Текст книги "На линии огня"

– Ты права, надо было раньше уходить; но согласись, Маргарита сегодня смотрелась просто шикарно.

– Даже лучше меня?

– Нет, но шикарно.

– Погоди, а почему в квартире полно дыма?

Галина почувствовала запах, потому что не почувствовать его было невозможно: Черников за день выкурил больше пачки сигарет. Жена прошла на кухню, включила свет и вскрикнула:

– Ой! Ты?

Из гостиной донесся голос:

– Что такое, Галя?

Но супруга Черникова не ответила. Приоткрыв рот, она смотрела на так внезапно и некстати объявившегося мужа. Но надо отдать должное ее таланту перевоплощения. Она мгновенно взяла себя в руки и воскликнула:

– Саша! Дорогой, наконец-то! – затем крикнула в сторону прихожей: – Артур, у меня муж из Афганистана вернулся.

Она подошла к поднявшемуся с табурета Черникову. Хотела обнять его, но тот отстранил от себя супругу и спросил:

– И что все это означает, Галина?

– Что все? И почему ты после года разлуки не позволяешь обнять тебя?

Черников повысил голос:

– Я спросил, что все это означает? Эта хата, ночной приход после гулянки, мужик?

На кухню вошел то ли кавказец, то ли азиат. Он был высокого роста, на вид крепкий, с пышной шевелюрой и аккуратными и тонкими усиками:

– Здравствуйте! Не подумайте ничего плохого. Я просто проводил Галину, время позднее и сейчас же удаляюсь. Он повернулся к Черниковой: – Я рад за тебя, Галя.

Хотя в голосе его чего не было совершенно, так это радости. Больше раздражения. Но Артур развернулся, прошел по коридору до двери, вышел из квартиры и захлопнул за собой дверь.

– Это правда, всего лишь мой знакомый, мы работаем вместе, – сказала Галина. – И он только проводил меня. Единственный раз.

– Ты где была, дорогая?

– Я сейчас тебе все объясню! Но сначала скажи, почему ты не предупредил о приезде? Я бы встретила тебя. Подготовилась и, естественно, не пошла бы на юбилей нашей директрисы.

– Так вы праздновали юбилей директрисы?

– Да, директора школы!

– И кем работает у вас Артур? Физруком? Трудовиком? Или преподает более серьезные предметы?

– Он завхоз, Саша. Черт, как же все нехорошо вышло…

– Да уж ничего хорошего. А зачем ты сняла квартиру? Ведь у твоих родителей – про своих я и не говорю – большая трехкомнатная квартира? Или они не приняли бы Артура? Или отшили бы мужика, что звонит тебе, называя Галчонком?

Галина изобразила изумление:

– Какой еще мужик? Какой Галчонок, Саша? Не понимаю!

– Конечно, мужик, скорее всего ошибся номером, так?

– Разве этого не может быть?

– Может, в этой жизни все может быть.

– Ты мне не веришь? Хотя нет, ты ревнуешь… Ах, дурачок! Да разве я променяю тебя на кого-то другого? Никогда и ни за что. Потому, что люблю, и сняла квартиру потому, что она так похожа на наше уютное гнездышко в Новочеркасске, и я, в конце концов, взрослая женщина, чтобы жить под присмотром родителей. Я ждала тебя. Каждый день думала о тебе. Можешь верить, можешь нет. У меня никого не было, и быть не могло. Мне было плохо без тебя. В город приходят гробы, я все время боялась, а вдруг… Ты же упрекаешь меня в чем-то, чего не было. Саша! У меня есть только ты. И я люблю тебя.

Она еще что-то говорила, заикалась, повторялась, но своего добилась. Александр поверил ей, наверное, оттого, что очень хотел поверить.

Ночью Галя старалась, доказывала мужу, какой страстной и ненасытной может быть женщина, прожившая без мужа целый год. И потом она являла собой пример образцовой жены, как в Новочеркасске. Была нежна, ласкова. Играла? Если да, то нетрудно представить, каких усилий ей этого стоило.

