Текст книги "Возвращайся, сделав круг"

Александр Трофимов
Возвращайся, сделав круг

Лишь в сказке наказанием за исполнившиеся желания бывает потеря воспоминаний.

В жизни – наградой за потерю памяти служат желания.

Салли Дженнингс. «Книга Гор»

loading…

Темнота.

Сначала всегда темнота.

Напряженная, как роженица. Пустая, как ладонь нищенки. И такая же цепкая.

Она не отпустит тебя. Потому что тебя некуда отпускать.

Внутри тебя темнота.

Вокруг тебя темнота.

Ты закрываешь глаза и ничего не меняется.

Я боюсь темноты вокруг. Даже если отодвинуть тьму светом, она все равно останется вокруг меня Я боюсь темноты вокруг.

Я боюсь темноты внутри. Там пусто, там нет ничего и никого. Так бывает со всеми, сейчас – со мной. Я боюсь темноты внутри.

Я боюсь этого имени: Ти-Монсор.

Я пытаюсь написать его тьмой на тьме: Ти-Монсор.

Но во сне у меня нет рук.

> play

«Я – Тим. И это все, что я о себе знаю. Да и то не уверен. На моей левой лодыжке сверху вниз шла татуировка – эти три буквы. Возможно, когда-то имя было длиннее, потому что там, где кончается татуировка, кончается и нога. Ее отрубили те же, кто стер мою память.

Я валялся без сознания на паруснике в открытом космосе, пока меня не подобрал туристический лайнер, на мою удачу пролетавший рядом. Ногу мне уже почти вылечили, вернее, вырастили заново, а вот память… Память уже не вернется. Ее забрали. В этом секторе космоса мемо-грабеж – не редкость. Я не первый и не последний.

Врачи закачали мне стандартный мемо-блок с необходимым минимумом информации об окружающем мире, чтобы…»

Я пожал плечами и выключил планшетку.

– Чтобы я мог не только целиком осознать свое незавидное положение, но еще и жаловаться на него на трех официальных языках Второй Империи Свободы…

Это уже восьмая попытка с тех пор, как врач посоветовал мне вести дневник. Для лучшей реабилитации после шока.

– Неплохо, милорд Тим. Уже гораздо лучше. Объемнее, красочнее, позитивнее. Еще пара дней…

Я повернулся. Дройдов делают человекоподобными, чтобы общение было естественнее… Но когда я смотрю на этот оживший матово-серебряный памятник, на его лицо, вернее, отсутствие лица, а также глаз, носа, рта – чего бы то ни было, на яйцеподобной голове… мне тяжело дается естественность общения. Ну с чего, спрашивается, он решил, что двухнедельный младенец, никогда не видевший ничего, кроме этой палаты, не встречавший ни единого живого существа, кроме туповатого железного доктора – идеальный претендент на написание многотомных мемуаров?.. Все, чего он добился, – я начал испытывать тяжкие приступы тоски, поняв, что моя автобиография умещается в трех абзацах.

– Попробуйте еще раз, милорд Тим.

Он издевается?

– Советую вам не останавливаться. Вы совсем близко к цели. Если вы откроетесь дневнику, то вам станет намного лучше. Вы почувствуете умиротворение и уверенность в себе.

Он не издевается. Железяка просто уверена, что во мне кипят мысли. Что я замышляю месть. Страшную кару для тех, кто сотворил со мной такую гнусность – оставил на две недели с этим назойливым типом. Что я мечтаю угнать этот лайнер и поохотиться на своих обидчиков или просто забить всех пассажиров до смерти своей любимой подушкой… Для острастки.

А мне просто хочется лежать в темноте и смотреть на блики от индикаторов, сверкающие на пустой посеребренной голове этого балабола. А когда моя нога снова будет при мне – здорово было бы найти местечко поуютнее, желательно с какой-нибудь мебелью помимо кровати, медицинских аппаратов и зануды-доктора. Чтобы там можно было улечься поудобнее, потереться щекой о прохладную подушку и…

– Милорд Тим…

– Да…

– Я настаиваю, чтобы вы написали еще один вариант. Вам нужно научиться упорядочивать ваши мысли, иначе новые впечатления и вызванные ими обращения сознания к имплантированной информации по-прежнему будут вызывать обмороки.

