Текст книги "Бой с невидимкой"

Глава 3

– Ну что, нашли что-нибудь? – окликнул Онысько подчиненных.

Услышав его голос, милиционеры по одному стали выбираться из обгоревших развалин – уставшие и перепачканные сажей.

– Да что тут найдешь! – разочарованно махнул рукой один из милиционеров. – Если что и было, то сгорело. Тем более что неизвестно даже, что искать. Какие такие доказательства могли оставить здесь бандиты? Вон они, доказательства! – Милиционер указал на пепелище. – Других и не надо…

– А тогда… – начал было Онысько, но не договорил, потому что со стороны болота вдруг послышался чей-то громкий и, показалось участковому, взволнованный крик.

Павло посмотрел в сторону, откуда раздавался крик: кто-то торопливо двигался по жердяному настилу, то и дело в спешке оступался, махал руками и кричал. Присмотревшись, участковый узнал в шедшем человеке Степана Жука. Степан жил в Березичах и с недавних пор являлся заведующим сельским магазином. Это был первый магазин, открывшийся в селе после ухода немцев. Ассортимент был в нем немудрящий – соль, сахар, крупы, спички, всякие хозяйственные мелочи, кое-какая одежда, – но все же это был самый настоящий магазин! Теперь селянам и хуторянам не нужно было за всякой мелочью ездить в районный центр. Да еще попробуй доберись до того райцентра! Дорога – одно название, сам райцентр расположен на другом берегу реки, мост через реку хоть и есть, но он далеко. И хорошо, если кто-то согласится перевезти тебя через реку на лодке! А то ведь – простоишь на берегу день-деньской, да так ни с чем и вернешься назад. Что ни говори, а магазин в Березичах – это было просто-таки здорово. К тому же в нем могли отпустить товар в долг, и это также было великое дело, потому что мало у кого из селян и хуторян водились деньги. Где их взять, те деньги? Для этого, опять же, нужно было идти в город с каким-нибудь своим товаром, продать этот товар, а ведь и у горожан денег также было негусто, так что попробуй тот товар еще продать…

И вот – заведующий сельским магазином Степан Жук, торопясь и оступаясь в болотную жижу, приближался сейчас к сгоревшему ночью хутору. Впрочем, вряд ли к хутору, что ему было делать на сгоревшем хуторе? Нет, он торопился к участковому Павлу Онысько! Он, разумеется, знал, что участковый сейчас здесь, на сожженном хуторе. А коль так, то весть, которую хотел сообщить Степан Жук, была очень важной. Уж такой важной, что дождаться возвращения участкового в Березичи было просто-таки невозможно. А коль оно так, то эта весть была дурная. Страшная, потому что если бы она была хорошей, то можно было бы и не торопиться. Можно было бы дождаться, когда участковый вернется в Березичи, и уж тогда обрадовать его хорошей вестью. Радость – она умеет ждать, это горе – нетерпеливо.

– Что? – громче обычного спросил участковый, когда Степан Жук наконец добрался до островка. – Что случилось?

– Магазин… – захлебываясь воздухом, произнес Степан Жук. – Магазин…

– Что – магазин? – Онысько подошел к Степану Жуку, взял его за плечо и встряхнул. – Что магазин?

– Обокрали магазин… – сообщил Степан Жук, пытаясь отдышаться. – Вынесли все… И крупу, и муку, и соль, и сахар, и спички, и всю, какая была, одежду и обувь. А потом – подожгли… Подожгли магазин, я говорю… Хотя – полностью он и не сгорел. Только наполовину. Сбежались люди, потушили… Вот ведь оно какое дело! Только недавно открылся магазин, а уже ограбили и подожгли…

– Когда это случилось? – спросил кто-то из милиционеров.

– Недавно… Совсем недавно… ранним утром, – ответил заведующий, стараясь вытереть жидкую болотную грязь с лица. – Как только все вы отбыли на этот хутор, так и того… Будто знали, что в селе никого не осталось. Ни милиции, ни «ястребков»… Подъехали на подводах, сбили замки, весь товар мигом погрузили… Подожгли… И уехали в сторону болот…

– Откуда ты знаешь, что из магазина все вынесли? – спросил участковый. – А может, все сгорело?