Артур больше не появлялся; впрочем, Гале предоставили отпуск по семейным обстоятельствам – все же муж не откуда-нибудь, а из самого Афганистана в отпуск приехал. Не звонил и мужик, назвавший супругу Галчонком. Обстановка в семье успокоилась. Отпуск пролетел быстро. И вроде все нормально, а со стороны, так вообще прекрасно. Но Александр уезжал в Москву, испытывая чувство недоверия к жене. Между ним и супругой словно пролегла невидимая нить обмана, лжи.

А потом он вновь окунулся с головой в службу. Был награжден орденом «Красной Звезды». Письма от Галины приходили уже не так часто, но в этом отчасти был виноват сам Александр. Он тоже перестал баловать жену ответами. Но Галя писала. И в строках ее писем читалась ложь. Как и в этом письме. Вроде, все написано так, будто между ними сохранялись те же отношения, заверения в любви, в том, что Галя ждет его, маясь ночами от одиночества и страха. И в то же время все это было ложью. Отписалась дорогая супруга – и продолжает жить красивой, независимой, вольготной жизнью. Написала бы, что любит другого или физически не может жить без мужика, попросила бы отпустить – так никаких проблем, лети на все четыре стороны. Как говорится, развод и девичья фамилия. И никакого обмана, никакой лжи. Но Галине, видимо, хотелось и погулять, и остаться женой офицера, тем более знает, что тот скоро покинет Афганистан и впереди их ждет служба за границей. Черников как-то написал ей об этом. Мимоходом, безо всякой задней мысли. Галина же в момент оценила ситуацию. Какая жена офицера не мечтает попасть за границу? Там другая жизнь, другое обеспечение, там все другое.

Александр вновь взял последнее письмо, но перечитывать еще раз не стал. Не смог. Свернул тетрадные листы, положил в конверт, бросил конверт в тумбочку. И вновь закурил, благо кондиционер вытягивал из отсека дым. Скоро замена, а как жить дальше вместе с женой? Постоянно нося в себе мысли о том, что она изменяла ему. Спала с другими мужчинами. И плевать на то, что это недоказуемо. Сердце не обманешь. Играть? Надолго ли хватит этой игры? Но, ладно, решать вопрос о семье будем в Союзе, до замены. А дальше, на месте, видно будет, как поступить.

Затушив окурок, старший лейтенант закрыл глаза и даже задремал. Но дрему прервал громкий стук в дверь. Александр выругался:

– Кто там молотит, словно дверь высадить хочет? Открыто!

В проеме показался солдат с повязкой на руке:

– Товарищ старший лейтенант, вас в штаб вызывают! В кабинете командира полка много офицеров, и зампотыл, и зампотех…

– Понятно. Иди! – сказал Черников.

Солдат вышел из отсека, Александр поднялся с кровати.

Быстро облачившись в «афганку» – полевую форму военнослужащих, проходивших службу в Афганистане – и закрыв отсек, Черников направился к штабному модулю полка. У входа стоял и курил дежурный по части, командир 7-й мотострелковой роты, капитан Сергей Иванцов.

– Привет, Саня! Тебя уже ждут.

– Привет! Не знаешь, зачем собирают?

– Точно нет, но что-то связанное с батальоном Скоробрехина.

– Он же на войне!

– Вот именно, и вроде, как с утра столкнулся с крупной бандой у Тахджави. Короче, ты ступай к командиру, он все объяснит, разложит по полкам. Потом ко мне зайди, я тоже хочу знать, что произошло у Тахджави.

– Хорошо. Кого, кроме меня, вызвали к полковнику?

– Второго взводного первой роты Колю Белоусова. Но он еще не подошел.

– Ясно, значит, выход…

Иванцов, затянувшись, безразлично сказал:

– Скорей всего! Да тебе привыкать, что ли? Вот только плохо, что перед самой заменой.

– Кольке тоже меняться через месяц…

Черников отправился к кабинету командира полка. Открыл дверь, вошел, доложил о прибытии.

За столом совещания уже сидело почти все командование полка: начальник штаба майор Бойчук, заместитель по вооружению, или в простонародье зампотех, майор Крамаров, заместитель по тылу – зампотыл – прямой начальник Черникова, подполковник Круглов. Отсутствовали заместитель командира полка и замполит. Старший лейтенант поприветствовал начальство:

– Здравия желаю!

