-таки поставил Сабару «марс», и не простой, а «домашний». Это положение, когда один из игроков заводит все шашки на свое поле, но не успевает выбросить ни одной.

– Да, – достал пачку сигарет Сабар, – «марс».

– Жаль, что просто так играли. Надо было на интерес. Втрое заплатил бы.

– На интерес и я по-другому играл бы.

– Не-е. Проиграл бы все равно. У меня на улице никто выиграть не может.

– Профессионал.

– Кстати, неплохо можно заработать. Нужно только найти партнера под анашой и с деньгами.

– Бывает такое?

– Редко. В основном соседи. А с ними ставка пара фунтов.

– Все равно деньги.

– Это да, на сигареты хватает.

Механик убрал нарды, сел на рабочее место.

– Сейчас я уточню на вокзале, подошел ли автобус Мусы.

– Да, узнай, пожалуйста.

Механик снял трубку, набрал номер:

– Алим? Салам, это Гази. Ты мне скажешь, автобус из Дамаска прибыл?.. Подъехал, значит… Да, да, знаю… Да ничего, просто интересуюсь. Его надо обслужить сегодня… Хоп, спасибо.

Гази Рахан, механик пассажирского автопредприятия, положил трубку, взглянул на Сабара:

– Прибыл Муса. Высаживает пассажиров, отметится и приедет на предприятие.

– Хорошо.

Автобус с мягким салоном подошел к воротам АТП в 15.20. Механик открыл въезд. Автобус встал на «яму», из кабины выпрыгнул Муса Бейдулла. Зашел на контрольный пункт.

Увидел Сабара.

– О, Омар?! Ты что здесь делаешь?

– По-моему, раньше ты всегда сначала приветствовал друга.

– Извини. Салам, Омар.

– Салам, Муса. Ты закончи дела, потом поговорим, я здесь подожду.

– Хорошо. Ты заинтриговал меня.

Он с механиком вышел на улицу. Рахан спустился в яму, осмотрел подвеску, попросил Мусу покрутить рулевое колесо, поднялся.

– С ходовой порядок, как двигатель?

– Работает как часы.

– Сигнализация?

– В порядке.

– А ну включи поворот: сначала левый, потом правый, а потом нажми на тормоз.

– Да все в порядке, Гази.

– Сделай то, что прошу. Работа есть работа.

Механик проверил сигнализацию, пришел на пункт. За ним следом водитель. Рахан сделал отметки в путевом листе, в журнале, расписался и вернул путевку водителю.

– Давай на мойку, Муса.

– Да знаю я.

Водитель повернулся к стоявшему товарищу:

– Может, со мной пойдешь, а то мойка займет не менее получаса, а еще надо салон почистить.

– Пойдем.

Сабар, поблагодарив механика за прием, сел в автобус. Бейдулла-младший загнал его в здание, где мойщик уже стоял со шлангом и специальной шваброй. Он сразу начал мыть автобус.