Текст книги "Крымский оборотень"

Начинал Абхаз. Он ловко разбил шары, но ни один из них в лузу не угодил. А вот Никита с первой же попытки уложил шар в лузу. А за ним – еще два. И лишь четвертый в лузу не зашел. Но ничуть из-за этого не расстроился, лишь улыбнулся своей обычной милой улыбкой и мимоходом глянул на Абхаза и мрачных бородачей за его спиной. Один из бородачей заметил этот взгляд и большим пальцем руки провел по своему горлу. На это Никита одарил жестикулирующего бородача персональной улыбкой. А затем такую же улыбку он послал и Абхазу – как раз в тот самый момент, когда Абхаз совсем уже намеревался щелкнуть кием по шару. Возможно, именно это и сыграло свою решающую роль – Абхаз промахнулся.

В следующий заход Никита спокойно уложил в лузу еще три шара и опять промахнулся на четвертом ударе. Но все равно счет стал для Абхаза просто угрожающим. У него не было ни одного шара в лузе, тогда как Никите оставалась забить лишь два шара. Абхаз стал сосредоточенным и целеустремленным, как зверь, выследивший добычу. Он прицелился, кий щелкнул, и первый шар влетел в лузу. А за ним в лузе оказались еще пять шаров подряд. Счет сравнялся. Абхаз перевел дух, взглянул на Никиту и увидел, что тот радостно, беззаботно, просто-таки по-детски улыбается. Абхаз ощерился, вздохнул, задержал дыхание, прицелился, кий сухо щелкнул – и шар не попал в лузу! До цели оставалась какая-то доля миллиметра, но именно она и решила судьбу всей игры. Никита, все так же непринужденно улыбаясь, выбрал позицию, двинул кием – и загнал сразу два шара. Один – в правую от себя лузу, другой – в левую. После чего небрежно бросил кий на стол. Затем он подошел к маклеру и изящным движением двумя пальцами взял у него деньги – свои и выигранные. И еще раз улыбнулся Абхазу, а заодно и всей его компании.

Абхаз никак не отреагировал на прощальную улыбку Никиты – он о чем-то совещался с командой. Совещание было коротким. Посоветовавшись, Абхаз глянул на Никиту и сказал только одно слово:

– Реванш!

На это Никита учтиво улыбнулся и уточнил:

– И на какую сумму будем играть?

– На все! – так же коротко ответил Абхаз.

Это означало, что Никита, согласившись, должен был отдать маклеру все деньги, которые он выиграл у Абхаза, плюс свои, которые служили ставкой в предыдущей партии.

– Согласен, – небрежно произнес Никита.

– Ты что? – цыкнул на него где-то сзади Пахомыч. – Опомнись! Никто еще не выигрывал у Абхаза два раза кряду!

– Должен же кто-то быть первым, – не оборачиваясь, ответил Пахомычу Никита. – Так почему не я?

С этими словами он подошел к маклеру и сунул ему кипу смятых купюр. Один из бородачей сделал то же самое.

– Ой-ой-ой!.. – простонал Пахомыч.

…Выиграл Никита у Абхаза и вторую партию. Причем гораздо легче, чем первую. Раздосадованный проигрышем и сбитый с толку беспечной улыбкой Никиты, Абхаз допустил даже не один, а целых три промаха, и это решило исход игры в пользу Никиты. Швырнув кий на пол, Абхаз стремительным шагом прошел к выходу, а за ним и вся его группа поддержки. У самого выхода один из бородачей обернулся и злобно посмотрел на Никиту, но уже угрожающих жестов не делал.

– Наверно, пошли стреляться, – предположил Никита, с усмешкой глядя на Пахомыча. – От нестерпимого позора. Знаю я их обычаи! Вот видишь, дядя, а ты кричал «ой-ой-ой». И где сейчас эти твои смешные восклицания? А деньги – вот они! Мои и твои. Так что бери половину и радуйся. Потому что есть повод.

К ним уже подходили другие игроки. Кто-то с поздравлениями, кто-то с загадочно мрачными лицами, кто-то желал познакомиться с Никитой поближе, кто-то поздравлял Пахомыча с тем, что он заимел такого протеже, то есть Сверчка. Шутка ли – выиграть у самого Абхаза! Да еще два раза подряд! Далеко пойдет Сверчок, а с ним – и Пахомыч!