– Нет, – покрутил головой Степан Жук. – Вынесли… Ведь не осталось же ничего в магазине… то есть в той части, которая не сгорела. Да и к тому же несколько мешков с крупой валялись на дороге. Обронили, наверно, в спешке… Вот я и прибежал к вам сюда… Потому что дело-то какое… страшное дело!

– Ну а ты-то сам где был, когда грабили и жгли магазин? – спросил Онысько.

– А дома я был, – ответил Степан Жук. – Время-то было раннее… То есть я не успел еще прийти в магазин. А то, если бы я там был, они бы меня того… Они же никого не оставляют в живых! Известное дело…

– Они – это кто? – спросил участковый.

– Они… – повторил Степан Жук, пошарил в кармане и вытащил оттуда смятый серый клочок бумаги. – Вот – я нашел пришпиленным на дереве у магазина. Там написано…

Павло Онысько взял бумажку и стал читать. Он, конечно же, догадывался, что в ней написано, он, можно сказать, знал те слова наизусть еще до их прочтения. Но он все же их прочитал вначале про себя, а затем и вслух:

– «Мы, честные украинцы, забираем этот товар, чтобы вести борьбу за наше святое дело – свободную Украину. Привозите еще, мы не откажемся. Перемога». Вот что написано в этой бумажке, – участковый по очереди оглядел всех своих подчиненных.

– Понятное дело, что не любовное признание Маричке с соседнего хутора! – угрюмо произнес один из милиционеров. – А все-таки – ловко придумали! Дождались, пока мы все выедем из Березичей на этот хутор, и того… Будто знали, что в селе никого из нас не осталось!

– Конечно, знали! – отозвался другой милиционер. – Да и что тут знать? Все знали. В селе – разве что-нибудь скроешь?

– Так-то оно так, – в раздумье проговорил первый милиционер. – Вот только как они успели – так быстро?

– Сообщил им кто-то заранее, вот и успели, – предположил второй милиционер. – Подошли ночью к селу, затаились, дождались, пока мы все уйдем – ну и напали.

– Да, но кто-то же им обо всем сообщил! – почесал в затылке первый милиционер. – Причем очень скоро. Уж так скоро, будто этот информатор живет где-то совсем рядом, в самих Березичах.

– И чему ты удивляешься? – пожал плечами второй милиционер. – Ну, живет. Ну, в Березичах. Много разного народа живет в селе. Всякие живут.

– А вот мне интересен еще такой вопрос, – глянул на Жука третий милиционер. – Степан, вот ты говоришь, что они увезли товар на подводах. Но откуда ты это знаешь, коль ты сам, по твоим словам, был дома?

– Так ведь на чем еще можно увезти такую прорву товара? – удивился Степан Жук. – Только на подводах.

– А откуда они раздобыли столько подвод? – удивился третий милиционер. – Ведь у них-то самих никаких подвод нет – это нам достоверно известно! В болотах для чего подводы? Ведь утопнут – и подводы, и кони. А тут такое количество лошадей и бричек! Откуда, спрашивается?

– Вот что я вам скажу, братцы! – хлопнул себя по лбу первый милиционер. – Сдается мне, что все это было спланировано! Да! Рассудите сами. Вначале они раздобыли подводы. Затем ночью, чтобы никто не видел, подогнали их к Березичам и укрыли в леске. Лесок-то неподалеку. Той же ночью они сожгли хутор Евгена Снигура и постреляли людей. И когда мы все с утра пораньше ринулись на тот хутор, они преспокойно вошли в Березичи, разграбили магазин и так же спокойно ушли. Говорю вам – это спланированная операция! Обвели нас вокруг пальца, как курят.

– Может, оно так, а может, и не так, – вмешался в разговор участковый. – А пока вот что. Четверо из вас отправляются вместе со Степаном в Березичи. Один остается со мной. Ступайте к магазину. Возьмете его под охрану, посмотрите, что там и к чему. Поговорите с людьми… И ждите нас. Когда мы тут управимся, тоже подойдем к вам. И вместе будем думать, что делать дальше.

* * *

Дождавшись, пока четыре милиционера и Степан Жук покинут хутор, Павло Онысько вытащил из кобуры ракетницу и запустил в воздух ракету. Потом еще одну. Это был условный сигнал, означавший, что все «ястребки», которые сейчас были на соседних хуторах, должны немедленно вернуться на хутор Евгена Снигура. Бывший хутор, правильнее говоря.

