Текст книги "Антре без репетиций"

Предупреждение третье

Было дано через пять лет.

И это было уже очень серьёзное предупреждение.

Случилось это, не со мной, но, можно сказать, – почти, что на моих глазах. Вышел я на пенсию рано, – в тридцать четыре годика. Этакий, – юный пенсионер, как я себя тогда называл. Ну и позвал меня тогда товарищ, с собой, на сезон, – поработать на поливных землях. На оросительных системах. Видели, наверное, проезжая по сельским угодьям, нет-нет, да и попадётся на глаза стоящая в поле на огромных колёсах длиннющая труба, Волжанка. А из трубы этой, фонтанами, разбрызгивается вода, орошая поле.

Через каждые четыре часа эту трубу надо перегнать на новое, не орошённое место. Этих самых Волжанок у нас с напарником двенадцать штук. Последовательность действий такая: – Происходит орошение. Установки разбрызгивают воду. Проходит четыре часа. Пора менять место. Для этого нужно:

· Выключить подачу воды, и выйти в поле на приличное расстояние, к местам соединений Волжанок и водопровода.

· Отсоединить шланги-подводы воды.

· Завести ЗИД [1]чуть ниже описанным способом.

· Перегнать Волжанку на новое место.

· Подсоединить шланги.

· Вернуться к вагончику и включить силовые установки подачи воды.

Вот это и есть задача маэстро-оператора оросительной установки «Волжанка». Движутся эти Волжанки самоходом, с помощью двигателя, именуемого ЗИД, а заводится этот самый ЗИД простым, как три рубля, способом. То есть:– надо намотать на маховик шнур и резко, и сильно дёрнуть. Если с первого раза ЗИД не завёлся, повторяешь процедуру и дёргаешь шнур ещё и ещё, пока не заведётся. Для чего так об этом подробно рассказываю?

А вот для чего:– Помните театральный закон? Если в начале спектакля на стене висит ружьё, то в ходе спектакля оно обязательно выстрелит. Этот ЗИД и есть то самое «ружьё» в нашем «спектакле».

Но было в этом спектакле и настоящее ружьё, которое тоже выстрелило.

Когда-то, по случаю, я приобрёл мелкокалиберную винтовку, и огромное количество патронов к ней. Естественно, работая в поле, винтовку я взял с собой. Жили в вагончике.

И тут тоже стало проявляться что-то непонятное. К примеру: – идёшь по полю по рабочим делам, – то есть Волжанки перегоняешь, или ЗИД подремонтировать, ну не будешь же делать это с винтовкой за спиной, значит, – винтовка остаётся в вагончике. Так вот, – эти самые зайцы, чуть ли не на голову прыгают, а то и лисичка пробежит чуть ли не перед носом. Но, только попробуй выйти в поле специально, – побродить с винтовкой. Дудки. Митька прял[2].

Будто, сидят в кустах какие-нибудь заячьи наблюдатели, с какими-нибудь заячьими биноклями и контролируют все твои шаги. По соседству с нами располагались бахчи, и их владельцы, – парни кумыки, – частенько просили мою винтовку, – погонять зайцев. Для них зайцы были самым настоящим бедствием. Эти милые зайчики губили, прогрызали их урожай, – арбузы, дыни, тыкву, морковь, капусту тоннами.

Работали мы с напарником посменно, через неделю. У меня Москвич, у него Жигуль копейка. Частенько на рыбалку выезжали, на толстолобика. Изловишь четыре – пять рыбин, и на всю бригаду хватало. Такие «поросята», – еле-еле в багажник помещаются. Ну, в общем, – работаем месяц, другой, – всё ровненько. Менялись с утра, во вторник, чтобы выходные проводить в семье. Каждый вторник, с утра, прислушиваешься, – о, заурчало, – едет сменщик. Мы всегда выходили встречать друг друга на крыльцо вагончика. Встреча товарища, всегда, вроде невеликая, – но радость. Привет-привет. То, да сё. Встреча, сто грамм «наркомовских», а дальше как обычно. Один остался, другой до дому.