Командир полка подполковник Ивушкин предложил Александру:

– Да ты присаживайся, присаживайся.

Командир роты материального обеспечения занял место рядом с замполитом.

Ивушкин взглянул на начальника штаба:

– Тебе слово, Дмитрий Олегович!

Начальник штаба обратился к присутствующим:

– Товарищи офицеры, вы все знаете, что второй батальон полка под командованием майора Скоробрехина был направлен к селению Тахджави, так как по данным армейской разведки в районе указанного населенного пункта объявилась крупная банда не безызвестного Ахмада Абутияра. С его отрядами нашим подразделениям уже приходилось вести бои. Задачей батальона являлось перекрытие всех возможных подходов банды к Тахджави с последующим обнаружением и уничтожением противника силами батальона и приданным ему звеном вертолетов огневой поддержки, а также с применением дивизиона артиллерийского полка. Батальон занял позиции поротно, на рубеже, отстающем от населенного пункта в восемь-десять километров. И вот сегодня в 6.00 позиции передовых постов были подвергнуты минометному обстрелу из безымянного ущелья. Ориентировочно минометные расчеты «духов» располагались в квадрате… Затем душманы атаковали позиции пятой мотострелковой роты, а также пункт тылового обеспечения. Ответным огнем бойцам Скоробрехина удалось отбить атаку и даже организовать преследование отходящих сил противника. Но неожиданно четвертая мотострелковая рота подверглась атаке с востока. «Духи» сблизились с ее позициями и открыли по ним массированный огонь. И эта атака была отбита, после чего душманы организованно отступили. Наши потери в личном составе: трое убитых и трое раненых – среди раненых командир взвода 5-й роты. Ну, а погибли бойцы передового поста, которые первыми вступили в бой с превосходящими силами противника. Также душманам гранатометным огнем удалось сжечь один бронетранспортер отделения охраны управления подразделением, штатный топливозаправщик, передвижную ремонтную мастерскую и вывести из строя еще два БТРа. Но их можно восстановить на месте, без эвакуации в полк. Хочу отметить следующее. Если раньше отряды Абутияра нападали из засад только на взводы рот, выходивших на реализацию разведданных, то сегодня бешеный Абу решился атаковать позиции батальона. О чем это говорит? Либо о том, что у него напрочь снесло «крышу» от наркоты, и он потерял всякое чувство меры, либо у него сейчас в подчинении банда, насчитывающая не менее тысячи человек. Меньшими силами «духи» никогда не решились бы на подобные действия. Но с этим мы разберемся. В район Тахджави планируется переброска отдельного десантно-штурмового батальона. Нам же сейчас важно, как можно быстрее восстановить боевой потенциал 2-го батальона, чтобы он мог работать по банде в полную силу. А для этого требуется пополнить подразделение боевой машиной, боеприпасами, горючим. Исходя из вышеизложенного…

Командир полка прервал начальника штаба:

– Дальше я сам, Дмитрий Олегович. Мной принято решение…

И он не смог договорить. В дверь постучали, и в кабинет вошел командир 2-го взвода 1-й роты старший лейтенант Николай Белоусов:

– Разрешите, товарищ подполковник?

– Проходи, присаживайся рядом с Черниковым.

Взводный выполнил распоряжение, а Ивушкин продолжил:

– Итак, мной принято решение направить в батальон Скоробрехина все необходимое для действий в горах. А конкретно, что уже перечислил начальник штаба: боеприпасы, топливо, другое имущество, технику. Направить к Тахджави колонну в составе двух грузовых автомобилей, двух топливозаправщиков, двух мастерских ремроты с ремонтными отделениями, бронетранспортер первого батальона на замену сожженного санитарного «УАЗа» для доставки в полк убитых и раненых. Время начала марша определено на 5.00 завтра, 11 июля. Командиру роты материального обеспечения до 18.00 выставить в парке четыре грузовика, два наливника, МТО-АТ технического замыкания колонны, заместителям до 21.00 обеспечить загрузку автомобилей, выделить БТР, санитарную машину и летучки ремроты с необходимым личным составом. В 21.30 колонна должны быть сформирована и готова утром совершить сорокадвухкилометровый марш. Старшим колонны назначаю командира роты материального обеспечения старшего лейтенанта Черникова, в боевое охранение – взвод старшего лейтенанта Белоусова. Инструктаж личного состава провести непосредственно перед маршем в 4.30. Данное мероприятие возлагаю на начальника штаба. На вопрос, почему инструктаж решаю провести перед маршем, а не как положено, накануне, отвечаю: мы ждем разведывательных данных по банде Абутияра. До утра разведка дивизии должна обнаружить места дислокации ее отрядов. Исходя из этих данных, определим порядок и режим перемещения колонны, дабы минимизировать риск попадания еще и ее в душманскую засаду. Старшим лейтенантам Черникову и Белоусову изучить предлагаемый штабом маршрут движения к Тахджави.

Командир полка посмотрел на младших офицеров:

– Ведь если что, то именно вам, ребята, придется отбиваться от «духов». Мы, конечно, поможем, но не сразу, так что изучите маршрут как следует. Все вопросы по нему к начальнику штаба во время инструктажа. В случае необходимости майор Бойчук скорректирует его. Вопросы ко мне есть?

Ответив на вопросы подчиненных, командир полка объявил совещание закрытым. Офицеры направились готовить колонну к выходу.

Глава вторая

Черников и Белоусов вышли из кабинета последними. У дежурки их ждал капитан Иванцов:

– Ну что, мужики, выход?

Черников кивнул:

– Да, Серега. – Взглянул на Белоусова: – Прокатимся еще, надеюсь, в крайний раз, с Колей по местным дорогам.

– А чего случилось у Скоробрехина?

Ответил старший лейтенант Белоусов:

– Это ты, Сергей, у командира полка или начальника штаба спроси. Впрочем, если не хочешь нарваться на неприятность, можешь поинтересоваться насчет второго батальона у оперативного дежурного. Начальник автослужбы в курсе всех дел и от него неприятностей ждать не приходится.

Белоусов и Черников спустились по ступеням к песчаной дорожке, ведущей к плацу. Белоусов спросил:

– Ты успеешь выставить машины до указанного времени?

– Конечно! Раньше колонну выстрою, с личным составом тоже никаких проблем. А загрузка дело замов полковника, пусть грузят. Наливники же у меня полные. А что?

– Да вот думаю, когда нам лучше маршрут посмотреть?

– Командир же сказал, после того, как закончим формирование колонны.

– А я думаю, нам с тобой следует поработать с картой раньше. Потому как если вдруг понадобится усиление охранения, то утром мы его не получим точно. Не успеем получить.

– Ты опасаешься засады?

– А ты нет?

– Не думаю, что Абутияр устроит охоту за автоколонной. Скорее, отошел на север, в горы. Ужалил батальон и отошел. Он же хоть и «дух», но взращенный в нашем военном училище, и прекрасно понимает: его нападение на батальон, пусть и показное, безнаказанным не останется. А открыто противостоять с нами ему невыгодно, потому как смертельно опасно. Мы же сильнее, а значит, разнесем его банду к чертям собачьим, сколько человек она ни насчитывала бы.

Белоусов погладил подбородок:

– Да? А я вот думаю, что не все так просто, как ты обрисовал. Абутияр – хитрый «дух». И если он пришел сюда, к Тахджави, то не затем, чтобы ужалить батальон и уйти.

– Ну, хорошо, давай перестрахуемся. Мне на вывод техники и назначение состава наряда потребуется не более двух часов, тебе еще меньше. Предлагаю встретиться у меня в отсеке, – Черников взглянул на часы, – скажем, в 17.00. Часа нам хватит?

– Хватит. Должно хватить.

– Ну вот до 18 поговорим, а если что, то можем продолжить и после построения колонны.

– Договорились. До встречи у тебя в отсеке!

Офицеры разошлись по подразделениям поднимать личный состав. Выходной для них закончился, начались боевые будни.