– И все-таки домой мы пока не пойдем, – в раздумье сказал Пахомыч. – Подождем здесь до утра. Оно, конечно, вроде опасаться нечего, но с другой-то стороны как знать, что на уме у Абхаза, а тем более у его абреков? А сюда-то они со своими помыслами не сунутся. Эй! – щелкнул Пахомыч пальцами. – Всем вина! Сверчок угощает!

Дождавшись утра, Пахомыч и Никита покинули подпольную бильярдную.

– Знаешь что? – сказал полупьяный Пахомыч. – А не пора ли нам всерьез подумать о гастролях? По всему югу! Потому что – кто сейчас согласится с тобой играть после того, как ты раздел самого Абхаза? Что ты скажешь насчет гастролей?

– А поехали! – сказал Никита с улыбкой от уха и до уха. – Хоть сей момент!

8

– Вот, отбываю я, – сказал Никита своей сожительнице. – На кратковременный срок. Вернусь – богатым, это уж точно. Тогда и рассчитаюсь с тобой по долгам. И вообще, оформим наши отношения законным образом. Ох, и гульнем! С деньгами – почему бы и не гульнуть? Свадьба – ведь это же дело редкое. Может статься, один раз в жизни! – И Никита расхохотался, довольный своей шуткой.

Женщина ничего не сказала и лишь посмотрела на Никиту долгим и подозрительным взглядом. Кажется, она не очень верила, что Никита говорит правду.

– Ну, мне пора! – сказал Никита и на прощанье взмахнул рукой.

Начать гастроли решили с Баку и двигаться оттуда в сторону севера. Тбилиси, Сухуми, россыпь прибрежных курортных городков и местечек, Ростов, Крым, а там и до Одессы недалеко – таков был план гастролей. Задерживаться больше двух-трех дней в каждом городе резона не было – никакой профессиональный игрок так не делает. Сыграл пару-тройку партеек, сорвал куш, и двигай дальше. Причем никому не сообщай, когда и куда ты отъезжаешь, а то мало ли. Вдруг кто-нибудь пожелает отправиться за тобой следом, чтобы выследить тебя в глухом местечке и пощупать твои карманы! Всякое бывает. У профессионального игрока жизнь рисковая. Особенности профессии, так сказать.

…Свою первую партию в Баку Никита проиграл. Причем проиграл странным, необъяснимым и нелогичным образом. Поначалу все шло так, что лучше и не надо. Пахомыча в Баку знали, он отрекомендовал Никиту должным образом, договорился о месте и времени игры, а потом вдруг заявил, что сам он при игре присутствовать не будет, так как ему нездоровится. А потому Никита будет играть без него, без Пахомыча. Но тут, конечно, нет ничего страшного, все должно быть в полном порядке. Соперника Пахомыч подобрал Никите средненького, с ним-то он должен был справиться легко. Для начала Никита должен ограничиться одной партией – независимо от того, выиграет он ее или проиграет. А там будет видно. Да, и не надо ему, Никите, забывать о своем секретном оружии – улыбке. Чем искреннее и чаще Никита будет улыбаться, тем больше противник будет киксовать. Таков расчет, и он обязательно должен оправдаться.

Зал, где Никита должен был играть, располагался в подвале какого-то огромного дома. В зале было жарко и душно, и Никита почти моментально вспотел. Пот заструился у него под рубашкой, вспотели лицо и шея, а главное – руки, в которых предстояло держать кий.

– Ну и жарища у вас! – заметил Никита какому-то посетителю. – Дышать нечем!

– Так ведь Баку! – пожал плечами посетитель. – Здесь всегда так. Юг! Лето!

Начали играть. Пот застилал Никите глаза, кий то и дело предательски скользил и вертелся в руках. За всю партию Никита загнал в лузу лишь три шара, тогда как на противника жара и духота, похоже, не действовали никак. Расстроенный проигрышем, Никита отшвырнул кий и вывалился из подвала в прохладу бакинской ночи.

– Проиграл! – трагически сообщил Никита Пахомычу, вернувшись в какое-то подобие караван-сарая, где они сняли себе жилье. – Просадил кучу денег!

– А что так? – самым невинным голосом поинтересовался Пахомыч.