Наступает моя неделя. Подъезжаю к вагончику, предвкушая радость встречи. Что такое? Напарник не вышел встречать на крыльцо, странно, – дверь вагончика открыта настежь… Хм… Если б ушёл на полевой стан, дверь бы запер на замок. Напился до зелёных свиней? Не может быть, ведь знает, – домой ехать. Это я ещё мог себе позволить такую роскошь, – сесть за руль выпивши. Ещё бы, – пол города хороших знакомых, – чуть что, вытащат, но напарник (!!!). Отсилы стопарик, другой по поводу встречи принять ещё может. Но напиваться точно не станет

Та-ак… Поднимаюсь на крыльцо. Тишина. Прохожу по коридорчику, в дверной проём, и что вижу, – на своей койке, свернувшись калачиком и забившись в угол, – даже не знаю, как и сказать-то, – то ли лежит, то ли сидит мой коллега, и молча, каким-то, ничего не понимающим взглядом смотрит на меня. И молчит. На полу даже не пятна, а лужи крови, а он правой рукой придерживает окровавленную, – левую.

Спрашиваю:

– Что такое?!

– Маховиком мотора клок мышц с предплечья вырвало.

– прыгай в машину, – быстрее, в больницу.

От потери крови он ослаб, но в Москвича сел сам. Гоню во весь опор по кочкам. Километров с десять.

Пока ехали, рассказал он мне такую штуку:

Перегнал, говорит, я все Волжанки, подсоединил, ну в общем выполнил все процедуры по ранее описанному мной перечню.

Оставалось только запустить силовую установку, – водокачку. Да зашёл, говорит, я, на секундочку, зачем-то, в вагончик.

Выхожу и вижу:– прямо передо мной, шагах в десяти, сидит заяц и глядит прямо на меня. Сидит как-то по-собачьи, – на попе. Я остановился. Заяц сидит и смотрит. Я спокойно вернулся в вагончик, взял винтовку и вышел на крыльцо. Заяц сидит и глядит на меня. Прицеливаюсь, бабах, – ранил. Заяц, скачками, – в камыши. И притаился. Я подошёл ближе и выстрелом добил его. Привязал за верёвку и опустил в воду. Думаю, – приедешь, сварганим что-нибудь.

И тут, представляешь, – понять не могу, – с какого перепугу, для чего, почему, я пошёл опять к Волжанкам и стал заводить ЗИД, вот будто кто тянул меня, а я не в силах был противиться. Я, говорит, даже не думал ни о чём. Какой-то вакуум в голове.

Начал заводить ЗИД, и рука попадает в этот самый маховик, и тот вырывает лоскут мяса. Я, говорит, сейчас, не могу в себя прийти, – Сань, что это было? Почему? Мне, говорит, кажется:– это было наказание за расстрелянного зайца. Это же не охота была, а убийство

От этого рассказа у меня тогда мурашки шли по коже. Я по сей день помню его состояние помешательства, это было очень заметно. Он постепенно пришёл в себя и через неделю, в свою смену, вышел на работу.

Со временем эта история забылась, но меня до сих пор не покидает ощущение того самого, – ТРЕТЬЕГО предупреждения.

[1] ЗИД– одноцилиндровый двигатель для передвижения оросительных систем своим ходом

[2] Выражение Митька прял, по смыслу означающее примерно:– «ищи свищи», или «поминай, как звали», часто встречается в лексиконе коренных жителей Нижегородской области.

До той ночи

До той ночи я здорово исполнял под гитару песни Владимира Высоцкого. Почти весь его репертуар знал наизусть. Когда я учился в десятом классе, отец подарил мне переносный магнитофон «Романтик 3». Такая круть, по тем-то временам.

Владимир Высоцкий тогда был на пике своей популярности. Заигранные, до невозможности что-то расслышать, кассеты Высоцкого мы жадно переписывали друг у друга. У меня было три – четыре больших кассеты песен Высоцкого. Я прибегал со школы и, прежде чем положить портфель, нажимал на клавишу «пуск» магнитофона.