Вскоре стали подходить «ястребки», удивленные и встревоженные.

– Что случилось? – спрашивал у участкового каждый из них. – Почему ракетами сигнал подавали?

– Соберетесь все, тогда и скажу, – хмуро отвечал каждому из них Онысько. – Чтобы не повторяться.

Когда все «ястребки» собрались на сожженном хуторе, участковый спросил у них:

– Ну так что? Нашли кого-нибудь на хуторах?

– Если бы нашли, то ты бы это услышал издалека, – усмехнулся один из «ястребков». – Но, как видишь, никого не нашли. Да и не такие они дураки, чтобы таиться на хуторе. Это после такого-то страшного дела! Знали ведь, что мы станем их искать! Потому и ушли в болота. А там попробуй их найди.

– Ну а народ-то – что говорит? – спросил Онысько.

– Народ? – усмехнулся «ястребок». – Молчит народ… Потому что боится.

– Ладно! – кивнул участковый. – Дело тут такое… Пока мы все толпились на этом островке и разгуливали по соседним хуторам, тем временем в Березичах ограбили магазин. Говорят, что вынесли все, что только можно. И подожгли…

– Ах ты ж, матушка моя родимая! – присвистнул кто-то из «ястребков». – Значит, мы – сюда, а они – туда? Лихо, ничего не скажешь!

– Да, лихо, – скривился Павло Онысько.

– Что, кого-то убили? – спросил «ястребок».

– На этот раз вроде никого, – ответил участковый.

– И на том спасибо! – буркнул «ястребок».

– Значит, так, – сказал участковый. – Сейчас все мы идем в Березичи. Все равно здесь, на болотах, нам делать больше нечего, потому что и без того нам известно, кто ночью спалил хутор и пострелял людей.

– Ну так оно и насчет магазина нам все известно! – пожал плечами «ястребок». – Знаем мы распрекрасно, чьих рук это дело…

– Ну а коль знаем, то будем думать, как их ловить, – сказал участковый.

– Это в болотах-то? – скривился «ястребок». – Поймаешь их там, как же!

– А тогда будешь ловить их у своей коханки под юбкой! – разозлился вдруг один из «ястребков». Его звали Олекса Цыганок, он был заместителем Евгена Снигура. – Что за разговоры? Да, будем ловить в болотах! Или, может, ты ждешь, пока они выжгут все окрестные хутора и поубивают всех их жителей? А может, ты и сам один из них, а? Коль уж так не хочешь, чтобы мы шли в болота!

– Это я один из них? – «Ястребок» сжал кулаки и подошел к Олексе вплотную. – За такие слова можно остаться и без зубов! И даже без головы!

– Тихо! – прикрикнул на них участковый. – Развоевались тут! С болотяныками бы так воевали, как друг с другом! Все, идем в село!

Проходя мимо хутора, где жили Василь и Горпина, участковый вспомнил, что обещал поговорить с ними и просил, чтобы они никуда не уходили с хутора.

– Покурите, – сказал он своим спутникам. – Я скоро…

Василь и Горпина были дома, они паковали домашний скарб.

– Никак задумали переезжать с хутора? – спросил Онысько. – И куда же, если не секрет?

– В Березичи, куда же еще, – неохотно ответил Василь. – Там мне обещали работу. Еще когда Пилипчук был живой.

– Слышал, – сказал Онысько. – И что же – не боишься?

– Кого это? – криво усмехнулся Василь.

– Сам знаешь кого.

– Так оно ведь и тут страшно, и там – тоже, – ответил Василь. – А жить-то все равно надо. На хуторах, пожалуй, еще страшнее. Вот Снигуры тому пример. Был хутор – и не стало хутора…

– И тех, кто на нем жил, тоже не стало, – жестко произнес участковый. – Всех постреляли. Кроме Евгена.

Горпина испуганно вскрикнула и зажала себе рот ладонью.

– Вот, значит, как, – оглянувшись на жену, сказал Василь. – Значит, и людей…

– Да, – все тем же жестким тоном произнес Павло Онысько. – И людей… Вот я и хочу у вас спросить. Вы живете неподалеку, можно сказать, по соседству. Так, может, что-нибудь слышали этой ночью? Или кого видели?