– А! – махнул рукой Никита. – Куда ты меня привел? Жара в том подвале – невообразимая! Кий так и вертится в руке, так и скользит!

– Так ведь и у соперника кий также, наверное, скользил и вертелся, – пожал плечами Пахомыч. – Почему же он выиграл, а ты проиграл?

– Ну, наверное, он к такой жаре привычный, – неуверенно предположил Никита. – А я-то в первый раз в таком пекле!

– Вот! – торжественно поднял палец Пахомыч. – Так оно и есть! Я тебе скажу больше. Думаю, они там специально организовали такую духоту.

– Это как так – специально? – недоуменно спросил Никита. – Зачем?

– А затем, чтобы ты проиграл, – пояснил Пахомыч. – И, наверно, еще кто-то – такой же зеленый, как и ты. Жара – это один из приемчиков, понимаешь? И ведь все вроде бы честно, так что не подкопаешься! Ну, жара… На то он и юг. Но тот, кто к такому приемчику готов, – он и выигрывает. Ты вот оказался неготовым…

– Так почему же ты меня не предупредил, коль ты все это знал? – удивился Никита.

На это Пахомыч ничего не ответил и лишь многозначительно улыбнулся.

– Так ты что же, сделал это специально? – еще больше удивился Никита. – Но зачем?

– А чтобы ты понял, что ты значишь без Пахомыча, – самым спокойным тоном произнес Пахомыч. – Чтобы до тебя дошло, что без Пахомыча ты – никуда. Что там жара! Знаешь ли ты, сколько других шулерских приемчиков существует у бильярдистов! Вот видишь, ты не знаешь. А я знаю.

– Ну, ты и гад! – со злостью вымолвил Никита. – Держишь меня, как козла на веревочке!

– Конечно, держу, – согласился Пахомыч. – Могу даже пояснить, для чего. А для того, чтобы и мне перепало от твоих талантов. Надо же мне как-то жить! Так что не вздумай обрывать эту веревочку. Пропадешь. Потому что много еще всяких секретов имеется у нашего брата бильярдиста. А кто тебе о них поведает, кроме меня?

– Вот как дал бы тебе в лоб! – замахнулся Никита.

– Ну, дай, – спокойно согласился Пахомыч. – Да только не советую. Потому что повредишь себе руки. И как будешь играть? Руки для бильярдиста – это все.

На это Никита ничего не сказал и лишь раздраженно хмыкнул.

– Ничего, – сказал Пахомыч. – Завтра следующая игра. Я уже договорился. Там-то все будет как полагается. Никакой бакинской жары…

И действительно, следующая игра проходила совсем в других условиях. В зале было уютно и прохладно, в полурастворенные окна залетал легкий ночной ветерок. И Никита выиграл. Побежденный соперник предложил реванш, но и реванш остался за Никитой.

– Вот видишь, что значит Пахомыч в твоей жизни! – сказал после игры парню его наставник. – Куда ты без меня?

Выиграл Никита и три следующие игры.

– Ну, пора собираться в другие города, где нас с нетерпением ждут, – сказал Пахомыч. – В Баку мы свое получили. Пора, пора!

– Могли бы остаться еще на пару деньков, – не согласился Никита. – Коль уж мне попер здесь такой фарт.

– Нет, не могли бы, – возразил Пахомыч. – Фарт фартом, но свобода дороже.

– При чем тут свобода? – не понял Никита.

– А притом, что мы с тобой нарушаем социалистический закон, – ухмыльнулся Пахомыч. – Сколько раз я тебе это говорил! Мы играем на деньги, а азартные игры запрещены законом. А это означает, что не сегодня, так завтра наши личности заинтересуют товарищей милиционеров. И знаешь, что тогда будет?

– Догадываюсь, – буркнул Никита.

– Так вот, – резюмировал Пахомыч. – Потому-то нам и пора. Да ты не горюй! Городов, помимо Баку, много, и везде идет игра. Надо лишь знать ходы-выходы. А я их знаю.

После Баку они отправились в Тбилиси, оттуда – по прибрежным курортным городам. Где-то Никита проигрывал, но большей частью все же выигрывал, и его капитал, а равно и капитал Пахомыча, увеличивался. Больше трех-четырех дней они нигде не задерживались, опасаясь милиции, а кроме того, еще и всяческих смутных личностей, которые в изобилии вертелись вокруг каждого подпольного игрового зала. Никите и Пахомычу везло: ни милиция, ни грабители ни разу их не потревожили.

