Текст книги "Умереть дважды"

Глава 3

Южный Афганистан, кишлак Галистан. Понедельник, 16 июня

Более суток без допросов продержали в подвале пилотов разбившегося «Ил-76», и только в 8.30 16-го числа заскрежетал замок решетки, закрывающей люк в подвал, где находились члены экипажа разбившегося в горах самолета «Ил-76». Затем появилась голова охранника. Он сбросил вниз веревочную лестницу, приказав на ломаном русском языке:

– Командира наверх. Давай быстро, скотин свинячий, саиб ждет!

Курдин поднялся по лестнице в небольшой по размерам бетонный бункер – подвал пристройки одного из домов. Охранник надел на офицера наручники, закрыл на замок решетку и приказал:

– Иди другая лестница.

Курдин подчинился и вскоре оказался во дворе дома, где его ждали два вооруженных автоматами афганца. Один из них, старший по возрасту, толкнул майора прикладом в спину:

– Пошел прямо!

Командира экипажа вывели на улицу, провели по узкому проулку и доставили во двор неплохо укрепленного двухэтажного дома-крепости с окнами-бойницами. Курдин обратил внимание на многочисленность охраны. Боевики были везде – у ворот, в сторожке, у входа в главное здание, возле гаража, в котором стояло не менее пяти машин. Один внедорожник «Форд» находился сбоку от здания.

У входа майора заставили разуться, после чего ввели в прихожую дома. Внутри было прохладно – июньское солнце еще не успело разогреть камни.

Ровно в 9.00 офицер вошел в просторный кабинет, который, к удивлению Курдина, был меблирован в европейском стиле. Вдоль стен стояли закрытые шкафы, у зарешеченного окна – стол, кожаное кресло. Приставка, примыкающая к столу, кресла поменьше вдоль приставки. Напротив – еще кресла; у стены на тумбе современный японский телевизор, судя по ресиверу, находившемуся рядом, принимающий сигналы спутникового телевидения; два видеоплеера – кассетный и дисковой. На полу ковер. Окно прикрыто паутиной тонкого тюля, сейф в углу на расстоянии протянутой руки от кресла. На столе ничего лишнего. Перекидной календарь, листы бумаги, письменный чернильный прибор. Рядом со столом стоял крепкий с виду мужчина в камуфлированном костюме – точнее, в брюках и майке. Конвоиры доложили ему:

– Саиб! Ваше приказание выполнено, русский летчик доставлен.

Мужчина махнул рукой, и охрана удалилась, прикрыв за собой створки резной двери. Хозяин кабинета впился глазами в Курдина, медленно поглаживая бороду. В руке он держал удостоверение личности. Выдержав паузу, афганец спросил:

– Кто ты?

Курдин указал взглядом на удостоверение:

– У вас мои документы, там все указано.

Афганец повысил голос:

– Я спросил, кто ты?

– Майор российских военно-воздушных сил Курдин Сергей Анатольевич, командир экипажа самолета «Ил-76» войсковой части №..., дислоцирующейся в городе Переславе, в ста восьмидесяти пяти километрах юго-восточней Москвы.

– Войсковая часть представляет собой полк дальней авиации?

– Да.

– Ваш полк, насколько мне известно, обслуживает переславский парашютно-десантный полк?

– Вы хорошо осведомлены о военном гарнизоне Переслава.

– Я был в этом городе. Давно, еще перед войной восьмидесятых годов. Раньше в Переславе находился авиационный центр, в котором переучивали летчиков-истребителей на пилотов дальней авиации, в том числе и стратегической.

– Центр существует и сейчас.

Афганец подошел к Курдину, достал из кармана брюк ключ, снял наручники, жестом указав на кресло у стола– приставки:

– Присаживайся, майор, разговор нам предстоит долгий.

– Закурить бы!

– Здесь не курят, но для тебя я сделаю исключение.

Он нажал на потайную кнопку, расположенную ниже массивной крышки рабочего стола. В дверях тут же возник молодой парень, лет шестнадцати.

– Слушаю вас, саиб! – поклонился он.

Хозяин кабинета приказал:

– Абдул, принеси сигареты, зажигалку, пепельницу и чай, хороший чай на две персоны! Быстро, Абдул!

