Текст книги "Александр Тихонов. Легенда мирового биатлона"

Вот как описывает знакомство Тихонова и Глинского, случившееся после одного из соревнований, новосибирец Александр Бурла:

«Состязания закончились, а он [Глинский] ещё с часок походил по лесу, подыскивая место для тренировок лыжников. На лыжную базу возвращался уже в сумерках. Автобусы с участниками и тренерами давно ушли в город. “Ничего, – решил Глинский, – доберусь попутным транспортом”. Вышел на дорогу и увидел ещё одного лыжника метрах в двухстах от себя, упрямо штурмующего довольно крутой подъём. Взобрался, скатился вниз и тут же, не отдыхая, снова полез вверх.

Сумерки быстро сгущались, надо было уходить, но Глинский не мог оторвать взгляда от паренька.

Наконец лыжник направился к базе. Евгений Дмитриевич решил подождать его: вместе будет веселее идти. Но парень, вернувшись на базу, не спешил домой. Поставив лыжи у крыльца, он начал выполнять подскоки, приседания.

– Ты что же, не собираешься домой? – спросил Глинский.

– Я живу здесь, – ответил тот, не прекращая упражнений.

– Как живёшь?

– Очень просто, живу и всё.

Разговорились. И выяснилось: парень, чтобы успевать делать две тренировки в день, поселился прямо на лыжной базе, в лесу, где обычно тренировалась группа Валентина Михайловича Романова. <…>

– Нелегко тебе! – посочувствовал Глинский.

– Зато тренироваться отлично! – улыбнулся он, и тренер понял, что для этого парня условия, в которых он живёт, не имеют абсолютно никакого значения.

Стало совсем темно. Глинскому надо было поторапливаться. Они распрощались. Но ненадолго.

Всю ночь перед глазами Евгения Дмитриевича стоял одинокий домик в лесу и шустрый улыбчивый паренёк.

– Что с тобой, Женя? – не выдержала жена. – Случилось что-нибудь? Ворочаешься всю ночь.

И Глинский рассказал жене про домик в лесу и про нового знакомого.

– Что же ты его не забрал оттуда? Такой мороз на улице!

– Оттого-то и уснуть не могу.

Еле дождался утра. Только стало светать, сел в машину и через полчаса был у лыжной базы.

– Собирай свои манатки, – приказал ничего не понимающему пареньку. – Поживёшь пока у меня, а там что-нибудь придумаем.

– Евгений Дмитриевич! – Тихонов знал известного в Новосибирске тренера. – Что же я вас буду стеснять? Мне и здесь неплохо. Да и перед Романовым неудобно…

Камчатка принимает великих спортсменов

– Поторапливайся давай. В техникум опоздаешь»[2]2
  Бурла А. Первым буду я… М., 1990. С. 60–62.


[Закрыть].

Глинский забрал Саню к себе домой. Затем добился, чтобы Тихонова поселили в одном из помещений спорткомплекса «Динамо», выделили талоны на питание. Выбил зарплату – 40 рублей в месяц.

На первый свой сбор Тихонов поехал с опытными спортсменами – Владимиром Кочкиным, Владимиром Мельниковым. Они были поражены, когда новичок дерзко спросил:

– Евгений Дмитриевич, можно я буду называть вас Батя?

Александр сам не мог дать себе отчёт, почему ему так хотелось называть своего тренера Батей. С четырнадцати лет он рос без дома, а Глинский отнёсся к нему действительно по-отечески.

Ребята возмущались: ишь, какой шкет нашёлся. Без году неделя, а в сыновья набивается. Какое ты, салага, право имеешь? Смотрели на Глинского. А он согласился!

Вскоре на II Спартакиаде народов СССР в Свердловске Тихонов выиграл первую гонку на 10 км среди юниоров. После финиша зашёл в палатку – корреспонденты суетятся, поздравления сыплются, и тут Батя залетает… Это было подлинное счастье. Он сумел, он оправдал доверие тренера. Через пару дней на подъёме выиграл гонку на 15 км. Эстафету бежал уже в составе взрослой команды, их квартет завоевал «серебро».