Если что и сделает меня маньяком, так это его настойчивость. Хорошо, дройд. Тебе нужен дневник? Будет тебе дневник…

Я включил планшетку, удостоверился, что радиодиал мигает – а значит, робот будет в курсе того, что я напишу, – и положил руки на теплый экран.

«Я – Тим. Безногий беспамятный червь в заботливых руках Империи. Так есть сейчас, но так было не всегда, ибо я вспомнил.

До того, как мои многочисленные враги силой, хитростью, подкупом и соблазном поймали меня и, взяв в заложники мою память, начали требовать, чтобы я уничтожил вселенную…

Я был Рыцарем Света, Тьмы, Тени и Полутени. Я был грозен и велик. Я обрекал мир на погибель, а потом сам же спасал его от себя… В этом и состояла моя великая миссия. Я выполнял ее день и ночь, без сна и отдыха.

В свободное же время я задумывался о жизни. А жизнь задумывалась обо мне. Мы говорили с ней на всех языках одновременно, а потом обменивались молчанием, чтобы сохранить его как память. На рассвете жизнь покидала меня, отправляясь по своим делам, а я брал большой молоток и шел ковать себе гроб.

Вместо досок я брал больших дройдов и плющил, вместо шурупов – маленьких дройдов и скручивал. А подушку я делал из серебряных дройдов, работающих в медблоках космических лайнеров. Чтобы подушка получилась мягкая, я разбирал их ломиком, собирал гнутой отверткой и спрашивал…»

Я повернулся к застывшей железяке:

– …Ну как?

Оказалось, что роботы умеют вздыхать.

Все следующее утро (а «утро» на космолайнере тогда, когда из имитатора окна ярко светит имитатор солнца) я забавлялся тем, что закрывал по очереди то левый, то правый глаз и прилежно удивлялся тому, как прыгает туда-сюда моя вытянутая рука. Робот на заднем фоне никуда не прыгал, и это меня раздражало, но раздражало как-то по-доброму. По-детски.

Когда забава мне надоела, я опустил затекшую руку и попытался дотянуться до левого колена – хотел помассировать ногу в том месте, где ее обхватывал громоздкий блок регенератора. Нога не болела – я вообще ее не чувствовал, только редкие слабые покалывания, – но дройд сказал, что это фантомные ощущения – ткани находились под полной анестезией. Дотянуться до колена я не смог – стоило мне оторвать голову от подушки, в глазах что-то вспыхнуло, и я поспешил улечься обратно. Фигура дройда размазалась, превращаясь в мутное белое пятно. Но через некоторое время туман в голове рассеялся. Вместе с ощущением, что из моей черепной коробки пытается совершить побег стадо скользких ящериц. Больше я экспериментировать не пытался.

Заняться мне было нечем, поэтому я просто лежал и смотрел в белый потолок. Страшно чесалось левое запястье, причем зуд с каждым днем становился только сильнее. Сначала я думал, что всему виной какой-нибудь невидимый инъектор или бактерии-стетоскопы, но потом с удивлением понял…

– Дройд, скажи, а от моей памяти совсем ничего не осталось?

Робот повернулся ко мне. Его несуразно большая голова по-прежнему вызывала какие-то смутные страхи и желание намалевать на ней подобие лица. К примеру, тем отвратным желе, которым он меня кормил. Когда ты не можешь посмотреть кому-то в глаза, это здорово действует на нервы.

– От того, что люди обычно называют памятью, – боюсь, что нет. Ее забрали полностью и весьма грубо, что вызвало перегрев коры и впоследствии…

Я начинал подозревать, что таким образом он просто уходит от нормальных ответов. Ведь он прекрасно знает, что любая новая информация действует на мою «перегретую кору» как соль на рану – особенно после того, как на нее обрушилась информационная лавина мемо-блока.

– А если не «обычно называют»? Что-то еще, так?

– Да, милорд Тим. У вас осталась память этого тела, благодаря которой вам не нужно заново учиться координировать движения, артикулировать или набирать текст с клавиатуры…

– Вроде того случая со стаканом?

– Да, в том числе.