Присев в кресло, Курдин спросил:

– Так вы и есть полевой командир Хизаят Тургай?

– Да. Но впредь прошу запомнить: здесь вопросы задаю только я.

– Понял!

– Как вам ваша камера? Не тесно? – поинтересовался Тургай.

– Тесновато, но как у нас говорится, в тесноте, да не в обиде.

– А ты, майор, как погляжу, оптимист. Еще не понял, к кому попал?

– Ваши люди объяснили. Они, кстати, гарантировали экипажу жизнь.

– Здесь что-либо гарантировать тоже могу лишь я один. Ты просил, чтобы мы связались с российским посольством и сообщили о вашей судьбе?

– Да. По-моему, вполне обоснованная просьба…

– Обоснованная. Была бы. Если ты с экипажем оказался бы севернее Кандагара, где пока еще правит власть марионеточного режима, держащаяся на штыках натовских винтовок. Но ты находишься южнее Кандагара. А это территория, подконтрольная руководству движения «Талибан». Здесь, майор, совсем другие порядки.

– Но мы не воюем с вами. И оказались в Афганистане совершенно случайно – из-за крушения самолета, сбившегося с курса. Мы не летели в Афганистан, наш маршрут лежал в Индию!

– Я об этом уже слышал. О посольстве поговорим позже; сейчас я хочу узнать, зачем вы летели в Индию и что за груз находился на борту самолета.

– Мы должны были доставить на базу индийских ВВС в Джайлиере оборудование для обслуживания истребителей-бомбардировщиков «Бахадур».

– Или «МиГ-27», так?

– Да.

– И что это было за оборудование?

– Не знаю. Оно находилось в контейнерах. При приеме груза я проверил лишь наличие пломб. Остальное меня не интересовало.

Тургай присел в свое кресло:

– Мне известно о военном сотрудничестве России и Индии в области поставок вооружений, осуществляемых Москвой. Я навел справки, майор, и вот что интересно. Ранее перевозкой грузов занимался подмосковный полк дальней авиации. И ни разу не использовались самолеты вашей части. Почему на этот раз к регулярным авиаперевозкам был привлечен ваш полк?

Курдин пожал плечами:

– Этот вопрос не ко мне. Экипажу приказали лететь – он полетел. В армии не принято задавать лишних вопросов.

– А может, все дело в том, что, кроме железок для устаревших «Бахадуров», на борту твоего «Ил-76» находился другой, более ценный груз?

– Я не знаю, что конкретно находилось в контейнерах, но на месте крушения самолета наверняка остались обломки и лайнера, и груза. А также «черные ящики». Достаточно как следует осмотреть место падения, и станет ясно, что находилось на борту «Ил-76».

В дверь осторожно постучали.

– Входи, Абдул! – крикнул Тургай.

Слуга внес на подносе фарфоровый чайник, прикрытый полотенцем, две пиалы, пачку сигарет «Мальборо», одноразовую китайскую зажигалку и хрустальную пепельницу. Выставил все на стол и, пятясь спиной, вышел из служебного помещения. Тургай указал взглядом на сигареты:

– Кури!

Курдин открыл пачку, прикурил сигарету, жадно делая затяжки. Полевой командир разлил по пиалам дымящийся зеленый чай. Выкурив две сигареты подряд, майор отпил чаю. И почувствовал приятное головокружение. Спросил, несмотря на запрет:

– Что это за чай? Бьет по мозгам не хуже вина.

Тургай рассмеялся:

– Хороший чай, майор, кандагарский, такой даже в Кабуле не найдешь.

– Но почему он пьянит?

– Потому что заварен по особому рецепту. Тебе нравится?

– Я предпочел бы обычный.

– Довольствуйся тем, чем тебя угощают как гостя. Хотя ни ты, ни твои друзья гостями не являетесь. Вы граждане враждебного нам государства, более того, военнослужащие этого государства.

– Россия не поддерживает присутствие в Афганистане войск западной коалиции.

– Потому что сейчас у нее нет достаточных сил, чтобы самой вновь оккупировать мою страну. Как это было в восьмидесятые годы. Кстати, ты не принимал участия в той войне?