Тогда была широко известна история биатлониста-перворазрядника Валентина Ефимова из Карелии, который сломал лыжу. По правилам тех лет менять лыжу было нельзя, но Валентин не сошёл с трассы и половину труднейшей дистанции бежал на одной. Зрители, не знающие правил, бежали за ним, предлагая свои лыжи. Он падал на спусках, едва ли не ползком взбирался на кручи, но дошёл до финиша. Не для себя старался – для команды.

В шестидесятые и семидесятые годы Спартакиада носила статус своеобразной «домашней» Олимпиады. Сначала соревнования проходили в районах, областях, республиках, победители республиканского уровня отправлялись на главные старты.

Победы позволили пройти отбор, и Александр был зачислен кандидатом в лыжную сборную СССР.

Областной совет ДСО «Динамо» стал откомандировывать Евгения Дмитриевича на все соревнования, в которых участвовал Тихонов, – личным тренером. Глинский с особенным пристрастием относился к технике бега. Его ученики выполняли несчётное количество имитационных и специальных упражнений для совершенствования техники бега. Евгений Дмитриевич добивался осознанности каждого движения, каждого упражнения. Какие движения способствуют развитию нужных групп мышц, в какой последовательности их надо выполнять. Как надо тренироваться, чтобы грамотно подвести себя к ответственным стартам. Он знал: надо найти ключ, который поможет открыть в ученике резервы скорости. Давал ученикам специальную литературу.

Первый Кубок мира прилетел в Новосибирск, 1977 г.

Александр считал себя неплохим лыжником, владеющим разными способами передвижения. Глинский понимал, что словами своего ученика не убедить. На одну из тренировок он пришёл с кинокамерой, снял его бег и пригласил для обстоятельной беседы.

Саня с вниманием смотрел на себя, идущего по лыжне в замедленном темпе. На экране были отчётливо видны движения, которые мешали оптимальному бегу. Глинский по полочкам разложил его технику, и Саня понял: надо начинать с азов. И слушал Евгения Дмитриевича беспрекословно. Даже после того как Тихонов уже стал олимпийским чемпионом, Глинский продолжал совершенствовать его технику.

Летом 1966 года лыжная сборная страны отправилась на тренировки в Эстонскую ССР, в местечко Отепя. Отепя с его живописными холмами негласно считается зимней столицей Эстонии.

«Это положение можно взять за образец»

На сборах Александр травмировал ногу. Тренировки пришлось на время отложить. Саша отлёживался в комнате, когда к нему зашёл тренер биатлонистов Александр Васильевич Привалов. Сел рядом, расспросил об учёбе, о планах, а уходя, бросил:

– Хватит валяться. Так ведь и в спячку впадёшь. Приходи на стрельбище. Постреляем…

После таких слов лыжник уже не мог сидеть на месте. Дохромал до стрельбища. Биатлонисты работали над изготовкой и спуском.

Александр Васильевич Привалов отследил пристальный взгляд парня. Тело его едва заметно напрягалось и расслаблялось в такт выстрелам. Тренер кивнул Александру: пойдём, дам тебе свою винтовку. И тихо добавил:

– Не подведи…

Рост Привалова – под два метра, и Тихонову его винтовка была явно велика. Но голова парня пошла кругом: у него в руках винтовка большого спортсмена, настоящего чемпиона! Пока заряжал, даже руки задрожали. Когда стал прицеливаться, успокоился.

Вспомнив в один миг Уйминское стрельбище, отца и утиную охоту, Александр пятью выстрелами поразил пять мишеней.

В этот момент девятнадцатилетний спортсмен ещё не догадывался, что окончилась его карьера лыжного гонщика и началась его блистательная карьера биатлониста.

Глава 2
Карьера биатлониста
Сквозь огонь, воду и медные трубы

Биатлон покорил Тихонова. И Тихонов взялся покорять биатлон.

Этот вид спорта был совершенно молодым и, как всё молодое, перспективным. В 1958 году в австрийском городке Зальфельдене прошёл первый чемпионат мира. В нём участвовали всего 25 спортсменов из семи стран. В программе – мужская индивидуальная гонка на 20 км с четырьмя огневыми рубежами. И всё!