И впрямь, когда робот уронил на меня стакан с горячим нуаром, я умудрился весьма ловко поймать его в воздухе и не обжечься раскаленной жижей, выплеснувшейся мне на руку. Еще тогда он отметил мою отличную реакцию и «жаропрочную» кожу.

– Значит, память тела… Это все?

– Также грабители не тронули височные доли мозга, где хранится значительное количество информации. Но, к сожалению, для вас она практически бесполезна, так как эти зоны практически невозможно задействовать сознательно. Если не вникать в детали…

– Нет, дройд. Остановимся на «не вникая в детали». И так голова трещит…

Я заметил, что снова расчесываю запястье. Черт, конкретно эта память тела начинала меня раздражать.

Ощущение «голой кожи» распространялось на все левое предплечье. Мне не хватало чего-то, что я носил как браслет.

– Дройд, скажи, ты можешь предположить, что я мог носить на левом запястье? Нечто теплое… Да, похоже так – теплое и пушистое… Что-то вроде зверька. Он обвивал предплечье по спирали, а заодно имел милую привычку царапать запястье и сопеть, утыкаясь носом мне в ладонь.

Если бы дройд сейчас забеспокоился насчет моего психического состояния, я бы составил ему компанию… Но этот мохнатый браслет, похожий на зверька, или наоборот – как бы там ни было, – именно эта картинка и выскользнула откуда-то из зияющей дыры на месте моей памяти. А может, это подсказка милосердного подсознания, недавний сон или у меня просто разыгралась фантазия. Мягко говоря…

– Знаю. Как и вы, милорд. Это есть в вашем мемо-блоке. Планета Тал…

– Стоп, откуда ты так доподлинно знаешь, что там в моем мемо-блоке?

– В базис-компьютере медблока содержится вся информация о пациентах, милорд.

– А базис-компьютер тебе, значит, по дружбе шепнул. Киберслухи, вроде как?

– Нет, базис-компьютер – это я и есть… Это вы тоже должны знать… Из того же мемо-блока.

Похоже, робот обиделся. Он стоял в углу и молчал. Причем ничего, по сути, не меняя, он умудрялся стоять и молчать как-то обиженно. Меня это позабавило. Если не сказать умилило…

– Так что, уникум железный, просветишь добра молодца? Или пыткой пытать будешь?

– Скуф. Планета Тал. В оружейном кодексе зарегистрирован по классу «Б», к ношению разрешен. К применению – только в экстренных ситуациях, с первой по тринадцатую ступень включительно.

Я откинулся на подушку и не удержался все-таки – почесал запястье. Зуд не прошел.

– Скуф, значит. Планета Тал… Стоп, что ты сказал про оружейный кодекс?

– Класс «Б».

– Нет, при чем тут оружейный кодекс?

– Подумайте.

Значит, все-таки пыткой пытать… Интересно, что это за зверек такой, раз его посчитали оружием? Ядовитый он, что ли, или огнем полыхает, а может, просто умиляет милыми глазками до инфаркта?

– Вы хоть представляете себе, что такое класс «Б»?

Этот новый пушистый факт моей биографии взволновал его куда больше, чем меня самого, – дройд расхаживал по палате, протаптывая тропинку на случай, если кто-то вдруг решит влезть через искусственное окно и уйти в противоположную стену.

– К классу «А» относятся аннигиляторы, способные распылять планеты. Класс «Б» немногим меньше – всего лишь рождать сверхновые и испарять атмосферу с планет. Кстати, одну звезду адмирал Лерц своим скуфом уже потушил…

– Мифология?

– Факт.

Забавный факт, забавный адмирал и презабавные скуфы… Если мой домашний любимец на досуге тушит звезды, то чем же я сам-то занимался? Может, я и впрямь, того… Рыцарь тени и хренотени…

Запястье зудело, так и тянуло его почесать. Острыми маленькими коготками…

Доселе абстрактное понимание того, что я «все потерял», сконцентрировалось на одной, но очень четкой детали – мне мучительно не хватало этого зверька.

– Скажи, друг, базис-компьютеры медблоков умеют выключать свет?

– Да, милорд.

– Тогда выключи свет… и пойди погуляй.

