Текст книги "Последний бой комбата"

Глава 3

Зачистка северо-западного частного сектора закончилась в 14.00 24 января, немного позже назначенного срока. Но это объяснялось, во-первых, необходимостью проверить каждый дом, каждый подвал, развалины, всевозможные постройки, подбитую боевую технику, которая застряла в «зеленке». Во-вторых, короткими столкновениями с мелкими бандами боевиков. Это были остатки тех формирований, которые обороняли здания ДГБ, МВД, правительства. На восток и юго-восток они двигаться не могли, все пути отхода были блокированы. Так что в зону, пока еще не контролируемую федеральными войсками, оставался один путь отступления – через «зеленку», в том числе и в северо-западном секторе. В-третьих, продвижению десантников мешали плохие погодные условия – мокрый снег, слякоть, туман. Но как бы то ни было, ровно в 14.00 24 января, во вторник, командиры разведывательной, седьмой и девятой парашютно-десантных рот доложили комбату о выполнении первого этапа боевой операции.

Теперь предстояло оборудовать блокпосты. Их начали обустраивать в крупных, уцелевших от бомбардировок и налетов артиллерии домах и коттеджах. В проемах окон бойцы укладывали мешки с песком, оборудовали позиции круговой обороны, комнаты отдыха личного состава. На каждом блокпосту располагалось до взвода десантников. Заняв дома, бойцы пообедали сухим пайком. К наступлению темноты и второй этап операции по овладению северо-западным частным сектором был успешно завершен. Об этом командиры подразделений доложили комбату, а тот – командиру полка. Личный состав постов приступил к несению караульной службы.

Обосновавшийся в крепком двухэтажном, полностью сохранившемся здании недалеко от пересечения «коридора» с улицей, ведущей к дому печати, взвод старшего лейтенанта Лихолетова закончил оборудование блокпоста уже к 17.00. Взводный выставил два сменных поста – один на первом этаже, в зоне ответственности которого находились развалины и сады юго-западного направления, и другой – на втором этаже, который отвечал за северо-восточное направление, вплоть до улиц. Ровно через час на посты вышли первые часовые. После зачистки обстановка в «зеленке» успокоилась. Те боевики, что пытались оказать сопротивление, были уничтожены; остальные либо попрятались, либо, бросив оружие, ушли в кварталы многоэтажек.

Казалось, предстоящая ночь должна была пройти без каких-либо сюрпризов. Но это только казалось. Банда из шести бывших гвардейцев Дудаева, прятавшаяся в глубоком подвале под завалами из бетонных плит, трое суток просидела в укрытии. А когда закончилась пища и вода, ее главарь принял решение уйти из «зеленки». У бандитов была при себе гражданская одежда, собранная в близлежащих развалинах еще до зачистки сектора десантниками Голубятникова. Боевики не решились уйти утром, хотя слышали и стрельбу, и взрывы, сопровождавшие действия бойцов рязанского батальона. 23 января старший «духов» понял, что это зачистка территории, но допустил ошибку, решив, что десантники ограничатся прочесыванием местности и вернутся обратно на позиции. Он рассчитывал, что тогда его люди, изображая из себя беженцев, оставят оружие в подвале, разделятся на выходе к улице и незаметно растворятся в городе. Но десантники прочесыванием улиц не ограничились и из сектора не ушли.

Блокпост старшего лейтенанта Лихолетова оказался в пятидесяти метрах от лежбища бандитов. И теперь боевикам для того, чтобы уйти из «зеленки», необходимо было проскользнуть мимо него. Задача, в принципе, выполнимая, тем более что второй пост десантники выставили в центре западной окраины сектора, и их разделяли заросли кустарника вперемежку с садами и развалинами построек. Выполнимая при условии, что удастся пройти мимо поста тихо, незаметно для часовых. А вот в том, что это получится, главарь банды сомневался. Он, как и его бандиты, уже имел горький опыт столкновений с подразделениями российского десанта. В частности, тогда, когда отряд, посланный на помощь защитникам департамента государственной безопасности, был в считанные минуты уничтожен танковыми пушками и автоматным огнем из занятого десантниками пятиэтажного дома. От того отряда и осталось всего шесть человек – вот этих самых...