Неофициально провели ещё мужскую эстафету 4×7,5 км, и по популярности у зрителей, и по накалу страстей она не уступила основной гонке и даже превзошла её. Однако лишь немногие страны-участницы тогда могли выставить нужное количество высококлассных лыжников, которые были бы способны быстро бежать, а потом мощным усилием всего организма успокоить дыхание до такой степени, чтобы метко стрелять. В 1960 году биатлон был включён в программу зимней Олимпиады, и во многих странах началась подготовка спортсменов.

В 1966 году на чемпионате мира эстафетная гонка 4 × 7,5 км была впервые включена в официальную часть соревнований. На пьедестале в этом виде оказались Норвегия, Польша и Швеция.

Норвежцы считали своё «золото» закономерным: ведь именно эта северная страна в XIX веке стала местом рождения биатлона. Правда, тогда это был не вид спорта, а упражнение для солдат. А первую гонку организовали пограничники на шведско-норвежской границе.

Но не меньшее право претендовать на лидерство имели СССР и Швеция. В 1958 году на первом чемпионате мира в австрийском городке Зеефельде эстафетная команда СССР выиграла у шведов 35 минут! Но соперники взамен слабого бега отыграли 40 минут в стрельбе и вышли на первое место. Стало ясно, что необходимо добиться гармонии между стрельбой и бегом.

В Красной армии существовала традиция патрульных гонок. Они начали проводиться ещё до Великой Отечественной войны. Бежали 20 км, иногда – 50 км. Стреляли из винтовок или автоматов, иногда метали гранаты. Правила были просты и суровы, рассчитаны на взаимовыручку и смекалку. Зачёт – по результатам всей команды. Порой тот, кто был сильнее, десятки километров нёс на себе винтовку товарища, а то и его самого. Девиз патрульных гонок: «Сам отставай, а товарища выручай».

Итак, мужскую эстафету включили в программу Олимпиады 1968 года. У Тихонова появился шанс.

8-й чемпионат мира по биатлону ГДР, Альтенберг, 1967

И он его использовал.

В эстафетную команду сразу потребовались быстрые гонщики. Застрельщики, которые уже на старте могли бы убежать вперёд, если надо, за счёт скорости отыграть возможные промахи в стрельбе и создать задел для товарищей. В биатлоне в те годы подобрались сильные, опытные спортсмены, среди них олимпийский чемпион Владимир Меланьин, Николай Пузанов, Виктор Маматов, Владимир Гундарцев.

Александр Васильевич Привалов, главный тренер сборной, присматривался к молодому лыжнику. Александр, жадный до побед, на каждый старт выходил со страстным желанием – победить. Штрафной круг тогда был не сто пятьдесят метров, а все двести, и даже когда Тихонов промахивался, догнать его всё равно никто не мог.

Первая победа в гонке на 20 км, 1967 г.

На огневом рубеже Александр был не менее упорен, чем в беговых тренировках. Биатлонисты стреляли со ста пятидесяти метров боевыми патронами.

После отборочных стартов за Тихоновым закрепилось место эстафетного гонщика, его стали нарабатывать на первый этап.

Для двадцатилетнего парня, выросшего в уральской деревне, ещё пару лет назад работавшего каменщиком в горячем цеху Челябинского завода, крупным событием в жизни стала первая поездка за границу. Большой спорт не только перенастраивал организмы спортсменов, заставляя их работать в экстремальных условиях, но неожиданным образом размыкал сложившиеся с детства представления, заставлял по-новому смотреть на окружающее.

Всего полгода назад взял Александр в руки винтовку, как его послали на соревнования в социалистическую Румынию, в Пояна Брашов. По каким-то причинам ветераны ехать туда отказались, и команда собралась совсем молодая, фактически из вчерашних мальчишек. Но не старты оставили самое сильное впечатление в душе Тихонова, не черепичные крыши и готические кварталы Брашова, не туманные, покрытые лесом горы Трансильвании, а… столовая. Зайдя туда в первый раз, парни ошалели от неожиданности: за окном снег, а на столах помидоры, огурцы, зелень, виноград, яблоки, груши и даже арбузы!

Первый международный старт. Гонка 20 км. Румыния, 1967 г.

Вероятно, новому поколению не понять, что же так поразило Тихонова. Ну, огурцы, помидоры… Подумаешь! Надо знать, что приблизительно до девяностых годов свежие овощи зимой на столах были невероятной редкостью. В магазины их практически не завозили. Александр хорошо помнил, как в Новосибирске знакомые официантки звонили ему домой, мол, Саша, приходи, сегодня есть салат с огурцами. И пропускали в ресторан по большому блату.