Я проснулся в холодном поту. В горле пересохло, я нашарил на столике стакан и глотнул воды. Глаза постепенно привыкли к темноте.

– Дройд. Дройд!

Серебристая фигура была видна даже в темноте. Она шевельнулась.

– Да, милорд Тим.

– Мне приснился кошмар.

Так и хотелось сказать: «Мама, мне приснился дурной сон». Чтобы мама обняла и приласкала. Но мамы не было. Был дройд.

– Что ты видел, Тим?

Его голос стал таким мягким и тихим. Пушистый голос. Он подошел ближе и присел на кровать.

– Там было темно. Просто темно. Совсем.

Робот опустил голову, потом повернулся ко мне.

– Включить свет, Тим?

Даже если отодвинуть тьму светом… она все равно останется вокруг…

– Не надо.

– Хорошо.

Он меня успокаивал. Он проявлял участие… Он забрал у меня стакан и поставил обратно на столик.

– Знаешь, Тим, а в мире тирдоян не бывает ночи, там постоянно светло. Планета висит между двумя солнцами, практически одинаковыми. Там красиво. Высоко в небе парит множество слюдяных лепестков, они преломляют свет, и поэтому земля там искрится и переливается всеми цветами радуги. Странно, что на такой красивой планете живут именно тирдояне – существа, лишенные зрения.

– Странно…

– Спи, Тим. Я еще посижу тут с тобой…

Я закрыл глаза. Утром я, конечно же, решу, что мне это приснилось. Должно же мне в кои-то веки сниться что-то хорошее. Например, ласковый и заботливый дройд, рассказывающий байки о неведомых мирах. Почему нет?

– Скажи, дройд, а как обычно живут такие, как я? Ну, после мемо-грабителей.

– Ты уверен, что готов к очередной лекции, Тим?

Мне показалось, что он произнес это с улыбкой. Оказывается, для того, чтобы улыбнуться, вовсе не обязательно иметь губы…

– Не знаю. Но мне не по себе.

– Жаль, что ты заблокировал мемо-блок. Так было бы гораздо легче. Не пришлось бы терпеть все мои нудные объяснения…

– Я его заблокировал?

– Ну да… Выпей вот это.

Дройд протянул мне стакан какой-то розовой жидкости, и я сделал пару осторожных глотков. Напиток был на удивление мягким и приятным на вкус. А еще он пах ягодами… Интересно, откуда я знаю, как пахнут ягоды? Успел выяснить из мемо-блока до того, как он отключился?

– Из-за того, что твое сознание стерли полностью, тебе приходилось пользоваться подсказками слишком часто. При взгляде на любой предмет у тебя возникала куча неосознанных вопросов – и сознание захлебывалось потоком информации из мемо-блока.

– Я помню. Было очень… неприятно.

– Поэтому твое сознание в какой-то момент попросту заблокировало этот поток.

– И что теперь? Я так и останусь несмышленышем?

– Ну почему же. Просто ты будешь черпать знания обычным образом – из жизни.

– Да, но сколько лет этому телу?

– Тридцать семь.

– А на каком уровне развития я заблокировал этот блок?

– Тим, все это грубые вычисления…

Я представил себе, что я действительно успел узнать. Что деревья растут снизу вверх, дождь падает сверху вниз, солнце светит днем, и тогда тепло и радостно? А то, что на некоторых планетах деревья растут не совсем вверх, а дождь может и не долетать до земли, носиться по ветру мелкой моросью – все это меня как бы не касается. Неинтересно. Что такое солнце и кто такие фотоны – тоже. Невкусно. Какая химическая реакция в голове соответствует слову «хорошо» – тем более. Великолепно. Можно заочно зачислить себя в интеллектуальную элиту.

Дройд подошел к ближайшему аппарату и нажал пару кнопок. Все это был чистой воды спектакль – я сто раз видел, как он управляет аппаратурой радиодиалом, – он хотел прервать мой затянувшийся ступор.

– Так сколько ты мне дашь, дройд?

– Если настаиваешь, то, по моим расчетам, подобный уровень интеллекта наблюдается у человека примерно в возрасте десяти-одиннадцати лет. К сожалению, психический уровень так же…

– Мне придется набирать заново опыт двадцати семи лет? Черт, это просто здорово.