Но и оставаться больше в подземелье сепаратисты не могли. Закончились продукты, а главное – вода. Без нее долго не протянешь. А поэтому хочешь не хочешь, тихо ли, с шумом ли, но надо уходить. И уходить этой же ночью, пока часовые еще не освоились, не пристреляли местность, не определили возможные направления прорыва. Сейчас федералы, рассуждал главарь, должны больше думать об обороне только что занятых позиций. Естественно, часовые будут вести наблюдение за подступами к объекту. Но именно за подступами. Завтра они уже освоятся – и кто знает, что у русских на уме; не пойдут ли они вновь прочесывать местность, просто подрывая те укрытия, которые не смогли проверить накануне. И тогда банде конец. А если не удастся незаметно проскочить мимо поста, то придется идти на прорыв. В банде имелись два гранатомета «Муха», пулемет РПК, автоматы с тройным боекомплектом, ручные гранаты, так что прорваться можно. Не всем, конечно, но можно. Главное – самому выйти из «зеленки», превратившейся в капкан. Так думал главарь банды, бывший командир отряда бывшей гвардии Дудаева, бывший офицер Советской Армии Доку Амиров по прозвищу Эмир. Осмотрев из укрытия блокпост седьмой роты, он спустился вниз, в подвал, и собрал уцелевших бандитов.

– Русские заняли сектор. Выставили блокпосты. Я смотрел, видел. Выходить отсюда опасно, оставаться – смерти подобно. Через трое суток мы сдохнем в этом подвале, – сказал главарь, по очереди вглядываясь в хмурые физиономии своих подельников.

– Что ты предлагаешь, Эмир? Прорываться через русские блокпосты? Это же верная смерть, – проговорил помощник Эмира, Аслан Галаев.

– Нет, Аслан, – пристально посмотрел на него главарь банды, – я предлагаю обмануть русских и пройти мимо поста по-тихому.

– По-тихому? – усмехнулся Вели Бадаев. – Мимо десантников, оборонявших привокзальную площадь и разгромивших ДГБ?

– Я же сказал: пройти мимо тихо и незаметно, обманув этих проклятых шакалов.

– У тебя есть план? – задал вопрос Галаев.

– Да! Мы переоденемся в гражданскую одежду, а форму и снаряжение оставим здесь. Осторожно выйдем на поверхность. Русские устроили блокпост метрах в пятидесяти от нашего подвала. Заляжем, осмотримся. Гяуров на блокпосту мало, человек десять. Значит, они смогут выставить не больше двух сменных наблюдателей. Один из них должен будет следить за западной и южной сторонами. За сектором, по которому я планирую уходить из ловушки, будет следить второй наблюдатель. Один... Справа от нас русские установили еще один блокпост, но тот находится за дорогой и до него метров семьдесят. К тому же со стороны этого поста нас прикрывают кусты, развалины заборов и деревья.

– Чтобы нас обнаружить, – подал голос четвертый боевик, – наблюдателя с ближнего поста хватит. У него наверняка «ночник», он нас увидит.

– Ты прав, Ваха, – неожиданно согласился Амиров. – Солдат с ближнего поста нас заметит, поэтому мы должны отвлечь его.

– Как отвлечь? Каким образом? – недоуменно взглянул на него Галаев.

Главарь банды кивком головы показал на самого молодого члена группы, понуро сидевшего в самом углу топчана, прижавшись к стенке. Одного взгляда было достаточно, чтобы понять – молодой боевик болен. И, действительно, Расул Атаев, восемнадцатилетний юноша, примкнувший к банде в последние дни обороны дома правительства, чувствовал себя неважно. Но не из-за того, что простудился или подхватил какую-то другую болезнь. Расул был наркоманом, и сейчас, когда кончились наркотики, его мучила ломка.

– А мы к русским Расульчика пошлем. Открыто, в форме, с оружием.

Атаев испуганно вздрогнул:

– Меня? К русским? Зачем? Я и к дому не подойду, как часовой меня расстреляет. Нет, не пойду. Лучше останусь подыхать здесь, в подвале.