В начале осени они приехали в Ростов. Город был большой, подпольных игровых залов здесь было немало, и Пахомыч сказал, что здесь можно задержаться и подольше – дней на десять. А потом махнуть в Крым и залечь на дно в каком-нибудь крымском городишке до самой весны. Осенью, а тем более зимой гастролировать особого смысла нет. Бильярдная игра на интерес – понятие большей частью сезонное. Настоящий игрок отправляется в игровое турне весной и гастролирует все лето. Эти времена года – самая золотая пора для профессионала. Во-первых, весной и летом путешествовать намного приятнее, чем в зимнюю слякоть. Во-вторых, в это время в южные города съезжается много народа – и профессиональных игроков, и тех, кто лишь мнит себя таковыми. Следовательно, есть с кем сразиться и есть у кого выиграть. Итак, Ростов, а затем – Крым, и лежбище до самой весны.

Здесь-то, в Ростове, Никита и решил расстаться с Пахомычем. Никита мыслил так: теперь он – профессиональный игрок, благодаря Пахомычу он изучил все какие есть уловки и хитрости в игре, он, оказавшись в незнакомом городе, легко может найти в нем подпольную бильярдную, а, следовательно, для чего ему нужен нахлебник в лице Пахомыча? Спасибо, конечно, Пахомычу за то, что он ввел Никиту в круг профессиональных бильярдистов и научил его всяческим премудростям, – но ведь он, Никита, за это Пахомычу и заплатил! Щедро, не скупясь, половину всех своих выигрышей! А дальше-то за что ему платить? Для чего ему такая обуза, как Пахомыч?

На такую мысль Никиту натолкнул некий субъект, с которым он случайно познакомился в одной ростовской бильярдной. Была чудная осенняя ночь, Никита ждал своей очереди, чтобы сразиться с очередным соперником, Пахомыч куда-то отошел. В это самое время к Никите и подошел тот самый субъект.

– Надо бы нам поговорить, – сказал ему субъект.

– Мне с тобой? – удивился Никита. – А кто ты такой?

– Это – неважно, – сказал субъект. – Потому что речь будет идти не обо мне, а о тебе.

– Обо мне? – удивился Никита.

– Именно так, – подтвердил субъект.

– А что, у нас есть общая тема для разговора?

– Ну, это смотря как повести разговор, – туманно выразился субъект.

– Тогда говори коротко и прямо, – сказал Никита. – А то мне некогда. У меня скоро игра.

– Знаю, – кивнул субъект, помолчал и спросил: – Значит, работаешь на пару с Пахомычем?

– Какое тебе дело, с кем я работаю? – дернул плечом Никита.

– В общем-то никакого, – зевнул субъект. – Это ты с ним маешься, а не я. Отдаешь ему деньги… А за что? Ты играешь, а он богатеет. Разве это справедливо?

– И что же? – осторожно спросил Никита.

– А то, что не будь этого Пахомыча, ты был бы богаче в два раза, – сказал субъект. – Простая арифметика!

– Мои деньги – кому хочу, тому и отдаю! – не очень уверенно парировал Никита.

– Оно конечно, – согласился субъект. – Да вот только…

– Что? – насторожился Никита.

– Кинет тебя Пахомыч, вот что, – сказал субъект. – То есть обманет. Подставит. Сдаст.

– Это как так? – не понял Никита.

– А вот так, – исчерпывающе пояснил субъект.

– Ну, – засомневался Никита, – это вряд ли. Для чего ему меня подставлять и сдавать? Я плачу ему деньги!

– Так ведь ты не знаешь Пахомыча! – возразил субъект. – А я – знаю.

– И что же? – глянул Никита на субъекта.

– Мутный он тип. Ненадежный. Ты видел его левую руку?

– Ну…

– А спрашивал, отчего она такая?

– Спрашивал, но он не сказал.