 
…Я Як, истребитель, мотор-р мой звенит, н-небо моя обитель
н-но тот, котор-рый
во мне сидит, считает, что он истр-ребитель…
 

И уже, под песни Высоцкого, я бросал портфель, раздевался, обедал, ну и всё остальное. Могу с уверенностью сказать:– я вырос на песнях Высоцкого.

Однажды с товарищами решили провести эксперимент:– записали моё пение на магнитофон, и дали прослушать непосвящённым. Хотите верьте, хотите нет, но практически никто не разгадал, что поёт не Высоцкий. Это, конечно было очень приятно. Частенько исполнял его песни в компании одноклассников. А петь я любил.

 
…если шёл за тобой
как в бой
на вершине стоял
хмельной,
значит, как на себя самого
положись на него…
 

Мне очень нравилось петь песни Владимира Высоцкого, в точности копируя его голос и манеру исполнения. И здорово получалось.

До той ночи.

***

Амурская область.

Нас подняли по тревоге вечером. Это был обычный январский морозный вечер. По всему было видно:– это неспроста. Что-то, похожее, было в тот день, когда Китай напал на Вьетнам. В те дни была очень напряжённая обстановка во всей стране. Все ждали каких-то событий. Но, всё ограничилось лишь предупреждением. Приведение войск в боеготовность, или проведение учений на границе, являются, своего рода, предупреждением для страны, предпринявшей враждебные действия, по отношении к нашим союзникам, каковым тогда и являлся для нас Вьетнам. Так же подняли нас тогда по тревоге, привели в полную боеготовность, и в таком состоянии, почти двое суток, мы просидели в броне, в полной готовности к выполнению самого настоящего боевого задания. Ничего не поделаешь:– граница рядом и первый удар мы обязаны принять на себя.

Вот и сейчас:– была дана команда:– по полной боевой выдвинуться в некоторую точку. Мы понимали, что это учебное задание, но, – кто знает? Это в некоторой степени было нашим, так сказать, звёздным часом. Когда ты длительное время учишься, тренируешься, готовишься, находишься в постоянной боевой готовности. И вот наступает наконец-то твоё время, – ты должен выйти и показать на что ты способен. Применить все свои знания и умение в реальной ситуации. В любой момент учебная задача могла обернуться самой настоящей боевой.

Собрались, экипировались и получили боекомплект быстро. В норматив уложились. Чётко сработали все соответствующие службы гарнизона. Воины заняли свои места в огромном просторном брюхе бронемашины. Дана команда:– старт. Шесть гусеничных плавающих бронетранспортёров. Тронулись. Скорость – максимальная для пересечённой местности. Впереди восемьдесят километров по тайге. Маршрут лежал, в основном, – по таёжной дороге, вдоль железнодорожного полотна.

Надо отдать должное:– надёжная у нас на вооружении техника. Часов в одиннадцать ночи все шесть были в назначенной точке. Прибыли, встали колонной. Подъехала какая-то чёрная волга. Вышел из неё человек, обменялись с нашим командиром какими-то условными знаками, и всё. По реакции нашего командира мы поняли, что задание выполнено отлично.

Ну, что ж, – вперёд, – назад.

Домой.

Едем обратным маршрутом, – так же, – вдоль железной дороги. Ночью сильный Амурский мороз ещё больше усилился. В БТРах, добросовестно, героически, спали наши воины. Когда БТР заведён, в его корпусе тепло от двигателя, да плюс к тому, – все наши бойцы получили на марш овчинные тулупы, и аппетитно храпели в просторном брюхе боевой машины. И мягко и тепло, ну прямо, – отель Континенталь.

Примерно на середине обратного пути предстояло пересечь замёрзшую речку с очень высокими берегами. Сама-то речка так, – одно название. Таких полно на Дальнем Востоке. А вот берега высоки. Но, для нашей гусеничной техники, – это пустяки. Перед речкой колонна остановилась. Впереди возник какой-то затор.

