Текст книги "Взвод специальной разведки"

– Сергей! Возьми троих бойцов и троих духов. Прикрываясь ими, следуй к мосту. Там один из этих архаров пусть обезоружит и разденет раненых. Затем пусть выносят их. Я наверх, узнаю, что на блокпосту.

А пост из последних сил сдерживал безудержные атаки душманов. Почти весь личный состав был ранен, более десятка солдат убиты, но это те, кого лично видел раненный в плечо и грудь командир роты, продолжавший, несмотря на большую потерю крови, руководить обороной. Вот снова за полуразрушенным каменным забором донеслось многоголосое: «Аллах акбар», и пули засвистели над постом, впиваясь в расщепленные бревна долговременных огневых точек, в металл подожженных боевых машин десанта, в уже молчащие блиндажи. Изнуренные долгим боем, большей частью раненые десантники открыли ответный огонь, стреляя теперь в режиме одиночного огня. Не хватало патронов. Кругом валялись зеленые цинки. Весь боезапас блокпоста был практически расстрелян. Эту атаку удалось приземлить. Но повторный бросок духов десант уже физически не мог бы сдержать. Офицеры, прапорщики и солдаты в минуту затишья доставали из подсумков гранаты – последнее оружие, которое они еще могли применить против врага и… против себя. Сдаваться в плен не желал никто. Ротный посмотрел на небо. Такое голубое чистое небо. Похоже, помощь его подразделению подойти не успеет. Хотя свои и пытаются пробиться к посту. Чуть ранее капитан слышал и звуки боя у реки, и грохот разрывов со стороны сопки, после чего страшный минометный огонь душманов прекратился. Пытаются, но не могут! Не успевают! Жизнь скоро оборвется. Как обидно умирать в двадцать семь лет! Обидно! Несправедливо! На обидной, непонятной и несправедливой войне. Капитан положил меж ног оборонительную гранату «Ф-1». Ее взрыв разнесет в клочья его, но погасит жизни и тех, кто окажется рядом. Не один дух получит свой осколок в последнем движении капитана-десантника. Духи должны вот-вот начать атаку! Им нужно быстрее разделаться с постом и начать отход. И так бандиты, численностью не менее полноценного батальона, задержались здесь на три часа, не сломив сопротивление одной роты.

И душманы поднялись. В каких-то пятидесяти метрах от периметра ограждения поста.

И вдруг они начали падать. Падать группами, словно подкошенные невидимой косой. И только тряхнув головой, капитан услышал рокот работы двигателей бронированных разведывательно-дозорных машин и рев дизелей своих родных боевых машин десанта. Колонна прорыва вышла к блокпосту, тут же разойдясь по сторонам и ударив из крупнокалиберных пулеметов и скорострельных пушек по живой волне моджахедов. Появление поддерживающих сил было столь неожиданным для душманов, что они растерялись, остановились. И стали прекрасной мишенью как для пулеметов, так и для стрелкового оружия спешившихся спецназовцев и десантников. Часть банды дернулась в ущелье. Они мчались, насколько позволяли силы. Но избежать возмездия им было не суждено. Как только пробившиеся бойцы уничтожили практически полностью штурмовавшего блокпост противника, капитан Новиков вызвал по связи старшего лейтенанта Листошина:

– Сайгака просит ответить Агат.

– Сайгак-1 на связи!

– Ты контролируешь вход в ущелье?

– Так точно!

– Жди скорых «гостей»!

– Как на блокпосту?

– Хреново, но могло быть гораздо хуже! Мы успели не допустить полного разгрома, но не более того. Потери в десантной роте таковы, что она попросту на время перестала существовать!

– Убитых много?

– Пока насчитали четырнадцать человек, остальные ранены, шестеро тяжелых, но обстановка до конца не ясна. К тебе отходят те, кто и атаковал блокпост. Встреть их, Семен, как следует!

– Сделаю! А если духи лапы кверху задерут при первом же выстреле?

– А ты накрой их так, чтобы не смогли они свои кровавые клешни поднять! Ясно?

– Ясно, Володь. Короче, валить всех!

– Да, всех! После чего доклад мне!

– Принял!