Курдин отрицательно покачал головой:

– Нет. Я тогда учился в военном училище. И закончил его, когда войска были уже выведены, а Союз начал разлетаться, как плохо сложенная мозаика.

– А в поддержке Северного альянса ты участия не принимал?

– Тоже нет. Я впервые в Афганистане.

– Да! Тебе не повезло. Хотя, как знать, может и наоборот. Женат?

– Женат. Дочери шесть лет, на следующий год в школу пойдет!

– Любишь жену?

– Что за вопрос? Конечно!

– И не имеешь на стороне любовницы?

– Нет.

– Не верю! Каждый мужчина имеет по несколько женщин, если конечно он настоящий мужчина.

– Вы должны знать, у нас это не принято.

Тургай вновь рассмеялся:

– Мне об этом можно не говорить. Видел, как гуляют в ресторанах ваши офицеры. И как уходят в номера со шлюхами. Но ладно, все это ерунда. Вернемся к теме.

Взгляд полевого командира вдруг стал жестким:

– Значит, ты утверждаешь, что самолет перевозил лишь обозначенный в документах груз, который погиб вместе с самолетом?

– Да.

– Я бы поверил тебе, майор, если не одно «но». Вот какая штука получается. Падение твоего «Ил-76» видел мальчишка, сын чабана, пасший отару у перевала Радан. Вы пролетели над ним. И он, младший брат воина, который служит в моем отряде, рассказал, что от самолета, когда он находился над перевалом, отделились какие-то два предмета, похожие на контейнеры. Затем они на парашютах опустились на хребет. А самолет, снижаясь, пошел к Карбанскому ущелью, где и разбился. Что ты мне ответишь на это?

– То, что мальчишке померещились какие-то предметы, да еще якобы сброшенные с падающего самолета на парашютах. Я ничего не мог сбросить. При отказе всех систем управления мне не удалось бы ни открыть рампу, ни привести в действие лебедки. Через боковую дверь предметы, которые имеют парашютную систему, не выбросить. К тому же экипажу было не до груза. Надо было держать самолет. Я надеялся найти какое-нибудь плато, подходящее для аварийной посадки, но не нашел. И приказал экипажу покинуть борт. Тогда, когда стало очевидным, что спасти самолет не удастся. Так что, господин Тургай, мне было не до того. А уж что в ночном небе увидел мальчишка, не знаю! И потом, стал бы он разглядывать небо, когда мимо пролетал большой самолет? Представьте себе летящий, переливающийся сигналами бедствия, ревущий лайнер. Низколетящий. Да кто угодно, а не только какой-то мальчишка, впервые увидев подобное, сосредоточит все свое внимание на самолете. И даже если что-то вылетит из лайнера, этого не заметят. А парашюты, которыми снабжают грузы, предназначенные для сброса, открываются непосредственно у земли. Так что ваш мальчик стал свидетелем искаженного оптического явления, что-то наподобие миража в пустыне.

– Да? Хоп! Время покажет, лжешь ты или нет. Мои люди прочешут весь перевал с прилегающей к нему территорией. Но... если они найдут контейнеры, ты, майор, пожалеешь, что родился на этот свет. Я жестоко караю тех, кто лжет мне.

– Мне говорили об этом. Ищите, только бесполезно все это.

Командир корабля был уверен в том, что система самоликвидации полностью уничтожила контейнеры с грузом, поэтому вел себя уверенно и спокойно.

– Кстати, вы обещали вернуться к вопросу о посольстве.

– Я сказал, позже! Не сейчас.