Зря я начал этот разговор.

– Когда твой мозг восстановится и подсказки мемо-блока перестанут быть болезненными – он разблокируется.

– И все же… Как живут такие, как я? Как складывается их жизнь после этого? Я просто не знаю даже…

– Тим, боюсь, ты не понимаешь… Таких, как ты – их нет. Твой случай уникален.

Робот присел на мою кровать, но так и не повернул голову в мою сторону.

– Ты же говорил, что грабители нападают каждый день, что…

– Да, но, видишь ли, иногда они действительно забирают память человека или его навыки.

– Навыки?

– Да, вроде тех, что закачали тебе: управления парусником и стрельбы из бластера.

– Мне закачали? Это в мемо-блоке?

– Нет, Тим. Мемо-блок и мемо-пакет – разные вещи. Первый содержит информацию, представленную…

Я ощутил знакомое покалывание в висках и тяжесть в затылке.

– Дройд, ты не мог бы рассказать это как-нибудь попроще? Как ребенку.

– Я не зря спросил, Тим, хочешь ли ты…

– Хочу. Но попроще…

– Я попробую. Мемо-блок похож на энциклопедию или справочник, расположенный в твоей долговременной па… в общем, у тебя в голове. Это слова, образы, ощущения, запахи, всплывающие в сознании как ассоциации или ответ на неосознанно заданный тобой вопрос. А мемо-пакет навыка не затрагивает твое сознание – он… В общем, если ты встанешь за штурвал – мемо-пакет раскроется, и ты сможешь вести любой парусник как профессионал, причем не задавая никаких вопросов, на автомате, как будто занимался этим всю жизнь. Подобные пакеты – весьма ходовой товар, поэтому мемо-грабители часто нападают на людей, просто чтобы получить их навыки приготовления экзотических блюд или игры в шахматы.

– Ты говорил, что мой случай… Создал прецедент…

Робот никак не прореагировал на шпильку в свой адрес.

– Да, Тим. Я все это к тому, что, помимо знаний и навыков, есть еще один элемент – основной, по сути. Это личность. Это не просто совокупность информации и умений. Это скорее система их организации. Твои приоритеты, даже неосознанные, твоя манера мышления, твой психотип…

– Дройд, ты когда-нибудь ответишь или так и будешь ходить вокруг да около?

Мне показалось, я его задел – он заговорил жестче, быстрее.

– Мемо-грабителей не интересует личность, они не трогают ее, и тогда человек просто теряет память – ему хватает мемо-блока и года в привычной среде, чтобы стать почти тем же, кем он был до этого. Но иногда грабители стирают личность, и тогда человек становится пустышкой – телом, лишенным сознания. Его засовывают в холодильник, пока кто-то не захочет перенести свое сознание в это тело. Пустышка – уже не человек, пустая оболочка, товар, которым торгуют.

– Да к чему ты все это вел? У меня же первый случай – мне стоит всего лишь…

– В том то и дело, что нет, Тим. Когда твое тело доставили в медблок, у тебя не было личности. Ты – пустышка, Тим.

– Но…

Я снова почувствовал тошноту – похоже, организм снова собирался отправиться в обморок. Мне показалось, что я пытаюсь удерживать равновесие на краю пропасти. Я постарался дышать глубже, и тошнота отступила.

– Но это невозможно – ты ведь сказал, что пустышек засовывают в холодильник и все.

– Да, но для начала тебя отправили в медблок. Никто бы не стал залезать в безногое тело, Тим… Я закачал тебе стандартные пакеты и поместил ногу в регенератор. А потом ты очнулся.

– Но как?

– В том и дело, Тим, что я не знаю. Личность была стерта, и она не могла взяться ниоткуда. Поэтому я даже не могу сказать, кто ты, Тим. Все, что я знаю, – ты не тот человек, которому принадлежало это тело.

– Хочешь сказать – я возник в этом теле две недели назад. Ниоткуда?

– Пока мне нечем это опровергнуть, Тим.

На этой фразе дройд покачнулся и скрылся из виду. Осталась одна темнота. Похоже, я не удержал равновесие…

Я пришел в себя только в середине следующего дня. Дройд разговор продолжать не предлагал. Предложил сыграть в шахматы. Мне было все равно – лишь бы забить чем-нибудь голову.