В 17.00 в отсек Черникова пришел Белоусов и командир 1-го взвода материального обеспечения прапорщик Илья Зайцев. Черников разложил на столе карту района:

– Посмотрим, что мы имеем. Вот наша база, Даулак, северная дорога, южная дорога, Тахджави; овалом обозначено место временной дислокации 2-го батальона. От Даулака до Тахджави по северной дороге пятьдесят шесть километров, по южной – сорок два. Предпочтительнее, конечно, северный путь, но там «духи» еще месяц назад обвалили скалу и завал еще не разбирали. По этой дороге пройти на технике невозможно. Остается южная дорога. Она короче, но сложнее. До Куншерского ущелья путь лежит по плато, этот участок в восемнадцать километров относительно безопасен. На нем «духам» полноценную засаду организовать практически невозможно. Мест для нападения из балок много, но вот пути отхода только по плато. А это значит «вертушки» успеют накрыть «духов» до того, как они доберутся до первого перевала. Так что первый этап марша должны пройти без проблем, от Куншерского ущелья до Тахджави пятнадцать километров, вновь по плато и по зоне ответственности батальона. Так что и этот участок не должен преподнести сюрпризов. С плато «духи», если они, конечно, не ушли в горы, действовать не решатся. Остается само ущелье, и вот здесь мы реально можем попасть в переплет. Причем в любом месте. Колонну можно накрыть и со склонов, и с вершин, а также в районе полуразрушенной крепости Куншер.

– Учитывая и то, что колонна небольшая, а в охранении взвод на БТРах! – добавил Зайцев.

Белоусов согласился:

– Да, применить крупнокалиберные пулеметы КПВТ по вершинам и большей части склонов мы не сможем. А сжечь БТРы сверху – плевое дело. Три гранатометчика – и машины превратятся в факелы. Но это при условии, что «духи» будут ждать нас. Это, конечно, возможно, но маловероятно.

Черников взглянул на командира мотострелкового взвода:

– Да! По идее после нападения на роты батальона, Абутияр должен был отвести свои отряды в горы. Одно мне непонятно: для чего он вообще атаковал позиции батальона? Сломить оборону рот его абреки, будь их несколько тысяч рыл, все равно не смогли бы, нанести ощутимый урон в технике и живой силе тоже. Почему же хитрый Абу пошел на авантюру? Понять его замысел нам не мешало бы.

– Над этим штабисты макушки ломают, – проговорил прапорщик. – Наше дело доставить в батальон боеприпасы, горючку, бросить им БТР с летучками ремроты и, забрав раненых и убитых, налегке вернуться в полк.

– Вот именно! – сказал Черников. – А для этого требуется совершить марш. Лучше без проблем, потому, как эти проблемы в том же ущелье придется устранять, боюсь большой кровью. Поэтому и не мешало бы знать, есть «духи» в Куншерском ущелье или нет.

– Как ты это узнаешь, если разведка не имеет по Абутияру достоверных данных?

– Не будем обсуждать работу разведчиков, вернемся к нашей теме. Значит, если духи не ушли в горы, то рассыпались на мелкие группы и находятся где-то рядом с Тахджави. Допустим, одна из этих групп или один из отрядов Абутияра укрылся в Куншерском ущелье. И «духам» становится известно о нашей колонне. Откуда – неважно; не исключено, что они пасут и базу полка, а средства связи у духов не в пример нашим, современные, дальнего действия. Что решит Абутияр, узнав о колонне? Пропустит ее или все же попытается уничтожить? Скорее второе. Нападение на позиции батальона без получения какого-либо серьезного результата – это одно, а вот уничтожение колонны – совсем другое. А если предположить, что Абу имеет задачу расшевелить полк и заставить наше командование начать за ним охоту, организовав при этом сеть засад по всему району, то ликвидация колонны заставит командование полка, да и дивизии действовать по сценарию «духов». Значит, Абу решит гасить колонну. И сделать это удобнее всего в ущелье. Но оно тянется на девять километров. Где «духи» организуют засаду?

– Да где угодно, – ответил Белоусов. – Хоть в начале ущелья, хоть в конце; впрочем, на выходе вряд ли, значит, где-то до крепости.