– Но в Кабуле уже знают о крушении самолета, нас будут искать…

– Кто? Сотрудники вашего дипломатического ведомства? И не мечтай, майор. Сюда, на территорию, контролируемую талибами, не посмеет сунуться никто – ни ваши, ни американцы. И даже отчаянные русские парни из спецназа, что уничтожили одного из бывших полевых командиров, Ахадрада, известного еще под именем Тимура Абадзе. И освободили четырех русских девушек, похищенных Ахадрадом в России. Кстати, это произошло недалеко отсюда. Но... одно дело – расстрелять из засады три внедорожника на пустынной горной трассе, и совсем другое – попытаться атаковать хорошо укрепленную базу. Конечно, ваши – не натовцы, и могут предпринять такую попытку. Но она будет обречена на провал. Тем более ни в Кабуле, ни в Москве, ни даже в Пешаваре не знают, что стало с летчиками разбившегося «Ил-76», а если они выжили, то где находятся. Экипаж мог избежать пленения, но вряд ли выжил бы в горах. Питания у вас на трое суток, из оружия – хлопушки-пистолеты да ножи. В горах заблудиться гораздо легче, чем в лесу. К тому же вы могли стать добычей блуждающих банд грабителей, которые убили бы вас из-за одного обмундирования. Люди в кишлаках живут бедно, им надо кормить семьи. Они не остановятся ни перед чем, чтобы хоть как-то достать пищу. А летные комбинезоны – неплохой товар для обмена на продукты. От вас даже трупов, которые можно опознать, не осталось бы. Шакалы сожрали бы. Так что вы для всех исчезли.

– Вы собираетесь навсегда оставить экипаж у себя?

– Зачем? Лишние рты мне не нужны. Я продам вас. Да, да, майор, банально продам. Вопрос – кому? Если подтвердится то, что никаких контейнеров ты не сбрасывал, то можно обсудить вопрос о выкупе экипажа российскими властями. Если же окажется, что ты лгал мне, то умрешь лютой смертью, а летчиков я продам в рабство в Пакистан. Откуда они уже никогда не вернутся домой. Посмотрим! А сейчас ты вернешься в подвал. У тебя есть время подумать и изменить показания. До утра завтрашнего дня. До того, как я вышлю на перевал крупную поисковую группу. Вопросы, просьбы, пожелания есть?

Курдин утвердительно кивнул головой:

– Я просил бы обеспечить экипаж более сносными условиями содержания и нормальным питанием.

– А у вас есть деньги, чтобы заплатить за это?

– Нет.

– Ну, тогда ничем не могу вам помочь. Впрочем, кормить вас будут три раза в сутки. Чтобы вы не отощали и не ослабли. Слабые рабы – плохой товар! Охрана!

В кабинет вошли вооруженные афганцы.

– Отведите русского обратно в подвал! И скажите слуге, чтобы зашел.

Тургай бросил старшему охраннику наручники, которые тут же были надеты на запястья командира экипажа. Курдина вывели. В помещение неслышно вошел слуга:

– Вызывали, саиб?

– Да, Абдул! Запоминай, что нужно сделать. Первое: убрать то, что ты приносил. Второе: передать Ахмеду, чтобы усилил питание летчиков. Утром чай, днем горячий обед, вечером чай с хлебом. И третье: найди Шакура Акрани, передай, чтобы зашел ко мне.

Парень забрал поднос с чашками, чайником, пепельницей – сигареты и зажигалку Курдин успел забрать с собой – и вышел в соседнюю комнату. Тургай подошел к окну и открыл его – проветрить кабинет.

Агент российской разведки в это время находился в отведенном ему доме у мечети. После разгрома банды Джумы Наджиба, которого разведчик предупредил о нападении банд Тургая, спровоцировав столкновение двух крупных отрядов талибов, Шакур Акрани перебрался в кишлак Галистан, на базу Хизаята, у которого стал одним из помощников, а точнее советником.

Галистан был разделен на две части, и условная линия раздела проходила через площадь у мечети. В восточной, бедной части жили обычные мирные люди – чабаны, дехкане, мелкие торговцы. В западной обосновались бойцы отрядов Тургая, которыми командовали верные Хизаяту фанаты-талибы Мохаммед Бахтияр и Мехмед Абдула. Сам Хизаят Тургай проживал в усиленно охраняемом двухэтажном доме на северо-западной окраине Галистана. Усиленно охранялось еще одно здание западной части кишлака – арестантский сарай, в котором находился подвальный бункер для пленных врагов. Ежесуточно вокруг кишлака выставлялись передовые посты раннего обнаружения потенциального противника – дозоры из двух человек. Всего четыре поста.