В шахматы мы играли до позднего вечера. По сути, дройд играл сам с собой, подсказывая мне ходы, так как играть я, естественно, не умел. К вечеру он выиграл у себя самого в двух измерениях красивым синим матом. После чего тут же потребовал реванша. Я приуныл.

Робот навис над клетчатым шариком, торопливо расставляя фигуры. Потом он протянул мне одну из них.

– Кстати, вот ваш скуф.

Это можно было бы назвать жабой, если представить себе безглазую, безротую, зато весьма рогатую жабу с вырванными ногами. Я поиграл желваками и вопросительно уставился на дройда.

– И эта тварь, по-твоему, обвивала мою руку и тыкалась мокрым носом в ладонь? Что-то не вижу носа… И смысла тоже.

– Милорд, это тирдоянин. Скуф у него на роге.

Я присмотрелся. Да, пушистый зверек плотно обвивал основание костяного нароста. Коричневая блестящая шерсть, длиннющий пушистый хвост… Он напоминал котенка или лисенка, судя по вытянутой мордочке. М-да, и звезды гасит хвостом… Длинным таким, раза в два длиннее тела…

Робот взял фигурку тирдоянина и поставил на шарик. Она была последней. Надо было что-то делать.

– Слушай, а мы не можем… э-э-э… развлечься как-нибудь иначе?

– Вам скучно, милорд Тим?

– Что ты! Как можно грустить в самом медовом из всех медблоков, с самым железным из моих друзей и без самой левой из моих ног? Конечно же, я не грущу, о прозорливый узурпатор, о раб моих страстей, о муза мук моих и стонов. Всего лишь прячу скорбь, отчаянье и пустоту под бледной маской скуки.

Меня несло…

– Ладно, давайте по-другому. В конце концов, у нас есть МИСС…

Я воспрял духом.

– Мисс? И как зовут эту мисс? Ты меня представишь?

Мне пришло голову, что неплохо бы переодеться для такого случая, и теперь я скептически осматривал регенератор, сковавший мою ногу…

– Милорд, МИСС – это межпланетная информационно-сервисная сеть.

Я приуныл.

– Так вас интересует какая-нибудь информация?.. Культура, спорт, эротика?

– Нет, я предпочитаю чистую любовь…

– Найдено ссылок: семь миллионов, четыреста восемьдесят две тысячи двести…

– Нет, я имею в виду…

Объяснять роботу, что такое любовь… Это было достойной альтернативой тому, чтобы играть с ним в шахматы. Мне это казалось все более забавным. Я отхлебнул теплого нуара, устроился поудобнее и продолжил:

– Чистая любовь, это такая сказка, только все по-настоящему. Ты такой смелый, и сильный, и благородный и замков-подданных у тебя куча. И все, а не только роботы-подхалимы, кланяются тебе в ноги и называют «милорд». Только все это тебя не волнует абсолютно, а волнует тебя только Она. И тут злой дракон…

– Найдено ссылок: два миллиона, сто пятьдесят две…

– …сжигает деревню неподалеку, коровам обламывает рога, быкам наставляет лишних. Потом плюет, причем не огнем, а нормально так – тьфу – в священный колодец бога Гну…

– Найдено ссылок: двести тысяч…

– Что, и такой есть? А я пошутил. Ну ладно, в общем, безобразничает тварь. А потом он, вконец одраконев, залезает на самую высокую башню. Казалось бы, что ему там надо? А надо ему там прекрасную принцессу…

– Одна ссылка.

– А ты запрос на «принцессу» посылал или именно на «прекрасную»?

– Нет, принцесса одна. Сайт тоже один. Так было сделано по причине…

– Выключись.

Я смутно представлял себе всю эту сеть и все что с ней связано, но как-то нелепо это звучало в контексте того, что я сейчас плел. Все эти сайты принцесс, драконов, порталы ведьм… Бред. Ах да, еще десять тысяч домашних страничек бога Гну – он же вездесущий… Откуда я взял этого Гну? Ведь знаю же я о нем, и легенды вроде припоминаю… Вот тебе и беспамятный.