У них зимой огурцы и помидоры есть… Что же нам мешает сделать так же?

Альтенберг, Германская Демократическая Республика. Первый для Тихонова чемпионат мира. И сразу – острейшая конкуренция среди товарищей по сборной. Так повелось, что в год Олимпиады чемпионат не проводится, и предолимпийские старты считаются решающими для отбора на Олимпиаду. Но это же значит, что можно сразу оказаться в дамках?!

В индивидуальной гонке Тихонов занял 9-е место с девятнадцатью промахами! Выиграл её двадцатидевятилетний Виктор Маматов, как и Тихонов, новосибирец.

В эстафете обогнать норвежцев не удалось. Однако Тихонов, бежавший первый этап, передал эстафету первым. В итоге наша команда – Александр Тихонов, Виктор Маматов, Ринат Сафин, Николай Пузанов – поднялась на вторую ступеньку пьедестала.

Серебряная медаль, казалось бы, давала Тихонову право на участие в Олимпиаде. Но было ещё множество стартов, а тренеры, строго соблюдая спортивные принципы, до последнего момента не принимали окончательного решения. И лишь последние сборы в Ворохте, на Украине, поставили точку в списке олимпийской сборной. Александр тогда стал вторым в индивидуальной гонке, и его решили на Олимпиаде ставить на эту дистанцию.

Тихонов запомнил, как зло бежал на заключительной отборочной дистанции олимпийский чемпион 1964 года Владимир Меланьин, трёхкратный чемпион мира. Да, тот самый Меланьин, фотографию которого Саша увидел однажды в газете… Ему было уже тридцать пять, и он считался самым загадочным биатлонистом страны. Накануне крупных международных гонок он часто занимал «…надцатые» места, но в ответственные моменты собирался и выступал с блеском. Теперь в движениях чемпиона чувствовалось отчаяние, по спине комбинезона разливалось тёмное пятно пота.

После гонки Владимир заперся в своей комнате, не отзывался на стук. Впустил лишь Василича. Для Привалова, старого друга-соперника Меланьина, самым трудным оказалось сказать товарищу «нет». Долго толковали о чём-то два ветерана. Может быть, вспоминали серые трассы Инсбрука. Тогда, в 1964 году, за несколько дней до гонки наступила оттепель, и альпийские стрелки целыми днями носили корзины со снегом, подсыпая его на оголившиеся участки трассы. Тогда прекрасно подготовленный Владимир Пшеницын на одном из спусков упал и растерял все запасные патроны, на последний рубеж пришёл с пустой винтовкой и в результате лишился медали. Сам Привалов бежал больным, его буквально шатало от усталости. К победе рвались и финны, и норвежцы, но выиграл тогда Меланьин. Жаль: он уже не подтвердит свой титул олимпийского чемпиона…

А Тихонов и Гундарцев в этот день не ходили – летали по коридорам гостиницы: они уже знали, что стали олимпийцами.

В Новосибирске серебряному призёру чемпионата мира дали однокомнатную квартиру. Вскоре туда перебралась его семья. В тесноте, да не в обиде. Мать с отцом спали на диване, три брата – на полу. Сам Саша дома бывал редко, кочевал со сбора на сбор.

Первые крупные победы дали возможность осуществить давнюю мечту.

Весной 1967 года Александр купил самозарядный браунинг 16-го калибра. Пятизарядный дробовик. Стоил он больших денег – 500 рублей. Сумма внушительная, больше, чем четырёхмесячная зарплата рядового инженера. Тихонов испытывал давно знакомое волнение – так хотелось на птицу поохотиться!

Ещё бы воронение на ствол нанести… Знающие люди сказали, что есть под Новосибирском один старичок – Игорь Михайлович Усов. Мастер от Бога. В своей деревенской избе «воронье крыло» делает – загляденье.

Саша приехал к нему летом. Хочу, дескать, ствол поворонить и «сеточку» – нарезку на прикладе – обновить. Да вот времени в обрез. Так нельзя ли побыстрее?