Ждать отступающий отряд душманов подчиненным Листошина долго не пришлось. Бандиты торопились уйти в ущелье, где их уже не достанет ни техника русских, ни их авиация. В ущелье много трещин, пещер, в которых легко спрятаться, затаиться, выждать, а значит, и выжить. И вышел этот потрепанный отряд кучей, не растянувшейся по дну. Как раз так, как это было нужно спецназу. Дождавшись, когда боевики войдут в сектор гарантированного поражения бронированных разведывательных машин, укрывшихся среди воронок от снарядов обезглавленной сопки, старший лейтенант Листошин приказал:

– Внимание, ребята, из трех стволов на полное поражение духов огонь!

Крупнокалиберные пулеметы ударили по банде, разрывая душманов в клочья. Когда стрельба затихла, внизу возле русла речки на небольшой площадке лежало кровавое месиво человеческих тел. Никто не ушел от блокпоста. Для перестраховки старший лейтенант спустил вниз несколько человек. Те в ущелье не задержались, вернувшись, доложили, что банда уничтожена.

Командир взвода подошел к одной из машин, запрыгнул на броню, крикнул в люк:

– Связь с ротным мне!

Доложил, что «гостей» встретил по всем правилам восточного гостеприимства, накормив свинцом так, что те остались «отдыхать» в ущелье.

Капитан Новиков приказал Листошину:

– Закладывай подарки и отход к посту!

Под подарками подразумевалось минирование останков душманов. За трупами обязательно придут их товарищи. Вот и получат сюрпризы в виде нескольких взрывов наступательных гранат «РГД». Так делали почти всегда, и фокус удавался. Впрочем, и духи минировали наших погибших солдат. К этому вроде уже привыкли и все же попадались на ловушки. Духи чаще!

Перед тем как отправиться к блокпосту, Листошин вызвал Калинина:

– Олень-1, я – Сайгак!

Александр ответил:

– Слушай, Сень, сменил бы ты позывной? А то как-то несолидно – сайгак!

– Олень лучше?

– Ну, благороднее, по крайней мере! Как у тебя?

– У меня все пучком, сам как?

– Нормально! Очистили мост. Двенадцать пленных взял, шестеро, правда, подстрелены, а так нормально. Потерь нет! А у тебя?

– Тоже обошлось! Я выдвигаюсь к блокпосту!

– Давай! Мне приказано мост сторожить вместе с взятыми духами. Встретимся при отходе!

– Удачи!

– Тебе того же!

Листошин приказал колонне из трех машин двигаться к блокпосту.

А туда в это время прибыли десантные и санитарные вертолеты. В воздухе зависли «полосатики» – машины огневой поддержки «Ми-24», прикрывая маневр «Ми-8». Ранее их применять было нельзя, ну разве что по минометной батарее, но там и артиллерия неплохо справилась. Хоть пилоты и рвались в бой, поднимать их для поддержки поста было бессмысленно. По отработке позиций духов на мосту – риск разрушить его. А по наступающим силам тем более. Те сразу вошли в плотный огневой контакт с постом. В этом случае был велик риск поразить своих же. Так что только сейчас, когда все кончилось, «крокодилы» «Ми-24» барражировали в небе. А на санитарные и десантные борты «Ми-8» грузили убитых и раненых бойцов десантной роты, героически отстоявших свой пост от коварного и безжалостного противника, в несколько раз их превосходящего. Из полка на смену роте прибыли сразу два десантных подразделения. Командование полка ВДВ решило усилить пост и выставить еще один на самом мосту, скорее всего временно.

Прибывший из ущелья старший лейтенант Листошин, видя движения десантников, спросил у командира своей роты:

– Володь! Ты что-нибудь понимаешь? Ну, на хрена восстанавливать этот блокпост? Раз разнесли его духи, то и надо сровнять здесь все с землей да мин наставить. Мост – да, его держать надо, хотя… это здесь вроде речка как речка, а выше по ущелью ее, не замочив ботинок, по камням перейти можно. Я не говорю о сезоне дождей. Но этот сезон и духам не дает свободно маневрировать ни в горах, ни в степи. Нет, считаю, и мост надо рвануть, отсыпать полдамбы и бросить понтон. А то чего, в натуре, получается? Командование словно специально подставляет наших парней духам. А те и рады. Им за каждую голову советского военнослужащего бабки отстегивают. Чего не стрелять? Вот и стреляют!