Уже сообщив в Москву о судьбе пилотов, Шакур Акрани, проверив отсутствие возле дома людей Хизаята, привел в рабочее состояние спутниковую станцию. В 10.00 понедельника 16 июня должен был состояться сеанс связи с генералом Феофановым, которому вновь на время переподчинили разведчика. Но сеанс сорвало появление слуги Тургая. Пуштун заметил парня из окна, когда тот вошел во двор. Выругавшись про себя, Акрани спрятал кейс со станцией под топчан. Слуга постучал в дверь. Акрани крикнул:

– Открыто!

Абдул вошел, поклонился, поздоровался:

– Ассолом аллейкум, господин Акрани!

– Ва аллейкум ассолом, Абдул! Что привело тебя ко мне?

– Вас вызывает саиб!

– Вызывает? И как срочно?

– Он сказал, чтобы вы пришли к нему. Больше ничего.

– Хоп, я понял. Ступай, я скоро буду в усадьбе Тургая!

Слуга, вновь поклонившись, вышел во двор.

Акрани проводил его взглядом из окна. Посмотрел на часы. Стрелки подходили к 10 часам. Но выйти на связь сейчас Пуштун не мог. Он достал кейс, передал в эфир сигнал отсрочки сеанса связи, перевел станцию в режим ожидания, уложил ее в шкаф, поправил обмундирование и, не закрывая двери дома, что являлось обычным явлением для кишлака, направился к усадьбе Тургая.

Охрана пропустила Шакура беспрепятственно. О нем в банде складывались легенды, и Акрани пользовался авторитетом не меньшим, чем командиры отрядов да и сам Тургай. Акрани вошел в кабинет главаря банды в 10.07.

– Ассолом аллейкум, уважаемый Хизаят!

– Шакур, рад видеть тебя! Проходи, присаживайся.

– Как-то непривычно садиться в кресло, будто мы не у себя на родине, а где-то в Европе.

– Тебя не должно это смущать. Ведь ты же учился в Союзе?

– Когда это было, Хизаят…

Акрани присел в кресло у стола-приставки. Тургай устроился напротив.

– Удивляюсь я тебе, Шакур: столько лет воюешь, а врагов не нажил. Слышал, даже Джума Наджиб не держит на тебя зла, хотя ему наверняка известно, что это ты навел на его базу мои отряды, настроил против него руководство движения... Скажи, как тебе это удается?

– Ты верно сказал, Хизаят, я долго воюю. Мне приходилось попадать в такие ситуации, выхода из которых, казалось, не было. Но хотелось жить, и я находил их. И потом, я никогда не рвался к власти.

– Да, ты не тщеславен, хотя мог подняться высоко.

– А зачем? Выше положение – больше врагов. Я же предпочитаю иметь друзей. И их у меня много. Но ты позвал меня не для того, чтобы просто пообщаться. Так что давай перейдем к делу.

– Верно! Однако и просто поговорить с умным человеком полезно. Но ты прав, у меня есть к тебе дело. Ты знаешь о крушении российского десантного самолета. И о том, что экипаж находится у нас. Я поговорил с командиром. Он утверждает, что «Ил-76» шел в Индию, неся на борту груз для обслуживания самолетов индийских ВВС. Что во время полета вышли из строя какие-то там бортовые системы, и самолет потерял курс, а в дальнейшем и управляемость. Мол, он не знал, что находится над территорией Афганистана.

– В принципе такое вполне могло быть. Россия активно продает Индии оружие, снабжает соседей и оборудованием для его обслуживания и ремонта. Снабжает воздушным путем. Парк боевых машин обновляется крайне слабо. Многие самолеты отработали свой ресурс. Поэтому все чаще происходят катастрофы.

– По падению самолета вопросов нет. Но видишь ли, Шакур, русский майор говорит, что «Ил-76» разбился вместе с грузом, а младший брат Али, что служит в отряде Абдулы, – сын чабана, пасший отару у перевала Радан, над которым пролетал самолет, – утверждает, что видел, как из самолета над хребтом выпали каких-то два предмета, которые потом на парашютах – подчеркиваю, Шакур, на парашютах – опустились на перевал.

Акрани внимательно посмотрел на полевого командира:

– Может, мальчишке померещилось? Что можно увидеть в ночном небе, когда на небольшой высоте пролетает такая махина, как «Ил-76»?

– Вот и русский говорит то же самое. Возможно, баче и привиделись предметы, но парашюты?..