Черников посмотрел на мотострелка:

– Почему не у Куншера?

– Потому, что там просто идеальное место для нападения.

– Ну вот!

– Но раз оно идеально для нападения, то и мы там применим повышенные меры безопасности. И «духи» это тоже понимают. Нет, Саня, если нас и атакуют, то там, где мы этого будем ждать меньше всего.

– В начале ущелья, где придется вытягивать колонну на максимальную дистанцию между машинами?

– Думаю, да. И рассредоточиться «духи» должны либо по вершине, либо по склонам на расстояние не менее километра. Тогда они будут иметь возможность нанести одновременный удар, даже если мы пустим технику по варианту разорванной цепи. Одну за другой под прикрытием БТРов от рубежа к рубежу. Растягивая колонну. Более, чем на километр, колонну из 13 единиц техники в ущелье не растянешь. Черт, число-то какое, тринадцать… Хреновое число.

Александр улыбнулся:

– Ты веришь в приметы?

– Представь себе, да, число тринадцать для меня несчастливое.

– Так к чему мы пришли?

Белоусов вздохнул:

– К тому, с чего начали. Если «духи» решат распотрошить колонну, то шансы на это у них неплохие. А где они устроят засаду и как рассредоточатся, это знает один Абутияр. Но у него не спросишь. Так, что, думаю, нечего ломать головы: как выйдет, так выйдет.

Прапорщик поддержал командира мотострелкового взвода:

– Верно! Будем действовать по обстановке. Впервой, что ли, с «духами» сражаться? Прорвемся. А застрянем, «вертушки» помогут.

Поговорив еще немного, офицеры разошлись.

В 21.30 колонна была сформирована. Она выстроилась на площадке у контрольно-технического пункта. Впереди стояли «Урал» с двигателем для БТРа, ящиком ЗИПа, дополнительным запасом продовольствия, палатками и другим вещевым и специальным имуществом и оборудованием; за ними первый «ЗИЛ-131» с боеприпасами, далее БТР перегона, затем после разрыва, который должен был занять бронетранспортер охранения, второй «ЗИЛ» с боеприпасами, санитарный «УАЗ», две передвижные мастерские ремонтной роты, два топливозаправщика на базе «Уралов» и в замыкании МТО-АТ роты материального обеспечения. Два БТРа взвода охранения поутру должны были встать в авангард и арьергарде колонны. Машины были загружены, проверены, заправлены. Колонна могла начать марш в любое время. Предварительную задачу офицеры полка выполнили. Оставалось «всего ничего» – совершить марш из пункта «А» в пункт «В» длиной в сорок два километра. Расстояние ерундовое, но только не в Афганистане, не на войне, где опасность подстерегает на каждом метре этой сорокадвухкилометровой дистанции – за каждым валуном, за каждым кустом, в каждой балке, не говоря уже об ущелье.

В понедельник в 5.00, после инструктажа личного состава начальником штаба, передовой бронетранспортер взвода охранения Белоусова вышел за пределы территории полка. Колонна начала свой марш. Режим движения был установлен стандартный, скорость до пятидесяти километров в час, дистанция между машинами – 40 метров. Взвод охранения имел связь между бронетранспортерами и головным «Уралом» посредством радиостанций Р-123. Связь с полком и 2-м батальоном осуществлял старший колонны, Черников.

Первые восемнадцать километров по плато прошли без проблем за тридцать семь минут. В 5.37 перед спуском в ущелье старший лейтенант Белоусов остановил передовой бронетранспортер, что вызвало остановку всей колонны, сократившей дистанцию между машинами до 7.10 метров. Белоусов спрыгнул с брони БТР. К нему из «Урала» вышел Черников.

– И чего встал, Коля? – спросил Александр.

– Подумал, не мешает провести собственную разведку ущелья.

Черников кивнул:

– Лады, будь по-твоему. Сам пойдешь в ущелье?

– Да, возьму с собой сержанта-пулеметчика.

– Сколько тебе потребуется времени на разведку? – поинтересовался Александр.

Белоусов прикинул:

– Девять километров туда, девять обратно, это минут сорок, осмотр крепости – еще минут десять; в общем, около часа.

– Ладно, только держи со мной связь постоянно.

Старший лейтенант Черников объявил личному составу колонны привал. Два бронетранспортера взвода охранения отошли в стороны, заняв позиции фланговых дозоров, первое отделение отошло на тыловые позиции. Белоусов, запрыгнув на броню, отдал команду механику-водителю, и передовой БТР начал медленно спускаться в ущелье.

Это отметил человек, находившийся в кустах левого холма, откуда ему хорошо были видны и плато, и въезд в ущелье. Он включил портативную японскую радиостанцию:

– Сеид? Это Али!

Ему ответил хриплый голос:

– Да, Али?

– К ущелью подошла русская автоколонна.

Сеид Рахим, один из командиров отрядов Ахмада Абутияра, переспросил:

– Автоколонна?

– Да, Сеид.

– Шайтан! И что за колонна? Ее состав?

– Три грузовика с тентами, два бензовоза, три мастерских, санитарка, БТР без экипажа. Охранение – три бронетранспортера. Два остались на плато, один пошел в ущелье.

– На разведку! Ясно. Продолжай наблюдение.

Разведчик душманов отключил связь и продолжил следить за тем, как советские солдаты устраиваются на привал.

Сеид же переключил радиостанцию, более мощную, чем у Али:

– Ахмад. Это Сеид.

Главарь банды, Ахмад Абутияр, находившийся с небольшой группой охраны в одном из горных кишлаков в десяти километрах от ущелья, ответил:

– Слушаю тебя, Сеид. Появились русские?

– Да, но не те, кого мы ждали.

– Подробней!

– Мы ожидали, что из полка на усиление батальона к Тахджави пойдет рота, а гяуры выслали автомобильную колонну. Сейчас она встала на въезде в ущелье, а к Куншеру отправился один бронетранспортер разведки неверных. Что будем делать? Пропускать колонну и ждать главную цель?

После непродолжительной паузы, Абутияр спросил:

– Что представляет собой колонна?

Сеид Рахим ответил.

– Значит, – проговорил Абутияр, – русские решили восстановить силы батальона, не высылая дополнительных подразделений. Плохо. Нам нужна полноценная рота.

– Может, после колонны русские вышлют к Тахджави и роту?

– Может, и вышлют, но мы не можем ждать. Если район успеют закольцевать до того, как мы, выполнив возложенную на нас миссию, отойдем на север, то прорывать блокаду будет очень сложно. А одна рота батальона уже начал поиск, наверняка имея задачу заблокировать северо-восточное направление. Вторая рота тоже вот-вот выйдет в горы, об этом сообщил наш наблюдатель за батальоном. И пойдет она на северо-запад. К тому же, если командование полка решило восстановить боеспособность батальона на месте, то наверняка бросит на блокирование юго-восточного и юго-западного направления как минимум еще две роты другого батальона. Да, у нас нет времени ждать, тем более что и ждать-то, похоже, некого. Посему ограничимся уничтожением колонны. Это даст, конечно, не тот эффект, на который рассчитывал Раббани, посылая нас сюда, но все же хоть какой-то более-менее ощутимый результат мы получим. В конце концов, автоколонна тоже подразделение, и без того, что она тащит к Тахджави, батальон неверных не сможет применить свою третью роту. И бросит на чистку района дополнительные силы. В принципе, нам удастся потревожить русских, а это главное. Ты согласен со мной?

– Да, саиб. Полностью согласен. Минуту!

– Что такое?

– Из-за поворота вышел русский бронетранспортер. На броне либо сержант, либо офицер. Нет, сейчас через оптику вижу: офицер, старший лейтенант.

– Командир взвода охранения?

– Наверное. Значит, один начальник колонны, а второй, этот, что на БТР, командир подразделения охранения. В его подчинении три бронетранспортера, это взвод. Да, колонну охраняет взвод, и русские проводят разведку ущелья.

Абутияр проговорил:

– Не новички, видно, давно здесь. Страхуются там, где можно обойтись и без этого. Старший лейтенант не обнаружит позиций твоих бойцов?

– Нет. Они у крепости, но на склонах, а внимание русского офицера будет привлечено к Куншеру. Ведь оттуда удобнее всего накрыть колонну.

– У тебя в крепости никого нет?

– Никого.

– Хоп! Пропускай разведку и встречай колонну! И помни: ты должен сжечь ее до того, как подлетят проклятые «вертушки». Иначе твоим бойцам со склонов в соседнее ущелье не отойти. Вертолеты положат вас всех у Куншера.

– Это, если русские успеют вызвать помощь! А мы постараемся сделать так, чтобы они не успели.

– Не слишком ли ты самонадеян, Сеид?

Рахим спокойно ответил:

– Если мы готовились уничтожить здесь полноценную роту, то уж с колонной как-нибудь разберемся.

– Ну-ну! Ты опытный командир. Поэтому и послан на выполнение главной задачи. Но не расслабляйся. Русские умеют воевать. И кому, как не тебе, знать об этом?

– Я знаю и все помню, саиб. Они действительно умеют воевать. Так же, как умеют достойно умирать. А сегодня неверные будут умирать.

– Держи со мной постоянно связь. Отбой.

– Отбой, саиб. Не беспокойся, мы превратим эту колонну в груду оплавленного металла.

– Да поможет тебе всевышний!

Главарь банды отключил радиостанцию. Полевой командир Сеид Рахим передал на позиции засады приказ укрыться и пропустить бронетранспортер охранения советской колонны.

…Старший лейтенант Белоусов, держась за ствол крупнокалиберного пулемета, внимательно осматривал склоны и вершины ущелья, особенно участки, где склоны разрезали трещины, где нависали каменные террасы и рос кустарник. Но ничего подозрительно не замечал. Да и не мог заметить. Сотня Сеида Рахима расположилась за вершинами склона непосредственно у древней крепости, растянувшись на триста метров. Именно у Куншера душманы подготовили засаду. И подготовили ее тщательно, предусмотрев спуск штурмовых групп для охвата советского подразделения с востока и запада, чтобы лишить его возможности отойти, одновременно блокируя и подходы подразделений со стороны полка и батальона. Абутияр планировал уничтожить в ущелье советскую мотострелковую роту, которую по замыслу руководства главаря банды русские должны были выслать на усиление атакованного батальона и дальнейшего использования в поисках и уничтожении противника, посмевшего нанести удар по крупным силам советских войск. Против батальонов душманы еще никогда не выступали – не хватало силенок, да и оснащения. И вот наконец решились, показывая, что они сумели создать банды, способные проводить крупномасштабные операции против советских войск.

Для чего это потребовалось руководителям движения сопротивления, осевшим в Пакистане, Абутияр не знал. Да и не хотел знать. Он, полевой командир, и его задача выполнять приказы. Тем более что с изменением тактики ведения боевых действий против советских войск значительно увеличивалось его личное денежное содержание. Он не был бедным человеком, но и богатым тоже. Теперь же все менялось – за полгода войны Абутияр мог сколотить приличное состояние, позволившее бы ему безбедно жить в любой стране мира. И это за полгода. А за год, два? Впрочем, Ахмад Абутияр слыл среди руководства движением сопротивления реалистом. Эти полгода надо было еще отвоевать. Надо было выжить, а уж потом думать о будущем. Но перспективы грели кровавому бандиту давно проданную дьяволу душу.

Бронетранспортер передового дозора подошел к полуразрушенной крепости Куншер. Белоусов уже видел подобные древние укрепления афганцев и не понимал, почему их сооружали в ущельях, у подножий перевалов, а не на равнинах, возвышенностях или, скажем, на плато. Но, видимо, предки нынешних пуштунов имели на это основания. Да и строить крепости в ущельях было проще. Обвалил скалу или утес – вот тебе и строительный материал. Но скорей всего, эти крепости возводились в ущельях потому, что именно по ним раньше проходили пути от селения к селению. И вода опять-таки рядом, не надо копать глубоких колодцев. В редком ущелье не протекал хотя бы ручей. На склонах же имелась растительность, что позволяло держать скот. Впрочем, сейчас это совершенно не важно. Сейчас надо думать о другом.