Усов только головой покачал:

– «Побыстрее», парень, это не ко мне. Ты приедь ко мне с уважением, посидим спокойненько, я тебе картошечки нашей деревенской отварю, мяска пожарю, сальца нарежу, помидорчиков, поговорим, а там и до дела дойдет.

Александр в одну секунду словно оказался в другом мире. Всколыхнулась память о родном селе, о неспешной крестьянской жизни, которая помогает не скользить мимо встречного человека, а пристально вглядываться в его душу.

«Команда молодости нашей». Николай Круглов, Юрий Колмаков, Александр Привалов, Александр Ушаков, Александр Тихонов

Посидели. Поговорили. Мастер посмотрел на браунинг и говорит:

– Сделаю я тебе ружье. Так сделаю, что меня уже на этом свете не будет, а работа моя останется. И помнить меня всю жизнь будешь!

Так и случилось.

Усовским «вороньим крылом» восхищались и туляки, да повторить не умели. Жаль только – мастер умер (врачи не распознали аппендицита) и секрет воронения с собой в могилу унёс.

Страсть к охоте сыграла важнейшую роль в жизни Тихонова-биатлониста.

Ключевым моментом для спортсменов часто становится не бег и даже не стрельба, а момент перехода, изготовки к стрельбе. После интенсивной физической работы остановиться, скинуть перчатки (некоторые не снимают), снять с плеча винтовку, изготовиться к стрельбе – лечь или встать в стойку, надеть ремень для упора. В каждый момент можно замешкаться, потерять драгоценные секунды. Затем уже стрельба боевыми, где каждый выстрел бьёт в плечо и ствол задирает. Но это потом. А в момент перехода каждый спортсмен старался по-своему оптимизировать движения, довести их до автоматизма.

Порой встречи, которым мы сначала не придаём особого значения, становятся определяющими в нашей судьбе. Однажды отправился на охоту в Купинский район Новосибирской области. Там, на солёном озере Чаны, раскинувшемся на двести сорок километров по плоской равнине Западной Сибири, Тихонов познакомился с Петровичем.

«…Старик молниеносным, каким-то залихватски-ловким движением перевернул через руку ружье, и оно мгновенно влипло прикладом в его плечо. Тут же последовал выстрел. Взлетевшие было утки плюхнулись на воду.

Всё произошло так быстро, что Тихонов даже не успел снять с плеча свой “зауэр”. Да он и не пытался это сделать – настолько поразили молниеносные, доведенные до автоматизма движения старика. “С винтовкой бы так на стрельбище!” Он попытался тут же повторить увиденное движение, но из этого ничего не получилось.

– Отец, покажи ещё раз, как это ты ружье из-за плеча выхватил.

– Чо? – не понял старик.

– Покажи, говорю, как ты берданку свою из-за плеча переворачиваешь!

– Ружьё-то? А чего здесь мудреного? Этому меня ещё старшина Самигуллин в первые дни войны обучил. В бою ведь так: кто вперёд на изготовку возьмёт, тот и жив остался.

– Покажи медленнее, как ты это делаешь.

– Вот так и делаю, смотри. Чего же здесь мудреного? – И старик несколько раз продемонстрировал свой трюк с ружьём. – Неужто не знал, что так можно?

– Нет, не знал.

– Дак чо же вас так плохо учат в армии? – рассерчал старик. – А вдруг завтра придётся идти в бой?

…Вечером они прощались. Тихонову надо было уезжать в город. Стояли на краю села, дожидаясь какой-нибудь оказии до железнодорожной станции. Старик явно загрустил – понравился ему Тихонов, не хотелось расставаться.

– Ты приезжай ещё, – просил он.

– Обязательно приеду, Петрович. С друзьями приеду, можно?

– Чо говоришь-то? – обиделся дед. – Приезжай, когда будет время, и друзей вези. Завсегда буду рад.

– Петрович, дай-ка взгляну на твою берданку.

– На, смотри, чо там увидишь-то? Ружьё как ружьё.

Тихонов взял протянутое стариком ружьё, внимательно осмотрел его и удивился, как с таким можно охотиться: приклад расхлябан, ствол изрыт коррозией, вместо спускового крючка самодельная зацепка.

– Сколько лет этому ружью, Петрович?