– Мне не нравится твоя затея, Эмир, – пробурчал пятый боевик, Муса Кадаев. – Ты же действительно посылаешь Расула на верную гибель. Часовой разбираться не станет – увидит вооруженного человека и сразу откроет огонь на поражение. И потом, Доку, если дядя Расула, Аслан, узнает о том, что ты подставил его единственного племянника, как думаешь, долго ты проживешь? Да и мы тоже... Аслан нрава крутого, он не будет выяснять, что к чему. За племянника его головорезы нас на куски порвут.

– Верно, Аслан не простит нам гибели племянника, – спокойно согласился Доку. – Тогда, может, кто-то другой пойдет к блокпосту? Без отвлекающего маневра нам из сектора не выйти. Нет желающих? Что же, остается одно: сложить оружие и молиться, пока силы нас не покинут. А потом мучительно подыхать в этой дыре. Другого варианта просто не существует. Во фляжке осталось граммов сто воды. Разделите ее поровну. Больше воды не будет. Больше ничего не будет. Только мучительная смерть. Все, я закончил!

Главарь банды отвинтил крышку армейской фляги, сделал из нее глоток, передал помощнику. Потом завернулся в старое одеяло, лег в дальнем конце топчана и, вздохнув, отвернулся к стене.

Перспектива умереть в подвале боевиков не устраивала. Но и страх перед грозным Асланом не позволял использовать его племянника как подсадную утку. Еще неизвестно, что страшнее и мучительнее: смерть от голода и жажды в этом подвале или та же смерть, но под ножами головорезов Аслана. Бандиты в задумчивости сидели на топчане. Доку Амиров притворился спящим; на самом деле он ждал, что его подельники все же решатся на подставу Расула. Да, Аслан жесток, но где он? И жив ли вообще? А подвал здесь, вокруг, давит бетонными стенами и низким потолком, как прессом. И пустая фляга из-под воды тоже рядом...

Первым не выдержал Ваха Рубаев.

– Но надо же что-то делать? Эмир! Неужели нет других вариантов? Ты же бывший офицер, воевал. Придумай что-нибудь. Надо уходить отсюда, днем этого не сделаешь, а завтра русские могут на каждом углу, у каждого двора посты выставить.

– Если днем, – Амиров повернулся к товарищам, – русские не проведут более тщательную зачистку и не забросают все провалы, подвалы, ямы, колодцы гранатами, то завтрашней ночью они наверняка выставят дополнительные посты. После этого из сектора прорваться ни тихо, ни с шумом, с отвлекающим маневром или без него, будет невозможно.

– Но и Расула подставлять нельзя, – проговорил Кадамов.

– А разве я сказал, что хочу послать Расула к русским, чтобы он вступил в бой с часовым?

– Что же ты тогда имел в виду?

Амиров сбросил одеяло, сел, сложив под собой ноги.

– Поставьте себя на место часового. Он сидит где-нибудь у окна, смотрит на развалины. Все вокруг спокойно. И вдруг из-за деревьев выходит чеченец, подняв вверх руки с оружием и показывая всем своим видом, что не собирается стрелять, что решил сдаться. Выходит и встает в зоне видимости часового, не подходя к посту ближе тридцати метров. Как поступит часовой?

– Сдуру или от испуга может открыть огонь, – выпалил Бадаев.