Ротный взглянул на взводного:

– Ты, Сеня, рапорт подай с просьбой о встрече с командующим, я буду ходатайствовать, комбат подпишет, возможно, и комдив подмахнет, глядишь, и вызовут в главный штаб. Вот там и доложишь свои соображения насчет блокпоста. А мне чего мозги сношаешь? Я, как и ты, не понимаю, для чего здесь стоит этот блокпост! И больше, пожалуйста, не доставай меня этой темой!

Листошин сплюнул на камни:

– Если бы к командующему попал, я ему не только о блокпосте высказал бы. Но к нему не попадешь. Ну и черт с ним! Чего делать-то будем?

– Возвращаться! Сейчас свяжусь с комбатом – и домой, на отдых.

Старший лейтенант заметил:

– У Калинина двенадцать пленных!

Ротный ответил:

– Знаю! За ними из штаба дивизии уже выслали «шестьдесят шестой»!

В полдень рота специального назначения вернулась в место временной дислокации. Встретил ее лично командир батальона майор Глобчак. Поблагодарил за выполненную задачу и особо за то, что людей сберегли, не допустили потерь.

В свой отсек ввалились гурьбой.

Тут их уже ждал стол, накрытый заместителем командира роты Гудиловым. На столе было все необходимое, чтобы отметить удачный боевой выход. И выпивка, и закуска. Но офицеры, бросив под кровати автоматы и сумки, в первую очередь завалились на постели. Усталость давала о себе знать. И больше нервная, нежели физическая. Все же роте пришлось выдержать полноценный бой. А это тяжело. К столу собрались только через час, отлежавшись, приняв холодный душ и переодевшись в чистое белье. Разговоров было много. Эмоций тоже. Но чем чаще наливали спирт в алюминиевые кружки, тем слабее становился шум застолья. Пока к заходу солнца все, кроме заместителя командира роты, принявшего на себя командование подразделением, не отрубились на своих солдатских койках.

Глава 3

После боя в ночь со среды на четверг офицеры роты спецназа с особым нетерпением ждали воскресенья 15 мая. Выезд в Уграм был разрешен, а главное, комбат позволил вечером нырнуть в госпиталь, используя штатную боевую машину. Впереди был праздник, и его не избалованные какими-либо излишествами боевые офицеры ждали. Ждали воскресенья и женщины – медперсонал госпиталя, у них тоже был запланирован выезд в афганский городок за мелкими покупками. Ждал воскресенья и майор Трофимов, заместитель командира отдельного разведывательного батальона по политической части. Это был его последний выезд в Уграм, и от него он ожидал многого, что с покупками не было связано никак. В общем, воскресенья ждали многие. И оно наступило. После завтрака объявили общебатальонное построение, на котором командир части зачитал список офицеров и прапорщиков, отправляющихся за покупками в Уграм, и назвал выделяемую для этой цели технику. В поселок были отряжены бронетранспортер, грузовой автомобиль «ГАЗ-66» и бронированная разведывательная машина. Старшим группы так называемых «туристов», как всегда, назначался заместитель командира по политической части. В 10.00 замполит построил тех офицеров, кто едет в Уграм, и провел инструктаж о правилах поведения в афганском поселке. Колонна должна встать на стоянку на площади у главной мечети, оттуда личный состав группами не менее четырех человек, каждый с оружием и обязательно в бронежилете, мог пройтись по дуканам – мелким частным лавочкам.

Вопрос задал Листошин:

– Товарищ майор, мы на боевые выходы «броники» не берем, за каким чертом в такую жару таскать их по городу?

Замполит спокойно объяснил:

– То, что вы нарушаете инструкции боевого выхода, очень плохо, товарищ старший лейтенант, и с этого дня, пока нахожусь здесь, я лично буду проверять экипировку всех выходящих на задания подразделений. А город не горы и не степи. Там пуля может пролететь мимо, а в городе какой-нибудь подросток спокойно подойдет со спины и попытается всадить под лопатку нож. Чтобы затем скрыться в толпе. И ничего вы сделать не сможете. Бронежилет же спасет от удара ножом. Вам ясно, Листошин?