– Слушай, а сайта Зевса там нет? Или, скажем, Вишну, Тора, Осириса, Шакьямуни?

– О ком это вы?

– В смысле? Тебе ничего не говорят эти имена?

– Нет.

– Да ты, дройд, закоренелый атеист, как я посмотрю… Постой, как могло выйти, что я знаю что-то, чего не знаешь ты? Как-то не верится.

– Вероятно, это все из-за той ошибки. Помимо базового пакета, вам закачали полный сборник эпоса. Туда входили как все авторские произведения, так и сохранившиеся образцы народного творчества – мифы, сказания, легенды. Возможно, это был сбой системы – аппаратура здесь весьма ненадежная.

– Но… Как это вообще могло уместиться у меня в голове? Это же куча информации.

– Вы, как и многие другие, недооцениваете возможности человеческого мозга. Но, к сожалению, это действительно могло способствовать усилению информационного потока и, соответственно, тому, что вы неосознанно заблокировали мемо-блок. Странно, что доступ к блоку с эпосом при этом остался…

– Дройд, еще пара фраз – и моя голова расколется. Когда ты научишься говорить проще?

– Боюсь, вы к тому времени уже поправитесь.

Похоже, это была шутка. Надо же!

– И все-таки – как вышло, что ты не знаешь о…

– Я храню только необходимую информацию, милорд Тим.

Улыбнувшись, я почесал в затылке – по всему выходит, что я не знаю почти ничего из того, что мне знать необходимо, зато обладаю умопомрачительным количеством абсолютно бесполезной информации. Меня это даже позабавило. После того, как провел «всю жизнь» в медблоке космического лайнера, где все так стерильно и рационально, где ученый дройд ходит по цепи кругом, вызывает у тебя мигрень заумными речами и держит на безвкусном, но безусловно питательном желе… После всего этого слово «бесполезный» приводит тебя просто в щенячий восторг, а обладание безмерным хранилищем никому не нужного вранья – делает абсолютно счастливым.

– Выходит, теперь я могу запросто получить работу Шахерезады у какого-нибудь провинциального шейха?

– Какую работу?

– Ах да, прости…

Моя улыбка стала еще шире.

– Ну так что, пустишь меня в сеть?

Дройд замешкался, потом все-таки протянул мне планшетку.

– Надеюсь, милорд Тим, вы понимаете, что ваше сознание и так формируется на форсаже и мозг по-прежнему болезненно реагирует на любую новую информацию…

Лучше бы он вспоминал об этом, когда открывал рот. В смысле… Чем он там говорит…

– С этого терминала вы в любом случае не сможете уйти в режим виртуальности, но я бы советовал вам даже не включать голографер, думаю, двухмерный режим без погружения – это самое безопасное. Чем меньше сигналов будет поступать в мозг – тем меньше вероятность перегрузки.

– Я готов рискнуть.

– Короткий серфинг – не более.

– Хорошо, хорошо…

Дройд решил, что напугал меня достаточно, и вышел из палаты. Я размял пальцы…

Первое, что я увидел, была страница поисковой системы с претенциозным лозунгом «Мы ищем – вы находите». Я, криво ухмыляясь, вбил в поиск слово «пустышка». Мне хотелось побольше узнать о своей незавидной социальной роли.

В итоге я узнал, что пустышками назывались все тела без личности, которую либо стерли, либо просто переместили в другое тело. Так же к пустышкам относились тела, выращенные искусственно, но это не было широкой практикой – процесс был сравнительно долгим и дорогим. К тому же эти тела не обладали моторной памятью, их приходилось «учить» ходить и говорить, поэтому популярностью они не пользовались.

Использовались же пустышки главным образом так называемыми рацио-туристами. Это был самый дешевый способ посетить отдаленные планеты. Куда проще было переписать сознание в находящееся в пункте назначения тело, чем лететь туда самому. Выходило и дешевле, и гораздо быстрее.

Получалось, в этом теле кто-то сейчас мог бы проводить свой отпуск или командировку, если бы не произошел тот непонятный сбой.

В попытке отвлечься от дурных мыслей, я задал поиск на слово «Осирис». Хотелось проверить, кто из нас знает больше о древних богах и прочих легендарных личностях – я или всемогущая сеть…

Я икнул от удивления, узрев первую же строку результатов.