– Кого мы могли видеть в такой тьме? – пожал плечами Василь. – Может, кто и проходил мимо нашего хутора, но к нам-то не заходил никто…

– Что, и собака не лаяла? – поинтересовался Онысько. – Ведь оно как: если ночью загавкала собака, то хозяин обычно выходит во двор, чтобы узнать, отчего она гавкает. Так что там насчет собаки?

– А нет у нас собаки, – сказал Василь.

– Это как так нет? – удивился участковый. – Ведь была же! Я точно помню! Здоровенная такая! Белая с черными пятнами.

– А ушла со двора, – сказал Василь. – Вот уже неделю тому. И не вернулась.

– Это как так ушла? – еще больше удивился участковый. – Да чтобы собака покинула хозяйский двор… Неслыханное дело!

На это Василь лишь молча развел руками.

– Ну, хорошо, – сказал участковый. – Ушла и ушла. Но вы-то сами ничего не видели и не слышали?

– Да как же, – ответила на этот раз Горпина. – Слышали и видели… Вначале вроде как кто-то стрелял, а потом на хуторе у Снигуров пожар начался. Страшный такой, сильный пожар…

– Это – да, – подтвердил Василь. – Но кто там стрелял и в кого, и что жгли – откуда же нам знать? Сами-то мы туда не пошли. Побоялись.

– Значит, уезжаете? – после короткого молчания спросил участковый. – Ну, что ж… Вольному – воля. Желаю хорошо устроиться на новом месте.

И, не прощаясь, он покинул хутор. Василь и Горпина какое-то время смотрели ему вслед, а затем Горпина сказала:

– А ведь не поверил он нам – насчет собаки…

– И что же с того? – пожал плечами Василь. – Поверил, не поверил… Какая разница? Давай-ка лучше укладываться. Надо собрать все вещи засветло.

Горпина вновь принялась за дело. Но при этом тяжко вздохнула. А потом, спустя короткое время, вздохнула еще раз. И еще раз произнесла вслух, на этот раз уже самой себе:

– А ведь не поверил он насчет собаки! Ой, не поверил…

Глава 4

Все оказалось и в самом деле так, как говорил заведующий магазином Степан Жук. Из магазина был вынесен весь товар, который представлял хоть какую-то ценность: и крупы, и соль с сахаром, и мука, и спички, и свечи, и одежонка, и обувь… Что-то из товара, в спешке оброненное, валялось там и сям, но большая его часть из магазина исчезла. Само здание магазина было подожжено.

Прибыв на место, милиционеры и «ястребки» принялись осматривать место, да только ничего особенного осмотр не дал. Все было затоптано, да еще и ветер, принявшийся дуть со стороны болот, мигом замел следы. Земля, на которой расположились Березичи, была песчаной, песок здесь был повсюду, а песок для ветра – сущая забава. Дунул ветер – и нет на песке никаких следов.

Ничего путного не дал и опрос селян. Нет, народу-то было много, селяне осторожно подходили к магазину, опасливо косились на обгоревший угол здания, перешептывались между собой. Но перед участковым Павлом Онысько и другими милиционерами люди упорно безмолвствовали. Ничего, мол, мы не видели и не слышали, и не знаем, и даже не предполагаем. Сам Онысько, наученный горьким опытом, никаких особых откровений от селян и не ожидал, но все равно это глухое, непрошибаемое молчание, в конце концов, даже его вывело из терпения.

– Да как это ты ничего не видел и не слышал, когда ты живешь совсем рядом с магазином! – напустился он на одного селянина. – Как такое может быть? Да тут одних только подвод было с десяток, если не больше! Как же можно их не увидеть? Как можно их не услышать? Ты что же, убогий, издеваешься надо мной? Или ты вдруг ослеп и оглох? Как и все твое семейство?

– А не видел я ничего! – упорно гнул свою линию селянин. – И не слышал! И жинка моя то же самое. И дети… Хочешь, так сам у них спроси.

– И две твои собаки тоже не гавкали? – безнадежным тоном поинтересовался Онысько.

– И собаки не гавкали, – покорно согласился селянин.