– Открыть огонь, Вели, может кто-либо другой, но не десантники, что обороняли привокзальную площадь и брали ДГБ. Этих на испуг не возьмешь. Они знают, что такое война, и далеко не дураки, чтобы стрелять по первому шороху. Часовой прикажет бросить оружие, возможно, даже скорее всего, раздеться, чтобы проверить, не нашпигован ли неизвестный взрывчаткой, уложит его на землю и... вызовет офицера. Расула не расстреляют. Его возьмут живым. А он после того, как окажется на посту, объявит русским, что его насильно заставили взять в руки оружие, но он никого не убивал. Ведь Расул, по сути, еще мальчишка. Поэтому, как только выпала возможность, он решил сдаться. Зачем ему погибать в восемнадцать лет? В худшем случае его отправят в какой-нибудь лагерь для пленных, а потом отпустят. Доказать, воевал он или нет, невозможно. Да, русский офицер допросит его, и первое, что спросит, откуда взялся Расул? И Атаев ответит, что бежал из схрона, где остались еще пятеро боевиков. Ушел к блокпосту, заступив в наряд. Русские прикажут показать, где схрон, Расул укажет на этот подвал. Русские придут сюда и убедятся, что пленник не врал. Мы оставим следы своего пребывания здесь, чтобы все было очевидно... Короче, пока часовой будет разбираться с Расулом, пока его проведут на блокпост, пока допросит офицер, пока русские выйдут к схрону, пройдет не менее часа. А нам, чтобы миновать пост, хватит и пятнадцати минут. Еще полчаса – чтобы добраться до подвалов ближайших пятиэтажек, не занятых русскими. Как я уже говорил, мы переоденемся здесь, а миновав пост, сбросим и все оружие. Из пятиэтажки разойдемся. Каждый решит, что ему делать дальше: пытаться пройти на восток к своим, вернуться в семьи или пойти на поклон к русским. Я никого ни держать, ни принуждать не буду. Сам же пойду на восток.

– Я с тобой! – воскликнул Галаев.

Амиров усмехнулся:

– Нет, Аслан, со мной ты не пойдешь. Мы разойдемся. Но это не помешает тебе попытаться прорваться на восток. Там, при благополучном исходе, и встретимся.

– Но это совсем другое дело, – сказал повеселевший Кадамов. – Почему сразу не объяснил, что конкретно задумал?

– Потому что, Муса, никто не хотел меня слушать. Потому что вы испугались мести дядюшки Расула, кровавого Аслана.

Из угла подал голос Атаев:

– Я согласен сдаться русским, но... У меня сейчас ломка. Еще немного, и я не только выйти к посту, а подняться с топчана не смогу.

– Вот что значит наркота, Расул! Говорил тебе, не надо начинать – нет, ты не послушал. Как же, кайф! Что ты мне говорил после первых уколов? Что испытываешь такое наслаждение, по сравнению с которым оргазм ерунда, так?

– Но так и было! Так и есть, когда ширнешься... Но сейчас у меня кончился героин. Я не смогу выйти к русским.

– Что ж, – вздохнул Амиров, – видит Аллах, не хотел я этого, но придется помочь.

Он достал из кармана куртки готовый к употреблению инсулиновый шприц.

– На, Расул, держи! Клянусь, я не дал бы тебе дозы, но сейчас этого требует обстановка. От тебя зависит, спасутся ли твои товарищи.

Амиров лгал. Ему было глубоко плевать на то, употребляет ли Расул наркотики или нет, но он, матерый волк, предчувствовал, что когда-то наркозависимость молодого оболтуса, решившего поиграть в войну, сделает свое дело. Поэтому и держал при себе шприц с дозой героина. Предчувствие не обмануло старого бандита. Героин пришелся как нельзя кстати и в самый ответственный момент.

Атаев дрожащей рукой принял шприц, достал из-под матраса жгут, отвернулся от собратьев, задрал рукав камуфляжа и ввел дозу. Отстегнув жгут и бросив на пол использованный шприц, завалился на спину со стоном блаженства. Затем поднялся, опустил рукав, взглянул на Амирова. Глаза парня блестели неестественным блеском.

– Прости меня, Доку, – он обвел безумным взглядом подельников, – простите меня, братья. За ту слабость, что я проявил. Я должен поступить, как воин, и я сделаю это. Даже если от меня потребуется одному атаковать блокпост грязных неверных.

– Успокойся, Расул, никого атаковать не надо. Надо сделать так, как я сказал. Ты помнишь, о чем тебе было говорено?

– Да, Эмир, помню! Мне надо выйти к русскому блокпосту и сдаться в плен, максимально затянув время, чтобы вы смогли спокойно уйти отсюда.