Вышли из машин, и видим такую картину:– На берегу реки, с нашей стороны, стоят два самосвала ЗИЛа. Один из них с прицепом. Самосвалы и прицеп гружены бетонными блоками, а прицеп второго самосвала опрокинут внизу, – прямо у самой реки. И блоки его валяются на льду реки.

Водители самосвалов развели большой костёр, в расчёте на то, что стоять придётся всю ночь, а может быть и не меньше суток. Раньше начала рабочего дня помощи не ожидалось. Но тут, на их счастье, проезжала наша колонна.

Даже если бы мы и могли проехать мимо них, мы бы, всё равно, обязательно, оказали бы помощь.

Закон дороги, и Закон тайги.

Тут же собрали со всех наших БТРов троса на две головные машины, соединили их в длину, и, примерно, за полчаса вытащили и прицеп, поставив его на колёса, и блоки. Вот только блоки, конечно же, загрузить на прицеп было нечем, но самосвалы получили возможность отправиться дальше, – к своей цели.

Что ж, – едем дальше. Чтобы не терять времени, ночь была глубокая, а ехать ещё половина пути, – троса оставили на головных машинах.

Я ехал на последнем БТРе в тех замыкании. Поясню: – тех замыкание, – это миссия последней машины, – контролировать, чтобы никто не отбился от стаи, не остался брошенным. В тайге, да ещё в такой мороз одному выжить крайне трудно.

Заводимся и получаем команду вперёд. Четыре передние машины тронулись и отправились в путь. И тут я вижу, что машина передо мной, оказывается, не завелась. Пытаясь запустить двигатель, механик-водитель израсходовал весь заряд аккумулятора, но машина не завелась. Пытаемся завести вторым, запасным, способом, – воздухом. Но, и тут, – результат никакой. Воздух израсходовали, а движок не запустился. Такое иногда бывает, и здесь нет ничего удивительного, – обычное дело. Есть ещё третий, самый надёжный способ:– с толкача.

Уверенный в том, что машина быстро заведётся, я даю сигнал своему механику подъехать вплотную к передней машине и упереться носом в его корму, – для толчка.

Здесь, пожалуй, будет уместно обрисовать обстановку. Мы двигались, и остановились на очень узкой таёжной зимней дороге, проходившей вдоль и впритирку к дороге железной. Её и дорогой-то назвать можно очень условно. Это, скорее, просто наезженная колея, в которой разъехаться двум встречным машинам было бы очень затруднительно. Справа от меня, по ходу движения, высокая, почти отвесная, насыпь. Слева железная дорога. Та самая, – Транссибирская Магистраль. Объехать спереди стоящий заглохший БТР я не имею никакой возможности.

И вот тут как раз уместно упомянуть о Мышлении штампами, и творческом мышлении, о которых я рассуждал в одном из моих рассказов. Вкратце напомню:– речь шла о том, как правильно поступать в жизненных ситуациях, – в строгом соответствии с буквой инструкции, или, обойдя строгие штампы, проявлять творчество? Резюме той темы было примерно таковым:– всё хорошо в меру и к месту. И задача командира, да и не только командира, но и каждому из нас полезно знать и уметь правильно определять меру того и другого. А также, помнить о знаках, посылаемых нам свыше:

– По всем правилам, каждая машина, отправляясь путь, должна быть укомплектована полностью на все дорожные случаи. Это, порой, жизненно важно. Тем более, что речь идёт не о увеселительной прогулке, а о дальней таёжной трассе. С большим количеством людей на борту. Да ещё и в сильный мороз.

– Это, так сказать, – штамп, а творчество, в тот момент, заключалось в том, чтобы не полениться, выполнить этот штамп, – раскидать троса обратно на все машины, на которых они и должны быть, согласно комплектации, и с которых их временно сняли для оказания помощи. Поторопившись, отправиться домой и поленившись это сделать, мы и получили своего рода предупреждение, – в виде аварийной ситуации, внезапно возникшей на зимней дороге, в которой без троса, справиться было невозможно.