– Наверно, они тоже у тебя ослепли и оглохли, – предположил Онысько. – Как и ты сам.

– Наверно, – согласился селянин.

– Вот дать бы тебе по лбу за такие твои слова! – в сердцах высказался Онысько. – Чтобы ты надо мной не издевался!

– Ну, дай, – опять выразил согласие селянин. – На то ты и власть, чтобы всем давать по лбу. Это же так просто! А ничего другого ты все равно не умеешь.

Онысько хотел что-то возразить селянину, но лишь махнул рукой. Какое-то время он молча стоял, в задумчивости глядя на обгоревший угол магазина, затем подозвал к себе всех «ястребков» и милиционеров.

– Значит, такое дело, – сказал он. – Они приезжали сюда на подводах. Мыслю, подвод было не меньше десятка. Товару-то увезено много! А отсюда вопрос: куда они направились с тем товаром?

– Наверно, к болотам, – предположил кто-то из «ястребков». – Куда же еще? А там – перетаскали товар на себе в глубь болот. Им все сгодится – хоть мука, хоть галоши…

– Это – понятно, – согласился Онысько. – А, значит, лошадей с бричками они оставили на краю болот. В болота они их с собой не возьмут. Это – дело немыслимое. Там и человек-то пройдет с трудом, а не то что лошадь с бричкой. Значит, нам срочно нужно найти тех лошадей. Чьими бы они ни были, а найти. Во-первых, лошади – это… в общем, попробуй прожить в здешних краях без лошади! А во-вторых, они – это доказательство. Всем понятно?

– Понятно-то оно понятно, – в задумчивости отозвался кто-то из «ястребков». – Если только они их не постреляли, тех лошадей. А что – запросто! Зачем им теперь лошади? А надо будет, добудут себе других.

– Вот вы это и выясните! – жестко распорядился Онысько. – В общем, так. Все «ястребки» отправляются на поиск лошадей с подводами! Олекса, ты где?

– Я тут, – отозвался Олекса Цыганок.

– Бери бойцов, не забудьте про оружие и отправляйтесь! Ты теперь за командира. Из Евгена какой сейчас командир. Ищите коников! И найдите. Приказ ясен?

– Ясен, – сказал Олекса Цыганок.

– Тогда – ступайте! – махнул рукой участковый. – А я с милиционерами покамест буду разгребать другое горе. Его тут целая гора, этого горя.

– Значит, так, хлопцы! – вздохнул Олекса Цыганок. – Проверяем оружие, считаем патроны, подтягиваем штаны, чтоб по ходу их не потерять, и вперед, искать коников! Думаю, что далеко ходить нам не придется. Болота – вот они, рукой отсюда дотянуться можно. Да не забывайте по пути вертеть головами во все стороны и приглядываться к кустам! А то вдруг кто-нибудь захочет из них в нас пострелять… Ну, пошли, что ли…

* * *

«Ястребки» все были селянами и хуторянами, а любой селянин и хуторянин сызмальства без труда различит, когда и куда ехала подвода и какая животина в нее была запряжена – кони или волы, и пустой была бричка или груженой, и сколько раз подвода в пути останавливалась, и по какой причине она останавливалась. Это была элементарная крестьянская азбука. Поэтому хлопцы, читая эту азбуку, без всякого труда напали на след уехавших подвод.

– Я же говорю – к болотам они подались! – всматриваясь в еле видимые в траве следы от колес и копыт, произнес один из «ястребков». – Могу даже сказать, куда именно они направились. Скорее всего, к Панскому броду. Через него проще всего уйти в болота. Особенно если на тебе груз. Я и сам с отцом в прежние времена ходил сквозь него не раз.

– Ну, пошли тогда к Панскому броду, – согласился Олекса Цыганок. – Но только не гурьбой, как на гулянку! А то вдруг они устроили у брода засаду! Знают ведь, что мы пойдем по их следам… В общем, так. Гнат, Левко и Гаврило – вы разведка. Вы пойдете впереди. Да осторожно, перебегая от кустика к кустику! А мы – за вами. И если что, сигнальте. А там разберемся.

Гнат, Левко и Гаврило ничего не сказали, лишь молча кивнули, сняли с плеч винтовки и скрылись в кустах.