– Я понял тебя, Хизаят. Эти предметы не дают тебе покоя. Если при падении русские выбросили из самолета груз, то он наверняка имел для них большую ценность и не должен был ни при каких раскладах попасть в чужие руки. Но подумай сам, для чего выбрасывать груз, подлежащий ликвидации в случае нештатной ситуации, если он разбился бы вместе с самолетом?

– А если он, напротив, не должен был пострадать ни при каких обстоятельствах?

– Чтобы достаться тому, кому не должен был достаться?

– А если самолет перевозил не оборудование, а золото?

– Вот что тебя беспокоит… Но в этом случае выбрасывать контейнеры вообще не имело смысла.

– Почему? При крушении оно неминуемо попало бы в руки тех, кто первым вышел к месту падения самолета. А контейнеры можно подобрать и позже. Тем более, если о них никто не знает. Из тех, естественно, лиц, кому и не положено знать… Например, из нас. И расчет прост: пока мы будем возиться с летунами, а русские – искать их, к перевалу Радан будет выброшена спецгруппа. Контейнеры наверняка подают сигналы, и группа найдет их. В зависимости от того, где и в каком состоянии они находятся, организуют работу по возвращению груза. И русский спецназ справится с этой задачей без особых проблем. Удалась же акция по уничтожению Ахадрада и освобождению заложниц? И никто не знал о том, что целая группа русского спецназа спокойно готовит операцию в нашем районе. По контейнерам же задача еще проще.

Акрани погладил бородку:

– Ну, не знаю, Хизаят! Уж слишком у тебя разыгралось воображение. Секретные спецконтейнеры, золото, угроза прибытия российского спецназа…

– Но разве моя версия не имеет права на существование?

– Думаю, не более чем теоретически. Вот если русские узнают, что экипаж находится в Галистане и ему грозит опасность, то в этом случае угроза проведения их спецназом повторной боевой операции более вероятна.

– Экипаж? О том, что он находится у меня, не знают даже в штабе движения. В конце концов, это моя добыча. И я вправе сам решать, что мне с ней делать.

– Ты забыл, как отреагировало руководство на бизнес Ахадрада?

– Э-э, Шакур, то совсем другое дело. Абадзе, он же Ахадрад, специально занимался работорговлей, осознанно. Что запрещено. Летчиков же мои люди захватили случайно, на территории, которая подконтрольна мне. Они взяли пленных, а пленные становятся собственностью того командира, у которого находятся. И вот это уже закон. Так что не надо путать грязные делишки покойного Ахадрада с моими действиями.

– Я не путаю, просто пленные пленным рознь. Одно дело десяток солдат, захваченных в бою, и совершенно другое, случайно, как ты сам выразился, попавшие к тебе летчики с воздушного судна, потерпевшего крушение. Летчики не воевали против нас. Они не убивали наших бойцов.

– И что, мне отпустить их? Вот так взять и отпустить? Дать машину, деньги, пищу, и пусть катят на все четыре стороны? Или пригласить в Галистан сотрудников российского посольства? Встретить, как дорогих гостей, представить пилотов – вот, мол, ваш экипаж, живой и невредимый, забирайте… А перед этим извольте шашлычка откушать… Так предлагаешь поступить, мудрый Акрани? Да мне плевать, что произошло с их самолетом! Главное – экипаж, русские офицеры оказались вооруженными на моей территории. Я их сюда не звал. Но раз объявились, значит – либо смерть, либо плен.

– Успокойся, Хизаят! Я не предлагаю тебе отпустить русских или сообщить о них в российское посольство и штаб движения. Они действительно твои пленные. Я всего лишь советую не торопиться решать их судьбу. Они ценный товар, не потеряй и не испорти его. А поспешные действия могут реально изменить ситуацию не в твою пользу. Не торопись, Хизаят!

Тургай прошелся по кабинету, нервно перекладывая четки. Довольно долго смотрел в окно. Затем резко обернулся, его физиономия расплылась в подобие улыбки:

– Ты прав, Шакур! Я принимаю твой совет. Ты и вправду мудрый человек. Но проверить информацию по контейнерам, которые видел мальчишка-пастух, считаю необходимым. И сделать это, Шакур, можешь только ты.