На что Семен пробурчал:

– Если дух, даже четырнадцатилетний, задумает завалить гяура, то не будет бить в спину, а полоснет по горлу своим клинком – и все дела. Никакой «броник» не поможет!

Замполит повысил голос:

– Мы что, начнем дискуссии по мерам безопасности разводить, или мне прочитать лекцию о недопустимости нарушения воинской дисциплины в плане беспрекословного подчинения младшего старшему? Вы этого хотите? Или поездку в Уграм?

Офицеры зароптали:

– Лист, кончай!

– Время тянем.

Одернул подчиненного и командир роты:

– Чего ты опять лезешь на рожон, Семен? Дался тебе этот бронежилет! Стой и слушай, что говорят! А «броник» спокойно оставишь в модуле.

Листошин замолчал, майор Трофимов закончил инструктаж. Офицеры заняли места в кузове «шестьдесят шестого», солдаты охранения в боевых машинах. Колонна вышла за пределы части, взяв курс на Уграм, до которого было двенадцать километров.

Из состава роты специального назначения в город отправились Новиков, Листошин и Калинин. Заместителю командира роты вновь выпала доля находиться с личным составом. Да и сам Гудилов особо не горел желанием таскаться по дуканам. Старший лейтенант, несмотря на свою молодость – ему недавно стукнуло двадцать четыре года, был чрезвычайно расчетлив и даже скуп, предпочитал копить чеки Внешторга, которые в Союзе можно обменять на рубли по приличному курсу. К спецназовцам присоединился и начальник клуба капитан Ерохин.

Его появлением в кузове грузовика офицеры роты спецназа были удивлены, так как в списках замполита фамилия Вячеслава отсутствовала. Поэтому Листошин спросил капитана:

– А ты как тут оказался, Ероха? Что-то я не слышал, чтобы тебя отпустили из части.

Ерохин ответил спокойно:

– Да пошли они все со списками своими. Решил ехать и поехал!

– Но если тебя замполит заметит?

– И чего он мне сделает? Отправит обратно из Уграма одного? Не отправит! Выговор объявит? Да клал я на его выговоры. У меня ими личное дело вдоль и поперек исписано.

От начальника клуба распространялся знатный духан. Видимо, хорошо капитан зарядился перед поездкой.

Ерохин нагнулся к спецам:

– А вы, мужики, если не секрет, зачем в Уграм намылились?

Листошин сказал ему на ухо:

– Водочки нормальной прикупить, шампанского или вина добротного. Вечером к дамам в госпиталь собрались. Понятно?

Капитан утвердительно кивнул головой, но сказал:

– Гиблое дело задумали.

Листошин удивился:

– В смысле?

– В смысле нормального пойла! С бабами-то проблем не возникает, тем более они сегодня скучать будут, у десантников же траур. Ребят с блокпоста «тюльпаном» в Союз отправляют. «Ан-12» прибудет к 19.00. Пока прощанье, церемониал, то-се. На любовном фронте у вас все сложится, базара нет, а вот с пойлом? Проблема!

– Слушай, Ероха, и откуда ты все знаешь?

– Про груз «200» все знают, а выводы можно было и самим сделать. А насчет водки, шампанского и винца добротного? Где ж его, настоящего, в мусульманской стране взять-то? Подделкой дешевой торгуют из-под полы. А вот настоящего? Проблема.

Говоря это, капитан как-то хитро щурился.

– Да? И как решить ее? – спросил ротный.

– А вот тут, братцы, вам офигительно повезло, что я еду с вами. Есть у меня дуканщик знакомый. Через него и решим вашу проблему. Только уговор – по возвращении с вас фляга спирта!