– Пошли и мы, – выждав несколько минут, сказал Олекса Цыганок. – Оружие всем держать наготове. И никому не курить. И не разговаривать!

До Панского брода разведчики добрались без всяких приключений. Подойдя к нужному им месту, они затаились в густом кустарнике и долго лежали там, не двигаясь, всматриваясь и вслушиваясь в тишину. Больше, конечно, вслушиваясь, потому что разглядеть что-либо сквозь заросли лозняка, ольшаника и осинника было делом почти невозможным.

– Сдается, нет там никакой засады! – шепнул наконец Гнат. – Все ушли в болота… И коней что-то не видно…

– А вот мы сейчас проверим – кто тут есть, а кого нет! – сказал Гаврило. – Есть один хороший способ…

Он нащупал увесистую палку и, привстав, швырнул ее в близлежащий кустарник. Кусты всколыхнулись и затрещали, из них с испуганным криком вылетели несколько птиц. Но это и все. Ни людских голосов, ни выстрелов в ответ не послышалось.

– Я же говорю – ушли они все! – сказал Гнат. – Да оно и понятно. Богатства – много, тут каждый человек на счету. Не оставлять же его на берегу, богатство-то… Ну так я вернусь к хлопцам и приведу их сюда. А вы пока покараульте. Оно хоть никого тут и нет, а все равно не помешает…

Вскоре к двум разведчикам с осторожностью стали подбираться другие «ястребки».

– Так никто и не отозвался? – спросил Олекса Цыганок у Левка и Гаврилы. – Вот и хорошо. Тогда выбираемся из этих кустов! Но осторожно!

По одному и по двое «ястребки» стали выходить на открытое пространство, примыкающее к болоту. Да, никакой засады, похоже, болотяныки и вправду не оставили, но зато вскоре «ястребки» увидели другую беду, которая, если разобраться, было, куда как хуже и страшнее любой засады.

– Хлопцы! – испуганно и растерянно вскрикнул кто-то из «ястребков». – Скорее сюда! Вот! И вот… Господи…

Прибежавшие на зов хлопцы увидели картину, страшнее которой, пожалуй, для крестьянина и быть не может – мертвых лошадей. Их было много, убитых коников, никак не меньше десятка. Неподвижными, страшными холмами они лежали тут и там, и над ними уже назойливо кружили лесные птицы.

– Они же их… они же их и вправду постреляли! – пораженно произнес кто-то из «ястребков». – Вот, выстрелом в ухо… Да как же так? Зачем… их-то? Звери…

– А ты что же, хотел, чтобы они тебе их вернули в живом виде, да еще и заплели для красоты красные ленточки в гривы? – свирепо оскалился Олекса Цыганок. – Да еще и спасибо сказали? Ну тогда жди! Дождешься…

– Но ведь кони… – не мог прийти в себя «ястребок». – У кого-то же они их забрали. Как же ему теперь жить, у кого они забрали коня?.. Ведь что же это за хозяйство без лошади?

– Осмотреть все вокруг! – продолжая свирепо скалиться, велел Олекса Цыганок. – Сосчитать всех убитых коней! Снять с них сбрую! Поискать, может, есть и живые кони… Поискать также и брички! К коням и бричкам прикасаться с осторожностью! А то вдруг они оставили под ними для нас гостинец! Все, хлопцы, идите.

Искать пришлось недолго. Всего было обнаружено одиннадцать застреленных лошадей. И три живые лошади. Отчего их не застрелили тоже, таким вопросом никто из «ястребков» не задавался, потому что это был бессмысленный вопрос. Было также найдено семь бричек. Пустых, конечно же, но зато целых. И тут у «ястребков» никаких вопросов не возникало. Брички бандиты не уничтожили по той причине, что это дело долгое. А они торопились уйти в болота с ценным грузом. Да и что такое бричка без лошади? Лошадь, она куда важнее брички. Потому бандиты и постреляли лошадей, а брички оставили.