– И не скажет, – ухмыльнулся субъект. – С чего бы ему об этом тебе говорить? С этой рукой когда-то вышла интересная история! Покалечили ему ладошку добрые люди, чтобы он никогда больше не мог держать кий в руках! Ты спросишь – за что? А я тебе отвечу так: за хорошее дело никто никого не калечит. Значит, было за что. А именно – за жульничество. Поймали его на жульничестве раз, поймали другой, по-хорошему предупредили: смотри, мол, если поймаем и в третий раз! И что ты себе думаешь? Уличили и в третий раз! Ну, и того… С той-то поры он и живет с искалеченной рукой… И, значит, кормится с таких талантливых и зеленых, как ты. А потом сдаст!

– Да кому же? – с недоумением спросил Никита.

– Известно кому, – ответил субъект. – Каким-нибудь бандитам. Да и не просто сдаст, а продаст за деньги. Вот ведь какое дело! Так, мол, и так, скажет, есть у меня один богатенький, но глупенький игрочишка. Сверчком кличут. И подскажет, как тебя получше обчистить. А то и отправить на тот свет. Ну, а бандиты ему за это и отстегнут… Знаешь, скольких таких, как ты, он сдал?

– Откуда мне знать? – буркнул Никита.

– Вот и я не знаю в точности, – вздохнул субъект. – Но поговаривают, что многих…

– Так отчего же его терпят? – спросил Никита. – Почему он вхож в разные места?

– Потому, что нет прямых доказательств его вины, – сказал субъект. – А без доказательств это будет поклеп и поношение. Есть и другая причина… – субъект помолчал, будто собираясь с мыслями, и повторил: – Есть и другая причина… Не меня же сдают, а кого-то другого! Для чего же мне беспокоиться? Вот когда будут сдавать меня, тогда, конечно, я и начну волноваться. А так-то – каждый зарабатывает на хлеб как может. Каждый за себя.

– Ну, а у тебя – что же за причина беспокоиться? – спросил Никита.

– Так ведь тут как… – замялся субъект. – Я же говорю – кушать хочется всем. Стало быть, и мне тоже. Вот я и подумал…

– И за что же мне тебе платить? – жестко спросил Никита. – За те слова, которые я сейчас от тебя услышал?

– Можно, конечно, и за них, – сказал субъект. – Потому что я выдал тебе ценную информацию. Предупредил. А предупрежден – значит вооружен. Слышал или нет такую мудрость? Слова иногда дорого стоят. А поступки – еще больше…

– Какие такие поступки? – не понял Никита. – Ты это о чем?

– Я мог бы помочь тебе избавиться от Пахомыча, – пояснил субъект.

– Это как же? – насторожился Никита.

– Ни-ни! – замахал руками субъект. – Никакого душегубства и даже ни малейшего кровопролития! Все будет чинно и благородно! Просто на какое-то время Пахомыч исчезнет из твоей жизни. Может даже так статься, что и надолго.

– И куда же это он исчезнет?

– Сядет в тюрьму.

– И кто же его туда посадит? Ты, что ли?

– Разумеется, не я, – кротко ответил субъект. – Но с моей скромной помощью…

– Это как так? – не понял Никита.

– А вот так… Да и зачем тебе знать? Тебе нужен результат, не так ли?

– Допустим…

– Вот я его тебе и обеспечу. А ты мне за это заплатишь. И мы будем квиты. И разбежимся навсегда.

– А если обманешь? – с подозрением спросил Никита.

– Вопрос правильный, – кивнул субъект. – Если бы ты его мне не задал, то дальше я и разговаривать с тобой не стал бы. А так…

Субъект поднял руку, щелкнул пальцами и подозвал к себе кого-то из распорядителей бильярдной.

– Скажи этому молодому человеку, – попросил он у распорядителя, – как меня кличут.

– Ну, Боцманом, – ответил посетитель. – А что такое?

– Ничего, – сказал субъект. – Благодарю тебя, голубчик. Ступай себе. Вот видишь, – глянул субъект на Никиту, – я – Боцман.

– И что же?

– А то, что если я тебя обману, ты сдашь меня тому же Пахомычу. Так, мол, и так, Боцман замышляет против тебя нехорошее дело. И тогда мне только и останется, что заказать панихиду по самому себе, многогрешному. Ты уразумел суть дела?

