Текст книги "В шкуре зверя"

Тот, услышав, не замедлил с ответом.

– Бывает так, – он необидчиво улыбнулся, – что отшвырнешь ногой, то потом поднимаешь зубами…

– Оставь его, – отмахнулся Йонард, – пусть себе поет. У мужчин есть занятия поинтереснее, чем слушать его тоскливые стоны…

Он опрокинул в себя очередную кружку с огненной влагой и Керам, чтоб не отстать, опорожнил свою. Сквозь туман хмеля варвар заметил, что к их столику подошел бородатый стражник и, тронув Керама за плечо, сказал:

– Ты и есть Керам?

– Да, это я, – нахально ответил тот. – Что тебе нужно? Говори быстрее, не видишь – я с другом.

– А мне начхать, в любом случае тебе придется пойти со мной.

– Вот это да! – воскликнул германец. – А если я его не отпущу?

Бородач посмотрел на незнакомца из-под густых нависших бровей. Затем он повернул голову в сторону и негромко свистнул.

– Эй, парни! Идите сюда!

Десятка два вооруженных людей ввалились в таверну и заполнили собой все свободное пространство.

Не уразумев, что происходит, Керам вперил в него любопытный взгляд.

– Ты что, шутишь?

– Какие там шутки, – бородатый стражник грубо схватил под руки Керама и оторвал его от стула, – когда тебя разыскивают в четырех государствах.

– А ты прыткий, – заметил Йонард с усмешкой.

Один из стражников подошел и к нему.

– Что с этим будем делать, Рэтк? – поинтересовался он у старшего.

– Берем с собой. Потом разберемся, кто он такой и что у них за дела с этим разбойником. Кстати, – тут он внимательно взглянул на Йонарда и нехорошо сощурился, – не тот ли это парень, который так нужен господину Ардаширу? По описанию больно похож: здоровый наглый варвар с большим мечом. Танат меня забери, если это не он! Берем и этого.

– А получится? – спросил Йонард, поднимаясь с места.

Он оттолкнул чужака и достал «брудера» из простых ножен.

– Вот об этом мече говорил господин Ардашир? – Йонард взял меч обеими руками и крутанул над головой так, что стражников шатнуло в стороны. – Ты уверен, что не ошибся?

– Рэтк, – дернув за рукав бородача, позвал один из стражников, – похоже, это не тот варвар.

– Жалкий трус! – огрызнулся Рэтк, влепив подзатыльник нерадивому подчиненному. – Тем хуже для вас обоих, – закончил он, обращаясь к варвару, и добыл короткий меч из складок своего халата.

Повинуясь его взгляду, иранцы стали обходить стол, за которым пировали Йонард с Керамом, стараясь взять их в кольцо. Подпустив стражников поближе, Керам взял глиняный кувшин и хладнокровно расколотил его о голову ближайшего. Тот пошатнулся и сел на залитый вином деревянный пол.

– Брать живьем! – завопил Рэтк, кидаясь на Керама.

Однако сказать это оказалось легче, чем сделать. Как, спрашивается, можно взять живьем двух крепких мускулистых приятелей, вооруженных до зубов и не дураков подраться. Ответ напрашивался сам собой: никак! И, похоже, это был правильный ответ.

В кабачке творилось что-то неописуемое! Столы и скамьи разлетались, словно сметенные ураганом. Посреди зала топталось, выло, рычало и извергало проклятья многорукое и многоногое чудовище. Посетители жались по углам, пытаясь проскользнуть к выходу. Время от времени зал оглашал мощный рев – Хрофт! – и один из стражников, приподнятый могучими руками, летел через головы своих товарищей. Однако постонав и потерев ушибленные места, он вновь поднимался и кидался в драку.

Меч Йонард давно бросил в ножны. Северное представление о благородстве и чести мешало ему обратить клинок против безоружных, поэтому он яростно работал кулаками, отбиваясь от наседавших стражников, и, кривя рот в ухмылке, сплевывал сквозь зубы крепкие иранские ругательства. Их было слишком много. В толчее Йонард потерял своего приятеля. Видно, его сумели-таки сокрушить и сейчас волокли по крутой лестнице вниз. «Встретимся у врат», – донеслось до Йонарда сквозь гневные крики, стоны и треск столов. Он рванулся было за Керамом, но понял, что помочь ему не сможет. Оставалось только надеяться, что ему самому удастся пробиться к выходу и исчезнуть в узких лабиринтах улиц Хорасана – города, который Йонард больше чем просто не любил.

Однажды он уже дал себе мысленное обещание обходить Хорасан десятой дорогой, и это было хорошее обещание. Жаль, что его не удалось сдержать.

Крепкий удар сзади по затылку на мгновение оглушил Йонарда. Он покачнулся и краем глаза заметил, как прямо ему в лицо плывет громадный, туго сжатый кулак. Он двигался неестественно медленно, словно в патоке. Йонард подумал, что мог бы пять раз остановить его и оторвать напрочь, но послушное тело на этот раз отказалось повиноваться, да и мысли были какими-то ленивыми. Внезапно перед глазами возникла тонкая рука. Действуя так же медленно, она перехватила руку стражника за запястье и, легонько сдавив, потянула вниз. Рядом с Йонардом кто-то упал на колени и яростно, но не слишком благочестиво помянул Ахура-Мазду. Перед глазами, все еще затянутыми мутью, появилось лицо – смуглое, с мелкими чертами и властным взглядом узких темных глаз. «Китаец?» – подумал Йонард в сонном удивлении.

В тот же миг лавина звуков обрушилась на него, туман в глазах растаял и Йонард успел присесть как раз вовремя, чтобы уберечь лоб от летящего на него большого медного блюда.

– Сюда!

Голос был незнакомым, но Йонард сообразил, что это и есть его неожиданный союзник. Гадать, откуда он взялся и что ему нужно от германца, было не время и не место. Йонард нагнулся, подхватил самый большой стол и опрокинул его на своих преследователей. Никого он, конечно, не придавил, стражники брызнули в стороны с проворством ящериц, но это все-таки задержало их на мгновение.

– Сюда! – вновь услышал Йонард.

Терять было нечего, и он решил довериться незнакомцу. В два прыжка он оказался у низенькой двери. Йонард с разбегу ударил по ней ногой, и они стремительно покинули негостеприимное заведение.

Крепкие ноги варвара несли его по темным улочкам Хорасана, к окраине. Оглядываясь, он удивлялся, что человек не отстает, часто перебирая маленькими ножками. Шум погони стих, затерялся где-то в переулках, и Йонард сбавил темп, дав время незнакомцу на то, чтобы поравняться с ним.

– Откуда ты взялся? – на ходу спросил варвар.

– Не время, – коротко ответил человек, прибавляя шагу.

Впереди показались огоньки. Два стражника с факелами совершали вечерний обход. Беглецы сбавили скорость, надеясь, что никому не придет в голову останавливать двух подвыпивших гуляк. Городские ворота были уже рядом. К счастью, их еще не успели закрыть на ночь.

* * *

Воздух был сухим и теплым, настоянным на запахах нагретой земли и увядающих трав, смешиваясь, эти запахи одновременно дурманили и будоражили. Солнце уже село и только подпаленные им, лежащие над городом ночные облака помогали угадать закат и определить направление на бескрайней высушенной равнине.

От погони их спрятал неглубокий овраг. Камни под ногами чуть разъезжались, скользя по влажной глине, наверное, где-то поблизости был выход на поверхность какого-то подземного ручейка, но найти его было бы достаточно трудно. Достаточно, чтобы не возникло желания ползать в темноте, натыкаясь друг на друга и рискуя, что тебя заметят.

– Пить хочется, – шумно вздохнул Йонард, – но придется терпеть до утра.

Не говоря ни слова, его странный спутник зашарил руками в темноте. Йонард с сомнением наблюдал за его манипуляциями, но после случая в трактире он проникся к маленькому китайцу определенным уважением. По крайней мере настолько, чтобы не мешать ему чудить, если уж пришла охота. Однако колдовство китайца привело к неожиданному результату: слабо охнув, он отвалил камень, и Йонард услышал тихое бульканье.

Запахло землей после дождя и мокрой травой. Вода была молочного цвета и точно светилась в темноте. Йонард надолго припал к родничку губами. Холодная до ломоты в зубах вода, точно била из камня, никогда не видевшего тепла и света. Напившись, Йонард отодвинулся, уступая место у родника, но спутник его качнул головой. Он сидел прямо, положив руки на скрещенные ноги и, казалось, не обращал на спутника никакого внимания. Йонард проверил крепость ремня, на котором крепились ножны и, удовлетворенный результатами проверки вытянул из ножен свой внушительный меч. Воин должен заботиться сначала об оружии, потом о себе. Варвар сосредоточенно принялся очищать меч от крови.

– Скажи, неужели это было так необходимо?

Германец нехотя повернул голову и впервые внимательно рассмотрел своего случайного спутника. Он был уже далеко не молод, ростом едва ли по грудь Йонарду, а сложением больше всего напоминал хилого подростка. Но Йонард слишком хорошо помнил, как он разметал городских стражников, как дверь таверны разлетелась в щепки.

– Я воин, – Йонард пожал плечами. – В этом мире каждый убивает, чтобы жить.

Маленький человек покачал головой.

– Очень легко загасить божественный огонь, но в твоих ли силах возжечь его вновь?

Йонард взглянул на него в некотором раздражении.

– Если тебе так не по вкусу драки, зачем влез?

Спутник его легко улыбнулся.

– Я плохо вижу, прости, если ошибся, но мне показалось, что ты в беде и тебе нужна помощь.

– Да? – криво ухмыльнулся Йонард. – А мне показалось, что в беде эти винные бурдюки, которым шах по недомыслию привесил оружие.

Китаец ничего не ответил. Он молча смотрел на восходящую луну и яркие звезды, которые висели над головой так низко, что только не заглядывали в глаза.

– Существует старинное предание, – тихо проговорил он наконец, – что тот, кто не может побороть зверя в себе, когда-нибудь натянет звериную шкуру и она станет его кожей.

Спутник внимательно взглянул на него.

– А в какого зверя он превращается? – спросил германец, не сумев одолеть любопытство.

– Это зависит от того, каким он был человеком, – ответил тот. – Сильный становится медведем, хитрый – лисой, а трусливый оборачивается зайцем. Кто знает, из тех змей, которые шныряют поблизости, сколько настоящих, а сколько в недавнем прошлом ходило на двух ногах… Вернее ползало на брюхе и брызгало ядом исподтишка.

Йонард невольно рассмеялся и взглянул на своего спутника с одобрением.

– А какой зверь мог бы выйти, скажем, из меня?

Маленький человек окинул могучего варвара проницательным взглядом.

– Из тебя… – он помедлил, – мог бы выйти недурной лев. Или леопард.

Йонард хмыкнул.

– Если честно, я бы не прочь.

– Будь осторожен, – спокойно предостерег китаец, – твое желание может исполниться.

При этих словах, таких тихих и вроде бы не содержащих никакой угрозы, Йонард почувствовал знакомый холодок и тихо, с угрозой в голосе проговорил:

– Ты что, решил меня переделать?

Неожиданно спутник тихо рассмеялся.

– Вряд ли у меня получится. Но попробовать можно. При условии, что ты не против.

– Ну вот что, не знаю, как там тебя, – холодно отозвался варвар, – я тебе, конечно, благодарен и все такое, и если мне когда-нибудь захочется послушать душещипательную сказку, я скажу тебе об этом, а до тех пор…

– Договорились, Йонард, – неожиданно легко согласился тот. – А ты зови меня Дзигоро.

На этом разговор как-то сам по себе кончился. Йонард стал готовиться к ночлегу. Раскладывая по земле свой видавший виды потертый плащ, он вспомнил, что вообще-то не называл новому знакомцу своего имени.

Китаец посидел еще некоторое время в расслабленной позе, затем медленно встал и, чуть пригибаясь на крутом склоне, начал подниматься к верхнему краю оврага. И почти сразу ощутил, как громадная ладонь варвара с быстротой атакующей змеи выметнулась из темноты и крепко ухватила его за лодыжку.

– Запад еще светлее востока. Заметят.

– Я думал, ты спишь, – растерянно отозвался китаец.

– Правильно подумал, – хватка ослабла, и спустя всего мгновение тихий храп с присвистом огласил овраг.

Китаец спустился вниз, лег прямо на землю неподалеку от Йонарда, вытянулся во весь рост, не доставая германцу до плеча как стоя, так и лежа, и моментально безмятежно заснул, в считанные мгновения успокоив сердце и дыхание. Отдыхало лишь его тело – мозг бодрствовал. Глаза были закрыты, но слух и обоняние обострились чрезвычайно, поэтому он не мог точно сказать самому себе, что произошло раньше: почувствовал он запах дыма или услышал мягкий шорох подле себя, тут же прекратившийся, однако он успел нагнать Йонарда уже почти у самого верха. Конечно, спать варвар и не собирался…

Йонард осторожно всматривался в ночь, едва приподнимая голову над краем овражка. Когда рядом с ним опустился Дзигоро, он отметил его появление коротким взглядом.

– Полночь. Костер на юго-востоке за нами, – он еще раз оглядел в темноте своего щуплого помощника. – Нельзя терять времени. Может быть, они все сидят у костра, а может, и не все. Надо сбить их со следа. Придется разойтись.

Говоря это, варвар уже прикидывал в уме, сколько лиг он успеет пройти до рассвета. Он уже почти забыл о своем случайном товарище и невольно вздрогнул, почувствовав на своем плече легкое прикосновение его сухой ладони.

– Удачи тебе, воин. А на прощание скажу: есть сила более великая, чем мощь мускулов, даже твоих…

– Что это? – спросил Йонард.

– Узнаешь со временем, – с едва уловимым превосходством знания улыбнулся Дзигоро и тут же растаял во мраке. Будто и не было его, не сидел он рядом, не говорил загадочных слов, не дышал в ухо… Не улыбался тепло, но отстранено.

– Точно кошка, – поразился Йонард. – И, похоже, видит в темноте. Что он здесь ищет?

Но этот вопрос, оставшийся без ответа, недолго тревожил Йонарда. Он направился на юго-запад, к почти неразличимой, но все-таки ощущаемой еще более темной, чем густая чернота ночи, громаде черного хребта. Шаг его был уверен и ровен. Так он мог идти всю ночь напролет и при этом устать не больше, чем хорасанский торговец, одолевший путь от своего дома до лавки на торговой площади. Тысячи глаз многоликого звездного неба молчаливо провожали Йонарда, чуть подрагивая то ли от ветра, то ли от напряжения и тревоги, словно желали предостеречь его от опасности.

Но человек не понимал их языка.

Глава третья

Над Черной башней догорали последние лучи заката. В этой обители тьмы ночь наступала необыкновенно быстро, будто спешила на свидание.

Возле этой башни Йонарду, варвару из Германии, делать было совершенно нечего. Возможно, прав был его случайный знакомый, маленький китаец Дзигоро, в варваре было очень многое от зверя. Сейчас какой-то безошибочный инстинкт, похожий на волчье «верхнее чутье» говорил ему, что нужно уносить ноги, пока еще полыхают за спиной таинственно-прекрасные врата Заката, и желательно лиг за двадцать. Но прощальный крик Керама «Встретимся у врат», да врожденное упрямство, да неистребимое любопытство тащили его вперед как на аркане. Это, и еще какое-то странное чувство. Йонард мог бы поклясться, что, подходя к вратам, он отчетливо видел темную фигуру, шагнувшую в розово-золотую дымку и пропавшую в ней. Если это был Керам, значит, грабитель караванов не дождался Йонарда. Должно быть, счел, что Йонард попал в руки Ардашира… или просто не поверил грабителю.

Он и не верил. До тех пор пока не увидел своими глазами полыхающие врата и зловеще-огромную Черную башню. Но теперь, увидев ее, он тем более не мог отступить.

Мягким, стелящимся шагом, почти сливаясь с темнотой, Йонард подкрался к самым стенам, выщербленным ветрами, и затаился. На любезное приглашение загадочной красавицы он все-таки положиться поостерегся.

Жилище египетского колдуна (если он действительно там жил) было погружено во тьму. Йонард долго прислушивался, но его тонкий слух не уловил ни малейшего признака, что в башне кто-то бодрствует.

Однако это еще ни о чем не говорило. Возможно, вход в башню караулили невидимые спящие ифриты или еще какая-нибудь магическая пакость – с колдуна станется! Йонард пригнулся, сливаясь со стеной, и медленно двинулся вперед.

Почему-то Йонарда не отпускало чувство, что все, что он делает хорошо известно египтянину и все его предосторожности здорово веселят колдуна. Вспомнились рассказы, слышанные в Эраке, о магическом серебряном зеркале, которое показывает колдуну все, что тот пожелает видеть, хотя бы это было на краю света.

Йонард крался, не забывая оглядываться по сторонам и чутко прислушиваться. Все, что он видел и чувствовал вокруг, не нравилось ему, и чем дальше он продвигался – тем сильнее не нравилось. Чтобы подбодрить себя он подумал о подвале с сокровищами, хотя в глубине души считал его выдумкой Керама.

Деньги, Йонард знал это слишком хорошо, лишними не бывали. Правда, собственная голова германцу тоже совсем не казалась лишней, но голову он крепко надеялся сохранить. Голова ему еще должна была понадобиться. В случайной оговорке случайного приятеля Йонарду послышался отголосок той давней, неразгаданной и от того незабытой тайны. Дьявольская бутыль… Часом, не та ли самая?

Германец поежился и отогнал непрошеные мысли. Думать надо было раньше. Сейчас следовало действовать. Через некоторое время Йонард заметил то, что вполне могло показаться любезным приглашением – маленькое окошко на высоте примерно в три человеческих роста. Оно, конечно, было забрано решеткой, но это его не смутило. Видал он такие решетки. И не такие видел. Он аккуратно разобрал скрученную на поясе тонкую, но очень крепкую веревку, продел конец ее в кольцо «железной лапы», огляделся, как следует раскрутил его и бросил. Тихий скрежет железа о камень в этой тишине показался ему оглушительным. Йонард замер, готовый при первом признаке опасности исчезнуть в ночи. Но все было тихо. Йонард несколько раз потянул веревку, потом повис на ней всей своей тяжестью – «железная лапа» вцепилась в решетку мертвой хваткой.

Замок не отпирался уже, наверное, лет сто. Он порядком заржавел, но все же поддался, хотя и не сразу. Управившись с ним, Йонард осторожно открыл окно и, с трудом протиснув свое большое тело в узкую бойницу, спрыгнул на каменный пол.

В комнате было светло.

В первое мгновение это насторожило Йонарда, он уже решил, что попался, и рука сама потянулась к мечу, но вокруг стояла густая, ничем не нарушаемая тишина, и Йонард медленно выдохнул, опуская руку. Зеленоватый свет, заливающий комнату, был неярким, но давал возможность отчетливо разглядеть даже малейшие детали. Комната оказалась небольшой, шагов пять в длину и столько же или чуть больше в ширину. В ней едва помещался узкий топчан, покрытый толстым ковром, маленькая трехлапая жаровня с остывшими углями и низкий столик с ворохом бумаг и свитков. Комната слуги, решил Йонард и повернулся к двери.

И обмер.

Он разглядел источник странного света, который так его озадачил. Прямо над дверью был прибит выбеленный временем лошадиный череп и глаза его, пустые, незрячие, холодно тлели колдовским зеленым пламенем.

– Танат тебя забери! – невольно вырвалось у Йонарда.

Когда германец отошел от первого изумления, он заметил, что в глазницы черепа вставлены два недурных изумруда очень редкой огранки, и именно они изливали из потухших глазниц этот мертвый свет. Когда Йонард сообразил, что череп не живой и видеть его не может, ему стало намного легче.

Убедившись, что в коридоре тихо, Йонард потянул ручку на себя, и она легко поддалась. Выковырнуть изумруды из лошадиного черепа ему и в голову не пришло.

А в коридоре было темно. Но это была не та темнота, к которой со временем привыкают глаза и она становится проницаемой. Этот мрак был густым как деготь и казался вязким. Йонард мотнул головой, прогоняя пустые мысли, и осторожно выскользнул в коридор. Однако не тут-то было. Египетский маг, если это была действительно его работа, оказался не таким уж ослом, как можно было предположить, увидев замки на оконных решетках. И если безопасность слуг заботила его не слишком, то свою собственную он сумел оградить. С первых же шагов Йонард почувствовал, что ему что-то мешает, и чем дальше он углублялся, тем сильнее становилось сопротивление. Германец был не на шутку озадачен. Его не держали, не связывали и тем не менее каждый шаг давался с великим трудом, словно ноги налились свинцом. Через минуту он почувствовал, что завяз окончательно и бесповоротно. Увяз в тягучей темноте, которая держала его не хуже капкана. Он попытался вытащить нож и вспороть невидимую преграду честной сталью, свободной от всяких магических штучек, но оказалось, что придумать это легче, чем осуществить. Рука застыла на полпути к ножнам. Конечность не слушалась, сопротивлялась всем позывам воли, да так основательно, что Йонард вспотел от бесплодных усилий. Он был пойман. Пленен. Рассвет застанет его здесь, связанного по рукам и ногам, как гусь на продажу, и он ничего не сможет сделать – беспомощный, как спеленатый младенец. Подходи и руби – он даже не сможет обнажить меч. Йонард зарычал и дернулся… Бесполезно. Колдовская паутина держала его крепче, чем железные цепи.

Сколько он так простоял – Йонард впоследствии так и не вспомнил. Ему казалось – прошли дни, да что там дни – века. Густая тьма давила на грудь свинцовой тяжестью, мешая не то что шевелиться – просто дышать. Йонард взмок от усилий, пытаясь дотянуться до ножа, но раз за разом терпел поражение. Наконец он затих и перестал бороться.

Он не сдался.

Он просто решил поберечь силы.

Рано или поздно это сонное царство проснется, египетский маг, или кто там еще, высунет свой нос хотя бы для того, чтобы посмотреть, что за птица попала в силки, и вот тут он себя покажет. Пусть только развеется эта черная тьма и освободится рука для меча, и он обрушит эту башню на голову проклятому волшебнику. Впредь не захочется заманивать людей в магические ловушки.

О том, что его сюда вроде как не приглашали, и во всем, что случилось, виновато только его неуемное любопытство, Йонард постарался забыть.

* * *

Сначала во тьме возник призрачный зеленый свет. Он расходился косыми лучами низко, где-то на уровне коленей, и Йонард почувствовал боль в сведенных икрах. Потом в них будто впились тысячи иголок и, хотя это ощущение больше всего напоминало утонченную пытку, Йонард молча возликовал. Ноги оживали. Зеленый свет приближался, и мягкое живое тепло поползло от полностью «размороженных» ступней выше. Вскоре Йонард почувствовал, что может дышать и первым делом неловким, скованным движением потянул из ножен меч.

И вовремя!

Она выскочила из темноты прямо на германца – огромное гибкое тело, быстрое, как молния, и такое же смертоносное. Йонард едва успел увернуться и, почти не глядя, обрушить верный боевой меч ей на голову. Раздался ужасающий хруст, пронзительный рык, переходящий в жалобный стон, и она рухнула на пол у ног Йонарда, заскребла в агонии когтистыми лапами, забила хвостом, и вдруг вытянулась и затихла. Только сейчас Йонард разглядел, кого на него нанес Танат. Это была огромная черная пантера. Видимо, египтянин держал ее за домашнюю кошку, а мышками были некоторые не в меру любопытные гости Черной башни. Но в этот раз киска просчиталась и вместо пугливой мышки налетела на боевого пса, и к тому же злющего, как… как собака.

Германец перевел дух и огляделся, не выпуская из рук меча, но в коридоре по-прежнему было тихо, словно Черная башня вымерла и погибшая пантера была ее единственным обитателем. На мгновение у Йонарда мелькнула мысль, что она – это и есть колдун, и он только что разделался с колдуном. Но он тотчас отверг эту мысль.

Зеленые глаза пантеры тускнели, и Йонард почувствовал, что жуткое, похожее на смерть оцепенение снова начинает охватывать его и скоро опять спеленает, как египетскую мумию. Одним огромным прыжком он преодолел расстояние от мертвого зверя до комнаты слуги, сорвал со стены лошадиный череп со светящимися глазами и выскочил в коридор.

На этот раз тьма пропустила его…

…Пройдя короткий коридор, Йонард оказался у широкой лестницы. Тусклый зеленый свет из пустых глазниц черепа в его руках едва разгонял мрак. Тишина успокаивала, но германец всем своим нутром чувствовал исходившую от нее опасность. Не решаясь ступить на первую ступень, он стоял, крепко сжимая в правой руке меч. Неожиданно он услышал в темноте нечто… Точнее Йонард сказать не мог. Нечто напоминающее удары железных подков по камню. Но это было не здесь. И даже не внизу. Йонард не знал, откуда эта уверенность, но был убежден, что звук, настороживший его, раздавался не «где-то», а «когда-то». Когда-то здесь провели лошадь, а эхо ее шагов осталось, завязнув в какой-нибудь магической ловушке вроде той живой темноты, которая едва не поймала его в коридоре.

Осторожно ступая по крутым ступеням, Йонард поднялся наверх, стараясь не производить ни малейшего шума. Причиной этого было не только и не столько нежелание будить мертвый покой Черной башни. Мысль, что эхо его шагов будет вечно блуждать по темным коридорам, не нравилась Йонарду. Он поднялся по лестнице, как большой дикий кот «на бархатных лапах», не потревожив тишину. Зеленый свет, льющийся из глаз черепа, осветил впереди небольшую площадку и чуть правее узкое окно, в которое заглядывала серебряная луна. Едва ощутимое сопротивление воздуха, которое он чувствовал в темном коридоре, исчезло, и Йонард подумал, что теперь может оставить свой странный и зловещий светильник. Но не оставил. Кто мог сказать наверняка, какие еще ловушки подготовил египтянин?

Йонард прошел в узкую дверь и остановился в двух шагах от входа. Он находился в круглом зале. Варвара окружали наполовину утопленные в стены резные колонны из черного мрамора, холодно сиявшие в лунном свете. Высокий потолок был похож на плоское блюдо, а по углам лежала густая темнота. Йонард пригляделся и различил смутные очертания высокого каменного изваяния. Преодолевая собственное нежелание, германец поднял череп на вытянутой руке и заставил его взглянуть на статую изумрудными глазами. Зеленый свет встретился с таким же жестким желтым и на мгновение вспыхнул так, что Йонард чуть не выронил светильник. Взгляд встретился с другим взглядом, и лишь спустя некоторое время Йонард понял, что мастерство древнего скульптора сыграло с ним злую шутку. Взгляд желтых глаз с неподвижными вертикальными зрачками не был живым. Или был? Йонард не стал бы ручаться, что это не так. Уж больно живо выглядел зловеще-красивый змей, глядевший на него из темноты своего святилища. Свет змейками струился по мозаике его грациозных колец, бледно-зелеными бликами ложился на аккуратные пирамидки из черепов, расположенных по обе стороны, и застывшим огнем мерцал в сверкающей короне. Это был Сетх, зловещее божество Египта, Разрушитель! И он был до дрожи настоящим.

Йонард хмыкнул. Собственно, этого стоило ожидать. Кому еще мог поклоняться Египетский колдун, не Христу же?

Он оглянулся назад. В узком окне все так же мирно сияла луна. Звезды казались близкими. Одна из них, видимо, самая любопытная, заглядывала в окно и тонкие нити, ее невесомые лучи, не мог рассеять даже свет полной луны. Йонард заметил, что отбрасывает длинную тень, и эта тень почти коснулась статуи Сетха. А глазницы черепа почти потухли.

В полумраке явно таилось что-то чуждое.

Глаза варвара, острые, как у хищной птицы, различили толстый слой пыли на полу и густую паутину в кольцах Змея. Видимо, сам египтянин (если он не был выдумкой Керама) заходил сюда не часто. Отчего? Неужели же сам боялся той силы, которой посвятил свою жизнь, и которая дала ему могущество? Боялся и не любил. Могло быть и так. Йонард догадывался, что к темным богам приходят иногда очень странными путями и не всегда по доброй воле. Но обратной дороги нет.

Внезапно Йонарду послышался слабый удаляющийся звук в направлении изваяния. Он резко обернулся, сжимая рукоять меча. Это уже не наваждение, не стук копыт, не заблудившееся эхо, это что-то иное. Йонард стоял, прислушиваясь и приглядываясь, и напряженно ждал всего, чего угодно. Он был уже совсем готов поверить, что египтянин сейчас появится в центре зала, или статуя Разрушителя оживет и, переливаясь мозаичным узором на чешуе, скользнет с постамента из черепов. Но время шло, а ничего не происходило. Шорох тоже не повторялся. Йонард решил, что мертвая тишина и разыгравшееся воображение поймали его в ловушку и теперь он слышит то, чего нет. Но вдруг огромная серая крыса выскочила из-за колонны и побежала прямо на него, волоча по полу длинный голый хвост. Йонард тихо присвистнул и отскочил, давая зверьку дорогу. Это была явно не та дичь, на которую он охотился.

Глупое происшествие разбило зловещие чары, и Йонард окончательно уверился, что башня, по крайней мере, в этой части, пустует. Будь здесь кто-нибудь живой, крыса не вела бы себя так спокойно. Конечно, в том случае если это была действительно просто крыса, а не что-нибудь другое. «Башню охраняют демоны», – вспомнил он. Пусть так. Он справится и с демонами.

Йонард решительно пересек зал, уже не заботясь о тишине. За изваянием Сетха он различил темный проем коридора. Разрушитель не шевельнулся, когда Йонард прошел мимо, едва не задев изваяние локтем, и дерзко заглянул в желтые глаза. Они были пусты и стеклянно блестели. Жизни в них не было никакой.

Темный проход в стене дохнул на него холодом и мраком. Германец отбросил череп с потухшими глазницами к груде таких же белых костей и под сухой треск раскатившейся пирамиды черепов шагнул вперед. Сзади послышался легкий вздох, и Йонард похолодел, потому что не ощутил под ногами пола. Только легкое покалывание в ступнях. Он дернулся было назад, но странная чуждая сила схватила его за ноги, подобно удаву, хватающему свою жертву, сдернула его с мозаичного пола и поволокла за собой. Это не было падением. Скорее это был ПУТЬ. Сложный, извилистый, с множеством поворотов, который пролегал в пустоте, где не было ни земли, ни неба. Йонард никак не мог определить, ЧТО схватило его. У этой силы не было даже подобия тела, невидимая, неслышимая, неосязаемая, она тащила его неизвестно куда, и не было никакой возможности ей помешать. Йонард попробовал дотянуться до нее мечом и ударить, но клинок разрубил пустоту.

Внезапно хватка ослабла, и Йонард понял, что уже не движется в безмирье и безвременье, влекомый таинственной силой, а просто летит вниз, сам по себе, и, похоже, с порядочной высоты.

Удар о камень оглушил германца. Пальцы разжались, и меч со звоном скатился по крутой лестнице вниз. И в тот же миг тьма беспамятства, более плотная, чем темнота Черной башни, поглотила его и погасила боль.