Итак:– я подогнал машину вплотную к впередистоящему, заглохшему, БТРу и дал команду:– «вперёд». Мой механик-водитель дал обороты и с силой покатил передний БТР. За впередистоящим БТРом мой механик не видит ничего. Он видит только мои сигналы. Я сверху, с брони, вижу направление и саму машину, как только передний БТР заведётся, я сразу это увижу. Тот пытался запуститься, но опять безуспешно, ещё, ещё и тут я вижу, что передний БТР, находившийся несколько под углом к «железке», накатывается на рельсы, которые мне были с моей позиции не видны, лежащие на сооружении из шпал, вдоль железной дороги.

Наверняка все, кто, когда, либо ездил на поездах, обращали внимание, что во многих местах, вдоль железной дороги, лежат запасные рельсы. Лежат они на этаком пьедестале-приступке, сооружённом из деревянных шпал, рядом с железнодорожным полотном. Вероятно, – эти рельсы предназначены для замены в случае аварии, или какой либо экстренной ситуации.

Так вот, – накатывается передняя машина на эти, запасные рельсы, и я вижу, как две из этих длинных рельс поднимаются и падают поперёк, на железнодорожное полотно, а передний БТР наезжает на них всею своей многотонной массой и прижимает их накрепко к полотну железнодорожной магистрали.

ОП-ПА!!!

Вот это ситуация!

Это значит, что поезд, который вот-вот пойдёт по трассе, неминуемо сойдёт с рельс. Куда он свалится, на нас, или на встречный путь, – не имеет значения, – катастрофа неизбежна!!! В двух БТРах, не подозревая об опасности, спят безмятежным, богатырским сном около двадцати человек солдат.

Сколько минут до следующего поезда? Эта трасса очень загружена, – поезда по ней шмыгают один за другим, с разницей в несколько минут. Принимай решение, командир!

Оцениваю обстановку. Троса нет, – БТР назад не оттянешь. Толкать вперёд, – заедем ещё дальше, на рельсы, тогда на рельсах окажется и сама машина с людьми. Объехать невозможно ни справа, ни слева.

В любом случае, – поднимать солдат необходимо в первую очередь и обязательно. Пока поднимаемся, приму окончательное решение:– то ли отвести бойцов подальше от опасности и попытаться остановить поезд с помощью кругового сигнала горящей деревяшкой, то ли убирать рельсы с дороги силами моих воинов. Размышляя таким образом, я прыгал с машины на машину и орал во всю мощь своих лёгких и голосовых возможностей, – пытался разбудить и срочно высадить воинов из машин.

По себе знаю, – как не хочется выползать на мороз из тёплого сонного состояния. Но, благо, что мои воины, не первый день со мной служившие, по моим, можно сказать паническим крикам: «Подъём!!!» «Две минуты, к машине!!! Строиться у машин!!! Без оружия!!! Срочно!!! Подъём!!!», поняли:– что-то не так.

Никогда прежде никто из моих бойцов не видел, чтобы их командир так орал. И как хорошо, что воины это быстро поняли. Начали просыпаться и быстро выскакивать из машин.

Сколько минут, или секунд, есть у нас в запасе, до того, как пойдёт следующий поезд, – никто не знал. Предыдущий состав прошёл как раз, когда мы закончили вытаскивать прицеп и трогались в путь.

Мой заместитель, сержант, тоже принялся поднимать войско, поняв необычность и опасность ситуации.

Первого же, выскочившего из машины бойца, я отправил с огненной пылающей корягой навстречу поезду, объяснив ему наскоро, – как и какой сигнал нужно подавать, когда появится поезд.

Солдат-сигналист был уже на приличном расстоянии, и поезд уже мог получить сигнал опасности вовремя. Обстановка несколько разрядилась.

Принимаю решение:– будем раскачивать и вытаскивать рельсы из-под БТРа.

Берёмся всем «гуртом», а в «гурте» около двадцати человек, (считать тогда было некогда) за одну рельсу. Вперёд, – назад, – вперёд, – назад…

Потихонечку, понемногу, но рельса сдвинулась с места, ещё, ещё… есть! Отнесли первую рельсу в сторону.

Вторую рельсу столкнули быстрее, но, тоже, – не сразу.

Дорога была свободна. Я крикнул сигнальщику отбой, он отошёл с путей и вернулся к машинам.

И в этот момент я увидел одновременно, – на пути вдалеке появился поезд, а со стороны тайги ехала к нам техпомощь. Командир понял, что у нас непорядок и отправил на подмогу ротного техника прапорщика.

Прапорщик так и не узнал, что тут сейчас происходило. Воины мои уже забрались в брюхи машин, – досматривать свои сладкие сны, а по путям приближался на полной скорости состав. Никто не увидел страстей, разыгравшихся здесь пять – шесть минут тому назад.

Открыли капот, нашли причину, – в систему проник воздух. Устранили.

На всё это ушло минут пятнадцать – двадцать. Догнали основную колонну. Командир ждал нас на ближайшем полустанке, в помещении путевого смотрителя.

С мороза налили мне полный стакан водки, пол луковицы и шмат сала. Выпил залпом. Тёплым, приятным ручейком спиртное потекло по жилам. Напряжение быстро ослабло, сознание успокоилось. Помню, что по дороге домой, я находился в странном состоянии. Будто жизнь уже прожита, все самые важные дела сделаны. Ярко выраженное спокойствие, и абсолютное безразличие ко всему происходящему. Всё на свете казалось такой мелочью, по сравнению с тем, что только что могло случиться, но не случилось.

Доехали до гарнизона благополучно. Загнали технику в боксы, сдали оружие и боекомплекты на склады. Я никому не рассказывал о происшедшем. Не смогли завестись и всё.

Здесь хочется отметить несколько, на мой взгляд, интересных и немаловажных моментов:

За время войсковой службы я неоднократно видел яркие примеры, как в трудную минуту все эти парни разных национальностей, которые могли в обычные дни набедокурить, поссориться друг с другом, а то и подраться, – пацаны как пацаны, – становились одной дружной командой, одной семьёй.

И потом, в дальнейшей службе, это чувство единой семьи их объединяло, как проверенных, надёжных друзей сослуживцев, с честью преодолевших серьёзные трудности, уверенных друг в друге. Я имею в виду не конкретную верную дружбу, а какое-то невидимое внешне чувство уверенности в том, что сослуживцы рядом надёжные, взрослые парни. И именно, – не за партой, а в таких выездах, именно на учениях формируется настоящее, боевое подразделение, сплочённое армейской дружбой и солидарностью. Просто:– мальчишки становились мужчинами, солдатами. Наверное, и каждому из них потом, там, на гражданке приятно было вспомнить и рассказать пацанам о своих приключениях в тайге на Транссибирской магистрали.

Интересно ещё одно:– в жизни всегда, вместе со сложной ситуацией испытанием, Бог посылает и разрешение этой ситуации.

Вот и в нашем случае.

Водителям двух самосвалов была послана, казалось бы, безвыходная ситуация:– оказаться в тайге, ночью, в сильный мороз, в беспомощном состоянии. Но тут же пришло и разрешение их проблемы, – в виде нашей броневой колонны.

Мне же, – вместе с проблемой в запуске БТРа, было предоставлено и время для решения проблемы. Поезд пошёл тогда, когда препятствие с путей было нами убрано. А ведь теоретически, поезд мог пойти сразу, как только БТР наехал и прижал рельсы к полотну. И тогда шансов на предотвращение катастрофы практически не было.

А ещё:– через произошедшее было послано свыше предупреждение:– Боевая машина должна быть укомплектована полностью, и всегда! Положено иметь трос, – будь любезен, – имей трос, и всё, что положено иметь. Это «Закон не совершившегося события». Пока всё в порядке, – мы о нём забываем, и тогда следует посыл свыше, предупреждение. Принял посыл? понял ошибку? Учти её в будущем.

Не произошло железнодорожной катастрофы. Все остались живы. Машинисты проходящего поезда даже не узнали о грозившей беде.

Вот как-то так.

А голос я в ту ночь сорвал.

Жаль. Так здорово получалось петь голосом Высоцкого.

До той ночи.