– Освежающий напиток «Осирис». Богом быть легко!

Мое сознание так глубоко увязло в сети, что я даже не услышал шипение двери, когда дройд вернулся. Заметил, только когда она зашипела второй раз – закрываясь. Остаток моей реплики пришлось вводить вручную – за этот час я неплохо освоил голосовые команды, но мне не хотелось посвящать дройда в наш с Амалией диалог. Хорошо, что бывший владелец тела не пренебрегал таким способом общения с терминалом – пальцы так и порхали над мягким экраном планшетки: «Да, гипертимно! А если бы еще фонтан брызг прямо из середины… Розовых, естественно…»

Я добавил пару эмоциональных маркеров и даже представил, как клубы розового дыма вырываются из форсунок, окутывая ее комнату… Если я не прекращу ставить маркеры так часто, она там задохнется от разноцветных клубов, передающих мои эмоции… Хотя все это, конечно, больная фантазия – нарисованным дымом задохнуться невозможно.

– Почему не в вирте, Тим? Ныряй!

У Амалии был на удивление нежный голос… И что ей ответить? Не говорить же, что робот не пускает меня в вирт, потому что мой мозг еще не оправился после встречи с мемо-грабителями. Или «пиявками», как их здесь называли… Черт, а я хорошенько пополнил словарный запас за свое первое погружение в МИСС. Я улыбнулся про себя.

– Думаю, милорд Тим, на сегодня этого хватит.

Робот подошел ближе, и экран планшетки погас. От неожиданности и обиды я потерял дар речи. Впервые за две недели я глотнул свежего воздуха, интересно провел время, завел свое первое виртуальное знакомство – к тому же с красивой девушкой… И тут приходит эта хамоватая железка и лезет своим грязным радиодиалом…

– Эй… Со мной все в порядке. У меня не болит голова, я не потерял сознание… Наоборот – это был самый прекрасный час в моей жизни. Какого черта ты меня вырубил?

– Потому что для первого раза три с половиной часа вполне достаточно.

– Но я… Сколько ты сказал? Три с половиной? Но я был уверен, что… Постой, какая разница? Мне нужно было закончить разговор.

– С кем?

– С Амалией! Мы только что познакомились – она…

– Программа.

– Что?

– Я думаю, вы прекрасно меня поняли, милорд Тим.

– Она живет на Бифасте, центр города, седьмой плод на двести сорок седьмом дереве. Синие мягкие стены, вид на Облако Радости… Какая, к черту…

Робот не отреагировал. Он не считал все это весомыми аргументами.

– Милорд Тим, она обратилась к вам сразу, как вы вошли, не так ли? Была весьма рада вас видеть, спросила, не первый ли раз вы в сети. Потом предложила стать вашим гидом, много рассказывала о прелестях какого-нибудь портала и все время призывала к полному погружению в виртуальность – посмотреть на все изнутри, пропустить стаканчик в ближайшей барной вкладке…

Он говорил спокойным, примирительным тоном, мол, с кем не бывает… Меня это злило еще больше.

– Да… Ну и что? Может, ты все это подслушивал… В смысле следил за мной – ты же можешь подключиться к любому терминалу со своим радиодиалом…

– Милорд Тим, мне жаль вас расстраивать, но то, что я перечислил, – стандартная тактика рекламных программ. Их цель – вытащить вас в вирт и заставить потратить как можно больше во вкладках портала, к которым они прикреплены. Мне жаль, что я не предупредил заранее…

Я молча хлопал глазами. Он снова надо мной издевается. Я три часа флиртовал с рекламной программой?

Вообще-то, если учесть, что это она со всем соглашалась и говорила, что ей до жути со мной интересно, весело, гипертимно… Со мной, которому от роду две недели и который ни черта не знает. Ни о себе, ни об окружающем мире, ни о том, как здесь проводят таких простаков… Черт.

– Ты хочешь сказать, что меня охмурил робот? Откуда ты так хорошо знаешь эти приемы? Все роботы этим подрабатывают?

Дройд молчал. Видимо, ждал, пока я успокоюсь и понижу тон. Черта с два!