– Ты преувеличиваешь мои возможности…

– У тебя много друзей, Шакур, у них есть воины, и они не враждуют с Джумой Наджибом. Согласись, я не могу послать к Радану свои отряды. Это станет известно Джуме, и он предпримет все усилия, чтобы ударить по моим людям из засады. Я не могу так рисковать.

– Да! Джума не упустит случая укусить тебя, – кивнул Акрани.

– Так ты берешься за это дело?

– Давай определимся с задачей. Необходимо только найти груз – или еще и вывезти его сюда?

– И найти, и вывезти! Что бы ни находилось в контейнерах. Вопрос с техническим обеспечением действий твоих людей я решу. Получишь все, что потребуется.

Пуштун взял паузу. Затем сказал:

– Для того, чтобы принять окончательное решение, мне необходимо подумать, оценить обстановку, кое с кем переговорить, встретиться. Посему я должен иметь полную свободу перемещения вне базы.

– Считай, ты ее уже имеешь. Любая машина в твоем распоряжении. Нужны люди – скажи, сколько и когда. И они у тебя будут.

– А вот это уже лишнее. Чем меньше народа будет знать о нашем разговоре, тем лучше! Я имею в виду и командиров отрядов Бахтияра с Абдулой, и помощника Ахмади.

– Они верны мне и многократно доказали свою преданность.

– Я настаиваю на том, чтобы о моем задании – кроме тебя, естественно – не знал в Галистане никто!

– Ну хорошо, – согласился Тургай. – Твое задание останется в тайне.

– Я должен иметь право покидать кишлак в любое время дня и ночи.

– Мы уже говорили о свободе твоих действий.

– Мое поведение непременно вызовет недоумение, возможно, недовольство твоего помощника.

– О нем я позабочусь!

– Хоп! Вечером я сообщу тебе свое окончательное решение.

– Буду ждать тебя.

Акрани поднялся, кивнул полевому командиру и вышел из его кабинета. В 12.20 он вернулся к себе домой и тут же привел в рабочее состояние спутниковую станцию. Вышел во двор. Обошел дом. Никого не заметил, за ним не следили. Вернулся в комнату, набрал на трубке длинный номер.

Начальник ГУБТ ответил тут же:

– Феофанов на связи!

– Это Пуштун...

* * *

Секретная резиденция

Главного управления по борьбе с терроризмом.

Ближнее Подмосковье. Понедельник. 16 июня

Полковники Крымов и Тимохин прибыли в секретную резиденцию Управления в 9.54. Ровно в 10.00 они вошли в кабинет генерал-лейтенанта Феофанова. Сегодня здесь присутствовал и заместитель начальника главка, генерал-майор Потапов. Офицеры поздоровались. Феофанов спросил:

– Как вчера прошло мероприятие?

– По случаю рождения у майора Шепеля сына? – уточнил Крымов.

Феофанов взглянул на начальника отдела:

– Ты не выспался, Вадим Петрович?

– Почему? Выспался!

– По тому, как отвечаешь на вопрос, это незаметно. У вас в городке было запланировано какое-то другое мероприятие?

– Нет…

Ответил Тимохин:

– Все прошло нормально. Вовремя начали, вовремя закончили. На спиртное было введено ограничение, так что офицеры боевых групп с утра находятся в полном порядке.

– Даже Шепель?

Вперед выступил Крымов:

– Погоди, Саня, я сам. Дело в том, Сергей Леонидович, что мы с Шепелем вчера после вечеринки еще немного у него дома посидели. Но он тоже в порядке. А я, признаюсь, чувствую себя неважно, но это быстро пройдет.

– Понятно… Проходите, присаживайтесь!

Офицеры заняли свои привычные места за столом совещаний.

– В 10.00 должен был выйти на связь Пуштун, но передал сигнал отсрочки сеанса. Думаю, мы услышим его во время совещания, – сообщил Феофанов. – Итак! Вы должны были определиться с составом групп, которые могут быть задействованы в операции, получившей название «Афганский рейд». Полковник Крымов, слушаю вас.

Начальник отдела спецмероприятий хотел подняться, но генерал разрешил докладывать сидя.