– Берем трех коников за поводья и топаем обратно, – скомандовал Олекса Цыганок. – Доложим все как есть начальству, а дальше – поглядим. Все, в путь! – Он помолчал и добавил, обращаясь уже исключительно к самому себе: – Жалко, конечно, коников. И людей жалко. Всех жалко. Хотя те, кто пострелял лошадок, какие же они люди? Они даже не звери. Я даже не знаю, кто они такие…

* * *

Пока «ястребки» искали лошадей, участковый Павло Онысько встретился с председателем сельского совета Михайлом Хижняком. Надо было поговорить и решить, что делать дальше. Разговор происходил в сельском совете – длинном, приземистом здании из почерневших бревен, которое осталось в селе еще с польских времен. Но не успел разговор начаться, как в помещение молча вошел и уселся на лавку – напротив участкового и председателя сельсовета – Евген Снигур. Автомат был при Евгене, он лишь снял его с плеча и положил рядом собой. Ни Павло Онысько, ни Михайло Хижняк ничего на это не сказали и стали смотреть на Евгена с молчаливой растерянностью.

– И долго вы будете на меня смотреть? – усмехнувшись одними лишь губами, спросил Снигур. – Я-то пока еще живой… Вы ведь собрались, чтобы поговорить, что делать дальше, не так ли? Вот и я хочу поучаствовать в разговоре. Потому что этот разговор касается и меня – разве не так?

– Так, – кивнул Михайло Хижняк. – И тебя тоже, даже больше, чем всех прочих, поскольку ты – командир «ястребков». А только…

– Похороны будут завтра, – сказал Евген. – А сегодня – будут разговоры. И дела…

– Оно так, – согласился председатель сельсовета. – На все свой черед. Что ж… Так что будем делать? А ведь что-то делать – надо, потому что дальше будет только хуже! Те, которые прячутся в болотах, уже и сейчас полновластные хозяева во всем Заболотье! А что будет завтра? А что мы делаем? А ничего. Оттого они и чувствуют себя хозяевами, что мы – ничего не делаем. Павло, скольких бандитов вы обезвредили за последний месяц?

– Троих, – нехотя ответил Онысько. – Застрелили ночью…

– Троих застрелили, – вздохнул Хижняк. – А скольких за это время застрелили и сожгли они? Вот то-то и оно. Да и что с того толку, что вы их застрелили? С мертвого не спросишь… А нам многое надо бы знать. И сколько их, и где они прячутся, и кто их помощники на хуторах и в селе… А главное – кто он, этот Перемога? Вот ведь – не будь этого окаянного Перемоги, то, может, и вся эта нежить повылазила бы из болот да разошлась по домам. Но, похоже, уж очень сильно они боятся этого Перемоги. Оттого и свирепствуют. Что Перемога им приказал, то они и делают… Вот и надо было не стрелять тех троих, а взять живыми. И выпытать у них все о Перемоге.

– Так уж получилось, – мрачно развел руками Онысько. – Они стреляли по нам, мы – по ним. Мы оказались ловчее…

– Ловко стрелять – это, конечно, хорошо, – скривился Михайло Хижняк. – Да только мне кажется, что, помимо стрельбы, есть и другие способы захватить бандитов. Всякие такие хитрости…

– Кто бы меня научил таким хитростям? – вздохнул Онысько. – Я ведь в участковые прямо с фронта подался. Верней сказать, прямо из госпиталя. Что, в общем, одно и то же. А на фронте – там никаких таких хитростей не надо…

– Ну так учись сам! – недовольно произнес Хижняк. – И милиционеров своих учи заодно. А то ведь одно название у них милиционеры.

– Научиться-то можно всему, – покачал головой участковый. – Да только пока мы будем учиться, они, которые в болотах, повыжгут все хутора, а заодно, может, сожгут и село. А кого не сожгут, того запугают. Хотя куда уж больше? Народ и так запуган до крайности. Нет, тут надо как-то по-другому. А вот как – кто бы мне это сказал?

– А, может, тут как раз и надо поступить по-фронтовому? – отозвался Евген Снигур.

– Это как же именно? – удивленно спросил участковый.

– А очень просто! – резко ответил Снигур. – Пойти в болото, найти их там и всех перестрелять! А на кого не хватит пули, того утопить в болоте!