На этом разговор в кузове оборвался. Колонна въехала в Уграм. И сразу сбросила скорость. Узкие улочки афганского поселка были забиты людьми. И все они двигались к центру, где и размещались различные дуканы и был восточный базар. Мужчины шли отдельно, женщины, все поголовно в чадрах, отдельно. Офицеры сжали оружие и невольно напряглись. Здесь они были чужие, и взгляды, которые на них бросали мужчины в нуристанках – национальных головных уборах, были далеко не приветливыми. Перед самой площадью движение застопорилось. Улицу перегородила арба. Ишак испугался множества людей и встал. Афганцы пытались столкнуть животное с места, но ишак только опустил ушастую голову, широко расставив копыта. Хозяин арбы орал на ишака, на хозяина орали прохожие. Ситуацию разрешил Листошин. Он поднялся в кузове и дал очередь вверх. Ишак шарахнулся в сторону, опрокинув арбу, придавив к стене своего хозяина. Тот закричал от боли. Но дорога освободилась, и колонна въехала на площадь. Местные жители при виде советской техники ринулись прочь, и вокруг машин образовалось свободное пространство. Из кабины «шестьдесят шестого» выскочил раскрасневшийся замполит:

– Кто стрелял?

В ответ из кузова молчание.

– Я спрашиваю, кто стрелял? Или получу ответ, или тут же разверну колонну назад.

Листошин ответил:

– Ну, я стрелял! И что дальше?

– Кто разрешал?

– А что, лучше было стоять в центре глухой улочки? Да нас там тремя гранатами при желании разнесли бы! А так шуганул ишака, и все дела!

Замполит тяжело задышал, но старшего лейтенанта поддержали остальные офицеры. Пришлось майору сдать назад.

– Ладно! С вами, Листошин, у меня еще будет разговор в части, а сейчас все свободны. И предупреждаю: выполнять полученные инструкции!

Офицеры покинули кузов. Солдаты взяли в оцепление стоянку машин, башни с пулеметами боевых машин начали вращаться, то поднимая, то опуская стволы, демонстрируя полную готовность ударить в любом направлении, откуда может возникнуть угроза безопасности советским военнослужащим.

У заднего борта оказались офицеры спецназа и начальник клуба.

Ротный обратился к Ерохину:

– Ну что, Слава, веди к своему дуканщику!

– Погоди! Покури. Пусть толпа успокоится да наши разойдутся. Минут через десять все угомонится, тогда и пойдем. Да и идти нам всего ничего, вон прямо улочка, третий дукан слева.

Обходящий грузовик замполит услышал слова начальника клуба. Не выходя из-за машины, он остановился. И вместо того чтобы подойти к офицерам и спросить у Ерохина, каким образом тот оказался среди тех, кому официально была разрешена поездка, Трофимов резко развернулся и пошел к бронетранспортеру. Встал у развесистой чинары, задумчиво закурил сигарету, наблюдая за бортом «ГАЗ-66». Выждав время, офицеры во главе с начальником клуба направились к знакомому Ерохину дуканщику.

В лавке никого не было. Лишь мужчина лет пятидесяти с благообразной внешностью, в национальной одежде пуштун, перебирал четки в углу, сидя в кожаном кресле.

Ерохин поздоровался с ним:

– Ассолом аллейкум, Оман!

Дуканщик неожиданно ответил на чистом русском языке:

– А, Слава? Здравствуй, дорогой, давно что-то не было видно тебя.

Спецы переглянулись.

Начальник клуба, опершись о прилавок, ответил:

– Дела, Оман! Понимаешь, мы не туристы!

– Вот это плохо! Лучше были бы туристами. И встречали бы вас везде как самых дорогих гостей! Ведь Россия и Афганистан всегда жили дружно. Ваши специалисты работали здесь. Много хорошего сделали. Дороги, мосты построили, электростанцию. Зачем было войска вводить? Не понимал и не понимаю. Поссорили народы, и в итоге война! Кому она нужна? Тебе, Слава, или мне? Нет. Не нужна она нам. Так кому нужна?

В разговор вступил командир роты:

– Позвольте узнать, уважаемый, где это вы так хорошо научились разговаривать на русском языке?

Оман улыбнулся:

– Я, капитан, в свое время в Союзе учился! И, кстати, в Военной академии имени Фрунзе. С отличием ее окончил. Вот так. В Москве у меня много друзей осталось.

– Отчего тогда торгуешь в лавке, а не служишь в правительственных войсках?

– Служил раньше! Потом старый стал. Вот и занялся мелким бизнесом. Слава, ты не представил мне своих товарищей!

– Да, Оман, конечно, знакомься…

Но ротный остановил начальника клуба:

– Не стоит, господин Оман. Погоны наши видите, в званиях разбираетесь, вот и обращайтесь соответственно.