– А кто его знает! Мне от отца оно досталось. Надо бы новое завести, да хорошие-то ружья большие деньги стоят сейчас. Не по карману мне…

– Вот что, – вдруг сказал Александр, – у меня два одинаковых ружья, одно дарю тебе.

Не дав старику опомниться, Тихонов снял с плеча «зауэр» и повесил деду на шею.

Сквозь смуглые щеки старика мгновенно проступил румянец. Глаза заблестели влагой. Недоверчивый, испуганный взгляд упёрся в Тихонова.

– Бери, Петрович, бери! Говорю же – два у меня. Что же одно без толку висеть будет? Тебе, я смотрю, оно нужнее.

Старик попытался снять тихоновское ружьё с шеи, но Александр остановил его. И по впалым щекам старика потекли слезы. Он молча вытирал их рукавом давно потерявшего свой изначальный цвет пиджака.

– Да что ты, Петрович! Вот чудак. Брось ты. На вот патронташ, патроны, бери.

Старик не пошевелился, не протянул руки. Тогда Тихонов положил и патроны, и патронташ у ног его. Протянул на прощание руку.

У костра

– Бывай, Петрович. Жди меня, я обязательно приеду. Пойду я. Может, по дороге нагонит кто. – Тихонов повернулся, чтобы поскорее уйти – не ожидал он такой реакции старика на его подарок. Почему-то было стыдно смотреть деду в глаза, словно бы виновен перед ним»[3]3
  Бурла А. Первым буду я… М., 1990. С. 141–144.


[Закрыть].

Тихонов серьёзно заинтересовался оружием. Лыжной подготовки и умения стрелять – мало, надо, чтобы винтовка лежала в руке, была максимально удобной для спортсмена. Александр знал примеры усовершенствования оружия, которые стали применяться во всём мире. Старший товарищ по сборной Николай Пузанов первым поменял мушку с пеньковой на кольцевую, затем на неё перешли все биатлонисты. Он же первым из сборной перешёл на пистолетное ложе-приклад.

Александр решил внести свои усовершенствования в свою винтовку. В Ижевске он попросил помощи у Николая Морозова, известного оружейного мастера. Морозов подсказал Тихонову, что и как можно сделать, но все операции Александр хотел выполнить сам – в основном с помощью обыкновенной стамески и молотка. Он добился пропуска на оружейный завод и, чтобы не тратить времени на повторное оформление документов, не уходил из цеха, ночуя среди станков. Однажды утром его там застал Михаил Иванович Калашников, возмутившийся нарушением режима.

Именная винтовка

Позже Александр узнал, что Калашников ставил его в пример ижевским биатлонистам: мол, Тихонов не жалуется на плохое оружие, а улучшает свой спортивный инвентарь.

Тихонов не смущался, когда надо было, словно в русской сказке, влезть Сивке-Бурке в одно ухо, а вылезти в другое и стать красавцем, добрым молодцем. Многие вопросы, связанные с усовершенствованием винтовки, тогда мог решить только Иван Ефимович Семёновых, главный конструктор производственного объединения «Ижмаш». Из его кабинета было окно в кабинет секретаря, и Иван Ефимович видел, кто намеревается попасть к нему на приём. Постоянные вопросы Тихонова Семёновых некоторое время воспринимал как придирки и сердился, запирал дверь, когда видел в окно секретарской зелёного, но настойчивого биатлониста. Ну не мытьём, так катаньем. И Тихонов, не доходя до окна, однажды встал на четвереньки, прополз мимо опешившего секретаря и постучал в дверь генерального. Позже Иван Ефимович признал, что замечания Тихонова помогли в усовершенствовании оружия.

Вопросы Тихонова привели к появлению семи его авторских свидетельств, связанных с разработкой и совершенствованием спортивного стрелкового оружия в соавторстве с отделом М. Т. Калашникова Ижевского машиностроительного завода.

Свою боевую винтовку Александр любил, никому не позволял к ней прикасаться. А что, если сделать на ней именную надпись? Правил, запрещающих наносить на оружие какие-либо знаки, нет. Владимир Мельников, земляк и товарищ по команде, помог Тихонову: обычным бритвенным лезвием вырезал из бумаги трафарет – латинскими буквами, зачистил лак на деревянном ложе, нанёс краску. С тех пор на винтовке красовалось: «ALEXANDR TIHONOV».