– Ты верно понял свою задачу, Расул. И все же я еще раз проинструктирую тебя. А вы, – главарь обратился к подельникам, – переодевайтесь. «Мухи» берут с собой Рубаев и Кадамов, пулемет РПК – Бадаев; у всех должны быть при себе гранаты Ф-1 и РГД-5. И автоматы. Первым на поверхность выходит Аслан, осматривается, выбирает маршрут подхода к посту с севера. Следом поднимается вся группа. Выходим к полуразрушенному сараю, что в десяти метрах от нас, уточняем маршрут дальнейшего передвижения. Оттуда к посту пойдет Расул. Как только он вступит в контакт с русским часовым, начинаем тихо, аккуратно и скрытно продвигаться на запад. Если вдруг группу с поста обнаружит противник, осуществляем прорыв. При этом Рубаев и Кадамов обстреливают блокпост из гранатометов, Бадаев открывает огонь из пулемета. В том случае, если ты, Расул, – Амиров повернулся к молодому чеченцу, – еще не попадешь в руки десантников, то прыгаешь в сторону и выходишь к группе. Я лично буду тебя прикрывать. Остальные подождут нас. Если же ты окажешься у русских, то говоришь, что решил сдаться во время прорыва. Другой подходящей возможности ты не нашел. Это будет выглядеть более правдоподобно, нежели побег из схрона. Все понятно?

Амиров быстро переоделся в джинсовый костюм почти его размера, перецепил на пояс подсумки с магазинами автомата и гранатами, кобуру пистолета. Оглядел еще раз подельников, особенно внимательно посмотрел на Атаева. Тот, находясь под дозой, держался бодрячком. Эмир взглянул на часы. 22.15. На блокпосту уже должна была произойти смена часовых. Наконец отдал команду:

– Вперед, братья! Да поможет нам Всевышний!

В 22.00 на посты наблюдения заступили сержант Беденко и рядовой Белый. Отстоявшие свою смену рядовые Шохин и Артюшин отправились в комнату отдыхать. Резервную смену десантники не выставляли, в этом не было никакой необходимости. В случае нападения противника на блокпост, персонально закрепленные за каждым позиции одновременно занимали все десять бойцов его взвода.

Белый остался на первом этаже, имея зону ответственности в юго-западном направлении, Беденко поднялся на второй этаж. Он должен был контролировать зону в северо-восточном направлении. Сержант устроился на табурете, найденном в доме, положил автомат на нижнюю часть оконного проема между двух вещевых мешков, набитых песком и гравием, и через ночной прицел начал внимательно осматривать местность. Посмотрел влево – никого. Перед собой – чисто. Несильный ветер шелестел ветвями деревьев и кустов. Вот справа налево пробежала тощая собака. Мечется в поисках пищи, одичала... Да что собака – люди за какой-то месяц одичали. Тоже, как могут, ищут пропитание. Хорошо хоть в последнее время власти наконец-то организовали практически регулярную доставку в освобожденную от боевиков часть города гуманитарных грузов, продуктов, одежды, теплых одеял. Кое-где местные начали ремонтировать жилища. Вот и тут, пройдет время, развернется строительство. Вернутся хозяева участков, начнут возводить новые дома. Но это будет позже, а сейчас здесь не жилой сектор, а «зеленка», которая в любой момент может преподнести сюрприз.

Осмотрев местность и не заметив ничего подозрительного, Беденко отложил автомат. Посмотрел на часы. 22.10. Осторожно прикурил сигарету, что было категорически запрещено, хотя этот запрет Беденко соблюдать не собирался. Он держал сигарету в кулаке, выдыхая дым в окно. Слабый ветерок относил его вправо, на юг. Выкурив сигарету и положив затушенный окурок, сержант вновь припал к прицелу и тут же увидел вышедшего из-за яблони мужчину в камуфлированной форме с поднятыми руками. В правой руке тот держал автомат с отстегнутым магазином, левая ладонь была раскрыта. Мужчина – а им оказался молодой парнишка, что хорошо было видно через прицел, – показывал, что имеет намерение сдаться. Значит, в сектор обстрела Беденко вышел боевик. Вопрос: откуда он взялся? Бандит встал прямо напротив окна сержанта, не приближаясь к дому. Беденко чуть было машинально не срезал незнакомца очередью. Палец уже лег на спусковой крючок, но сержант успел сдержать невольный порыв. Он крикнул вниз, на первый этаж:

– Внимание, в моем секторе «дух»! Сдается. Держу его на прицеле! – И повернулся к окну: – Стоять, где стоишь! Ты кто?