И вновь дуканщик улыбнулся:

– Секретность, понимаю! Хорошо! Как скажете, капитан! Что-то хотите приобрести?

Вперед выступил Листошин:

– Водки нам надо, шампанского и вина хорошего!

Оман поцокал языком:

– Вы же прекрасно знаете, что наша религия запрещает употреблять спиртное. А значит, и продавать.

Глаза дуканщика хитро улыбались.

Начальник клуба посмотрел на офицеров:

– Так, помолчите. Лучше стеллажи осмотрите.

Сам же наклонился через прилавок к дуканщику:

– Оман, ты меня давно знаешь?

– Давно, Слава!

– И я тебя знаю давно! И то, что можно, и то, что нельзя в вашей стране, я знаю тоже. И не всегда то, что нельзя, означает то, что не можно! Я не прав?

Дуканщик рассмеялся:

– Ну и хитер ты, Слава! Тебе не в армии служить, а тоже в бизнес податься. Уверен, преуспел бы.

– Ага! Если бы не пил, что, к сожалению, невозможно. Так что, Оман, найдешь для моих друзей требуемый товар?

Оман вздохнул:

– Как для друга не найти? Найду! Сколько и чего будете брать?

Начальник клуба повернулся к ротному:

– Говори, Вова!

– Три водки, пару шампанского, ну и две бутылки вина крепленого! Думаю, достаточно?

Листошин уточнил:

– Дай уж все по три пузыря. Пойло никогда лишним не бывает!

– Так еще спирт из части возьмем.

– Все равно.

Семен кивнул Ерохину: водки нашей, шампанского, бормоты импортной по три пузыря, да еще сигарет хороших, импортных, лучше американских.

Дуканщик кивнул головой:

– Хорошо. Ждите здесь!

Он отодвинул одеяло, закрывавшее вход в подсобное помещение, прошел в свой склад.

Вышел оттуда, неся запечатанную цветную коробку из-под кофеварки. Поставил на прилавок:

– Водка «Столичная», из Москвы, шампанское и вино французское. Все настоящее. Только прошу, не говорите, где купили все это.

Начальник клуба ответил:

– Обижаешь, Оман! А сигареты?

– Вот и сигареты, блок «Мальборо». Лучшие, замечу, американские сигареты.

Ротный спросил:

– Сколько с нас?

Дуканщик быстро посчитал и назвал сумму.

Новиков предупредил:

– Рассчитаемся чеками, по какому курсу берешь?

– Вообще-то в городе курс 1 чек на 10 афганей, но для вас исключение – 1 к 12. Устроит?

– Устроит.

– Только всегда идите прямо ко мне. В других дуканах и товар хуже, и цены выше.

– Это уж само собой.

Листошин обратился к начальнику клуба:

– Ну, что, Ероха, пошли?

– Подожди! Мне-то покупки надо сделать?

Дуканщик спросил:

– Что тебя интересует, Слава?

Капитан окинул взглядом стеллажи, и вдруг глаза его загорелись. Он ткнул пальцем в угол:

– А что это у тебя, Оман, на верхней полке стоит?

Оман вновь улыбнулся:

– Сам не видишь?

А в углу стояла укрупненная до полуметра стеклянная копия мужского члена.

– Ну-ка, дай взглянуть на это чудо.

Дуканщик, используя переносную складывающуюся лестницу, достал.

Ерохин покрутил его в руках:

– Вещь! И что, это просто как статуэтка?

– Нет! Наливаешь через, пардон, яйца вино и через головку заполняешь фужеры.

Капитан удивился:

– Да ты что? А ну продемонстрируй!

Вещицей заинтересовались и офицеры спецназа. Дуканщик открутил нижнюю часть, опрокинув бутылку-член, налил туда из чайника воды, поставил крышку на место. Опустил головку к пиале. Из стеклянного фаллоса в нее начала выпрыскиваться жидкость.

Начальник клуба был в восторге:

– Вещь! Заворачивай!

– Товар дорогой, Слава.

– Заворачивай, сказал!

Дуканщик спросил:

– Еще что брать будешь?