Крымов достал из папки лист, на котором были вписаны фамилии бойцов боевой группировки ГУБТ, или подразделения спецназначения «Вулкан»:

– Мы вчера обсудили ситуацию, что сложилась на данный момент в Афганистане. И по пилотам, и по грузу. Пришли к выводу, что за «речку» придется перебрасывать три группы – соответственно «Орион», «Мираж» и «Алтай». В принципе, как и предполагалось изначально. «Орион» мы предлагаем использовать в акции по освобождению экипажа разбившегося самолета. «Мираж» – в поиске и эвакуации секретного оборудования. «Алтаю» отводится роль резервной группы. В случае необходимости она либо поддержит действия «Ориона» – все же штурм базы талибов дело непростое, – либо, если Тимохин разберется сам с Тургаем в Галистане, прикроет работу «Миража». На перевале Радан тоже могут возникнуть трудности. Там территория контролируется недобитками Джумы Наджиба, а как известно, нет ничего опасней раненого, обозленного зверя. Третий вариант – усиление бойцами «Алтая» групп «Орион» и «Мираж». Окончательное решение целесообразней принимать на месте. Руководить операцией «Афганский рейд» предлагаю назначить себя. Управление действиями групп осуществлять у района дислокации «Алтая» либо, в случае разделения группы, с позиций работы «Миража».

– Я вот ночью думал, а хватит ли нам двадцати двух бойцов трех групп для практически одновременной отработки двух целей? – проговорил генерал. – Причем одну из них наверняка придется брать штурмом. Я имею в виду базу Тургая в Галистане. Двадцати двух с учетом Крымова, чье присутствие в Афганистане еще под вопросом.

– Давайте планировать к переброске всю группировку, – сказал Тимохин. Это двадцать девять человек с учетом полковника Крымова. И в резерв выводить «Град»! А вообще-то, что-либо планировать без информации по базе Тургая бесполезно. Нам надо знать, что она собой представляет, насколько укреплена, сколько боевиков постоянно находится в селении. Нужна схема кишлака с указанием резиденции Тургая и места содержания наших пилотов. Эту информацию мы можем получить только от Пуштуна. К тому же обстановка может измениться в любую минуту. Духи часто и тайно перемещают своих пленных из кишлака в кишлак.

Феофанов поднялся:

– Согласен! Ждем сеанса связи с Акрани. Теперь о блоках, находящихся в контейнерах. Их прямое предназначение мне так и не удалось узнать, что говорит о высочайшей степени секретности, наложенной на них.

– Да, видимо, очень ценные цилиндры… – задумался Крымов. – Кстати, те ребята, что упаковали их в контейнер, объяснили, как извлечь эти блоки?

– Объяснили. Каждый контейнер имеет свой код. Первые четыре цифры – номер груза, 0075, две другие мы узнаем непосредственно перед вылетом. При правильном наборе кода контейнеры раскроются, как чемоданы; в каждой половине будет по ящику. В ящике по два цилиндра. Нам передадут специальные бронированные ранцы, в которые следует вложить цилиндры. Весят они немного, по габаритам небольшие, никакой трудности для переноски не составят. По крайней мере так утверждают специалисты, занимавшиеся загрузкой блоков в контейнеры.

– А какая-нибудь дублирующая система самоликвидации не включится, как только мы откроем ящики? – спросил Тимохин.

– Нет. Зачем? Если была бы эта дублирующая система, нас бы за секретным грузом не посылали. Духи нашли бы контейнеры, взломали их и отправились бы к Аллаху вместе с остатками цилиндров. Дублирующая система для груза 0075 не предусмотрена.

– Что ж так спецы по сверхсекретным блокам лоханулись? Или обеднели настолько, что на дублирующую систему денег не хватило? Разворовали бабки в вышестоящих кабинетах?

– Не следует ерничать, Александр Александрович, – нахмурился Феофанов. – Никто ничего не разворовал, просто не был просчитан вариант возникновения неисправности на борту самолета, способной привести к авиакатастрофе. Кстати, члены комиссии ВВС до сих пор не могут понять, почему вдруг исправный, еще не старый, только что прошедший плановое обслуживание и тщательную проверку перед вылетом самолет потерпел крушение.