– Я рядовой солдат повстанческой армии, – ответил парень. – Бежал от дудаевцев. Хочу сдаться. Мне восемнадцать лет, и я не желаю воевать.

К Беденко поднялись Лихолетов с Шохиным.

– Ну, что тут у тебя? – спросил у сержанта командир взвода.

– «Дух», товарищ старший лейтенант. Хочет сдаться.

– Сдаться – это хорошо... Вот только откуда он здесь взялся, такой красивый? Если сидел в подвале, что мы обошли, почему не вышел во время зачистки?

Лихолетов через прицел внимательно посмотрел на чеченца:

– Показывает, что намерен сдаться, а глазки блестят и бегают; косится вправо, нервничает... А ну-ка, Беденко, прикажи ему бросить оружие, снять верхний камуфляж, расстегнуть куртку и лечь на снег, держа руки перед собой. Да расспроси, откуда он взялся. А ты, Толик, – старлей повернулся к Шохину, – быстро ко второму проему. Я – к первому. Посмотрим, не пытаются ли «духи» нас на подставе развести.

Шохин метнулся к окну.

– Да не высовывайся. Отодвинь мешок и через щель посмотри, чтобы тебя с улицы видно не было.

...Проследив за тем, как Расул Атаев вышел в зону видимости часового блокпоста и завязал с ним разговор, главарь банды повернулся к своим подельникам, укрывшимся в глубокой воронке:

– Так! Зацепил русский Расула. Приказал сложить оружие, снять бушлат, расстегнуть куртку... Уложил его на землю... Сейчас часовой вызовет офицера или сержанта, и они займутся парнем. Самое время начинать отход из сектора. Идем, как договаривались, держа оружие наготове. Если нас засекут с поста, – обстрел неверных и прорыв. За мной, вперед!

Бандиты по одному выползли из воронки и перебежками бросились к «зеленке».

...Шохин, заняв свою позицию, через ночной прицел принялся внимательно осматривать местность. Все было спокойно, и он хотел было перевести наблюдение вправо, как краем глаза заметил, что куст около большой мусорной кучи вздрогнул. Боец вернул прицел в прежнее положение. Ветви куста вновь пошевелились, и это явно не ветер раскачивал их. Либо бродячий пес, либо... человек. Через секунду рядовой его увидел. Доку Амиров решил взглянуть на пост перед тем, как пробежать небольшой, но открытый участок местности. Шохин, не оборачиваясь, крикнул Лихолетову:

– Товарищ старший лейтенант, передо мной «дух»!

– «Дух»? Погоди... – Взводный метнулся к соседнему окну. – Где?

– Высунулся и спрятался за мусорной кучей.

– Ну, тогда приготовься. Он явно оценивал обстановку перед тем, как рвануть через лужайку. Значит, «духи» все же решили развести нас... Готов?

– Так точно!

– Бей боевика, как только высунется из-за кучи.

– А если их там с десяток?

– Ну, десяток мы не пропустили бы при зачистке, но рыл пять – быть может. Интересно, чем они вооружены? Впрочем, скоро узнаем.

От восточного окна подал голос Беденко:

– А мне что с «чехом» этим делать?

– Держи на земле. Попытается бежать или схватить оружие – вали!

Ждать десантникам долго не пришлось. Доку Амиров, посчитав, что ситуация складывается по его плану, и торопясь уйти от блокпоста, первым рванул из укрытия. Пригнувшись, он побежал к соседнему двору. Шохин нажал на спусковой крючок и тут же отпустил его. Прогремевшая в ночи короткая очередь срезала главаря банды. Две пули попали ему в голову, не оставив никаких шансов выжить. Амиров рухнул на землю, по инерции перекатившись метра на полтора вперед. И тут же над кучей поднялись два боевика. Старший лейтенант Лихолетов ударил из автомата по одному из них, увидев, что боевики вооружены одноразовыми гранатометами. Он всадил очередь в шею бандита, но второй, на которого не успел среагировать Шохин, выстрелил по дому. Здание вздрогнуло. На десантников посыпалась штукатурка.

– Все живы? – крикнул Лихолетов.

– Живы, – в один голос прокричали Шохин и Беденко.

– Куда попал выстрел?

– По ходу, в соседнюю комнату.

– Не в окна первого этажа?

– Вроде нет!

– Мой «дух» схватил автомат, – крикнул Беденко.

– Вали его, – приказал Лихолетов, выпустив очередь по мусорной куче.

Пули взбили фонтанчики на ее верхушке, но гранатометчик успел укрыться. Тем временем Беденко двумя очередями расстрелял Расула Атаева, по глупости и под действием наркоты решившего вступить в бой.

Слева от кучи по блокпосту ударил пулемет, справа – два автомата. Они стреляли по окнам второго этажа. Десантникам пришлось укрыться. Лихолетов метнулся к лестнице, но с первого этажа прошел доклад, что весь личный состав занял позиции обороны.

– Гранатометчик! – крикнул Лихолетов.

– Я!

– Откуда бьет пулемет, видишь?

– От кучи слева!

– Верно! Успокой его!

Из здания в кучу мусора словно ударила молния. Громкий тупой разрыв разметал кучу по сторонам. Лихолетов увидел, как из-за мусора вверх подбросило какой-то продолговатый предмет. И только когда он упал ближе к зданию, старший лейтенант понял, что этим предметом был труп боевика-пулеметчика. Автоматы бандитов смолкли. То ли и их задел разрыв выстрела РПГ-7, то ли слегка контуженные боевики укрылись в какой-нибудь яме.

– Всем следить за подходами к дому! Не допустить появления гранатометчиков и прорыва к зданию боевиков ближе, чем на двадцать пять метров.

Взводный занял прежнюю позицию. На второй этаж поднялся связист:

– Товарищ старший лейтенант, вас ротный вызывает на связь!

– Охотник! – раздался в трубке голос капитана. – Что за бой в твоем секторе?

– Группа боевиков, численность которой пока установить не имею возможности, в 22.10 предприняла попытку прорваться из «зеленки» через зону ответственности моего поста. Бандиты использовали подставу – молодого «духа», выставив его как сдающегося в плен. Этот номер у них не прошел. В ходе прорыва мы уничтожили как минимум четверых чеченов, но еще парочка осталась. Они рядом, возможности отхода не имеют. Их уничтожение – дело времени.

– Что за взрывы я слышал?

– Сначала «духи» применили по блокпосту «Муху», затем мы ответили им из РПГ-7.

– Ясно! Потери с нашей стороны есть?

– Нет.

– Хорошо! Вызвать резерв, или справишься сам?

– Сам справлюсь, – ответил Лихолетов.

– Ну, смотри. Ни в коем случае не выпускай людей за пределы здания.

– Не первый год замужем, командир...

Передав гарнитуру связисту, Лихолетов занял прежнюю позицию.

– Ну, что тут у нас, Шохин?

– Ничего! Затаились «духи». Да и немудрено – получили они нехило. Теперь оставшиеся в живых наверняка чешут макушки, что делать дальше. Хреново, если у них еще гранатометы есть...

– Если были бы, то уже обстреляли бы блокпост. Нет, Толя, чечены сейчас думают, как свалить туда, где у них лежбище было. И лежбище неплохое, раз мы их при зачистке не обнаружили.

Неожиданно крикнул Беденко:

– Вижу «духов»!

– Где? – отозвался старлей.

– Смотрите от кучи вправо, где кусты. Отползают на восток, суки!

– Так, вижу! Ну что ж, пора ставить точку в этой хреновине... Беденко, твой первый, мой второй. Огонь по команде. Как доползут до забора, накроем.

...Оставшиеся в живых боевики банды Эмира, посоветовавшись и оценив сложившуюся не в их пользу обстановку, решили вернуться в схрон. Амиров убит, Рубаев убит, Бадаева расстреляли из гранатомета, Расула завалили. Показать русским, где находится схрон, некому. Пусть в нем нет пищи и воды, но суток трое продержаться можно, а дальше видно будет. Главное сейчас – уйти от поста. И Галаев с Кадамовым поползли к схрону. Добраться бы до забора – там метрах в трех от пролома вход в подземелье, там спасение...

Но скрыться бандитам было не суждено. Как только Галаев достиг забора, старший лейтенант Лихолетов отдал приказ:

– Беденко, огонь!

И вновь ночную тишину вспороли автоматные очереди. На этот раз десантники патронов не жалели, вколачивая пули в тела боевиков. Секунды – и с бандой было покончено. Но Лихолетов не мог знать, всех ли врагов уничтожили бойцы его поста, поэтому до рассвета всему личному составу приказал оставаться на позициях. Подозвал к себе связиста:

– Связь с ротным!

– Я – Охотник-1!

– Попытка прорыва противника предотвращена. Уничтожено шесть боевиков. Не исключено, что в зоне ответственности поста могут находиться и другие «духи». Поэтому принял решение держать людей на позициях до рассвета. Затем привлечь для дополнительной зачистки резервную группу.

– Решение утверждаю. Держать пост!

Доложив командиру роты о пресечении попытки прорыва из сектора мелкой банды сепаратистов, Лихолетов закурил. Глядя на него, за пачкой сигарет потянулся и Беденко.

– А кто разрешал на посту курить, сержант? – строго спросил командир.

– Так вы же сами, товарищ старший лейтенант...

– И что? На то я и командир. Вот станешь вместо меня, тогда и будешь решать, кому что можно, а кому нельзя, понял?

– Так точно! Только несправедливо это. На первом этаже ребята наверняка курят...

Лихолетов чертыхнулся.

– Ладно! Перекур! Но – быстро и продолжая наблюдение за подходами к посту.

– Понял! Без вопросов!

Беденко закурил. Лихолетов взглянул на Шохина, осматривавшего северный сектор.

– Что видно, Толя?

– Ни хрена не видно, товарищ старший лейтенант. «Духов» нет. А вот ветер усиливается. Небо заволокло. Снег, наверное, пойдет. А почему мы вокруг поста растяжки не поставили? Все спокойнее было бы.

– Установить растяжки, противопехотные мины – дело нехитрое. А если на них какая-нибудь семья налетит? Или беспризорные дети? Да одной бродячей собаки или кошки хватит, чтобы порвать проволоку. Ты хочешь от каждого взрыва вскакивать по тревоге? Или отвечать за гибель мирных жителей?

– Никак нет!

– И я, Шохин, не хочу. Поэтому мы и не стали минировать подходы к блокпосту. Да и сидеть нам здесь недолго. Не дадут кайф ловить в «зеленке». Думаю, скоро на восток перебросят. Возможно, и в городе не оставят. Грозный, конечно, крепость, оплот Дудаева, но далеко не вся Чечня. И «духи» не в одном Грозном готовились к встрече федеральных сил. Так что впереди еще много интересного. Конечно, лучше этого не видеть, но на то она и война...

– Товарищ старший лейтенант, – не оборачиваясь от окна, спросил взводного Беденко, – а почему вас к Герою не представили? Или взводных не положено представлять? Только командиров роты и выше?

– Вот уж о чем никогда не думал, так это о наградах. Как говорится, не за звезды и ордена воюем. А кого и чем наградят, какая тебе разница?

– Как это какая? Для чего же тогда их придумывали? Отмечать заслуги, ведь так? А мы, что, не заслужили орденов, отбив привокзальную площадь? Взяв ДГБ? Заслужили. А раз заслужили, то государство должно отметить...

– Тебя же к ордену представили! И ко второму, насколько мне известно, тоже. Мало?

– Нормально, если дадут. Представление что? Бумага. Вот когда на грудь повесят ордена, тогда другое дело.

Лихолетов улыбнулся:

– Это Шохина волновать больше должно, а не тебя.

– Почему Шохина?

– Ты не оборачивайся, наблюдай за сектором – а то получишь пулю вместо ордена... А насчет Шохина объясню. Ему непременно надо получить орден до возвращения в Рязань, до дембеля. Чтобы невеста увидела, какой у нее героический жених. А тебе, Беденко, спешить некуда.

– Как это некуда? У нас с Шохиным дембель одновременно, весной!

– Так тебя собираются в школу прапорщиков отправить.