– Буду! Давай тройку джинсовых юбок, с десяток кружевных женских трусов, маек сексуальных, не особо цветастых, колготок и лифчиков, все разных размеров. Да, пачек двадцать гондонов с усиками!

Ротный удивился:

– На хрена тебе все это?

Пока Оман выполнял заказ, Ерохин объяснил:

– У меня дембель на носу. Поеду в деревню. А там в сельпо что продают? Во-во, халаты ситцевые да платья вековые. А тут я с такими подарками. Поджениться мне надо? Надо! А для начала погулять. Вот с гондонами оторвусь и бабу себе подберу, ту, что откажется от разврата. А сейчас я разве могу знать, каких форм моя будущая невеста будет? Не могу! Поэтому и беру разные размеры. То, что подойдет, подруге отдам, остальное продам, разойдутся в шесть секунд, да еще с наваром приличным!

Листошин покачал головой:

– Да, прав дуканщик, тебе бы в бизнес, Слава!

Начальник клуба вздохнул:

– Кто бы спорил, но… не могу!

Дуканщик собрал и заказанное начальником клуба, улыбнувшись, спросил:

– Надеюсь, мне гранату на обмен не предложишь?

Капитан прищурился:

– Распустил язык тот урод! Только дурак он. Ты скажи ему, чтобы пасть закрыл, пока в тюрьму не загремел. Мне за то, что гранату учебную ему впялил, ни хрена не будет, а вот ему за скупку оружия точно срок намотают.

Ротный, не зная истории с гранатой, удивленно слушал диалог Ерохина с дуканщиком. Хотел спросить, но Листошин опередил:

– Я тебе, командир, потом все объясню.

Дуканщик же успокоил разнервничавшегося Ерохина:

– Не волнуйся, Слава, этот дурак, как ты его назвал, действительно глупый человек. Но не настолько, чтобы трепаться всему городу. Его же и засмеют. Просто я его хорошо знаю. Вот он и пожаловался мне, описав человека, который сунул ему безобидный кусок металла вместо грозного оружия. Так что не волнуйся. А сказал я так, к слову!

– Ладно! Ты не посчитал, сколько я тебе должен?

Как только Ерохин расплатился, офицеры направились к выходу. Дуканщик сопровождал их. На пороге попрощался:

– До свидания, уважаемые! Помните, у меня самый лучший дукан в Уграме, и я всегда буду рад обслужить вас. Даже в долг! Заходите!

– Пока! – ответил за всех Ерохин, и компания направилась к грузовой машине. По пути увидели симпатичных русских женщин. Они весело щебетали, выйдя из санитарного автобуса, направляясь под охраной четырех солдат к тем же торговым рядам.

Листошин кивнул в их сторону:

– Вон они, красотки! Тоже за покупками выбрались. Ты смотри, какие фигурки. Ух, братцы, и оторвемся сегодня вечером!

От предвкушения скорого удовольствия Листошин расплылся в улыбке.

Ротный тоже облизнулся:

– Да, девочки первый класс. Но эти из старых. Затариваются перед отправкой в Союз! Свеженькие в госпитале обживаются.

Листошин махнул рукой:

– А мне все равно, свежие, не свежие, потасканные, оттасканные, лишь бы живые, натуральные бабы!

Офицеры рассмеялись и взобрались на борт «шестьдесят шестого».

Замполит, видевший это, отошел от дерева, прогулялся по площади. Остановился у мечети, повернулся и пошел в сторону узкой улочки. Вскоре он вошел в лавку, где недавно делали закупки его подчиненные.

Дуканщик приветливо поднялся навстречу:

– А, дорогой Илья! Прошу, прошу! Здравствуй. Как дела?

– Здравствуй, Оман, все нормально! Чего не скажешь о делах уважаемого Амирхана.

Оман пожал плечами:

– Все в руках Аллаха! Да, на этот раз твои подчиненные принесли много вреда хану.

– А я ведь предупреждал вас. Не пытайтесь сбить блокпост! Это невозможно.

– Амирхан думает по-другому!

– Напрасно! Сколько людей он потерял в недавней бойне?

– Достаточно, чтобы дома многих кишлаков огласились плачем.

Трофимов проговорил:

– Вот-вот. Кстати, к тебе со старым капитаном заходили как раз те офицеры, что и пробились к блокпосту!