– Допустим…

– Вот и хорошо. Значит, поступим так. Сегодня ты играешь в Ростове свою последнюю партию. Доиграешь – и постарайся моментально исчезнуть из города. Куда хочешь! Понятно, что втайне от Пахомыча, чтобы он не увязался за тобой. Ну, а все прочее – это мое дело. Да, и смени себе прозвище. На всякий случай. А то вдруг Пахомыч когда-нибудь пожелает тебя найти и задать пару вопросов? А по новому прозвищу попробуй тебя найди… Еще раз спрашиваю – ты уразумел суть дела?

Никита в раздумье кивнул.

– А тогда – попрошу денежки, – сказал субъект. – Конкретную сумму я не называю, но так, чтобы мне не было обидно. Работа-то мне предстоит тонкая! Да не здесь, не на виду! – видя, что Никита полез в карман, воскликнул субъект. – Уединимся вот в том уголке – там полутьма, а потому никто ничего не разглядит.

Вот так оно все и случилось. Никита сыграл партию, выиграл, отказался от предложения о реванше, рассчитался с Пахомычем, сказал ему, что выйдет на минутку подышать свежим воздухом, а сам помчался по направлению к вокзалу. И вскоре он уже ехал в поезде в сторону Краснодара. А пока ехал, придумывал себе новое прозвище. И придумал. Профессиональный игрок в бильярд Сверчок исчез, вместо него появился игрок Улыбка.

С той поры Никита Пахомыча больше не видел и ничего о нем не знал. Лишь однажды, будучи в Анапе, он краем уха слышал от одного бильярдиста, что Пахомыча будто бы замели в Ростове за какие-то старые дела. И вроде ему грозит серьезный тюремный срок.

Так Никита прожил два года. С началом весны и все лето он разъезжал по южным городам, играл, развлекался… К той даме, с которой он сожительствовал в Новороссийске, он, понятное дело, не вернулся. Он и думать о ней забыл, и, конечно же, так и не вернул взятые у нее в долг деньги. Какие деньги, какая дама? Уж кого-кого, а всяческих дам ему хватало в избытке. Сплошные мимолетные романы! Да иного и быть не могло при его общительности, широкой улыбке и деньгах. К тому же Никите еще и везло: за все время гастролей милиция ни разу его не потревожила, да и всяческая уголовная публика так и не проявила к нему интереса.

В сорок первом году Никита, как обычно, наметил очередные гастроли и даже успел побывать в нескольких южных городах. Но в июне грянула война. Она застала Никиту в Симферополе. Изменилось все, и притом буквально в считаные дни. Больше не было возможности играть в бильярд: большая часть подпольных бильярдных закрылась, да и передвигаться из города в город стало намного труднее. Участились проверки документов, людей стали ссаживать с поездов и сурово допрашивать: куда, мол, ты собрался, по каким таким надобностям, да и вообще – кто ты таков? И что Никита мог ответить на эти вопросы?

Потому-то он и остался в Симферополе. Но и здесь ему не было покоя. Шла мобилизация в Красную Армию, мужчин отправляли на фронт. А воевать Никита не желал. По случаю он купил за большие деньги медицинскую справку, что у него – грыжа, а потому призыву он не подлежит. На какое-то время он успокоился и даже завел интрижку с одной симпатичной особой, переселившись к ней в качестве сожителя.

Время между тем было тревожное, враг наступал, он подходил все ближе к Крыму, и уже витали в городе тревожные слухи, что если так пойдет и далее, то, пожалуй, к осени фашисты войдут в Крым, а значит, и в Симферополь. Никита относился к таким слухам с опаской и тревогой, ему хотелось немедля покинуть Симферополь и любыми путями и способами уехать куда-нибудь подальше – в Среднюю Азию, в Сибирь или даже на Дальний Восток, словом, туда, где войной пока не пахло. Но попробуй выбраться из города, который превратился в западню! Мигом арестуют, да еще и обвинят в дезертирстве, если не военном, то трудовом. А то, чего доброго, как-нибудь прознают о довоенном образе жизни Никиты, и уж тогда-то ему точно несдобровать.

Все, кто не был в армии и не трудился на заводах и в госпиталях, обязаны были ежедневно выходить на строительство оборонных сооружений. Выходил и Никита – куда же было деваться?

Тут-то его и заметили сотрудники НКВД. Однажды к нему подошли двое в военной форме и велели следовать за ними.

– Это куда же? – испугался Никита. – Зачем?

– Там увидите, – коротко пояснили люди в форме.

Никиту привели в какой-то кабинет, где за столом сидел мужчина в военной форме с майорскими петлицами. У майора было усталое лицо и красные глаза, как у человека, который долгое время не спал.

– Почему не на фронте? – спросил майор.

– Не берут, – развел руками Никита. – Сказали, что негоден… У меня и справка есть, что негоден! – поспешил заверить он.

– Воевать можно не только на фронте, – сказал майор.

– Конечно! – горячо согласился Никита.

– Вот что, товарищ Филиппов, – майор поднял на Никиту воспаленные глаза. – Мы наблюдаем за вами уже долгое время и пришли к выводу, что вы человек для нашего дела вполне подходящий.

– Для какого дела? – осторожно поинтересовался Никита.

– Для борьбы с захватчиками в их тылу, – сказал майор. – На оккупированной врагом территории. Как вы смотрите на такое дело?

– Я готов, – сказал Никита.

Ну, а что он еще мог сказать? Выбора у него не было.

– Вот и отлично, – сказал майор. – Тут, товарищ Филиппов, такое дело… Скорее всего, на какое-то время Красная Армия из Крыма уйдет. Соответственно, в Крым войдут фашисты. Но борьба с оккупантами будет продолжаться. Будем, так сказать, бороться другими методами. С этой целью мы оставляем в Крыму городское подполье, а в горах – партизанские отряды. Вы меня понимаете?

– Да, – сказал Никита.

– Замечательно. Родина и партия мобилизует вас, товарищ Филиппов, на подпольную борьбу с фашистскими захватчиками. Вам ясна задача?

– Разумеется, – ровным голосом произнес Никита. – Но…

– Сейчас я все объясню, – сказал усталый майор. – Итак, партизанское движение и городское подполье. Где бы вы хотели сражаться с врагом? В горах? В городе?

– Я человек городской, – поразмыслив, сказал Никита. – Думаю, что Родине я больше пригожусь как подпольщик.

– Хорошо, – сказал майор. – Значит, так. Завтра утром вы явитесь сюда же, в этот кабинет. Ровно в девять ноль-ноль. Просьба не опаздывать, а тем более – не уклоняться. И то и другое будет считаться дезертирством. А это по законам военного времени – суд. А учитывая, что враг на подходе, то и суда никакого не понадобится. Вам все ясно?

– Да, – ответил Никита. – Вполне.

– Тогда до завтра, – сказал майор и прикрыл ладонью глаза.

Воевать Никита не хотел – ни партизаном, ни подпольщиком, ни кем бы то ни было еще. Но куда было ему деваться? Этот усталый майор выразился вполне конкретно и отчетливо. Вздумаешь увильнуть – будут судить. А то, может, и суда никакого не понадобится. Щелк курком – и нет веселого парня Никиты…

Назавтра к назначенному времени Никита был у майора. В кабинете, помимо него, присутствовало еще пятнадцать человек. Были среди них и молодые, и пожилые, и мужчины, и даже несколько женщин.

– Вся компания в сборе, – сказал майор. – Что ж, замечательно. Вы все – подпольная группа под названием «Чатыр-Даг». Будете действовать в Симферополе и его окрестностях. А сейчас я расскажу о том, что вам предстоит делать. Записывать ничего нельзя, все придется запоминать. Пароли, явки, места, где находятся склады с оружием, клички друг друга… Кстати, насчет кличек. Их вам нужно придумать себе немедленно. И впредь называть друг друга только по кличкам. Так надо в целях конспирации.

Когда очередь дошла до Никиты, он немного подумал и назвался Бильярдистом. Вначале он хотел назваться Улыбкой, но потом подумал, что это может быть небезопасно. Все-таки Улыбка – это было его прозвище в другом мире, и этот мир, как ни крути, был противозаконным. А потому кто его знает, как оно обернется, даже несмотря на войну? А вдруг каким-то боком, с какого-то немыслимого конца, каким-то образом да всплывет его былое криминальное прозвище? Нет уж, лучше назваться каким-то другим словом. И Бильярдист – самое из них подходящее. И по существу, и никто ничего не заподозрит.

Вот так веселый гастролер-профессионал Никита Филиппов и стал подпольщиком в городе Симферополе.