– И кто же пойдет? – со скепсисом спросил Павло Онысько. – Я со своими пятью милиционерами и ты со своими двадцатью «ястребками», которые и стрелять-то толком не умеют? Грозная сила, ничего не скажешь! А сколько укрывается в болотах бандитов, ты знаешь? Не знаешь. А какое у них вооружение, тебе известно? Неизвестно. А какими тропами они уходят в болота, выходят из них и вновь уходят? Это тебе ведомо? А каких гостинцев они понаставили на болотных тропах? Может, хоть это тебе известно? Вот видишь, ничего-то нам пока неизвестно. Потому и соваться в болота нам не следует. Дурное дело – без всякого толку сгинуть в тех болотах. Нет, Михайло прав: тут надо как-то по-другому…

– И как же? – резким тоном поинтересовался Евген Снигур.

– Я думаю, что… – начал Онысько, но не закончил, потому что за окном раздался шум.

– Вернулись наши «ястребки», – глянув в окно, сказал Михайло Хижняк. – Ой, чует мое сердце…

Они втроем вышли на крыльцо. У сельсовета толпились вернувшиеся «ястребки».

– Вот, – сказал Олекса Цыганок одновременно Хижняку, Снигуру и Онысько. – Вернулись мы… И коников тоже нашли. Всего три лошадки. А еще одиннадцать – лежат у Панского брода. Постреляли их… А брички не тронули. Целые брички. А сами бандиты ушли в болота. Должно быть, спешили, потому что даже засады не оставили. Только и успели, что пострелять коней. Такие дела…

– Значит, вдобавок ко всем прочим нашим бедам еще одна беда прибавилась, – горестно констатировал председатель сельсовета. – Убитые бандитами лошади… Знать бы еще, чьи они, эти лошади.

– Да что тут знать! – вздохнул Цыганок. – Все тут понятно. На всех конях – и пострелянных, и живых – одно и то же тавро. Из Глушан все они, эти кони. Там – совхоз, и, значит, имеется совхозная конюшня. Вот оттуда их и увели. Думаю, что и брички тоже оттуда. Так что сообщайте в Глушаны, пускай приезжают и забирают все, что осталось. И коней своих заодно похоронят. Вот ведь что делается – сплошные похороны! И людей хоронят, и коней.

– Заходи в сельсовет, – только и сказал Олексе участковый. – Мы тут как раз совещаемся. Присоединяйся.

– Так вот, – продолжил прерванное совещание участковый Павло Онысько. – Сами мы с этими болотными тварями вряд ли справимся. Только людей положим. Значит, нам нужна помощь. Тем более что когда меня сюда назначали участковым, то так и говорили: если что, зови на помощь. Придем и поможем. Думаю, что надо позвать.

– И кого же ты намерен позвать? – поинтересовался Олекса Цыганок. – Может, солдат? Или милицию из района?

– Ну, это решать не нам, – пожал плечами участковый. – Кого пришлют, тот нам и будет помогать. Там, – он указал куда-то вдаль, – головы поумнее наших. Разберутся, кого прислать. Ну а мы им поможем, чем сможем. Что скажете на такие мои слова?

– Да что тут сказать? – в раздумье проговорил Михайло Хижняк. – Думаю, правильные твои слова. Надо просить помощи. И не надо опасаться того, что там, в районе, тебя станут ругать за то, что ты сам не можешь справиться с этими разбойниками. Ну, может, и поругают, так и что с того? Но и поймут! Во-первых, не ты один ничего не можешь поделать с бандитами, а все мы вместе. Во-вторых, попробуй с ними справься – с нашими-то силами и возможностями! Да еще когда народ до такой степени запуганный, что никто и помогать нам не хочет… Так что поезжай в район за помощью. Вот завтра с утра и отправляйся.

– А вы что скажете? – глянул участковый на Евгена и Олексу.

– А что тут сказать? – пожал плечами Олекса. – Не можешь построить свою хату – иди в примаки. Вот и весь сказ… Хотя, конечно, и обидно. Ведь у нас – сила. «Ястребки» и милиционеры – это же больше двух десятков хлопцев!

– Да уж, сила… – скептически ухмыльнулся председатель сельсовета. – Ни те ни другие даже толком не знают, за какой конец держать винтовку.

– Ну уж это ты зря! – оскорбился Олекса Цыганок. – Еще как знают! А кто на минувшей неделе уложил сразу троих бандитов! А у наших – ни у кого даже царапины! Так что кое-что мы умеем!