Текст книги "Летописец"

Снова послышался хруст ветки. Актеон резко обернулся и застыл от изумления – из джунглей выходил Садхи с мотыгой на плече. Наш герой почувствовал холодок, предательски сжимающий его сердце.

Мужчина вежливо поклонился, не поднимая глаз, подошёл ближе и остановился на почтительном расстоянии от Актеона.

– Что тебе, Садхи?

– Мой господин, – Садхи ещё раз поклонился, говоря о своём хозяине, – обеспокоился, не найдя гостя в его комнате. Вы оскорбили моего господина своим неуважением, – слуга выпрямился, но глаз на Актеона не поднимал, терпеливо ожидая ответа.

Актеона удивила речь слуги на английском языке, но вида он не показал.

Он мог бы сказать, что попросил дочь хозяина передать слова благодарности за гостеприимство, но не хотел впутывать девушку, зная о жестоких нравах Индии.

– Я сказал накануне вечером о своём решении уйти на рассвете, – Актеон в упор смотрел на Садхи. – И ещё вчера поблагодарил твоего хозяина за всё.

Почему-то не хотелось дальше продолжать разговор. Худой мужчина внушал ему едва уловимое чувство опасности. Почему? Актеон не смог бы ответить на этот вопрос даже самому себе. Что-то настораживало его во всём облике Садхи, в его манере подобострастно склонять голову, в тихом голосе.

– Но вы забыли свою одежду, – слуга, продолжая смотреть вниз, достал из-за спины узелок и склонился в почтительном поклоне.

Молодой человек протянул руку. И в этот момент свёрнутый жгутом платок обвил шею Актеона, не давая дышать. Он почувствовал холод от металла – в один конец платка был вшит кусочек свинца для утяжеления и лёгкого захвата жертвы.

Актеон напряг мышцы, не давая возможности противнику сжать удавку до конца. Он быстро переложил посох в левую руку и упёрся им в землю. Правой рукой резко дёрнул за платок и наклонился. Тот, кто напал на молодого человека, не ожидал такого сопротивления. Хватка ослабла, а сам человек перекатился через спину Актеона и упал перед ним на траву. Это оказался хозяин дома – старик, спасший его от кобры и приютивший на ночь. В это время Садхи быстрым движением выхватил из рукава другую удавку, сплетённую из нескольких тонких полосок кожи.

– Кали! Кали! – дурным голосов завопил он и набросил удавку на шею Актеона.

Но вопль, изданный Садхи, отрезвил Актеона. Он успел прижать посох к груди, чтобы удавка не смогла окончательно сомкнуться вокруг его шеи.

Старик попытался подняться с земли, но Актеон помешал ему, поставив на него одну ногу. Позиция молодого человека была невыигрышной. С одним противником было легче справиться, чем с двумя.

Садхи с яростью потянул удавку на себя. Его глаза налились кровью от натуги и злости. Он никак не ожидал встретить сопротивление от Актеона. Это взбесило его ещё больше.

– Кали! Кали! – фальцетом закричал он во второй раз. Эхо пронеслось по ущелью.

Актеон начал поворачивать посох по часовой стрелке. Но вместо облегчения молодой человек почувствовал, как кожаная плётка, обжигая, сильнее вонзается в его кожу. Он ухватился за удавку обеими руками, пытаясь вырвать плётку из рук Садхи. Тот тоже ухватился двумя руками за сплетённую косичкой кожаную верёвку, изо всех сил упираясь ногами в землю. Но его сандалии скользили по мокрой траве, и индус начал медленно приближаться к Актеону.

– Кали! Кали… – злобно шипел Садхи, с ненавистью глядя в глаза Актеона.

Между мужчинами завязалась нешуточная схватка. Физически Садхи был слабее молодого и атлетически сложенного Актеона. Но ненависть придавала ему нечеловеческую силу.

Они неотрывно смотрели друг другу в глаза. Каждый хотел победить в этой схватке. Один жаждал жертвы в честь чёрной богини смерти. А второй пытался спасти свою жизнь.

Тем временем старик, видя, что Актеон сконцентрировал всё внимание на схватке с Садхи, схватил ногу молодого человека за лодыжку и дёрнул её в сторону. Несмотря на почтенный возраст, он резво поднялся на ноги и потянул край свёрнутого жгутом платка на себя.

Актеон почувствовал, как платок сжимает его горло, не давая дышать. Лоб молодого человека покрылся испариной, а в глазах появились мелкие точки. Он почувствовал, как кожаная удавка начала медленно выскальзывать из его рук. Он уже не мог удерживать её. Силы покидали Актеона, а вместе с ними уходила и его жизнь…

Детство и юность Актеона

Отец Актеона был уважаемым священником. Он много лет имел приход в небольшой деревеньке. Был сдержан в еде и скромен в быту. Люди со всей округи шли к нему за советом, и в любое время суток около дверей его дома толпился народ.

Для прихожан громом среди ясного неба стала новость о том, что он влюбился. В провинциальных городках ничто не может утаиться от вездесущих глаз местных сплетниц. О романе между священником и юной девушкой судачили всюду. И он написал прошение о низложении с себя сана и желании уйти в мирскую жизнь ради любимой.

Разразился скандал. В городок приехали высокопоставленные духовные лица из города и пытались образумить отца Актеона. Ему пригрозили отлучением от церкви.

Отец Актеона пошёл на серьёзнейший шаг и ни разу ни о чём не пожалел.

Влюблённые покинули городок и переехали в другую часть Греции, где их не знали. Они поселились в маленьком домике на берегу моря и через год стали счастливыми родителями – в их семье, где всегда царила любовь, появился первенец, которого назвали Актеоном.

Здоровый малыш был похож на красавицу мать, поражая всех безупречными чертами лица и белокурыми локонами.

Актеон рос смышлёным ребенком. Он рано научился читать и писать. Отец гордился сыном и просиживал с ним часами, беседуя на разные темы, несмотря на то что Актеон был еще мал. Мальчик поражал знаниями в разных вопросах.

У родителей Актеона было общее увлечение – альпинизм. Отец всегда держал себя в отличной физической форме, занимаясь гимнастикой и бегом, и уже в зрелом возрасте имел атлетически сложенную фигуру и бодрый дух. Родители брали сына с собой, когда отправлялись за границу. И он с детства впитал в себя красоту гор и свежий воздух альпийских лугов.

– В здоровом теле – здоровый дух! – любил повторять отец. Выросший на философии Древней Греции, он привил мальчику любовь к родной стране.

– Ты посмотри, как прекрасны их тела! – восхищался он древнегреческими скульптурами, найденными во время раскопок. – Но запомни, сынок, – отец внимательно посмотрел на Актеона, – даже самое совершенное тело надо поддерживать красотой ума. Потому что ещё Платон сказал, развитое тело с неразвитым умом так же уродливо выглядит, как и развитый ум в неразвитом теле. В человеке всё должны быть гармонично, – отец присел на корточки. – Поэтому никогда не позволяй себе лениться. Совершенствуй тело и стремись к высотам познания.

* * *

Шло время. Актеон учился в школе, заводил друзей, дрался на переменах, лазил по деревьям и дёргал девчонок за косы.

Однажды родители сказали, что едут в Гималаи, покорять новые высоты. Путешествие было опасным, и родители отправили сына к тётке, двоюродной сестре отца, которая жила в Италии.

Своих детей у неё не было, а муж давно умер. Она, в отличие от брата, исповедовавшего православие, была рьяной католичкой. Женщина приняла мальчика без особого энтузиазма. Отречение отца Актеона от сана ради молоденькой девушки стало для неё сильным потрясением. И идею поехать в Тибет она также восприняла крайне отрицательно.

Не прошло и месяца, как пришла весть о том, что родители Актеона погибли в горах. Так в один день Актеон стал сиротой. Ему было 12 лет.

Для мальчика известие о смерти родителей стало ударом. Он перестал есть, разговаривать и категорически отказывался идти в школу.

Перепробовав всевозможные способы увещевания, тётя отвела Актеона в католическую церковь и попросила помощи у местного священника – пожилого мужчины, принявшего приход полвека назад.

С этого момента старый священник заменил Актеону отца. Старик и мальчик вели беседы, такие же долгие, как когда-то разговоры с отцом, и находили ответы на все вопросы, мучившие юного Актеона.

От его пытливого ума ничто не могло ускользнуть. Он видел, что взрослые люди часто лгут друг другу, насмехаются над простаками, женщины обманывают мужчин, а мужчины – женщин, богатые – бедных, а бедные – богатых… И все думают только о своей выгоде.

Актеона всегда волновал вопрос: если лгать и обманывать нельзя, то почему люди делают это?

– Человек слаб, – говорил в таких случаях старый священник, – и надо терпеливо относиться к людям.

– Но почему они не ведут себя так, как заповедано? – искренность Актеона подкупала его наставника.

– Потому что человек – вместилище грехов, – встрял в разговор младший дьякон, чистивший в этот момент подсвечники от воска, накапавшего со свечей.

Он отличался уродливой внешностью и сварливым характером.

– Зачем ты так? – обратился священник к нему. – Не все люди грешны, – он посмотрел на Актеона и ласково потрепал его непослушные волосы. – Дети рождаются безгрешными…

– Ага, безгрешными! – дьякон оторвался от своей работы, повернулся к старику лицом и встал, подперев руками бока. – А как же первородный грех? – противным фальцетом произнёс он.

Старый священник посмотрел на дьякона и сказал:

– Да, если следовать нашей вере, дети рождаются в первородном грехе.

– А! Значит, вы со мной согласны, святой отец? – ехидно сощурив маленькие глазки, спросил дьякон.

– Но я уверен, что в грехе рождаются только те дети, что были зачаты без любви, – парировал священник.

Дьякон не ожидал такого поворота и не знал, что ответить. Он с угрюмым видом отвернулся и продолжил чистить подсвечники.

Актеон, видя, что взрослые замолчали, улучил минутку и снова обратился к своему наставнику.

– А дети все рождаются злыми, как он? – Актеон кивнул в сторону дьякона.

Воцарилось неловкое молчание. Старый священник молчал, подыскивая правильные слова, чтобы деликатнее сформулировать ответ.

– Ах ты, паршивец! – взвизгнул дьякон и замахнулся тряпкой, которой натирал подсвечники.

– Оставь нас! – строго сказал старик, обращаясь к нему. – Я хочу серьёзно поговорить с Актеоном.

– Всё разговоры с ним разговариваете! А ему поможет только одно средство – хорошая порка! – с этими словами дьякон вышел из комнаты, громко хлопнув дверью.

Священник удобнее расположился на деревянном кресле, поставил локти на подлокотники, сложил ладони домиком и ласково посмотрел на Актеона.

– Сынок, – начал он, – я понимаю, что ты ещё мал, и многого не понимаешь. Но нельзя неуважительно разговаривать со взрослыми…

– А почему он… – перебил священника Актеон.

Старик приложил палец к губам мальчика.

– Тсс! – продолжил он. – А ещё старших нельзя перебивать. Ты меня понял?

Актеон кивнул.

– А почему нельзя сказать человеку, что он – злой? И тётя моя – тоже злая! Она не любит меня! – выпалил Актеон. – Если мои родители были бы живы, они любили бы меня… – на глаза Актеона навернулись слёзы.

– Твои родители гордятся тобой, Актеон, – ласково сказал священник.

– Откуда вы знаете? – выпалил Актеон, утирая рукавом нос. – Ведь они умерли.

– Твои родители сейчас на небесах. И оттуда могут наблюдать за тобой. Их любовь будет сопровождать и охранять тебя всю твою жизнь, – священник смотрел в заплаканные глаза Актеона и печально улыбался.

Мальчик заворожённо слушал старика, ловя каждое его слово.

– Господь справедлив, – продолжил свою речь священник. – Но иногда он посылает людям испытания, чтобы мы стали сильнее.

– Ага! И моё первое испытание – это тётя! – печально констатировал Актеон.

Старый священник вздохнул.

– Твоя тётя прожила непростую жизнь, – начал он издалека. – И некоторые жизненные моменты наложили на её характер, скажем так, несколько негативные оттенки…

Актеон внимательно слушал и очень старался понять его слова. Но в силу нехватки жизненного опыта ему было очень трудно представить, что такое «непростая жизнь» и «несколько негативные оттенки».

– А она не может быть просто доброй? – казалось бы, простой вопрос ребёнка обескуражил священника. – Ведь даже Боженька говорит: «Любите друг друга».

– Чтобы следовать всем заповедям, – задумчиво произнёс священник, – нужно быть очень сильным и смелым человеком. Но далеко не каждому это дано. Запомни это, Актеон! Когда ты вырастешь, то поймёшь, насколько тяжело быть настоящим праведником. А служение Богу – двойная ответственность: перед Всевышним и перед людьми. Ведь священник как на ладони – прихожанам виден каждый его шаг, каждый поступок, каждое слово. И ему не прощают ни одного промаха. Оступишься – и тебя тут же втопчут в грязь. Отмыться священнику после этого невозможно.

– Так было и с моим отцом? – после паузы спросил Актеон.

– Мальчик мой, твой отец был достойным человеком, он отошел от Церкви, но не перестал верить и любить. Бог послал ему испытания по силам его. Каждому они даются в этой жизни.

Актеон слушал старого священника, и в его душе рождалось новое, необычное чувство. Именно в этот момент Актеон решил тоже стать священником – правильной и сильной личностью. Мальчику так захотелось быть добрым, как его наставник, что он тут же заявил тёте, что хочет посещать воскресную католическую школу при церкви.

– Господь услышал мои молитвы! – прослезилась она.

* * *

Время неумолимо летело вперёд. Актеон закончл школу и готовился к учёбе в католическом университете. Экзамены были уже позади. А впереди – новая, неизвестная, но такая манящая взрослая жизнь.

Мальчик превратился в красивого юношу. Занятия греко-римской борьбой сделали тело сильным, а характер бесстрашным.

Наконец настал день отъезда.

– Вот там-то ты и отмолишь грехи своих родителей, – прошипела тётка, собирая его нехитрые пожитки в чемодан.

Католический университет

Учёба в университете давалась Актеону легко. Он много времени проводил в библиотеке, самостоятельно изучая древние языки, мировые религии, историю и философию. События, происходившие в реальном мире, политика и экономика также были ему не безразличны.

Анализируя весь этот массив информации, Актеон задавался вопросами, ответов на которые не мог найти в книгах. А выводы, которые делал сам, пугали его.

Почему Бог выгнал людей из Рая только за то, что они ослушались его и вкусили плод древа познания? Почему потом опять решил поучаствовать в их судьбе? Есть ли положительная роль в судьбе человечества противника Бога? Эти вопросы были у него к христианству.

Но не меньше вопросов было и к другим религиям. Почему, например, мусульмане так хотят попасть в свой Рай, и заниматься там всем тем, что считается греховным в их настоящей земной жизни? Или буддизм, который призывает к полному отходу от реальности. Что будет, если все поголовно погрузятся в состояние пранаямы? Человечество точно тогда погибнет, причем очень скоро!

Волновали Актеона и вопросы, связанные с личностью самого человека – священника, который несет веру людям, каким он должен быть, какими нравственными качествами обладать?

Однажды отец Иоанн – один из наставников в университете – стал свидетелем спора между старшекурсниками, среди которых был Актеон. Речь шла о роли священника в жизни простых прихожан.

Разгорячённый спором молодой человек говорил о том, что каждый священник обязан не только вещать о праведной жизни, но и сам, своим примером следовать заповедям.

– Задача Церкви – научить человека бороться с грехом, а не просто читать скучные проповеди, которые, как правило, никто не слушает! Нужно учить людей не замаливать свои грехи, а совершенствовать себя и стремиться к тому, чтобы греху не было места в нашей жизни! – горячо закончил он свою речь.

Отец Иоанн улыбнулся. Юноши напомнили ему его самого, когда он тоже был студентом и спорил со своими собратьями по вере. Он был горд за своих воспитанников. У каждого была мечта – быть не просто хорошим священником, а стать лучшим. Хотя, большинство молодых людей уже сейчас больше интересовали их карьера и привилегии, которые они будут иметь.

– Но человек – слаб! – возразил один из сокурсников Актеона. – И не надо сбрасывать со счетов, что священник – прежде всего человек!

– Когда окончательно принимаешь решение посвятить себя служению Господу, то во главу угла становится вера. Сначала священник – потом человек! – воскликнул третий. – Ведь каков пастух, таково и стадо!

– Согласен! – поддержал его Актеон. – Именно такой выбор определяет приоритеты! Что ты поставишь во главу угла? – риторический вопрос был задан всем присутствующим. – Быть первостатейным священником и нести слово Божие людям? Стать сильным? Безупречным в своей вере? Или остаться человеком, который не может совладать с искушениями?

– А что думаете вы, отец Иоанн?

Но тут раздался звук колокольчика – перерыв закончился.

– Жизнь покажет, – уклончиво ответил отец Иоанн. – А пока поторопитесь в аудитории.

Студенты весёлой гурьбой, продолжая спор, ринулись к дверям.

Пожилой наставник, не торопясь, шёл позади всех и задумчиво смотрел на юношей. Когда-то и он был таким же молодым и горячим, но жизнь пролетела, как одно мгновение, а он многого из задуманного не успел. Да уже и не хотел…

Лето, когда выпускался Актеон, запомнилось частыми дождями. Выпускники шутили, что сами Небеса благословляют их.

Накинув на головы капюшоны и высоко подняв рясы, вчерашние юноши, а сегодня – новоиспечённые священнослужители перепрыгивали через лужи, направляясь из церкви в университет. Все преподаватели, воспитатели, наставники и студенты собрались в актовом зале после молитвы.

Директор университета, водрузив на нос очки в толстой костяной оправе, зачитал список приходов и имена выпускников, которые туда направлялись.

Первые 180 дней каждый выпускник должен был прослужить в назначенном приходе диаконом под началом местного епископа. В течение этого времени епископ внимательно присматривался к выпускнику, чтобы удостовериться в его искреннем желании продолжить служение Господу. После этого давался обет безбрачия, и только затем епископ мог рукоположить диакона в сан священника.

Молодым людям нужно было не только участвовать в дневных мессах, воскресных службах, праздниках и часто исповедоваться, но и продолжать изучение духовных книг, а также выбрать себе в качестве покровителя одного из католических святых.

Призвание и познание – две важнейшие вещи, которые требовались от выпускников в начале их карьеры, и которые давали основание для положения их в сан: окончательная твёрдость в своём призвании быть священником и познание Бога на протяжении всей своей жизни…

Актеон, слушая монотонный голос директора, совершенно не сомневался в своём выборе. Ему было всё равно, куда его направят. Главное, нести людям слово Божие.

Наконец список был зачитан полностью. Актеону достался приход в небольшом итальянском городке на берегу моря. Он был счастлив – его юношеская мечта стала реальностью!

Директор университета подошёл к отцу Иоанну:

– Поздравляю вас! На моей памяти это – второй сильный выпуск за десять лет моей службы на этом посту. Вы вправе гордиться своими студентами. Из каждого выйдет хороший священник!

Старый священник вздохнул:

– Лучше бы они ничем не отличались от других выпусков.

– А вы пессимист, однако, – усмехнулся директор.

Отец Иоанн смотрел на Актеона – молодой человек купался в поздравлениях – он был лучшим студентом курса. Его глаза сияли от осознания того, что весь мир – перед ним, и он смело пойдёт по жизни. Глаза его друзей тоже светились. Но среди этих горящих глаз нет-нет, да проскальзовал болезненный блеск другого рода – зависти, обыкновенной человеческой зависти.

– Как же быстро это начинается… – прошептал он.

Выпускники подняли Актеона – умницу и заводилу – на плечи и, чествуя его университетские заслуги, несли между рядами. Студенты-первокурсники с восхищением смотрели на героя дня. Старшие студенты подпевали выпускникам. А сам Актеон дирижировал хором.

– Будь осторожен, – печально вздохнул отец Иоанн, глядя на Актеона, – иначе тебе будет больно падать в этой жизни, когда твой юношеский запал иссякнет.

Приход Актеона

Актеон даже не заметил, как пролетели шесть месяцев в качестве диакона. Епископ был доволен вчерашним выпускником. Рвение молодого человека, его послушание, знание канонов и догматов импонировало епископу. Поэтому, когда настал день рукоположения в сан, он не сомневался ни минуты.

Актеону показалось, что у него выросли крылья. Его мечта – стать достойным священником – шаг за шагом превращалась в реальность.

– Надеюсь, ты не подведёшь меня, – напутствовал его епископ.

Новый епископ встретил Актеона радушно.

Когда Актеон прибыл на место своей постоянной службы, было далеко за полночь. Но епископ не спал – бессонница была его подругой уже последних нескольких лет.

Старик сидел на широкой кровати. Под его спину было подложено множество подушек – он уже давно спал полусидя из-за больного сердца. Рядом на кровати были разложены раскрытые журналы на теософские темы и исписанные размашистым почерком листы бумаги.

Служка – мужчина в годах с заметным горбом на спине – с подобострастием подоткнул ему подушки.

– Довольно! Оставь нас, – махнул на дверь рукой старик.

Взгляд горбуна не понравился Актеону. Но в последний момент лицо служки озарилось такой милой улыбкой, что Актеону стало неловко от испытанной им неприязни.

«А он неплох, – подумал епископ, – разглядывая юношу, – Это значит, что в приходе будет больше женщин, которые придут поглазеть на красавца-священника. А если он ещё умён и талантлив…»

– Садись, сын мой!

Актеон почтительно поклонился, протянул верительное письмо епископу и только потом опустился в кресло.

Старый епископ взял в руки письмо, сорвал печать и начал читать.

Актеон обратил внимание, что руки старика немного тряслись.

«Сколько же ему лет?» – молодой священник терпеливо ждал, когда епископ ознакомится с письмом.

Старик закончил чтение, посмотрел пытливым взглядом на Актеона и стал задавать вопросы, которые касались не только знаний канонов католической церкви. Его в первую очередь интересовали взгляды самого Актеона.

Когда беседа подошла к концу, старый епископ удовлетворённо кивнул головой и устало откинулся на спину.

– Могу ли я помочь вам чем-нибудь? – обеспокоенно спросил Актеон.

– Ты же не можешь вернуть мне молодость? – улыбнулся епископ и озорно подмигнул ему. – А сейчас иди отдыхай, завтра будет новый день, и мы продолжим наше знакомство.

Актеон поднялся и потянулся к безвольно лежащей поверх одеяла руке с перстнем.

– Оставим эти условности, – он едва шевельнул пальцами правой руки, – сегодня я очень устал…

Актеон поклонился и вышел…

* * *

Первый год службы Актеона был тяжёлым – молодому священнику приходилось не только вести службы, исповедовать прихожан, но и пополнять казну для ремонта своей маленькой церкви.

Но Актеон был полон энергии. Он писал статьи на церковные темы, вёл переписку с коллегами, открыл воскресную школу для детей прихожан, занимался благотворительностью и по мере возможности восстанавливал старую церковь.

Вскоре слава об интересных и искренних проповедях молодого красавца-священника разнеслась по окрестным городкам, и люди толпами приходили их послушать. Церковная казна пополнялась благодаря щедрым пожертвованиям. Молодой священник был горд – его приход приносил не малую толику денег в общее дело католической церкви.

Но неожиданно для себя он столкнулся с другими проблемами – более важными, чем проведение служб и работа с прихожанами.

Актеон увидел, как разнятся люди, их исповеди, их слова и поступки в деревне и городе.

Деревенские жители, живущие далеко от цивилизации и изнурённые ежедневным трудом, были ближе к природе и искреннее в своих исповедях. Они жили сегодняшним днём, особо не уповая на завтра, которое может и не наступить. Поэтому им не надо было лгать самим себе и другим, чтобы казаться лучше, ведь они все были на виду друг у друга, как на ладони.

Иначе обстояло дело с горожанами. Общество навязывало им определённую манеру поведения, которой они следовали всю свою жизнь, совершенно не задумываясь, правильно это или нет? На исповедях Актеон видел, что люди истово каются в совершённых грехах. Но, выйдя за пределы церкви, они продолжают лгать, изменять, воровать, лицемерить. Глядя на прихожан, Актеону казалось, что они ходят в церковь для «галочки», а вера в Бога у них лишь на словах.

А ведь Актеон, в котором ещё не иссяк юношеский максимализм, был уверен, что он-то как раз сумеет с достоинством нести слово Божие, чтобы люди становились лучше и добрее. Но в жизни получалось иначе.

Актеон понимал, что за много веков посещение церкви стало неким ритуалом – воскресенье наступило, и надо всей семьёй отправиться в храм, чтобы помолиться и попросить у Господа то, что нужно – деньги, здоровье, счастье. Идут века, а проблемы у людей – одни и те же. Но при других обстоятельствах даже особо ретивые в вере прихожане могли показать своё истинное – лицо.

– Почему так? – задавал сам себе вопрос юноша, – Почему люди так поступают?

В первое время он пытался говорить об этом со старым епископом, но тот постоянно ссылался то на мигрень, то на несварение желудка. И Актеон оставил тщетные попытки найти себе достойного собеседника. Он сам начал не просто наблюдать за прихожанами, а занялся серьёзным анализом.

Для начала он решил разобраться, почему люди несчастливы в браке. Ведь юноша и девушка, решив создать семью, уверяли Актеона в том, что они любят друг друга.

Но уже через несколько месяцев после свадьбы у молодожёнов начинались скандалы. Возможно, суть проблемы кроется в иллюзиях, которые каждый создаёт сам. Но в реальной жизни иллюзии рассыпаются, и молодые люди начинают обвинять друг друга во всех грехах. И это – не их вина, а их беда.

Иллюзии заменили людям любовь, а воспитание, данное каждому в родительской семье, только увеличивало пропасть между супругами. Каждый думает о себе и пытается навязать другому свои правила игры. На смену влюблённости приходит разочарование, а потом раздражение друг другом. Но уже поздно менять что-либо в своей жизни – дети, совместное имущество и стереотипы, навязанные социумом, обязывают продолжать нести бремя семейной рутины.

Зачем, собственно, люди вступают в брак? Они боятся! Одиночества, неизвестности, боятся не быть «как все», боятся осуждения или насмешек со стороны так называемого благополучного общества. Люди зависят от всего этого! И самое интересное, что, будучи сами несчастливы в браке, они призывают своих детей идти тем же путем!

– Все так живут, – очень часто слышал Актеон на исповедях, когда к нему приходили супруги, – И мы так живём, – печально констатировали они.

«Выражение благополучия на лицах прихожан – это всего лишь маска! Я же знаю, как живут здешние семьи, их исповеди показывают мне настоящие лица людей. Бедные мечтают о богатстве, а богатые пекутся о сохранении и приумножении своих денег. И те и другие несчастливы, потому что одни не имеют, а вторые боятся потерять», – Актеон, откинувшись в удобном кресле, застыл в задумчивости.

Точно так же обстоит дело и с работой. Страх её потерять и остаться без средств к существованию заставляет людей держаться за скучную и порой изматывающую работу, ненавидя начальство и своих коллег и зачастую выплёскивая негатив на супруга и детей.

Кругом была одна ложь-ложь в семье, ложь на работе, ложь в вере.

А монахи, которые отреклись от светской жизни – так ли искренни они в своих стремлениях? Получают ли они радость от избранного пути? На словах твердя о любви к Богу, на деле эти люди думают о своем превосходстве над остальными, упиваясь своим предназначением и собственной значимостью!

Актеон уставился невидящим взглядом в точку перед собой. А ведь последняя мысль непосредственно касалась и его самого…

Так прошло пять лет. За это время его взгляды во многом изменились.

Человек всегда подсознательно понимает, когда занимается чем-то совсем не тем, о чем мечталось в юности. Но существующая система быстро ломает его и ставит на место. Расхожая фраза «Все так живут!» – не оправдание. Но всех устраивает такая жизнь двойного – и даже тройного! – лицемерия, все принимают это как данность и неизбежность – извлекать выгоду из всего: из любви, из дружбы, из любых отношений.

И зачастую настоящей отдушиной для людей было посещение церкви по воскресеньям. Особую радость приносили Рождество, Пасха, именины, крестины, свадьбы и, как ни кощунственно это звучит, чьи-то похороны.

Вторая отдушина – телевизор, самое доступное зрелище в наше время, хотя город давал обывателям больше развлечений – рестораны, кинотеатры, театр. Но именно город был и источником больших соблазнов.

Актеона удручал тот факт, что люди не хотят думать. Всё свободное время они тратили на развлечения. Молодёжь или тусовалась в ночных клубах, или бесцельно слонялась по городским улицам в поисках приключений.

Старшее поколение сидело в кафе и ресторанчиках, праздно попивая сухое вино и перемалывая косточки соседям и знакомым.

Актеон понимал, что он ничем не лучше остальных прихожан. Мы все не живём, а просто убиваем время.

В обязанности Актеона как священника входило посещение местной тюрьмы. Здесь жизнь протекала по своим, более суровым правилам. Это был совершенно другой мир.

Актеон никогда не забудет свой первый визит в это мрачное место.

Когда тяжёлые ворота за Актеоном закрылись, он физически почувствовал на себе взгляды охранников и заключённых, подметающих тюремный двор. Путь от тюремных ворот до административного здания, где Актеона ждал начальник тюрьмы, показался ему длиной в километр.

Тюремный социум, с которым столкнулся молодой священник, был жёстким и не укладывался в стройную систему его предыдущих умозаключений. До этого он мог наблюдать жизнь обычных прихожан, которые отличались друг от друга только местом проживания и достатком. Но тюрьма была особым миром.

Актеон, постепенно знакомясь с заключёнными и охранниками, неожиданно для себя осознал, что тюрьма – это модель общества в миниатюре. Здесь тоже была иерархия – сильный и влиятельный преступник окружал себя сторонниками, готовыми выполнять каждое его желание. Те же, в свою очередь, находили себе тех, кто был слабее и не имел весомого авторитета. И так происходило до самой низшей ступени тюремной иерархии.

То есть каждый индивидуум находил более слабого, чтобы поднять в собственных глазах свою значимость.

То же самое было и в обычном обществе горожан. Просто в тюрьме это было видно очень ясно, там было только два цвета – белый и чёрный. И всех, кто пытался сопротивляться и пользоваться полутонами, тюрьма безжалостно перемалывала.

Актеон исповедовал в тюрьме не только заключённых. Охранники тоже охотно делились с ним наболевшим. Молодой священник столкнулся с тем, что всё общество больно – кто-то разуверился в справедливости, кто-то подсиживал более удачливого коллегу, кому-то изменяла жена, кто-то сам изменял жене, кто-то ненавидел начальство, считая его виноватым в том, что жизнь не удалась.