– Да? Серьезные, видимо, ребята!

– Спецназ! Что они у тебя брали?

– Спиртное.

– Ясно! Вечером на гулянку собрались. Но ладно, поговорим о наших делах!

Дуканщик выставил на прилавок магнитофон.

– Пусть стоит, если кто войдет из ваших, прицениваешься.

Майор не обратил никакого внимания на слова дуканщика.

– На днях меня переводят в штаб армии, на полковничью должность.

Оман удовлетворенно кивнул головой:

– Это хорошая новость! Значит, и информация от тебя будет поступать более значимая, а соответственно, и гонорар возрастет. Совсем скоро, Илья, ты миллионером станешь!

– Ты, Оман, мои деньги не считай! Думай, как здесь дальше будешь работать!

– Что мне думать? Надеюсь, ты сам решишь вопрос о своем преемнике. Или у тебя нет никого на примете?

– Есть один офицер, старший лейтенант Алексей Гудилов – заместитель командира той роты, где служат и твои недавние покупатели.

Дуканщик поинтересовался:

– Что представляет собой этот Гудилов? Почему именно его ты предлагаешь в качестве агента?

Трофимов ответил:

– Во-первых, он жаден! Любит деньги! Получаемое денежное довольствие практически не тратит. В Союзе родственников у него нет. Я с ним как-то разговаривал, плановую, так сказать, беседу проводил. Спросил, какая у него самая заветная цель в жизни? Ну, он начал о патриотизме говорить, о верности долгу, о желании быть полезным Родине, в общем, нес всякую околесицу, все же с замполитом беседовал. Но обмолвился: «Дослужить бы и дом собственный поднять и цветник, розы да гвоздики выращивать». И я понял, в чем его главная цель, смысл его жизни. В личном обогащении. Дом, цветы на продажу! Жажда денег – благодатная почва для предательства.

Дуканщик, внимательно слушая замполита, согласно кивнул головой. Майор продолжил:

– Во-вторых, он трус! Да-да, обычный трус, хотя и занимает должность заместителя командира роты спецназа. Ему предлагали повышение – в один из полков дивизии, командиром роты. Отказался, сославшись на то, что желал бы перейти в политические органы или на штабную работу. Мол, его призвание – людей воспитывать или работать с документами. Другими словами, пытается уклониться от непосредственного участия в боевых действиях. Ну и, в-третьих, он как офицер спецназа знает достаточно много, чтобы использовать эти знания.

Оман задумался, мерно перебирая четки. Затем проговорил:

– И все же я не вижу смысла вербовать младшего офицера!

Трофимов согласился:

– Ты прав, в вербовке какого-то старшего лейтенанта, заместителя командира роты, нет ни малейшего смысла, и когда я говорил о преемнике, то совсем не подразумевал Гудилова в качестве агента! Да и сам агент на базе, даже очень информированный, сейчас Амирхану не нужен! Общие данные собрать уже не сможет никто, ибо базу разделили на самостоятельные части, не связанные друг с другом и не имеющие общего командования на месте в том объеме, как это было совсем недавно. В плане боевого применения, а организационное подчинение кого и кому значения не имеет. Вербовать же агентов в каждом полку, батальоне – это безумие. Нет! Амирхану нужен не агент, ему нужен проводник, который, зная организацию частей и подразделений, их задачи, маршруты движения в горах, систему установки засад, планы минных полей и проходов в них и так далее, мог бы выводить отряды сопротивления на цели, избегая столкновения с боевыми подразделениями, осуществляющими контроль за участками своей ответственности. И таким проводником вполне может стать Гудилов.

Оман посмотрел на замполита:

– Но ты же сказал, он трус?

– Да, трус, но умный трус! Осторожный! И работать будет, особенно если Амирхан обеспечит ему полное прикрытие.

– Что ты имеешь в виду?

– То, что для своих старший лейтенант должен перестать существовать!

– Не понимаю тебя, Илья! Яснее выразиться можешь?

– Могу и яснее. Вам надо похитить Гудилова! Взять в плен, причем сделать это следующим образом.

Майор нагнулся к Оману и тихо заговорил.

Когда он закончил, дуканщик воскликнул: